Текст книги "Деньги или закон"

– Хорошо говоришь, но очень долго, – сказал Гуров. – Тебе результаты допросов задержанных известны? Как в МУРе обстоят дела? Предъявил ли следователь прокуратуры обвинение?

– Естественно, от бутылки они отказываются, купили в киоске, не знали что. Конечно, карета «скорой» и стрельба из автомата их топит. От убитого автоматчика они открещиваются, все тянут на простую хулиганку. Никаких имен, заданий, «ваньку валяют». Опера из МУРа работают хорошие, возможно, выжмут. Но нам это никак. Всплыло имя вора в законе, Куба, мы его на Бронной видели, но к делу его не пристегнуть, главное, что и пристегивать-то напрасно. Куба – известный вор в законе, сам никаких преступлений не совершает, кормится на своем авторитете. Возможно, и он организатор попытки похищения, за ним стоят молодые уголовные авторитеты. Задержанные никогда на Кубу не расколются, им в зону идти, сам понимаешь. Сдать вора в законе и идти за колючку, да лучше самому повеситься в камере предвариловки.

– Предложения? – спросил Гуров.

– Тебе следует войти в личный контакт с братом или сестрой, с кем, считаешь, легче, – ответил Станислав.

– Проще всего использовать Марию. Но сколько можно? Она актриса и любимая женщина, сколько можно использовать ее имя, обаяние? Я превращаю Марию в агента. Я уж не говорю, что это опасно, мое поведение абсолютно безнравственно.

В дверь позвонили. Гуров подошел, склонился к глазку, отодвинул мощный засов. Мария вернулась с утренней репетиции. Сегодня она выглядела не королевой, а усталой, элегантной, не очень красивой женщиной.

– Здравствуй, Станислав, – она сняла плащ, швырнула сумку, скинула туфли на высоком каблуке.

Гуров сел рядом на диван, положил ноги актрисы себе на колени, начал делать массаж.

– Мальчики, можете меня поздравить. Сегодня мне предложили роль пятидесятилетней, сошедшей с круга женщины. Я бы назвала такую роль «Падающая звезда». Гуров, ты еще немножко подождешь и женишься на комической старухе. Я читала о таких ситуациях десятки раз, знала – и мне не миновать, но разве от этого легче? Но коллеги мои хороши! Никто не дернулся, мол, рано, теряем героиню, замены достойной нет. Пошло, как в плохом водевиле. Сегодня худрук не сказал, но все знают, что на мое место он приглашает современную сексапильную девчонку, которой театр просто противопоказан. В кино, за счет вывертов оператора и хорошего монтажа, еще ладно.

– Маша, прими ванну, я тебе сделаю массаж, – неуверенно предложил Гуров.

– Спасибо, но как ни массируй, сорокалетнее тело не сделаешь двадцатилетним. А сейчас я чувствую себя просто пожилой, никому не нужной бабой.

– Обидеть человека не сложно. Ты ляжешь спать или будешь обедать? – спросил Гуров.

– А чего мне спать? В вечернем спектакле меня вежливо заменили, завтра я не занята.

– Прекрасно, будешь отдыхать, – Гуров направился на кухню. – Могу предложить вчерашние макароны по-флотски и отварную осетрину с хреном. Пить я тебе не рекомендую.

– Осетрину, – ответила Мария и стала копаться в своей сумочке. – Сегодня я приглашена в элитный кабак. Якобы там будет крупный французский продюсер, ищущий партнершу некой восходящей звезде. Меня позвал приятель продюсера, русский парень, чью фамилию за последнюю неделю я от вас неоднократно слышала. Да где же эта чертова карточка? – она вытряхнула содержимое сумки на диван. – Вот она, – Мария взглянула на визитку и фыркнула: – Я читала, что Александр Сергеевич на своих визитках писал «А.С. Пушкин», и все. Этот же указывает свою фамилию, имя и телефон.

Станислав взял визитную карточку и прочитал: «Олег Туров».

– Интересно, – Станислав вернул карточку и крикнул Гурову, который возился на кухне: – Командир, тебе имя Олега Турова что-нибудь говорит?

Гуров появился на пороге, вытирая руки полотенцем.

– Нечто знакомое, сразу не вспомнишь.

– Этот тип приглашает Марию на ужин, якобы для знакомства с продюсером.

– Сходи, отвлекись, – равнодушно сказал Гуров. – Продюсер – обыкновенный манок, ты девочка взрослая, разберешься. Хочешь, я составлю компанию.

– Нет-нет, – Мария рассмеялась, – вручая карточку, меня предупредили, мол, желательно быть одной, без сопровождения. Я девочка взрослая, простая, люблю, чтобы все точки над «I» были расставлены заранее. Потому я предупредила: после ужина я еду прямо домой, а не слушать музыку и пить уникальный коньяк на квартире. Еще я попросила за мной заехать.

– Поедешь ты слушать музыку или нет, мы еще обсудим. Но несколько позже…

– Хорошо, – безразлично ответила Мария. Гуров любил ложиться спать около одиннадцати, а за Марией заезжали только в десять, значит, предстояла бессонная ночь. За время службы сыщик много ночей не спал, привыкнуть не смог, всегда сердился. А сегодня особенно, так как, с одной стороны, Марию следует сопроводить, с другой – совершенно непонятно, зачем Олег Туров ее пригласил и что за всем этим стоит?

– Мария – красивая, обаятельная женщина, Олег – мужик с нормальными рефлексами, говорят, что бабник. Но для того, чтобы пригласить Марию, не обязательно быть бабником, – рассуждал Станислав, сидя за рулем своего «Мерседеса».

– Ты сам-то веришь в свою болтовню? – спросил сидевший рядом Гуров. – Совпадения в жизни случаются, не спорю. Однако, когда подозреваемый приглашает ужинать женщину сыщика, это уже не случайность, а продуманная акция.

– Для нас Олег Туров – проходит по делу, а для самого себя он – мужик, пользующийся успехом у женщин, что вполне естественно. Нормальный возраст и внешность, холостой, плюс наличие больших денег делают мужчину практически неотразимым. Возможно, он и знает, что Мария живет с тобой, об этом ему мог сказать брат. Так ведь вы не женаты, а кто сегодня с кем живет, никого не волнует. Для нас Олег Туров подозреваемый, – продолжал философствовать Станислав, – а для него, если он к делу не причастен, ты лишь мент, который занимается делом его покойного брата. Мент, следовательно, человек либо коррумпированный, либо нищий, в любом случае противник несерьезный.

– Говоришь ты правильно, и все верно, – ответил насмешливо Гуров. – Только сам ни одному слову не веришь. Лучше подумай, зачем Олег Туров пригласил Марию на ужин? Вряд ли ее хотят пригласить на съемки.

Они сделали небольшую петлю, выкатились следом за «Мерседесом», в котором находилась Мария, на Новый Арбат и остановились не у ресторана, а заехали на охраняемую стоянку казино.

– Я платить за вход не буду. Принципиально, – заявил Станислав.

– А предъявляя документы, мы засветимся, – недовольно ответил Гуров.

– Мы и так засветимся, – сказал Станислав. – Или ты собираешься оставлять пистолет в машине?

– Магнитный контроль?

– А ты как думал! – Станислав почему-то был доволен. – Можно подождать часа три в машине.

– Идем, – Гуров вышел из машины. – Только разговаривать с охраной будешь сам.

– Как прикажете, – изображая официанта, ответил Станислав, исчезая за стеклянными дверями.

Гуров был в смокинге, в белой рубашке и бабочке, он смотрел на входившую в казино публику и думал, что будет смотреться павлином, забредшим в курятник. Смокинг ему купила Мария, объяснив, что это такая же форма, как и милицейский мундир. Случается, что она обязательна.

Прибежал Станислав, взял Гурова под руку, и они, минуя всякие контроли, прошли к гардеробу. Подошел парень с фирменной табличкой на груди.

– Здравствуйте, я из местной охраны. У вас проблемы или господа просто хотят познакомиться с нашим заведением?

Гуров хотел ответить, что лишь следит за собственной женой, но, взглянув на охранника привычно, не встречаясь глазами, промолчал, а Станислав взял парня под руку, панибратски сказал:

– Познакомиться, только познакомиться, а ты, приятель, к нам больше не подходи, занимайся своими делами.

Охранник исчез. Оперативники, миновав стайки молоденьких девиц, проводивших их равнодушными взглядами, вошли в огромный игровой зал со множеством зеленых столов, у некоторых стояли люди, даже толпились, за иными столами одинокий крупье перебирал фишки.

– Ресторан на втором этаже, – Станислав с видом завсегдатая указал на лестницу. – Во что изволите играть?

– Веришь-не-веришь. Разыщи, пожалуйста, нашу компанию, если они в ресторане, найди столик неподалеку, – сказал Гуров. – Я буду болтаться у дверей.

– Как скажете, – Станислав хотел было козырнуть, но передумал.

Гуров с интересом разглядывал публику.

Одета она была разношерстно. Женская половина следила за своей внешностью неизмеримо внимательнее: цена мужчины определялась содержимым бумажника. Девочка лет семнадцати, в строгом платье и с неброским макияжем, понравилась Гурову. Они встретились взглядом, сыщик улыбнулся, девушка подняла вопросительно тонкую бровку. Он начал закуривать, гадая, неужели она платная, такая молоденькая и чистенькая? Или он, старый козел, ничего не понимал, а девушка пришла сюда развлечься, просто потанцевать? Но музыка и танцы на втором этаже. Девушка и ее подруги не играют и не танцуют, значит, ищут клиента. Если так, у них должен быть сутенер-охранник. Гуров пригляделся, но никого подходящего не заметил. А может, ее нужно пригласить к стойке бара или в ресторан и тогда проявится сутенер? Пригласить ее на коктейль?

Его размышления прервал Станислав, бесцеремонно толкнувший под локоть.

– Так задумчив бывает поэт в поисках рифмы. Они в ресторане, пошли, – он увлек Гурова к лестнице.

Зал представлял собой амфитеатр, пологий и просторный. Снизу круглая площадка для танцев, на которой топталась лишь одна пара, на сцене – оркестр и орущий гитарист.

– Садись, – Станислав усадил Гурова за стол. – Мария с компанией сидит справа, через столик.

Гуров оглядел полупустой и полутемный зал, высматривая, нет ли знакомых лиц.

Нет, все было благопристойно, чинно, достаточно скучно, певец-гитарист окончательно охрип, его сменила девица в смелом декольте, но совсем без голоса, она шептала в микрофон, чуть ли не лизала его.

Официант принес две порции виски и блюдечко с орешками, Станислав успел сделать заказ. Столик, за которым сидела Мария, был на шестерых. Рядом с актрисой располагался полный лысый мужчина, с другой стороны сидел молодой, коротко стриженный блондин, лицо его находилось в тени, и Гуров, видевший Олега Турова лишь на фотографии, догадался, что это он и есть. Марию Гуров видел плохо, в основном прическу. Третий мужчина, блондинистый широкоплечий атлет, смахивал на охранника, о девицах на таком расстоянии, учитывая освещение, ничего сказать было невозможно, разве что яркие блондинки, не более.

– Одна из блондинок – наша Катюша, – неожиданно сказал Станислав.

Мимо Гурова и Станислава прошел Черт с заметно выпившей девицей. Человек, которого разыскивали сыщики, прошел рядом, занял столик неподалеку, розыскники никак не реагировали. Они не знали Черта в лицо, даже не имели его примет, а он не знал о существовании этих ментов. Он, конечно, не сомневался, что милиция его разыскивает, но такого близкого соседства не мог предположить. Мужчина был брюнет, высокий, хорошо сложенный, с уверенными движениями, в великолепном английском костюме. Женщина – в плохо сидящем, вызывающе ярком платьице, с ползущей по лицу косметикой, пьяненькая, которых принято называть шлюшками. Гуров отметил несоответствие, отвернулся и забыл. А не надо было ему этого делать, ой, не надо! Особенно, учитывая незначительное происшествие, последовавшее чуть позднее.

Прошло часа два, менялись лишь люди на сцене, показали даже некое подобие стриптиза: усталые девушки раздевались до лифчика и трусиков, словно собирались окунуться в бассейн.

Неожиданно за столом, где сидела Мария, начали говорить на повышенных тонах, затем Олег Туров вскочил и плеснул из бокала в лицо лысому толстяку, который отбросил стул и решил, видимо, перейти к рукопашной.

– Станислав, забери Марию, – Гуров поднялся.

Крячко мгновенно подскочил к ссорящимся, незаметно ткнул двумя пальцами толстяка по печени, отчего тот осел на стул.

– Прошу меня извинить, – тихо, но твердо заявил Станислав, – но великой актрисе противопоказаны стрессовые ситуации – завтра у нее сложные съемки.

– Ты кто, собственно, будешь? – грубо спросил Олег Туров.

– Если Станислав говорит, пора домой, значит, так оно и есть, – заявила Мария, вставая. – Спасибо за компанию.

– Машенька! – воскликнул Олег.

– Как? – спросила Мария, в ее вопросе было столько удивления, главное, льда, хватило бы и на белого медведя.

Мария прошла на выход, взяв под руку Гурова.

В этот момент Черт и увидел сыщика. Пришел Черт ради встречи с Олегом Туровым, случайно выяснив, что тот будет со знаменитой актрисой, которая живет с известным ментом.

Не надо быть семи пядей, чтобы понять, что мужики из «конторы».

– Мальчики, вы просто прелесть, – щебетала Мария, несколько ошеломленная внезапным появлением друзей. – Я уже начала придумывать предлог, как смотаться… Сказка…

Черт проводил взглядом ушедших и подсел к столику Турова.

– Привет, Олег, сколько лет, – сказал Черт. – А где твоя умненькая сестренка?

– А, привет, Сергей, – вяло отозвался Олег. – Знакомься, все свои.

– И красотки! – отпустил Черт комплимент, пожимая руку Катюше Сметаниной.

Глава шестая

Биография Сергея Бестаева была богатой, пестрой, но не отличалась особой оригинальностью, как и его характер. Обладая броской внешностью, он нравился людям, особенно женщинам, легко с ними сходился, быстро забывал.

Природа отрезала ему щедро, еще в девятом классе он был ростом за сто восемьдесят, правда, в дальнейшем не вырос. Широкоплечий, поджарый брюнет с голубыми глазами, он в школе учился легко, был твердый «хорошист», бытовало такое странное слово. Он был отличный физкультурник, играл за сборную школы в футбол и баскетбол, бегал и прыгал. Любимец школы, как учителей, не имевших с ним забот, так и ребят, получавших от него точный пас, и девчонок, ходивших с ним в кино, многие из которых мимолетно влюблялись, спали с Бестаевым, не ревновали друг к другу, Сергей являлся общественной собственностью: дружен со всеми, не принадлежа никому.

В доме у него складывалось не совсем обычно, но, как говорится, и не из ряда вон.

Единственный сын любил маму и папу одинаково, точнее, был к ним равнодушен поровну. В просторной по тем временам трехкомнатной квартире обитала еще бабушка, мать отца, вела хозяйство, почти не выходила из кухни. К бабке Сергей относился тепло и внимательно в свободное от иных дел время.

Отец, партийный функционер районного масштаба, когда Сережка учился в пятом классе, куда-то слинял. Мать, актриса эстрады, где она немножко танцевала и пела, а в основном спала с различными руководителями легкого жанра, слёз по ушедшему мужу не лила, бабушка сказала, что Бог ни делает, все к лучшему, и ушла на кухню варить борщ, а Сережа при расставании получил отличный велосипед «ЗИЧ», мечту всех сверстников.

Мать не вернулась с гастролей, когда он учился в классе десятом. Сами понимаете, получить аттестат зрелости – дело серьезное, и о романах матери думать некогда. Да и подруга – дура, не вовремя «подзалетела», забот не оберешься.

В общем, родителей Сергей потерял, словно попутчиков в поезде дальнего следования, каждый забирает свои вещички и выходит на своей станции. А трехкомнатная квартира на Тверском бульваре в Москве – дело не шуточное. Он не был в те годы меркантилен, но и не дураком родился. Алименты отец платил исправно, позже мать стала подбрасывать, бабушка внука одевала, кормила, возможно, и радовалась: беспутные разбежались, а «красавец» и «золотко» поступил в ее полное распоряжение.

Школу он закончил без проблем и подал документы в Щукинское театральное училище. А вот на вступительных экзаменах Сергей Бестаев впервые получил по носу.

Известный, любимый Сергеем артист, председатель приемной комиссии, даже не дослушал «стих» Бестаева до конца, рассмеялся и сказал:

– Как говорил Великий, жить будет, петь – никогда, – затем посмотрел на парня серьезно, даже почему-то неприязненно, и продолжил: – Извините, молодой человек, внешность у вас подходящая, но в нашей профессии не это главное. Примите добрый совет, в театральный больше не пробуйтесь.

Отец у него пропал, мать ушла, Сергей глазом не моргнул, а тут в институт не приняли, делов-то всего, а по сердцу царапнуло. Да и не в институте дело, увидел Сергей в глазах, услышал в тоне председательствующего не то чтобы презрение, нет. Казалось, разглядел опытный актер в Сергее некий порок, тяжелую болезнь, в общем, гадость какую-то.

Толкнулся он в МАИ, но не прошел по конкурсу, год пролетел незаметно, и оказался Бестаев в военкомате. Здесь его оценили по достоинству, военком здоровался за руку, врачи, улыбаясь, оглаживали плечи, хлопали по гулкой груди.

– Была бы гвардия, направил бы в гвардию! – сказал военком. – Конечно, в моряки тебя определить следует, да год жалко, двигай десантником.

Отслужил Сергей легко, можно сказать, играючи. Деды в те годы еще не появились, о Чечне никто не догадывался, отпрыгал свое, да полтора года придурком в штабе каблуками офицерских ботинок щелкал.

Вернулся, переоделся, побрился – и вышел на улицы столицы завидный жених. Одно плохо, родители деньги присылать перестали, а бабка, вроде и не старая была, померла некстати. Тут еще Бестаева решили уплотнить, то есть подселить соседей. Люди с детьми десятилетиями в очереди на квартиру стоят, а тут кобель одинокий, можно сказать, в трехкомнатных апартаментах прыгает. И вроде совсем петля, да неожиданно Сергея в райисполком пригласили, да не к кому-нибудь, а к самому председателю. Удивился Бестаев, однако побрился, приоделся, хотя одежонка и тесновата оказалась, явился вовремя. К великому удивлению неестественно блондинистой секретарши, «хозяин» принял неизвестного парня без очереди.

«Хозяин», маленький, пузатый и почти лысый, неожиданно вышел из-за стола и не то чтобы обнял Сергея, а дружески взял за руки, густым голосом произнес:

– Вот он какой, Сереженька, вымахал, ну, садись, – и, не давая гостю опомниться, продолжал: – А Николашка, батя твой беспутный, так и пропал с концами? Слышал, он сейчас на дальнем Севере, фигурой стал. А мамаша не пишет? Ох, в молодости хороша была девка, глаз не отвести. В тебе, не пойму, кого больше, отца или матери?

Понимая, что ответа от него не ждут, Сергей благоразумно молчал.

– А ведь я у твоего бати в замах служил, не обижал он меня. Грех жаловаться. За добро добром платить следует, распоряжусь, никого не пустим в квартиру Бестаевых.

Хозяин беспечно болтал, но Сергей все время чувствовал на себе его оценивающий взгляд.

– Значит, школу закончил, армию отслужил, теперь в институт и куда? А чего не женишься, не отбегал своего?

Сергей не знал, как хозяина зовут, ответил безлично:

– А чего я бегал-то? От самолета к вертолету да от столовой до сортира?

– И то верно. Слушай, Серега, приходи ко мне на обед, – хозяин перелистнул календарь. – Вот, в воскресенье и приходи, часикам к трем. Мы с тобой этого, – он звучно щелкнул себя по горлу. – А то, когда я один, меня бабы поедом едят. Договорились? Я тут неподалеку, на Брестской, тебе секретарша адресок черкнет. Ну, будь, не прощаюсь.

Секретарша и адресок черкнула, а взглядом предложила и больше. Он входил в подъезд бочком, а вышел гвардейцем.

В воскресенье, еще за стол не сели, Сергей все понял. И папаню своего, и маманю, и старые долги, которые следует отдавать. Все встало на свои места. У предисполкома имелась молодая жена и дочка, ей ровесница, только выглядит похуже. Завитая блондинка с маленькими глазками, зато с длинным утиным носом. Фигурой она напоминала нечто из старой мебели, ножки прочные, короткие, задница – то ли здоровенная тумбочка, то ли небольшой комод. Жена же, видно, не так давно перестала плясать, мясом обросла, а гибкой фигуры и пластики движений не утратила. Личико, правда, несколько кукольное, глупенькое, зато глаза все компенсировали и без лишних слов объясняли, что под модной прической мозги имеются, добротой и простотой молодая женщина не страдала, и совершенно ясно, почему она жена председателя райисполкома.

Сережа сел за стол, глянул на могучий зад своей невесты, на ее утиный носик и подумал: «Скорее я в квартиру табор цыганский пущу, чем эту „красотку“. Но вести себя следует разумно, событий не форсировать, а жениховство никто никаким временем не ограничивал. Тут главное не напиться до безумия и к невесте в койку не упасть. Иначе тут же заявят, что она беременна, и тогда петля».

Водочка оказалась холодная, а закусочка из партийного пособия: такую люди видели тогда только в кино, к примеру, в «Кубанских казаках». Пили и ели умеренно, разговор поддерживали непринужденный. Сергей, хотя и прыгал с парашютом хорошо, очень смешно изображал, как он трусил перед первым прыжком, а инструктор выталкивал его из самолета. Сергей так разошелся, что собирался снять брюки и показать, что след еще остался. Невеста хохотала, чуть не плюхнулась на пол, а хозяйка смотрела на гостя внимательно, изредка облизывая полную губку кончиком розового язычка.

В общем, обед прошел превосходно. Прощаясь, Сергей поцеловал дамам руки, хозяин хлопнул парня по плечу, сказал:

– Серега, тебя ждут в доме в любое время суток, – и добавил: – Заходи на службу, обсудим вопрос трудоустройства.

«Устроит он меня, слов нет, как мне и не снилось, но дочку свою заставит взять, а квартира плюс работа, считай, петля Нестерова. Чтобы квартиру не тронул, придется изображать, а работать я лучше грузчиком пойду». Так рассуждал Сергей, покидая гостеприимный дом.

Через неделю Сергей позвонил, через две снова был зван на обед, во время которого вся семья повела себя значительно активнее. Дочка дура дурой, однако пару раз ухватила гостя за коленку, хозяин напрямую предложил должность в исполкоме, откуда, мол, легче стартовать к деньгам. Причем он так напрямую и выразился: «к деньгам». Хозяйка была еще лаконичнее, столкнувшись с Сергеем в районе туалета, безразлично сказала:

– Завтра в три загляну к тебе.

«Ну, кажется, я отбегался, семейка боевая, они меня живьем не выпустят», – подумал Сергей.

На следующий день мадам явилась к Сергею ровно в три, он не успел опомниться, как оказался без штанов. И мадам, так он ее называл на протяжении всего знакомства, занялась его обучением. Она была в восторге от его фигуры и физической подготовки, но больше всего ей нравилось, что мальчик выглядит абсолютно невинным, словно новорожденное дитя.

Встречались они ежедневно, только днем, и занимались любовью до изнеможения, так олимпийские чемпионы готовятся к своим главным стартам.

Однако жизнь несколько сложнее, чем обучение искусству любви. Вскоре Сергею стало не на что жить. Он кое-что продал из дома, денег хватило ненадолго, а ему хотелось иметь хотя бы пару штанов, пиджак, куртку, которые бы не врезались в складки отяжелевшего тела. Сергея знали на Тверской и в ближайших переулках, он здесь родился. Он обратился к одному приятелю детства, затем ко второму, а через неделю он участвовал в малом нелегальном бизнесе. Одному передать, у другого взять, третьему заплатить. А так как парень он был абсолютно честный, силенку имел и дрался ловко и жестоко, довольно быстро у него среди мелких коммерсантов появился авторитет.

Видимо, это не осталось незамеченным местным участковым. Немолодой капитан, известный среди шпаны под именем дядя Вася, как-то остановил Сергея.

– Не работаешь, Серега, – дядя Вася не знал, что такое прелюдия. – Это плохо. Фарцуешь помаленьку, что еще хуже. Я в нашей конторе давно служу, не видел человека, который бы вовремя остановился. Только тюрьма, других остановок не случается.

Он, покуривая, выслушал бормотания Сергея, рассказ о его грандиозных планах, наконец сказал:

– Говно все это, – плюнул под ноги, растер ношеным сапогом. – Не хочешь сидеть в тюрьме, приходи завтра к замначу по уголовному розыску, с утречка, пока подполковника день не закрутил. Приходи, от разговора тебя не убудет. А то я на тебя все так же по старинке, как на пацана, смотрю, а ты вон какой лоб вымахал. Третьего дня у Елисеевского коробку с «Мальборо» принял? А та коробка на трешник вполне тянет.

Сергей несколько минут стоял и смотрел на удалявшегося дядю Васю. Дело в том, что когда он принял на продажу десять блоков «Мальборо», у Сергея при себе и доллары были. И если бы его в тот день взяли, разговор бы пошел уже не о «трешнике», хотя и «трешник» никому не нужен.

У Сергея имелось достаточно недостатков, но чувство опасности он ощущал, и от протянутой руки не отказывался.

На следующий день в девять утра он постучал в дверь начальника уголовного розыска, услышав приглашение, вошел и доложился, как сержант должен докладывать подполковнику.

– Здравствуй, Бестаев, присядь, я пока одну кляузу отпишу, – подполковник был немолод, лысоват, остатки волос поседели.

Закончив писать, он с минуту молчал, подняв взгляд на Сергея, спросил:

– Я слышал, Бестаев, ты в острог собрался?

– Наговаривают, товарищ подполковник, – как можно бодрее ответил Сергей.

– Ну, коли наговаривают, значит, сядешь не сегодня, а послезавтра, – флегматично заметил подполковник. – Аппетит хороший?

– Так точно, не жалуюсь!

– Лопаешь по нескольку раз в день?

– Так я не медведь, что налопается, а всю зиму лежит и лапу сосет, – усмехнулся Сергей.

– В тюрьме тоже баланду три раза дают, – улыбнулся подполковник. – На какие шиши ты живешь, вижу, после армии приоделся?

– Кручусь, как все, товарищ подполковник, – Сергей слегка вспотел, разговор становился опасным.

– Как я знаю, ты еще черту не переступил, иначе бы и разговора не было, но у самого края топчешься, – подполковник держал в зубах незажженную папиросу, видно, пытался бросить курить. – Ты, Сережа, мне по всем статьям подходишь. Здесь родился, район и ребят знаешь. Секретным помощником хочу пригласить тебя, работа, прямо скажу, тяжелая, но со временем получишь полное прощение, а там и совсем человеком станешь! Ты не трус и не дурак. В общем, давай, блатной мир тебя знает, примет, оно и выгодно нам обоим.

– Как обухом, товарищ подполковник, – признался Сергей.

– Каждый человек определиться обязан, к своему берегу пристать, не плыть, как дерьмо, по течению.

– Подумать следует, товарищ подполковник.

– Пока раздумывать будешь, за колючкой окажешься, тогда прощай, Москва, улица Горького, квартира. Договорились? Я ведь напоминаю: ты, Серега, сегодня еще без наручников.

Последнее слово произвело большое впечатление…

Через три дня Сергей Бестаев был уже «на связи» у одного из оперов.

А личная жизнь продолжалась, в постели с мадам он получал высшее образование, она была от своего «ученика» в восторге. Но, как известно, все кончается. Однажды вечером позвонила секретарша председателя райисполкома и ледяным голосом пригласила Сергея на утро к хозяину.

В этот раз хозяин не вышел из-за стола, не предложил садиться, речь его была сухой и короткой:

– Что у меня жена блядь, я и без тебя, сопляк, знаю, – сказал хозяин, даже не поморщился. – Так она блядь для людей повыше тебя рангом, а для таких, как ты, она супруга председателя. Я тебе, мразь, такую семейку подселю, что ты на дальний Север к оленям пехом отправишься и о квартирке своей забудешь!

Но Сергей не дрогнул, ответил спокойно:

– Зачем так круто? Я вам сегодня не мальчик с улицы, больше сказать не имею права. Скандал никому не нужен. Я виноват, но вы прекрасно знаете, вина не только моя. Я жениться собираюсь, невеста на шестом месяце, так что у вас осложнения могут получиться, – соврал Сергей, полагая, что председатель проверять сказанное не станет, а скандал ему действительно не нужен. Мадам хозяин точным словом определил, значит, данная история не первая.

Шатко стоял Сергей, но нутром чуял, разговор повернул верно. Начал бы канючить, прощения просить, погиб бы, как муха в стакане горячего чая.

– Нарушения, допущенные мною, строго осуждаю, обещаю, рецидивов не будет, – твердо произнес он.

Хозяин неожиданно улыбнулся, пробормотал:

– Уже слов нахватался. Ладно, иди, поганец, все-таки мы с батей твоим не один год на ковре кувыркались.

Сергей поклонился, распрощался и вышел, секретарша глянула строго, он ущипнул ее за щеку, сказал:

– А для тебя еще не все потеряно, девочка.

Девица пыталась возмутиться, прошептала:

– Нахал…

– Ладно, ладно, любишь это дело? Ножки циркулем и глазки в потолок? – Сергей подмигнул.

Секретарша покраснела, казалось, сейчас вспыхнет крашеный перманент.

– Брось, телефон знаешь, звони, – и новоиспеченный Казанова вышел в коридор.

Сергей прекрасно понимал слова председателя о бате. Дружба – лишь шелуха, дающая ему возможность достойно отступить. Главное, он, Сергей Бестаев, из ямы выскочил, жалко, мадам потеряна, но без потерь в таких делах не бывает.

Работал он на совесть, с его помощью розыск раскрыл несколько крупных краж. Однажды Сергей даже спас из Москвы-реки девчонку – та по дури едва не утонула. В общем – стал человеком известным. И когда начальник районного управления предложил идти в школу милиции – дабы стать кадровым офицером МВД, – согласился охотно. Работа в уголовном розыске на многое открыла глаза…

Школу милиции он закончил с отличием, меньше года работал участковым и стал оперативником. Странно, но районная братва восприняла превращение старого приятеля в мента спокойно. Часть ребят остепенилась, считала, служба Сергея не хуже всякой другой. Кто продолжал у гостиниц шустрить и делать свой бизнес, полагали, что лучше оперативника сызмальства знать, чем на чужака нарваться. Свято место все равно пусто не бывает. А серьезные воры и авторитеты местного масштаба, которых Бестаев знал плохо, поглядывали на нового опера с любопытством, а один «законник» так и с интересом. Опер отделения – фигура небольшая, но далеко не лишняя.

В стране началась перестройка, жизнь закипела по-новому, неизвестно откуда, словно клопы, вылезла на улицу масса жулья различного калибра, увеличилось количество молодых парней, как теперь говорят, кавказской национальности. Еще больше стало иномарок, у метро и просто вдоль тротуаров выросли торговые палатки. Многие знакомые парни начали регулярно ездить за рубеж, превратились в челноков. Цены взлетели в космос, но, казалось, окружающих они не смущают, покупают все и вся.

Значимость опера отделения упала, так как прибывший народ не знал Сергея Бестаева в лицо, смотрел без уважения. Бестаев решил положение поправить. Он обошел свой район, пересчитал палатки, постарался запомнить новые лица, подумал. Советскую власть отменили, но власть осталась, и вы скоро в этом убедитесь.

Он взял в отделении грузовик и двух бойцов ОМОНа и в один прекрасный день начал проверять документы у всех палаточников подряд, акцентируя свое внимание на кавказцах.