Текст книги "В грозный час"

Глава 7

Воевода князь Бельский сумел опередить татар. Он уже знал, что хан пошёл вкруговую, и спешил как мог. Конечно, было ясно: ордынцам взять Москву не получится, но то, что они будут крутиться у города, сомнений не вызвало. Три полка с «берега» поспели к Москве вовремя и, ожидая татар, встали на городских улицах. Большой полк князя Бельского расположился на Варламской улице, но стоять там долго ему не пришлось. Уже наутро пришло известие, что появившиеся татары бесчинствуют в предместье. И тогда воевода решил, выйдя в поле, отбить ордынцев лучным и копейным боем.

Большой полк немедля выступил, и его передовая подвижная застава помчалась во весь опор. Старший заставы серпуховской дворянин Степан сын Чикин всё время скакал во главе и боялся только одного: как бы легкоконные дозоры, высланные им по сторонам московского шляха, ненароком не проглядели татар. Однако возвращавшиеся один за другим дозорцы сообщали, что Орда словно сквозь землю провалилась и высмотреть кого-либо не выходило никак. Но едва застава проехала ещё несколько вёрст, как из перелеска, тянувшегося слева от дороги, карьером вылетел всадник и, подскакав к Чикину, одним духом выпалил:

– Татары за лесом!

Взмахом руки Чикин остановил заставу и крикнул дозорцу:

– Показывай!

Дозорец молча завернул коня, и они вместе с Чикиным какой-то тропкой понеслись через перелесок, который оказался совсем нешироким. Почти сразу очутившись на противоположной опушке, Чикин, резко рванув повод, осадил коня. Открывшаяся перед ним картина буквально ошарашила дворянина. Справа на холмах раскинулась хорошо просматриваемая Москва, а совсем недалеко, казалось, просто рукой подать, рассыпавшись по всему полю на группки в десять или двадцать всадников, татары носились возле пригородных усадеб, и над многими строениями к небу уже поднимался густой дым.

Опасаясь, что их могут заметить, оба всадника подались назад в лес и, завернув коней, поскакали обратно. Выскочив на шлях, Чикин увидел, что успевший подтянуться Большой полк, задержав движение, сбивается вместе, и совсем рядом колышется прапор самого князя Бельского. Уже не галопом, а рысью Чикин подъехал к воеводе и убито-сдавленным голосом сообщил:

– Татары поспели раньше… Городские окраины жгут…

Князь сердито насупился и, ничего не ответив дозорцу, приподнялся на стременах, чтобы, обернувшись, лучше рассмотреть, как подтягивается растянувшийся по дороге полк. Увидев, что дворяне не мешкают и собирающийся позади него строй всадников быстро густеет, Бельский удовлетворённо кивнул, опустился в седло и посмотрел на Чикина:

– Татарвы много?

– Да как сказать… Видел сотни три… Или четыре… – с некоторым сомнением протянул Чикин, тогда, в спешке, он не успел всё высмотреть и теперь корил себя за оплошность.

Князь собрался что-то сказать, но тут, уже не по занятой войском дороге, а просто обочиной, прискакал ехавший сзади младший воевода и, сдержав коня возле прапора, громко спросил:

– Почему встали?

– Татары за лесом, – показывая на опушку, ответил князь.

– Вон оно что… – Младший воевода покрутил головой и принялся рассуждать вслух: – Я проезжал тут раньше, лесок-то, он языком тянется. Недалеко, дальше чистое поле…

– Это так? – князь повернулся к Чикину.

Дворянин поначалу было напрягся, пытаясь точно вспомнить, где кончается лес, а затем не совсем уверенно подтвердил:

– Вроде бы… Но до городских окраин он не доходит, это точно.

– Значит городские улицы стрельцы прикроют, а мы тут биться будем, и ты град-обоз[33]33
  Оборонительная линия из составленных вместе возов.


[Закрыть] ставь немедля, – обращаясь к младшему воеводе, заключил князь и тронул коня.

Младший воевода, Чикин с дозорцами, а затем и все остальные зарысили следом. А когда лесок примерно через версту закончился и открылся широкий просвет чистого поля, войско, сходя со шляха, начало разворачиваться. Дождавшись, когда большая часть полка вышла из-за деревьев, князь Бельский, зная, что за конским топотом и общим шумом его не услышат, просто выхватил саблю, а затем, широко взмахнув ею, поскакал вперёд. По этому сигналу дворяне понеслись за воеводой, и вытянутый треугольник княжьего прапора, прежде висевший вдоль древка, стал призывно виться на встречном ветру.

Не сразу заметив помчавшихся на них урусов, татарские отрядики, вившиеся вокруг подожжённых ими усадеб, поначалу пробовали сбиться вместе, а потом, уяснив, какая сила на них наваливается, бросились врассыпную. Кто замешкался, был просто стоптан дворянской конницей, а остальные, нахлёстывая лошадей и пригибаясь к гривам, пытались ускакать. Однако удалось это далеко не всем. Дворяне то здесь, то там настигали удирающих татар, и на поле началась отчаянная рубка.

Увлёкшись погоней, дворяне широко растеклись по полю, но оттого, что при преследовании всё время приходилось обходить горевшие усадьбы, возникали разрозненные группы, которые опасно отрывались от полка. Сам воевода Бельский, видимо, решив совсем прогнать татар от Москвы, был в первых рядах, да, вероятно, и многим дворянам казалось, что враг разгромлен. И тут бывший при князе Степан Чикин, совсем было уверовавший в победу, вдруг увидел, как из-за ближайшего холма вынеслись сотни ордынцев. Наверняка это были главные татарские силы, и стало ясно, что теперь перевес будет на их стороне.

Сразу всё понявший воевода осадил коня и зычно выкрикнул:

– Отходи-и-ить!..

Крик подхватили, и услышавшие приказ дворяне стали заворачивать коней, а хорошо видимый всем княжий прапор начал подаваться назад. Чикин понимал: если воеводе удастся отвести полк, то под защитой град-обоза численное преимущество татар будет потеряно, и без колебаний поскакал за князем. Однако стремительно ударившие прямо по центру татары смешали все планы воеводы Бельского, а бывшие на дальнем краю поля дворяне вообще оказались отрезанными, и мало кому из них удалось прорваться. И, конечно же, ордынцы, едва углядев над головами мечущихся в ожесточённой схватке всадников вытянутый треугольник княжьего прапора, сразу устремились к нему.

Больше того, Чикин успел заметить, что мотающийся на древке конский хвост вражьего бунчука быстро приближается, а это значило, что командовавший татарами мурза явно вознамерился сам захватить воеводу урусов. Но едва такая мысль промелькнула, как ордынцы скопом окружили дворянина, и он, заставив коня крутиться на одном месте, стал остервенело отмахиваться саблей от налетавших татар. Увидев, как сверкнула занесённая над его головой булатная сабля, Степан, изловчившись, отбил удар. Встретившиеся острия клинков резко вжикнули, и тут подскочивший сзади татарин полоснул Чикина по спине. Правда, ордынец слегка промахнулся, и лезвие его сабли, разодрав тегиляй, резануло по конскому крупу. От внезапной боли конь Чикина взвился на дыбы и, сбив на землю угодившего под передние копыта татарина, одним прыжком вынес дворянина из грозившего смертью круга.

При этом Степана, державшего в одной руке саблю, спасло то, что другой он не отпустил повод, что помогло совладать с конем и усидеть в седле. Зато, счастливо вырвавшись из опасного окружения, дворянин дал коню волю, и тот понёс так, что, когда замешкавшиеся от такой неожиданности ордынцы поскакали следом, догнать уруса они не смогли. Счастливо уйдя от татар, Чикин сумел присоединиться к своим. Это были дворяне, всё время державшиеся у воеводского прапора, которые теперь, тесно сплотившись вокруг князя, рвались к град-обозу, уже поставленному возле большой охваченной пожаром усадьбы.

Какое-то время князь Бельский и бывшие с ним дворяне могли ещё проскочить к сцепленным вместе возам, но реявший над ними прапор полкового воеводы словно притягивал ордынцев, и они неотступно налетали то с одной, то с другой стороны стараясь всеми силами остановить урусов. Наконец кругом собралось столько татарвы, что воевода, поняв невозможность прорваться напрямую, решительно свернул в сторону и, ловко обманув басурман, после короткой бешеной скачки, сделав полукруг, влетел через ещё не закрытый проход внутрь град-обоза. Такого ордынцы не ожидали, и тоже рванувшие в обход дворяне, смяв бросившихся им наперерез татар, укрылись за тут же сдвинутыми возами.

Выгнутая в поле дуга град-обоза упиралась своими концами в уже горевшие службы подожжённой татарами усадьбы, а потому не имевшие возможности зайти сзади ордынцы так и крутились перед возами. Вдобавок заплот усадьбы, до которого огонь ещё не добрался, уцелел, что и дало дворянам возможность отбить первый натиск гнавшихся за ними татар. Когда не сумевшая прорваться за преграду татарва отхлынула, чтобы, собравшись с новыми силами, повторить попытку, дворяне, воспользовавшиеся передышкой, прячась между возов, начали пускать стрелы по вившимся вокруг ордынцам.

Князь Бельский сам держал в руке свой личный прапор и, стоя плечом к плечу с простыми дворянами, всячески подбадривал их. На воеводе была пластинчатая кольчуга с зерцалом, и он, размахивая саблей, первым бросался на татар, пробовавших ворваться за возы. Чикину с ещё остававшимися дозорцами князь наказал обшарить усадьбу и поискать, нет ли другого выхода. Дворянин, зная, что на скотном дворе должен быть выезд, послал туда дозорцев, а сам, еле сдерживая пугавшегося пламени коня, подскакивал к ярко горевшим службам, высматривая, не образовалось ли какой щели.

Из-за пожара разглядеть ничего не удавалось, но внезапно налетевший порыв ветра отнёс дым в сторону, и Чикин успел увидеть, что между стен служб есть проход. Дворянин вмиг заметил и бывшую там, а теперь, подгорев, упавшую на землю потайную калитку, и рухнувший вниз вместе с верхней частью забора опорный брус. А главное – в мелькнувшем провале чётко обозначились деревья, почти примыкавшего к усадьбе перелеска. Чикин было сунулся туда, но тот же порыв ветра вздул пламя, и новые, ещё более густые клубы дыма скрыли открывшийся выход.

Выглядывая своих дозорцев, дворянин обернулся, мельком глянул на малоприметный приступок бокового входа в дом и поскакал назад, спеша сообщить князю, что ещё один проход найден. Но едва Чикин свернул за угол дома, как изо всех сил рванул повод, на всём скаку останавливая коня. Татары, как-то порвав скрепы, сумели оттащить пару возов и прорвались внутрь град-обоза. Теперь возле возов и прямо перед загоревшимся домом шёл съёмный бой[34]34
  Рукопашная схватка.


[Закрыть]. Степан увидел, что уже спешенный князь всё ещё держал в руке прапор и, стоя на крыльце почти у самой двери, яростно отбивался от остервенело лезших по ступенькам ордынцев.

Какой-то борзый татарин исхитрился перерубить древко прапора, ранив князя. Воевода, пошатнулся, схватил другой рукой падающее полотнище, отступил назад и заскочил в дом, с треском захлопнув за собой дверь, на которую тут же скопом навалились ордынцы: уж очень им хотелось полонить воеводу урусов, но они никак не могли попасть внутрь. Чикин подумал, что, наверное, сейчас князь выйдет через тот боковой вход, который он видел у горевших служб, и метнулся туда. Навстречу ему выскочили его дозорцы, но Чикин смотрел только на вход, откуда должен был выбежать князь.

Дворянин хорошо понимал, что схватка перед домом вот-вот закончится, татары появятся здесь, и тогда он вряд ли сможет помочь воеводе. Тем временем огонь уже охватил весь верх дома, и вдруг огромный сноп искр взметнулся над внезапно провалившейся внутрь кровлей. Дохнув жаром, горячий воздух распахнул настежь дверь, и, увидев рвущиеся изнутри языки пламени, Чикин понял, что всё кончено. Замерев на месте, он глянул на полыхающий дом, а затем словно очнулся и, крикнув своим людям: «Все за мной!» – уже не колеблясь, погнал заартачившегося коня через спасительный проход, окутанный плотными клубами дыма…

Глава 8

Раскинув временный стан на пригорке и наблюдая, как подходившие отряды татар бросаются вслед за начавшими отступать урусами, Дивей-мурза ждал Девлет-Гирея, которому весть о выходе к Москве была послана, и значит хан должен был вот-вот появиться. Вскоре ханский кортеж прибыл, и теперь на вершине холма скопилось множество ярко одетых всадников, над которыми развевался трёххвостный ханский бунчук с золотым яблоком навершия.

Железный доспех хана был начищен до блеска, а круглый отделанный серебром щит, висевший по-походному на левой стороне чепрака[35]35
  Чепрак – суконная, ковровая, меховая подстилка под конское седло, кладётся на спину лошади под потник.


[Закрыть], сверкал на июньском солнце так, что заставлял смотревшего на него Дивея-мурзу щуриться. Под стать хану были и его сопровождающие. С собой в набег Девлет-Гирей взял и Актачи-бея[36]36
  Шталмейстер.


[Закрыть], и Селердара-агу[37]37
  Начальник меченосцев.


[Закрыть], и куллара-агаси[38]38
  Начальник придворных нижних чинов.


[Закрыть], и теперь они разнились друг от друга только цветом кисточек да числом перьев на остриях боевых шлемов. В отличие от них советник хана знал, как опасно быть заметным в сражении, и потому только его доспех был гораздо лучше, чем у простых воинов.

Подъехавший к уже обустроенному временному стану Девлет-хан, не слезая с седла, остановился возле ожидавшего его Дивея-мурзы и, в свою очередь внимательно оглядев хорошо просматриваемое поле боя, спросил своего главного советника:

– Московиты дерутся? Нам же донесли, что войско царя Ивана в Ливонии…

– Это так, – с готовностью подтвердил Дивей-мурза и коротко пояснил: – Я только что узнал, что на нас напал Большой полк воеводы Бельского.

– Что, полк князя Бельского? Откуда он тут взялся? – удивился Девлет-Гирей. – Большой полк остался стеречь брод.

– Да, там мы его обманули, но, похоже, хитрый урус прознал об этом и бросился догонять нас, – предположил Дивей-мурза.

– Я что-то не вижу урус-флага… Он был? – неожиданно задал вопрос Девлет-хан и начал пристально вглядываться в самый дальний конец поля.

– Конечно, был… Я сам видел… – в свою очередь Дивей-мурза стал всматриваться и, ничего не увидев, обрадовался: – Значит, сбежал воевода, а может, и уже в полоне у нас…

– А это там чей бунчук? – Девлет-хан углядел и уверенно показал на еле различимый за дальностью конский хвост.

– Теребердея-мурзы, – ответил Дивей-мурза и пояснил: – Его люди ворвались прямо на улицы, но московиты встретили их огненным боем, и я приказал жечь окраины.

– Значит, это на него напал воевода урусов? – догадался Девлет-хан.

– Да, на него, – подтвердил Дивей-мурза и добавил: – Но я сразу выслал ему на помощь головной отряд, и мы разбили урусов. Теперь, как я понимаю, они прячутся за домами…

– Вероятно… – Девлет-хан посмотрел на дымы, густо тянувшиеся над окраинами, и задумался.

Сейчас хану надо было решить, что делать дальше. Конечно, набег удался, но для него как для хана было гораздо заманчивей взять бывшую у него перед глазами беззащитную Москву. Однако, надеясь, что столица урусов повержена, хан знал: сражение ещё не кончилось, и пока неизвестно, кто скрывается там, за городскими постройками. Видимо, всё, о чём думал сейчас хан, отразилось у него на лице, потому, точно угадав эти скрытые желания, его советник напомнил:

– У московитов вокруг Кремля и Китай-города каменные стены…

Слова советника помогли хану осознать, что быстро захватить всю Москву не удастся. И всё же Девлет-Гирей колебался – уж очень досадно было возвращаться, не побывав в столице урусов. Поэтому хан всё-таки решил повременить и распорядился, обращаясь к Дивею-мурзе:

– Отправляйся туда, – он показал на поле, где шло уже затихающее сражение, – и посмотри всё на месте, а тогда уж будет видно, что делать.

– Всё исполню в точности, – Дивей-мурза, приложив ладонь к груди, поклонился и в сопровождении полусотни татар поскакал через поле.

Ордынцы уже загнали московитов в предместья, и советник хана, беспрепятственно проехав вдоль уже зажжённых во многих местах московских окраин, отыскал Теребердея-мурзу возле разгромленного град-обоза. Начальник передового отряда, который уцелел только благодаря своевременной поддержке, высланной Дивеем-мурзой, был вне себя от ярости и, не дожидаясь, пока внезапно появившийся советник подъедет ближе, крикнул ему, зачем-то указав на дымящиеся остатки дома:

– Ушёл!.. Урус-сабака ушёл!..

– Кто ушёл? – не поняв, спросил остановившийся рядом Дивей-мурза.

– Воевода урусов! Я велел его в полон брать, а он туда… – и Теребердей-мурза снова показал на огромную груду головёшек, придавленную кусками обуглившихся стропил.

Дивей-мурза огляделся и заметил, что потянувший ветерок начал раздувать ещё тлеющие угольки и над ними заструилась едва заметная струйка дыма. Советник хана сразу повернулся к начальнику передового отряда и сердито прикрикнул:

– Кончай на кострище пялиться!.. Или ждёшь, что воевода из угля вылезет?.. Как эти? – Дивей-мурза показал на множество лежавших возле опрокинутых повозок тел, с которых татары уже начали снимать оружие, а потом деловито закончил: – Ты за ветром следи!

– При чём здесь ветер? – Теребердей-мурза оторопело уставился на Советника хана.

– А при том, – спокойно пояснил Дивей-мурза, – что пригороды надо по ветру жечь. Тогда огонь на другие дома перекидываться будет.

– Понял, понял! – Теребердей-мурза быстро закивал головой.

– А раз понял, делай, – и, ничего больше не добавив, Дивей-мурза завернул своего коня назад в поле.

По возвращении Дивей-мурза увидел, что на вершине холма Куллар-агаси успел развернуть целый временный стан. На тыльном склоне горел костёр, вокруг которого суетились слуги, и оттуда уже ощутимо тянуло чем-то жареным. Для самого хана был расстелен походный ковёр, разложены подушки, и Девлет-Гирей удобно возлежал на них, давая отдых своему подуставшему за в общем-то короткий утренний переход телу. Правда, воинский доспех хан не снял, а свою изукрашенную драгоценными каменьями саблю нарочно положил так, чтоб она была под рукой.

Приметив это, Дивей-мурза подумал, что уже тучный, давно утративший порывистость молодости хан вряд ли сможет биться с кем-то на равных, но ничего не сказал, а наоборот, не дойдя пары шагов до края ковра, остановился, поскольку как раз сейчас Девлет-Гирей о чём-то говорил с Ширин-беем. Этот бей, под началом которого состояло двадцать тысяч всадников, был чингисид, а значит, приходился родственником самому хану, и мешать их разговору никак не следовало.

Здесь же находился Седжеут-бей, начальник десяти тысяч всадников, и, хотя он молчал, Дивей-мурза догадывался, что оба бея наверняка о чём-то просили хана. Это сразу же подтвердилось. Девлет-Гирей дал знак Дивею-мурзе подойти и, показывая на Ширин-бея, сказал:

– Он говорит, что их отрядам быть у Москвы уже нет смысла. Тут всё разорено, а им нужна добыча. Опять же войско московитов разбито, и они хотят идти к другим городам русичей… А что ты скажешь?

Хан с хитрым прищуром, как бы пытаясь проникнуть в мысли своего советника, посмотрел на Дивея-мурзу, и тот ответил:

– Я думаю, оставаться здесь нам смысла нет. Теребердей-мурза загнал московитов в город, и они уже не справляются с пожарами, огонь которых с зажжённых нами окраин перекидывается на дома. Если хан спрашивает, что я думаю, я могу сказать: мы можем уходить.

– Хорошо, я согласен, пусть отправляются… – Девлет-Гирей кивнул, жестом отпустил беев и трижды повелительно хлопнул в ладоши.

Слуги у костра тут же засуетились и живо поставили перед Девлет-ханом дастархан. Потом на низком столике появилась свежеподжаренная баранина, и, пока от костра носили заедки да разные приправы, хан жестом предложил Дивею-мурзе подойти и сесть на ковёр. Так Девлет-Гирей оказывал своему первому советнику честь, предлагая ему разделить с ним трапезу. Однако началу трапезы помешали. Снизу от подножия холма послышался какой-то шум, и почти сразу прибежавший оттуда мурза из отряда собственной ханской стражи сообщил:

– Великий хан, там привели важного уруса…

– Откуда взялся? – удивился Девлет-Гирей.

– Великий хан, урус выскочил из своего горящего дома…

– Веди сюда, – благосклонно кивнул Девлет-Гирей. – Посмотрим…

Связанного арканом уруса тотчас привели на вершину и поставили перед ханом. Пленник оказался стар и немощен, однако всем своим видом он сильно отличался от прочих урусов. Ещё так недавно расчёсанные волосы были всклокочены, ухоженная борода опалена, летний оксамитовый опашень в саже, и, казалось, только красные сафьяновые сапоги с круто загнутыми носами, расшитые золотым шитьём по голенищу, оставались прежними. Такое богатое одеяние подтверждало, что пленник действительно важный, и Девлет-Гирей сначала заинтересованно смотрел на него, а потом спросил:

– Ты кто, старик?

– Я боярин, – пленник гордо вскинул голову.

– А говорят, ты с испугу куда-то бежал, – презрительно усмехнулся хан.

– Да, я бежал!.. Но ты скажи своему калге[39]39
  Калга – титул второго по значимости после хана лица в иерархии Крымского ханства. Должность калги была учреждена в 1486 году третьим ханом Крыма Менгли I Гиреем.


[Закрыть], – срывающимся голосом выкрикнул старик и, приняв Дивея-мурзу за военачальника, кивнул на него, – пусть он бежит от Москвы! Царское войско разобьёт вашу басурманскую рать, и вы не сможете… Не сможете…

Явно уже начинавший заговариваться старик принялся как-то смешно трясти головой, и Девлет-Гирей громко рассмеялся.

– Глупый урус! Ты на аркане будешь бежать за хвостом коня моего мурзы, и, если добежишь, я, может быть, продам тебя назад в твою Московию, потому как на галеры ты не годен.

Но пленник ничего толком ответить уже не мог. Силясь что-то сказать, он хрипел, брызгал слюной и в ярости дёргался, пытаясь как-то ослабить стягивающий его аркан.

– Ты-ы смотри-и, какой хра-а-брый… – насмешливо растягивая слова, произнёс хан, которого просто веселило бессилье русича, и обратился к Дивей-мурзе: – Что делать с ним будем?

– Как что? – усмехнулся Дивей-мурза. – С собой возьмём. Думаю, за него хорошо заплатят.

– Ладно, – согласился Девлет-Гирей и махнул рукой: – Убрать этого…

Мурза, не выпускавший аркана из рук, потащил уруса с холма, а хан, проводив взглядом пленника, неожиданно вздохнул:

– А жаль, что мы не взяли Москву…

– А что уже брать? Там всё горит, и скоро об этом узнают все… – возразил Дивей-мурза и для убедительности показал на клубы дыма, всё гуще поднимавшиеся над стольным градом царя.

Девлет-Гирей задумался. Хан понимал – его советник прав: это он, славный чингисид, спалил Москву, как какой-нибудь уездный городишко, и пленил её жителей. Теперь уже и не припомнить, когда такое случалось ранее, а значит, пора, собрав Орду, уводить её назад в Крым, вихрем пройдя по уделам русичей. Наконец-то ощутив себя победителем, хан принял решение и, сказав: «Мы уходим, но прежде я хочу ещё посмотреть, как догорит Москва», – подвинул ближе подушки, присаживаясь к дастархану…