Текст книги "В поисках Бога"

Мама научила к чудесам относиться с осторожностью, но к семье страстотерпцев у обоих почтительное отношение. Мама приняла постриг в честь Анастасии Романовой, а к сыну Николай II приходил во сне.

П.А.: Мне приснился сон, действительно такой очень необычный. Во-первых, я увидел свет, начал смотреть во сне, знаете, даже жмурюсь, чувствую физически свет на своем лице.

П.А.: И увидел – огромный царь-страстотерпец Николай сидит на простом стуле, обитом дерматином, с грубыми деревянными ножками, знаете, такой канцелярский стул, но большой. И вот я возле его сапог стою. Сам он в военной форме, я стою подле него, и внезапно он мне протянул свою руку. Я проснулся, удивился, думаю, что за сон такой?

Сон не оставлял, Павел Астахов начал глубже изучать историю, жизнь царской семьи и самого Николая II. Добрался даже до следственного дела Соколова, занимавшегося расследованием убийства царской семьи. Это было в 1995–1996 годах, когда Астахов как адвокат начал ездить по работе в Испанию. Там-то и произошло знаменательное событие. Однажды его знакомый, торгпред России в Испании, позвал Павла Алексеевича в гости к Романовым.

П.А.: «Павел, Светлана, мы идем к Романовым». Я спрашиваю: «К каким Романовым?» – «А здесь живет Леонида Георгиевна Романова, вдова Владимира Кирилловича Романова, ее дочь, Мария Владимировна, и внук, соответственно, Георгий». Так вот мы тогда познакомились. С 1995 года и вплоть до 2010-го, когда она уже умерла, мы всегда тесно общались.

Вот так – неожиданно – был получен ответ на его сон с Николаем II.

Простые чудеса

«По-разному люди приходят к Богу. Да и Господь посещает каждого человека особенно. Иные даже не замечают, что сам Иисус был с ними рядом и протягивал руку». С этих слов начинается одна из книг, написанных Павлом Астаховым. Она о знакомых ему людях, историях преображения после встречи с Богом, о чудесах, о падениях, потерях.

Боль от ухода одного из них до сих пор бередит его сердце. Дмитрий Хворостовский был очень близким другом.

П.А.: Умирал, но все время был в борьбе, в поиске. Сам осознанно пришел креститься, потом отошел от Церкви. Опять подошел, опять отошел, то так, то эдак его качало. Умирает от тяжелой болезни, кричит: «Господи, за что мне это все? Господи, я покаюсь». Через секунду кричит: «Да я сам Бог».

П.А.: То были страшные искушения, я это все видел своими глазами. Хворостовский потом лежал уже фактически без памяти несколько дней, умирая. И мне один батюшка сказал: «Ну, ты же не знаешь, что он в последний момент видел, что он переживал, что с ним происходило, с его душой. Вот он был крещен, его отпели. А дальше – это не твое дело. Он один на один остался с Господом, остался с теми, кто его там судил, вел и так далее. Все».

Дальше нам неведомо. Поэтому это очень важно, что человек, вот именно пока жив, в последнюю секунду может раскаяться.

Он потерял много хороших друзей и часто задавался вопросом: «Почему Господь забирает лучших?»

П.А.: Я никак не мог понять, вот что это? Как же так? Почему таких хороших людей Господь забирает? И мне батюшка говорит: «Павел, Господь не забирает этих людей – их время пришло, это их жизненный путь окончен, понимаешь? Но Он тебе показывает – тебя Я пока не забираю. Ты должен это правильно понимать».

П.А.: Я первый раз тогда как-то по-другому немножко взглянул на этот вопрос и подумал: «Господи, спасибо, что живой».

Пасха и северный полюс

Свой путь к Северному полюсу Павел Астахов начал пять лет назад, работая тогда детским омбудсменом. В полярной экспедиции приняли участие семеро ребят из интернатов и детских домов России.

Молодежная экспедиция прошла тогда 180 километров сложнейшего пути в экстремальных условиях Арктики, но никто не сдался.

П.А.: Представляете, никто, а температура воздуха была минус 30 градусов по Цельсию!

Если я занимаюсь вот такими мальчишками и девчонками, то я должен быть с ними. А как иначе? Это мой долг, вот и все: и человеческий, и по должности. Можно быть героем, можно пойти на полюс свой характер проверить, а не идти воровать или грабить.

Лыжная экспедиция длилась 12 суток. До точки Северного полюса добрались ровно к Пасхе, и это было настоящее чудо. Все это время дома переживала любимая жена Светлана. После возвращения в первое же воскресенье всей семьей пришли в любимый храм.

В прошлом году исполнилось 30 лет, как он принял крещение. Он не сразу пришел в храм и не сразу воцерковился, но, однажды встав на этот путь, путь поиска Бога, он больше ни разу с него не свернул.

Человек же всю жизнь ищет Бога. Мы Его не можем познать, но мы чувствуем Его любовь. Иногда нам кажется, что Он нас бросил, оставил, а на самом деле, буквально через какой-то момент времени, Он нас начинает утешать и к Себе подводить.

Бабушкино Евангелие:
писатель Александр Проханов

Его дом расположился в тишине рядом с лесом, вдали от столичной суеты и шума. Скромный, но уютный, всего в 30 километрах от Москвы.

В центре гостиной, на первом этаже, мое внимание сразу привлек камин. Я спросила хозяина, можно ли его разжечь. На улице в этот день, помню, было особенно холодно. Снимали в марте, был пронзительный ветер. За горячим чаем, под треск сгорающих дров Александр Андреевич рассказал, что бывает здесь довольно редко, наездами. Несмотря на солидный возраст – а Проханову, когда мы говорили, был 81, – он по-прежнему в постоянных разъездах по стране. Трудно сосчитать, сколько он проехал по бескрайней России и миру – миру, который всегда воевал (Проханов часто ездил в горячие точки), но сквозь войны, конфликты и трагедии в своих поисках открывал ему Бога.

Бабушкино Евангелие

В самом начале разговора он, именитый писатель, робко просит прощения за свою предстоящую исповедь. Он очень редко говорит о сокровенном, а Бог – это как раз об очень личном.

А.П.: Я несколько робею говорить на эту тему, потому что все это очень лично и очень невнятно – ведь речь идет о священном, речь идет о таинстве, а для этого сложно подобрать слова. Они всегда будут недостаточны и неточны, поэтому вот во всех определениях, которых я буду касаться, надо испытывать ко мне снисхождение за неточности моих высказываний.

Он на всю жизнь сохранил одно детское воспоминание – о церкви Тихвинской иконы Божией Матери. Помнит, что в ее помещении в его детские годы была какая-то токарная мастерская, и там все время что-то гремело, искрилось и скрипело. Сломанную, разрушенную колокольню церкви он, ребенок, каждый день видел из окна. Детство и юность писателя прошли в Москве, в Тихвинском переулке.

А.П.: Церковь смотрела на меня весною, когда все кругом лучилось и сверкало и на кровле ее колокольни без креста распускались маленькие березки, выросшие из семян, занесенных туда ветром. Она смотрела на меня в дни моего рождения и наших елочных новогодних празднеств. Она смотрела на меня плачущего в день, когда скончалась моя любимая бабушка. Тень от колокольни лежала на письменном столе, там, где я готовил уроки.

И я сейчас, уже задним числом, думаю, что она, эта колокольня, была моей няней, воспитывала меня. Она все время присутствовала во мне.

А еще на всю жизнь с ним осталось бабушкино Евангелие, сейчас уже старенькое, потертое, кое-где с отошедшими страницами. Александр Андреевич бережно и словно виновато гладит его обложку. Все никак не дойдут руки отдать на реставрацию. Это, без преувеличения, его родовое Евангелие, и хотя есть и более современные издания и Ветхого, и Нового Завета, но именно эту книгу держали в руках его дед Александр Степанович и бабушка.

А.П.: Каждый вечер, когда мы шли спать в нашей небольшой квартирке в Тихвинском переулке, бабушка оставалась одна, ложилась в постель, и при свете лампы я, подглядывая за ней, видел в ее руках вот это Евангелие с этим золотым обрезом, с золотым корешком. Это меня умиляло. Я смотрел, как бабушка шевелила своими устами, что-то читая. Я не знаю, может быть, «Отче наш» или, может, какие-то притчи. Она почему-то очень любила притчу о блудном сыне.

Александр Проханов с улыбкой вспоминает, как бабушка ходила по дому, жарила картошку и напевала псалмы. Помимо родной бабушки, верующим был и двоюродный дед писателя, причем очень известным верующим, правда, не православным. Иван Степанович Проханов создал Всероссийский союз евангельских христиан, был известным проповедником и богословом.

А.П.: Он был создателем евангельского христианства, то есть он, по существу, национализировал баптизм, который до этого времени был абсолютным сколком с немецкого, европейского баптизма. А он сделал его национальным явлением, русифицировал.

Неудивительно, что маленький Саша рос в атмосфере глубокой религиозности. Однако, несмотря на религиозность бабушки и деда-протестанта, Сашу Проханова так никто в детстве и не крестил. Этот шаг случился в его жизни намного позже.

Крещение

Он был молодым инженером после авиационного института, когда вдруг оставил Москву и поселился в подмосковных лесах. Работал лесником, открывал для себя красоту природы и одновременно святой Русской Палестины.

А.П.: Мои трехлетние или четырехлетние блуждания вокруг по деревням, где я встречался с лесниками, – мы рубили там березняки, пили водку, ссорились, хохотали, ловили рыбу и работали, и в бураны нас заносило, – все это проходило, по существу, в Русской Палестине, на святых местах. То есть теперь я понимаю, что я исходил все эти места, где метафизически, как полагал Никон, ступала нога Иисуса.

Вслед за Новоиерусалимским монастырем в жизни Александра Проханова появился Псково-Печерский, а с ним – и почти мистическая история с крестом. Он был тогда еще некрещеный, но испытал непреодолимое желание подойти после литургии к священнику и приложиться к кресту. Очередь выстроилась долгая, продвигалась медленно. И вот, когда до креста оставалось два или три человека, вдруг так испугался, что ушел. Потом – снова вернулся и снова ушел.

А.П.: То есть было такое ощущение, что меня этот крест отталкивал от себя, не пускал к себе. Но я потом преодолел вот это отталкивание, я прямо даже чувствовал, как между крестом и мною было такое напряженное поле.

И я преодолел его усилием воли, подошел и поцеловал крест. И батюшка, который уже заметил эти мои метания, спросил меня: «Веруешь?» – и я, робея, заплетающимся языком сказал: «Верую».

Псков с его великой святыней покорил его на всю жизнь. Последние три года он именно сюда приезжает на Пасху, а еще ежегодно – на Чудское озеро, где его святой покровитель Александр Невский одержал победу над тевтонцами. Икона святого благоверного князя Александра Невского – самая дорогая в его домашнем иконостасе.

А.П.: Отец Никандр, который служит в церкви на берегу Чудского озера, мне много рассказывает о чудесах, которые иногда происходят там. И иногда, в годовщину Ледовой битвы, в храме сами возгораются лампады, как будто там нисходит благодатный огонь. И, например, он убежден (и он об этом слышал, и об этом знает даже из книг), что, когда происходила ледовая сеча и русские бились на льду с псами-рыцарями, русским помогали ангелы.

Его первое, не ледовое, «побоище» случилось в 1968-м на острове Даманском. Молодой журналист Проханов первым описал кровавое событие во время советско-китайского пограничного конфликта. Буквально через четыре года после первого боевого крещения он крестился по-настоящему. Проводил таинство его друг – отец Лев Лебедев. Он до сих пор помнит свои ощущения в тот вечер и что в храме было холодно, а на дворе стояла осень. Отец Лев поставил таз, выполнявший роль купели, посреди церкви, налил в него чуть тепленькой воды и заставил его разуться.

А.П.: Я встал в этот таз. Конечно, мне было это диковинно. Когда наступила уже ночь, мы пошли вместе с ним ночевать в соседнее село. Утром мы пошли обратно в храм. За ночь выпал снег. Где-то вдалеке собаки гоняли зайца, и испуганный заяц пробежал прямо мимо храма, среди прихожан.

А.П.: Мы вошли в храм, и там меня поразила одна вещь. Когда я отстоял службу, ко мне подошла одна женщина и вложила мне в руку металлический рубль. А я удивился – что это? А мне потом отец Лев объяснил: «Это она тебя отметила, что ты вот молодой такой, а пришел в храм».

Свой первый серебряный крест он подарил сирийскому солдату, а тот в знак благодарности отдал ему свой, алюминиевый. Это было в Сирии, на сирийском фронте. Нужно было пройти через опасный участок города, где шли бои. Подогнали боевую машину пехоты.

А.П.: Мне сказали, что там работает снайпер и надо сесть, спрятаться под броню, чтобы не попасть под удар снайпера. И я с моей комплекцией… Меня с трудом там запихнули в десантное отделение. Рядом со мной там уместился молодой сирийский солдатик, и мы на этой грохочущей, как консервная банка, машине промчались по площади.

А.П.: Нас миновал выстрел. Мы вышли наружу счастливые, довольные. И я вдруг увидел, что на шее сирийского солдата висит крестик – будучи арабом, тем не менее, он был ортодоксальным христианином, православным.

А.П.: Мы так были с ним счастливы от того обстоятельства, что уцелели. Я снял с себя мой серебряный богатый крест на цепи и надел на него, а он снял свой крестик на обычном шнурочке и мне его подарил. И с этого момента я получил крестного брата.

Я не знаю о его судьбе. Я молюсь часто о том, чтобы он оставался жив и чтобы его миновали пули и осколки.

Фаворский свет

Это событие не найти в его официальной биографии, но сам Александр Проханов называет его чудом. Это случилось вскоре после крещения за городом, в лесах. Про-ханов только-только издал свою первую книгу, женился, жизнь била ключом. Он настолько красочно описывает это событие, что пересказывать его было бы неблагодарным занятием.

А.П.: И вот я отправился на Оку и пошел вдоль речки. Это было лето, июнь или июль, луга цвели, звенели шмели, летали бабочки. Я шел мимо этих синих вод, смотрел на белые камни берегов и дошел до небольшой речки Лопасня, которая впадала в Оку.

Мне надо было ее перебрести, и я снял башмаки свои, взял в руки и пошел по этой воде.

А.П.: И там, когда стоял в этой речке Лопасня, что-то произошло, какой-то потрясающей силы удар света я пережил. Причем этот удар света коснулся всей земли разом. Сейчас я это называю Ангелом.

А.П.: И он взял меня на руки и поднял, и оттуда показал мне все земное. Мне кажется, что я тогда увидел Фаворский свет.

Бабочки

Когда-то ему, поэту, художнику, мечтателю, бабочки, и правда, напоминали рай. Он мог найти их везде – в каждом боевом сражении, на сопке или в смертельной воронке. Даже ад и пекло самых страшных военных событий не мешали Александру Проханову увидеть окружающую его красоту. Он слагал о бабочках стихи, украшал их сочными эпитетами и метафорами.

Я давно хотела взглянуть на коллекцию бабочек знаменитого коллекционера – много о них читала и смотрела. Интерес был и профессиональный. Моя телевизионная программа «В поисках Бога» оформлена в бабочках, этот образ полета – нежный, небесный, мне всегда очень нравился. И очень хотелось узнать, что они значат для Александра Проханова? За свою долгую жизнь он собрал в своем доме целую энтомологическую коллекцию.

А.П.: Эти бабочки – мои военные трофеи. Они были собраны на всех горячих точках, где мне довелось побывать. А ведь эти войны – они велись не на европейском театре. Они велись в джунглях африканских, в латиноамериканских саваннах, и в этих местах было множество бабочек, и они были восхитительны.

А.П.: И когда я побывал там в первый раз, я понял, что вот эти ужасные сражения, бомбардировки, эти автоматные очереди – они разрезают красоту. И я стал ездить туда не только с блокнотом и фотоаппаратом, но и с сачком. Поэтому на каждой из этих бабочек помимо их рисунка природного, орнамента, лежит тот или иной эпизод – либо боевой, либо поэтический. Одна из бабочек в моей коллекции – воспоминание о том, как на юге Анголы, на границе с Намибией юаровские самолеты «Канберры» налетали на лагерь намибийских партизан, бомбили. Воронки дымились, и бабочки слетались на эти воронки.

Он раньше мог часами смотреть в эти коробки, завороженный орнаментами. Сейчас, спустя годы, их красота для него потускнела, а вместо любования пришло сожаление. Вместо восторга и упоения он испытывает сейчас угрызения совести и чувство вины.

А.П.: Я смотрю на эти божественные свои витрины, на эти хрустальные шкафы, вижу бабочек и думаю: «Боже мой, какой же я грешник! Сколько же я загубил душ!» И когда я ловил их, я был так увлечен этим, я был так упоен погоней за бабочками по африканским саваннам, по никарагуанским сельвам, по кампучийским джунглям… Я так был упоен этой охотой и этой красотой, которую привозил сюда, в Москву.

А сейчас думаю: «Боже мой, какой же я страшный грешник!» И это меня страшно гнетет.

А.П.: Я перестал ими любоваться, у меня ослабело зрение. А может быть, Господь меня и лишил зрения, чтоб я перестал любоваться делами рук своих.

Но, несмотря на осознание своего грешного человека, в нем по-прежнему живет художник, который искренне верит, что бабочки оживут, бабочки воскреснут. Он мечтает о том, как однажды, когда придет пора уходить из этого мира, он раскроет окно, и они все улетят – в Америку, в Азию, в сельвы, на луга и опушки. И это будет искуплением его греха.

Он несколько раз был на грани, когда мог совершить ужасные поступки и их не совершил. Что повлияло – он и сам не знает. Возможно, уберегло общение с его другом, отцом Львом Лебедевым. Он работал тогда научным сотрудником в музее в Новом Иерусалиме. Александр Проханов вспоминает, как ночью они брали фонари и свечи, уходили в разрушенный храм. Огромный купол монастыря был проломлен, и два друга ночью, в мороз, когда кругом все звенело от холода, смотрели в этот купол, и оттуда на них глядело звездное небо, раскаленные январские звезды. Возможно, в эти моменты и было общение с Богом.

Его рассказы можно слушать часами. За редкими домашними разговорами он любит поговорить о русской мечте, о том, почему Бессмертный полк неразрывно связан с Пасхой.

Пасха и бессмертный полк

Бессмертный полк – это абсолютно же крестный ход, это пасхальный ход, связанный с воскрешением из мертвых. Потому что победа 1945 года стала мистическим русским праздником, праздником одоления ада.

А.П.: И для меня вся вот эта русская, советская рать от 1941 до 1945 года – это ангельская рать, это Церковь воинствующая, которая пришла, спустилась на землю и одолела эту тьму, и не пустила ад на землю, изгнала его с земли.

И поэтому победа 1945 года – это священная победа. А если эта победа священная (а она священная, потому что это итог священной войны), то все, кто принимал в ней участие, несут на себе ореол святости.

В этой многомиллионной волне Бессмертного полка где-то идет и он – преданный солдат своей страны, православный христианин Александр Проханов. Надеется, что, когда покинет этот мир, он уйдет туда, где встретится со всеми своими родными и близкими. Он очень ждет эту Встречу.

Всю жизнь меня преследует такой образ, что они сидят там все в застолье, все мои любимые, близкие, с такими прекрасными лицами, спокойными, и ждут меня.

И у них за этим застольем, на этой скамье есть для меня место, и они его берегут. И когда я приду к ним и сяду на это место, я опять соединюсь с ними – с самыми дорогими для меня людьми.

Как католик из Америки стал православным священником:
отец Марк Тайсон

Просто проснуться каждый день – это чудно. Перекреститься в первый момент осознания – это чудно. Молиться, благодарить Бога за все – это чудно.

С молитвой и благодарностью к Богу Марк Тайсон просыпается уже 25 лет. Ровно столько прошло с того момента, как он стал православным батюшкой Католику-музыканту из Вашингтона никогда и в голову не могло прийти, что однажды он сменит и профессию, и конфессию, наденет рясу и будет проповедовать Христа.

В поисках

Его постоянно тянет назвать отцом Майком Тайсоном. Отец Марк улыбается – для него это привычное дело. Не только у меня ассоциации с американским боксером. Он говорит с акцентом, иногда путаясь в склонениях, но разборчиво, мелодично растягивая слова.

Он уже шестой раз в России, а до сих пор не может привыкнуть к музыкальности русской речи. Впрочем, неудивительно, что и любовь к России началась с занятий русским языком. Почти 30 лет назад, будучи студентом, он провел шесть недель в Москве, изучая язык в Институте стали и сплавов, и влюбился в него и столицу безоглядно.

М.Т.: Я просто люблю Москву, даже тогда, в студенческие годы, все было интересно. Это был для меня новый мир, как новый космос, новая жизнь

Но еще больше поразила юного Марка православная церковная служба. Всего лишь одна литургия в Новодевичьем монастыре изменила всю его жизнь.

М.Т.: Красивая литургия! Просто я понял ее красоту, я понял смысл фразы «Господи помилуй». Я хотел поставить свечку, и я помню, как бабушка, которая работала в храме, подарила мне свечку: «Держи, сынок, – она сказала, – это бесплатно».

Я поставил свечку, молился, и что-то внутри начало меняться, и это было начало моей духовной жизни.

Встреча

После возвращения на родину, в Вашингтон, Марк стал активным прихожанином Римско-католической церкви. Это был серьезный шаг, ведь до поездки в Москву он практически от нее отошел. Марка крестили в католичестве сразу после рождения. В церковь он не ходил, о Боге не думал, увлекался музыкой, играл на гитаре, беззаботно проводил время с друзьями.

М.Т.: Мой отец был военным офицером, моя мама работала дома. Слава Богу, она была очень религиозной женщиной. Папа не ходил в церковь, а мама – часто и со мной. И, слава Богу, я помню, как она научила меня молиться.

Помимо мамы поддержала Марка его будущая жена Елизавета. На службы ходили вместе, и однажды, после очередного богослужения, вдруг узнали от монахинь, что на соседней улице находится православный монастырь. С того момента они стали ходить в русскую церковь. До сих пор помнит, как вдвоем они слушали и не могли наслушаться колокольный звон.

Однажды, побывав на литургии, испытав это необъяснимое чувство Его присутствия, он больше не мог оставаться в католичестве. Просто как-то сразу, вдруг, понял, что здесь, в православном храме, его дом и он больше не может жить, как прежде.

Он и сам не знает, что влекло его туда, но, вспоминая ту первую литургию в Новодевичьем монастыре, понимает – ноги сами его вели в православный храм. Позже он узнал: церковь принадлежит Американской карпато-русской православной епархии. Он зачастил туда на службы, а спустя всего несколько месяцев, в 1991-м, всерьез стал задумываться о сане священника.

М.Т.: Я хорошо помню момент, когда я чувствовал в себе: ты можешь быть священником. Это не был голос. Иногда люди говорят, что: «Я слышал такой-то голос». Это внутренний голос – ты можешь быть. Это не: ты будешь! Это не был приказ. Это было просто: если хочешь, ты свободен.

Он думал недолго. Год проучился в Епархиальном центре в Джонстауне, в Пенсильвании, затем поступил в семинарию Христа Спасителя в Иллинойсе. После ее завершения был положен в сан диакона, а уже через два года, в 1995-м, в священники. Митрополит Николай (Смишко) направил его, молодого священника, поднимать храм в честь Сошествия Святого Духа в Чикаго.

М.Т.: Это был ужасный приход, настоящее испытание. Нам надо было построить новый храм. Он сказал: «Постарайся, дорогой мой, и, если не сможешь, если не успеешь, через два года – на другое место». И, слава Богу, я успел. Мы построили и храм, и зал. И я хорошо помню, как я делал пирожки, как я работал в кухне.

В этот непростой период испытаний на его пути священства рядом всегда была Елизавета – сначала невеста, потом жена. Узнав, что православному священнику не нужно держать целибат, она сразу приняла его выбор и предложение руки и сердца.

Отца к этому времени уже не было в живых. Мама на его решение отреагировала спокойно, а вот родственники и друзья поступок не поняли.

М.Т.: Когда я решил стать православным, мои родственники сказали: «О, это безумно», – потому что, ну, католики думают, что «мы – истинная Церковь», и они сказали: «Марк безумный». Потом, когда я решил стать священником, мои друзья сказали: «Он? Как это может быть?»

Наверное, он сам не смог бы ответить на этот вопрос, да и потом часто думал, не слишком ли быстро принял решение. Впрочем, ни разу за эти годы о нем не пожалел.

Матронушка

В этот свой приезд в Москву он решил побывать в Покровском монастыре. Это для отца Марка второе посещение мощей Матроны Московской.

М.Т.: Я очень хотел побывать второй раз у Матронушки. Первый раз мы приехали, это было, может быть, девять часов утра, и долго-долго ждали. И очередь была такая большая, что я не смог приложиться. Или ждать, или ходить перед всеми этими людьми – это было мне стыдно.

Наша встреча в Покровском монастыре состоялась в мае. Вся территория монастыря благоухала – повсюду цвела сирень. Батюшка признался, что он давно к ней неравнодушен.

М.Т.: Я очень люблю сирень. В России ее много, и всегда великое утешение, когда рядом с нами сирень. Я люблю приезжать в Москву именно весной, когда расцветает сирень, и никак не привыкну к тому, как много ее во всех городах. Я читал где-то, что сирень – это родной цветок России. Я узнал, что русские раньше в детстве загадывали желание, когда находили цветок сирени из пяти лепестков. В Америке тоже есть старинное поверье, что четырехлистный клевер – это хороший знак. Святой Патрик Ирландский с помощью этого простого растения научил, что Бог один, но есть три ипостаси. То есть он это использовал во благо, чтобы объяснять людям, что такое Святая Троица.

В первый свой приезд к Матронушке он долго стоял в очереди к ее мощам и услышал много разных удивительных историй. Одна запомнилась особенно.

М.Т.: Женщина мне рассказывала, что, когда стояла впервые в очереди к мощам, это был ноябрь, очень холодно. И у нее была какая-то тонкая куртка, поэтому она сильно замерзла. Эта женщина еще сказала себе: «Пять минут побуду и уйду, я не могу больше терпеть», – и стала читать акафист Матронушке. И вдруг почувствовала – внутри такая жара, и это было, как солнце благодати. И она осталась стоять, поклонилась мощам, и все было хорошо. Это было чудо. Матронушка согрела.

«Бог очень любит работать через неважные, казалось бы, чудеса», – добавляет в конце своего рассказа о. Марк и задумчиво после этого смотрит вдаль, вспоминая, очевидно, ту первую свою поездку.

В этом году его маршрут по святым местам включил в себя помимо Покровского монастыря в Москве еще храм Святой Блаженной Ксении Петербургской. В этих святых старицах земли Русской отец Марк видит удивительное сходство.

М.Т.: Мне кажется, что Матронушка очень похожа на Ксению Петербургскую. Слава Богу, я был недавно в Питере и служил молебен с отцом Романом там, где находятся мощи Ксении Петербургской.

Они для меня, как добрые бабушки русского народа. И кажется, что у каждого русского человека какая-то теплая, добрая бабушка, и всегда утешит его и поймет, как песня говорит, и, конечно, это намного более высокий уровень.

Истинная вера

В утешении и поддержке святых блаженных стариц он в этот раз действительно нуждался. В октябре прошлого года в его жизни случилось очень важное событие – отец Марк был вынужден оставить храм в честь Успения Пресвятой Богородицы в Блуфилде, Западная Вирджиния, в котором служил 17 лет. Его церковь находилась в составе Константинопольского патриархата, а после решения его главы Варфоломея создать автокефальную Церковь на Украине он больше не мог там оставаться.

М.Т.: Один из вопросов, который задавал мне мой бывший митрополит Григорий: «Как ты чувствуешь себя?» – потому что я уже послал ему письмо. Я сказал: «Я не буду у вас. Я не буду Варфоломея чтить». – «Как ты чувствуешь себя внутри?» Я сказал: «Это не вопрос чувств, это вопрос решения».

М.Т.: В Америке, на Западе вообще мы всегда говорим о чувстве – это глупость. Надо принять решение. Я никого не сужу, никого. Просто для меня это было ясно: это ужасно – создать новую Церковь, я бы даже сказал, фейковую Церковь на территории, где есть истинная Церковь. И я хотел держать и показать любовь к митрополиту Онуфрию. Я очень уважаю его, и его митрополитов, и его священников, и его людей.

С прошлого года отец Марк Тайсон служит в миссии Русской зарубежной православной церкви в честь пророка Илии. Боль от утраты родного прихода до сих пор не утихла. Утешает поддержка и бывшей паствы, и многих знакомых священников, а еще удивительная духовная помощь отца Валерия Лукьянова. Для отца Марка история, связанная с отцом Валерием, настоящее чудо. Он отошел к Господу именно в этот день ровно год назад.

М.Т.: Это был как бы знак для меня о том, что будет. У меня есть связь с отцом Валерием, хотя я много молился за него, когда он заболел и после его смерти. Он говорил: «У каждого священника есть своя община. Это не приход, это особые люди, которые вас окружают по милости Божией».

Известнейший миссионер и проповедник отец Валерий Лукьянов был знаком со знаменитым святителем Иоанном Шанхайским и отцом Иоанном Крестьянкиным. С отцом Марком отец Валерий ни разу не встречался, но был знаком заочно через прихожанку его храма – она была племянницей отца Валерия. Накануне решения отца Марка Тайсона уйти из Константинопольского патриархата ей приснился удивительный сон, как отец Валерий стоял рядом с ним и благословлял его.

М.Т.: Я не знал точно тогда, что это будет мое последнее воскресенье там. И бабушка сказала мне: «Я хочу благословить Вас, батюшка, во имя моего брата». И она так сделала: «Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь».

Через неделю отец Марк стал русским зарубежным священником, а еще две недели спустя его наградили золотым крестом на собрании духовенства в Нью-Джерси. Наградной крест, как оказалось, ранее принадлежал отцу Валерию Лукьянову.

Православный священник

М.Т.: Люди иногда хотят узнать от меня, будет ли больше связь между католиками и православными, будет ли одна Церковь. И я всегда отвечаю: «Конечно, нет». Почему? Это не потому, что я как-то ненавижу католиков. Мои родственники католики – хорошие люди. Это потому, что у них есть другой дух, это совершенно иной дух. Когда человек стоит в костеле, то чувствует себя по-другому, нежели, когда он стоит у нас в церкви. И это то, что я чувствовал тогда впервые, в 1990 году, и это то, что до сих пор чувствую.

Все свои службы он служит на старославянском языке. Убежден, что если его понял он, иностранец, то смогут понять и русские прихожане.

Если я как иностранец могу заниматься русским языком и старославянским, то человек, который говорит, что русский – его родной язык, должен обязательно заниматься старославянским языком. И это просто будет маленькая жертва Богу.

В недавнюю свою поездку по России за три недели он успел побывать в десяти городах. Помимо Москвы и Северной столицы отец Марк посетил Ростов Великий, Владимир, Суздаль, Козельск и Калугу, Псков, Печоры, Воронеж.