Текст книги "Экстаз"

Келл скептически поднял брови.

– После всего, что наговорила ваша тетка, я не могу понять вашего желания обеспечить ей душевный покой.

– Дело не в ней. Просто я не хочу, чтобы те немногие родственники, которые у меня остались, терпели неприятности по моей вине. Чтобы оградить их от этого, я должна немедленно выйти замуж. Слово «немедленно» я употребляю вполне сознательно. Боюсь, что слуги, находившиеся в доме, когда я пришла, недолго будут держать язык за зубами.

Сейчас она рассуждала вполне здраво, не мог не признать Келл. Без излишней нервозности, без излишних эмоций. Просто как о серьезном и важном деле. Вернее, о сделке.

Поскольку он продолжал молчать, Рейвен сказала – без обиды, без испуга, ровным деловым тоном:

– Насколько я могу судить, мистер Лассетер, вы уже жалеете о своем предложении?

Он сделал неловкое движение, желая переменить позу, боль в ноге усилилась, и он уже не знал, что причиняет ему больший дискомфорт – ее вопрос или рана.

Он ответил:

– Я до сих пор холостяк, мисс Кендрик, и, надеюсь, вы можете понять: я никогда не торопился в силки. Да еще с помощью священника.

В ее глазах он увидел искорки смеха, которые быстро исчезли и сменились легкой тревогой, которая прозвучала в вопросе:

– Скажите честью, у вас кто-то есть на примете? О ком вы забыли под влиянием минутной жалости ко мне или желания насолить моей тетке?

– Нет, – коротко ответил он. – Я уже сказал, что вообще не думал о подобном способе существования. Во всяком случае, в ближайшем будущем.

– Значит, у вас есть любовница, – с подкупающей наивностью констатировала она. – Многие мужчины так делают.

Его лицо оставалось бесстрастным. На ее щеках появилась краска стыда.

– Кстати, – добавила она, – я ничего не имею против, если после нашего соглашения у вас останется одна любовница. Или сколько их есть.

– Ваше великодушие потрясает меня, – сказал он с поклоном.

Его ирония не сбила ее с уже взятого делового тона.

– Еще раз хочу заметить, – продолжила она, – наш брак может быть достаточно благоприятным в финансовом отношении. У меня неплохой собственный доход от суммы, доставшейся мне от… отца. Кроме того, дед обещал за мной хорошее приданое.

– Мне не нужны ваши деньги, мисс Кендрик, – с досадой сказал Келл. – Я достаточно обеспечен, в чем уже признавался вам. Меня не нужно покупать.

– Я не это имела в виду. Извините меня, мистер Лассетер. И мы не о том говорим… – Она замолчала, потом, тряхнув головой, решительно произнесла: – Что ж, если вы не надумали взять назад свое неосторожное предложение, я отвечаю согласием.

Понимая, что ловушка, которую он поставил самому себе, захлопнулась, Келл, не скрывая безнадежности в голосе, сказал:

– Еще раз прошу, мисс Кендрик, хорошо обдумать ваше решение. Не могу обещать, что буду примерным мужем. Ваша супружеская жизнь обещает быть ужасной.

С этими словами, не сводя с нее пристального взгляда, он шагнул к ней.

Она отпрянула – не столько от его движения, сколько от взгляда. Да если даже в его предупреждении есть доля шутки, все равно ничего хорошего ожидать ей не следует. Кто он? Совершенно чужой для нее человек, известный в мире азартной игры. Человек, которому она даже не нравится и в ком вызывает не любовь, а только лишь иронию, желание поддразнить. Ну, может, жалость. Порой – вожделение. Но ни капли любви. Вот кого она получает в спутники жизни, в супруги… И как он забудет, что она чуть было не пристрелила его?

Этот брак с самого начала обречен на крах. И все же… И все же у нее нет иного выхода. Она нуждается сейчас в этом человеке, которого хотя бы немного уже знает. Настолько, чтобы примерно понимать, что ее ждет. Кроме того, ведь он сам предложил. Правда, судя по всему, сожалеет о своем порыве, но все-таки предоставляет ей право окончательного решения. И она решила… решилась…

Однако нужно быть честной и в последний раз спросить, не передумал ли он.

– Вы уверены, что хотите видеть меня своей женой? – проговорила она прямо ему в лицо, потому что он подошел уже совсем близко.

Внезапно он схватил ее за локоть и сжал так сильно, что у нее перехватило дыхание.

– Итак…

В короткое слово он вложил множество значений. Она поняла его как окончательный вопрос к ней, как окончательный ответ, как… или, может быть, ей показалось, как знак его неутоленного желания… Ее охватила дрожь, как это уже бывало раньше, от его близости.

Перед ее затуманенным взором были его щека и чуть белесый шрам на ней. Это придавало лицу угрожающий вид. Опустив глаза ниже, она увидела чувственный рот. В нем тоже таилась угроза… Но возможно, он просто хочет поцеловать ее? С чего бы? И разве сейчас до этого? Сердце готово было выскочить из груди, дыхание сбивалось.

Поцелуя не последовало, но его руки так сжали ее в безжалостном объятии, что невозможно было пошевелиться. Она затихла, тело наполнилось нестерпимым жаром, взгляд его темных глаз всколыхнул в памяти события и ощущения прошедшей ночи…

– Вы боитесь меня, мисс Кендрик?

В самом деле, боится ли она его? Безусловно, он из породы опасных мужчин. Таких принято называть роковыми. Опасна его непредсказуемость, его явная авантюрность, решительность… Наконец, несомненное обаяние, которое исходит от его взгляда, движений, походки. От всей ауры, которую он распространяет.

Однако, как ни странно, страха перед ним она не испытывает. Почему? Возможно, потому, пришла ей в голову нелепая мысль, что он именно тот, кого она видела так много раз в своих сновидениях.

– Боюсь?.. – переспросила она. – Пожалуй, нет. – Ее голос больше напоминал шепот. – Ведь вы преднамеренно пытаетесь напугать меня?

Он продолжал пристально смотреть ей в глаза.

– Значит, нет?

Ей стало вдруг немного смешно., напряжение спало.

– Нет, сэр.

Он едва заметно улыбнулся.

– Мое имя не «сэр».

– Тогда – мистер Лассетер.

– Мое имя Келл. Попробуйте произнести его.

– Хорошо – Келл. Я не боюсь вас, Келл.

Он внезапно отпустил ее и отвернулся. Так он стоял некоторое время, и она не совсем понимала, что произошло. Уж не обидела ли она его смертельно своим утверждением?

Наконец он повернул к ней голову через плечо и произнес с непонятным смирением в голосе:

– Хорошо, мисс Дерзновенность. Мы поженимся, и как можно скорее…

Глава 6

Он не должен будет никогда прикасаться к ней… Как нелепо, и, в то же время так должно быть… Об этом думал Келл, когда они снова находились в гостиной. Рейвен пыталась объяснить своим ошеломленным родственникам ее внезапное решение о браке.

Нелепой оказалась его затея напомнить ей о вероятности физической близости с ним после брака. Это, по его замыслу, должно было испугать ее и привести к отказу. Для этого он и позволил себе так грубо стиснуть ее в объятиях. Однако хитрость ни к чему не привела: он не вселил в нее страх, она не изменила своего решения. Что касается его самого – прикосновение к ее телу оживило память о ночи, когда она была полностью в его власти, желала его и утоляла желания. А он так и не насытил свои. И ощущает это с новой силой.

Черт возьми, не нужно было обнимать ее! Теперь ему даже трудно сосредоточиться на разговоре, который происходит у него на глазах.

Он заставил себя глядеть и слушать внимательнее.

Когда прошел первый шок, лорд Латтрелл разразился гневными восклицаниями, то и дело приподнимаясь с кресла и размахивая палкой, подчеркивая этим свои возражения. Рейвен, боясь, как бы его не хватила кондрашка, пыталась его успокоить. Но тщетно.

Сидя в некотором отдалении, Келл неотрывно наблюдал за происходящим, но мысли его были далеко.

Он сейчас удивлялся самому себе: не мог уяснить, отчего он ощутил вдруг эту странную потребность спасти, выручить из беды совершенно незнакомую женщину, случайно оказавшуюся в его доме. Он продолжал отчужденно взирать на свою нечаянную невесту, столь привлекательную для многих мужчин, в том числе для его собственного брата. И теперь он опередил, обыграл их всех – так получается. А ведь вовсе не хотел, не думал жениться, лезть в супружеский капкан. Однако надо ведь подумать и о шалопае-брате. Несчастном отвратительном Шоне с изуродованным детством… А каким прелестным мальчонкой он был!.. И во что превратился… Нужно будет его как можно скорее отправить куда-нибудь из страны, как поступил дед Рейвен с ее матерью.

Его собственная мать тоже подверглась гонениям со стороны своих родственников по мужу. Не знатных, но богатых и спесивых мелкопоместных дворян, которые так и не приняли ее в свой круг, потому что она, дочь врача-ирландца, без памяти влюбилась в одного из его пациентов – туриста-англичанина, пострадавшего на охоте и доставленного к ним в дом. Даже рождение двух сыновей и то, что муж обожал свою Фи-ону, не поколебало отношения его родителей к невестке. Они сравнительно рано умерли, и бразды правления в семье Лассе-тер достались некоему Уильяму, дяде мальчиков по отцу. Этот человек всеми правдами и неправдами сумел взять опеку над племянниками и не только отобрать их у матери, но и запретить ей пребывание в Ирландии. Вскоре она умерла в одиночестве и бедности.

Келл всю свою сознательную жизнь винил в этом дядю Уильяма и всей душой ненавидел его.

Его постоянно терзала мысль, что, когда это было особенно нужно матери и брату, по возрасту он был не в состоянии защитить их.

И вот сейчас похожая в чем-то ситуация с Рейвен Кендрик – так разве может он, Келл Лассетер оставаться в стороне?

Теперь уже остроту неприятия женитьбы сменило такое же острое чувство необходимости пойти на этот шаг для защиты Рейвен Кендрик. Ни в коем случае не оставаться в стороне. Нет, он не может бросить ее в такой момент, хотя брак никак не входит в его нынешние планы. В общем, будь что будет, а эту несчастную – но такую красивую! – женщину он выручит из беды. А там – хоть трава не расти! Ведь он же игрок, в конце концов. Выкрутится как-нибудь…

Келл расслабился и позволил себе рассмеяться в глубине души. Он вспомнил, как однажды прилюдно поклялся, что лучше сгорит в аду, чем женится на аристократке. А уж если совсем серьезно, то он не раз говорил себе, что хочет жениться по любви – как его родители. Но только из этого вряд ли что-то выйдет – такое бывает, наверное, единожды на миллион. А то и еще реже…

Что же касается этой мисс Рейвен, которая продолжает сейчас с жаром спорить со своими замшелыми родственниками, то по крайней мере она выгодно отличается от типа нудной школьной учительницы младших классов с двумя мыслями в голове: одна о чистоте рук, а другая о правилах поведения в обществе.

Вероятнее всего, их семейная жизнь будет насыщена стычками и скандалами. Что касается его, он предпочитает, чтобы жена стреляла в него по разу в неделю, только бы не пыталась превратить его в покорное домашнее животное и не была им сама.

А уж если говорить о ней как о женщине, тут он знает многое. Хоть она и осталась девственницей, но вчерашней ночью он почувствовал в ней самую настоящую женщину – и какую! До предела… нет, сверх предела страстную, безумно влекущую, прямолинейную и в то же время не раскрывающуюся до конца, таинственную и обещающую еще много неизведанного…

Пожалуй, слишком много.

И то, до чего он сейчас домыслил, представляет немалую опасность. Но ведь дело, черт возьми, сделано, и если он отступит, то совесть – а, как ни странно, она у него еще есть – вконец его замучает.

В конце концов, подумал он, существуют ведь различные способы проживания в том состоянии, которое называется браком. Особенно если он заключен заведомо по расчету. Отнюдь не обязательны интимные отношения, о чем говорила и сама Рейвен. Они вполне могут ограничиться общим домом, положенными знаками внимания на людях и, при обоюдном желании, редкими встречами и беседами на отвлеченные темы. Да разве большинство так называемых нормальных браков не сводятся, раньше или позже, к тому же самому?..

Но хватит, он совсем забыл, где находится и что вовсе не один здесь.

Лорд Джервис, это можно было понять сразу, продолжал бурно возражать против подобного брака. Что было нисколько не удивительно. Поразило Келла, что леди Далримпл переметнулась в сторонницы этого союза.

– Подумай хорошенько, Джервис, – говорила она своим скрипучим властным тоном, – у Рейвен нет другого выхода. Абсолютно нет! Ты рассуждаешь как ребенок!

– Я рассуждаю как взрослый человек, Кэтрин! Ведь ты первая выдвинула навязчивую идею, что этот человек убийца. Выдавать замуж за убийцу!..

– Чепуха! – отвечала дама-дракон. – Ни я, ни кто другой не знает этого. Одни лишь слухи.

– Да, но он игрок, Кэтрин.

– Что верно, то верно, Джервис. Мистер Лассетер – пятно на приличном обществе. Но ведь про Рейвен в данное время можно сказать то же самое. Однако независимо от всяческих слухов ее замужество не может не прибавить хотя бы каплю респектабельности, которой, впрочем… – леди Далримпл окинула племянницу далеко не приветливым взглядом, – ни она, ни он совершенно не заслуживают.

Напряженность в комнате возрастала; подводные течения постепенно выходили наружу, сливаясь в один поток, но Келл молчал, предоставляя обсудить и решить весь вопрос в пределах семьи.

Однако когда лорд Джервис пронзительно крикнул:

– И вообще он скорее всего очередной охотник за приданым!.. – Келл не выдержал и раскрыл рот, чтобы ответить, но был сражен еще одной репликой старика, который заявил: – А кроме того, уж известно, что он из этих… из ирландцев!

Келл поднялся со стула, раздумывая, не покинуть ли ему это чертово гнездо заносчивых аристократов, даже не высказав им то, что он о них думает: они и так уже на ладан дышат. В этот момент он услышал голос Рейвен и на время переменил решение.

– Я думаю, – говорила она, обращаясь к обоим родственникам, – вы как-то совсем забыли, что Йен Кендрик, мой так называемый отец, был наполовину ирландец. И если вы изволили посчитать, что он годится мне в отцы, то почему же мистер Лассетер не может годиться в мужья?

Келл даже не разобрал всего сказанного – бушевавшая в нем злоба частично затмевала сознание; кроме того, он подумал и о другом в связи с обвинением в охоте за приданым Рейвен.

Он был сейчас совершенно законным наследником своего дяди Уильяма, который умер весьма богатым человеком, но Келл отказался воспользоваться его богатством и переписал родовое имение дяди, а также его лондонское жилище на младшего брата. Это, как он считал, была компенсация, хотя бы денежная, за то, что причинил когда-то Шону старый развратник.

На свой игорный клуб Келл заработал деньги сам, будучи удачливым и смелым, если не сказать отчаянным, игроком. Вложив часть заработанного в различные финансовые операции, сумел увеличить доходы в несколько раз, став предпринимателем, весьма уважаемым в определенных кругах общества, исключая снобов-аристократов. Вроде вот этих двух динозавров…

Что же касается обвинения его в том, что у него половина крови ирландского происхождения – если кровь вообще имеет национальность, – то он больше был оскорблен не за себя, а за свою безответную мать, которую тупоголовые английские дворянчики вроде отцовских родственников не считали достойной самих себя. Провались они в тартарары со своим высокомерием и кичливостью…

Итак, Келл не только не покинул не слишком гостеприимный дом лорда Латтрелла и его сестры, но более того: утвердился в решении назло спесивому старику и всем его родным любого колена сделать мисс Рейвен своей женой.

Леди Кэтрин продолжала, несмотря ни на что, уговаривать брата – так ей хотелось избавиться во что бы то ни стало от своей племянницы.

– Его ирландская кровь, Джервис, – говорила она с прямолинейной откровенностью, – ничто в сравнении со скандалом и его последствиями, которые могут свалиться на наши головы.

– К дьяволу скандалы! – с не меньшей прямолинейностью восклицал старик, глядя на внучку повлажневшими страдальческими глазами. – К дьяволу всех ирландцев и карточных игроков! Единственное, чего я боюсь, Рейвен, чтобы ты не решилась на этот брак из упрямства или не по своей воле. Я не хочу… не могу повторить ошибку, совершенную с твоей бедной матерью.

– Я уже говорила, дедушка, – устало, но упрямо отвечала Рейвен, – что это не против моей воли.

К этому времени Келл почувствовал, что хочет и уже может принять участие в затянувшемся разговоре, участники которого топтались на одном месте.

– Я не имею ни малейшего намерения, лорд Латтрелл, – сказал он, – спорить с вашими осуждающими словами по поводу дела, которым я сейчас занимаюсь и которым нажил средства к независимому существованию. Однако признаюсь, я не испытываю ни малейшего стыда за мое ирландское происхождение. Что же касается вашего обвинения в том, что я к тому же охотник за приличным наследством, то это уже полный вздор и оскорбительная нелепица. Я вполне могу обеспечить вашей внучке приличное положение. Ее благосостояние будет не меньшим, нежели сейчас. Если не большим. У нее будут собственный дом и собственные денежные средства, а если вы пожелаете обезопасить ее наследство и приданое, которым собираетесь наградить, то позаботьтесь, чтобы ваши поверенные оформили все это надлежащим способом, дабы абсолютно исключить мое юридическое право на ее достояние.

Лорду Латтреллу пришелся не по вкусу вызывающий тон Келла, и он бросил на него уничтожающий взгляд. Однако леди Кэтрин величавым кивком дала понять, что ее вполне устраивают объявленные условия брачного договора.

– Ну что ж, если так, думаю, что дело решено.

Последовало длительное молчание, на протяжении которого старый лорд постепенно приходил в себя и бормотал себе под нос нечто возмущенно-неразборчивое, но постепенно остыл и окончательно умолк. После чего еще через некоторое время тяжело вздохнул и произнес, глядя в пространство:

– Соглашаюсь, потому что другого выхода нет.

– Вы правы, дедушка, – печально согласилась Рейвен.

– А теперь, – провозгласила леди Кэтрин, торопясь стать хозяйкой положения, – необходимо подумать о публичной версии того, что произошло с Рейвен, чтобы достойно объяснить причину ее вчерашнего исчезновения. Поскольку она скоропалительно выходит замуж, вариант с ее внезапной болезнью отпадает. В это никто теперь не поверит. – Она немного помолчала. – Кроме того, нужно объяснить, почему так поступили с герцогом Холфордом. И все это должно выглядеть абсолютно правдоподобно, – добавила она с сомнением.

У Келла был уже готов ответ. Вот что он сказал:

– Лучше всего, насколько это возможно, придерживаться правды. Ведь многие видели, как была похищена и увезена мисс Кендрик, поэтому отрицать сам факт бессмысленно. Наша задача – предложить собственное объяснение этого происшествия.

– И что же вы предлагаете? – спросила Рейвен не без интереса.

Оказывается, он успел и это продумать.

– История может быть вот какой, – ни минуты tie колеблясь, отвечал он. – Мы были знакомы раньше и даже полюбили друг друга, но я был отвергнут из-за несогласия ваших родственников. Однако в самый канун вашего брака с герцогом я понял, что не представляю себе жизни без вас, и потому решился на похищение, а вы были не в силах отказать мне, несмотря на возражения вашей семьи.

– Вы хотите состряпать подлинную любовную историю? – не без ехидства, спросила леди Кэтрин.

– В чужих глазах нам нужно будет предстать действительно влюбленными друг в друга? – наивно поинтересовалась Рейвен. Она не представляла ни себя, ни Келла в этой роли. Судя по выражению лица, он рассматривает ее сейчас отнюдь не как предмет любви, а скорее как поднадоевший объект вынужденного внимания с его стороны. – Но где и когда, мистер Лассетер, могли мы познакомиться и даже влюбиться друг в друга? Ведь до прошлой весны я жила на Карибах.

– Значит, это произошло там, мисс Кендрик, – твердо сказал Келл. – Когда я заехал туда пару лет назад.

– Да, – задумчиво подтвердила леди Кэтрин. – Так вполне могло быть… Первая любовь… Она и заставила юную девушку отвернуться от герцога. И все дальнейшее тоже вполне может быть объяснено ею… Этим сильным чувством… Такая причина может послужить частичным оправданием и освободить герцога от необходимости для защиты своей чести вызвать мистера Лассетера на дуэль. И в то же время поведение Рейвен тоже в какой-то мере может быть оправдано обществом.

– Нужно как можно скорее совершить свадебный обряд, – сказал Келл, – и поставить всех перед свершившимся фактом.

В его голосе Рейвен уловила обреченность. Впрочем, у нее самой было такое же ощущение.

– А может, вы скроетесь в Шотландии? – предложил лорд Латтрелл. – И там заключите брак?

– Нет, – возразил Келл. – Это будет похоже еще на одно похищение и не восстановит репутацию мисс Кендрик. Кроме того, путешествие туда займет немало дней, и все это время она будет находиться в моем присутствии, не будучи моей женой. И, наконец, – он взглянул на Рейвен, – рана в ноге дает себя знать. Ее заживлению не будет способствовать тряска в карете. – Он взглянул на часы из золоченой бронзы, стоящие на каминной полке. – Еще достаточно времени, я полагаю, чтобы получить специальное разрешение и завершить всю церемонию сегодня же вечером.

– Но ведь нужен священник! – воскликнул лорд Латтрелл.

– Я найду его, милорд. Однако ваш дом не может быть подходящим местом. По причине возникшего на первых порах скандала здесь могут быть нежелательные для нас свидетели, которые захотят оспорить принятую нами версию происшедшего. Лучше, если бракосочетание произойдет в другом доме.

– Где же? – в один голос спросили брат и сестра.

– У меня дом в Ричмонде, – отвечал Келл, – где сейчас почти нет слуг, а на сдержанность тех, кто есть, можно вполне рассчитывать.

Рейвен нахмурилась. Наверняка это один из тех домов недалеко от Лондона, которые содержат холостяки для своих любовниц. Неужели Келл из числа подобных легкомысленных мужчин? Истинные джентльмены так не должны себя вести.

Решить этот вопрос ей помешал голос деда, которого интересовали более практичные вопросы.

– А как же с брачным соглашением? – строго спросил он у Келла. – Я хочу, чтобы наша семья была ограждена от любых неожиданностей материального плана.

К удивлению Келла, даже сестра не поддержала подозрений лорда.

– Джервис, – сказала она, – эти документы могут быть составлены чуть позднее. Сейчас главное – заключить брак.

– Можете не считать меня джентльменом, милорд, – холодно проговорил Келл, – но, поверьте, я не оставлю вашу внучку без средств к существованию.

Рейвен, решив свое последнее сомнение в пользу Келла, добавила:

– Конечно, не надо спешить с этими юридическими делами. Я вполне доверяю мистеру Лассетеру.

Он насмешливо поклонился в ответ. Но она и в самом деле верила ему, его словам и обещаниям. А если чего и боялась, то главным образом того, что вместе с замужеством потеряет столь ценимую ею независимость. У жен гораздо меньше прав, нежели у мужей. Конечно, бывают мужья, над которыми властвуют супруги. Герцог Холфорд, по ее предположениям, мог стать одним из таких, но в отношении Келла Лассетера этого не скажешь.

Вот и сейчас: поди пойми, что кроется во взгляде его таинственных темных глаз. Так и тянет поежиться.

И этот человек совсем скоро станет ее законным супругом. Боже, к чему это все приведет?..

Но выбора уже нет, напомнила она себе, подавляя внезапно охвативший душу страх. Выбора нет. Пути назад тоже. А потому нужно считать: ей повезло, что такой человек, как Лассетер, согласился вытащить ее из пучины, куда она чуть не угодила. И, жертвуя собой – зачем? – подал ей руку помощи.

– Довольно пустопорожних разговоров, – повторила леди Далримпл. – У нас еще немало хлопот. Рейвен, пока мистер Лассетер займется лицензией на брак, тебе следует написать письмо герцогу Холфорду с объяснением того, что произошло, и своими извинениями.

– Конечно, тетя, – согласилась Рейвен. – Я сделаю это совершенно искренне. А также отправлю записку Бринн Уиклифф и ее мужу.

– А я – всем своим знакомым, – сказала леди Кэтрин. – Джервис, – добавила она, – пошли сообщение в вечерние газеты.

– Что касается нас с Рейвен, – сказал Лассетер, – мы должны как можно быстрее отправиться в Ричмонд. Иначе трудно будет убедить почтенную публику, что наше бракосочетание произошло именно вчера, а сюда к вам мы приехали лишь для того, чтобы уведомить вашу семью об этом событии.

Рейвен еще раз не могла не порадоваться остроте ума и сообразительности будущего супруга и вполне согласилась с ним.

– Но Рейвен должна хотя бы переодеться во что-то более приличное, – возразила ее тетка, но Рейвен и тут оказалась на стороне Келла.

– Мистер Лассетер прав, тетя Кэтрин, – сказала она. – Мой вид не имеет сейчас никакого значения. Тем более что мои сундуки, собранные для отправки в дом герцога, надеюсь, еще здесь…

– Они здесь, – подтвердила леди Кэтрин. – Вчера было не до того…

– Прекрасно, – сказал Лассетер тоном хозяина. – Мы позднее решим, по какому адресу их отправить.

Еще немного поспорив, решили с сундуками подождать, а саквояж с самым необходимым взять сейчас. В общем, все как в нормальных семьях.

Поднявшись с кресла, леди Далримпл позвонила в колокольчик дворецкому, который выслушал с непроницаемым лицом ряд распоряжений и молча удалился.

После этого оказалось, что говорить, в сущности, больше не о чем. Можно лишь произносить слова, которые приняты при прощании.

Рейвен не могла не сравнить два ближайших дня – два кануна ее свадьбы: вчера она покидала этот дом, чтобы стать герцогиней, купаться в роскоши и водить дружбу с самыми знатными и сильными мира сего; сегодня она выходит замуж за печально известного игрока. За человека, которого подозревают в убийстве собственного дяди…

Ее родственники, судя по всему, испытывали те же чувства, что и она. Хотя… кто знает… Леди Кэтрин сохраняла ледяное спокойствие и сменила свой бурный натиск на холодную учтивость, а дед в конце концов размяк, сжал руки Рейвен в своих трясущихся пальцах и долго не отпускал.

– Если ты будешь… – проговорил он наконец, – если тебе потребуется помощь, мое дитя… Знай, что всегда можешь рассчитывать на меня.

После этих взволнованных слов молчание показалось еще более тягостным.

Рейвен хотелось плакать, и потому она не сразу пробормотала слова благодарности. Но она была глубоко тронута тем, что этот аристократ – аристократ до мозга костей – сумел вырваться из оков условностей и не повторил того, что он два десятка лет назад совершил по отношению к ее матери.

Повернувшись вдруг к Лассетеру, старый лорд произнес, постаравшись, чтобы его голос звучал устрашающе:

– Если вы станете причиной ее бед, сэр, то предупреждаю: вы будете иметь дело со мной!

– Дедушка, – сказала Рейвен, – не говорите так…

А Лассетер ответил старику с холодной спокойной улыбкой:

– Я собираюсь спасти вашу внучку, сэр, а не принести ей несчастье. И не будем больше говорить об этом.

Говорить действительно не пришлось: они уже выходили из столовой, а в холле к Рейвен подошел бледный и взволнованный О'Малли, ее слуга, учитель и почти что опекун – все в одном лице.

– О, мисс Рейвен, – проговорил он на своем немыслимом ирландском диалекте, – я так боялся за вас… я ничего не знал… не знаю… Как я мог не помочь вам… Простите меня… Этот негодяй Лассетер… Это все он…

– Уже все в порядке, О'Малли, – отвечала она. – Успокойтесь и говорите немного тише. Здесь находится родной брат того негодяя… Вон он, видите?.. И прошу вас, не удивляйтесь слишком открыто, когда узнаете, что я выхожу за него замуж.

– Замуж? – Старый слуга прикрыл рот ладонью, чтобы не закричать. – Святые угодники! Вы смеетесь надо мной, мисс?

Рейвен ничего не оставалось, как очень коротко, без излишних подробностей объяснить ему обстоятельства, вынудившие ее пойти на соглашение с Лассетером-старшим. Соглашение, именуемое брачным союзом.

К ее облегчению, О'Малли сразу ухватил суть и после довольно длительного и энергичного качания головой сказал:

– Что ж, мисс Рейвен, видать, другого выхода у вас не было. Чего в жизни не бывает! Может, оно и к лучшему… Но только не оставляйте меня, я поеду с вами. Ладно? Этот сердитый мистер, надеюсь, позволит вам?

Действительно, Келл Лассетер без особой симпатии смотрел на пожилого, но, судя по его виду, еще полного сил человека. Это он, если верить брату Шону, избил его и оставил в лесу на милость бандюг-вербовщиков.

Рейвен встретилась взглядом с Келлом и спросила напрямик:

– Полагаю, я могу взять с собой моего старого слугу?

Келл кивнул и сказал с едва заметной иронией:

– Пусть заодно он будет одним из свидетелей нашего бракосочетания. А кроме того, вам не помешает иметь под рукой человека, который мог бы защитить вас на тот случай, если моя жестокость перейдет все границы.

Рейвен не посчитала нужным продолжать разговор в подобном духе, да еще в такой момент. Она поторопилась выйти к подъезду, где уже стоял экипаж, в который погрузили ее вещи. О'Малли взобрался на место рядом с возницей, Келл усадил Рейвен в экипаж и сам сел напротив нее…

Все происходящее казалось ей продолжением какого-то сна. Хотя ехать было совсем недалеко, ощущение ею владело такое, словно она начинает совершенно иную жизнь в совершенно новом месте.

Через полтора-два квартала Лассетер первым нарушил молчание.

– Ваш слуга ирландец, – сказал он.

Это было нечто среднее между вопросом и утверждением.

– Да, – ответила она не сразу. – Он был в услужении у семьи Кендрик, когда моя мать вышла замуж, а я… Я еще должна была родиться. О'Малли захотел сопровождать хозяев на Карибы… Он был… он стал в большей степени мне отцом.

– Это он научил вас стрелять в меня.

Опять на его лице эта в общем-то приятная, ироничная усмешка.

– Да… – ответила Рейвен, тоже не удержавшись от улыбки. – И многому другому.

– Удивляюсь, как вы смогли сохранить его у себя в услужении, живя в доме у вашей тетки и у деда. При их отношении ко всем ирландцам вместе и к каждому по отдельности.

– Может быть, потому, что не во всем похожа на них, мистер Лассетер.

– Келл!..

– Хорошо. Келл.

Мимо нее не прошло, как серьезно относится он к вопросам, связанным с происхождением. С тем, откуда человек родом и какая кровь течет в его жилах. И она уже не один раз видела, какой гнев и презрение появлялись в его темных глазах, когда о людях пытались судить не по их поступкам, а по принадлежности к тому или иному роду-племени.

Поскольку она была свободна от подобных предрассудков, то позволила себе спросить:

– Скажите, ваше имя наверняка ирландское?

Он пытливо посмотрел на нее.

– Да, вернее, кельтское. От «келлах». Означает что-то вроде – борьба, спор, несогласие.

Она подавила улыбку.

– Пожалуй, подходит.

Не обратив внимания на ее слова, он добавил:

– Это мое второе имя. Я получил его от матери. Шон тоже пользуется своим ирландским именем.