Текст книги "Великая княгиня Елизавета Федоровна. И земная, и небесная"

Со страхом Божиим и верою приступите!

Страшно…

«Милый мой друг, все эти дни собирался писать тебе – а сейчас пришло твое письмо. Да, когда ты бываешь в твоем поэтическом настроении, так к тебе лучше не подходить – ты тогда не от мира сего! Именно я в том блаженном настроении, где на душе светло, радостно. В такие минуты мне всегда страшно – слишком хорошо, стараюсь мысленно сейчас же к Богу обратиться, ибо глубоко чувствую, что недостоин такого великого счастья… Веду самую простую жизнь, т. е. целый день на воздухе; что мы с женой ходим – это страшно; правда, грибов масса и мы их ищем с увлечением».

Какие странные слова. Почему Сергей так настойчиво дважды повторяет это страшно? Страх Божий посещает его не в минуты отчаяния или беды и тревоги, а в минуту восторга перед своей счастливой жизнью и любовью к жене. Страшно быть таким счастливым. Он и до этого часто жалуется, что чувствует себя недостойным такого счастья.

Но нередко его охватывает и отчаяние – в то время как он постоянно молится, исповедуется и причащается, она остается равнодушной к его религиозным отправлениям. Уважает их, но не стремится разделить их с ним.

Согласно евангелическому учению Лютера, следует соблюдать лишь то, что прописано в четырех Евангелиях. А поскольку в них ничего нет про исповедь и причастие, про поклонение святым мощам и иконам, то ничего этого нет и в лютеранстве. Есть только проповедничество, в котором священник заменяет собой проповедующего Христа. И нужно лишь следовать наставлениям, высказанным в этих проповедях. И многих верующих именно такой упрощенный вид вероисповедания привлекает. А главное, что и действительно, – Христос нигде не говорит ни об исповеди, ни о мощах, ни об иконах, а то, что во время тайной вечери Он обмакнул хлеб в вино и сказал, что «сие есть кровь и плоть Моя», надо ли понимать как необходимость постоянного особого освящения хлеба и вина с дальнейшим вкушением их в качестве преосуществленных крови и плоти Господних? И как это ужасно – вкушать плоть и кровь! Многих сие отвращает.

Живя с православным мужем уже не первый год, принцесса Элла оставалась при своих убеждениях, что Лютер был прав, ибо ее родители признавали правду Лютера, освободившего миллионы людей от папской зависимости. Уважая мужа и пытаясь хоть как-то понять искренность его веры, она ездила с ним по монастырям, присутствовала при богослужениях, но ничто не могло пока что подвигнуть ее сделать хотя бы первый шаг. Даже руку священнику она целовала, но в знак уважения к его сану, а не в знак того, что эта рука дает благословение, незримо проходящее через нее от самого Господа. Да и как это увидишь, когда многие священники отнюдь не являют в себе образ Христов!

Родители-лютеране учили ее, что нельзя пьянствовать, объедаться, сквернословить, играть в карты. А вон, есть даже священники, что и пьют чрезмерно, и объедаются так, что животы у них аки отдельные существа, и в карты режутся, и даже иной раз словечко подпустят из тех, которым не учит ее госпожа Шнейдер, то есть Трина, уже давно ставшая закадычной подружкой, над которой так весело бывает потешаться. Даже не хочется показывать мужу, что уже очень хорошо знаешь русский язык, а то ведь дадут ей расчет, и – прощай, милая смешная Трина!

Да и зачем переходить в Православие, огорчать своих европейских родственников, если и так все идет очень и очень хорошо. Детей, правда, Бог пока не дает. Вот уже и у Костиного малыша, которого смешно зовут Иоанчиком, первые зубки, а Костя чуть раньше их женился на своей Маврикиевне. Но надо набраться терпения, у многих это не сразу получалось.

1887 год принес новые радости. Была женой полковника – стала генеральшей. 26 февраля последовал высочайший приказ о назначении командира Преображенского полка князя Оболенского в распоряжение его императорского высочества главнокомандующего великого князя Владимира Александровича, «а его императорское высочество флигель-адъютант полковник великий князь Сергей Александрович за отличие по службе произведен в генерал-майоры с назначением командиром лейб-гвардии Преображенского полка». Разумеется, всю весну он пропадал с головой в своем полку, коего отныне стал начальником. Лишь к маю новоявленный генерал-майор освободился от всех проверок, комиссий, экзаменов, и можно было провести месяцок в Ильинском, а в июне поехать на бабушкин золотой юбилей – королева Виктория праздновала 50-летие своего правления. Больше до нее никто не сидел на английском троне, и лишь в ХХ веке королева Елизавета II побьет рекорд черной вдовы. Из поездки Серж писал Косте: «В Дармштадте провели мы очень приятно время – тихо и хорошо. В Париже три дня – жара невыносимая – бегали с женой с утра до вечера и потом в театр – забавляло все показывать жене». «Я в восторге от Лондона и нашего пребывания в Англии, мы очень симпатично живем у Мари. Все церемонии благополучно прошли – было красиво, по временам меня разбирал смех». И снова – как жаль, что он не пишет, что именно смешило его в бабуле, столь крепко сидящей на троне.

Элла счастлива, что мужу все нравится, что он не ворчит, а веселится и потешается. Пишет в письме к Минни: «Видела бы ты, как мы носимся тут целыми днями: утром и днем музеи, магазины и т. д., вечером ужины да балы, и так каждый день, пока голова не пойдет кругом, – а все-таки мне нравится!» Нравилось так, что даже выпросили позволения у императора задержаться еще на несколько дней. Лондон уже тогда был одним из красивейших и изысканных городов мира, нисколько не хуже Парижа, хотя не претендовал на звание законодателя вкусов и мод. Торжества продолжались неделю и завершились праздничной службой в Вестминстерском аббатстве. Виктория ни разу не поменяла цвет своего платья, неизменно оставаясь в черном атласе.

В Лондоне Серж и Элла жили в Кларенс Хаус – резиденции родного дяди Эллы герцога Альфреда Эдинбургского и его жены Марии Александровны, родной сестры Сергея.

«Переход морем был чудный, и здесь все время была чудная погода, курьезные тут привычки и взгляды». «Обеды и балы почти каждый день были интересны, подчас забавны, как новинка, но утомительны… Два дня провели мы в Виндзоре у queen в гостях; признаюсь, редко я видел что-либо красивее замка и в особенности парка с его знаменитой аллеей из рододендрон… Красивые коллекции и музеи – очень ими наслаждался… Пора кончать – мешают страшно – тянет в полк!» – писал генерал-майор. Генеральшу в полк явно не тянуло, и это по ее просьбе выпросили разрешения еще на несколько деньков в элегантном Лондоне. Да по дороге назад еще уговорила мужа заехать в Дармштадт повидаться с отцом.

На весь июль генерал-майор нырнул в свои служебные обязанности и отправился в лагеря, так что теперь снова лишь по субботам и воскресеньям можно было видеться. В лагерях он сохранил за собой свой барак, а командирский уступил племяннику Ники – наследнику цесаревичу Николаю, который, если не считать барака, без каких-либо поблажек принялся служить наравне со всеми.

Наконец, лагерные сборы завершились, и 11 августа отправились в маленький рай. Подъезжая к Ильинскому, как всегда, видели черно-желто-белые флаги, коими были украшены принадлежавшие великому князю селения. Временами приходилось останавливаться, чтобы принять хлеб-соль. В первый же день отправились по грибы, коих оказалось небывало много, причем, сплошь белых. И снова потекла жизнь ильинская, беззаботная.

Когда читаешь воспоминания о ней, невольно вспоминаются сцены и образы из уже упомянутой «Неоконченной пьесы для механического пианино», бесспорного шедевра Никиты Михалкова. Вряд ли, конечно, кинорежиссер добивался этого, но у него невольно получилась своеобразная карикатура на Ильинское. Со всеми дурачествами, завтраками и обедами, чтением вслух газет и книг, игрищами и даже живыми картинами, одну из которых изображает персонаж Олега Табакова в виде ревущего марала. Точно так же наряжались кем-то и изображали картину из средневековой жизни, из античности, современную сельскую идиллию или что-нибудь еще в этом роде. Одного из главных героев, которого, кстати, зовут Серж (его играет Богатырев), другой персонаж в исполнении Калягина время от времени пугает как-нибудь, подкравшись сзади. Это была любимая шуточка великого князя. Подкрасться к кому-нибудь незаметно и столкнуть с горки, чтобы покатился по зелени травы. Или он неслышно подкрадывался к Шнейдер и резко бросал у нее за спиной бубен. Ха-ха-ха! Могли еще и так пошутить: Серж приказывал сервировать завтрак в библиотеке и никому о том не сообщать. Все собирались, как обычно, в столовую, а столы не накрыты. Что такое? В чем дело? Начинали искать прислугу, а ее нет. Сбежала? Не революция ли началась? Да где же, в самом деле? Покуда, наконец, кто-то первым не догадывался заглянуть в библиотеку – да вот же где! И прислуга вся здесь! Ай да Сергей Александрович, ай да шутник!

В фильме Михалкова в атмосферу всеобщего дурачества врывается сюжет с человеком, приехавшим издалека к доктору, которого играет сам режиссер, просит срочно ехать к больной жене и уезжает не солоно хлебавши, после чего и происходит кульминация. В Ильинское никто ни с какими просьбами не являлся, можно было не беспокоиться, веселиться и радоваться жизни сколько душе угодно. И вот в этом счастье и беззаботности Сергею становится страшно. И страх этот явно – страх Божий. Достойны ли мы этого необъятного счастья? Он словно сорвал плод познания добра и зла, после чего, как Адам, должен быть изгнан из своего маленького рая.

Приближался поворотный год в их жизни – 1888-й, год паломничества на Святую землю. В конце осени вернулись вПитер, и снова с 9 утра до 9 вечера генерал-майор Романов пропадал в своем полку. Начался Рождественский пост, потом пришло Рождество, наступил Новый год, в Таврическом саду на огромном пруду устроили каток с двумя гигантскими ледяными горками, куда дважды в неделю приходила сама императрица и весьма грациозно каталась, вызывая всеобщее восхищение. Любила ходить на каток и принцесса Элла. Ею тоже восхищались, но многие со вздохом отмечали: «Катается на коньках? Стало быть, по-прежнему порожняя. Три с половиной года прошло, а детей нет».

Новый командир преображенцев устроил бал на триста человек в офицерском собрании на Миллионной, жена командира выступала хозяйкой бала. Танцевали до четырех часов ночи. Войны нет, хорошо!

До весны – Петербург, в мае – Дармштадт, в июне до лагерных сборов – Ильинское, в июле – сборы, в августе – Ильинское, на сей раз впервые одну неделю в гостях у младшего брата сам император с императрицей. «Пребывание Саши у нас было истинным наслаждением, он был замечательно в духе и, кажется, ему пришлись по сердцу дни, проведенные в нашей подмосковной. Конечно, мы с женой с утра не покидаем ее балкон и дышим, много читаем о Палестине…»

Император Александр III поручил брату Сергею как председателю Православного Палестинского общества являться его представителем на торжественном освящении храма, заложенного в память их матери Марии Александровны и во имя святой Марии Магдалины. Предстоящая поездка будоражила кровь. Сергей уже был там, а Элла еще нет. Она вообще немного где успела побывать, в отличие от него. И вот теперь он обещал распахнуть пред нею все благоухание Ближнего Востока и святость Земли Христовой! Доселе он лишь вдохновлял ее желания и мечты своими восторженными рассказами, например, о том, как за год до их свадьбы он лично выдвинул идею и профинансировал обширные раскопки на русском участке Иерусалима. Он тогда из своего кошелька отстегнул на это предприятие тысячу золотых рублей. Итоги раскопок явили сенсацию всемирного значения – была признана подлинность места Голгофы, на которой ныне располагалось одно из ответвлений широко разветвленного храма Воскресения Христова, вмещающего в себя и Гроб Господень, и придел Ангела, и Камень помазания, и Голгофу, и подземелья, в которых царица Елена обрела Крест Животворящий, и многое другое. Кроме того, русские археологи обследовали остатки городских стен и установили подлинность Судных врат, через которые Спаситель входил с крестом к месту распятия. На этом месте Сергей Александрович приказал построить русское подворье, что со временем будет воплощено в жизнь, а православным храмом, самым близким по местоположению к Голгофе и Гробу Господню, станет храм Александра Невского.

Итак, кончилось очередное лето в Ильинском. 1 сентября Сергей один съездил в Питер по разным полковым делам и 3-го вернулся в Ильинское, где его ждала Элла. В это лето она впервые по-настоящему наслаждалась ежедневными купаниями, вода в Москве-реке была на удивление теплой и чистой. Покуда муж ездил в Петербург, она забрасывала его телеграммами: «Идем обедать, мне тебя ужасно не хватает. Целую от всего сердца», «Погода серая, дождливая. Идем на прогулку на лошади с Павлом, затем иду искать бруснику с M-lle Шнейдер, нахожусь в очаровании тебя завтра увидеть. Очень нежно целую». Закончили приготовления к паломничеству, и 7 сентября началось их столь важное, можно сказать, в семейном масштабе – великое путешествие. Прибыли в Москву, 9 сентября побывали в Троице-Сергиевой лавре, где Элла скромно помолилась в сторонке, глядя, как ее муж горячо припадает к мощам своего небесного покровителя, вымаливая у него благополучной и во всех отношениях полезной поездки. В тот же день из Москвы приехали на поезде в Киев. С Киева традиционно начинались все русские паломничества в Палестину. В Киеве обосновалась Александра Петровна, жена дяди Низи – Николая Николаевича, брата покойного императора Александра II. Еще одна немка, урожденная принцесса Ольденбургская, она в 1881 году была отвергнута мужем и предпочла поселиться в Киеве. Побывав у нее в гостях, посетив Киево-Печерскую лавру, тронулись дальше и 11 сентября прибыли в Одессу. Тотчас по прибытии в «жемчужину у моря» отправились на крейсер «Кострома», и уже в 9 часов вечера корабль снялся с якоря. Вместе с великокняжеской четой плыли Павел Александрович, фрейлины Катя и Китти (Екатерина Озерова и Екатерина Козлянинова), полковники Стенбок, Степанов и флигель-адъютант Озеров, капитан Гартонг и доктор Форбрихтер, а также художники Александровский и Волков.

12 сентября «Кострома» пришла к Босфору, а 13-го в Константинополе, столице Турецкой империи Стамбуле, Сергея и Эллу радушно встречал султан, «с его стороны не было границ любезностям; ордена посыпались, как дождь, а за сим подарки – жене громадных размеров медальон из больших алмазов, а Павлу и мне портсигары, усыпанные такими же камнями с его шифром». Вот так, при полулиберальном царе Александре II Турция с нами воевала, при сильном-державном Александре III – поток любезности.

Султан Абдул-Хамид II, столь ласково встречавший их, был именно тем голубчиком, который, едва взойдя на трон в 1876 году, вскоре начал ту самую войну с Россией, в которой геройски участвовал Сергей Александрович. Когда он пришел к власти, Османская империя имела огромные территории, включая в себя помимо современной Турции нынешние Сербию, Боснию и Герцеговину, Черногорию, Болгарию, Македонию, Албанию, север Греции и Крит, Кипр, Сирию, Ливан, Израиль, Иорданию, Египет, Ливию, Эритрею, Саудовскую Аравию, Ирак и Кувейт. После той войны 1877–1878 годов Абдул-Хамид потерял Боснию, Кипр, Сербию, Черногорию, Северную Грецию. Турция пришла в упадок и в 1882 году объявила себя банкротом. К тому времени, когда Сергей и Элла приехали к султану, он пребывал в постоянном смятении, всюду ему мерещились заговоры и измена, страну свою он превратил в полицейское государство, а сам безвыездно жил в своем дворце Йылдыз, что означало «Звездный». Этот дворец он построил, чтобы перебраться в него из бывшей приморской резиденции, в которой он больше всего боялся нападения русской эскадры. И вообще после 1878 года Адбул-Хамид очень боялся новой войны с Россией. Вот откуда такой дождь любезностей!

Элле чрезвычайно любопытно было заглянуть в гарем султана, о котором каких только не ходило слухов и мнений, от восхищения до отвращения. Султан охотно отвел ее на женскую половину своего колоссального дворца, где по обычаю жили не только жены султанов, но также матери, дочери и всевозможные родственницы. И, как выяснилось, слухи о том, что жены ведут рабское существование, сильно преувеличены.

К тому времени у 46-летнего султана было восемь жен, среди них не только турчанки, но две абхазки, черкешенка и грузинка. Элла с любопытством оглядела их лица и нашла их некрасивыми, чрезмерно накрашенными. От восьмерых жен тогда Адбул-Хамил имел четверых сыновей и восемь дочерей. В гареме одна из дочек султана сыграла для Эллы на фортепьяно «Боже, царя храни». Но все впечатление испортила какая-то старуха, когда принялась с умилением трепать Эллу по щеке, и с ужасом приходилось терпеть эту фамильярность. Смешно: Сергей в одном из писем назвал ее матерью султана, не зная, что мать Абдул-Хамида черкешенка Тиримюшган к тому времени уже четверть века как лежала в могиле.

Отсюда, от Константинополя, начиналось паломничество по Ближнему Востоку. Каково было удивление русских высокопоставленных паломников, когда всюду, здесь, в мусульманской стране, они увидели христианские святыни, не только сберегаемыми, но и почитаемыми турками! Султан показал им то, чего никому не показывал – десницу Иоанна Крестителя в серебряном византийском окладе, с греческой надписью, указывающей, чьи это мощи, и на указательном пальце: «Се агнец Божий»; а также часть мощей апостола Петра и святителя Иоанна Златоуста, теперь уже с надписями по-старославянски.

Элле оставалось удивляться тому, что мощи святых, не почитаемые в лютеранстве, столь трепетно охраняются магометанами. Было о чем задуматься.

За четыре дня в Царьграде-Контантинополе посетили многие места, побывали у патриарха, он показал им реставрируемую церковь в монастыре Хора, расчищенные фрески и мозаики. В последний день султан снова принял их у себя, как родных. Вот какое отношение с радостью можно было наблюдать нынче, когда Россия сделалась как никогда сильной!

Примечательно, что всюду, где ожидался проезд гостей из России, местным властям, дабы не упасть в грязь лицом, был отдан строгий приказ привести в порядок дороги, и турки расстарались.

Из Царьграда отправились в Смирну, «направились в греческий собор – ты себе представить не можешь, что была за толчея, – греки орали и аплодировали. Накупили чудесные ковры смирнские и поехали в Эфес – его развалины великолепны, разъезжали верхом…». Из Эфеса направили стопы в Бейрут. Элла не переставала удивляться, особенно когда видела арабов-христиан. В Бейруте уже существовало несколько православных русских школ, коими руководила деятельница Православного Палестинского общества Мария Александровна Черкасова. На площади перед одной из таких школ собралась огромная толпа, бурно выражая свои приветствия Сергею и Элле. Мужчины принялись палить в небо из ружей. Школьники-арабчата пели выученные по-русски «Боже, царя храни» и «Спаси, Господи, люди Твоя». Сергей Александрович давал указания художникам, что и где зарисовывать. Всем учительницам он раздарил золотые броши с бриллиантами и другими каменьями.

Следующим пунктом был Бальбек. «Тут не было удержу от демонстраций православных арабов», – писал великий князь. «Развалины храма Солнца величественны – по величине я ничего подобного не видал; мы стояли биваком в самых развалинах». Ночь впервые в жизни Элла и Сергей провели не во дворце, не в доме, а в палатке. «На следующий день рано поехали в Дамаск, переезжая через горы…» В Дамаске посетили могилу святителя Иоанна Дамаскина, и вновь удивлялись тому, в каком бережном почитании сохраняется христианская святыня. Сам Дамаск привел в восхищение, «ибо это чистейший восток без всякой примеси – европейцев даже на улицах не видать, весь город тонет в миртовых и апельсиновых садах, повсюду жужжат фонтаны… На улицах и на базарах встречаешь чудные типы бедуинов в их живописных одеяниях. В нашем доме был чудный двор с лимонными деревьями. Мы почти целый день там проводили – покупая всякие ткани, оружия и т. п. – ибо двор этот обращался в базар».

Из Дамаска вернулись в Бейрут и снова морем отправились дальше на юг. Высадились в Хайфе. В те времена там еще не существовало садов и дворцов Бахаи, город не мог предоставить гостям ничего выдающегося. Сразу же отправились в Назарет, где посетили развалины на месте Благовещения, находящиеся внутри огромной католической базилики. Арабское население Назарета и тогда в большей части было христианское, в городе уже действовали обеспеченные Палестинским обществом две русские школы для мальчиков и для девочек, в которых преподавали Закон Божий, русский и арабский языки, арифметику, географию, историю и разнообразные ремесла. Забавно было слушать, как маленькие арабчата читают по-русски. Осмотрели и только что построенную больницу.

И снова ночевали в палатке. Утром верхом на лошадях отправились сначала в Кану Галилейскую, где Христос веселился на свадьбе и превратил воду в вино. Им даже показали два сохранившихся каменных сосуда. От Каны недалеко до горы Фавор. Изнемогая от жары, поднялись на нее. Здесь Господь явил ученикам своим Преображение, показал себя в сиянии небесной славы. Для командующего Преображенским полком посещение этого места имело особенное значение. На вершине Фавора посетили греческий монастырь. «Вид дивный, Галилейское море как на ладони и гора Блаженств тоже, помолился за мой полк – 1-й командир Преображенского полка на Фаворе – ты понимаешь lesport!» Гора Блаженств – на которой Христос произнес нагорную проповедь, каждый постулат которой начинается со слова «блаженны…»:

«Блаженны нищие духом, яко их есть Царство Небесное.

Блаженны плачущие, яко они утешатся.

Блаженны кроткие, яко они наследуют землю.

Блаженны алчущие и жаждущие правды, яко они насытятся.

Блаженны милостивые, яко они помилованы будут.

Блаженны чистые сердцем, яко они Бога узрят.

Блаженны миротворцы, яко они сынами Божиими нарекутся.

Блаженны изгнанные за правду, яко тех есть Царство Небесное.

Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, яко велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас!»

И вот наступило 29 сентября. Особенный день в жизни Эллы. Рано утром приплыли в Яффу. Тель-Авива тогда еще не существовало. В Яффе их уже встречал архимандрит Антонин (Капустин), второй после Порфирия (Успенского) начальник Русской духовной миссии. Сойдя на берег, немедленно отправились в Иерусалим. В то время в Иерусалиме проживало значительное количество русских людей, которые толпами вышли встречать Сергея и Эллу. По пути следования их экипажа были устроены из веток и цветов две триумфальные арки. Когда подъехали к Троицкому русскому храму, тот разразился колокольным звоном. У Яффских ворот их встретил музыкой турецкий батальон.

Ровно в 4 часа пополудни великокняжеская чета вошла в Яффские ворота и пешком отправилась к храму Воскресения Христова, у входа в него под громкий звон колоколов всего Святого Града их встречал Иерусалимский патриарх Никодим. Окропив их святой водой и осенив крестом, он повел их за собой в храм, и первым делом они приложились к камню миропомазания. На сей камень, согласно преданию, после снятия с креста положили тело Спасителя, обильно помазали миром, принесенным человеком по имени Никодим, и обвили пеленами – той самой плащаницей, которая ныне хранится в Турине и являет собой великое чудо – отпечаток Иисуса Христа, единственное Его подлинное изображение, в виде негативного снимка.

Всегда благоухающий миром, камень помазания поражает своей особой холодностью, словно вобрал в себя саму смерть Господню! От него двинулись в Кувуклию – особую часовню, состоящую из двух крохотных помещений – придела Ангела и придела, в котором находится Гроб Господень, из коего Он воскрес. Обойдя Кувуклию крестных ходом, Сергей и Элла вошли внутрь, приложились к камню в приделе Ангела и пали на колена пред Гробницей Спасителя.

Протестантизм учит не поклоняться ничему материальному, даже если оно связано с чем-то святым. Но тут Элла особенно прочувствовала нечто такое, что заставило ее вместе с мужем припасть и приложиться к каменной плите. Это была великая минута! Слезы сами собой полились из глаз немецкой принцессы. Возможно, отсюда пошло ее душевное движение от лютеранства к Православию. Тот, кто не испытывал ничего подобного, тому не суждено понять. Как тому, кто никогда не любил, рассказы о любви кажутся красивыми небылицами.

Выйдя наружу, как зачарованная, она не могла скрывать слезы, продолжавшие литься из глаз сами собой. Увидевший это турецкий паша подошел к учредителю Православного общества Степанову, пожал ему руку и, кивнув в сторону Эллы, сказал: «Поздравляю!» Умывшись благодатными слезами, Элла присутствовала на молебне, совершенном патриархом Иерусалимским, далее вместе со всеми взошла в придел, расположенный как бы на втором этаже – над невысоким холмом Голгофой, на котором совершались казни. По преданию, под ним скрывалась могила прародителя Адама. И вновь они пали на колени, приложились к тому месту, где стоял крест, а на кресте – распятый Спаситель.

Тот, кто с верою и трепетом бывал в Кувуклии и на Гологофе, знает, как много обрушивается сил духовных и как иссякают силы телесные, как наваливается блаженная усталость. Ни в коем случае нельзя после этого продолжать хождение по другим святым местам, коих огромное множество в Иерусалиме, а следует отправляться на отдых и в тишине осмыслять произошедшее. Пробыв с четверть часа в греческой патриархии на недолгом приеме у Никодима, Сергей и Элла так и сделали – проследовали в отведенное для них помещение в доме русского консула.

О чем они говорили в тот вечер, и в ту ночь, и на следующее утро? Какими словами обменивались, делясь впечатлениями? Жаль, что не дано нам этого знать.

А на другой день в 4 часа пополудни они отправились туда, где через 32 года упокоится земная оболочка принцессы Эллы, святой великой княгини Елизаветы Федоровны.

Совсем недавно на горе Елеонской, вблизи Гефсиманского сада взметнул свои купола в небо храм святой Марии Магдалины, спроектированный петербургским придворным архитектором Давидом Ивановичем Гриммом. Закладка состоялась в 1885 году, освящение в 1888-м. Храм получился дивной красоты, расположенный на склоне Елеонской горы, он отменно просматривается со стороны Старого города, пять золотых куполов радостно сверкают на солнце. Интерьер украшен белым иконостасом из итальянского мрамора. Иконы написаны выдающимся художником-баталистом Василием Верещагиным, а Сергей Иванов написал для храма картину «Мария Магдалина перед римским императором Тиберием».

Элла по-особому готовилась к посещению этого храма, она собственноручно вышила ковер, который был возложен перед жертвенником. Сергей обеспечил храм драгоценной священной утварью, воздухами и Евангелиями.

В дверях новой иерусалимской церкви великокняжескую чету встретил патриарх Никодим. Он ввел их в храм и поставил на левом клиросе, рядом с тем местом, где сейчас расположена гробница с мощами Елизаветы. И в продолжение всенощной службы Элла стояла в двух шагах от места своего будущего упокоения!

Потом они неспешно гуляли по Гефсимании, там, где Христос молился о чаше страданий, да минует она Его; там, где Он в последний раз ночевал с учениками и был схвачен, дабы пройти через крестные муки к светлому воскресению, через тернии – к звездам. Зная о неминуемых страданиях, Спаситель имел возможность бежать из Гефсиманского сада, но не сделал этого, исполняя величайший замысел Отца Небесного. Так же в точности Сергей Александрович, зная, что ему грозит расправа со стороны террористов, не покинет Москву, шагнет навстречу своей гибели. И своему бессмертию. А следуя за своим мужем, точно так же поступит и Элла. Предвидя свою участь, прекрасно осознавая, что ждет ее после победы революции в октябре 1917 года, она не совершит побег, не покинет Россию, ставшую для нее, как и для мужа, Гефсиманским садом.

1 октября Сергей и Элла присутствовали при освящении храма Вознесения Господня на горе Елеонской. Сейчас его устремленную в небо колокольню называют Русская свеча. Это высшая точка Иерусалима. Тогда, стараниями архимандрита Антонина, сей храм был только что выстроен. По окончании освящения состоялась первая литургия, которую отслужил сам Иерусалимский патриарх. Сергей Александрович причастился Святых Даров. Его жена лютеранка стояла в сторонке и, быть может, именно в те минуты от всей души сожалела, что до сих пор не приняла вероисповедание своего супруга. А может, еще не сожалела, находясь во власти родительских наказов. Кто знает…

Протестантизм возник как течение, протестующее против римско-католической церкви и всевластия папы римского. И лидером протестантской революции стал немецкий священник Мартин Лютер, в октябре 1517 года публично осудивший торговлю индульгенциями и прочие установления католиков, к коим с того времени он перестал принадлежать. Он прибил к дверям своего храма в Виттенберге бумагу с изложением 95 тезисов своего нового учения. Почитать только Библию. Прощение можно получить только верой, безотносительно к добрым делам и поступкам, а потому исповедь возможна, но не обязательна. Спасение приходит только как Божья благодать, как незаслуженная милость и незаслуженный дар от Бога ради Иисуса, но не как что-то заслуженное грешником. Иисус является единственным посредником между Богом и человеком, спасение возможно только через веру в Него, а потому – никаких священников, каждый может считаться священником, а пасторы – лишь командиры церковных протестантских общин. Каждый верующий имеет право толковать и излагать Слово Божье. Человек должен почитать только Бога и поклоняться только Ему, так как спасение даруется только и единственно через Его Волю и действия – не только дар искупления Иисуса на кресте, но также дар веры в это искупление, созданной в сердцах верующих Святым Духом. И так далее.

Многое отличало вероисповедание Сергея от конфессии Эллы.

Начать с главного – для чего приходят в церковь. В Православии и католицизме это – причастие. Православные и католики верят в исполнение завета Спасителя, данного Им на Тайной вечере, то есть, что хлеб и вино во время литургии преосуществляются, таинственно превращаются в плоть и кровь Господа Иисуса Христа. И литургии совершаются довольно часто, а верующие могут причащаться сколько угодно, но для этого должны готовиться, поститься, молиться, перед причастием непременно исповедаться.