Текст книги "Не верь, не бойся, не проси…"

Через двадцать минут я в шортах и майке, с гладко зачесанными и собранными на затылке в простой хвостик волосами разливала в гостиной чай. Кирилл насупленно молчал и, грызя какую-то галету, старался на меня не смотреть.

– Что будем делать вечером? – стараясь разрядить обстановку, спросила я. – Может, телевизор вместе посмотрим?

– Ты же не знаешь ни французского, ни английского, ни немецкого, – отозвался Кир. – А на русском здесь, в Онфлере, передачи не принимаются… Давай лучше, если ты не устала, погуляем. Я покажу тебе вечерний курортный городок в самом сердце Франции. Обещаю, ты не пожалеешь. А если устала, можно просто пройтись по берегу…

– Конечно, давай! – с искренней радостью согласилась я. Еще бы мне не радоваться. Сказка продолжалась.

– Тогда накинь на себя что-нибудь, – посоветовал он. – Вечером на берегу бывает прохладно.

Мы с Киром, одетым все в тот же джинсовый костюм, медленно брели по безлюдному каменистому берегу. Было и правда немного зябко. Я спрятала пальцы в просторные рукава мягкой светлой кофты с капюшоном, которая также весьма кстати оказалась в чемодане запасливой Кати. Кирилл задумчиво смотрел на почти неподвижную гладь воды и время от времени, поддев кроссовкой, подкидывал вверх небольшие, отполированные морской водой камешки. Вокруг было тихо и пустынно, даже легкий ветерок не нарушал окружающего нас покоя.

– Как хорошо! – мечтательно протянула я, оборачиваясь к Кириллу. – Так хочется искупаться, прямо сейчас. Жаль, купальник не взяли…

– Простудишься, – буркнул он и покраснел, видимо, мои неосторожные слова о купальнике всколыхнули в нем воспоминания о недавней дурацкой сцене в ванной. – Давай все-таки пойдем посмотрим, чем там люди занимаются в городе.

Он решительно взял меня за руку и потянул за собой. По довольно крутой каменистой тропинке мы поднялись наверх на вымощенную серой брусчаткой дорогу и по каштановой аллее пошли вперед. Довольно скоро, свернув в очаровательный средневековый переулочек, мы как будто совершили мгновенное путешествие из одной сказки в другую, еще более прекрасную.

На круглой, освещенной старинными, но достаточно яркими коваными фонарями площади вовсю кипела жизнь. Было много народу, в основном европейцев, но я все же заметила за одним из столиков в открытом кафе со вполне понятным любому названием «Ля мур» троих парней и девушку с черным цветом кожи, еще была парочка то ли японцев, то ли китайцев и даже один мужчина, которого я сразу окрестила про себя индейцем. Машин здесь не было, поэтому люди передвигались, перемещаясь от одного открытого кафе к другому, целовались и даже танцевали прямо под фонарями на серой брусчатке площади. Кир оживился и, насвистывая мотивчик веселой песенки из репертуара Джо Дассена, потащил меня в дальний, самый тихий и уединенный конец площади. Там, огороженное импровизированным забором из цветов в глиняных горшках, находилось заведение с длинным французским названием, которое я для себя определила как «Кардинале». Перед ним стояло несколько круглых дубовых столиков, над каждым из которых свисал уютный желтоватый абажур в виде большого цветка. Подойдя к официанту, Кирилл, к моему глубокому изумлению, вполне свободно и бегло заговорил с ним на французском. Молодой парнишка в фартуке кивнул и указал на один из свободных столиков. Когда мы к нему подошли, в абажуре загорелась маленькая желтая лампочка. Вокруг стола сразу же образовался ровный круг мягкого теплого света, который делал темноту вокруг более плотной и как бы отрезал наш маленький освещенный островок от кишащей вокруг шумной действительности.

– Только здесь, в Онфлере, можно заказать несколько минут назад выловленную из моря рыбу, нормандские устрицы и другие деликатесы, – накрыв мою руку своей широченной ладонью, сообщил он. – Я велел гарсону приготовить все так, чтобы юная гостья осталась в восторге от знаменитого французского гостеприимства.

– Я не знала, что ты говоришь по-французски, – сказала я.

Кирилл и правда удивлял меня все больше и больше. Попав за границу, он постепенно превращался в другого человека. Стал мягче, серьезнее и, что самое удивительное, интеллигентнее. Еще в самолете он поразил меня, когда начал рассказывать о красотах Онфлера. Его речь звучала так гладко и непринужденно, как будто он читал лекцию… При первой встрече Кирилл показался мне неотесанным малообразованным парнем, да и Катя тоже, помнится, подтрунивала над его постоянными «классно» и «прикольно»… Интересно, это мы оказались такими невнимательными и нечуткими или все-таки Кирилл там, в клубе, специально играл какую-то одному ему понятную роль? Сомнительно… зачем ему это было нужно? Хотя в принципе что я знаю о нем и его жизни до встречи со мной? «Ничего. Абсолютно», – честно призналась я себе.

– Я жил в Париже несколько лет, – не слишком охотно пояснил он. – Давно, когда мне было лет двадцать. Работал охранником в Национальной парижской библиотеке. Это было очень удобно, я учился в университете, правда, не совсем на законных основаниях, имел пропуск вольного слушателя, но усердно посещал занятия и собирался подать прошение, чтобы позволили экстерном сдать экзамены по некоторым предметам, тогда я мог рассчитывать на стипендию и законное место в студенческом общежитии. В то время для меня это было очень важно, я был нищ, как церковная мышь. Пятьдесят евро, которые я сейчас с легкостью смогу заплатить за наш ужин, даже не заметив, как похудел при этом мой бумажник, тогда кормили меня целую неделю, а то и две… Правда, с университетом ничего не получилось… Я из-за своего вздорного характера попал в одну не слишком красивую историю, и меня в сорок восемь часов выслали из страны. У французов с этим просто. Что-то не так, и гуляй откуда приехал! Ну а после возвращения в родные пенаты я познакомился с Каменковыми и… в общем, я стал тем, кем стал.

В это время у стола из темноты бесшумно материализовался официант, он поставил на стол большую тарелку с сыром различных сортов, украшенным зеленью, и два пузатых фужера на низких устойчивых ножках. Ловко разложив перед нами тарелки, салфетки и столовые приборы, он повернулся к Кириллу и о чем-то снова оживленно заговорил с ним на французском языке. Официант протянул Кириллу меню, но тот отмахнулся и стал опять что-то втолковывать внимательно записывавшему его слова гарсону. Когда тот ушел, мой спутник взял в руку фужер и, посмотрев на темную, искрящуюся на свету жидкость, сказал:

– Я заказал нам с тобой для начала арманьяк. Его нельзя не попробовать, побывав во Франции. Напиток древний и знаменитый, его еще называют «национальной гордостью гасконцев». Только пей осторожно, его хотя и называют иногда вином, градусов в нем почти столько же, как в коньяке. А к рыбе и устрицам подадут специально приготовленное местное вино, делают его почти кустарным способом, такого ты не сможешь попробовать больше ни в одной точке мира. – Он поднес свой фужер к моему и, легонько коснувшись, сказал: – Ну что, Эгле, выпьем за судьбу, непредсказуемую и коварную старушку, которая свела нас с тобой, таких разных и вместе с тем похожих, здесь, на маленькой площади старинного французского городка… Что это было, щедрый, бесценный подарок или наказание нам обоим за прошлые грехи, мы сможем узнать только потом, когда пройдет время… Давай пока не станем думать ни о прошлом, ни о будущем… выпьем за то, что у нас есть сейчас. Идет?

Домой мы возвращались уже за полночь. Кир бережно прижимал меня к себе, обняв за плечи. Иногда, остановившись под фонарем, он поворачивал меня к себе и, внимательно смотря в глаза пробирающим до самого сердца взглядом, медленно покрывал поцелуями лицо. Было удивительно хорошо и мучительно страшно одновременно. Все мое тело трепетало и тянулось поближе к нему, а разум отталкивал, напоминая о том, что скоро мы останемся совсем одни: я, совершенно неопытная юная женщина, почти девочка, и он, искушенный в вопросах любви мужчина… После каждой остановки все страшнее казался этот момент и все больше хотелось, чтобы он наступил поскорее.

Оказавшись в прохладной темноте гостиной, я нерешительно остановилась, не понимая, как вести себя дальше и что нужно делать в подобной ситуации. Я прекрасно осознавала, что сейчас должно было произойти между нами. Я много раз видела все это в кино и даже, свернувшись калачиком на своем неудобном кресле в маленькой кухне Ани, прокручивала в своей голове эти сцены, мечтая, как прекрасно будет, когда и ко мне придет настоящая, взрослая любовь… И вот она пришла. Стоит рядом в лице молодого, сильного и очень желанного мужчины, а я совершенно не представляю, как мне вести себя с ним дальше.

– Иди сюда! – шепнул он, подойдя в темноте сзади. – Боюсь, я не смогу совладать сегодня ночью со своими эмоциями… Чертовски трудно держать себя в руках и оставаться благоразумным рядом с таким прелестным существом, как ты, Эгле… Если бы ты была хоть немного старше или чуточку опытнее… Я не хочу поломать тебе жизнь, маленькая. Не знаю, что нам делать… – Он прижался щекой к моим волосам и замер.

Не высвобождаясь из его объятий, я повернулась к нему лицом. На своих высоченных каблуках я все равно была ниже его, и мне пришлось поднять взгляд, чтобы заглянуть в его глаза, влажно поблескивающие в темноте гостиной.

– Скажи, я тебе нравлюсь? – спросила я. Он молча кивнул, медленно поглаживая меня по спине. – Тогда почему ты не настаиваешь на том, чтобы быть сегодня со мной? Почему ты ведешь себя не как мужчина, а как робкая, боязливая женщина?

– Ты хочешь, чтобы я был с тобой более решительным? Ты действительно хочешь этого? А ты хоть понимаешь в своей наивности, что произойдет, стоит мне лишь немного отпустить свои желания на волю? – Неожиданно он поднял вверх мою короткую розовую кофточку и начал ласкать не прикрытую больше ничем грудь. Он делал это все более дерзко и яростно, у меня закружилась голова. – Ты еще не передумала быть смелой бесстрашной девочкой? – хрипло поинтересовался он, опускаясь передо мной на колени. – Нет?

– У нас в Литве принято, чтобы женщина безропотно повиновалась всем желаниям мужчины, – тихо отозвалась я и положила ладони ему на затылок. – А папа всегда говорил, что у меня характер настоящей стопроцентной литовки.

– Тогда придется немного потерпеть… – извиняющимся тоном произнес он и, поднявшись, легко подхватил меня на руки и понес в спальню. Бережно опустив меня на кровать, он включил ночник и сел со мной рядом. Увидев при свете его напряженную фигуру и горящие бешеной страстью глаза, я опять струсила. Сев на кровати, я подтянула коленки к самому носу и уставилась на Кирилла круглыми то ли от страха, то ли от возбуждения глазами.

– И не надейся теперь, что тебе удастся пойти на попятный, – хрипло усмехнулся он и начал снимать куртку. – Видит бог, я долго держался, но ты сама провоцировала меня.

– Я не хочу на попятный… Я просто немного боюсь… – прошептала я, встала, скинула сабо, расстегнула шорты и легко переступила через них, как только они мягко упали на пол у моих босых ног. Мягкая теплая кофта полетела туда же. Оставшись в ажурных кружевных трусиках и короткой кофточке, я распустила волосы и подошла к сидящему на краю кровати Кириллу. – Ты помоги мне справиться с этим глупым, дурацким страхом… Я хочу, чтобы мы с тобой были вместе, хочу быть твоей… прямо сейчас…

– Не спеши, Эгле. Не спеши, не надо. Конечно, ты будешь моей. И сейчас, и потом… Теперь ты уже никуда от меня не денешься, даже если захочешь. Я не отпущу тебя… – Он говорил эти слова медленно и ласково, нежно гладил пальцами мою разгоряченную и слегка повлажневшую от волнения кожу, словно убаюкивая, усыпляя страх, мешающий полностью отдаться во власть новых прекрасных чувств под названием любовь и страсть. – Ты ничего не знаешь ни о любви, ни уж тем более о сексе, Эгле. Ты должна слепо довериться мне, не бояться, а верить, позволить делать с тобой все, что только я захочу, каким бы нелепым и стыдным тебе это ни показалось…

Мы снова опустились на прохладное покрывало кровати. Я закрыла глаза и полностью отдалась во власть его требовательных, умелых рук, нежных губ и сильного, красивого тела…

Проснулась я поздно, после двенадцати. Вся моя кровать была усыпана нежными голубыми фиалками, а снизу из гостиной доносился одуряющий запах кофе. Быстренько накинув короткий халатик, я, весело перепрыгивая через ступеньку, спустилась вниз. Тело было легким, воздушным и почти невесомым. Настроение чудесным. В гостиной я застала Кира. В широких легких пляжных шортах он сидел за столом перед наполненной кофе пиалой и читал газету.

– Ну как ты? – с легкой тревогой в голосе поинтересовался он. – Как себя чувствуешь? Я хотел уже идти тебя будить…

– Спасибо за фиалки. – Я подошла к Кириллу сзади и, поцеловав в щеку, прижалась к его спине. – Вот уж не думала, что они еще цветут.

– Вряд ли, – пожал он плечами, отложил газету и усадил меня к себе на колени. – Здесь, во Франции, от времени года почти ничего не зависит. Я просто пошел в магазин и выбрал цветы, больше всего напоминающие тебя. Такие же хрупкие и нежные. – Он погладил мою обнажившуюся в распахнутом халате коленку и снова спросил: – Как ты себя чувствуешь? Я волновался, не слишком ли мы поторопились?

– Ты ведешь себя как старичок, – весело сообщила я Кириллу. – Брюзжишь и переживаешь из-за каких-то пустяков. Может, тебе не понравилось? – Я хитро посмотрела на него и прищурилась.

– Глупенькая. – Он ласково потрепал меня по макушке. Потом вздохнул и сказал: – Знаешь, Эгле… Если вчера у тебя был первый, так сказать, пробный шаг, то что будет дальше, страшно подумать.

– Ты боишься? – Я шутливо скорчила рожицу и поцеловала Кирилла в нос. – Что же ты такого страшного во мне усмотрел, миленький?

– Я где-то читал, что литовские женщины холодные и рассудительные особы… Твой отец ошибся, Эгле, у тебя вовсе не национальные характер и темперамент. Если, даже ничего не умея, ты умудрилась довести меня до такого почти бессознательного состояния, то я уже сомневаюсь, стоит ли учить тебя хоть чему-то новому…

Я улыбнулась и покрепче прижалась к обнаженной груди Кирилла.

– Ради бога, не сейчас, крошка, – торопливо ссаживая меня со своих коленей, сказал он. – Я уже чувствую, что не смогу спокойно позавтракать…

– Ну и пусть. Куда нам торопиться? Можно хоть до вечера в постели валяться и не только…

– Ты не забыла, милая, что мы с тобой вообще-то не медовый месяц сюда проводить приехали, а делом заниматься? – Он кивнул на кучку красочных открыток с видами Онфлера, подписанных рукой Катерины. – Выбирай те, что помечены сегодняшним числом, и суй в сумочку. Только сначала попей кофе с бутербродами, пока не остыл. Пиалы в стеклянном шкафчике над мойкой.

– А что, чашек у нас разве нет? – поняв, что развлечения и правда придется отложить, слегка разочарованно спросила я.

– Привыкай все делать как настоящие французы. Они предпочитают пить кофе именно из пиал.

– Странно, – пожала я плечами и послушно достала пиалу. – Из чашек, по-моему, удобнее.

– Сейчас мы поедем в город. Утром звонила мадам Орэли Лефилье, старая, во всех смыслах, и добрая приятельница Кэт. Спрашивала, когда мы с тобой… ну, естественно, она имела в виду Кэт, сможем нанести ей визит вежливости. Вспомнив, что одним из главных пунктов в нашей программе является встреча с Орэли Лефилье, которая, случись что, будет главным свидетелем пребывания Катерины во Франции, я назначил встречу у церкви Святой Екатерины. Мадам Орэли через час ждет нас.

– Но я не понимаю, Кир, – растерялась я. – Если эта мадам Лефилье знакома с Катериной, то как же я смогу сказать ей, что она – это я?

– Просто, – пожал плечами Кирилл. – Она плохо видит, и у нее есть еще один огромный плюс – она вполне сносно говорит по-русски. Короче говоря, она вполне нормальная женщина, разумная, прекрасно образованная, добрая и отзывчивая, тебе наверняка понравится…

– И такую женщину я должна буду нагло обманывать? – вздохнула я.

– Смотри на это с другой стороны. Мадам очень одинока. Ей все равно, с кем из вас общаться, лишь бы не скучать в одиночестве. Вот и доставь старушке удовольствие, что тебе стоит? И вообще, иди скорее одевайся, а то мадам придется мерзнуть, стоя на продуваемой всеми ветрами набережной.

Когда я, одетая в легкое шелковое платье, с тщательно завитыми и рассыпанными по плечам волосами, появилась на лестнице, тоже успевший переодеться в легкие белые брюки и такую же футболку Кирилл посмотрел на меня и со вздохом сказал:

– Чувствую я, что не долго мне удастся удержать тот великолепный, хотя еще и не обработанный алмаз, который каким-то чудом свалился мне прямо в руки. У тебя впереди широкая и светлая дорога, Эгле, и ты сейчас стоишь в самом ее начале, на полоске с надписью «Старт». Стоит тебе пуститься в путь, и ты такие обороты наберешь, что тебя будет просто не остановить.

Я недоуменно посмотрела на него, рассмеялась и подхватила под руку.

– И не надейся, милый. Так просто ты от меня не избавишься. – Я потащила его к уже поджидавшему у ворот «ситроену».

Мы провели уже целую удивительную и прекрасную неделю в Нормандии. Тем утром я дремала, загорая у бассейна во дворе Катиной виллы. После обеда у нас была запланирована морская прогулка, и Кирилл уже заказал катер, его должны были пригнать к берегу и пришвартовать к пирсу, находящемуся почти напротив нашего дома, часа через два. Я, прикрыв лицо легкой парусиновой шляпкой, вдруг заметила скачущие по поверхности воды блики. Я давно заметила, что они появляются, когда кто-то из нас распахивает стеклянные створки дверей. Я оказалась права.

– Эгле… – Я приподняла широкие поля шляпы и увидела Кирилла, торопливо огибающего бассейн.

– Кир! Иди быстрее сюда! – радостно закричала я и махнула рукой. – Посиди со мной, сегодня такое солнышко ласковое… Все равно до прибытия катера еще долго…

– Не до солнышка мне, Эгле, боюсь, и тебе тоже сейчас расхочется принимать воздушные ванны… – Напряженный голос Кирилла меня не на шутку встревожил и мгновенно всколыхнул в душе все опасения и сомнения, почти полностью исчезнувшие, растворившиеся в той сказочной, наполненной любовью и светом неделе на лазурном нормандском берегу.

Я резко отбросила шляпку и, сев на лежаке, внимательно посмотрела на бронзовое от загара лицо Кирилла.

– Что-то случилось? – Его волнение передалось и мне. – К нам пожаловала полиция? Меня разоблачили, да?

– Полиция действительно может пожаловать сюда в любое время, но ты особо не волнуйся, она придет совсем не по твою душу… – Кирилл опустился рядом со мной на лежак и нежно обнял за плечи.

– Ты что, успел уже здесь вляпаться в какую-то сомнительную историю? – удивленно приподняла я брови. – Когда же ты умудрился это сделать? Вроде бы мы почти постоянно вместе, и как же я ничего не заметила?

– Если бы все было так просто… – вздохнул Кирилл. – Я бы смог выпутаться из любой ситуации, касайся она только меня одного… Короче, не буду тебя больше запутывать, на вот, сама читай. Эту телеграмму только что принес посыльный с почты. – Он снова тяжело вздохнул и протянул небольшой узкий голубоватый листок бумаги.

«Олег мертв, срочно приезжайте. «Вдова» должна оказаться на месте не позднее, чем завтра. Телеграфируйте номер рейса, замену произведем прямо в аэропорту. Кэт».

– В каком смысле мертв? – оторопела я и еще раз пробежала глазами строчки телеграммы.

– В том смысле, что умер, – хмуро посмотрел на меня Кирилл. – Представляешь, в каком состоянии сейчас Катерина? Она ведь все это время была в городе, и сейчас рядом, а объявиться перед родственниками не может.

– Почему? Ведь весь этот спектакль придуман был для Олега, и только для него, а раз он теперь мертв, то совсем не обязательно продолжать этот глупый обман…

– Олег-то умер, – как от зубной боли поморщился Кирилл. – А ты не подумала, случайно, как теперь, после смерти мужа, она будет выглядеть в глазах друзей и родственников Олега, если вся эта афера с подменой вскроется? Вспомни все те восторженные открыточки и телеграммы, которые мы посылали кому ни попадя чуть не по десятку в день…

– Вообще-то да… я и правда не подумала об этом… Но тогда… Тогда нужно быстрее бежать собираться в дорогу. Ты уже узнал, когда ближайший рейс? – Я вскочила с лежака, прихватив с собой полотенце. – Ну! Чего ты расселся, как старик… ссутулился… тебе собирать, что ли, совсем нечего? Ты не забыл, у нас с тобой ведь нет никакой прислуги, абсолютно, так что господину придется все делать самому…

– Подожди… – Кирилл поймал меня за руку и усадил обратно на лежак. – А что будет с тобой, когда мы вернемся на родину? В аэропорту Катя подхватит свои чемоданчики, и фьюить… ее уже нет. Она понесется заниматься похоронами, поминками, за наследство с родственничками собачиться. Я буду вынужден ей помогать… А ты? Что в России будешь делать ты?

– Но ведь ты же сказал, что никогда меня не оставишь, – улыбнулась я. – Значит, я вполне могу быть спокойной за свое будущее…

– Не говори глупостей, а… Ты извини меня, Эгле, но ты иногда ведешь себя не как взрослая разумная женщина, а как самый настоящий глупый ребенок… Не обижайся, но это правда. – Он крепко сжал в своей огромной ладони мою руку. – Уж не знаю, каким героем я выгляжу в твоих глазах, но пойми: против милиции и российских законов я бессилен. Киднеппинг очень серьезное преступление, и ты не спрячешься от наказания, даже здесь, в этом тихом французском городке, если вдруг станет известно, кто ты и за что тебя разыскивает милиция… А уж в России… Я смогу, конечно, спрятать тебя в подвале своего дома, гулять выводить по ночам… Но разве это будет жизнь, Эгле?

– С тобой я везде счастлива буду, даже в подвале. – Я потерлась щекой о бронзовое плечо любимого.

– Я серьезно с тобой говорю…

– Ну а ты что предлагаешь делать? – Я вздохнула и посмотрела на Кирилла. – Не думай, что я такая уж наивная и глупенькая, я прекрасно понимаю и представляю, что ждет меня дома… Конечно, я надеялась, что у меня будет побольше времени, для того чтобы история с похищением Арины забылась… Но раз так получилось, то мне не остается ничего другого, кроме как возвращаться в Россию. Ведь, оставаясь здесь, я сильно компрометирую твою хозяйку, к тому же она не может объявиться и начать заниматься похоронами мужа, не имея на руках своих собственных документов…

– Все это так… – нерешительно произнес Кирилл и посмотрел на меня. – Есть очень простой способ лично для тебя избежать неприятностей.

– Какой? – с интересом спросила я.

– Очень простой. Я беру Катины документы, лечу в Россию, передаю их ей и возвращаюсь назад. Хотя нет… наверное, придется задержаться там на какое-то время, помочь с похоронами, поминками… Ну и все такое… А ты пока поживешь здесь.

– Без документов? – задумчиво спросила я.

– Если ты не будешь ходить в город, то они тебе вряд ли смогут понадобиться. – Что-то в тоне Кирилла и его внешнем виде мне определенно не нравилось… Он, говоря со мной, старательно отводил, даже прятал глаза…

– Скажи, Кир. – Я осторожно вынула из его повлажневшей ладони руку и спросила: – А от чего так внезапно умер Катин муж? Ты еще не узнавал?

– Узнал, – все так же не поднимая глаз, отозвался он. – Его убили.

– Кто? – ахнула я.

– Ну откуда же мне знать? – раздраженно сказал Кирилл и достал из кармана шорт пачку сигарет. – Я что, там был, что ли?.. – Потом, немного взяв себя в руки, он продолжил: – Его убили прямо дома, чуть ли не в кровати. Выстрелили в висок с близкого расстояния, преступник скрылся… Пока никаких улик или следов не нашли… Но следствие, как ты понимаешь, только начинается. Будут трясти всех знакомых, друзей, родственников…

– И тогда выяснится, что Екатерина Аркадьевна Каменкова ни из какой Франции не прилетала, а прилетел только один ее охранник Кирилл. А потом она загадочным образом материализовалась ниоткуда прямо в здании аэропорта, – продолжила я, поняв наконец, что́ его так смущает. – Милиция начнет копать, что и как было, вытащит на свет божий всю эту историю с любовником, что Кэт все это время была не во Франции, а находилась совсем рядом. Естественно, что она станет самой первой и подходящей кандидатурой на роль коварной убийцы…

– Все это так, конечно, у Кати появятся грандиозные трудности, если ты останешься здесь, во Франции. Но у тебя ведь их будет не меньше, а то и больше. Ты не сможешь уже улететь обратно, в самолет тебя никто не пустит, документы-то ты отдашь хозяйке…

– Я знаю. – Я нежно провела ладонью по осунувшемуся от волнения лицу Кирилла. – Но и ты пойми, если все вдруг вскроется, станет известно и о том, что здесь на вилле во Франции все это время отдыхала не Катя Каменкова, а преступница и похитительница детей Эгле Вэнскайте. Особа без определенного места жительства и даже гражданства. А ты сам только что сказал, спрятаться от правосудия здесь не удастся. Французские власти еще больше русских ненавидят похитителей маленьких девочек… Так-то… Так что лететь в Россию и как можно быстрее замять это дело с подменой Катерины и в моих интересах тоже. Там, в России, мы с тобой постараемся что-то придумать… Но сейчас нужно очень торопиться, Кирилл. Давай поднимайся и пойдем паковать вещи. – Я чмокнула его в макушку и, прихватив полотенце и шляпку, зашагала к стеклянным дверям.

– Да что же ты за дура такая, прости господи! – с отчаянием закричал мне вслед Кирилл. – Сколько можно наступать на одни и те же грабли? Почему эта нелепая история с похищением ничему тебя не научила? – В его голосе было столько страдания и боли, что я испугалась. – Неужели ты не понимаешь, глупая, что, как только ты ступишь на родную землю, тебя не станет… Будет Катя, а ты исчезнешь! – Я остановилась и обернулась к любимому. – Она же попросту убьет тебя! – простонал он и закрыл лицо руками.