Текст книги "Курганник"

Глава 17. Ледовое побоище

Кажется полезным и этот строй – клин – потому, что командиры построены по периметру, а фронт, уменьшенный в острие, легко позволяет пробить любой вражеский строй.

Арриан

Спешить было некуда: погоня превратилась в стайку перепуганных мальчишек, перепачканных сажей. Они угрюмо плелись следом, изнывая от жары. Виктору не нравилось такое положение. Он все время оглядывался, боясь отвлечь Макара вопросом.

– Через курган дорога в село ближе, – устало ответил Зотов, опередив друга.

Он остановился на вершине холма, оглядел округу, прикрывая глаза ладонью от палящего солнца. На востоке в горячем мареве плыла Гостра Могила – дома, деревья слоились миражами, разделенными водяной гладью несуществующего мелководного озера. Кресты старого сельского кладбища стежками грубой нити связывали небесную и земную деревни.

– Зот, а у вас тут нигде скалы поблизости нет? – вдруг спросил Виктор. Вид водяного миража пробудил в нем воспоминание.

Макар задумчиво свел брови:

– Ну, когда колодцы роем, натыкаемся на скалу.

– Когда я ночью бродил по степи, то попал в такое… место. Странное место. Там было мелководное море с такими огромными мокрицами, а может, не мокрицами, но очень похожими тварями. Только у них были и глаза, и нос, и рот – как у нас с тобой. Ты чего?

Зотов улыбнулся и покачал головой, удивляясь про себя, в какие дали забросили друга туманы кургана.

– Что у тебя за привычка смеяться над всеми? – возмутился Виктор.

– Спокойно, брат. Я не смеюсь, а улыбаюсь…

– Чему тут улыбаться?!

– Тихо-тихо. Это были трилобиты – такие древние мокрицы, большие мокрицы.

– С глазами?

– Ага. Были и такие. А про скалу что-то спрашивал?

– Ну да! Только ты опять ржать начнешь.

– Не буду…

– Вот опять! Ты опять улыбаешься!

Зотов достал из рюкзака бутылку с водой, протянул Виктору. При виде воды Ковалев понял, как мучает его жажда.

– Скала там была черная, – отдуваясь после жадного глотка, продолжил Виктор. – Очень похожа на хребет какого-то зверя или изогнутую спину с гребнем.

Макар задумчиво потер обгоревший на солнце нос.

Синяя тетрадь:

«Откуда произошло название «Гостра Могила»?

Разбирать происхождение названий – очень интересное занятие! Вот взять, к примеру, наш поселок типа городского Гвардейское, он же станция Остряково, он же Сарабуз. Последнее название, согласно переводу с татарского, означает «Желтый Лед». Но если перевести с санскрита: сара – течь, вода; бус – туман. Получается «Текучий Туман» или «Туманная Вода», что более соответствует истине. Иногда только над рекой стоит плотный туман.

Гостру Могилу татары называют Сюйрюмзар – дословный перевод с тюркского: сюйрю – острый, островерхий; мезар – могила. Но есть еще вариант названия: Сюйряйлык – «Острая Грива». Найти аналогичные слова на санскрите мне не удалось. Возможно, просто не располагаю достаточной информацией».

Теперь понятно происхождение названия. Вероятно, в старину кто-то, подобно Виктору, попал в далекое миллионолетие и видел черную скалу, похожую на спину чудовища с острым гребнем.

– А ты молодец, зема, – похвалил Зотов друга. – В такую передрягу попал… Не каждый выдержит.

– В принудительном порядке, – буркнул Ковалев. – Пришлось выкручиваться.

– Я и говорю: молодец. Однако вернемся к нашим баранам. Вона в кучку сбились.

Парни остановились чуть в сторонке от друзей. Изнуренные жарой, испуганные жуткой смертью вождя, перепачканные копотью.

– Что замерли, бойцы? – насмешливо спросил Зотов. – Или дорогу показать?

Ребята не ответили. Петр Баширов подошел к Макару. Он потерял свои зеркальные очки, покрылся копотью и пылью, пот тек по лицу, оставляя светлые дорожки, словно Петр совсем недавно плакал. Однако сдаваться парень не собирался. Упрямство держало его в узде.

– Мы еще встретимся, кузнец! – заявил он, сжимая кулаки. – И тогда разберемся конкретно!

Душевное равновесие, достигнутое молитвой, развеялось. Макар сердился на Витька с его неудержимой тягой к симпатичным девкам, на Сивого, на этого бестолкового мальчика, которого угораздило влюбиться в Любку. А ведь очень скоро может случиться так, что кузнецу понадобятся все силы, произойдет то, к чему он долго готовился, и всех этих людей с их желаниями и претензиями в планах Зотова не было.

Макар рассмеялся.

– Да пошел ты к черту! – бросил он Петру.

Парень подскочил к обидчику, метя кулаком в лицо. Зотов чуть качнулся и оказался за спиной Баширова. Дальше все было похоже на игру в прятки: Петр крутился волчком, Макар тенью скользил за его плечами. В конце концов, Баширов запнулся о сухую траву и упал на одно колено.

– Ну что, Петя, достаточно унижения? – спокойно спросил Зотов.

Он даже не запыхался.

– Я все равно… все равно тебя достану, – пыхтел Баширов, поднимаясь в очередной раз.

В недрах холма ухнуло. В одно мгновение Петр погрузился по колено в песок. В пылу драки Зотов не заметил, как противник попал в центр песчаной воронки.

– Стоять! – испуганно крикнул Макар и ужом скользнул с края ямы, протягивая вперед руки. – Держись, мать твою!

Баширов побледнел, растерянно глядя, как песок, осыпаясь, тащит его в глубину.

– Мама… – сорвалось с губ Баширова.

Зотов подался еще чуть вперед, вцепился в пояс парня.

– Витька! Держи меня!

Ковалев не растерялся.

– Что стоите, мариконы! – гаркнул он на оставшихся парней. – Быстро вытаскиваем!

Макара схватили за лодыжки, потянули за штаны. Петр упал на Зотова сверху, бестолково цепляясь то за ножны, то за ремень с флягой, словно утопающий за спасателя.

Макар не мог ни кричать, ни дышать. Он зарылся лицом в песок, боясь выпустить из рук тонущего. Когда их с Петром вытащили, Зотов долго отплевывался и сморкался. Хорошо, что не попало в глаза.

Виктор извлек из рюкзака запасную бутылку с водой, налил в ладони, помогая умываться. Измотанные парни жадно смотрели на текущую воду, не решаясь попросить напиться. Когда Макар вполне отмылся, Ковалев отдал остатки им.

Виктор насторожился, протер глаза. Ему показалось, что вокруг потемнело.

– Ты в порядке? – спросил Зотов.

– Что-то со зрением. Наверно, от яркого солнца.

Макар не успел ответить. Дробный стук копыт донесся с запада.

– Всадники! – воскликнул Ковалев.

Макар вытащил из-за спины ятаган. Парни попятились, дико озираясь вокруг.

– В сторону! – крикнул Зотов, указывая клинком на южный склон кургана.

Гул копыт нарастал, к нему прибавился собачий лай, и кровь в жилах Виктора застыла. Ковалев вдруг вспомнил старый фильм «Дикая охота короля Стаха», вспомнил жуткие фигуры верхом на конях, которые появлялись из тумана, наводя ужас на врагов. Судя по звуку, всадники уже должны были появиться, однако на западном склоне лишь дрожал воздух.

Лошадиная морда возникла прямо перед Виктором, бронзой сверкнули украшения узды. Конная лавина вышла из горячего марева и поскакала на людей, стоящих на вершине кургана. Бородатые воины в высоких войлочных колпаках и кожаных доспехах неслись по степи. Огромные псы, похожие на серых лохматых овчарок, бежали у ног лошадей. Вот левый фланг отряда, наложив стрелы на тетивы, выстрелил в неведомого противника – десятки стрел с гулом рассекли воздух.

Виктор запоздало заорал, упал на землю, закрывая голову руками, но всадники исчезли мгновенно, словно кто-то выключил телевизор.

Стало тихо, солнечный свет померк. Макар обратил взгляд к небу и приложил к глазам пластину темного стекла. Есть! Конные скифы – только начало. Должно произойти нечто, доселе невиданное, иначе все ожидание, вся забава с аномалией останется не более чем детской игрой в войнушку.

Синяя тетрадь:

«Откуда на кургане берется столько энергии? Линия разломов. Она работает по тому же принципу, как мы заряжаем пластмассовую палочку, натирая ее о шерсть. Возникает статический заряд.

Разломы тоже двигаются, создавая подобный заряд, и «синий огонь» – наглядный тому пример. Только линия разломов в тысячу, в миллионы раз мощнее. Трещины породы в глубине земных недр пересекаются, тем самым усиливая поток заряженных частиц, выходящих на поверхность.

Почему же на кургане наиболее ярко проявлена аномальная активность?

Не знаю… Думай, думай, голова. Шапку куплю. Ла-ла!!! Бла-бла!!!

Вариант первый и единственный. Пока. Итак, под курганом Рытый несколько трещин в породе проходят на разных глубинах, и если бы мы смотрели с вершины кургана в земные недра, то, возможно, увидели бы, что разломы пересекаются в одной точке и тем самым создают мощный электромагнитный поток. Энергия каждого из них приумножается в точке пересечения, образуя своеобразный луч – источник питания аномалии. Периодически активность земных недр усиливается, и, естественно, усиливается электромагнитный поток, идущий к поверхности».

– Что это было, Зот? Что это? Почему темнеет?!

– Солнечное затмение. Газеты читать надо.

Макар сунул в руки друга стекло. Виктор взглянул на светило – солнце превратилось в полумесяц.

– О, черт, – выдохнул Ковалев с облегчением.

– Максимума затмение достигло над Черным морем. А у нас его видеть не позволяет широта, – пояснил Зотов обыденным тоном. – Будем довольствоваться полумесяцем.

Синяя тетрадь:

«Как сила кургана влияет на людей?

В округе много стариков с больными ногами. Неудивительно: электромагнитное поле создает в организме кровяные тромбы. Сколько народа умерло оттого, что тромб оторвался и закупорил какой-либо важный сосуд. Но аномалия связана и с психологическим состоянием человеческого организма. Я так думаю.

Самое интересное будет 11 августа 1999 года – в день полного солнечного затмения. Во-первых, по Нострадамусу, оно предвещает конец света – чушь собачья со времен фараонов, если не раньше. Во-вторых, люди и без того взвинчены: некоторые испытывают страх, подогретый предсказанием. Но восторг от предстоящего события – это тоже эмоция, тоже энергия! Что же произойдет, если человеческая энергия сложится с энергией земных недр?»

Со стороны Балкина озера вдруг дохнуло холодом. Виктор содрогнулся.

– Макар! Почему так… – Он не договорил.

Сухой камыш, в котором они недавно спасались от Сивого, расступался, таял в воздухе, и открывшееся пространство превращалось в ледяную поверхность. Дыхание мороза охватило берега озера, покрыло инеем оставшиеся пучки камыша, лизнуло землю, поползло по склону кургана.

Парни попятились, а потом вовсе побежали в сторону села. Виктор посмотрел им вслед, испытывая огромное желание присоединиться, однако Макар даже не обернулся.

– Зот, надо уходить. Мы замерзнем к чертовой матери.

Мороз не поднялся к вершине искусственного холма, только дыхание его нет-нет да и долетало до Зотова, заставляя тело вздрагивать от ледяных прикосновений.

Картина у подножия кургана приобретала все более четкие очертания. Вскоре Виктор увидел не сухое озеро, а полноводную замерзшую реку с обросшими камышом берегами. Серые пятна снега лежали на земле. По небу плыли блеклые клочья тумана.

На льду реки стоял отряд рыцарей. Ковалев видел частокол копий, украшенных вымпелами, видел тусклый блеск оружия, луки в колчанах и оперение стрел. Чешуйчатая броня защищала фигуры всадников, длинные полы покрывали ноги рыцарей. Шлемы с медными или бронзовыми налобниками на головах, маски скрывают лица. Во главе отряда на самом острие боевого клина – всадник с бронзовой маской, которая показалась Виктору знакомой.

Головы, шеи и спины рыцарских коней покрыты той же чешуйчатой или пластинчатой броней.

Тяжеловооруженные всадники стояли по периметру клина, прикрывая центр – несколько легковооруженных всадников и две телеги.

– Аб-балдеть. – Подбородок Виктора дрогнул, едва не лишив его языка.

Метрах в двухстах от боевого клина готовился к бою второй отряд, вдвое превосходящий рыцарей, – те самые призраки, которые едва не сбили Ковалева с ног.

– Зот, это рыцари? – тихо спросил Виктор, чувствуя себя мальчиком на турнире реконструкторов «Генуэзский шлем» в Судаке.

– Катафрактарии, – ответил Зотов, не отводя взгляда от картины минувшей эпохи.

Он вдруг спохватился и поднес темное стекло к глазам. На какое-то мгновение в просвете рваных облаков выглянуло солнце… Выше висело второе светило.

Ковалев громко выругался, а сумасшедший кузнец рассмеялся, поднимая руки к небу.

– Звезды! – воскликнул Макар.

Первое светило полностью скрыла луна, и на небе загорелись звезды. Второе солнце превратилось в месяц.

Синяя тетрадь:

«Что же произойдет?

Возможно, возникнет временной мостик, и мы увидим картину прошлого. По ночам в зоне возникают «провалы» в иные эпохи или даже миры. С этой точки зрения очень легко объяснить историю загадочных всадников, которая существует в Гострой Могиле с давних времен: в нашей степи всегда жили орды кочевников – киммеры, скифы, сарматы, – имена многих племен не сохранила для нас история. Когда сила кургана достигает максимума и возникают временные сдвиги, всадники появляются в окрестностях Гострой Могилы. Конечно же, в большинстве случаев это призрачные отряды, но иногда, особенно по ночам, в степи появляются живые люди, вооруженные луками и мечами. В большинстве случаев воины верхом. Достоверно известно, что во время голода 1922 года наше село выжило за счет того, что казаки совершали ночные набеги на так называемых «диких кочевников», воруя у них хлеб и скот.

Но вернемся к аномалии. Выше я уже писал о сложении психологического потенциала с мощным электромагнитным полем. А что, если и в древние времена на месте кургана Рытого произошло некое событие с мощным психологическим и электромагнитным всплеском? Например, во время активации зоны здесь произошла битва. И возможно, энергии прошлого и настоящего, сложившись, создадут устойчивую связь между эпохами».

– Медуза, – прошептал Макар, узнавая маску на лице всадника, возглавляющего войско.

Так вот к чему был сон о Медузе и Афине! Конечно, во сне присутствовали ассоциации: прочитанная книга оказала несомненное влияние на сюжет сновидения. Но кто может поручиться, что во сне не было элемента предсказания, как часто случается под действием аномалии кургана?

Безусловно, это не Медуза. Скорее всего, всаднику изготовили маску горгоны Медузы в Херсонесе. Там горгона – символ защиты от злых чар, от нехороших намерений и врагов. Выходит, всадник – катафрактарий – защитник Херсонеса? И он… не мужчина!

Командир отряда поднял длинное копье – двое всадников слева и справа от него дунули в трубы. Мощный рев огласил округу. Отряд катафрактариев двинулся с места, опуская копья. Легкий отряд с двумя повозками остался на месте.

Толкущиеся на льду скифы еще не успели сгруппироваться в боевой порядок, а рев боевых труб вовсе привел их в замешательство. Зотов не понимал действий скифов: опытные бойцы вели себя как новобранцы, впервые столкнувшиеся с врагом.

Атака сарматов повергла скифов в смятение. Они кричали, размахивая руками, ругались меж собой, хватаясь за рукояти коротких мечей-акинаков, словно не существовало клина тяжелой конницы, несущейся с копьями наперевес.

Сарматы врубились в толпу противника, как камень, пущенный катапультой в хлипкую стену старого укрепления. Легковооруженные скифы брызнули в стороны, открыв беспорядочную стрельбу из луков. Две половины разделенного скифского отряда поднялись на берега реки. Второй небольшой отряд в это время неожиданно появился в тылу сарматов, атаковав обоз. Катафрактариям нужно было развернуться под градом стрел. Они проделали маневр довольно слаженно: отряд разделился надвое, и командир проехал по образовавшемуся проходу, а следом за ним весь ударный отряд – словно наконечник стрелы вывернулся наизнанку. В момент, когда Медуза повернула коня, скифы атаковали: разделенный отряд ударил с берегов, а тыловой, временно оставив обоз, напал по льду реки.

Катафрактарии сменили копья на длинные двуручные мечи. Первых нападавших не спасли ни кожаные панцири, ни бронзовые бляхи: тонкие граненые клинки пронзали насквозь.

В мешанине боя сарматы старались держать клин. Макар видел, как упал один из катафрактариев. Товарищи хотели прикрыть его, сомкнув строй, но скифы оказались быстрее. Человек в тяжелых кожаных доспехах не смог сам подняться со льда и был затоптан конями врага.

Скифы упорно стремились к центру отряда сарматов, где сверкала в тусклом солнечном свете маска горгоны Медузы. Катафрактарии проигрывали бой, и тогда они изменили тактику. Четверо всадников окружили предводителя, остальные бросились на прорыв в сторону разгромленного обоза. Хитрость удалась. Скифы отпрянули, и пятерка всадников вырвалась в образовавшуюся брешь.

Морозный день далекого прошлого начал таять. Макар взглянул на первое солнце – солнечный луч вспыхнул на краю темного диска, гася звезды. Иней попятился со склонов кургана, сухой камыш стал прорастать сквозь замерзшую гладь реки, серые клочья тумана, несущиеся по небу, растворились в горячем августовском воздухе.

– Нет-нет! Не сейчас! – взмолился Макар.

Пятерка катафрактариев постепенно превратилась в размытые тени. Вот они промчались к границе времен, слились с какой-то темной массой, и силуэты окончательно потекли. Зотов еще успел рассмотреть отделившихся от общей свалки скифов, – погоня! – и видение окончательно исчезло. Горячий воздух омыл тело. Макар застонал от досады и облегчения. От досады, что все так быстро кончилось. От облегчения – только сейчас он почувствовал, как сильно замерз. Зотов раскинул руки, подставил лицо под солнечные лучи.

– Макар! – дрогнувшим голосом крикнул Виктор. Он тоже очень замерз на границе миров, его трясло, как в лихорадке.

– Чего? – вяло ответил Зотов.

Постоянные вопли друга порядком надоели ему. Вот опять чего-то. Наверно, мышка бежала, хвостиком махнула.

Левой руки коснулось морозное дуновение. Макар отпрянул, вытаскивая ятаган. Чужой клинок, сверкнув в лучах солнца, ужалил предплечье. Зотов зашипел разозленной гадюкой, но не ударил в ответ. Замер на месте перед… высокой девушкой. Мгновение она стояла в ожидании ответного удара – зеленые, чуть раскосые глаза внимательно следили за Макаром, красивое обнаженное тело подобно сжатой пружине, каждая мышца взведена для боя.

– Интересно, – пробормотал Зотов, разглядывая широкий пояс, охватывающий тонкую талию поверх белой набедренной повязки. Он видел опасного противника, чувствующего любые движения соперника, способного предвосхитить его ошибки, готового без колебаний нанести смертельный удар и обезглавить.

Видя колебания Зотова, девушка отступила к горящему за ее спиной костру, около которого лежала ее одежда. Она сделала это легко, словно двинулась «лунной» походкой великого Майкла.

– Ух ты! – удивился Ковалев. – Какая телка! Откуда она здесь?

– Степная Хозяйка, – медленно проговорил Макар. Слова друга покоробили его, потому, чтобы хоть как-то заставить Витька уважать незнакомку, Зотов соврал. Почти соврал.

– Макар, ты ее… с ней будешь драться? – прошептал Ковалев.

Кузнец только качнул головой: нет. Если бы она хотела убить, это ей ничего не стоило мгновение назад. Ей понадобилась кровь. Значит, около костра она провела какой-то обряд.

– Анатарс ксадра, ардар аспайна! – произнесла девушка красивым певучим голосом.

Макар повторил ее слова, стараясь запомнить. Дома можно будет попробовать перевести на русский хотя бы приблизительно.

Его словно толкнуло упругой преградой в грудь, в лицо. Облик девушки приобрел смазанные черты, как будто по мановению чьей-то руки меж ними возвели матовое стекло. Зотов еще видел, как она спрятала в ножны меч, присела, поднимая с земли одежду.

– Странная у нее голова, – заметил Ковалев. – Какая-то удлиненная, словно… у пришельца, что ли?

Макар смотрел на исчезающее видение, пока сквозь него четко не проявилось шоссе, дрожащее в августовском мареве. Боль в левой руке напомнила о себе, едва Зотов пошевелился.

– А ты видел пришельцев? – с иронией спросил он друга, морщась от боли.

Часть вторая. По следу крови

Глава 18. Заклинатель призраков

Вот врата глаз, когда видением обманчивым они ошибаются. Как человек, что в пустыне видит и город, и деревья, и воду, и еще многое.

Неизвестный автор. Притча об обманчивости пяти чувств

Долгожданные несколько минут пронеслись мгновением. Опустошение. Макар так явственно чувствовал его легкое присутствие, что на некоторое время замер, пробуя опустошение на вкус. Не обремененный рассуждениями мозг не спеша чередовал обрывки картин, лица. Катастрофическое затмение Нострадамуса прошло без каких-либо последствий, превратившись в рядовое чудо прошлого, как новогодняя елка утром первого января.

Макар вытянул из пачки сигарет, оставленной на скамейке Виктором, один табачный цилиндрик, примял его пальцами. Несколько крошек упало в подставленную ладонь. Зотов слизнул их и разжевал. От резкого вкуса рот наполнился слюной.

Кто же та царица? Почему он думает о ней, а не о пропавшей Лизе? Усталость. Да, скорее всего, в ней причина апатии и опустошения. Так бывает после большой нагрузки. Царица… Конечно, она погибла, иначе откуда взяться кургану у Гострой Могилы? Кургану с каменным склепом. По крайней мере, дромос точно есть. Лиза… Где же ты, мышка моя?

А как звали царицу? Откуда появилась Степная Хозяйка? Он так увлекся битвой, что прозевал даже нападение жрицы. Без сомнения, она была жрицей. Сарматы имели кастовое общество подобно индусам: кшатрии – воины; крестьяне, торговцы – сейчас даже не вспомнить названия их каст; и брахманы – жрецы, мудрецы. Значит, женщина была брахмани. Названия сарматских каст могут звучать совершенно по-другому, но через пропасть времени они не переправились. Пусть будет по-индийски – брахмани.

Из сада появился Ковалев с полотенцем в руках, которое он осторожно прикладывал к обгоревшему на солнце лицу.

– Да здравствует вода, – тяжело дыша, как после долгого заплыва, произнес он. – Смотрю, решил покурить?

Макар крутанул сигарету в пальцах и осторожно положил на лавочку.

– Нет. Табак люблю нюхать.

– А-а-а. Ну, тогда… – Виктор заглянул в веранду, набросил влажное полотенце на проволоку, протянутую через двор. – А Лиза?

– Ее пока нет.

– Странно. – Ковалев уселся рядом, нетерпеливо закурил. – Зачем ей прятаться до сих пор?

Помощь, оказанная Волохой, радовала и тревожила Макара. С одной стороны, девушка в безопасности – Володька спрячет ее от всех и вся. Но именно такое положение тревожило: кто знает, где шхера деревенского дурачка – его тайник? Хорошо, если в соседней деревне или хотя бы в Балкином озере, но ведь, лишенный страхов перед неведомым, Волоха мог спокойно ходить по иным мирам и пространствам, не догадываясь, где его носит. Что нормального человека может повергнуть в ужас, то может быть привычным для дурня. А если после затмения сила кургана начнет резко спадать, и Зотов не успеет вытащить любимую из омута времен?

Макар вздохнул. Скорее всего, не все так сложно и мрачно. Волоха спрятал Лизу в какой-нибудь своей берлоге и скоро приведет, радостно гугукая и пуская слюни на Витькин пиджак.

– Иди освежись, – предложил Ковалев. – На тебе лица нет.

– Пожалуй, – согласился Зотов, чувствуя, что воняет от него, словно от коня ломового, и тяжело поднялся на ноги.

На улице заревел приближающийся мотор, жалобно взвизгнули тормоза – возле двора Зотова остановился милицейский уазик. Облако пыли, подхваченное ветром, полетело дальше, а у калитки появился худощавый высокий лейтенант в форменной рубашке с коротким рукавом.

– Здоров будь, хозяин! – окликнул он Зотова.

Чистые голубые глаза милиционера щурились.

– Здорово, Евгений Иваныч, гражданин начальник, – откликнулся Макар и пробормотал: – Вот и шухер, Витек.

Участковый неспешно прошел во двор, и они обменялись рукопожатиями. Зотов представил Виктора как старого корабельного товарища, приехавшего погостить. Не соврал.

Ковалев испытал цепкий оценивающий взгляд лукавых глаз и крепкое пожатие Евгения Ивановича, который годился обоим друзьям в ровесники. Участковый снял фуражку и вытер платочком вспотевший лоб. Виктор заметил про себя, что без форменки милиционер выглядел простовато: белобрысый, лопоухий – эдакий живчик, всегда готовый составить компанию за кружкой пива.

– Видел, что сегодня творилось? – по-приятельски спросил Макара участковый.

Еще бы не видеть! Виктор насторожился: дымище от горящей машины видать было за пять верст. Но Зотов заговорил о другом:

– Затмение? Видал.

Участковый усмехнулся. Ковалев готов был поклясться, что Евгений Иванович в курсе, почему кузнец стоит перед ним босой, в одних камуфляжных штанах, перепачканный с головы до ног пылью, и что за длинный предмет лежит под лавкой у рюкзака, замотанный в футболку, которая совсем недавно служила Ковалеву чалмой.

– Затмение – это одно, – продолжил участковый. – Затмение – это конечно. А мираж?

Евгений Иванович спросил то, чего друзья от него не ожидали, потому откликнулись одновременно:

– Мираж?

– Ага. Мираж. Целое прям рыцарское сражение.

Лукавые глаза участкового внимательно следили за собеседниками.

– Со стороны кузни ничего не было видно, – пожал плечами Зотов. Сообщение о мираже озадачило его, отвлекая от темы разговора.

Холодный воздух прошлого мог сработать призмой, которая спроецировала картину боя на небо, как на экран. Потому происходящее могли видеть все жители Гострой Могилы.

– Так ты зачем пожаловал? – Макар вынырнул из раздумий.

Участковый сел на лавочку и неторопливо расстегнул молнию на коричневой папке.

– Поступило заявление, – лист бумаги был исписан мелким колючим почерком, – от гражданина Ильяса Меметова.

Евгений Иванович сделал паузу, наблюдая за реакцией Зотова. Макар усмехнулся и кивнул. Он ожидал чего-то подобного.

– Гражданин Меметов обвиняет Макара Платоновича Зотова в разбойном нападении, в поджоге автомобиля «Москвич-412», регистрационный номер 72–38 КРША, а также утверждает, что Макар Зотов убил гражданина Сергея Андреевича Сивоненко и сжег его труп.

– Ого! – вырвалось у Виктора. – И под этим подписалась толпа свидетелей?

Участковый внимательно посмотрел на него:

– Свидетели имеются.

– А я свидетель того, как гражданин Сивый Сергей…

– Сивоненко Сергей Андреевич…

– Да хрен с ним! Сивый подпалил камыш, и ветром огонь погнало на него самого. Короче, Сивый сгорел с машиной по своей дурости.

Калитка во двор распахнулась вновь.

– Гражданин начальник! Что вы с ним церемонитесь? – Пунцовый от гнева татарин лет сорока пяти подступил к Макару, размахивая руками. Еще четверо его соплеменников недовольно гудели позади, и трое остались у калитки.

– Спокойно, Ильяс Эскандерович! – Участковый вскочил с места и преградил ему путь.

– Зотову предъявлено обвинение, и он должен дать показания.

– Э-э-э! Какие показания?! Он чуть не спалил моего сына! – накручивал Ильяс. – Сжег машину – вся деревня дым видела.

Ковалев хотел броситься на защиту друга, но Макар положил руку на его плечо и качнул головой: не вмешивайся.

– О покушении на вашего сына в заявлении ничего не указано, – заметил Евгений Иванович.

– При чем тут не указано? Я вам говорю! Я – отец! – Ильяс обернулся за поддержкой: – Люди! Где справедливость?! Татарин – не человек! Слыхали?!

Мужики подступили ближе к Зотову, бросая в его адрес и адрес властей слова возмущения.

Виктор заметил: еще минуту назад они украдкой улыбались, переговариваясь меж собой, а теперь праведный гнев горел в глазах. Играют в справедливость. Участковый постарается не допустить драки, но все идет к тому. Ковалев встал с лавки, прикрывая друга со спины.

Представление оборвал сам виновник. Макар отстранил участкового и схватил Ильяса за грудки. Неподдельный страх мелькнул в глазах обвинителя, его приятели на мгновение оторопели, а потом скопом вцепились в руки кузнеца, но тот даже не качнулся.

– Хочешь справедливости? – прорычал Зотов в лицо Ильясу. – Тогда пошли к Князю. Или он для Ильяса Меметова не авторитет?

В глазах обвинителя появился испуг, его сторонники быстро пришли в себя, отступили в сторону.

– Ну, что скажете? Вы же мужики! – обратился к ним Зотов. – Князь для вас тоже не авторитет?

Зотов отпустил Меметова, который тут же поспешно отошел к калитке.

– Идем все! – орал Макар, заглушая ропот. – Прямо сейчас! А ты, – он ткнул пальцем в Ильяса, – не забудь своего пацана и свидетелей!

Виктор ожидал попасть в богатый дом, стоящий посреди большого двора, обнесенного высоким забором, – обычный особняк богатого татарина. Однако они с Макаром и участковым доехали на уазике до помещичьей усадьбы и под незамысловатую мелодийку Татьяны Сенчуковой – «Эти глазки – золотые глазки! Эти сказки – золотые сказки!» – поднялись на второй этаж в парикмахерскую.

Топая по лестнице, Ковалев обратил внимание на мозаику на полу холла усадьбы – горгона Медуза! Снова этот лик предстал перед ним. Только эту горгону художник изобразил с человеческим лицом – красивая женщина смежила веки, будто уснула.

Виктор коснулся локтя друга, тыча пальцем в мозаику. Зотов только кивнул в ответ.

На втором этаже они с участковым повернули направо, прошли к двери с вставками из фигурного стекла под скромной вывеской: «Парикмахерская, часы работы…» Ковалев огляделся – слева выкрашена белым деревянная дверь. Стеклянная табличка в жестяных креплениях: «БИБЛИОТЕКА».

– Как говорится, альма-матер, – шепнул на ухо Зотов, завидев интерес друга. – Здесь такие экземпляры попадаются – закачаешься.

– Самая читающая страна в мире, – пожал плечами Ковалев. – Была.

Кривозубый татарин с мясистыми чертами лица, одетый в подрезанный белый халат, встретил их в парикмахерской, как дорогих гостей. Черноголовый мальчишка бойко подставил к низкому столику еще стульев и метнулся за напитками.

Кроме радушного парикмахера, за столом сидело двое парней: очкарик с пухлым лицом и губастый цыган с пышной курчавой шевелюрой. Первого Макар представил как Джорджа, которого в действительности звали Вова Шелевальник. А второго незамысловато прозывали Цыганок – он же Юрик Капустин.

«Конокрады», – вспомнил Виктор, пожимая коричневую от загара ладонь Цыганка, потом пухлые пальцы Джорджа. Именно с ними шептался Зот в ночи, когда отправился на разведку подвала помещичьей усадьбы.

– С чем пожаловали? – улыбаясь, спросил Назим-парикмахер.

– Сивый сгорел, – без вступления ответил Макар, усаживаясь за столик, на котором уже стояли два чайника со свежим чаем и розетка со сладостями.

– Ха! Новости! – фыркнул Цыганок. – Сколько ж можно бухать в такую жару.

При этом он хорошо приложился к запотевшей бутылке пива.

– Не, Цыган, – возразил ему Макар. – Он в натуре сгорел. Дымище видели? Сивый подпалил камыш в Балки-ном озере, а огонь на него попер.

Конокрады переглянулись. Виктор понял, что они знают про степков, но говорить о них не хотят.

– Дурак, что ли? – заметил Джордж.