Текст книги "Вервольф"

Голос совета знал об этом лучше многих, но его не пугала подобная перспектива: со смертью дочери всё остальное перестало его волновать. Он не стал бы слушать брошенных в спину презрительных реплик, не стал бы дожидаться унизительного решения совета церкви – он нашёл бы для себя другой выход. Выход, к которому стремился с той минуты, как узнал о смерти дочери. Смерть не только избавила бы его от позора – она подарила бы ему освобождение от тяжкого груза утраты. Но теперь всё обстояло иначе. Прозрачные полунамеки, которые то и дело вплетал в свой рассказ Новидж, сыграли свою роль, и Неус уже не мог позволить себе смирения. Наоборот, сейчас ему больше, чем когда-либо, требовалось его влияние, его имя, его сила. Прежде чем уйти, он должен был выполнить свой последний, страшный долг.

– Кто ещё знает об этом? – прервал длинную паузу Неус. – И откуда у вас самого эти сведения?

– В Грайворе, слава Шауру, ещё остались честные люди, – откликнулся Новидж. – И с одним из них я вас сейчас познакомлю. – Он поднялся с места и, подойдя к противоположной стене, откинул тяжелую портьеру. За ней оказалась дверь, которая, по-видимому, вела в одно из скрытых помещений. Без подобных тайных комнат не обходился ни один замок в Грайворе: это тоже была своего рода традиция, оставшаяся ещё с тех времен, когда представители знати боролись между собой за право быть первым среди равных. Новидж несколько раз с разными интервалами постучал в дверь и тут же вернулся на своё место.

Дверь открылась.

– Позвольте представить вам человека, который, рискуя собственной жизнью, спас честь рода Неусов, – слегка напыщенно провозгласил Новидж, простирая руку в сторону вошедшего.

– Комендант Сарн, – поклонился офицер. – Приношу свои соболезнования, эрр Неус. Для меня большая честь быть чем-то полезным такому человеку, как вы.

– Я знаю вас, – сухо кивнул Голос совета. – Почему вы не пришли прямо ко мне?

– Простите, эрр Неус, но в том месте, где я вырос, было не принято приносить дурные вести. За это могли покалечить, а то и вовсе убить. Я много повидал на своём веку и не привык рисковать понапрасну. К тому же, не думаю, что из моих уст подобные сведения прозвучали бы для вас столь же убедительно, как из уст равного.

– А вы совсем не глупы, – оценив взвешенный ответ, произнёс Неус. Он откинулся на кожаную спинку кресла и взглянул на командующего городской стражей уже по-другому. Неус догадывался, чем закончится эта беседа, и появление Сарна только подтвердило его мысли. Для себя он уже почти всё решил, и теперь присматривался к этим людям, определяя для себя, насколько они будут ему полезны. Напряжение куда-то исчезло, и на смену ему пришли спокойствие и холодный расчёт. Неус наконец-то стал таким, каким был всегда – осторожным и опытным политиком, прекрасно понимающим, что эмоции могут только помешать ему осуществить возмездие.

– На этого человека можно положиться, поверьте мне, эрр Неус, – заверил Новидж. – Присаживайтесь, Сарн, – пригласил он офицера.

Комендант города вежливо склонил голову и занял одно из кресел.

– Вы не ответили на мой вопрос, эрр Новидж, – напомнил Голос совета. – Сколько человек, кроме присутствующих здесь, знают об обстоятельствах гибели моей дочери?

– Мне кажется, что на этот вопрос сможет лучше ответить наш новый друг, – Новидж сделал вид, что стряхивает с рукава пылинку. – Сарн?!

– Если говорить о случайных свидетелях, – осторожно начал комендант, – то думаю, что их нет. Более того, я полагаю, что их и было-то всего двое, но они уже никому ничего не расскажут, – многозначительно скосив взгляд на свой меч, уточнил он.

– А почему вы столь близко к сердцу восприняли трагедию моей семьи? Зачем вам понадобилось рисковать собственной жизнью, размахивать мечом, марать себя кровью? К чему это? Начни они болтать – слухи ударили бы только по мне. Вас это никоим образом бы не задело! – вкрадчиво спросил Неус.

– Я воевал, ваша светлость, – чуть помедлив, ответил Сарн. – А на войне приходиться соображать быстро, если, конечно, хочешь выжить. Поэтому я сразу понял, что дело здесь нечисто. Судя по всему, спектакль с перевернувшейся каретой подстроили лисы. Значит, они были заинтересованы в том, чтобы скрыть истину. Разумеется, можно предположить, что они сделали это исключительно из почтения к вам или опасаясь громкого скандала, который по тем или иным причинам в настоящий момент не нужен Грайвору, но принимая во внимание другие обстоятельства…

– Продолжайте, – быстро сказал Неус.

– Среди трупов нападавших в доме посла были найдены тела переодетых стражников…

– Я знаю, эрр Новидж мне рассказал, – невозмутимо произнёс Неус. – Но Вейдж и не думал отрицать этот факт! Он сам сообщил об этом канцлеру на совещании.

– А он рассказал о том, что именно эти люди по его приказу «наблюдали» за корчмой бывшего каторжника по кличке Гурман? Который, кстати, тоже был в числе налётчиков? Может, он также рассказал, что эту корчму накануне посещал один из его доверенных лисов по имени Юр, который по неизвестной причине куда-то пропал?

– Откуда вам это известно? – моментально насторожился Неус.

– Корчма Гурмана находится в южном квартале, а там много любопытных глаз. В том числе и таких, что в первую очередь в толпе высматривают лиса, – намекнул Сарн. – Вчера я случайно оказался в южном квартале, и некто шепнул мне на ухо, что вокруг той самой корчмы весь день крутились лисы и что-то вынюхивали. А другой мой знакомый слышал, как они между собой упоминали имя «Юр».

– У вас много знакомых, – пробормотал Неус.

Сарн молча развёл руками.

– И всё же, зачем вы во всё это ввязались? – прищурился Голос совета.

– Вы сказали, ваша светлость, что это никаким бы образом меня не коснулось, – чуть дрогнувшим голосом ответил Сарн, – но у меня на этот счёт другое мнение. Лисы умеют скрывать свои следы. Если предположить… – он сделал небольшую паузу и быстро взглянул на Новиджа, – если только предположить, что убийство посла было организовано лисами, то нетрудно догадаться, какая судьба уготовлена случайным свидетелям. Тех двоих убрали бы, прежде чем они начали болтать, а заодно и меня…

– И вы предпочли…

– Когда намечается большая охота, лучше находиться среди охотников, чем в стае волков, – пожал плечами Сарн. – Вашу дочь убили только потому, что она оказалась нежелательным свидетелем, и мне бы не хотелось разделить её участь, – посмотрев прямо в глаза Неусу, твёрдо произнёс он. – Как видите, особого выбора у меня не было.

– Значит, вы любите охоту… – задумчиво протянул Голос совета.

– Охота на лис весьма забавна, – в тон ему ответил Сарн.

– А вот тут вы ошибаетесь, я собираюсь охотиться на зверя покрупнее, – зловеще усмехнулся Неус. – Не важно, случайно или нет погибла моя дочь! Важно – кто отдал приказ о нападении на дом посла империи!

Новидж почувствовал, как напряжение повисло в воздухе. В беседе наступил момент, которого он так долго ждал.

– Вы полагаете… – осторожно кашлянув, начал он.

– Смелее, эрр Новидж, – подбодрил его Неус. – Неужели вы так тщательно и долго готовили эту встречу только для того, чтобы в самый ответственный момент испугаться произнести такое короткое слово, как «король»? Вейдж никогда бы не осмелился совершить подобное без высочайшего приказа. Следовательно, в смерти посла и моей дочери повинен, – Неус повысил голос, – Даниель Грав XIII, король Грайвора и Аурии!

Имя было произнесено. Новидж ощутил, как его внутренности обожгла моментальная вспышка. Он прислушался к себе и с удивлением отметил, что он не боится. Впервые за последнее время он не испытывал страха. Это было так непривычно приятно, что он едва не улыбнулся.

– Я тоже пришёл к такому выводу, эрр Неус, – невозмутимо сказал он. – И что вы намерены предпринять?

– Убить, – совершенно будничным тоном произнёс Голос совета. – Я поклялся отомстить за смерть дочери, и я это сделаю! Гравы, по-видимому, забыли, что они лишь первые среди равных. Ну, что же – я им напомню этот древний принцип.

– А как вы рассчитываете это сделать? – поинтересовался Новидж.

– Ещё пока не знаю, – пожал плечами Неус. – Но мне кажется, будущий канцлер королевства Грайвор сумеет предложить мне несколько советов, – усмехнулся он. – Я не ошибаюсь?

– Голос совета эрров редко ошибается, – улыбнулся в ответ Новидж.

– Тогда поведайте мне, господин будущий канцлер, суть вашего плана. Этот молодой человек, безусловно, тоже присоединится к нам?

– Без сомнения, эрр Неус, – кивнул «будущий канцлер». – Где мы ещё найдём такого опытного человека на должность тёмника королевской гвардии?

– Вот как? – приподнял брови, Неус. – А как же эрр Ивыч?

– Что-то мне подсказывает, ваша светлость, – откликнулся Сарн, – что эрр Ивыч не сегодня-завтра падёт смертью храбрых в стычке с уличными бандитами.

– Вы уверены?

– Можете положиться! – кивнул комендант. – И вот тогда станет вопрос, кто будет руководить дворцовой охраной…

– Было бы совсем неплохо, если бы освободившееся место занял такой блистательный офицер как господин Сарн. Как вы полагаете, эрр Неус? – поинтересовался Новидж.

– Думаю, я смогу помочь, – согласился Голос совета. – Так что там с планом?

– Барона Ямина не просто убили – его пытали. Король хотел знать как можно больше об этих таинственных варварах – суомах. Тёмный лис основательно напугал его своими рассказами, и это может сыграть нам на руку. Предположим, что в ближайшие дни король погибнет. Что произойдет дальше? В этом случае неминуемо расследование, а лисы, нужно отдать им должное, умеют докапываться до истины. А вот если король будет убит белой стрелой…

– Интересно, – заметил Неус. – Только вот где нам взять этого самого варвара?

– А зачем он нам? – усмехнулся Новидж. – Нам просто нужен человек с внешностью салийца, которого найдут мертвым возле тела короля.

– И я полагаю, такой человек у вас есть?

– Разумеется, эрр Неус, – самодовольно хмыкнул Новидж. – канцлер просто обязан быть предусмотрительным, не правда ли?

День четвёртый.

девять часов после Полуночной службы.

«На каждого бобра найдётся свой охотник», – невольно пришла на ум неприятная присказка. Грудень поёжился. Неожиданно ему нестерпимо захотелось опять стать обыкновенным вором, страх которого состоял из вполне незамысловатых образов: внезапно появившегося лиса, каторги, побоев в результате неудачного смыка. За последние три года Грудень успел позабыть эти невинные страхи, о чём сейчас впервые пожалел. Слишком быстро он привык к тому, что бояться стали его. Держать центральный квартал – это вам не сытиков в толпе стрижом подкалывать! Здесь расчёт почище казначейского будет! Прибыль другая, но и спрос тоже иной. Вот этот спрос как раз и сидел сейчас напротив Грудня, с равнодушным видом вычищая лезвием ножа грязь из-под ногтей.

– Ну, так как, бобёр, когда козыря замастрячишь? – одними губами, почти беззвучно спросил он. – Камешек, что в задаток был оставлен, поди, уже в дело пустил?

– Никак не получается стихорить его сейчас, – стал оправдываться Грудень. – Сам же говорил, что козырь по-тихому должен быть крыт. Я уже насчёт стрелка мерковал, но цветные сразу за воротами его в ромб берут, а при таком построении куда ни цель, болт либо шестёрку вышибет, либо от алебарды срикошетит. Они когда ромбом идут, специально алебардами козыря прикрывают. Мне один из наших рассказывал, в войну этот строй как раз против засадных стрелков пользовали.

– Прокололся, сучье вымя?! Козырь расклад просёк?

– Чтоб мне лис на след встал, – скрестил пальцы бобёр. – Ничего он не просёк! Цветные всегда таким строем ходят, когда караулы меняют. Проходняк, что за ним мыргает, говорит, костерит козырь своих шестерок, а те ни в какую – каждый раз ромб вокруг него ставят. Понятки у них такие, тут уж ничего не поделаешь!

Собеседник недобро усмехнулся:

– Что ж, бобёр, козыря тебе крыть, тебе и расклад метать. Только поторопись, а то, как бы тебя самого крыть не пришлось, – он спрятал нож и поднялся. – Да, и вот ещё, – добавил он напоследок, наклонившись к Грудню и положив ему руку на плечо, – насчёт стрелка мерковать брось! Козыря стихорить нужно как бы случайно – мол, нарвался на смык, башли зажал, за то и откидняк принял. Понял?

Бобёр молча кивнул.

– Ну, сопи помаленьку, – хмыкнул собеседник и растворился в толпе.

Грудень облегченно выдохнул. Он всего во второй раз встречался с кем-то из Теней. В первый раз это было, когда Тени его на Бобра крестили, и вот теперь снова. Если с козырем что не так пойдет – третьего раза уже не будет.

Глава 14

День четвёртый.

девять часов после Полуночной службы.

– Эк, чешут! – приставив козырьком ладонь ко лбу, стражник разглядывал быстро приближающихся верховых. Ещё несколько минут назад они были двумя маленькими чёрными точками на гребне холма, а сейчас уже можно было разглядеть низко пригнувшиеся к холкам фигуры всадников, которые раз за разом охаживали плетками бока взмыленных скакунов.

– Лич, может, рогатки на дорогу вытащить? – неуверенно спросил молодой стражник.

– Погодь, – отмахнулся Лич. – Много чести – из-за двух полоумных дорогу перегораживать. И так за ночь натаскались с этими рогатками – аж руки болят. Я щас их враз осажу! Смотри тута в оба! Арбалет на всякий случай приготовь – мало ли что, – распорядился старший и, подняв одну руку вверх, двинулся навстречу всадникам.

Те были уже совсем близко. Морды животных покрывали клочья пены, но наездники совершенно не обращали на это внимания. «Загонят скотину, – подумал стражник. – Нешто не жалко?». Он приготовился крикнуть зычное «Стой!», но его опередили. Скакавший впереди вытянул руку, и на солнце блеснул подорожный жетон.

– Прочь с дороги! – прокричал он.

Стражник едва успел сделать шаг в сторону, как мимо него, обдав густым потным духом, пронеслись два мощных крупа.

– Уфф, – выдохнул Лич, утирая лоб. – Едва не зашибли, Кхур их подери!

– Слышь-ка, а второй-то – баба в штанах! – присвистнул молодой стражник, глядя вслед всадникам.

– Не баба, а эррина, остолоп! – проворчал старший. – Благородным госпожам можно штаны носить – на охоте там, или когда в седле, чтоб сподручней было!

– А всё одно – срамота! – протянул молодой. – Баба в штанах, что мужик в юбке! А, Лич? Стал бы со мной в карауле стоять, коль я юбку бы надел?

– Дурак! – беззлобно огрызнулся пожилой. – Говорю же – у благородных так принято. Ужель не ясно?

– Да ясно-то оно ясно, – почесал голову молодой. – Тока я вот, что думаю: баба она и есть баба – что в юбке, что в штанах. Вон энта, не хуже мужика в седле держится, а всё ж баба, потому как ревёт в три ручья.

– Ты и это успел заметить? – усмехнулся Лич. – Глазастый, однако!

– А то ж! – подбоченился молодой.

– Молод ты ещё! Поживёшь с моё – поймёшь, что бабьи слёзы они у всех одинаковы, что у благородных, что у простых, – вздохнул пожилой. – Ладно, хорош языком трепать! Давай-ка лучше и вправду рогатки на дорогу вытащим. Не ровен час, ещё кто так же проскочит. А ну, как не гонец королевский окажется, а злодей какой? То-то!

Резко взяв на себя поводья, Вирта осадила коня. Скакун, всхрапнув, встал на дыбы, немного погарцевал на задних ногах, потом опустился, звонко вдарив подковами о мостовую, и замер.

– Тёмный лис у себя? – спросила Вирта, бросив поводья подскочившему конюху. Тот пожал плечами – дескать «нам то откуда это известно?». Но девушка и не ждала ответа – она уже неслась по аллее дворцового парка в сторону главного входа. Чуть позади неё, стараясь не отставать, шагал лис, сопровождавший молодую эррину по приказу королевы. Чувствуя, как после бешеной скачки у него ноет всё тело, он с удивлением рассматривал шедшую впереди эррину Лэктон. Её походка была стремительной и лёгкой, будто это не она провела в седле почти целые сутки. «Откуда в ней столько силы?» – в очередной раз подумал он.

– Дальше я пойду одна, – не терпящим возражений тоном сообщила девушка своему провожатому, останавливаясь у двери кабинета тёмного лиса. Тот согласно кивнул: ему и самому не хотелось лишний раз попадать на глаза начальству.

Вирта без стука распахнула дверь, сделала три шага вперёд и в застыла растерянности: впервые со вчерашнего дня она не знала, что ей делать дальше. Комната была пуста.

– Ищете меня?

Девушка резко обернулась. На пороге, скрестив на груди руки, стоял Вейдж.

– Я предпочитаю, когда меня предупреждают о визите, – раздался его спокойный голос. – Хотя бы вежливым стуком в дверь.

– Где Юр?! – не обращая внимания на его слова, выпалила девушка. – Что с ним?!

– Быть может, эррина Лэктон желает, чтобы я отчитался за каждого из своих подчинённых? – холодно осведомился лис.

Голос его оставался бесстрастным, но будь Вирта чуть повнимательнее, она могла бы заметить странный огонек, вспыхнувший на ничтожную долю секунды в глазах собеседника.

– Умоляю вас, Вейдж, скажите, что с ним?! – разрыдалась она. – Я чувствую, что-то случилось. Он жив? Где он?

Тёмный лис прошёл в комнату, скинул плащ и деловито уселся на стул. Замерев на пару секунд, он провел рукой по волосам, и поднял взгляд:

– Он не даёт о себе знать уже два дня. Сожалею, что не могу вам ничем помочь. – Лис замолчал, думая о чем-то своем.

– Я вам не верю.

Вейдж привстал со стула.

– Я отказываюсь понимать вас, эррина! Сначала вы бесцеремонно врываетесь, потом повышаете голос и требуете каких-то объяснений, теперь – обвиняете меня во лжи… Я действительно ничего не слышал о нём уже два дня, – не скрывая раздражения повторил лис. – И больше мне добавить нечего! А посему, прошу вас удалиться: у меня слишком много дел.

– Вы… вы… – сквозь слёзы выкрикнула девушка и, закрыв руками лицо, выбежала прочь.

День четвёртый.

десять часов после Полуночной службы.

Сказать, что в грайворском порту было шумно – значит не сказать ничего. Порт ревел. Под пронзительную ругань грузчиков скрежетали кабестаны подъёмных механизмов, надрывно ржали вьючные и тягловые бесхвостые, а в небе заунывно стонали чайки. Скрип телег и шарканье тысяч босых и обутых ног сливались с визгливыми голосами портовых шлюх и шумом драк в дешёвых кабаках. Лёгкий ветерок не приносил свежести, будучи не в силах развеять зловонную смесь запахов гниющей тины, разлагающихся отбросов, немытых тел, а также терпких ароматов заморских пряностей, выделанных кож и прочих товаров. В общем – грайворский порт ничем не отличался от любого другого порта на северном побережье.

Корабли, стоящие у причалов, тоже были привычно-разными: тяжёлые гребные галеры купцов и быстроходные ветрогоны с зарифованными парусами, роскошные одномачтовые яхты знати и небольшие рыбацкие шхуны. Привычно-казённым было и здание таможенной стражи, где, как и в любом порту, «не покладая рук» трудились жуликоватые таможенники, чьи взгляды были привычно наглыми, а поведение снисходительно-вызывающим.

Капитан шхуны, вышедший из здания портовой таможни, выглядел обозлённым: только что он имел длинный и неприятный разговор с одним из старших офицеров. Шкипера звали Дэмистром, и слыл он одним из самых богатых капитанов Грайвора, хотя по его одежде и внешнему виду догадаться об этом было непросто. Дэмистр являлся владельцем небольшого, но чрезвычайно прибыльного дела: он торговал рабами. В Грайворе рабства не было – по крайней мере, эдикт Грава I волей Шаура Всеблагого запретил владение человека человеком на территории королевства во веки веков, вне зависимости от расы, вероисповедания, пола или возраста, но… Кроме Салийской Империи, где рабство было узаконено, рабов охотно покупали и в других странах. Рабство тайно существовало – и Дэмистр тайно продавал. Доходяг со всего света – на рудники Кейритии, где они всё равно мёрли без счёта, как мухи, искусных тэннских мастеров – кейритским ювелирам, рослых грайворских пастухов – салийским землевладельцам. А ещё – изящных рыжеволосых тэннок, миниатюрных жгуче-брюнетистых кейритиеек, царственно-величественных русокосых грайворок – всем, у кого хватало средств, чтобы купить смирение и ласку. Что же касается похотливых извращенцев, которым он поставлял юных девочек и столь же юных мальчишек, то их хватало в любом из государств.

Дэмистр был лучшим в своем деле. Товар, которым он торговал, был особенным – здесь в первую очередь ценилось не количество, а качество. Мало кто понимал это так же хорошо, как он. Ведь как поступали некоторые? Грузили на борт где-нибудь в укромном порту голов сто-двести, а потом, огруженные по самые борта, волочились, что беременные кашалоты. И если не попадались в лапы морским патрулям, то в лучшем случае довозили до места товар такого качества, что он уже почти ничего не стоил. А как поступал он? Он товар выбирал… Выбирал долго, придирчиво и никогда не гнался за числом. К примеру, в империи особым спросом пользовались маленькие дети. Почему? Да потому, что раб, воспитанный с детства, не помнит вольной жизни, а значит, осознаёт свое положение как единственно правильное. Но и тут была маленькая хитрость: девочек часто покупали, как будущих наложниц, и такой товар ценился дороже. Но всегда был риск: кто знает, что из неё потом вырастет? А вот если покупателю показать мать ребёнка, тогда цена порою может подскочить вдвое, а то и втрое…

Сегодняшний день был обычным рабочим днём капитана работоргового корабля, подготовленного к отплытию в Салию. Сначала он оформил документы на груз прикрытия – пушнины, якобы скупленной его агентами у грайворских охотников для перепродажи на рынках Кейритии. Потом долго и нудно торговался с таможенником, который привычно повысил сумму взятки по сравнению с той, что получил в предыдущий раз. В итоге они всё же сошлись на некоей усреднённой сумме, после чего расстались, мысленно проклиная друг друга, но уверенные в том, что через месяц этот разговор в точности повторится. Теперь оставалось дойти до вольного города Кир на побережье и встретиться с поставщиком товара…

– Берегись!

Дикий окрик, как это часто бывает, застал всех врасплох. Большинство из тех, кто его услышал, застыли, испуганно втянув головы в плечи. Дэмистр был другим… Он крутанулся волчком, в один миг оценил ситуацию, и, распластавшись в длинном прыжке, нырнул в сторону. Огромная, в три обхвата, бочка рухнула с перегруженной телеги прямо на то место, где он только что находился. Пыль еще не успела осесть на землю, а капитан уже сомкнул руки на горле незадачливого возницы.

– Кто ж так узлы вяжет, шнекер крысопутный?! Ты сейчас у меня собственным языком свой такелаж плеснить будешь! – в бешенстве зарычал шкипер.

– И-ы-ы!! – выпучив глаза, захрипел возница.

Дэмистр слегка ослабил хватку.

– Знаешь, кто я? – зловеще спросил он.

Тот лихорадочно закивал.

– Чей товар?

– Бла… Бла… Блажара, – заикаясь, выдавил работник.

– Так вот, передашь хозяину, чтобы он погрузил мне на борт точно такую же бочку! И заметь, не пустую! Видишь, я куртку свою порвал? – Дэмистр продемонстрировал маленькую дырочку на рукаве. – Это любимая моя куртка, и поверь – стоит она немало! Если за два часа до отплытия вина на борту не будет, я тебя вместе с твоим хозяином собственноручно удавлю! Понял? – переспросил капитан, и, не дожидаясь ответа, спрыгнул с телеги. Не успел он сделать и пары шагов, как кто-то дёрнул его за рукав.

– Капитан, а капитан… – раздался знакомый голос.

Дэмистр смерил взглядом коренастую фигуру своего боцмана. «Ну, и рожа!» – в который раз довольно ухмыльнулся он. Внешность боцмана и в самом деле «внушала». Неровный, уродливо-шишковатый череп был наголо выбрит. Низкий лоб полностью состоял из мощных надбровных дуг, под которыми пряталась пара маленьких хитрых глаз. Точнее, зрячим был только правый – левый глаз украшало огромное бельмо. Косой шрам, по всей вероятности и ставший причиной этого украшения, тянулся к левому уху, в котором блестела серебряная серьга.

– В чем дело, Слип? Я думал, что ты уже зарифил марселя по самую макушку, а у тебя ещё ни в одном глазу! Учти, накачаешься перед самым отходом – отправлю дрейфовать за борт!

– Некогда под триселями лавировать, капитан, когда барыш на горизонте! – пританцовывая от нетерпения, выпалил боцман.

– Барыш, говоришь, – недоверчиво протянул шкипер. – Ну, трави помаленьку…

– Треть мне! – сразу обозначил свою долю боцман.

– Будет тебе треть, – хмыкнул капитан. – Ещё якоря не выбрал, а уже паруса ставишь!

– Я тут такую куколку нашёл – умереть и не встать!! Лэндерская дочка, вместе с мамашей в гостинице живут, рядышком тут. Махонькая совсем, хороша – сил нет, а, судя по мамаше, как в возраст войдёт – только краше станет! Я всё разведал, взять их – плёвое дело! Лэндер-то сам, рохля пузатая, ещё вечером с якоря снялся, а им велел карету подать почтовую к завтрашнему утру. Если ночью взять – до утра и не хватится никто…

– А стража гостиничная? – заинтересовался Дэмистр.

– Я там двух верных посадил – пьют матросики, с берегом прощаются, жалованье за полгода вперёд пропивают. Угощают всех, рассказывают про то, что в дальний поход за морским зверем завербовались. Охрану тоже поят…

– Девчонка и впрямь такого риска стоит?

– Чтоб мне с морским змеем повстречаться, коли вру! Принцесса!! Да и в мамаше ейной я б поковырялся… – боцман осклабился. – Верное дело, капитан! Хорошие деньги срубим, да и с лэндершей побалуемся, накувыркаемся всласть!

– Осади! – поморщился шкипер. – Уверен, что под ветром пройдёшь?

– В чистую возьмём, кэп! Опасности никакой! – заверил его Слип.

– Учти: волну поднимешь, лично тебе голову оторву! – предупредил Дэмистр. – Это тебе не вольные города, а Грайвор! Нам здесь шум ни к чему!

Боцман понимающе кивнул.

– Возьмёшь с собой двоих, нет троих, – распорядился капитан. – Если сделаешь всё как надо, так и быть – четверть твоя!

– На треть же договаривались, – обиделся Слип.

– Если она и впрямь так хороша, как ты расписал, то тебе и четверти хватит! – отрезал капитан. – И смотри, чтобы груз на борту был сразу после полуночи!

День четвёртый.

одиннадцать часов после Полуденной службы.

– Шире шаг! Плетётесь нога за ногу, точно беременные бабы! Вы гвардейцы, или где? – прикрикнул Ивыч.

Щет… Щет… Щет… Кованые каблуки выбивали дробь о камни мостовой. Мерная поступь отзывалась гулким эхом в окнах домов. После окрика тёмника темп не изменился.

Щет… Щет… Щет…

Старик насупился. «Ну, и чего ты орёшь? – сердито спросил он себя. – Не видишь, ребятки и так ногу тянут, чуть штаны не трещат. Решил на ком-нибудь злость сорвать? И не стыдно тебе?»

Тёмник опустил голову. Ему было стыдно. И не только потому, что он позволил себе сорваться. Он злился потому, что никак не мог принять нужного решения. Неуверенность – вот что угнетало его. Это предательское чувство посетило его впервые за долгие годы – впервые с того самого момента, когда он безусым семнадцатилетним мальчишкой переступил порог казармы. Через пару месяцев службы он раз и навсегда избавился от этой напасти. Ивыч знал цену решительности. Он сроднился с ней настолько, что она стала частью его души. А сегодня… Сегодня он вновь познал яд сомнений…

«Ах, если бы не этот пустобрёх! – в который раз он малодушно попытался переложить вину на кого-то другого. – И зачем я его слушал? Прошёл бы мимо – глядишь, и не узнал бы ничего. Сейчас бы не терзался, а спокойно отправился бы в кабак. Это ж надо иметь такой паршивый язык!» – возмущенно подумал он, и сразу пристыдил себя: «Хотя при чём здесь конюх? Дело-то вовсе не в нём, а тебе самом, старый ты дурак!»

Около полудня Ивыч менял очередную караульную смену и совершенно случайно столкнулся с дворцовым конюхом, который и сообщил дроку о приезде в столицу эррины Лэктон. «Посмотрите, эрр Ивыч, – чуть не плача, жаловался конюх. – Разве можно так обращаться с животным? Где это видано, гнать лошадь сутки без передыху?». Ивыч согласно кивал, а сам думал о своём: «Бедная глупая девочка! Ей кажется, что она влюблена – так влюблена, что не может вынести даже такой короткой разлуки! И почему я не поговорил с ней сразу? Ах да, она тогда уже покинула столицу!».

Трогательное признание Вирты, обнаруженное им два дня назад в своем кабинете, настолько ошеломило Ивыча, что он до сих пор не мог собраться с мыслями. Старый солдат привык к одиночеству, к суровой походной жизни, и домашний уют в его представлении был чем-то далёким и непонятным. Он не то чтобы никогда не задумывался о семье – нет, конечно, такие мысли иной раз приходили ему в голову, особенно в последнее время, после того, как получил титул – но он совершенно не разбирался в хитросплетениях светской жизни, и понятия не имел, каким образом следует искать будущую жену. И уж тем более, он даже предположить не мог, что какая-нибудь девушка первой признается ему в любви. Это было так неожиданно, что дрок испугался. Он почувствовал, как внутри него что-то изменилось. Решительный и твёрдый эрр Ивыч куда-то исчез, а на смену ему пришёл неуверенный и растерянный старик. Ситуация осложнялась ещё и тем, что Вирта была ему очень симпатична. Он не раз издали любовался ею, но любовался не как красивой молодой женщиной, а как дочерью, которой у него никогда не было. Представить её в роли своей жены было выше его сил, и поэтому он сразу решил отговорить девушку. Отговорить, во что бы то ни стало! Убедить её в том, что он ей вовсе не пара, что она достойна лучшего. Дрок и так, и этак проигрывал в уме варианты будущего разговора, но никак не мог найти правильных слов, которые смягчили бы его отказ и не обидели её… После долгих мучительных раздумий Ивыч был вынужден признать, что он просто-напросто боится этого разговора… «Может поговорить с эрессой Лэктон? Кому как не матери поверяет свои сердечные тайны молодая девушка…» – пришла вдруг спасительная мысль.

– Караул, стой! – резко скомандовал тёмник.

Строй замер. Старик отошел в сторону.

– Первец, ко мне! – приказал он.

Из строя вышел рослый гвардеец.

– Вот что, Борн, проведёшь смену без меня! Выполняй!

Подчинённый не шелохнулся.

– В чем дело, первец? – раздражённо спросил Ивыч.

– Кого выделить в сопровождение?

– Никого! – рубанул старик. – Я ещё в состоянии постоять за себя! Или ты забыл, как на последнем занятии потерял меч?

Первец продолжал оставаться на месте.

– Господин тёмник, вы же прекрасно знаете, что в период усиления гвардейский устав запрещает офицерам передвигаться без охранного сопровождения, – заученно отчеканил он.

Ивыч едва сдержался, чтобы не выругаться в голос. Первец был прав – с того момента, как своим приказом он ввел в гвардии особое положение, ему запрещалось передвигаться по городу в одиночку. Для каждого дрока устав был святыней. Дроки с детства воспитывались как будущие солдаты, и устав начинали учить чуть ли не раньше святого писания.