Текст книги "Ранняя философия Эдмунда Гуссерля (Галле, 1887–1901)"

Образование SK было, с одной стороны, прямым ответом на сложную констелляцию социально-политических сил и череду событий; с другой стороны, его во многом опосредовали более специфические именно для ученых проблемы, переживания, устремления. Ведь в конце концов их (тоже социально значимое) дело состояло не в том, чтобы проводить время в демонстрациях с какими угодно знаменами, а чтобы учить студентов и своими исследованиями обогащать сокровищницу человеческих знаний. Кстати, в определенных условиях (будь это 1890-й или 1968 год) для спокойного исполнения учеными, педагогами своего профессионального долга требуется немалое мужество, потому что приходится идти против взбаламученного потока времени…

И все же, что справедливо отмечают Г. Шенк и Р. Майер, общегерманские и внутренние (уже на земле Галле совершавшиеся) события не могли не оказать влияния как на возникновение SK, так и на позиции, ценности его членов. Социальные события требовали реакции именно со стороны наук о духе, общественных наук. И требовали, разумеется, их консолидации и единства, а не разобщенности отдельных дисциплин, все более специализирующихся и обособляющихся друг от друга. В то время как естествоиспытатели, медики располагали в университете Галле старейшей и знаменитой «институцией», обеспечивающей их (хотя бы относительное) единство – это была знаменитая «Леопольдина», в науках о духе подобного объединения, подобной институции не существовало (Spirituskreis. S. 196). SK был предназначен – хотя бы неформально – восполнить этот пробел. Длительность существования SK говорит о том, что в 1890 году это совершенно новое объединение гуманитариев достаточно успешно решало свои совокупные задачи. Я разделю задачи на главные группы – соответственно характеру, направлению и объектам деятельности этого неформального объединения.

Первая группа задач: консолидация, развитие «наук о духе», их существенное обновление, обогащение, преобразование благодаря выработке новых теоретико-методологических парадигм в различных дисциплинах, благодаря их перекличке и взаимодействию. Довольно успешное решение этих задач стало возможным благодаря тому, что в университете Галле в это время собрались (не всегда, правда, для того, чтобы остаться в нем до конца своей научной карьеры) еще (относительно) молодые, руководимые новаторскими научными амбициями профессора и приват-доценты, нацеленные на коренное преобразование научного знания. И в большинстве случаев им удалось внести большой или просто заметный вклад и в развитие своих дисциплин, и в обогащение немецкой культуры своего времени.

При этом члены SK, о котором здесь конкретно идет речь (пусть и при элитарной обособленности своих встреч, заседаний), не только не были отделены от научного потенциала своего университета, но и оставались с этим потенциалом тесно связанными – и благодаря повседневному функционированию «философского» факультета – на самом же деле объединяющего ученых разных специальностей, и в силу коллегиальных и дружеских контактов, наконец, в силу того, что все они тогда жили в одном, относительно небольшом городе.

Да и противостояние корпусу естествоиспытателей, в конечном счете недальновидное и ошибочное, имело свое причинное объяснение: ведь сами естествоиспытатели нередко презрительно относились к гуманитарному знанию. Но это противостояние все же не было столь жестким, как это программно провозглашалось со стороны SK. Оно опять-таки сглаживалось благодаря целостной университетской практике, а также в силу существования коллегиальных и дружеских связей. И в очень существенной степени благодаря тому, что сами науки о духе, включая философию, тогда все больше проникались натурфилософскими (иногда – натуралистическими), сциентистскими идеями и настроениями. Не станем забывать и о том уже отмечавшемся факте, что, скажем, математик Кантор тоже работал на философском факультете и, как показывают габилитационные документы Гуссерля, писал свои отзывы, ставил свою подпись в тех же документах (иногда – на тех же страницах), что и его коллеги-философы и психологи.

В этой моей книге ставится задача подробно обосновать идею о существенном вкладе некоторых представителей гуманитарного знания университета Галле конца XIX века в развитие немецкой и, шире, мировой науки. Понятно, что меня особо интересуют философы – и подробную оценку их вклада я предложила в главах книги, посвященных старшему поколению философов этого университета И. Э. Эрдманну и Р. Гайму, в разделах о неокантианцах Б. Эрдманне, Г. Файхингере, а также в главе о крупном психологе университета К. Штумпфе – везде в сопоставлении с идеями молодого Гуссерля. А особая глава, посвященная перекличке идей великого математика Г. Кантора и начинающего философа Э. Гуссерля, показывает, что никакие обособившиеся кружки и их идеологии не могли остановить плодотворного процесса взаимодействия естественных, математических и философских наук в рамках целостности научного знания.

* * *

Весьма интересен вопрос о тематике докладов, сделанных на заседаниях SK.

Какие темы избирались для докладов в SK между 1890 и 1901 годами? Самые разные, и они во многом зависели от того, какие исследования в то время осуществляли профессора, члены кружка. Заметная часть докладов была посвящена проблемам и особым страницам древней истории. Э. Мейер посвятил свои доклады Греко-персидским войнам, Александру Македонскому, проблемам государства в Греции X–VII веков до н. э., а также экономическому развитию в древнем мире(!), учениям Платона, Августина и другим близким темам. В. Диттенбергер тоже говорил о проблемах древней истории (финансовое дело в греческих городах-государствах, учение Аристотеля о государстве, древнегреческое семейное право, государство и религия, географические проблемы в древней Греции и др.). Теологи (Ф. Лоофс, Э. Хаупт, Э. Качч) тоже обсуждали темы древней истории, но в свете религиозной догматики и священных текстов. Ближе к современности были доклады экономистов и юристов. И. Конрад посвятил свои доклады острым социальным темам: он говорил о развитии зарубежных университетов, об истории университета Галле в 1694–1892 годах, о тогдашнем аграрном кризисе, о проблеме одиноких матерей и незаконнорожденных детей согласно немецкому гражданскому кодексу, о современном положении среднего слоя, об образовании крупных предприятий из мелких в сфере торговли. Г. Шмидт (тот, который потом стал эрфуртским бургомистром) посвящал свои доклады проблемам городского управления и строительства, жилищной проблеме рабочих и вопросу о страховании при безработице. После переезда в Эрфурт он говорил об истории города и его университета. Р. Штаммлер сделал упомянутый ранее доклад об анархизме, о современном состоянии и проблемах частного, гражданского и долгового права, о состоянии науки о государстве и праве. Востоковед Р. Пишель в своих докладах повествовал о буддизме, о культуре древней Индии.

Какие доклады делались философами? Сначала в SK был только один значительный, философ, Бенно Эрдманн. В 1890 году он выступил с темой «Психология языка», в 1891 г. говорил об условиях развития философии XVII века, в 1892 году – о проблемах восприятия (апперцепции); доклад 1894 года назывался «К вопросу о знании относительно бессознательного»; в 1895 году Б. Эрдманн сделал доклад на тему «Метафизика как наука»; доклад 1896 года был посвящен проблеме представлений. В 1897 Эрдманн докладывал по теме «Догматический реализм Канта», его доклад 1897 года назывался «Нечто метафизическое о психологии». В 1898 году Б. Эрдманна уже не было в Галле. В SK появился другой неокантианец – Алоиз Риль, который в 1899 году (т. е. за год до смерти Ницше) сделал доклад на тему «Философия Ницше в третий период его развития»; в 1900 году его доклад был посвящен проблеме натурализма в современных искусстве и поэзии.

Оценивал тематику докладов, можно отметить следующее.

1. Широкий исторический разброс тем – от древней истории до современности – можно считать определенным преимуществом научной деятельности SK. Ведь благодаря компактным докладам, концентрировавшим, однако, результаты упорных, тщательных (как это всегда бывает у значительных немецких ученых), годами проводившихся исследований, члены SK обретали уникальную возможность получать информацию о развитии тех научных областей, в которых они сами не трудились и следить за которыми не имели возможности. Кстати, дисциплины, обращенные к древности (история, филология, история философии и религии) были в большом почете в классические времена немецких, да и вообще европейских университетов.

2. Вместе с тем компетентные и основательные исследователи-экономисты и юристы выносили на обсуждение острые социальные проблемы современности, которыми, можно не сомневаться, живо интересовались и специалисты по древней истории.

3. Поскольку философы в первое десятилетие существования SK, в сущности, не были вхожи в этот (как сказано, элитарный) кружок более молодых, но всё-таки и не совсем молодых, а уж точно не старых профессоров, философская проблематика не стояла в центре докладов и обсуждений. Однако читатель, вероятно, уже заметил, что историки, теологи тоже посвящали свои доклады Платону или Аристотелю. А это объяснялось философской ориентированностью тогдашнего гуманитарного знания.

4. Специально о докладах Бенно Эрдманна: они были посвящены проблемам психологии – восприятию и представлению (конечно же, в их философской трактовке), т. е. тем темам, которыми в тот период усиленно занимался сам Б. Эрдманн и с которым в значительной степени были связаны первые исследования, первые публикации Э. Гуссерля. Если Гуссерль, не вхожий, как сказано, в SK, и не слышал именно этих докладов, маловероятно, что сосредоточенность коллеги, извечного философа и логика Б. Эрдманна на такой как бы психологической тематике не была ему известна. Ибо речь в данном случае шла о факте, который запечатлелся и в ФА: то была проблематика, где прочно пересекались исследования видных философов, логиков, психологов, впрочем, нередко совмещавших эти профессиональные, дисциплинарные интересы.

Приложеия ко II части

В этом разделе в кадр нашего историко-научного анализа, сфокусированного на истории математики, попадут лишь те имена, теории и проблемы, которые не только повлияли на самые первые этапы становления Гуссерля как ученого-математика, но и получили (весьма специфическое) отображение в его творчестве тогда, когда он – уже в Галле – стал продвигаться по новой для него философской (связанной преимущественно с философией арифметики, но не только с ней) научно-теоретической дороге.

Наше исследование в данном экскурсе по жанру будет историко-философским, а вместе с тем – историко-научным. Этот жанр давно опробован в истории мировой философии; он завоевал своё почетное место также в отечественной историко-философской науке. Историко-философский и историко-научный материал представлялось необходимым разбирать последовательно, в ряде специальных экскурсов.

1. Данная книга начиналась с обстоятельного историко-философского раздела, в котором в кадр анализа попали учения тех конкретных философов, благодаря которым ко времени прибытия Гуссерля в Галле уже оформилось то разноликое множество идей, учений, фигур, которое (число условно) можно назвать частью немецкой философии второй половины XIX века, представленной именно в Галле – при Университете Галле-Виттенберг и вокруг него.

Необходимо конкретно ответить на группу вопросов о том, какие творческие импульсы мог получить и действительно получил устремившийся в философию вчерашний математик Гуссерль от своих коллег по университету. Задача состояла в том, чтобы не упустить ни одного сколько-нибудь существенного пересечения ранних философских усилий Гуссерля с занятиями его университетских коллег-философов, будь оно ими субъективно зафиксированным или объективно существующим.

2. В дальнейшем (в этой первой книге моего труда) шаг за шагом анализировались пока что мало известные у нас первые философские, а одновременно обращенные к математике сочинения Гуссерля – прежде всего «Философия арифметики» (I том, вышедший из печати в 1891 году).

3. Представлялось целесообразным также очертить в предлагаемом ниже относительно кратком экскурсе те главные математические, философско-математические идеи, к которым примыкал – как правило, самостоятельно, критически (а это была с начала и до конца творчества отличительная черта Гуссерля как ученого) – и с которыми он подчас остро полемизировал в «Философии арифметики». Прежде всего будут рассмотрены те импульсы, которые Гуссерль получил от своих выдающихся математических учителей К. Вейерштрасса, Дедекинда, от своего коллеги великого математика Г. Кантора и др. Выражение и подтверждение оказанного ими плодотворного воздействия многочисленны. В дополнение к тому, что уже рассматривалось в главном тексте книги, например, при контекстуальном анализе ФА (и других работ раннего Гуссерля) здесь, в кратких экскурсах, будут даны дополнения к общей панораме развития философии в то время, но опять-таки поскольку и насколько её авторов и соответствующие их работы заметил, изучил, использовал, процитировал ранний Гуссерль, прежде всего в ФА.

Хочу предупредить: в историко-философских экскурсах придется говорить о некоторых авторах, которые в европейской философии ко второй половине XIX века были по-своему популярны. Гуссерль в ФА основательно разбирал, цитировал их работы как самые читаемые, влиятельные в его время. А вот сегодня они, увы, мало знакомы даже большинству профессиональных историков философии, если они специально не занимаются историей европейской философии интересующего нас периода. Поэтому вводить их в кадр нашего исследования так или иначе придётся. Особых проблем тут как бы нет, ибо соответствующие сочинения авторов, которые читал – иногда одобряя, часто критикуя – Э. Гуссерль, цитируя их в ФА, в распоряжении каждого. И разбирать их, оценивать, толковать – профессия историков европейской философии.[239]239
  Труднее обстояло дело с материалами по истории математики. Потребовалось, конечно, как специальное овладение ими, а также и постоянные консультации со специалистами.


[Закрыть]

В этом разделе речь пойдет, в основном, об идеях тех авторов, которые прославились и стали особенно влиятельными математиками второй половины XIX века, т. е. в эпоху, когда Гуссерль получал математическое образование.

Но об идеях и разработках одного более раннего великого математика, чьи работы восходят к началу этого столетия, надо сказать с самого начала. Ибо они оказали уже и на молодого Гуссерля такое влияние, которое справедливо назвать самым широким и основательным. Это были работы Карла Гаусса, в которых осуществились поистине революционные преобразования математики. Карл Гаусс (30.IV.1777–23.II.1855) был многосторонним ученым, вписавшим свое имя не только в историю математики; ему принадлежат выдающиеся работы в области физики, астрономии, геодезии. Но главные его открытия были сделаны в математических дисциплинах.

Э. Гуссерль справедливо придавал открытиям Гаусса фундаментальное научное значение, тем более что они в первую очередь касались теории чисел, в которой, как отмечают историки, в ту эпоху, т. е. в первой трети XIX века, Гаусс царил поистине безраздельно. Немаловажно, что Гаусс в конце XVIII века написал раннюю (опубликованную в 1801 году) великую работу «Disquisitiones arithmetical» (1801, «Арифметические исследования») – пятьсотстраничную книгу, которая, по мнению историков математики, образует начало и исток современной теории чисел, оказавшей влияние на её развитие вплоть до наших дней. В работе «Disquisitiones Arithmetical» идеи «были те же, что и в XVIII веке, но язык, который Гаусс использовал для их формулирования, был совершенно новым» (J. Dieudonné, op. cit. S. 180).

Остановиться на роли Гаусса в выработке математических представлений нам особо важно потому, что Гуссерль в Предисловии к ФА четко заявил: он намеревается развить «новую философскую теорию эвклидовой геометрии, основная мысль которой находится в тесной связи с обсуждаемыми у Гаусса вопросами». И дальше Гуссерль пишет: «Быть может, я не вызову с самого начала неблагоприятного предубеждения против моей теории, если скажу, что основные мысли моей теории обязаны своим возникновением работе Гаусса о “биквадратных вычетах”, работе, которую многие читали, но всегда односторонне использовали» (Husserl, ФА. S. 8). Произведение Гаусса, которое имел в виду Гуссерль, следующее: «Уведомление к теории биквадратных вычетов, комментарий второй».[240]240
  См.: C. F. Gauβ «Anzeige der Thoria residuorum biquadratorium, Commentario secunda». (Впервые опубликовано в: Göttingsche Anzeigen, 1831; затем – в сочинениях: C. F. Gauβ. Werke. Bd. II, Göttingen 1813. S. 174–178).


[Закрыть] Правда, эта область, в которую здесь вторгается Гуссерль, имеет специальный математический характер, относясь к теории геометрии; мы в нее входить не можем. Но философские идеи, которые Гуссерль в связи с этим развивает, запечатлены в набросках ко II тому ФА.

Здесь обратимся к философско-математическим оценкам линий связи «Гаусс–Гуссерль». Гаусс был из тех математиков, кто по существу обосновал теорию так называемых комплексных чисел в математике. Она возникла на языке алгебры и геометрии. Считается, что сама идея возникла в уме Гаусса очень рано, в 1799 году; впоследствии он к ней неоднократно обращался. В 1811 году, в письме к Бесселю Гаусс писал: «Точно так же, как все царство реальных величин можно мыслить с помощью [через образ. – Н. М.] бесконечной прямой линии, так и все царство величин, реальных и комплексных, можно чувственно (это NB – Н. М.) представить себе благодаря бесконечной плоскости, на которой любая точка, определимая абсциссой-a и ординатой-b, представляет равным образом величину a+ib».[241]241
  Цит. по: J. Peigfer, A. Dahan-Dalmeclico, op. cit. S. 282.


[Закрыть]

Здесь принципиально важна для концепции обоснования арифметики вообще, теории чисел (и той в частности, которую стал разрабатывать Гуссерль в ФА) общая тенденция: увязать числа (и то, что о них говорится в арифметике и алгебре) с «чувственными представлениями», из математических дисциплин более всего доставляемыми геометрией. И она, эта тенденция – подчеркнем – родилась внутри самой математики!

Гаусс сначала мало занимался, как известно, отработкой своих открытий для публикации; особенно это характерно для ранних периодов его развития. «После 1830 года он дал доступные общественности доказательства своих идей, (прежде всего в упомянутой Theoria… 1831 года. Там он подробно изучал числа формы a+ib, причем a и b должны быть целыми числами (числа этой формы иногда называют “гауссовскими числами”). Он представил там чисто арифметическое рассмотрение, прибавив также геометрическое изображение благодаря решетке на плоскости. В результате геометрическое изображение завоевало право гражданства для комплексных чисел. Они (эти результаты) к концу 1840-х годов стали общепризнанным» (Ebenda. S. 282). Снова напомню, что на работу Гаусса, о которой здесь упоминается, собирался опираться Гуссерль также во II томе ФА, о чем мы уже сообщали, обращаясь к Предисловию этого произведения.

Теодор Вейерштрасс (1815–1897) родился в Остенфельде (Вестфалия). В 1834 году он начал изучать право в Боннском университете, но через 4 года покинул университет, не сдавая экзаменов. Затем он приступил к изучению математики в университете Мюнстера; в 1841 году сдал там экзамен на звание учителя, после чего преподавал в гимназии. В 1856 году ему было присвоено звание почетного доктора Кёнигсбергского университета. В 1864 году Вейерштрасс получил кафедру математики в Берлинском университете; с 1856 года он был членом Берлинской академии наук (См.: J. Diendonné, op. cit. S. 912–913). Начало разработки Вейерштрассом теории числа историки математики датируют 1863 годом. В лекциях, которые он в течение двадцати лет читал в Берлинском университете (позднее они были опубликованы его учениками), Вейерштрасс так или иначе разрабатывал – под общим названием «Всеобщая теория аналитических функций» – также и теорию числа.

Ход мысли Вейерштрасса (взятый скорее не в его полной математической конкретности, а с точки зрения теоретического и методологического аспектов) состоит в следующем. «Вейерштрасс делает множество N предпосылкой позитивного целого числа и числа 0 и начинает с дефиниции понятия равенства, которое играет фундаментальную роль в его теории реальных чисел. Он говорит, что два целых числа равны друг другу, если они составлены из равного количества элементов, и это отношение (обозначаемое равенством a=b, имеет то свойство, что из a=b и b=c также следует, что a=c» (Ibidem. S. 390).

Вводились также понятия «точных (genauen) частей единства» и конструируемого «агрегата». Изучение ФА показало, что роль понятия «единства» в математике станет одной из центральных тем этой работы Гуссерля. Например число 4/3, рассуждает Вейерштрасс, может быть показано как агрегат, т. е. через сумму слагаемых.[242]242
  1/3, 1/3, 1/3, 1/3


[Закрыть] Отсюда Вейерштрасс выводит дефиницию равенства двух рациональных чисел: «Два числа равны друг другу, если одно может …может быть трансформировано так, чтобы оба они имели те же самые и только те же самые элементы и каждого в отдельности содержалось бы в том же самом целом числе» (Цит. по J. Diendonné. S. 390).

В результате вводится новая разновидность числовых понятий и рождается определение реального числа: «Мы говорим, что число a имеет конечную ценность, если существует число b, большее, чем a, и составленное из многих конечных элементов Q₊. На основе этого критерия Вейерштрасс смог определить нового вида число, составленное из бесконечно многих элементов, и показать, что тогда элементарные операции арифметики выводимы (ausführber) для множества R реальных чисел» (Ibidem. S. 391).

Вейерштрасса причисляют (это имеет место, например, у А. Пуанкаре) – наряду с Гауссом, Коши и Риманом – к когорте создателей современной теории аналитических функций. При этом упомянутые выдающиеся математики подходили к проблеме с разных сторон. У Коши это понятие ещё имело, согласно Пуанкаре, ограниченный выводной характер (все сводилось к проблеме определенного интеграла). У Римана, естественно, «доминировали геометрические представления, и функция давала лишь одно правило, согласно которому можно было трансформировать плоскость».[243]243
  Henri Poincaré. L’Oeuvre mathematique de Weierstrass, Acta mathematica 22(1899) / Цит. по: J. Diendonné, op. cit. S. 135.


[Закрыть] «Вейерштрасс, – отмечает Пуанкаре, – придерживается противоположной позиции; исходный пункт у него – потенциальный ряд, Funktionselement, который ограничивается Konvergenzkreis, чтобы функцию продолжить за пределы этого круга, мы и имеем в распоряжении метод аналитического продолжения. Таким способом все выводится из учения о рядах, и эта теория, в свою очередь опирается на прочный арифметический базис» (Ibidem. S. 135).

С вейерштрассовской теорией функций Гуссерль познакомился непосредственно на лекциях и занятиях со своим учителем. Она возникала, отрабатывалась Вейерштрассом в течение десятилетий, причем, как и все другие идеи Вейерштрасса, именно в процессе подготовки и чтения лекций. А их, как говорилось, не просто слушал, но и глубоко осваивал Э. Гуссерль.