Текст книги "По следу тигра"

– Извините, – произнес он, – простите, пожалуйста. Я слышал, вы репетитора по английскому ищете? Мне тоже нужно, для дочки, я случайно услышал… – этого вступления оказалось достаточно.

– Да, ищем, вернее, искали. Сын ходил к одному преподавателю, год почти, хорошая девушка, грамотная, настойчивая. Была. – В безразмерной сумке снова запиликал мобильник, женщина вздохнула принялась за поиски телефона.

– Почему – была? – Максим был готов вырвать у нее из рук пиликающую трубку и схватить болтливую тетку за горло. Та то ли почувствовала намерения собеседника, то ли сама устала от бесконечной болтовни, поэтому нажала «отбой» и запихнула телефон в сумку.

– Ее убили, в подъезде, у лифта. Димка на занятия пришел, а там уже полиция, «скорая» и кровь на ступеньках. Он даже к дверям квартиры подойти не успел, а ему уже вопросы задавать начали – кто такой, к кому, зачем. Представляете? Безобразие, как можно допрашивать ребенка…

Дальше Максим слушать не стал, развернулся и двинулся прочь. Ставший визгливым голос тетки сделался неприятным, и желание как следует рявкнуть на нее только усилилось. У лифта. Что она могла делать у лифта? Шла к своей квартире, что ж еще, просто проходила мимо. Там, рядом со стенкой шахты ниша, темная и глубокая, в ней вечно полно колясок, каких-то ящиков и прочего хлама, а рядом труба мусоропровода. Место идеальное, человек, подходя к двери своей квартиры, обычно занят поиском ключей и по сторонам не смотрит. Скорее всего, так оно и было. У лифта. Суки.

Максим развернулся и пошел в обратную сторону. Миновал один дом, второй, третий, сбежал в овраг, прошел, не глядя, мимо бомжатника, поднялся по тропе вверх. Дальше пустырь, почти освободившаяся ото льда речка, и вот она, знакомая девятиэтажка, первый подъезд, первый этаж. Три ступеньки перед крыльцом, дверь и полумрак подъезда. Но небольшое темное пятно на полу между лифтом и шахтой мусоропровода видно хорошо. Его явно пытались замыть, но сделали это неаккуратно, и след останется надолго. Максим остановился перед знакомой опечатанной дверью. Все доказательства получены, все факты налицо. Вернее, не все. Надо узнать еще кое-что, и тогда можно делать первые выводы. Максим позвонил в дверь соседней квартиры, но никто не открыл. Тогда он нажал клавишу третьего звонка, потом четвертого. Здесь повезло, дверь приоткрылась на длину цепочки, и в образовавшейся щели Максим разглядел морщинистое лицо пожилой женщины и ее строгий взгляд из-под очков.

– Я извиняюсь, – Максим заставил себя улыбнуться, – я к соседке вашей, вон там живет. Мне сказали, что она с детьми английским занимается, а мне для дочки надо. А телефон не отвечает, я пришел, а тут… – Максим замолк, предоставляя слово пенсионерке.

Та заметно оживилась, рассказ о чужих несчастьях обычно помогает людям почувствовать уверенность в себе и в собственном благополучии. Так произошло и на этот раз.

– Нет ее, Вики, убили ее, неделя почти прошла. У лифта нашли, с головой проломленной. Крови там было! – старуха произнесла эти слова почти с наслаждением, как вампир, запертый на ночь на станции переливания крови.

Максим старательно улыбался и даже убрал руки за спину. Потом спохватился, сделал вид, что удивлен и ошарашен одновременно и задал еще несколько наводящих вопросов. Ответы были получены исчерпывающие. Одинокие пенсионерки, оказывается, это чертовски кровожадные и любопытные существа. Кто бы мог подумать, что этот божий одуванчик способен с близкого расстояния длительное время рассматривать труп с проломленным черепом. Это патология, не иначе, нормальному человеку такое в голову не придет. Его элементарно вывернет наизнанку, и будет выворачивать потом еще очень долго при одном воспоминании об увиденном, вот и все.

– Не похоронили еще, родителей ее ждут, – на прощание сообщила бабка, захлопнула дверь и загремела цепочкой. Максим вышел из подъезда. Проломили голову, где-то он уже слышал о чем-то похожем. Подобный прием был чьей-то визитной карточкой, но чьей именно? Надо вспомнить сегодня, сейчас же, пока еще не поздно, пока… Пока приказавшая убить девушку тварь не сдохнет, Стрелков будет жить. И как долго это будет продолжаться, зависит только от Максима. Сейчас надо забыть об эмоциях и чувствах, гнать лишние мысли, оставить только те, что помогут вычислить заказчика убийства. Та тетка, Викина соседка, сказала, что сумка лежала рядом с телом девушки, телефон и кошелек оказались на месте. Следовательно, целью на падения было не ограбление. А то тогда? Кому она могла мешать, что знала, что видела? Или кого? Нет, это исключено, Вика знала Максима под ником «Анатолий Гончаров» и только. Как и квартирная хозяйка, как и врачи местной больницы. Их что, тоже скоро найдут с проломленными черепами? Нет, здесь что-то другое. Если бы неведомый заказчик ставил своей целью охоту на капитана Логинова, он бы действовал по-другому. Тут все слишком просто – удар по голове, и все. Так поступают ищущие денег на «дозу» наркоманы или обычные уголовники, да и то жертве нападения обычно удается выжить. Подобным образом действуют в тех случаях, когда жертву предупреждали, и не раз, а потом от угроз перешли к делу. От угроз. К делу. Звонки на мобильник, разбитое стекло, подожженная дверь, труп кошки на ее ручке. Что было перед этим? Правильно, люди попытались отстаивать свои права и как-то повлиять на жирную, на всю голову больную сволочь. Нет, чуть позже… Правильно, трое из пяти оказались в больнице с черепно-мозговой травмой, кажется, открытой. Но все это было до той памятной «беседы» с Букиным, он же давно мертв! «Королева Виктория, например. Сколько ты ей должен за полгода?» – Максим рывком поднялся на ноги, постоял немного, глядя в окно, и врезал кулаком по стене. Потом еще раз, и еще, пока немного не отлегло. «Башкой бейся теперь, придурок. Ты сам подставил ее, сам! Почему не проверил, не убедился, что все сделано чисто?» Да, так все и было. Сон после эпилептического припадка нельзя отличить от комы. Что такое кома? Это тяжелое патологическое состояние, оно характеризуется не только полным отсутствием сознания, но и рефлексов, угнетаются функции нервной системы, отсутствует реакция зрачков на свет. Давление резко снижается, и обычным, «полевым» способом, прощупать пульс невозможно. Букин не сдох тогда, он просто отрубился на несколько недель, и теперь пришел в себя. Не сразу, как в кино, а сначала часа на два – на три, но этого времени ему хватило, чтобы вспомнить, кто прислал к нему «наемника». Или коллектора – специалиста по истребованию долгов. Крепкой оказалась черепушка у генерального директора «Техноэкспорта», слишком крепкой. Ничего, завтра калибр 9,5 мм ошибку исправит.

«Работа над ошибками, – Максим снова плюхнулся на табурет, привалился спиной к стене, прикрыл глаза. – Завтра ты пойдешь делать работу над ошибками». Эта часть плана являлась аксиомой, осталось только выяснить маршрут. Так, еще раз, только медленно. Сколько времени прошло с того дня, когда был «отформатирован» Букин и его охрана? Месяц с небольшим. Когда убили Вику? Чуть меньше недели назад, прошло дней пять или шесть. Значит, директор «Техноэкспорта» пришел в себя не больше недели назад, и, следовательно, сейчас должен находиться в лечебном учреждении. И, скорее всего, не в простом, а в специализированном, предназначенном для раненых на голову пациентов. А куда «скорая» может доставить больного после эпилептического припадка? Сейчас узнаем.

Максим бросился в коридор, выдрал из внутреннего кармана куртки мобильник, набрал короткий номер.

– Девушка! – заорал он испуганно. – Девушка, спасите! У дедушки только что эпилептический припадок был, его «скорая» забрала! А дедушка диабетик, он помрет без инсулина! Куда нам лекарство отвезти? Дедушка одинокий, а врача спросить никто не догадался! – Максим не давал диспетчеру открыть рот, вопил, и в редких паузах, когда набирал в грудь побольше воздуха, расслышал ответ.

– Да не переживайте вы так, не дадут ему помереть, дедушке вашему! И инсулин у них найдется, и все, что надо. А отвезли, скорее всего, в областную психиатрическую больницу номер пять, знаете, где это? Так и я никогда там не была, Бог миловал. Запишите адрес и телефон. – Диспетчер любезно согласилась подождать, пока Максим найдет карандаш, продиктовала координаты местной дурки. На прощание посоветовала выпить успокоительного, похвалила за отзывчивость и положила трубку.

Вот и все, завтрашний день расписан поминутно. Утром навестить Букина, днем забрать вещи, вечером – визит к Стрелкову. И уматывать к чертовой матери, в Австралию, на Новую Землю, в космос – куда угодно, лишь бы подальше отсюда, от этого пропахшего грязью, кровью и человеческой дрянью городишки. А что дальше? Да какая разница, завтра и посмотрим, как карта ляжет.

В областную психиатрическую больницу номер пять ехать пришлось сначала на электричке, а потом идти пешком через старинный роскошный парк. Располагалась обитель скорбных на голову далеко за городом, рядом с железнодорожной станцией. Кроме Максима на остановке вышли только две пожилые, нагруженные сумками женщины и нетрезвый мужичок. Вернее, последний, не вышел, а его выкинули из вагона контролеры, и страдалец покорно подчинился превосходящей силе противника. Потоптался на перроне, глядя вслед отъезжающей электричке, и поплелся в здание вокзала, поспать в тепле. Максим миновал станционный павильон, прошел по тропе мимо указателя «МОПБ № 5–2 км» и оказался на лесной дороге. Здесь было оживленно, грузовички, «газели» и «уазики» носились в обе стороны, и Максиму приходилось часто отходить на обочину и пропускать вперед очередное транспортное средство. Скоро за деревьями показались серые плиты забора, а за ними – выкрашенные в веселенький оранжевый цвет одноэтажные строения. Въезд на территорию областной «психушки» перекрывали автоматические металлические ворота с изображенной на них эмблемой змеи, грустящей над чашей с ядом. Ну и пост, он же КПП, конечно, с парочкой охранников внутри, куда ж без них. Максим близко к проходной подходить не стал, рассмотрел все издалека и вернулся немного назад. Здесь ломиться в закрытую дверь не стоит, надо поискать другой путь. Забор обычный, невысокий, метра два с половиной-три высотой, не больше. Вот здесь можно попробовать, за парочкой елей, удачно примостившихся рядом с оградой. Администрация дурки на «Егозу» поскупилась, а может, для удержания контингента внутри периметра применяла более эффективные, чем «колючка», методы. Максим перебрался на ту сторону, осмотрелся, прошел вдоль плит подальше от апельсинового цвета домишек, разглядывая территорию издалека. Людей на глаза попадалось мало, и все они либо очень быстро шли по дорожкам, либо наоборот – никуда не торопились. И гребли себе старательно снежок, высунув от усердия языки. Судя по всему, трудотерапия в действии, выздоравливающим либо тихопомешанным оказана высокая честь – им доверили лопату и определили участок работ. А те и рады, стараются, кидают снег по обе стороны от тропинки, как дети в песочнице совочками машут. В сектор обзора попали сразу три трудолюбивых психа и «надзиратель» из персонала. Плотный неповоротливый дядя в темно-синем комбинезоне, куртке без знаков различия и в валенках курил уже третью сигарету и заливисто ржал, общаясь с кем-то по мобильнику. Тихие психи вздрагивали и старались держаться от «воспитателя» подальше. Сами выглядят, как бомжи: тощие, нескладные, одеты в одинаковые буро-бежевые халаты, из-под которых торчат полосатые пижамные штаны. С обувью вообще беда – один в ботинках, остальные в больничных тапках.

Максим эту компанию рассмотрел и выводы сделал соответствующие. Без маскарадного костюма не обойтись, тут мимикрия нужна, по-другому по территории больницы не пройти. Внешний вид сразу выдаст чужого, а привлекать к себе внимание нельзя. Надо еще нужный корпус найти, и палату, и… Много еще чего, и все это сделать быстро и, по возможности, незаметно для окружающих. А время поджимает, но и торопиться нежелательно. Поэтому прием был до безобразия прост – Максим вышел на тропинку с довольной дебиловатой улыбкой, поозирался по сторонам и направился прямиком к обалдевшему от такой наглости «воспитателю». Но на полдороге сделал вид, что испугался, быстренько развернулся и припустил назад. И улыбнулся злорадно, услышав за спиной:

– Стоять! Стоять, кому говорю! Сейчас охрану вызову!

«А вот этого не надо», – Максим немедленно выполнил приказ, остановился и улыбнулся широко навстречу преследователю. Тот приветливость «гостя» не оценил, пер, как бык на красную тряпку, с вытаращенными глазами и пеной у рта. Скорость оппонент набрал хорошую, Максим подпустил его на расстояние вытянутой руки и отступил с тропинки в снег. Надзиратель по инерции пролетел немного вперед, когда для него все закончилось. Максим в два прыжка догнал надзирателя, прыгнул с разбега ему на спину и повалил мордой в снег. Неповоротливый дядя побарахтался немного в снегу и затих, придушенный за горло локтевым сгибом противника. Максим выждал немного, оттащил потерявшего сознание «воспитателя» подальше от дорожки. Быстро расстегнул на нем куртку, накинул ее на себя, скрутил охраннику руки его собственным ремнем, в рот надзирателю запихнул найденную у него в кармане кожаную перчатку. Вторая отсутствовала, но Максим задумываться над этой загадкой не стал. Запахнул на себе гигантский, размера на два больше, чем нужно, темно-синий «маскхалат» и вернулся на тропинку.

Мимо отряда трудолюбивых постояльцев психушки проследовал уверенно, не глядя на подопечных. Те же, наоборот, уставились на преображенное начальство во все глаза. «Не пугайтесь, ребята, это глюки, так бывает иногда. Ну, не мне вам рассказывать», – Максим свернул на другую дорожку, направился к самому большому, двухэтажному строению. Есть тут у них регистратура, или как это правильно называется, должны же они своих психов где-то регистрировать? Или приемное отделение, как в обычной больнице? Максим шел вдоль невысокого сетчатого заборчика, и на ходу рассматривал огороженную территорию. Внутри две лиственницы, под ними деревянный столик, рядом беседка. В самом загоне никого, зато следов на снегу полно. Значит, здесь что-то вроде прогулочного дворика для постояльцев длинного одноэтаэжного барака, расположенного рядом. С другой стороны тропы точно такой же барак, только поновее и из серого кирпича. Все окна зарешечены, поблизости никого, даже голосов человеческих не слышно. Впрочем, территория обитаема, Максим повстречался уже с двумя сотрудниками дурки. Те на «коллегу» внимания не обратили, проскочили мимо, глядя себе под ноги. Вот как у них тут принято: руки в карманах, голова опущена, взгляд исподлобья. Максим старательно скопировал поведение встречных и теперь почти не выделялся на общем фоне. Тропа сделала поворот, расширилась и вывела на центральную магистраль психбольницы. Слева Максим увидел знакомые ворота, справа в два ряда стояли однообразные, но яркие на фоне серого леса и снега корпуса психбольницы. А примерно посередине возвышался темно-зеленый щит с планом-схемой территории. Максим направился в ту сторону, прищурился, силясь разобрать надписи на ходу. Потом сделал вид, что ищет что-то у себя в карманах, остановился, повернулся к щиту боком и скосил глаза влево. «Наркологическое отделение», «Котельная», «Гараж», «Изолятор», «Отделение судебной экспертизы», «Отделение социальной экспертизы», «Морг», «Вещевой склад» – все не то. Экспертизы, кажется, назначаются по решению суда, а Букин до него не доживет. В морг ему пока рано, и в изолятор пациент такого уровня вряд ли попадет, даже если перекусает весь персонал клиники. Гараж, котельная и вещевой склад отпадают сами собой. Так, что там еще? «Отделение 1», «Отделение 2», «Наркологический диспансер», «Психиатрический диспансер» – вот, уже теплее, надо начать с него. Или все же с наркологического? Судя по схеме, оба корпуса рядом, заглянем и туда, и туда.

В кармане «маскхалата» завозился забытый там охранником мобильник. Максим вытащил телефон, нажал отбой, выдрал из трубки аккумулятор и бросил в ближайшую по ходу движения мусорную урну. Вроде, этот маневр остался без внимания: окружающие на Максима внимания не обращали, проходили мимо, занятые лишь своими мыслями и разговорами. Время подходило к обеду, в сыром воздухе знакомые запахи больничной еды расползались по всей территории. Максим шел по аллее из лиственниц и кленов, осторожно осматривался по сторонам. Наркологическое – вот оно, безликое, из серого кирпича двухэтажное здание с решетками на окнах. За ним еще два таких же, психиатрическое – последнее. Старой постройки двухэтажное, ярко-оранжевого цвета здание с двумя помпезными колоннами на входе и высоким крыльцом. Даже обязательные решетки на окнах внешний вид не портят – за ними белоснежные пластиковый профили со стеклопакетами, на окнах белые шторы или жалюзи, и даже внешние блоки кондиционеров. Дальше можно не ходить – издалека видно, что отделение это не простое, а для особо важных пациентов. Для тех, кто готов хорошо заплатить за свое пребывание в этом тихом уголке под наблюдением специалистов. Если Букин все еще отлеживается после того припадка, то именно здесь, а не в одном из тех бараков с облезлыми стенами и листами фанеры на месте выбитых стекол, мимо которых прошел недавно Максим. Осталось только выяснить, в какой палате именно.

Здание строили давно – на совесть и на века, не забыв и про эстетическую составляющую. Потолки высокие, стены толстые и теплые, на полу – мозаика из белой и коричневой плитки, вокруг плафонов и по карнизам тянутся белые лепные барельефы. Все это отремонтировано, подновлено, где надо – побелено, где не надо – подкрашено. Дежурный на входе не удостоил Максима вниманием, скользнул взглядом и вернулся к чтению толстого журнала про приусадебное хозяйство. Максим на развилке коридора чуть замедлил шаг, огляделся быстро по сторонам. Направо и налево только череда белых дверей и поручней по стенам, впереди – широкая, с истертыми ступенями лестница на второй этаж, на площадке огромное панорамное окно. Без решеток, что удивительно. Ну, и куда теперь? «Думай, думай быстрее, соображай. Вон тетка в белом халате сюда идет, медсестра или санитарка. Сейчас с расспросами привяжется», – Максим снова закрутил головой по сторонам. И уверенно, даже деловито двинул к лестнице, спокойно зашагал вверх по ступеням, увидев на стене табличку: «Платное отделение». И белую стрелочку под ней, указывающую направление. Планировка второго этажа полностью повторяла собой первый: тот же бесконечный коридор в обе стороны, белые пластиковые двери с «квартирными» номерками, цветы на подоконниках и пустота. «Не думал, что в дурдоме так тихо», – Максим снова застыл, как витязь на распутье. Что теперь – ломиться в каждую палату и искать среди постояльцев гендиректора-убийцу? Нет, так не пойдет. Осмотреть он успеет только два или три помещения, потом начнется свалка. Прибежит персонал, да и от самих пациентов ждать можно чего угодно, тем более, от платных. Если даже «простой» псих может человека убить, и ему за это ничего не будет, то что говорить о буйных такого ранга, как Букин?

Максим выдрал из кармана «спецухи» клок подкладки, нашел свою «дежурную» зажигалку и поджег ярко-синюю тряпку. Прыгать пришлось несколько раз, и только на третий Максим достал до датчика дыма. Сигнализация на запах тлеющей тряпки откликнулась незамедлительно – завыла, но скромно, не истерично, потом заговорила человеческим голосом:

– Внимание, пожарная опасность! Все покинуть помещение! Повторяю: пожарная опасность…

Лучше бы она продолжала просто выть. От интонации и тембра голоса, непонятно кому принадлежащего – мужчине или женщине – Максиму захотелось покинуть помещение в числе первых. Но он бы все равно не успел или был бы затоптан стадом «отдыхающих». Их словно спустили с поводка – люди заполнили просторный коридор мгновенно. Двери палат не закрывались, постояльцы обоего пола разных возрастов и комплекций рвались к лестнице. В какой-то момент крики, плач и вопли, напомнившие вой, перекрыли вещающий из-под потолка голос. Медсестры с постов бестолково метались в толпе, пытались руководить эвакуацией, но на них никто не обращал внимания. Максим боком двигался вдоль стены, смотрел поверх толпы, крутил головой во все стороны. Такой экземпляр, как Букин, незамеченным мимо проскользнуть все равно бы не смог, его, как одиноко стоящего слона, трудно не заметить. Но тщетно – ничего похожего на горизонте Максим не видел. Зато успел заметить кое-что странное: почти в самом конце коридора, за постом дежурной медсестры открылась дверь, но из нее никто не вышел. Вернее, кто-то выглянул наружу, посмотрел, оценил обстановку и скрылся обратно. Максим успел только разглядеть, что человек одет в темный спортивный костюм, и комплекцией на гендиректора «Техноэкспорта» не похож. Зато похож на того, чья задача сопровождать «объект». Но это все предварительные выводы, видно плохо, народ толкается, орет, так что надо бы подойти к заветной дверке поближе. Максим вежливо указал сонному, с красными глазами парню лет двадцати направление движения, непочтительно подтолкнул его в спину, а сам двинулся дальше. Остановился перед дверью с цифрой «11» и грохнул в нее кулаком.

– Кто? – немедленно поинтересовались из-за двери.

– Выходите, пожарная тревога! – рявкнул Максим и вытащил из-за пояса «Макарова». Толстый безразмерный «маскхалат» мешал двигаться, стеснял движения, но избавляться от него рано, под его прикрытием еще обратно выходить. Поэтому сосредоточимся.

Дверная ручка повернулась, дверь изнутри потянули на себя. Максим с силой толкнул ее ногой, ворвался в помещение. Охранник был всего один, он отлетел к противоположной стене смежной с палатой комнаты, но не упал. Быстро сообразил, что происходит, и даже успел вытащить оружие. Но на этом его телодвижения закончились, Максим выстрелил дважды – в голову и в грудь. Загнал носком ботинка в дальний угол выпавший из рук охранника пистолет, пнул вторую дверь, ввалился в палату. Удобно устроился господин Букин, что есть, то есть. Палата просторная, в два окна, на подоконниках цветы, над дверью кондиционер, на стене телевизор-«плазма». Рядом еще дверь, за ней индивидуальный сортир с душевой кабиной – все, что надо человеку, чтобы спокойно прийти в себя после эпилептического припадка. Но ненадолго, лишь до того момента, когда две пули с разрывом в несколько секунд влетели в свинообразную башку и остались в ней. Максим даже не был уверен, что гендиректор «Техноэкспорта» расслышал первые (и последние) слова своего гостя: «Королева Виктория тебе привет просила передать». Последний. В этом сомнений не было, на этот раз уже точно. Максим приложил указательный и средний пальцы правой руки к жирным складкам на букинской шее, оттянул вниз кожу под глазами убитого, посмотрел на зрачки. Вытер испачканные в крови пальцы о наволочку, отвернулся и шагнул к выходу. И уже взялся за ручку, но, повинуясь не то порыву, не то опасению, выдернул из кармана «спецухи» «Макарова» с полупустой уже обоймой и выстрелил третий раз, уже в грудь развалившейся на кровати букинской туши. Словно кол осиновый забил, чтобы уж наверняка, окончательно быть уверенным, что здесь – все, переходим к следующему номеру нашей программы.

В коридоре по-прежнему вещала нечеловеческим голосом сигнализация, над дверями палат горели подсвеченные таблички с надписью «Выход». Медсестры выводили из палат под руки последних пациентов – слабоходящих, слабослышащих и слабовидящих. Максим впрягся в общее дело, потащил на себе вниз полубезумную бабушку в длинном байковом халате, теплой вонючей шали из козьего пуха и войлочных тапках. Бабка стучала вставными зубами, то ли молилась, то ли проклинала внуков и правнуков, лишивших ее уютной старости в собственной квартире. Максим прислонил старуху к поручням у стены в коридоре на первом этаже, и бабка обеими высохшими костлявыми лапками вцепилась в блестящий металл. Нечего ей на морозе делать, простудится еще и помрет раньше срока. Он выбежал на крыльцо, протолкался через толпу на ступенях и деловым шагом двинулся прочь. Навстречу бежали люди – персонал больницы, врачи, санитарки и медсестры из других отделений. Подъехал и затормозил Уазик-буханка с красными крестами на дверях и крыше. Водитель в точно такой же, как у Максима, синей куртке выскочил из кабины и помчался к дверям психиатрического отделения. А ключ зажигания оставил в замке. Максим обернулся и проводил водителя взглядом, спокойно уселся за руль, захлопнул дверцу. Развернулся осторожно и покатил себе неспешно к воротам. И успел только заметить в зеркало заднего вида, как люди начинают постепенно возвращаться в здание – кто-то сообразительный догадался, наконец, отключить сигнализацию.

Охрана на воротах была настолько увлечена происходящим, что на номер выезжающей машины и на того, кто сидит за рулем, не посмотрела. Жестяная створка дернулась и поехала со скрежетом влево. Максим аккуратно вырулил в образовавшийся просвет и двинул неспешно дальше по дороге. До первого поворота, где колея делала крутой изгиб и почти упиралась в группу старых елей. Максим содрал с себя синий «маскхалат», проверил его карманы, бросил спецодежду на соседнее сиденье и выбрался из машины. До станции оказалось ровно семь минут быстрого хода, потом еще почти пятнадцать пришлось ждать электричку. Она подошла в снежной пыли, остановилась, с шипением раскрылись двери. В вагон Максим не пошел, всю дорогу простоял в тамбуре, глядя на зеленые ели и дачные поселки вдоль полотна. И понимал, что на душу лег еще один грех. Да такой, с которым придется как-то жить дальше и умереть. И ответить за него по всей строгости – от расплаты не спасет даже идеально сделанная работа над ошибками.

Часы на здании железнодорожного вокзала показывали половину третьего дня. Пока все по плану, для небольшой передышки время еще есть. Квартирной хозяйке Максим позвонил еще вчера, договорился, что ключ он оставит у соседей. До назначенного времени еще больше трех часов, и их надо использовать с толком. Во-первых, забрать из тайника с антресолей «корочки» VIP-охотников, во-вторых… Максим остановился, не дойдя до своего подъезда, и бросился к проржавевшей, с выбитыми стеклами и выдранными с корнем бамперами «пятерке», остановился между деревом и гнилым скелетом машины. С этой позиции отлично просматривалась скромная темная иномарка с тонированными стеклами, припаркованная напротив крайнего подъезда. А из-за угла дома высунула нос точно такая же, сестра-близнец первой. И обе машины с московскими номерами, а что делается внутри – ни черта не видно. За рулем первой, вроде бы, никого, а вот во второй – это вопрос. Кто бы это мог быть? Чьи шестерки? Стрелкова? Сомнительно, у него сейчас дела поважнее. Да и откуда, каким ветром – о присутствии в городе капитана Логинова не знает ни одна живая душа. Или все-таки знает? Сейчас посмотрим, ведь внутрь идти все равно придется, там три слитка золота в тротиловом эквиваленте на антресолях пылятся. Все планы к чертям летят, и снова на сплошной импровизации выезжать придется. Главное, до вечера управиться, чтобы Стрелков заснуть не успел. «Макаров» перекочевал в карманы куртки, нож поместился в левый рукав, чуть высунув из-под плотной манжеты обмотанную изолентой рукоять. Максим проверил все еще раз, взглянул на окно «своей» квартиры, потом на темно-серую иномарку. Все готово, можно начинать. Кто не спрятался, я не виноват.

Максим вернулся назад, к торцевой стене соседнего дома, и уже оттуда прогулочным шагом двинулся по дороге вперед. Ничего подозрительного или странного в его поведении не было – тротуары с начала зимы от снега не чистили ни разу, и все жители пробирались к своим подъездам по проезжей части. Максим смотрел одновременно себе под ноги, чтобы не поскользнуться, и вперед, на перегородивший дорогу автомобиль. «Сфотографировал» цифры, буквы и номер региона, а также все, вплоть до помятого под левым передним фонарем бампера. Остановился перед носом иномарки, потоптался, выбирая обходной путь, и направился к водительской дверце. Успел заметить движение за лобовым стеклом и немного притормозил, сделал вид, что копается в карманах в поисках ключа. Сделал еще несколько шагов, оступился, охнул и привалился левым боком к задней дверце автомобиля. За спиной немедленно послышался глухой тихий звук – это водитель приоткрыл дверь и молча наблюдал за неуклюжим прохожим. Все верно, они же не знают «главного героя» в лицо, а будут встречать того, кто живет в квартире на втором этаже.

Максим благополучно добрался до подъезда, выкопал, наконец, из внутреннего кармана куртки ключ. Иномарка за углом дома признаков жизни не подавала, лобовое стекло с крыльца не рассмотреть, что делается за ним – тоже. Ну и фиг с вами, сидите там. Максим приложил ключ к панели домофона, потянул за ручку на себя входную дверь и вошел в подъезд. Медленно, очень медленно и тихо поднялся на один лестничный пролет, посмотрел в окно. Снаружи все спокойно, машина никуда не делась, и, похоже, не собирается. Последний пролет он преодолел в два прыжка, остановился рядом с дверью квартиры, прислушался. Интересно, как они ее открыли, не ключом же? Сейчас узнаем. Трель звонка прозвучала как вой сигнальной сирены, Максим не отпускал клавишу секунд десять. Выждал пару мгновений и повторил вызов, потом отступил назад, к перилам и заорал во все горло:

– Нет никого, звони ментам, пусть вскрывают! – Спустился на пару ступеней и услышал, как за спиной тихо лязгнул, открываясь, металлический засов. Дверь чуть приоткрылась, но ширины образовавшегося зазора вполне хватило. Максим ринулся назад, рванул за ворот свитера выглянувшего из-за двери человека, выволок его из квартиры и несколько раз с силой приложил затылком о стену. Потом заломил ему руки назад, втолкнул в прихожую перед собой и захлопнул дверь. Первые две пули попали «щиту» в живот и грудь, тело человека стало тяжелым, повисло неподъемным грузом. Зато больше не требовалось держать его руки, и можно, наконец, пустить в ход свои. Второй «гость» с простреленной головой и шеей лежал на пороге кухни, третьего Максим не видел. Зато отлично слышал его шумное дыхание очень близко – за распахнутой дверью комнаты. Полученную передышку Максим использовал с толком – обыскал тела убитых и обнаружил в карманах их одежды много интересного. Мобильные телефоны, «Грач» с полным магазином. Хорошая вещь, только тяжеловата, но об этом сразу забываешь, зная пробивное действие пистолета. Стальной лист в 5 мм без вмятин прошивает. Полный джентльменский набор дополняла парочка любопытных удостоверений личности. Два лежащих на полу господина при жизни состояли в личной охране господина генерал-губернатора области. Они, похоже, сами не знали, за кем шли: за хирургом, вскрывшим гнойник под названием «Ассортимент», или за головой охотника на VIP-охотников. Да, дополнительная информация не помешает, и вся надежда на третьего «комиссара», затаившегося за стеной. Но оппонент подкачал – Максим услышал звук виброзвонка его мобильника и раньше, чем тот успел ответить, влетел в комнату и выстрелил дважды. И оба раза успешно, можно не проверять. Быстро осмотрел квартиру, прихватил с антресолей «корочки» убитых черных полковников, вернулся в комнату, остановился над телом треть его убитого. «Посланцы губернатора, значит, господа офицеры. Зачем же я вам понадобился?» – Максим обшарил карманы покойника. Ничего нового, если не считать, что этот был старшим по званию, аж целым майором, и, скорее всего, руководил операцией. С полки в прихожей Максим вытащил «тревожный» рюкзак и покидал в него все находки – документы и оружие и подошел к окну. Машина на месте, водитель, судя по всему, тоже. Странно, что они на звуки выстрелов не выскочили. Чего ждут, спрашивается? Приказа? Пинка под зад? Сейчас все будет, приготовьтесь вышивать контакты змейкой.