Текст книги "Зеленый омут"
Автор книги: Наталья Солнцева
Жанр: Современные детективы, Детективы
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)
– Ты выяснил?
– Почти. Невероятная история. Алеша женат, у него ребенок. С Ларисой живут душа в душу. Никто не знал, что у него была любимая женщина…
– Была?
– Ну да, давно. В юности. Ее звали Элина. А потом она умерла.
– Умерла? От чего? Болела?
– Алеша увлекался путешествиями на плотах по порогам. В одном из таких походов Элина и погибла. Утонула. Алешка страшно переживал, винил себя в ее смерти. Это он уговорил Элину пойти с ними… С тех пор прошло немало лет, но любовь не подвластна времени. Она живет всегда, даже когда мы забываем ее. Или обманываемся, что забыли.
– Хорошо. Но при чем тут…
– Я объясню. Прошли годы. Алеша переехал в Москву, сменил работу, и вдруг ему приходится ехать по делам фирмы в тот самый городок, где проживала Элина. Остановились ребята в гостинице, и вот приходит туда какой-то человек, разыскивает Алешу, показывает ему браслет Элины и утверждает, что она ждет в лесу, в заброшенном доме.
– Что за дом?
– То ли остатки староверческого скита, то ли… В общем, не знаю. Чертовщина! Как сказал бы Влад.
– Да…странно. И что же?
– А ничего. Алешка, конечно, разбираться ни в чем не стал, пошел за этим незнакомым человеком в лес, забрался в тот скит, и просидел там, как в трансе, недели две. В лесу монах какой-то тронутый обитал, он Леху и приютил, так сказать. Как тебе все это?
– Жутко. Зачем тому человеку Лешу обманывать? И откуда он узнал про Элину, про все?
– Ну, это как раз понятно: городок маленький, историю многие знают. Приемная мать Элины проработала там всю жизнь учительницей в школе. Если б не любопытство и разговорчивость провинциальных бабулек, то вряд ли я Леху отыскал бы.
– Налей мне еще! – Тина подвинула к себе коробку с конфетами, ей нравился вкус коньяка и шоколада. – А при чем тут Харьков? Ты ведь хотел узнать о Корнилине? Кто такой? Чем занимался? Откуда брал сюжеты для своих картин? Кто ему позировал? Почему и как погиб?
– Так я и узнавал это! Нина Корнилина уехала и адреса не оставила. Друзей у Артура не было, – только приятели и знакомые. Они ничего вразумительного сказать не могли. Единственный близкий Корнилиным человек – Сергей Горский, женился и уехал в деревню, к новым родственникам. Мне ничего не оставалось, как отправиться за ним. Приехал я то ли кстати, то ли нет… еще не знаю. Я пока все это обдумываю. Так вот: попал я на похороны древней старушки, прабабушки Алены.
– Что за Алена?
– Жена Горского. Оба показались мне смертельно напуганными. Ничего интересного не рассказали…А у Горского я увидел старинный медальон.
– Ну и что?
– А то, что медальон этот точно как на картине «Натюрморт с зеркалом». Мне сам Горский об этом сказал. А на медальоне Знак!
– Подожди, я совсем запуталась. При чем тут Алеша?
– Мне пришлось идти на похороны. Хотелось посмотреть, кто там будет, послушать разговоры. Да и с Горским побеседовать в непринужденной обстановке.
– Это похороны, по-твоему, «непринужденная обстановка»?
– Выходит, так! – Сиур засмеялся. – Не придирайся к словам!
Он перегнулся через стол и поцеловал Тину, потом еще раз, и еще.
– Не отвлекайся! – она отодвинулась. – Я потеряю нить.
– Понял. Но я уже почти все сказал. – Сиур помолчал, достал сигарету. – Ты позволишь?
– Ладно, только рассказывай, не тяни!
– Да собственно…может, мне это показалось?
– Что?
– На похоронах я видел Элину.
– Как? Она ведь умерла!
– В том-то и дело! Я мог ошибиться, – в жизни-то я с ней не был знаком, только по фотографии. Ее мама показывала мне альбом. Но мне показалось…
– Вот именно: тебе показалось!
Сиур молча курил. он и сам думал почти так же. Но…что-то тревожило, волновало, а он привык доверять своей интуиции.
– А вдруг нет? – внезапно спросил он. – Вдруг не показалось?
– Ну…почему же ты не спросил ее? Нужно было познакомиться.
– Она ничего не помнит, и не разговаривает. Немая.
Сиур рассказал все остальные подробности, которые ему удалось выяснить в Харькове. Тина слушала, не перебивая, но видно было, что мысли ее витают весьма далеко.
– О чем ты думаешь?
– Не скажу! – она вздохнула, встала сварить еще кофе. – Ты сказал Алеше?
– Так я об этом тебя собирался спросить! Никак не могу решиться! Не знаю, говорить – не говорить… Что посоветуешь?
– А вдруг, это не она?
– А вдруг, она?
Тина села, подперла руками подбородок, опустила глаза. Она размышляла. С одной стороны – сведения непроверенные. С другой… Для Алеши это может быть важно. Вправе ли мы судить, что кому знать надо, а что не надо? Вправе ли решать за других? Пусть даже из самых лучших побуждений?
– Никто, кроме самого человека, не может знать, что для него лучше, а что хуже! – произнесла, наконец, она. – Сказать придется!
– Как же Лариса? У нее сердце больное.
– Это только Алеша может решить: как Лариса, как все… Только он сам. Не ты, и не я. – Тина задумалась. – А что, если сначала сказать маме? Пусть съездит, посмотрит. Уж она-то не ошибется! Потом, если это действительно Элина, – скажешь Лешке.
– Я и сам так хотел, – улыбнулся Сиур. – Задумал: если ты предложишь то же самое, значит, правильно. Риск, конечно, есть, зря людей взбудоражить! Маме тоже не сладко будет – надежда появится, которая может не оправдаться. Кстати, мама у Элины приемная, как я говорил, и пожилая. Они скорее были похожи на бабушку и внучку, так друг друга и называли.
Тина решила, что они завтра же поедут к Никите, все расскажут ему и Валерии. Влада с Людмилочкой тоже предупредили, договорились о встрече. Нужно было подвести итоги поездки, подумать, как быть дальше, что следует предпринять. Сиуру очень не нравилось все, что он узнал в Харькове. Особенно не давал покоя медальон Горского. Что-то Сергей и Алена скрывали, чего-то боялись. Опять же – Элина! Как все совпало?! Наверняка, не случайно! Вот только закономерности проследить никак не удавалось.
У Никиты все собрались вовремя. В гостиной накрыли большой круглый стол. Людмилочка помогала бабушке на кухне лепить пельмени. Пока пельмени варились, гостям предложили блинчики с мясом, холодный окорок, соленые опята, горячую картошку. Вино и сладости Сиур и Тина привезли с собой.
Жарко горел камин; чудно пахло свежими поленьями, сложенными горкой у стены. За окнами шумел ветер в облетевшем саду, ветки и дождь стучали по стеклам, в приоткрытую форточку лился сырой осенний воздух. Мама Никиты принесла старинную керосиновую лампу: в такое ненастье часто отключали свет.
Все внимательно слушали, что удалось узнать в Харькове. Никиту заинтересовал медальон.
– Где Горский его взял?
– Говорит, купил, – ответил Сиур. – Я его предупредил, что вещь опасная, но он, по-моему, отнесся к этому несколько легкомысленно. Я бы и сам среагировал так же. Конечно, ему невдомек, что связано с подобными вещами! Большего я сделать не мог. Не посвящать же его во все? Что он за человек, неизвестно. Как воспримет? Как поведет себя? Черт его знает!
– Мой друг недавно поехал в Харьков, к брату. Это он купил картину Корнилина и привез ее нам на хранение, – задумчиво произнес Никита. – У меня есть телефон. Может, позвонить ему? Попросить, чтобы понаблюдал за Горскими? Делать ему все равно нечего.
– Было бы неплохо. А он лишних вопросов задавать не будет? – Влад и все остальные, кроме Валерии, не знали Вадима. А речь шла именно о нем.
– Он нелюбопытен, – ответил Никита. – Да и отношения у нас такие, что если я его попрошу…
– Понятно. Но что-то ему так или иначе объяснить придется.
– Вот мы все вместе и решим, что.
– А он справится?
– Лишь бы только он согласился! – вмешалась Валерия. – Можете не сомневаться, что справится. Я немного знакома с Вадимом… Он не подведет.
Разговор решили не откладывать, и Никита тут же набрал номер. Вадим почти ни о чем не расспрашивал, он даже не сказал, что жена Горского постоянно бегает к Богдану и обсуждает с ним все свои дела. Наблюдение за Горскими показалось ему заслуживающим внимания делом. Чем-то эта супружеская пара ему не нравилась.
– Можешь быть спокоен, Никита, – глаз не спущу! – заверил Вадим друга. Он почти не колебался, соглашаться или нет.
Горские были связаны с Артуром, а Корнилин серьезно интересовал Вадима. Чутье подсказывало ему, что убийца художника и заказчик, устроивший охоту на Вадима в Москве, связаны. «Черный человек» вовсе не казался Вадиму бредом. Он верил Артуру во всем, что касалось его страхов. В данном конкретном случае интересы Вадима и Никиты совпадали полностью и целиком. Так что просьба друга была не в нагрузку, а очень даже кстати.
– Ну вот, все улажено, – сообщил Никита. – Раз Вадик согласился, все, что можно, он сделает. Мы договорились, что он будет звонить через день.
– Неплохо, – сказал Влад, подкладывая себе еще пельменей. – Чует мое сердце, история скоро будет иметь продолжение! Надеюсь, не столь трагическое, как в случае с Корнилиным.
– Влад, прекрати! – возмутилась Людмилочка.
– Так я же не пессимист, я – реалист! – улыбнулся Влад, сияя своими чудесными ямочками на щеках. – Я считаю, что прятать голову в песок недостойно настоящих мужчин! Можно мне еще пельменей?
– Настоящие мужчины так не объедаются! – серьезно заметила Тина, не выдержала и прыснула со смеху. – Они постоянно должны находиться в полной боевой готовности!
– На голодный желудок сие абсолютно невозможно, девочки! – поддержал Влада Никита.
После ужина играли в карты, курили, говорили глупости и много смеялись. Никита украдкой целовал Валерию в темноте, когда свет таки погас, и бабушка долго не могла найти спички, чтобы зажечь лампу.
В багровых отблесках догорающего камина волосы женщин вспыхивали медью, а ночь за окном казалась еще чернее. Несмотря на позднее время, Влад решил ехать в Москву, домой: Людмилочку ждали дети и Костик, она обеспокоено ерзала и украдкой поглядывала на часы.
Сиур с Тиной тоже не захотели оставаться на ночь. Всеми ни с того, ни с сего овладела нервозность, ожидание развития событий.
Ночь была полна влаги, запаха мокрой коры и монотонного шума дождя. Шоссе блестело от воды, впереди маячила машина Влада. Вдали зеленоватым заревом вставали огни Москвы.
ГЛАВА 14
Начало и конец вечно сменяют друг друга.
Женщина, юная и прекрасная, переливает содержимое одного кувшина в другой, не теряя при этом не единой капли, символизирующей Жизнь. Это означает, что мы пребываем в Вечности, бесконечном океане, олицетворяющем богиню Изиду. Жидкость перетекает из серебряного сосуда в золотой – это развитие, двойная спираль, ведущая к совершенству. Содержанию придается новая форма.
Человеческий дух – часть потока жизни, берущая начало из объятий Богов. Путь Изиды извилист и полон магической силы, которая сопровождает странника, когда его силы кажутся исчерпанными…
В мире мысли все изменяется намного быстрее, чем в видимом и проявленном мире. Но источник того, что происходит вверху и внизу, всегда один и тот же…
Сергей проснулся от шума на кухне. Опять Алена гремит посудой, назло ему, чтобы разбудить, помешать его отдыху!
Только во сне он может чувствовать себя относительно спокойно, разговаривать с кем-то невидимым и мудрым, как змей. Иногда ему казалось, что голос таинственного собеседника – женский. Или это сама Царица Змей беседует с ним? Ее речи такие певучие и странные, воскрешающие в душе что-то томительно-горькое, давно забытое, к которому напрасно стремится безумное сердце…Сладкая боль, истома и бред смешались в его снах с образом женщин, молодой и старой. Одна из них напоминала Марфу в минуты, когда она собиралась передать Сергею свою колдовскую силу, или в его бессознательных видениях, залитых потоками золотого дождя, в которых она покидала свое мертвое тело, без сожаления, без печали…
Горский хотел смотреть свои сны, один за другим, продолжающимися до бесконечности. Там он надеялся найти разгадку своих страстей и разочарований, круто замешанных на страхе и отчаянных попытках прорваться к свету.
Шум на кухне вызвал мимолетную досаду, тут же сменившуюся дремотным оцепенением, плавно переходящим в туманный флорентийский сон. Сергей отключился от действительности, которая происходила в его квартире, на залитой осенним дождем улице, в городе, где он проводил свое детство… Потом, когда он окончательно проснется, он почти ничего не сможет вспомнить, и единственным его спасением станет визит соседки. Той самой «сплетницы», всюду сующей свой нос, которую он ненавидел и которой станет обязан жизнью и честью.
Колесо Судьбы вращается в вечности, и повороты его неожиданны, как неожиданны повороты бытия человеческого…
На Флоренцию опустилась теплая и душистая ночь, полная таинственных звуков, гаснущих огней и лунного света. Манфреду пришлось закутаться в плащ и выбирать самые темные места, чтобы оставаться незаметным для случайных прохожих. Никто не должен был знать, куда он идет. Темный и мрачный палаццо Альбицци встретил его сонной тишиной. Слепые окна его были темны, кроме одного – того, за которым ждала Антония. Нетерпеливое желание увидеть ее, прижать к своему сердцу, заставило Манфреда забыть об осторожности.
– Тебе удалось? – спросил он между поцелуями.
Они с Антонией решили, что ключи от загадочной комнаты должны храниться лично у сеньора Маттео. Он бы никому не доверил их. Старик доверял часть ключей домоправительнице, но была еще одна связка, которую он не снимал с золотой цепи на руке. Как она открывается, никто не знал, кроме самого сеньора. На случай внезапной смерти он оставил специальное распоряжение, чтобы его похоронили вместе с ключами. Такие причуды Луиджи списывал на старческое слабоумие.
Антония обещала попытаться снять цепь, так как за время болезни ее супруг сильно исхудал, и браслет стало возможно снять, не расстегивая замка. Для этого только следовало дождаться, чтобы он уснул как следует. Манфред увеличил больному дозу снотворного, позаботившись о безопасности молодой женщины. Старик не смог бы проснуться в эту ночь, даже если бы у его уха раздался гром. Врач хвалил сам себя, – он не терял времени даром и научился у Луиджи многим полезным вещам.
– Вот, возьми! – Антония протянула возлюбленному связку ключей. – Ты доволен?
– Нужно торопиться. До рассвета не так уж много времени.
Манфред взял свечу и веревку, как советовал Луиджи, и отправился в заброшенный коридор. Неподвижный и затхлый воздух щекотал горло.
– На этот раз никаких сквозняков! – подумал врач, направляясь к заветной двери, покрытой все той же пылью. – Давненько никто сюда не входил.
Ему не сразу удалось отыскать подходящий ключ. Заржавевший замок не поддавался. Манфреда почти охватило отчаяние, когда что-то в старом механизме сдвинулось, ключ со скрипом повернулся в замке, и дверь нехотя отворилась.
Молодой человек с трепетом переступил порог. Кромешная тьма окутала его, неподвижная и жуткая, как предсмертный сон. Он зажег свечу, и ее желтый язычок осветил небольшое полупустое пространство: стены со старыми потемневшими шпалерами, на которых причудливые амуры летали между пышных цветов, трубили в трубы из морских раковин и нацеливали куда-то свои отравленные любовью стрелы, – и больше ничего, кроме пары огромных древних сундуков. Окна отсутствовали, мебель тоже.
Манфред поднял свечу повыше и медленно осмотрелся. Ничего необычного, а тем более ужасного, в комнате не оказалось. Почему же сеньор Маттео так волновался, почему прятал ключи? Жадность? Но здесь ничего ценного нет! Какое-то старье, паутина…Впрочем, в сундуках может быть золото. Манфред приоткрыл крышку одного из них – пахнуло плесенью, на дне валялись стоптанные бархатные башмаки, да пара пустых склянок из-под лекарств. Что за ерунда!
На втором сундуке стоял небольшой ларец в виде ковчежца [50]50
Ковчежец – в православной церкви: ларец для хранения некоторых богослужебных предметов.
[Закрыть], старый, окованный почерневшим металлом. Желтые блики свечи выхватывали остатки густо нанесенного узора, фигурные заклепки в виде цветков розы.
– Интересно! – Манфред потрогал крышку. – Кажется, не заперто!
Однако, и тут молодого человека поджидало разочарование: ларец оказался еще более пустым, чем сундук. В нем вообще ничего не было, кроме какой-то странной пыли. Пыль повисла в воздухе, подобно черному порошку, который становился все гуще и гуще, пока не поглотил весь свет. Свеча горела, во всяком случае, ее язычок был виден, но все вокруг погрузилось во мрак. Манфред вдохнул чуть глубже, пытаясь определить, что за порошок повис в воздухе, но не ощутил ни запаха, ни вкуса – один только пыльный затхлый воздух. тот же самый, что и раньше. Как странно! Порошок медленно рассеивался, пока не исчез так же внезапно, как и появился.
Молодой человек переставил ларец на пол и попытался открыть крышку сундука. Не тут-то было! Крышка не поддавалась. Этот сундук, в отличие от первого, оказался закрыт на замок. Где же взять ключ? Манфред задумался: особого выбора у него не было, как только перепробовать ключи со связки сеньора Маттео. Может, один из них и окажется…
Не тратя времени даром, он принялся за дело. Один из ключей подошел. Огромная тяжелая крышка с трудом открылась, и взору Манфреда предстало неожиданное зрелище: вместо дна, у сундука оказалась дверца-люк, окованная железом, с большим ржавым кольцом в виде свернувшейся змеи. Не раздумывая, молодой врач дернул кольцо…и люк открылся. Вниз, в подземелье, вели крутые ступени, полустертые множеством ног. По-видимому, лестницей пользовались многие поколения людей; во всяком случае, она была очень, очень старой.
– Нужно спуститься и посмотреть, что скрывается за всем этим!
Манфред принял решение почти без колебаний. Он был не из робких, да и мысль об Антонии и ее безопасности придавала смелости.
Лестница, тесная и неудобная, вела вниз, в темноту, пахнущую землей и сырым камнем. Путь казался ужасно долгим. Но все когда-нибудь кончается. Эту мудрость Манфреду часто повторяла его нянька, дородная и чрезвычайно практичная бургундка, рассказывающая ему на ночь истории про кровожадную королеву Кримгильду, сокровища нибелунгов, коварство, ревность, любовь и месть.
Бургундка оказалась права – Манфред, наконец, все же очутился в просторной подземной зале, которую мог осматривать частями, насколько хватало пламени свечи, наполовину уже сгоревшей.
У стены стоял небольшой стол из темного мрамора, на котором валялось нечто, похожее на козлиную шкуру, отвратительно пахнущую, высушенные сердца каких-то животных, угли, остатки костей, мужские половые органы, горки вонючих порошков. Среди всей этой гадости внимание Манфреда привлек медный чан довольно больших размеров, накрытый крышкой. Нагнувшись, он нерешительно приоткрыл чан, боясь верить своим догадкам…
– Господи! – молодой врач, довольно закаленный за время работы с Луиджи, привыкший ко всяким зрелищам, отпрянул в ужасе и отвращении. К горлу поступила тошнота.
В чане, наполненном, как определил Манфред, крепким раствором соли, плавали изуродованные останки грудных младенцев, множество глазных яблок, явно принадлежащих людям, отрезанные губы и еще что-то, столь же жуткого и неприятного вида. Рядом на сложенной из камня печи стояло несколько тиглей [51]51
Тигель – сосуд из огнеупорного материала для плавки металлов или для прокаливания чего-то на сильном огне.
[Закрыть], металлических сосудов разных размеров, ступок, реторт [52]52
Реторта – сосуд грушевидной формы с загнутым в сторону горлом; применяется для перегонки жидкостей и разложении веществ при нагревании.
[Закрыть] и прочих приспособлений алхимиков. Молодой человек узнал их сразу, – почти такими же пользовались они с Луиджи. Здесь их было намного больше, – чувствовался размах исследований и опытов.
Первый шок быстро прошел, и Манфредом овладело чисто профессиональное любопытство. Он подошел поближе и начал рассматривать все подряд. В одной из ниш лежали бузинные трости, которые, якобы, защищали путника от диких зверей и людей, замысливших зло. Трости срезались накануне определенного времени, мягкая сердцевина выдалбливалась, и в эту пустоту следовало положить: волчьи глаза, языки трех зеленых ящериц, сердце собаки, три ласточкиных сердца – все превращенное в порошок, – прибавить порошок травы железняка и закрыть металлическим набалдашником.
Луиджи иногда изготовлял такие трости для богатых заказчиков, очень смеясь при этом и заламывая такую цену, что Манфред всякий раз ожидал, что сеньоры откажутся платить. Однако ничего подобного никогда не происходило, – платили исправно, да еще благодарили.
В расставленных тут и там склянках хранились порошки и снадобья, которых Манфред не знал. Были здесь летучие жидкости, ароматический воск, жгучие соединения, сложные порошки, которые они с Луижди покупали, так как изготовить подобное в условиях их лаборатории, не представлялось возможным. Кому могло все это принадлежать? Ясно, что не сеньору Альбицци. Он не только не разбирался в таких вещах, но, вероятно, и не был способен когда-нибудь разобраться. Слишком примитивный и грубый ум, – как говорил о нем Луиджи.
Манфред увидел больше, чем рассчитывал. Следовало возвращаться обратно. Теперь он знает тайну заброшенного коридора и таинственной двери, и сможет вернуться сюда в любое подходяще время. Антония, наверное, волнуется, ожидая его. Нужно торопиться. Молодой человек в последний раз обвел взглядом подземную лабораторию: свеча почти догорела и обжигала пальцы. Он поспешно поднялся наверх, привел комнату в прежний вид и закрыл за собой тяжелую, покрытую орнаментом, дверь.
За окнами брезжил зеленоватый рассвет, и Манфред, поспешно прощаясь с Антонией, обещал рассказать ей все подробно в другой раз. Она не спорила. Слуги уже разжигали внизу большой очаг, кухарка гремела медной посудой, и сеньор Маттео вот-вот должен был проснуться, а ей еще нужно было успеть вернуть на место браслет с ключами.
Луиджи выслушал Манфреда, недовольно хмурясь. Рассказ о подземной алхимической лаборатории ему не понравился. Хотелось сказать ученику, чтобы забыл о коридоре, двери и страшном подземелье, – но он отдавал себе отчет: влюбленный в Антонию молодой человек не станет слушать голос разума. А может быть, это и правильно.
– Ты хочешь знать, кому могла бы принадлежать лаборатория? Из всех, кто мне известен, только Кристофор, у которого мы с тобой покупаем вещества, необходимые нам для опытов, связанных с получением «философского камня», мог бы быть ее хозяином. но в таком случае…
– Что? Да не томи, Луиджи!
– Тебе следует быть невероятно осторожным, мой юный друг! За подобные тайны можно заплатить жизнью! Раз они так тщательно охраняются, этому есть причины, поверь мне. Разве Луиджи хоть раз тебя обманывал?
– Я верю тебе, но…
– Манфред! – учитель взял молодого человека за плечи, внимательно глядя ему в лицо. – Я успел привязаться к тебе! Кроме того, ты очень умен, у тебя все получается в десять раз быстрее и лучше. Мне хотелось бы наслаждаться твоим обществом и твоими способностями, а не оплакивать тебя…
– Я хочу поговорить с Кристофором.
Луиджи понимающе покачал головой. Так он и думал – юность безрассудна, а если она еще и влюблена…
– Что ж, я твой друг. Ты можешь на меня рассчитывать. Во всем. Иначе что это за дружба? Думаю, Кристофор будет даже рад встретиться с тобой, в прошлый раз он расспрашивал о тебе. Видишь ли, Манфред, знания, которые я передал тебе, – неповторимы, почти никто не владеет ими. Меня натолкнули на догадки и прозрения ученые арабского Востока. Древний Вавилон, Персия и Египет – колыбель магии, как ее понимают. Ты же прошел еще дальше, благодаря своему чутью и умению делать на основе общеизвестных фактов совершенно неожиданные и парадоксальные выводы. Ты очень близко подобрался к тайне «эликсира вечной молодости», как это называет Кристофор и его единомышленники.
– А я думал, Кристофор – ученый-одиночка…
– Ты ошибаешься, Манфред! За Кристофором стоят могущественные и тайные силы, безрассудно-фанатичные, одержимые в своем стремлении заполучить власть над миром и душами людей. Самое страшное то, что они готовы любой ценой добиться своего. Я примерно знаю, чем они занимаются, но не имею понятия, кто они. Некоторые называют их «служителями Сатаны», но я бы не был столь категоричен. Они согласились воспользоваться помощью Черного Духа, самого могущественного среди демонов тьмы, продать ему свои души в обмен на знания, недоступные простым смертным. Эти люди жаждут наслаждений, власти и удовольствий, даруемых запретным знанием сатанинских тайн…столь соблазнительных. Эти алхимики, астрологи и маги, как они себя величают, не понимают того, что плата может оказаться непомерной, а последствия подобной сделки – неотвратимыми. Их ожидает вечное проклятие…
– Но, Луиджи, ты сам учил меня, что «вечное проклятие», «преисподняя» и прочее – всего-навсего опасные заблуждения!
– Заблуждения – да! Но опасные, Манфред! Ты не забыл? Опасные! Эти «искатели истины» путем нанесения вреда другим сами творят свой ад, и своих «черных демонов». Как потом избавить себя от подобного? Вот вопрос, на который пока не придумано ответа! Берегись, мой юный друг! Черный Дух потребует страшную плату за все, что вы от него получите.
– Мы? Почему ты говоришь «мы»? Ведь я…
– Потому что вижу в твоих глазах азартный блеск игрока, жаждущего проникать в неизведанное любыми путями, готового поставить на кон все свое состояние. Но богатства этого мира – еще не все. Ими можно рискнуть. Нельзя рисковать только двумя вещами – своей внутренней сутью и доверием другого существа. Я хочу, чтобы ты как следует зарубил себе это на носу, Манфред. Иначе я буду считать свою миссию учителя не выполненной.
Кристофор встретил Манфреда с распростертыми объятиями. Он был на удивление любезен, покладист и источал елей, в то время, как глазки его под кустистыми рыжими бровями беспокойно метались, боясь встретиться со взглядом собеседника. Молодой врач вел себя так, как научил его Луиджи, – хвалился своими достижениями в алхимических опытах, связанных с получением знаменитого «эликсира», так, чтобы возбудить интерес и в то же время не проговориться. Нетерпение Кристофора было таким страстным и неудержимым, что он быстро поддался на уловку Манфреда и попал в ловко расставленную им ловушку. На самом деле алхимик был чрезвычайно доволен собой, думая, что это как раз молодой ученый, помощник знаменитого Луиджи, угодил в тщательно замаскированный Кристофором капкан.
Разговор закончился к обоюдному удовольствию участвующих сторон тем, что Манфред получил приглашение посетить тайную лабораторию, в которой происходили невиданные чудеса.
– Ты увидишь, как обычный свинец на твоих глазах превращается в чистое золото! И многое другое, о чем я не стану пока и говорить тебе, а то не сможешь уснуть! – довольно потирал маленькие ручки Кристофор. – Ты не обидчив?
– Если меня не оскорбляют без повода!
– Боже упаси, никто не посягает на твою честь! Но…то, что ты увидишь, – не только моя тайна, поэтому тебе придется позволить завязать себе глаза и не пытаться узнать, куда тебя везут. Ты обещаешь?
Манфред понял, что у него нет выбора, и кивнул головой. Придется принимать условия Кристофора, иначе…
Путешествие к святая святых «Общества Розы», как назвал их про себя Манфред, действительно было обставлено с необычайными предосторожностями. Он заметил у Кристофора на руке перстень из неизвестного металла, с почерневшим изображением розы, точно таким же, как на заклепках странного ларца, из которого повалил черный порошок. Роза – символ молчания. Значит, Кристофору и его друзьям было что скрывать. Луиджи был прав, предостерегая молодого ученика от опрометчивых суждений и поступков.
Трясясь в черной крытой повозке без окон, с завязанными глазами, Манфред пытался определить по стуку колес, где они проезжают. Сначала почва была мягкой и поросшей травой, потом ее сменила вымощенная камнем мостовая, потом повозка пересекла обширную площадь.
– Похоже, мы в центре города, – догадался Манфред. Но затем гладкие плиты вновь сменила простая, изрытая колдобинами, дорога. Подобная смена одного на другое длилась бесконечно. Молодой человек задремал и сбился со счета, сколько они едут и где. Повозка остановилась все же на вымощенной плитами площади, что указывало либо на центр города, либо на большое богатое имение где-то неподалеку.
Не развязывая глаз, Манфреда повели внутрь большого помещения, внутри которого шаги гулко отдавались в пустоте, сменившейся бесконечными коридорами и переходами. Приходилось то подниматься вверх по лестницам, то спускаться вниз. После очередного спуска молодому человеку, наконец, позволили снять повязку.
Безмерное удивление едва не выдало молодого врача. Благо, в подземелье было темно. Он оказался в той самой таинственной алхимической лаборатории, которую посетил накануне без согласия его хозяев, или хозяина! Манфред узнал этот неприятный запах, эти сложенные их грубого камня стены, печь, тигли, и, главное, мраморный стол с медным чаном. Насчет чана он никак не мог ошибиться, настолько его поразило ужасное содержимое, снившееся несколько ночей подряд: сморщенные, беловатые от соли младенческие тельца, скрюченные ручки, оскаленные крошечные личики. Манфреда передернуло. Стараясь не подавать вида, что ему знакомо это помещение, он с деланным интересом осматривался, демонстрируя восхищение и зависть.
– Так это палаццо Альбицци! – думал он, беспокоясь об Антонии. Где она? Как она? Спит или бодрствует? Чувствует ли, что он здесь, близко, совсем рядом?
В подземелье, кроме них с Кристофором, оказались еще двое алхимиков, из которых один был по-настоящему страшен: элегантен и немного бледен, с невыразительным лицом и светлыми водянистыми глазами, то рассеянными, то сверлящими насквозь.
Второй, курчавый, черный, с кошачьими усами, был менее неприятен. Если первый хранил многозначительно молчание, то второй говорил. Именно он, – определил Манфред, – будет вести «тайный вечер» в подземелье богатого палаццо.
Неплохое местечко они себе выбрали! Кому взбредет в голову искать их тут, во дворце сеньора Маттео, известного своим несдержанным и бешеным характером?! Однако, каким образом им удалось заручиться послушанием и согласием старика? Снова Луиджи прав, утверждая, что сеньор Альбицци соблазнился «эликсиром вечной молодости»! Он стар, болен и немощен, тогда как его неукротимый дух жаждет зла и разрушений, подчинения других, власти и богатства! Попробуй тут смириться с нынешним положением дел, когда его чуть ли не кормят из ложечки. и он, сам привыкший командовать, принужден слушать каких-то врачишек? В другое время он изрубил бы их в мелкую сечку! А молодая красавица-жена, к которой не притронешься, потому что старческих сил не хватает даже на поцелуй, не говоря уже об остальном?!
Луиджи, как всегда, прав, – старикана поймали на приманку «эликсира» и всяких дьявольских чудес, не иначе! Но давать обещанное не торопятся. Скорее всего, выполнять договор никто всерьез не собирается. Вот почему Маттео так бесится! Вот почему периоды выздоровления сменяются возвращением болезни, припадками и неудержимой злостью!
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
