Текст книги "Ранняя философия Эдмунда Гуссерля (Галле, 1887–1901)"

Еще один оттенок проблемы, отчасти имеющийся у Канта, толкает Штумпфа к специальным размышлениям над темой целого и части. И это тоже будет иметь резонанс в работах раннего Гуссерля. Не говоря уже о том, что во II том «Логических исследований» включен большой раздел, посвященный теме целого и части (который Гуссерль, кстати, высоко оценивал и в период своего критического отношения к ЛИ), в ФА также присутствует различение «самостоятельных» и «несамостоятельных» представлений, которое провел Штумпф в разбираемой работе (в разделе «Теория психологических частей»).

Вопрос этот возникает в связи с тем, что Штумпф пытается исследовать «соотношение пространства и качества (Qualität) в представлении» (S. 107). Качества – это, например, красный, белый (какой угодно) цвет, особый звук и т. д. Согласно Штумпфу, различные качества можно представлять вместе: например, мы можем вместе представить, а очень часто и фактически представляем цвет и звук. Но это возможно именно потому, что качества эти различны. Представления о них могут быть увязаны, но они представимы и самостоятельно. Когда мы слушаем музыку, то воспринимаем и аккорды, и отдельные звуки, созвучия, тоны и обертоны. Когда речь идет о таких процессах осуществления совместного представливания (Zusammenvorgestelltwerden), то Штумпф выделяет два их главных класса – «самостоятельные и относящиеся к частям (Theilinhalte) содержания» и дает такую дефиницию: «Самостоятельные содержания имеют место там, где элементы комплекса представления по природе могут быть представлены также и отдельно, изолированно; в представлениях, относящихся к частям, этого нет» (S. 109). Скажем, такое качество, как цвет, нельзя представить без его интенсивности, движение непредставимо без скорости – это «противоречило бы их природе» (Ibidem). Подобным же образом мы не можем, согласно Штумпфу, представлять протяжение (предметов и предметных целостностей) без цвета (и наоборот). Нельзя упускать из виду, что речь идет не о мысли (в мысли можно изолировать что угодно от чего угодно), а именно о представлении. Штумпф отмечает, что взаимозависимость, даже неотделимость элементов («несамостоятельных») представлений признана в теориях Гербарта, Бена, Е. Вебера, Лотце.

Пространство и качество, с точки зрения Штумпфа, и являются представлениями, относящимися к частям, т. е. в представлении они не могут быть отделены друг от друга, из чего следует: «пространство воспринимается так же изначально и прямо, непосредственно, как и качества; они образуют одно неразделимое содержание» (S. 115). Итак, представляя пространство, мы сразу имеем и представление качества (Qualitätsvorstellung). Этот его вывод, вынужден констатировать Штумпф, не согласуется с утверждениями ряда философов и психологов. «Согласно Канту, по крайней мере пространство можно представить без качества. Лотце и Вебер в общей форме, по крайней мере судя по высказываниям, учат тому, что изначально воспринимаются только качества; однако кажется, что они принимают в виде первоначальных и минимальные пространственные элементы» (S. 115).

И вот опять вопрос: можно ли, да и нужно ли квалифицировать эти исследования и дискуссии как чисто психологические? Вряд ли. Правда, у Канта, как я думаю, слово «представление» применяется к пространству в ином смысле, чем у Штумпфа. Кант имеет в виду, как известно, «всеобщее представление», не тождественное тем, какими располагает каждый человек, когда он воспринимает (какие-либо) вещи в пространстве. В последнем случае, действительно, в чем прав Штумпф, мы представляем пространство (протяженность, местоположение вещи) вместе с ее окрашенностью и другими «качествами». Образуется некоторое единое представление (например, о предмете). Но у Канта речь идет о другом: когда в философии мы выходим к пространству как форме чувственности, мы связываем его с некоторым уже абстрактным, так сказать, обобщенным (всеобщим) представлением (все же представлением, настаивает Кант, а не понятием дискурсивной мысли).[97]97
  У Штумпфа на эту тему: «Если у Канта пространство понимается не как понятие, а как созерцание, то мы должны сказать: оно – и то, и другое. От отдельных мест, как и от отдельных качеств, можно, конечно, абстрагировать всеобщее понятие. Но они имеют специфическое свойство сопрягаться в единую целостность и таким способом производить пространство как таковое в представлении. Это и было основанием того, что Кант назвал пространство созерцанием (Anschauung); но очевидно неоправданно пространство понимать как что-то обособленное от чувственных качеств…» (S. 122).


[Закрыть] Но ведь и подход Штумпфа вполне правомерен, причем не только для психологической, но и для философской, во всяком случае для философско-психологической концепции сознания. Тем более что в разбираемой книге есть множество тонких аналитических находок, которые могут быть по достоинству оценены и теми, кто в современных философии и психологии занимается темой представлений. К сожалению, здесь нет возможности входить в подобные детали. Но мы продолжим начатый разговор, обратившись к книге, которая считается главным – и высоко оцененным также и у Гуссерля – сочинением Штумпфа, к его «Психологии звука».

Итак, перед нами «Психология звука». На нее Гуссерль неоднократно ссылается в “Философии арифметики”. Но вспомним о вопросе: почему книга по психологии, название которой наводит на мысль о сугубо специальном исследовании, привлекла внимание молодого ученого, занятого философией математики – причем темой числа? Для ответа на поставленный вопрос необходимо, с одной стороны, хотя бы кратко охарактеризовать подлинное значение книги Штумпфа в истории мысли, а с другой стороны, задуматься над тем, какие именно проблемы стремится осмыслить Гуссерль, обращаясь к книге своего нового наставника.

Для начала следует отметить, что Гуссерль называет Штумпфа – и Лотце – «выдающимися (hervorragenden) психологами» (ФА. S. 78). Эта характеристика в наши дни может показаться некоторым преувеличением, потому что даже в современных учебниках по психологии о Штумпфе говорится до обидного мало, да и то скорее при перечислениях имен (чаще всего когда речь заходит о школе Брентано).[98]98
  См., например, Gerhard Benetka, Denkstile der Psychologie. Das 19. Jahrhundert. Wien, 2002.


[Закрыть] Между тем по существу прав Гуссерль: даже на фоне знаменитых, и заслуженно знаменитых психологов XIX века – Гербарта, Вундта, Гельмгольца, Дильтея, Брентано – имя и вклад Штумпфа не должны потеряться. А двухтомная его работа «Психология звука» – это как скурпулезнейшее специальное исследование проблемы звука и звуковых представлений, так и труд общего проблемного характера, впитавший в себя достижения, трудности – можно сказать, дух – психологии второй половины XIX века. Конечно, Гуссерль выбрал из этой книги только то, что его особо интересовало при анализе понятия и темы числа. Но в ходе генетического исследования философско-математических (философско-арифметических проблем) и при попытке включить в кадр анализа именно психологический материал Гуссерлю было вполне сподручно опереться на фундаментальный труд Штумпфа, тем более что в нем был запечатлен и исследовательский опыт школы Брентано, к которой примыкали и Штумпф, а – тогда еще, по крайней мере формально – сам Гуссерль. Чтобы в кратком очерке, который далее последует, не потеряться в специальных деталях, для начала упомяну о том, что именно в «Психологии звука» оказалось для Гуссерля первостепенно важным.

На первое место ставлю тему и проблему, которые Гуссерль обсуждает на странице 42 «Философии арифметики» (в разделе моей книги, посвященном ФА, они будут подробно рассмотрены применительно к этой работе и к перспективам рождения феноменологии, ее метода). Это тематика актов сознания, их содержания и синтетического характера, которую Гуссерль обсуждает, опираясь на Канта, Ланге, но ссылаясь также на «Психологию звука» Штумпфа. «Синтетические акты» – вот что интересует раннего Гуссерля и что станет также и проблемой более поздней феноменологии. И конечно же, это стержневые именно для «Философии арифметики» понятия Relationen (отношений), Vielheit (множества), Mehrheit (большинства), Gleicheit (равенства) и т. д. А о них постоянно говорится и в книге Штумпфа.

Не будучи специалистом в конкретных проблемах современной психологии, не могу судить, насколько в специальной теме психологии звука, звуковых восприятий и т. д. исследование Штумпфа превзойдено работами нынешних авторов, имеющих возможность опереться на новейшие технические средства наблюдения и эксперимента. Но сильно сомневаюсь, что с точки зрения философской фундированности работа Штумпфа превзойдена современной психологией, что теоретический фундамент психологии и философии, на который опирается Штумпф, устарел и заменен в психологии более прочным, надежным основанием. (А ведь именно фундаментальные предпосылки психологии в первую очередь интересовали Гуссерля.)

Судите сами: в I томе с его общей темой «Суждения о звуке» (Tonurteile) сначала разбираются более общие темы: ощущение и суждение (исследуется отличие суждений от просто ощущений); надежность суждений, касающихся чувств (Sinnesurteilen); анализ и сравнение (среди них: как мы замечаем и сравниваем одно, многое, равное, подобное и т. д.). Затем Штумпф переходит непосредственно к тематике психологии звука и исследует то, как мы судим о следующих друг за другом звуках, о высоте и глубине звука, как устанавливаем подобие или равновеликость звуков, а также их индивидуальность, как воспринимаем интенсивность звука.

Во втором томе разбирается общий вопрос об «одновременных (gleichzeitiger) звуках». Он дробится тематически – на разделы, посвященные проблемам единства, множества и критике их освещения в предшествующих и современных Штумпфу учениях. Эти разделы должны были привлечь особое внимание Гуссерля. Другая тема, последнего весьма интересовавшая и разобранная Штумпфом в «Психологии звука» – это «сплетение», «спаянность» (Verschmelzung) ощущений и впечатлений, в частности, звуковых, которая была задана еще в концепции Гербарта и обсуждалась другими психологами XIX века.

Одним словом, в разбираемом фундаментальном сочинении Штумпфа психология звука была многосторонне вплетена в разбор концепций и методов психологии как таковой – в ее облике, сложившемся к 1883/1890 годам, т. е. ко времени выхода в свет I и II томов «Психологии звука». Как раз такое сочинение и требовалось Гуссерлю для, так сказать, вхождения во врата психологии, которое он хотел использовать во имя осуществления философско-психологического исследования понятия числа.

Уже проведенное Штумпфом в первом разделе первого тома различение между ощущением (Empfindung) и суждением (Urteil) релевантно гуссерлевским занятиям – и не только тогда, когда он писал ФА, но и позже, когда он создал феноменологию и занимался ею. Дело в том, что при характеристике актов сознания Гуссерль всегда специально выделяет акт суждения и постоянно отличает ощущения от других актов сознания (которые позже будут названы интенциональными, т. е. предметно направленными). Полагаю, что такого рода различения и определения потому так просто, без особых разъяснений и доказательств входят в философию раннего Гуссерля, а потом и в его феноменологию, что они стали своего рода каноническими в предшествующей и современной ему философии и психологии. Определение «Sinnesurteile», т. е. суждения о каких-либо чувственных впечатлениях, которое дается у Штумпфа, должно было казаться Гуссерлю вполне приемлемым. Оно, как я думаю, приемлемо и сегодня. «Если мы обозначаем какое-либо ощущение как звук “a” или как терцию “f”, – пишет Штумпф, – то мы высказываем суждение о чувстве, т. е. суждение, относящееся к чувственным ощущениям и ими вызванное. Чувственные явления могут быть даны, помимо ощущения, также и в представлениях просто (фантазия, воспоминания) и затем равным образом подвергнуты суждению».[99]99
  Carl Stumpf. Tonpsychologie. Erster Band. Amsterdam. 1965. Далее ссылки в моем тексте даются по этому изданию с указанием тома и страницы.


[Закрыть]

Далее Штумпф поясняет, что большинство суждений, так сказать, обрабатывают не одно, а много представлений, которые в языковых выражениях суждения разделяются на субъект и предикат. Заметим, что начальная стадия и исходный материал феноменологического анализа в I томе «Логических исследований» Гуссерля – это тоже языковые выражения, от которых феноменология отталкивается, уходит, направляя свое внимание к феноменам.

Штумпф упоминает о связи суждения с множеством представлений именно для того, чтобы выдвинуть следующую идею: было бы ошибкой считать суждение простым, как бы механическим объединением представлений или просто установлением определенного отношения (Relation) между представлениями. Это замечание, как и последующие размышления Штумпфа, направлены против так называемого учения об отношениях (Relativitätslehre – не путать с теорией относительности!), основателем которого считался Т. Гоббс, а продолжателями в XIX веке Фехнер, Ал. Бен, В. Вундт и другие. Подчеркиваю значение данного аспекта еще и потому, что как раз он привлек особое внимание Гуссерля в «Философии арифметики». Он по существу опирается на критику Штумпфа (и ссылается на соответствующие страницы «Психологии звука» – о них далее еще будет упомянуто). В общем и целом Гуссерлю особенно важно то, что Штумпф, с одной стороны, возражает против упрощенного характера «учения об отношениях», которое сводит процесс суждения к некоторому как бы механическому соотнесению представлений, а с другой стороны, не учитывает синтезирующей силы чисто интуитивных процессов, которые снабжают сами представления объединяющей силой. «Вынесение суждения [некоторая оценка – Beurteilung], как мы его понимаем, не всегда проистекает из размышления, также не всегда фиксируется в языке и никогда – во внутренней речи. Оно при некоторых обстоятельствах сразу же и непосредственно увязывается с чувственными ощущениями, будучи прямо вызванным последними как психическим возбудителем, и равным образом подобно ощущению не приводя к языковому озвучиванию. И это – даже решающий пункт в психическом развитии» (I, 4–5). Например, мы можем размышлять о том, равны или различны два звука по своей высоте, но делаем это тогда, когда мы сомневаемся, отвечаем на вопрос и т. д. Тогда в дело включается процесс Auffassung – осмысления, понимания, толкования (кстати, этот термин будет достаточно широко задействован в Лекциях Гуссерля по проблемам вещи и ее восприятия – см. Husserliana, B. XVI). Но несомненно, отмечает Штумпф, что в глубинах сознания – мы без особых размышлений и анализа языковых выражений, проговариваний, озвучиваний – замечаем, высокий ли звук или низкий и т. д. Здесь большую роль играет уже накопленный опыт, привычка, благодаря которой как бы возникают нерефлексивные суждения (reflexionslose Urteile); их Штумпф называет «gewohntheitsaussagen», т. е. сообразованными высказываниями, опирающимися на привычку. «Когда-то возникшее понимание (Auffassung) без всякого, просто возникает вновь, когда создаются сходные условия» (I, 5).

К. Штумпф очень подробно и обстоятельно, как он всегда делает, разбирает конкретные тезисы сторонников критикуемой теории, но для нас здесь невозможно, да и излишне входить в столь тонкие детали размежевания психологических теорий, которые, кстати, обязаны своим возникновением не только психологии, но и философии того времени. Ведь и она обращалась в своих концепциях сознания именно к сфере чувственности, к выявлению ее структур и элементов, в частности, к теме ощущений. Скажем лишь о том, что поможет нам понять концепцию самого Штумпфа и те ее моменты, которые имели особое значение для Гуссерля.

Считаю, что Гуссерль вполне мог задуматься над тем справедливым общим замечанием Штумпфа, что в рассуждениях психологов и философов многое зависит от понимания термина «сознание». «Если о сознании желают говорить лишь тогда, когда имеют место суждения, то это учение [об отношениях] кажется само собой разумеющимся. Нет никакого сомнения: суждения, – особенно устанавливающие отношения, – образуют высшую ступень жизни души в сравнении с ощущениями, группами ощущений, образами воспоминаний, ассоциациями и т. д. Если сознание понимается как психические состояния вообще, то ощущения, естественно, относятся к сознанию. Если, в конце концов, под сознанием понимают только своеобразие психических состояний, которые должны – наряду со своим прямым содержанием (цвета, звуки) – иметь содержанием и самих себя, направляться на самих себя (рефлексия в самом широком смысле), то трудно понять, почему только суждения, а не простые ощущения, должны характеризовать его своеобразие. Фактически когда мы что-то слышим, мы схватываем не только звук, но и само слышание» (I, 12–13).

Полагаю, что Гуссерль просто не мог не задержаться на этом рассуждении Штумпфа, причем как при написании «Философии арифметики», так и в процессе дальнейшего философского развития ему было важно соотнести свое понимание сознания (как я обычно пишу, свою модель сознания) с теми подходами, разнообразие которых хорошо схвачено в только что приведенной цитате из Штумпфа. Предварительно можно сказать (развернуты эти тезисы будут позже): в «Философии арифметики», обращенной к проблеме числа, Гуссерля естественным образом интересуют более высокие «этажи» сознания, но одновременно и их связь с чувственным опытом. Но в «Логических исследованиях» тема ощущений по существу снята с повестки дня – и уже благодаря тому, что ощущения объявлены лишенными интенциональности, т. е. направленности на предмет (в более поздних работах Гуссерль снова поставит в повестку дня феноменологии более тщательное и многостороннее исследование чувственного опыта, включая и ощущения). Получается, что Гуссерль в его работе – причем не только в самый ранний период, но и на протяжении всей жизни, – то подвергал редукции целостную модель сознания, которая восходила бы к самым первоначальным ощущениям и конкретно принимала бы их в расчет (как того добивался Штумпф), то снова отдавал должное этой модели, благодаря чему сознание представало в неисчерпаемой полноте форм, ступеней, структур, элементов, никак не сводящейся (на чем справедливо настаивал Штумпф) к суждениям, рефлексии, словом, к интеллектуально-логическим элементам. Как раз на этом примере хочу еще раз показать и подчеркнуть, что не согласна с теми авторами, которые пытаются сделать из Гуссерля как автора «Философии арифметики» всего лишь последователя психолога Штумпфа. Последний своими сочинениями действительно дал Гуссерлю импульсы к выработке позиции, но позиции достаточно самостоятельной; он подтолкнул молодого автора и к размышлениям, и к сомнениям (в том числе сомнениям в некоторых тезисах самого Штумпфа, пусть критические замечания и не были высказаны именно в тот период). И, например, целостный подход Штумпфа к сознанию, о котором мы только что говорили и который «опускал» модель сознания до элементов, как бы свойственных всякому, в том числе не мыслящему живому существу, Гуссерль вовсе не спешил перенести в «Философию арифметики», ибо подход к сознанию для философа математики неизбежно подразумевал нечто иное, чем для исследователя психологии звука.

Вообще-то в I томе «Психологии звука» может почерпнуть немало ценных мыслей и идей тот исследователь, который интересуется структурами, формами, процедурами чувственного познания, а также проблемами философии и психологии, в этой связи возникавших и возникающих. Например, это традиционная проблема достоверности и надежности показаний чувств и суждений о такой достоверности, которая в истории мысли вызвала противоборство эмпиризма и рационализма. Когда Штумпф обсуждает эту проблему в целом, он остается на философско-психологическом уровне рассуждений; когда он говорит о возможностях «измерения достоверности», то переходит на уровень новых и все более популярных тогда психофизических исследований, представленных Вундтом, Фехнером, Г. Мюллером и другими учеными. Вместе с тем Штумпф, опираясь на труды своего учителя Брентано, дистанцируется от этих направлений и отмечает, что попытка психофизиков «прямо» измерять различие ощущений несостоятельна и что измерять можно разве что способность проводить различие между ощущениями (См. I, 49).

В процессе вынесения суждений на основе чувственных впечатлений, согласно Штумпфу, осуществляется их анализ и сравнение. Эта тема, обсуждаемая у Штумпфа, как раз и вызвала наибольший интерес автора «Философии арифметики». И не случайно: § 6 Первого раздела «Психологии звука» оправданно считать одним из лучших в книге Штумпфа и представляющим не только психологический, но и философский, гносеологический интерес, причем интерес не чисто исторический, но и теоретический.

Из различных «фундаментальных отношений» (Grundverhältnisse), которые могут обрабатываться в суждениях, Штумпф выбирает четыре: множество как бо́льшая часть, большинство (звеньев) (Mehrheit), возрастание, прогрессия (Steigerung), сходство (Ähnlichkeit), сплавленность (Verschmälzung). «Мы хотим назвать анализом такой процесс, в котором мы замечаем (утверждаем, воспринимаем) некое множество, большинство, бо́льшую часть [звеньев]; а когда мы замечаем остальные отношения, это называется установлением связей или сравниванием». (В оригинале: «Das Bemerken (Bejahen, Wahrnehmen) einer Mehrheit wollen wir Analyse nennen, das Bemerken eines der übrigen Verhältnisse Beziehen oder Vergleichen» – I, 96.) Подчеркну: именно это определение: анализ-процесс, в котором мы замечаем (das Bemerken) большинство [звеньев] – Гуссерль с сочувствием приводит в «Философии арифметики» (РА S. 63). Что конкретно означает это согласие, будет показано при анализе данного произведения.

И здесь Штумпф опять защищает уже знакомую нам идею: эти процедуры как бы имманентны чувственным ощущениям; они не обязательно выводятся на уровень отчетливых, ясных или просто высказываемых суждений (I, 97). Правда, положение здесь непростое, вынужден признать Штумпф: ведь мы никак не можем объективировать наше чувство, говорящее нам о сходстве ощущений, если не выскажем соответствующего суждения. Но для Штумпфа важно вот что: вынося суждение, мы не создаем сходство, а только констатируем его (Ibidem).

В процессах сравнения, осуществляемых в сознании, возникают сложные комбинации и переплетения. Например, мы сравниваем два звука, которые прозвучали не одновременно, а последовательно. Но для осуществления сравнения нам нужно, чтобы они как бы «поместились» в наше сознание одновременно, были бы в нем «одновременно наличны» (gleichzeitig im Bewuβtsein vorhanden sein – I, 98). И тогда мы вызываем в памяти и удерживаем в сознании (процесс удерживания, сохранения он называет Aufbewahren) предшествующий звук, пока мы не забыли его. И осуществляем сравнение, анализ. Придет время, и Гуссерль, став феноменологом, в очень сходных словах опишет процесс «удерживания» (соответственно припоминания – Retention) соответствующих феноменов сознания в самом сознании. Но в отличие от Штумпфа, который и само «удерживание», и анализ соответствующих процедур сознания использует для сравнения звуков и их ощущений (слышание), феноменолог Гуссерль будет стремиться понять сами феномены анализа, сравнения в их чистой сущности. Если феноменолог в этом случае станет опираться, скажем, на сравнение звуков (что возможно и даже полезно), то эмпирическое обличие данного экземпляра восприятия (именно звуки) не будет иметь решающего значения – но ровно до той поры, пока анализируются сами акты анализа, сравнения. Что касается именно звуковых ощущений, восприятий и связанных с ними суждений, анализов, сравнений, то и они в принципе могут стать феноменологической темой. Хотя все это произойдет позже, уже в рамках возникшей феноменологии и на ее почве, никак нельзя упускать из виду, что теоретические оценки из предшествующего опыта (среди них – о впечатлениях от работ Штумпфа) должны были оказать свое влияние на молодого Гуссерля и на выбор его пути в философии. Кстати, исключительно важно, что основательный, добросовестный исследователь Штумпф приводит и оценивает множество близких суждений на данную тему других психологов и философов (Вундта, Лотце, Штрикера). А это означает, что книга Штумпфа выполняет для Гуссерля (и, конечно, может выполнить для других читателей) еще и ту роль, что она резюмирует широкую исследовательскую практику психологии и философии в их стремлении проанализировать акты, структуры «чувственности». И резюмирует острые споры психологов – например, по тем темам, которые вскоре, т. е. уже во второй половине 90-х годов XIX века, будут занимать Гуссерля в связи с проблемами психологизма – антипсихологизма.[100]100
  См. в книге Штумпфа его спор с «физиологистами» (I, 100 и ff.)


[Закрыть]

«Восприятие сходства» [или подобия – Ähnlichkeit] – (I, 111 u ff.) – еще одна тема «Психологии звука», которая привлекла особое внимание Гуссерля. И ясно почему: исследование генезиса понятия числа прямо упирается в эту проблематику, граничащую еще с одним понятийным содержанием, принципиально важным для философии математики вообще, философии арифметики в частности и особенности – с понятием равенства (Gleichheit). Ясно и то, почему тема сходства и подобия увязана с проблематикой анализа, сравнивания, ибо ведь без этих процедур вообще немыслимо установление подобия (сходства). Кроме того, такое установление тесно связано с понятием «градаций», возрастания, прогрессирования (Steigerung) степеней сходства. Например, когда мы говорим о (большом) внешнем сходстве двух людей, то подразумеваем: это сходство отличается своей (чрезвычайной) степенью, а значит, опирается на сравнение двух рядов ощущений, которое и позволяет говорить о таком подобии. В результате мы, согласно Штумпфу, движемся к наблюдению и понятию равенства. «Равенство чувственных явлений – не что иное, как чрезвычайное сходство, подобие. Когда этого нет (das Nichtvorhandensein derselben), имеет место различие», (1, 111) – пишет Штумпф. Первую часть этого определения Гуссерль приведет в «Философии арифметики» (ФА, 207) (увязывая его еще и с понятием конфигурации).

В «Психологии звука» Штумпф анализирует поистине огромное количество очень тонких моментов, на которые Гуссерль, скорее всего, обратил свое внимание, но которые он вряд ли смог бы, если бы и захотел, непосредственно включить в кадр своего рассмотрения в «Философии арифметики». Например, это различение между тем подобием, которое воспринимается, и тем, которое может быть измерено. Оно впрямую касается понятия числа. «Мы пребываем в надежде, – пишет Штумпф, – математически измерять степень подобия, разлагая его на совершенно равные и неравные элементы и будучи в состоянии определить число тех и других» (I, 112). Но тут есть свои сложности, на которые Штумпф обращает наше внимание. Я могу воспринимать (а не просто ощущать) длительность, величину, интервал [звука], не зная, каковы они в точном исчислении. Для последнего нужны особые операции. И измерения не всегда возможны, тогда как восприятия в принципе возможны всегда (Ibidem).

Специально рассматриваются в «Психологии звука» процессы установления подобия применительно к сложным и к простым содержаниям. Вторую часть I тома, где Штумпф углубляется в специальную психологию звука, мы здесь не можем анализировать, хотя и в психологическом, и в философском отношениях это исследование отличается необычайной полнотой, глубиной, многоаспектностью.

Еще в первом томе «Психологии звука» Штумпф вводит, а во втором томе тщательно и очень обстоятельно анализирует тему, которая также представила особый интерес для «Философии арифметики» Гуссерля. Эта тема очерчивается понятием «Verschmelzung» что означает сплавленность (здесь) ощущений, восприятий, словом, актов и процедур сознания. Рассмотрим ее подробнее (хотя, конечно, не так подробно, как она изложена у Штумпфа). И снова же не будем упускать из виду вопрос о том, чем анализ Штумпфа заинтересовал Гуссерля и в каком срезе он попал в «Философию арифметики».

Штумпфа интересует вот какой вопрос, восходящий, как он сам говорит, ко «всеобщему факту». «Все качества ощущений, если они из последовательных переходят в одновременные, кроме отношений одновременности вступают и в другое отношение, вследствие которого они явлены как части целостности ощущений. Следующие друг за другом ощущения как ощущения образуют простую сумму, но одновременно уже как ощущения они образуют некоторую целостность. Качества (если отвлечься от исключений) ни в коей мере не изменяются – мы не говорим тут о совершенно новых качествах, – но вступают в новое отношение между собой, которое образует более тесное единство, нежели то, которое существует между слагаемыми простой суммы, единство коей часто состоит лишь в том, что они как слагаемые просто причисляются к этой сумме (ведь можно включать в сумму, сосчитывать вместе нечто самое гетерогенное и стоящее вне всякого соединения, например, один аффект и одно яблоко» (II, 64). И вот тут – факт, для нас важный, поразительный – Штумпф ссылается… на Гуссерля! В I томе «Психологии звука», вышедшем в 1883 году, Штумпф, естественно, еще не проявил никаких знаний о Гуссерле, который тогда только что защитил математическую диссертацию у Вейерштрасса и сам еще не ведал, что станет философом. А во II томе (1890) Штумпф уже ссылается на работу своего ученика, на его габилитационное сочинение «О понятии числа». Заслуживает внимания контекст, в котором Штумпф, очень известный психолог, не просто упоминает, а содержательно опирается на первое исследование молодого философа математики. Он делает это, во-первых, в «Предварительных замечаниях» к третьему разделу своего труда, которым открывается второй том «Психологии звука». Здесь для нас есть повод пояснить не только те особенности труда Штумпфа, которые как бы усвоил и подхватил молодой Гуссерль, но и те, которые постепенно отдаляли его от концепции учителя (впрочем, двух учителей: Штумпфа и их общего учителя Франца Брентано).

Читатели, вероятно, уже заметили то, о чем ранее было бегло упомянуто: Штумпф постоянно ведет речь об «ощущениях» (Empfindungen). О своем исследовании он так и говорит: «Во всех этих случаях речь идет об ощущениях как таковых» (II, 3). Слова «как таковых» очень важны, поскольку нечто «объективное» (само по себе, т. е. объективное звучание, сами колебания воздуха и т. д.) Штумпф не считает правильным называть ощущениями. Он ссылается на свежие работы Э. Маха на сходную тему «К анализу ощущений звука» (Zur Analyse der Tonempfindungen. Wiener Akad. 1885) и «Очерки к анализу ощущений» (Beiträge zur Analyse der Empfindungen, 1886), подчеркивая несогласие с ними, возникающее как раз потому, что, по мнению Штумпфа, у Маха не принималась в расчет необходимость отличать сами ощущения от знания просто (von dem bloβen Wissen) о частях, элементах ощущений. «В конечном счете уже подчеркнуто, что взаимные различия содержаний, которые… мы понимаем как многие, всегда тесно связаны, если не идентичны с восприятием того, что их много, большинство» (II, 5). И вот тут-то идет первая ссылка на Гуссерля, на его габилитационную работу (особенно, как отмечает Штумпф, на S. 46 этого труда): «Гуссерль также понимает множество, большинство (Mehrheit) как особое отношение и обращает внимание на специфическую особенность этого отношения, существенного для понятия числа – применительно к подобию, Steigerug (возрастанию степени) и т. д.: понятие множества как большинства (Mehrheit) мы не можем образовать без рефлексии на взаимосвязанные психические акты, в то время как понятие равенства и т. д. мы можем получить “чистым образом” из самих содержаний. В свете наших целей мы, однако, оставляем вне рассмотрения это различение» (II, 5). Мы тоже пока оставим вне рассмотрения все эти тонкие детали, касающиеся сходства и различия позиций Штумпфа и Гуссерля, к которым еще специально вернемся при конкретном анализе «Философии арифметики». Сейчас остановим внимание еще на двух аспектах темы. Один из них – историко-философский, второй – теоретический, содержательный и отчасти терминологический.