Текст книги "Письма разлуки. Рождение любви"

Но твоя щедрость меня не радует, а смущает, я откладываю эти деньги к твоему приезду. Первое, что я должна сделать – это найти работу, быть на твоём иждивении для меня ужасно! Всю предыдущую жизнь многие мои несчастья происходили от нетерпения, но сейчас я понимаю, что затевать обмен и отъезд – это маленькая семейная революция! Раньше я не понимала, что мне дано, и чем я так небрежно разбрасывалась. Нынче первобытное женское чутье подсказывает мне – не торопиться. Никто не хочет поливать цветы – все хотят их рвать, и я тоже так поступала. Глупые люди «убивают» собственными руками Курицу, которая несет «золотые яйца» Судьбы. Но ты, Симыч, не из их числа. Целую тебя тихо и нежно,

Твоя Лю

7 августа, 1975г. Новосибирск. Симон: Радость моя, Люшенька!

Сижу, закопавшись в делах, бумагах, проблемах. 15 дней моего отпуска прошли бездарно. Устал, даже сосудик в глазу лопнул. Ты имеешь жениха не только плешивого, но и кривого на один глаз – надеюсь, что временно. Завтра с сыном уезжаю на Алтай рыбачить. Видишь. Как мы разделились: ты в Тарусе, я на Алтае. 18го вернусь в свой город и сразу звоню тебе. Ужасное ощущение пустоты, ведь тебя нет в Москве, а в Тарусе ты в лесу гуляешь.

Слышать твой голос – для меня очень важно. Лю, милая, получил твоё письмо от 2го авг. И ты вся передо мной в своей красоте и мудрости! Дух захватывает, сердце бешено бьётся – боюсь потерять сознание. Я так счастлив, что могу выдержать все испытания, кроме одного – не видеть тебя. Очень надеюсь, что эти эмоции взаимны. Ты должна сделать выбор свободно, и тогда будешь счастлива. Если мои вопли о любви тебя утомляют, говори сразу. Нам обоим нужно быть серьезнее, от эмоций пора переходить к разуму. Для себя я решил: буду с тобой или не буду вовсе. Здесь вопроса нет.

Но мне надо решать мои семейные проблемы, пока, не знаю как. 26 авг. у мамы день рождения, а 28 буду в Москве. Что касается обмена – куча предложений; от 1-комнатной квартиры в центре Новосибирска до 3х-комн. и много других вариантов. Надеюсь, мы придумаем как, где и почему мы будем вместе. Люблю тебя Лю! Целую и жду встречу с тобой. Твой Сим.

8 августа, 1975 г. Москва-Таруса. Наталья: Дорогой Симушка!

Вот и понедельник наступил – первый день нашего с Илюшей путешествия. Собиралась долго и бестолково, до последнего момента не знала, куда поедем? Было два варианта: Селегер или на Оку – Таруса. В субботу рванула за билетами – увидела большую очередь и решила ехать поближе, на Оку. Вот мы и в Тарусе, вечер: я сижу при свече, Илья спит в кроватке. Под нашим домом течет Ока.

Поездка началась рано утром: а дорога была не простая: до Серпухова на электричке, потом автобус до причала Оки, затем марш-бросок до пристани по краю кукурузного поля, и, наконец, плывём на пароходе Ракета, до причала: Таруса. Всё бы хорошо, да сумки тяжелые.

Посадила Илью на лавочку в красивом месте – сумки стеречь, а сама, носилась по Тарусе как угорелая, искала место под солнцем. Поехали сюда, потому что здесь «литературное место» – Паустовский, детство Цветаевой, художник Поленов, а нынче советские литературные деятели здесь отдыхают…

Местные жители оказались очень недоверчивые – при вопросе, не сдаётся ли комнатка, они шарахались от меня и не проявляли никакого интереса. А когда я сообщала, что у меня есть сынок, они просто махали руками, как бы не веря, что у меня есть сын. Наверно, думали, что для мамы я слишком молода. Вот что делает кепка!

Илья был в поле моего зрения, но пришлось иногда и немного отдаляться. Наконец, мне повезло – встретила старушку с печальными глазами, которая вовсе ничего не хотела сдавать, но сила моего обаяния и даже отчаяния (завезла ребенка бог знает куда, не обратно же ехать!) привели к тому, что она сдалась на мои уговоры, и мы оказались в прелестной комнатке с двумя кроватями и столиком, за которым я и пишу это письмо.

Стало ясно – нужна лодка для рыбалки и купания, пляж на другом берегу и мне удалось за бутылку водки, (которую тащила из Москвы, и не зря – зафрахтовать лодку на 10 дней в круглосуточное пользование и никакой перевозчик нам теперь не нужен – горжусь своей деловой прытью!

Несмотря на то, что беготня и волнение о ночлеге меня изрядно вымотала, я погрузила в наше корыто Илью, удочки и провиант с жареной уткой, и мы сделали первый рейс по Оке. Приходилось грести против течения, но мы справились, хотя и устали до потери сознания, т.е. моих и Илюшеных сил, поскольку он тоже пытался грести. Наша лодка виляла со страшной силой, но это нам не мешало радоваться, мы на природе! Я вспоминала моего папочку – ведь мы часто с ним бывали в парке культуры, и он учил меня, как надо грести. Но первые уроки гребли были в Ленинграде – там было гораздо меньше народу и спортом мы занимались регулярно.

Первые попытки поймать рыбешку не увенчались успехом, зато местная рыбка попробовала нашего мотыля, изрядно протухшего, который мы купили на птичьем рынке неделю назад. Наши планы такие: 1.Нарисовать пару пейзажей; 2.Наловить рыбу и засолить; 3.Написать что-то гениальное; 4. Упиться молоком и воздухом. Сил больше нет, хочу спать и никаких мыслей! Целую, Лю

9 августа, 1975 г. Таруса. Наталья: Симушка, лапушка!

Из каторги, моё житьё с Ильёй, стало даже приятным. Вчера мы поймали пять рыбёшек! Ты представляешь, что это за восторг! Я забыла обо всём на свете, а Илья с мальчишками, которые изо всех сил помогали советами тётке в вельветовых штанах и в кепке, т.е.мне, ловить мух и комаров! Ну не прелестно ли это? Нынче мои шансы «на успех» у собственного сына заметно повысились. Перед сном мой сынок меня даже поцеловал. Что у него в головёнке, мне пока узнать не удаётся, он скрытный, лопочет всякий вздор, что меня раздражает, но иногда показывает чудо сообразительности.

Мы с ним отстаиваем право – грести в лодке. Когда он берётся за вёсла, то показывает завидное упорство. А вот плавать еще не умеет – резвится у берега, неуклюже и смешно. До полного понимания с ним еще далеко. Но в дороге в электричке и на пароходе, когда он притуляется ко мне и дремлет, возникает во мне нежность к нему, и я стараюсь быть полегче.

В нашем домике снимает комнатку интеллигентная пожилая дама, которая вчера в лодке читала мне Бальмонта, а я ей Брюсова – так мы нашли друг друга. Объединиться нам очень важно, поскольку мы находимся в местности, где полно пьяных мужиков, а мы теперь «сильная группа». Мне есть, с кем поговорить, и почитать свои стихи, это ли не прекрасно? Мы покупаем чудесное деревенское молоко, и я, похоже, начинаю полнеть, если так пойдет дальше, то буду тебе соответствовать…

Теперь мы с Раисочкой неразлучны. Совершаем прогулки в лес, нашли уйму белых грибов – все в восторге, но таскать сумки порой надоедает. Обедали в совхозной столовой, потом катались на лодке и купались. Илюша на мостках ловит рыбку, а я занимаюсь с грибами. Суп из белых великолепен, жареных грибов тоже хватает, т.ч. все деревенские удовольствия в избытке. Раиса ужасно мила, даже застенчива и тоскует по уходящей культуре! Шарахается от моих сильных выражений, это ты меня научил! Мне приходится следить за моей речью.

Но когда рыбка срывается с крючка, я тут же произношу твои «заветные слова» сибирского мужика. Раиса вздрагивает, но потом мы дружно смеёмся. Чувствую себя превосходно! День становится длинный и упоительный. Даже не знаю, что бы я тут делала с тобой – в эту обстановку ты вряд ли бы вписался. А, впрочем, ты в любом случае со мной: в мыслях, в разговорах и даже в моих снах на деревенской, пружинистой кровати – везде.

Сегодня пятница, а значит можно посетить баню! Но мы здесь как-то и не грязнеем. Купания в реке заменяют душ и гораздо приятнее. Раиса от нас с Ильёй не отходит – мы путешествуем по лесам и холмам, купаемся в притоках Оки, и всё изумительно.

Я чувствую, как деревенский воздух в сочетании с натуральной пищей пробуждает наши с Ильёй организмы. Дышу по йоговской системе и встаю в 6 утра. Любуюсь рассветом – над рекой поднимается туман, выплывают лодки с рыбаками… День проходит незаметно, а я мечтаю уложить спать Илью, и продолжить свои писания при свече за маленьким столиком. У меня есть 2 часа в день, с 21 до 23, когда я могу мечтать, думать и записывать. А вот и наступило 10 августа! Думаю о тебе, Симушка. Твоя Лю.

10 августа, 1975г. Таруса. Наталья: Дорогой мой Симушка!

Житьё наше здесь райское. Всё, что раньше болело, мешало, теснило куда-то ушло и растворилось. Испытываю чувство вселенского очищения природой и её продуктами. Мы с Ильёй как бы заново узнаём друг друга, он мне подолгу рассказывает свои ребячьи новости столетней давности, о которых я и не знала вовсе. Но иногда его выходки меня бесят, но в основном мы живём мирно.

Энергия моя расходуется так: ношу воду из колонки, хожу в магазин, ловим рыбу вместе с Ильёй, посещаем лес и колхозное поле: удаётся брать понемногу картошку, помидоры и огурцы прямо с грядки. Всё это свежайшее и вкуснейшее!

Илья становится заядлым добытчиком, – теток могут оштрафовать, а ребенка никто не тронет, там их много пасется. Наша Раиса, о которой я писала, только всплескивает руками: я ей картошку приношу, пол мою и стихи сочиняю – она в восторге! Наконец-то я имею почитательницу моих талантов. Кроме двух старушек, ни с кем не общаемся: одна наша хозяйка, а другая соседка. Взяла с собой твои старые письма и читаю вслух Раисе, она буквально рыдает.

Мечтаю приехать в Москву, и найти целое богатство писем на почте. Жду этого с нетерпением, а там и до твоего приезда недалеко! Никаких мрачных раздумий у меня нет, ибо пища натуральная, пищеварение отличное, а как сказал мудрец: «В здоровом Теле – здоровый Дух!»

Раиса тоже собирается голодать вместе со мной, но главное, что она имеет при себе очень важную книгу: Поль Брег и его система голодания. Сегодня попробовала не есть один день – с утра ничего не брала в рот, кроме воды, а потом гуляли с Ильёй по полям и лесам: собирали и ели щавель, рвали и находили яблоки, а вечером была картошка со сметаной. Вот так я голодаю…

Рожа у меня загорелая, веснушки и румянец неприличные. Хожу как всегда в кепке и замшевой куртке, которую я давным-давно купила в комке за 10 рублей. Многие туристы принимают меня за парнишку, так и говорят: «Мальчик, как пройти туда-то и туда-то?» Я, конечно, в восторге, всегда мечтала быть мальчишкой, но вот не повезло с этим делом.

В общем, всё прекрасно и гораздо лучше, чем я себе представляла. Ведь я ехала сюда, будто отбывать разлуку с тобой, а нынче упиваюсь чистым воздухом, рассветами над рекой и радуюсь каждому дню. Надеюсь, что ты меня просто не узнаешь. Целую тебя, твой «парнишка». Посылаю стишок:

 
Порывистый ветер шагов —
И надежда меня вознесла
Над людьми, горами, лесами…
Твой взгляд, полный любви,
Мне сказал, что счастье
Совсем не так далеко,
Как казалось.
С восторгом и мукой
Я принимаю тебя и боюсь
Покачнуться, любимый…
 

11 августа, 1975г Открытка. Симон. Лапушка, родная моя!

Прими всю мою нежность и теплоту, мою безграничную любовь и постоянные думы о тебе. Сложил массу нежнейших писем в голове и сердце, – получила ли? Мой миленький! Все красоты Алтая обрушились на меня дикой тоской по тебе. Я ничего не вижу, не слышу и ничего не хочу. Где ты? Лю! Отзовись! Твой Сим!

12 августа, 1975г Таруса. Наталья: Дорогой мой Симон!

Таруса со всеми её прелестями и жителями передо мной как на ладони. Коровы и река, платки на головах старух, тупые лица. Всё это сегодня наводит на меня тоску. Два часа перед сном, когда мне удавалось воспарять, искать рифмы и писать очередной куплет моей поэмы о тебе, нынче пропадают. Я сваливаюсь и засыпаю, усталая и изможденная.

Однако, есть и приятные моменты: бродим по лесу, собираем грибы, целебные травы, тащим с поля кукурузу и тут же её съедаем, чтобы никто не видел.

Хозяйка дома, где мы снимаем комнату, такая одинокая! Когда она меня видит, то говорит, говорит… С одной стороны – дети, а с другой стороны – бабулька. Мечтаю об одиночестве, как о величайшем счастье! То, что первые дни доставляло удовольствие, через неделю становится трудным: стирка на речке, – пальцы не разгибаются от ледяной воды. Вечно грязная посуда – в столовую ходить далеко и дорого. Но я бодра и этим вселяю ужас и восторг «моей» старушке и даже сынку – Илюше. Он ко мне привязался страшно, и форма проявления его любви меня сильно утомляет – всюду мой хвост…

Сегодня ушла на берег речки на два часа и пыталась рисовать акварелью. Но вдруг вместо красот природы, я услышала вполне деревенский – крутой мат без перерыва, это орали друг другу мальчишки 10ти, 12ти. лет, с одного берега на другой. Пришлось возвращаться в садик перед нашей каморкой, здесь было более-менее спокойно.

Еще одно событие, мама сообщила, что большую общую квартиру на Пушкинской улице, расселяют в разные районы Москвы. Маме дают однушку. Если я пропишусь туда с Ильей, это пока возможно, то мы можем получить 2х комнатную квартиру. Шанс очень заманчивый. Я ломаю себе голову гамлетовским вопросом: «Быть или не быть?»

Надо срываться в Москву, потому что решать надо быстро. Ты, конечно, спросишь, а как же я? Ты на том месте, где ты есть. Твои проекты очень хороши, но их реальность под большим вопросом. Этот год и половина следующего ты будешь решать свои проблемы. Мне, конечно, будет намного удобнее жить с мамой, она любит Илью и будет отпускать меня в командировки. Мне совсем не нужно жить одной, свобода мне не нужна. Ждать тебя, живя вместе с мамой и моим сыном, конечно, удобнее.

Но твои приезды будут совсем другими… В этом есть свой смысл, ведь у меня есть в жизни сверхзадача по Станиславскому. Мне помогает мой юмор, а порой и злой сарказм. Дышу глубоко – для тебя, голодовки себе устраиваю – для тебя, травки собираю и завариваю – тоже для тебя. Мне надо быть всегда здоровой и молодой – это для себя любимой, но в сущности тоже для тебя.

А жизнь вокруг такая интересная, много нового, и так хочется быть не одной в этом прекрасном мире. Мне удаётся воспитать в себе силу воли, ведь я всё время притворяюсь счастливой. Мои знакомые и друзья уверены в том, что я самый веселый человек в мире. Кому нужны нытики и плаксы?

Зимой я обливаюсь холодной водой, а летом начинаю купаться в Москве-реке в мае! Когда наступает лето и светит солнце – это уже счастье! Мой девиз – улыбайся и терпи! Никто не должен догадаться, что у меня не такая уж простая жизнь. Целую тебя, мой рыженький и бородатый! Твоя Лю

15 августа, 1975 г. Таруса. Наталья: Дорогой Симушка!

Бумаги нет, пишу на распроклятых черновиках. Вторая неделя в Тарусе близится к концу – пора подводить итоги. Очищение воздухом и природой прошло успешно, а сегодня и вчера, я, наконец, изловчилась в ловле рыбы. Вчера ели жареную рыбку, а сегодня уха. Так и прокормиться можно… Ловим с лодки, которая привязана к берегу, неистово балансируя, схожу на землю, а мне всё кажется, что я в лодке, и шатаюсь как пьяный извозчик. Вот занятие, которое избавляет голову от мыслей и забот. Ложусь спать, закрываю глаза, а поплавок продолжает дрыгаться.

Заснуть не получается, опять вспоминаешь, как трепещет рыбёшка в руке. А какой ужас, когда она сорвётся у самой лодки! В такие моменты хочется нырнуть за ней, забыв обо всём. Я настолько увлеклась рыбалкой, что макнула часы – залезла в воду по локоть, но они продолжают ходить, как ни в чем не бывало. Азарт мой не поддаётся никакому описанию, если бы ты меня увидел, то смеялся бы от души.

Твоя Люша, среди 9-10– летних мальчишек, лихорадочно мнёт хлеб, суетится на берегу, до дрожи в руках и коленях… Постепенно постигает размеры крючка, расстояние до грузила, количество хлеба и прочих мелочей рыбалки – спасибо моему папе. Лев Львович Волк-Левонович, когда-то научил меня всему этому. А нынче заново открываю для себя это увлекательное действо – рыбалка.

Вчера была в музее Василия Поленова – конечно, без билета. Меня пустили по пропуску газеты «Московский комсомолец». Пришла в 12 час, надела тапочки и «догнала» группу, которая там ходила с экскурсоводом. Получила удовольствие и от Дома и от полотен замечательного художника – редкий, светлый и чистый человек. Вырос в гармоничной культурной семье – мать художница, учитель Чистяков. Удачно сложилась жизнь: Академия, поездка по Европе, спокойная обеспеченная жизнь и, наверно, никаких трагедий.

Толпа отдыхающих, которых оторвали от купания и пьянки, меня жутко раздражали. Они ходят по музею как стадо баранов. Обратно шла по лесной дороге, нашла три белых гриба, которые дома тут же сварила для будущего супа. Илюша в это время, следуя моим заветам, тоже пытался ловить рыбу, но не так-то это просто – ему не хватает терпения.

А я два часа душевно отдыхала в музее и была счастлива. Очень хотелось бы остаться в Тарусе подольше, но мама с квартирными делами призывает в Москву. Мне лично здесь не хватает московского троллейбуса, и твоих писем. Уединиться здесь тоже не всегда удаётся: пришла моя старушка и говорит, говорит, говорит… Быстро тебя целую и опять убегаю на речку. Твоя Люша-рыболов.

18 августа, 1975. Таруса. Наталья: Дорогой Сим!

Сегодня последний вечер в Тарусе: «Свеча горела на столе..», завтра отбываем. Илюша спит, а я складываю листки поэмы – твоей, Симушка. Вдохновение – это упорная работа со словом, терпеливая, но радостная. Вот и суди, какое благо – разлука. Голова моя нынче свежая и вполне соображает. А вот приедешь ты, и стану я глупой, и одурею от счастья. И жду тебя, и боюсь, уповаю на свою силу воли. Нельзя распускаться ни в чём, а в любви тоже. В Тарусе было трудно: беготня, хозяйство, огород с редиской, варка супов на плитке… Но мне было весело и интересно. А вечерами, когда Илюшка, засыпал, я вновь чувствовала в себе силы – видеть невидимое, и «тянулось перо к бумаге».

Вспоминаю совсем другой мой отпуск в Мисхоре пару лет назад – дом отдыха и никаких забот и детей – отдельный номер, вид на море, – но никакого вдохновения! Настоящая праздность ума, я там ни строчки не написала, и мне было жутко, почему? Теперь я знаю, нужна борьба, страдания – тогда мысль рвётся на свободу, и прорываются слова из мутного потока бытия.

Вспомни персонаж Гончарова – «Обломов». Сим, ты меня заводишь, с тобой, как на волнах. Вздох, и я бесконечно счастлива, выдох – у меня в голове мысли и картины событий, которые вполне трагичны. Но не в духе Достоевского, его терпеть не могу. Какую гадость он пишет? Студенты с топорами бегают, убивают не очень приятных, но людей! А бедные семейные женщины вечно в нищете и раздавлены или лошадью или всей своей жизнью. Это просто кошмар!

Вот тебе настоящие миражи разлуки, в которых я ищу тебя, и которые исчезнут, когда ты появишься на горизонте. Симушка – я всё вспоминаю, какой ты: во-первых, зануда, во-вторых, нахалюга и зазнайка, в-третьих – гений, в-четвертых, очень весь из себя, в-пятых, хороший, но, на сколько тебя хватит? На день или на месяц? А может быть, на 20 лет любви и счастья? А что будет потом? Ой-Ой!

Ну, нет, боятся жизни только дураки! Надо «лепить глину поступков» часов и дней, и любовь надо и лепить и рисовать, но главное уметь думать. Мне надо быть и скульптором и художником – лепить и рисовать Любовь! А ты композитор и баста! Хватит с тебя музыки! Но тебе еще надо научиться кататься на коньках, а для этого не плохо бы похудеть килограммов на 25! Вот тогда ты не будешь меня ронять на лед, а то я не доживу до твоей мировой славы!

Люблю тебя, моё чудовище! Духу набралась, а людей, которые поймут, вокруг нет! Жалко их! Они не знают, что такое пир Ума и пир Любви. Объяснить невозможно, надо пережить самому. «А сегодня в лесу я увидела лису!» В рифму, представляешь?

Жизнь прекрасна и удивительна. В Москве займусь голодовкой по Николаеву и помолодею лет на 10. Советую и тебе переходить на капусту – очень очищает организм, замученный жареными гусями и утками… Мне от голодовки становится легко и радостно, я умнею – это точно.

P.S. Дописываю письмо в Москве. Деревенские восторги испарились как облака – моя комната, вопли соседей на кухне, напоминают мне о том, что надо выбираться отсюда. Счастлива, получив твою телеграмму – завтра ты нарисуешься. Один день в Москве, и весь мир скоро перевернётся. Скорей бы завтра! Твоя Люшка! Но не могу отказать себе в афоризме для тебя, толстенький мой; «Долг каждого развитого человека – доводить

Своё тело до самой высокой степени совершенства,

Чтобы оно могло ему служить с наибольшей пользой». Это говорят йоги!

18 августа, 1975г Новосибирск. Симон: Любимая, лапушка моя!

Поговорил с тобой по телефону, и стало так светло и радостно. Жить не могу без тебя. Ты для меня всё – небо, птицы, солнце, деревья, всё, чем богат этот мир. Когда услышал вызов, я полетел в кабину, сшибая людей и стулья. А твой обожаемый, неповторимый и родной голос!

Понял, что до этого момента была пустота и мрак, но я старался этого не замечать. Не думай, что я хандрю, нет, готов горы свернуть. Но без тебя – очень тяжело в пути, который мне еще предстоит пройти. Мой милый, Чёрненький! Люблю тебя безгранично до конца мира и моей смерти. Отдаю тебе всё тепло, всю мою нежность.

Был счастлив, узнав мнение Мейсака – это очень сдержанный человек. Был горд за тебя, что он дал высокую оценку твоим статьям и рассказам. Ведь я его ни о чем не просил, он совсем не в курсе наших отношений, просто передал ему твои тексты через Глеба, и всё. Когда же увижу тебя? Дожить бы. Страшно рад, что ты хорошо отдохнула в Тарусе. Читал твои письма и смеялся от души, ты действительно писатель. Я как будто побывал там с тобой и воровал с полей помидоры и огурцы. Представляю, как ты, моя милая пацанка, в своей кепке и при веснушках ловила рыбу! Я даже чувствовал её запах, так ты мне об этом рассказала. Мне еще не встречались женщины, которые бы так сильно понимали природу, как ты. А главное уметь наслаждаться красотой! Еще один плюс в нашу общую копилку, ведь я заядлый охотник и рыбак! Бесконечно восхищаюсь тобой! Твой Сим Вот тебе ответ на твоих Йогов, продолжение моего стиха про «мальчишку».

 
Там, где юный не сможет пройти
Мы уходим в огонь, пошутив,
Не вернёмся – какая беда!
Мы мальчишки всегда!
 
 
И старухе безносой назло,
Коль придёт, я скажу; «Повезло! —
В жизни стоит всегда рисковать, —
Я – мальчишка опять!
 

19 Августа, 1975 г. Москва. Наталья: Дорогой Симон!

Приехали в Москву. Дотащилась с сумками, а резвый Илюша прыгает и стрекочет. Залезли в ванну, сбросили тарусские одежды, моя и мордашка Ильи напоминают обгорелых разбойников. В эту поездку я не брала с собой ни зеркала, ни косметики (чем страшней —тем лучше).

Теперь с удовольствием одеваюсь «по-московски», и чувствую, что роль шпаны сыграна удачно, но изрядно надоела. Отправляюсь на почту, а Илью веду к бабушке. Телеграф дарит два письма и две открытки. Мало! Письма читаю, в скверике Дома композиторов и млею от счастья. Но перечитав дома еще раз, начинаю заводиться. В письме сплошные вопли: «Помоги!» Всё это напоминает мне окуня, который бьётся «на крючке» своей любви. Ты еще не созрел (яйцо курицу учит), тебе и хочется, и колется – и мама не велит.

Твоя мама действительно, не велит, и она по-своему права. Зачем ломать жизнь такому замечательному сыну, который женился на женщине, которая никогда тебя не понимала, была равнодушной матерью своим детям, была равнодушна к твоим талантам. Ей даже ума не хватало – завидовать и восхищаться тобой. Ты был ей непонятен, а ты был ленив и жил по инерции, не вдаваясь в подробности. Ты жил жизнью одинокого волка в твоей семье, тебя вполне это устраивало. Практически свободен: дальние командировки, путешествия, случайные дамы, а тут на тебе, нарвался на свою голову!

Твои возвышенные вопли говорят о том, что ты впервые встретил женщину оригинально-талантливую, которой плевать на машины и дачи, потому что есть нечто другое, более важное, интересное, неуловимое – стремление всё познать и всё увидеть!

Твою ситуацию я «вижу» – даже на большом расстоянии. Славка, как человек реальный мне твердит, Симон никогда не уйдет из семьи. Могу понять и принять, мне, в сущности, и так хорошо, это ты хочешь замуровать меня в клетке «твоей любви». Ты как пловец, который попал в бурный поток и слышит грохот водопада, и падение в него не обойти!

Но так приятно писать любовные открытки и ловить рыбу на Алтае. Дорогой Сим, сейчас ты не так могуч, каким хочешь казаться.

Всё это мне приснилось ночью, я ясно увидела тебя, услышала твои тихие монологи с собой. Не мучься раньше времени, всё будет развиваться естественным путем: ты выберешь: рыбалка и охота в Сибири и на Алтае, профессура, обжорство с друзьями, поездки за границу, любовница в Москве, но, ненадолго.

Или другая жизнь в Москве: жена не от мира сего, увлеченная, неутомимая… В доме музыка и поэзия, новый круг друзей – ученые, писатели, музыканты. Трудно, но всегда интересно. Никто не знает, что будет дальше? Хочешь ли ты такую жизнь? Вопрос не простой, а ответ еще сложнее… Тебе иногда кажется, что Наталья охладела, но ты не понимаешь, что разлука – это большое испытание, и это испытание затянулось… Все силы души я вложила в строки поэмы «Возвращение солнца», пережила еще раз все нюансы нашей встречи. А потом написала: «Есть предел неудачам, И сомненьям предел, Я уже не заплачу, Смех мой тихо звенел…» Иногда мне хочется что-то разбить, выкинуть в окно или броситься под машину. Но я ничего этого не сделаю, просто буду сочинять грустные стихи… Это тебя и спасёт… Я путник в пустыне ожидания, у которого уже в голове миражи, а воды всё нет и нет… Пока, еще твоя Лю.

19 августа, 1975 г. Москва. Наталья: Дорогой Сим!

Так хочется поговорить с тобой, хотя знаю, что завтра ты уезжаешь, и тебе будет не до меня. Могу похвастаться: выдержала «выступления» Ильи, он рвался к бабушке, потом переварила нападки мамы, и убедилась в том, что гуманизм – это только для высоко-духовных людей – на других этот постулат не действует, а только развращает.

Мне удаётся быть спокойной потому, что у меня есть ты, который поймет и поддержит в трудную минуту. Занимаюсь научной работой, но трудно сосредоточится, Илья требует внимания, а мне мешают, мои мысли о том, что тебя нет. Однако, ты хитёр, завалил меня переводами, но я не трачу эти деньги, когда приедешь, будем «пропивать их в ресторане «Узбекистан»…

Надо решить много проблем: 1. Добиться домашнего телефона. 2. Сделать ремонт в своей богемной комнате. 3.Найти работу в газете или журнале.4. Перевести Илью в другую школу и т. д. В молодые годы я сделала много ошибок; не поступила в Студию МХАТ, а вышла замуж за актёра из МХАТа. Родила ребенка в 19 лет – это величайшая глупость и трагедия для ребенка и для матери. А теперь о веселом: мы с Ильей были на птичьем рынке! Вот где чудеса! Кого только нет! И кролики, и котята, и черепахи. А хомячков – тьма всех мастей и размеров! Птиц разных сколько! Даже в клетках они поют! Руки чесались – купить хотя бы кроликов, но вовремя одумалась.

Сначала надо починить тахту и приёмник, а ещё не плохо бы купить Дом в Коломне, а уж тогда заводить кур и козлят…

Но как сказал поэт: «Болтун подобен маятнику», – я замолкаю. Но еще сказал поэт: «Вытапливай воск, но сохраняй мёд» – я храню в памяти наши светлые дни и ночи… «Для любви – двери летящие с косяков, громы и молнии! Свирепые лица и страстные объятия, Благоуханные простыни и непревзойденные нежности, Музыка и звон бокалов, и смех друзей… Пир Разума и спор, и тихая усмешка. И только бурлящая жизнь до самого конца, Без остановки, Чтобы смерть, как будто оступился и упал, Как полет с Вершины в бездну Времени…»

Это стихи в прозе, Сим! Благословляю день твоего рождения, моя душа, счастье моё. Люблю тебя сильно, но в любую минуту могу сказать тебе: – Иди, ты свободен! Пойду своей дорогой, – знай это. Поэтому не терзайся и не суетись попусту, если знаешь, что не можешь, то не обещай – это лучше, чем обещать, и не мочь…

Во мне есть все-таки какая-то старушечья мудрость, мне непонятно, откуда это, может быть просто радость от того, что ты есть на свете. А если это так, то значит, стоит жить дальше, работать, создавать что-то своё, идти вперед, чтобы больше появлялось на свете хороших людей вроде тебя! Обнимаю тебя дружески. От поцелуев люди тоже устают и от печали, и от всего…

Будь здоров и будь счастлив. Грустная Наталья

21 августа, 1975г Москва. Наталья: Дорогой Сим!

Поговорила с тобой и полетела как на крыльях! Твой срывающийся голос, и всё, всё, ты ужасно дурной – всё не о том. Поэму о тебе закончила и помчалась в «Юность» – святая наивность! Меня там только и ждали. Знакомый поэт Лёня Латынин взял листки, покрутил, понюхал и сказал: «Слабовато!» Я сидела как на электрическом стуле и проклинала всё на свете – зачем пошла? Мне казалось, что меня раздели и высекли публично, хотя в кабинете никого, не было. Он был один – палач и толпа на площади. Продолжение беседы: всё в себе о любимом. Потом спрашивает меня: «Почему ты такая нервная?

Пора бы, голубушка, стать спокойнее, и вообще рифма хромает» – это он прав, но чувства, ритм, описание героя, буря страстей, причем интеллектуальных, на это мало кто способен из современных «гениев»… Ни одного человеческого слова, только о себе великом; «Я написал, я сделал…»

Играю роль восторженной дуры, он моментально клюёт и рассказывает о своих творческих планах. Прихожу домой, хочется изрядно плюнуть на всё. Варю кофе и «запиваю» горькое разочарование сухарями. Вот так. Надо работать, надо оттачивать слово, надо учиться выдержке, надо улыбаться. Надо, надо еще знать, что есть ты, которому мои вирши не безразличны. Всё. Вот тебе отрывок из моей поэмы о тебе, любимый!

 
Поток нас вынесет на берег
Волнения и мастерства.
И что нам шумная молва?
 
 
Как часто горе и разлад
Вели поэта к вдохновенью,
Но как, мой друг, сегодня рад
Воспеть любовь без сожаления
И успокоить душу тех,
В ком нет надежды на успех,
Кто так устал от ожиданья,
И ждёт заветного свиданья…
 
 
Совет так прост: в любые лета
Храни тот образ человека,
Что идеалом ты назвал…
И он когда-нибудь придет,
Он нежно за руку возьмёт
И душу вам обеспокоит.
Земные радости откроет
и неземные. Тот пропал,
Кто идеал свой потерял.
Во тьму несется тень порока,
Душа томится одиноко…
Огромный бородач вошел в тот дом,
В котором представленье играла я:
И шум, и кутерьму дарила,
Как своё освобожденье
от долгих дней, что отданы уму.
Пытливо я за гостем наблюдала,
И вечным для себя считала правом
не верить ни во что и ничему…
С тех пор я вовсе не пойму-
Успех достался, но кому?
Наверно, сыну моему…
Однако, разговор идёт лукавый
О том, о сём. Какого нрава
никто не знает – лишь улыбка
скользит застенчиво и зыбко.
 
 
Но вот коснулся строг и прост
Вечности его вопрос.
Но что еще? Пока не знаю.
Идет тем временем к роялю.
И что же? Дивная душа —
стою поодаль чуть дыша…
Так вот и чудо! Добрый гений
Мне душу близкую открыл —
Набад любви заговорил…
Продолжение следует…
 

22 августа, 1975 г. Москва Наталья: Дорогой Симушка!