Текст книги "Последний в Мариинском дворце. Воспоминания министра иностранных дел"

Когда собралась Четвертая Дума, то вопрос о подоходном налоге опять всплыл на поверхность[429]429
  Внесенный В.Н. Коковцовым в IV Государственную думу законопроект о введении подоходного налога был передан ею 25 января 1913 г. в Финансовую комиссию, которая подготовила свой доклад только к июню 1914 г.


[Закрыть]. Но при этом получилось неожиданное осложнение: для Четвертой Думы этот налог был новым делом, вся работа Третьей Думы подлежала возобновлению. Опять была образована подкомиссия, а затем Финансовая комиссия приступила к рассмотрению этого дела сызнова, и новым докладчиком Б.И. Кринским был составлен новый доклад. Так было с формальной стороны; но, разумеется, работа Финансовой комиссии Третьей Думы не могла остаться совершенно бесследною и легла в основу работы Четвертой Думы. Особенную заслугу в деле нового и сравнительно быстрого прохождения проекта в Четвертой Думе я приписываю председателю подкомиссии и товарищу председателя Финансовой комиссии проф[ессору] А.С. Посникову: он не дал ни заснуть этому делу, ни внести в него такие поправки, которые испортили бы его смысл и значение. Напротив, проект подоходного налога вышел из Финансовой комиссии улучшенным, потребовав от нее много заседаний, и дневных, и вечерних. Я не привожу здесь перипетий этого рассмотрения, во-первых, потому, что многое испарилось уже из памяти, а во-вторых, в том внимании, что в отчетах Финансовой комиссии и в докладах ее это изображено полно и подробно. Но, как я уже говорил, судьба податных дел разрешалась не в комиссии, а в Общем собрании. Тем паче это применимо было к подоходному налогу. Если бы даже удалось протащить его через Думу, то можно было почти наверное сказать, что он застрянет в Государственном совете. Когда в феврале 1914 г. мне пришлось быть на первом докладе у П.Л. Барка, нового министра финансов[430]430
  П.Л. Барк был назначен управляющим Министерством финансов 30 января 1914 г., утвержден в должности министра финансов 6 мая того же года.


[Закрыть], то я ему рассказал обо всех делах, внесенных в Государственную думу, в том числе и о подоходном налоге. «Неужели вы думаете, – спросил он, – что подоходный налог когда-нибудь будет введен?» «Я думаю, – сказал я, – что он будет обязательно введен тогда, когда забьют барабаны, затрубят трубы и раздадутся выстрелы новой войны». Я не думал, что это предсказание осуществится с такою точностью и притом так скоро. Между тем, так думали далеко не все, изыскивая иные пути получения новых источников дохода. Еще до войны возникло опять предположение о введении личного налога взамен отбывания воинской повинности натурою. Я уже говорил, что вопрос о таком налоге был возбужден при вступлении С.Ю. Витте в управление Министерством финансов; но тогда он был оставлен. На этот раз мысль о военном налоге появилась с разных сторон. Говорили о нем и в Государственной думе, в частности, А.И. Гучков[431]431
  Имеется в виду III Государственная дума, поскольку в IV Думу А.И. Гучков избран не был.


[Закрыть]. Ухватились за эту мысль и правые, усматривая в военном налоге способ обложения вроде подушной подати, отзывавшейся добрым старым временем. Думали о нем серьезно и другие партии, надеясь отклонить от себя этим способом грозу подоходного обложения: от воинского налога ожидали громадных сумм. Наконец, решительно высказывалось за налог и Военное министерство, с чисто технической точки зрения борьбы с уклонением от воинской повинности. Все эти ожидания и надежды были, в сущности, построены на песке и на недостаточном знании дела. Для обсуждения вопроса была образована при Министерстве финансов очень многочисленная комиссия. Эта комиссия выяснила с большой определенностью, что, пока нет подоходного налога, воинский налог может быть установлен только в одинаковом размере со всех плательщиков, т. е. быть очень несправедливым, подобно подушной подати, и, при чрезвычайных затруднениях исчисления и взимания, дать гроши. Генерал Янушкевич, будущий начальник Генерального штаба[432]432
  Главное управление Генерального штаба (Генеральный штаб) – ключевое подразделение Военного министерства, учрежденное 21 июня 1905 г. и первоначально существовавшее как самостоятельное учреждение, подчиненное Совету государственной обороны и императору. С 1909 г. входило в состав Военного министерства. Имело целью разработку общих вопросов государственной обороны и соображений по подготовке к войне, объединение и направление оперативных и военно-статистических работ окружных штабов, сбор и обработку военно-статистических материалов и сведений о России и иностранных государствах и т. д. Упразднено 8 мая 1918 г.


[Закрыть] и Штаба верховного главнокомандующего[433]433
  Штаб верховного главнокомандующего (при Ставке верховного главнокомандующего) – состоявший при верховном главнокомандующем орган управления всеми сухопутными и морскими силами, предназначенными для ведения войны. Был создан согласно утвержденному Николаем II 3 июня 1914 г. «Положению о полевом управлении войск в военное время» со вступлением России 19 июля того же года в Первую мировую войну. Упразднен в связи с заключением большевистским правительством в марте 1918 г. Брестского мирного договора с Германией и ее союзниками.


[Закрыть], с большим одушевлением отстаивал воинский налог и представил проект распределения плательщиков на многочисленные классы, по роду занятий и состоятельности, с различными окладами для каждого класса. Но сразу же, при первоначальном ознакомлении с этой классификацией, в ней обнаружилось столько дефектов, что пришлось ее оставить и убедиться, что и всякая иная классификация будет страдать подобными же дефектами. Таким образом, проект был внесен в Думу в виде однообразного оклада с каждого плательщика, впредь до введения подоходного налога. Финансовая комиссия, однако, усвоила себе всю неудовлетворительность подобного налога и, видя, кроме того, что и министерство на нем не настаивает, отклонила проект впредь до введения подоходного налога[434]434
  В 1912 г. Министерство финансов внесло в IV Государственную думу законопроект об установлении военного налога, уплачиваемого в течение 4 лет в размере 6 руб. ежегодно всеми освобождаемыми от военной службы лицами. Финансовая комиссия Думы выступила за отклонение этого законопроекта, и Общим собранием нижней палаты он так и не обсуждался (Особый журнал Совета министров 13 февраля и 6 и 31 марта 1915 г. «Об установлении военного налога» // Особые журналы Совета министров Российской империи. 1909–1917 гг. 1915 год. М., 2008. С. 168–170).


[Закрыть].

Тем не менее, вслед за объявлением войны, опять остановились на мысли ввести воинский налог, не ожидая подоходного. На этот раз ход мыслей не был ясно формулирован. Под военным налогом некоторые разумели какой-то вид личного обложения, падающий чуть ли не на все население, взамен отмененного дохода от казенной монополии, взимавшегося с широких народных масс. Вообще, идея восстановления подушной подати стала в это время довольно популярной и поддерживалась многими. Формою введения такого обложения и должен был явиться военный налог. В Совещании, собранном П.Л. Барком в конце августа 1914 г., главноуправляющий землеустройством и земледелием А.В. Кривошеин прямо высказывал, что для введения подоходного налога не время по военным обстоятельствам, а нужна личная подать. Так как однообразная для всех плательщиков личная подать была бы неуравнительна, то А.В. Кривошеин предлагал – мысль эта принадлежала его сотруднику В.С. Кошко – дифференцировать оклады по степени полученного образования, являющегося в известной степени показателем уровня возможного заработка: низший оклад налога возможно было бы установить в 5 рублей; для окончивших 4-х классное училище – в 10 рублей; для получивших среднее образование – в 25 рублей и, наконец, для лиц с высшим образованием – в 50 рублей. Этот проект исходил от влиятельнейшего члена правительства, а потому, как водится, нашел сторонников уже в Совещании[435]435
  В октябре 1914 г. П.Л. Барк, «озабочиваясь изысканием новых источников доходов для усиления, в связи с обстоятельствами переживаемого военного времени, ресурсов Государственного казначейства», представил в Совет министров предположения об установлении военного налога с лиц, освобожденных от военной службы, построенного на иных началах, нежели законопроект, внесенный в 1912 г. в Думу, а также о введении на окраинах Российской империи, в которых отдельные местности или группы населения были изъяты от отбывания воинской повинности, особого, взамен исполнения повинности, налога в качестве дополнительного сбора к существующим видам прямого обложения. Представление П.Л. Барка Совет министров передал на заключение Комиссии П.А. Харитонова по сведению росписи на 1915 г., где проект Министерства финансов встретил возражения (Особый журнал Совета министров 13 февраля и 6 и 31 марта 1915 г. «Об установлении военного налога» // Особые журналы Совета министров Российской империи. 1909–1917 гг. 1915 год. М., 2008. С. 168–170).


[Закрыть]. Вопрос был передан в специальную Комиссию[436]436
  Имеется в виду Комиссия П.А. Харитонова по сведению росписи на 1915 г.


[Закрыть], где, однако, несмотря на энергичную защиту В.С. Кошко, его изобретение принято не было, и Комиссия весьма рационально остановилась на той мысли, что надо поскорее со всего населения, кроме находящегося на фронте, ввести подоходный налог и притом в несколько увеличенном размере; а с лиц, освобождаемых от призыва, взимать, сверх того, 50 % с уплачиваемого ими подоходного налога, если же они этого налога не платят, то брать с них по 6-ти рублей с души. В этом виде Министерство финансов и внесло проект в Совет министров[437]437
  По результатам рассмотрения в Комиссии П.А. Харитонова первоначальные предположения Министерства финансов относительно военного налога подверглись пересмотру, и в декабре 1914 г. П.Л. Барк внес в Совет министров новый проект, согласно которому военный налог планировалось распространить на лиц, не несущих личной военной повинности, начиная с призыва 1911 г. Эти лица должны были облагаться налогом в течение 18 лет, причем, однако, взимание его прекращалось бы ранее этого срока в случае призыва плательщика на действительную службу в военное время, а также при достижении им 43-летнего возраста и в некоторых других особо предусмотренных случаях. Годовой оклад налога определялся в зависимости от имущественной обеспеченности каждого плательщика в пределах от 6 руб. в год – при годовом доходе за год, предшествовавший окладному, не превышающем 1000 руб., до 200 руб. в год – при годовом доходе свыше 20 000 руб. (Особый журнал Совета министров 13 февраля и 6 и 31 марта 1915 г. «Об установлении военного налога» // Особые журналы Совета министров Российской империи. 1909–1917 гг. 1915 год. М., 2008. С. 168–170).


[Закрыть]. Но там посмотрели на дело иначе. Ввести подоходный налог в чистом виде все-таки не решились, разряды же по образованию, проектированные В.С. Кошко, постановили заменить разрядами по доходу, определяемому самым приблизительным образом, без подачи деклараций. Таких разрядов должно было быть только четыре: получавшие до 1000 рублей дохода платили бы 6 рублей; от 1000 до 5000 рублей – 25 рублей; от 5000 до 10000 рублей – 50 рублей, а свыше 10000 рублей – 100 рублей. Конечно, это был уже налог только с освобождаемых от призыва, а не военный налог, распространяющийся на все население. В этом виде он и был введен[438]438
  После обсуждения в заседаниях 13 февраля и 6 и 31 марта 1915 г. вопроса о военном налоге Совет министров постановил ввести в действие, согласно ст. 87 Основных законов 1906 г., Положение о военном налоге с 1 января 1915 г., распространив его на лиц, призывавшихся к исполнению воинской повинности в 1911, 1912, 1913 и 1914 гг. Решения кабинета Николай II утвердил 19 апреля (Особый журнал Совета министров 13 февраля и 6 и 31 марта 1915 г. «Об установлении военного налога» // Особые журналы Совета министров Российской империи. 1909–1917 гг. 1915 год. М., 2008. С. 168–170). Позднее, 19 июня 1915 г., Совет министров постановил, в соответствии со ст. 87, продлить действие Положения о военном налоге до 1 января 1918 г., на что царь дал согласие 4 июля 1915 г. (Особый журнал Совета министров 19 июня 1915 г. «О продлении срока взимания в повышенном размере некоторых налогов и пошлин» // Особые журналы Совета министров Российской империи. 1909–1917 гг. 1915 год. М., 2008. С. 321–322).


[Закрыть], и это в то время, когда в Государственной думе подходило к концу, если уже не было закончено, рассмотрение проекта подоходного налога: спешили ввести какой-то суррогат, быть может, в надежде, при его успешности, как-нибудь избавиться от ненавистного подоходного налога. Так слабо было у нас сознание государственного значения податных вопросов.

Между тем, еще в конце 1914 г. в общественных собраниях, напр[имер], в Совете съездов представителей промышленности и торговли, сами промышленники громко высказывались за введение подоходного налога. Я помню одно такое весьма многолюдное собрание, куда приглашены были разные специалисты податного дела, между прочим, граф С.Ю. Витте, Н.Н. Кутлер, многие профессора; помню горячие речи в пользу налога; помню впечатление, произведенное и моими словами по этому поводу. Граф С.Ю. Витте, который всегда был противником подоходного налога, приехав после этого в Комиссию П.А. Харитонова по сведению росписи на 1915 г., со свойственным ему практическим провидением сказал, что он убедился отныне, что подоходный налог должен быть введен и будет введен. И в самом деле, через полтора года закон о подоходном налоге получил высочайшее утверждение[439]439
  Закон о подоходном налоге был утвержден Николаем II 4 апреля 1916 г.


[Закрыть]. Мне уже не пришлось защищать его проект с кафедры Государственной думы: я был в это время членом Государственного совета. Да в Общем собрании Думы и не понадобилось бы его отстаивать: дело, помнится, ограничилось речью А.С. Посникова, покрытою аплодисментами[440]440
  После открытия 19 июля 1915 г. очередной сессии законодательных учреждений IV Дума уже 20 июля назначила Финансовой комиссии двухнедельный срок для представления Общему собранию доклада по законопроекту о введении подоходного налога. Доклад был оглашен на Общем собрании 11 августа, постатейное обсуждение законопроекта проходило 13, 14 и 25 августа, когда его внесли в Редакционную комиссию. На следующий день она постановила представить законопроект на одобрение Думы, которая одобрила его 28 августа и в тот же день передала в Государственный совет (Беляев С.Г. Указ. соч. С. 188).


[Закрыть]. Главный мотив, превыше всех по своей убедительности и даже императивности, была война.

Проект встретился со мною снова, когда он поступил в Государственный совет. Желая хоть чем-нибудь содействовать его прохождению, я к этому времени напечатал в «Вестнике финансов»[441]441
  «Вестник финансов, промышленности и торговли» (Пб., Пг.; 1885–1917) – еженедельный журнал Министерства финансов, с 1915 г. – и Министерства торговли и промышленности.


[Закрыть] ряд статей о подоходном налоге за границею и у нас[442]442
  См.: Покровский Н.Н. О подоходном налоге // Вестник финансов, промышленности и торговли. 1915. № 1–7.


[Закрыть] и о мотивах pro и contra[443]443
  за и против (лат.).


[Закрыть] этого налога. С дополнением очерка истории русского прямого обложения эти статьи образовали книгу, которая появилась в 1915 году[444]444
  См.: Покровский Н.Н. О подоходном налоге. Пг., 1915.


[Закрыть]. Я разослал ее тогда всем видным членам Думы и Совета и думаю, что кое-кто ее прочитал. В Финансовой комиссии Государственного совета[445]445
  Финансовая комиссия Государственного совета рассматривала прежде всего проекты государственного бюджета, законы, предусматривавшие государственные расходы, и т. п.


[Закрыть] была сделана попытка отклонить весь проект. Застрельщиком явился на этот раз представитель Гродненской губернии Скирмунт. Но было уже ясно, что идти назад с этим делом не приходится. Поговорили, конечно, и довольно долго, но, в конце концов, проект был принят и вошел в Общее собрание с поправками, направленными даже к большему его обострению, к повышению налоговых ставок[446]446
  Обсуждение законопроекта о подоходном налоге в Финансовой комиссии Государственного совета происходило с 10 по 18 августа 1915 г., параллельно с обсуждением законопроекта в Думе. Докладчиком по законопроекту являлся Н.Н. Покровский. В его докладе подчеркивалось, что обращение правительства к проектам подоходного обложения всякий раз было связано с «особыми обстоятельствами», и в настоящий момент, несмотря на содержащиеся в докладе неоднократные указания на то, что подоходный налог вводится по стратегическим соображениям и станет основой преобразования всей налоговой системы, основные причины его введения – рост военных расходов при потере поступлений от винной монополии. Некоторые члены Финансовой комиссии верхней палаты высказывали сомнения в осуществимости этой меры при «низком культурном уровне нашего населения» и в своевременности введения подоходного обложения в условиях войны, разорения и застоя в экономике. Обращалось также внимание на то, что взимание нового налога потребует больших расходов, результаты же его введения в существующих условиях проблематичны. Тем не менее большинство Финансовой комиссии отвергло эти возражения как не имеющие значения либо надуманные. Комиссия верхней палаты предложила не затягивать процедуру принятия законопроекта и поставить его на голосование в том виде, в каком он поступил из Думы. Недостатки же законопроекта, полагало комиссионное большинство, можно будет исправлять уже после его принятия по ходу дела «соответственно указаниям опыта действия нового закона» (Беляев С.Г. Указ. соч. С. 189–190).


[Закрыть]. В это время особенно стали повторять крылатое слово графа В.Н. Коковцова о необходимости, по обстоятельствам времени, налоговой беспощадности. Какая, однако, добрая была эта беспощадность по сравнению с тем, что было потом. Доклад дела в Государственном совете был поручен мне. Но до этого так и не дошло: 25 января 1916 г. я был назначен государственным контролером, и доклад передан был проф[ессору] А.В. Васильеву. Опасаясь, как бы со стороны правительства защита в Общем собрании не оказалась слишком слабою, я просил поручить ее мне, П.Л. Барк даже просил меня об этом. Сперва было еще заседание Совета министров, где был поставлен вопрос о том, будет ли правительство отстаивать проект в Государственном совете. Некоторые члены Совета министров готовы были отказаться от него даже в этой последней стадии его прохождения. Слышались все старые погудки, даже не на новый, а на старый лад, что подоходный налог есть уступка левым партиям, что это социалистическая реформа и т. п. Пришлось и тут спорить. В конце концов, было все-таки решено, что идти назад уже поздно, хотя некоторые члены Совета министров, бывшие одновременно и членами Государственного совета, не хотели приезжать в заседания последнего, чтобы не быть вынужденными голосовать за налог против своего убеждения[447]447
  Отношение Совета министров к подоходному налогу предопределялось тем, что за его скорейшее введение выступали Николай II и председатель Совета министров Б.В. Штюрмер. Еще до его назначения на этот пост, 18 января 1916 г., на аудиенции у царя они затронули вопрос о подоходном налоге. После назначения Б.В. Штюрмера премьер-министром Николай II выразил ему желание, чтобы вопрос о подоходном налоге «был рассмотрен без замедления». При посещении 2 февраля Министерства финансов Б.В. Штюрмер заявил: «Война с ее огромными расходами требует огромного напряжения народных сил и средств, что возлагает на Министерство финансов обязанность направить это напряжение в русло, наиболее выгодное для общего хода хозяйства народного и хозяйства государственного». По инициативе Б.В. Штюрмера входившие в состав Государственного совета министры проголосовали вместе с членами Прогрессивного блока против возвращения законопроекта в Финансовую комиссию и за принятие его в думской редакции (см.: Куликов С.В. Бюрократическая элита Российской империи накануне падения старого порядка (1914–1917). Рязань, 2004. С. 177, 195–196).


[Закрыть]. В Общем собрании Государственного совета проект прошел с гораздо бόльшими затруднениями, нежели в Думе[448]448
  Общее собрание Государственного совета приступило к обсуждению законопроекта о подоходном налоге 12 февраля 1916 г.


[Закрыть]. Правые выставили оппонентом самого И.Г. Щегловитова, который ссылками на социалистических писателей старался доказать, что налог этот есть одно из ярких выражений социалистической доктрины[449]449
  И.Г. Щегловитов, не отвергая в принципе необходимости введения подоходного налога, подверг законопроект критике в смысле его несвоевременности, недоработанности и непоследовательности (см.: Беляев С.Г. Указ. соч. С. 191).


[Закрыть]. Были и другие ораторы против налога. Но в его защиту выступили гораздо более блестящие сторонники. Особенно решающее значение имела, бесспорно, великолепная речь гр[афа] В.Н. Коковцова; она прямо решила дело[450]450
  Подробнее см.: Куликов С.В. Указ. соч. С. 195–196.


[Закрыть]. Прекрасно говорили М.М. Ковалевский, князь Е.Н. Трубецкой, А.Ф. Кони, которого я еще до заседания просил выступить[451]451
  Далее в рукописи зачеркнуто: «От имени Правительства говорил я».


[Закрыть]. Я не привожу содержания всех этих речей, прежде всего потому, что плохо их помню, а затем, при стенограммах, их всегда можно найти и прочесть[452]452
  См.: Государственный совет. Стенографические отчеты. 1916 г. Сессия XII. Пг., 1916. Стлб. 68 – 781.


[Закрыть]. Здесь, как ранее в Финансовой комиссии по поводу бюджета, граф В.Н. Коковцов говорил о налоговой беспощадности и ее необходимости в условиях военного времени. По поддержанному им предложению прошло повышение ставок для крупных доходов до 12½%. На заседаниях в императорской ложе все время присутствовал великий князь Николай Михайлович.

Вопрос о переходе к постатейному чтению был решен в одном заседании, а затем, помнится, еще два заседания были посвящены рассмотрению проекта по статьям. Здесь тоже оказались большие трудности. Особенный спор вызвал вопрос о привлечении к налогу юридических лиц, т. е. главным образом акционерных компаний. Против этого с блестящей речью выступил В.И. Гурко, но безуспешно. В конце концов, с некоторыми несущественными изменениями, кроме повышения окладов, дело прошло и передано было в согласительную комиссию[453]453
  Согласительную комиссию Государственный совет образовал 10 марта 1916 г.; она заседала 23 и 24 марта, а 31 марта проект, прошедший Редакционную комиссию, поступил в IV Государственную думу, которая в тот же день утвердила доклад Согласительной комиссии и, в лице своего председателя М.В. Родзянко, препроводила принятый Думой законопроект в верхнюю палату, также его принявшую (Беляев С.Г. Указ. соч. С. 194).


[Закрыть]. Но и там соглашение состоялось по всем пунктам, и, таким образом, весною 1916 г., т. е. через одиннадцать лет после приступа к разработке, закон о подоходном налоге[454]454
  Текст закона «О государственном подоходном налоге» см.: П.А. Столыпин: Программа реформ. Т. 1. С. 589–624.


[Закрыть] получил, наконец, высочайшее утверждение[455]455
  Николай II утвердил Закон «О государственном подоходном налоге» 6 апреля 1916 г.


[Закрыть].

История прохождения его в наших законодательных учреждениях очень поучительна и характерна. Ведь подоходный налог был крупными буквами написан на знамени Первой Государственной думы, не говоря уже о Второй. Однако ни в Третьей, ни в Четвертой Думе кадетская партия, так поддерживавшая эту идею, не проявила решительно никакой энергии, чтобы ускорить дело и двинуть его вперед[456]456
  Программа Конституционно-демократической партии, исправленная согласно решениям 2-го делегатского съезда, состоявшегося в Петербурге 5 – 11 января 1906 г., в пункте 33 провозглашала необходимость реформы «прямых налогов на основе прогрессивного подоходного и поимущественного обложения» и введения «прогрессивного налога на наследство» (Программа Конституционно-демократической партии (Партии народной свободы) // Российские либералы: кадеты и октябристы. М., 1996. С. 56).


[Закрыть]. Восклицаний была масса, но содействия никакого. Напротив, во всех почти налоговых вопросах эта партия оказывалась в оппозиции, потому что эти вопросы слишком затрагивали ее материальные интересы. В подоходном налоге более, чем в каком-либо другом вопросе, выяснилась слабая способность народного представительства стать на общегосударственную точку зрения. Я убежден, что не будь войны, никогда этот налог не увидал бы света. Правые партии высказывались против него собственно потому, что это был один из лозунгов левых. Но и здесь, как и у кадетов, не было искренности, а главным образом – себялюбивая защита личных интересов. Правые не могли не понимать совершенно ясно, что для кадетов подоходный налог – простая вывеска, которую они вовсе и не предполагали осуществить на деле. Это, напр[имер], отлично усвоил Н.Е. Марков 2-й, который в налоговых вопросах всегда подзадоривал кадетов своим радикализмом, отлично зная, что они так далеко не пойдут. Что касается характеристики подоходного налога как меры социалистической, то здесь, мне кажется, я и печатно, и в Думе, и в Совете опроверг это заблуждение. Подоходный налог есть средство защиты от социализации имуществ; теперь, после того, как мы дожили до большевизма, это не может уже подлежать никакому сомнению. Ведь подоходный налог предполагает непременно и неизбежно собственность, дающую доход; а коммунизм и социализм ее отрицают. Поэтому подоходный налог является компромиссом, при котором сохранение принципа частной собственности и капиталистического строя обеспечивается при одновременном удовлетворении требований справедливого распределения налогового бремени сообразно имущественной состоятельности каждого. Коммунистический же строй в налогах вообще не нуждается, так как все имущество, все капиталы при этом строе национализируются. Народное представительство, которое правильно понимало бы свою обязанность поддержания существующего экономического строя, должно было бы всегда идти навстречу таким реформам, как подоходный налог. Но против этого выступали классовые интересы и неизвестно на чем построенная надежда, что можно будет еще просуществовать и так. И вот, благодаря этой узкой точке зрения, не только в налоговой, но и в других областях экономической жизни, мы теперь и дожили до полного разрушения индивидуалистического строя, восстановление которого потребует совершенно исключительных усилий и жертв.

Само собою разумеется, нет той истины, которая, при ничем не ограниченном ее проведении, не могла бы довести до абсурда. Если увеличить ставки подоходного налога до бесконечности, то можно уничтожить всякую собственность. Но это же не аргумент против подоходного налога, а против злоупотребления принципом прогрессивного обложения. Этого не поняло после Февральской революции Временное правительство и его министр финансов А.И. Шингарев: они полагали, что налог, как бы он велик ни был, остается все-таки налогом, и забывали элементарное правило, что объект обложения не должен подвергаться уничтожению. В силу этого оклады подоходного налога и добавочного к нему дополнительного налога были доведены до 60 %, а для промышленных предприятий, вместе с обложением военной прибыли, до 90 %. А так как доход исчислялся по размерам его в 1916 г., то зачастую обложение дохода 1917 [г.] превышало значительно 100 %, т. е. поглощало весь доход и часть капитала[457]457
  Принятое 12 июня 1917 г. по представлению министра финансов А.И. Шингарева постановление Временного правительства «О повышении окладов государственного подоходного налога» см.: Журналы заседаний Временного правительства. М., 2002. Т. 2. С. 239–242.


[Закрыть]. Разрушая объект, такое обложение разрушало самого себя. Это было, конечно, на руку социалистам, так как в таком размере налог являлся не гарантиею существующего экономического строя, а способом его разрушения. Большевикам, впрочем, и этого оказалось мало: они теперь проводят всевозможные нормы национализации собственности, после чего им уже никаких налогов не понадобится[458]458
  Строго говоря, советская власть не отказалась от подоходного принципа обложения и декретом от 24 ноября 1917 г. о взимании прямых налогов подтвердила закон 12 июня 1917 г., изданный Временным правительством в развитие закона 6 апреля 1916 г. Для рабочих национализированных предприятий предусматривалось взимание налога путем его удержания из заработной платы. Декрет от 23 сентября 1918 г. внес в Закон о подоходном обложении существенные изменения, которые расширили облагаемую базу доходов плательщиков. Постановление от 27 марта 1919 г. возродило принцип установления дифференцированных необлагаемых минимумов доходов. Однако поступления от подоходного налога не окупали даже содержание органов по его взиманию, и в декабре 1919 г. действие подоходного налога большевики приостановили. Подоходное обложение было введено вновь уже во времена НЭПа декретом от 23 ноября 1922 г. (Беляев С.Г. Указ. соч. С. 196).


[Закрыть]. К этому они, как известно, и стремятся, а слепые вожди слепых, кадеты, попав в правительство, оказали им самое усердное содействие, разрушив ту систему подоходного обложения, которую сами защищали.

Третий этаж податной системы в западноевропейских странах – в Германии и в Англии – образуют в последнее время налоги имущественные. Они являются до известной степени коррективом к подоходному налогу, устанавливая более высокое обложение так называемых фундированных доходов, т. е. доходов от имущества, в противоположность доходам от личного заработка. В Пруссии, а затем и в некоторых других германских государствах, в этой роли явился дополнительный имущественный налог, заменивший в этом смысле реальные налоги, переданные местному самоуправлению. Другую форму обложения имуществ составили налоги с наследств и с прироста ценности. Этими налогами настигается та часть имущества, которая нормально не подлежит иным видам обложения. В частности, наследственный налог является могущественным способом поверки показаний, сделанных для подоходного налога: здесь, при открытии наследства, обнаруживаются нередко скрытые плательщиками при декларациях по подоходному налогу источники доходов.

Таким образом, третьей областью, где открывалась возможность дальнейших преобразований, могли быть налоги имущественные и наследственные. Я думал, однако, да остаюсь при этом убеждении и сейчас, что для введения у нас имущественного налога время еще не наступило: это дело не столь близкого будущего. Во-первых, нет и надобности в этом налоге для более высокого обложения фундированных доходов, пока у нас существует в бюджете реальное обложение: земель, домов, промыслов и капиталов. А во-вторых, оценка имуществ по их ценности, а не доходности, представляет чрезвычайные затруднения, а ведь мы до сих пор не выполнили оценки земель по их доходности, которая несравненно легче. Наши профессора-финансисты вроде П.П. Гензеля убеждены, что это очень все просто, и уверили в этом Временное правительство, которое включило имущественный налог в свою податную программу[459]459
  Первое коалиционное Временное правительство 6 мая 1917 г. опубликовало декларацию, в которую под влиянием социалистических лидеров Исполнительного комитета Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов внесло пункт 6, гласивший: «Временное правительство обратит особое внимание на усиление прямого обложения имущих классов» (Революционное движение в России в мае – июне 1917 г. Июньская демонстрация: Документы и материалы. М., 1959. С. 229–230). Соответствующее требование, выдвинутое Исполкомом Совета, выглядело еще более решительно, настаивая на переустройстве финансовой системы «на демократических началах в целях переложения финансовых тягот на имущие классы» (Известия. 1917. 6 мая). На заседании 4 августа 1917 г. Временное правительство одобрило намеченные министром финансов Н.В. Некрасовым основные положения финансово-экономической политики правительства и постановило, признав налоги и пошлины подлежащими дальнейшим преобразованиям, что «произведенная реформа прямого обложения нуждается в исправлениях и развитии», в связи с чем будет «введен поимущественный налог» (Журналы заседаний Временного правительства. М., 2004. Т. 3. С. 225–226).


[Закрыть]. Но я убежден, что практика очень разочарует в этом отношении. Свои возражения против имущественного налога я в 1917 г. напечатал в «Новом времени»[460]460
  В напечатанной 1 июля 1917 г. статье «Поимущественный налог» Покровский подверг подробной критике произведенное Временным правительством повышение ставок подоходного налога, находя, что оно приведет к фактическому уничтожению источников данного налога, а значит, сведет на нет и сам подоходный налог, который в новом виде усложнил бы и без того сложные обязанности податной инспекции. Нецелесообразным было бы, по мнению Н.Н. Покровского, и введение поимущественного налога, поскольку согласно проекту, составленному П.П. Гензелем, налогоплательщик обязывался предоставлять податной инспекции информацию о цене своего имущества, оценивая его «по собственному крайнему разумению», что создавало многочисленные возможности для злоупотреблений или невольных ошибок. Подводя итоги, Покровский подчеркивал, что «если бы введение поимущественного налога было предположено до войны, то и тогда пришлось бы признать его преждевременным: надо подождать результатов оценки доходов от разного рода имуществ по подоходному налогу, и притом не за один, а за несколько лет; только тогда получится более серьезная база для поверки имущественных оценок» (Новое время. 1917. № 14817. С. 4).


[Закрыть]. Мне возражал, между прочим, проф[ессор] Ф.А. Меньков в «Новом экономисте»[461]461
  «Новый экономист» (1913–1917) – еженедельный журнал, в котором сотрудничали экономисты, близкие к Союзу 17 октября и Конституционно-демократической партии. Статья Ф.А. Менькова «Поимущественный налог» открытой полемики с Покровским, по крайней мере с упоминанием его имени, не содержала. Ф.А. Меньков занимал достаточно умеренную позицию, что видно из следующего пассажа: «Самостоятельный и высокий поимущественный налог при нашем, самом высоком в мире, подоходном налоге, нежелателен и несправедлив. Поэтому нельзя не приветствовать решения налогового совещания при Министерстве финансов, отвергнувшего проект высокого самостоятельного поимущественного налога, который защищали профессор Гензель и [Н.Д.] Соколов, и остановившегося на ставках поимущественного обложения, проектированных еще Бюджетной комиссией Государственной думы, а именно – в размере от 0,1 до 0,5 % ценности имущества, т. е. по отношению к доходу владельца имущества этот налог составит от 2 до 8 %. Нельзя не признать правильным и установленный совещанием минимум имущества, свободного от обложения, в размере 10000 руб., причем, если доход налогоплательщика не превышает 1000 руб., а также для вдов и сирот, минимум повышается до 20000 руб.» (Новый экономист. 1917. 15–22 июля. № 28/29. С. 5–7).


[Закрыть], но его доводы меня нисколько не убедили. Другое дело – налоги с прироста ценности и наследственные. Налоги с прироста ценности могли бы быть у нас предоставлены городам, которым легче оценить этот прирост, происходящий нередко от различных городских мероприятий: проведения новых улиц, трамваев и т. п. Что касается наследственного налога, то реформа его была проектирована нами одновременно с подоходным налогом[462]462
  Программа налоговых реформ, одобренная кабинетом С.Ю. Витте 7 марта 1916 г. и утвержденная Николаем II 14 марта, подразумевала разработку и внесение в I Государственную думу законопроекта о пересмотре Положения о пошлинах с безмездно переходящих имуществ (Мемория Совета министров «Об итогах обсуждения программы деятельности Министерства финансов по вопросам финансовой политики». 7 марта 1906 г. // Совет министров Российской империи. С. 323–327). В утвержденной Николаем II 26 апреля 1906 г. Программе преобразований, законопроекты о которых было намечено внести в I Государственную думу, упоминался и законопроект о пересмотре Положения о пошлинах с имуществ, переходящих безмездными способами, причем в Программе сообщалось, что данный законопроект Министерством финансов уже «выработан». Положение предполагало ввести в российское законодательство, подобно многим иностранным законодательствам, прогрессивные ставки обложения в зависимости не только от степени родства наследника с наследодателем, но и от размера переходящего наследства, значительно сократить число изъятий и предоставить финансовому управлению более непосредственное, чем ныне, участие в оценке наследственных имуществ (Программа вопросов, вносимых на рассмотрение Государственной думы. Не позднее 23 апреля 1906 г. // Там же. С. 462). Правительство на заседании 12 января 1907 г., наряду с другими реформаторскими законопроектами, планировало внести во II Государственную думу и законопроект о «преобразовании пошлин с безмездного перехода имуществ», согласно которому увеличения дохода от этих пошлин предполагалось достигнуть изменением ставок при сохранении существующих оценок. Решение Совета министров Николай IIутвердил 15 февраля (Особый журнал Совета министров 12 января 1907 г. «По вопросу о законопроектах, подлежащих внесению в Государственную думу» // Особые журналы Совета министров Российской империи. 1906–1908 гг. 1907 год. М., 2011. С. 78–81).


[Закрыть]. Как известно, наши пошлины с безмездного перехода имуществ имеют прогрессивные ставки в зависимости от степени родства наследника с наследодателем, но не от размера наследственных долей. Кроме того, от обложения изъяты земли, переходящие по наследству к родственникам первой степени. Наконец, оценка наследственных имуществ производится по нормам и притом судами, а не податными учреждениями. Попытка передачи исчисления и взимания пошлин финансовым органам была проектирована еще в 1903 (?) г.[463]463
  Сомнения Н.Н. Покровского, поставившего знак вопроса, не имели оснований, поскольку этот вопрос обсуждался в Государственном совете именно в 1903 г.


[Закрыть], но потерпела неудачу в Государственном совете. Поэтому мы предприняли более широкую реформу, сводившуюся к исчислению прогрессивных окладов не только по степени родства, но и по ценности наследственных долей; к установлению, вместо законных, индивидуальных, специальных оценок наследств, к отмене ничем не оправдываемого изъятия земель и к передаче дела исчисления и взимания пошлин финансовым органам.

Для обсуждения этого проекта была также образована Комиссия под председательством И.П. Шипова, и проект был внесен в Думу также в 1907 г., но и до сих пор он не увидал света[464]464
  В конце 1907 г., вскоре после открытия III Государственной думы, В.Н. Коковцов внес в нее законопроект о преобразовании наследственного налога, который поступил затем в Финансовую комиссию. Законопроект предполагал ввести для обложения переходящего по наследству имущества прогрессивную шкалу. С наследств в сумме от 1000 до 1 000 000 руб. и выше должны были взиматься от 1 % до 5 % для наследств 1-й категории, от 4 % до 12 % для наследств 2-й категории, от 7 % до 17,5 % для наследств 3-й категории и от 10 % до 24 % для наследств 4-й категории. Министр финансов П.Л. Барк 17 марта 1916 г. представил соответствующий законопроект в IV Думу, но она не успела рассмотреть его до Февральской революции.


[Закрыть]. Впрочем, для его рассмотрения при Финансовой комиссии Государственной думы была образована подкомиссия под председательством П.В. Синадино, которая приложила все меры к тому, чтобы испортить проект, т. е. внести разного рода правила в целях нормализации оценок и ограничения вмешательства фиска. Доклад подкомиссии был рассмотрен и Финансовою комиссиею, и затем его предполагалось назначить к слушанию в Общем собрании Думы даже раньше подоходного налога. Но дело на этом и остановилось. Поэтому параллельно с этим проектом Департаментом окладных сборов была разработана, на основании новых статистических данных, новая табель законных оценок земель для взимания наследственных, гербовых и крепостных пошлин, которая получила утверждение уже в порядке военного законодательства[465]465
  Совет министров на заседании 2 сентября 1914 г. решил, согласно ст. 87 Основных законов 1906 г., установить Правила о законных оценках имуществ для исчисления пошлин с безмездного перехода имуществ и крепостных и гербового актового сбора и Табель законной оценки земель для исчисления пошлин. Решение правительства Николай II утвердил 4 октября (Особый журнал Совета министров 2 сентября 1914 г. «О повышении ставок некоторых видов существующего обложения и о введении новых налогов» // Особые журналы Совета министров Российской империи. 1909–1917 гг. 1914 год. М., 2006. С. 342–348). 5 декабря 1914 г. кабинет постановил, на основании ст. 87, увеличить гербовые пошлины, не повышенные ранее, кроме гербовых сборов с документов, удостоверяющих обороты по текущим счетам. Царь утвердил постановление Совета министров 16 декабря (Особый журнал Совета министров 5 декабря 1914 г. «О повышении ставок некоторых видов существующего обложения» // Особые журналы Совета министров Российской империи. 1909–1917 гг. 1914 год. М., 2006. С. 569–570). На заседании Совета министров 19 июня 1915 г. было решено, в порядке ст. 87, продлить действие вышеприведенных постановлений до 1 января 1918 г., на что Николай II согласился 4 июля (Особый журнал Совета министров 19 июня 1915 г. «О продлении срока взимания в повышенном размере некоторых налогов и пошлин» // Особые журналы Совета министров Российской империи. 1909–1917 гг. 1915 год. М., 2008. С. 321–322).


[Закрыть]. Но до какой степени всякие законные оценки вообще не могут угнаться за действительными изменениями в стоимости имуществ, это лучше всего показывает нынешнее время: теперь эта табель, утвержденная в 1915 г., не имеет уже никакого практического значения. Что касается общей реформы наследственного налога, то она была предположена и Временным правительством, которое пошло в этом отношении даже несколько дальше нас: по его проекту ставки налога будут прогрессировать в зависимости от размера не наследственных долей, а всей наследственной массы[466]466
  На заседании 4 августа 1917 г. Временное правительство одобрило намеченные министром финансов Н.В. Некрасовым основные положения финансово-экономической политики правительства и постановило, что «будет произведена реформа наследственного налога» (Журналы заседаний Временного правительства. М., 2004. Т. 3. С. 225–226).


[Закрыть]. Такой порядок ближе отвечает задаче наследственного налога – служить коррективом подоходного обложения не наследников, а именно наследодателя; при этом и финансовые результаты будут больше. Теперь, однако, с упразднением наследств, нет места и для их обложения: новое доказательство того, что налоги не имеют ничего общего с социализмом и коммунизмом, а, напротив, составляют принадлежность совершенно иного экономического и социального строя.

Я не буду здесь касаться разного рода менее существенных проектов податного характера, получивших силу закона после 1905 г. уже в силу своей незначительности. Упомяну еще только о проекте финансирования местного самоуправления – городов и земств. Этот вопрос стоял давно на очереди, с 1885 г., с Комиссии А.А. Рихтера о земском обложении. С одной стороны, земства справедливо жаловались, что у них нет средств, так как они не располагали никакими иными источниками, кроме обложения недвижимых имуществ. В силу этого, под предлогом обложения земель, содержащих горные месторождения, и строений и других помещений торгово-промышленных предприятий, создался, рядом с государственным, очень обременительный и неуравнительный промысловый земский сбор. Равным образом, и земли были, по крайней мере в некоторых местностях, обложены очень высоко. В 1900 г. пробовали помешать неограниченному росту земских сборов, установив известную предельность роста земских расходов[467]467
  Подразумевается Закон 12 июня 1900 г. «О предельности земского обложения», согласно которому земские сборы с недвижимого имущества не могли превышать 3 % в год. В случае превышения этого предела сметы представлялись губернатору, который утверждал их по заключению губернского по земским и городским делам присутствия или посылал на заключение центральных ведомств. Этот закон, вопреки мнению либеральной оппозиции, не имел антиземского характера, поскольку действовал временно – до окончания земствами оценочных работ – и гарантировал получение органами самоуправления новых денежных средств, подразумевая две меры. Первая из них освобождала земские учреждения от расходов общегосударственного характера, относившихся ранее на земские суммы (помещение воинских присутствий, квартирное довольствие полиции и судебных следователей). В соответствии со второй мерой губернаторам, при признании ими проектируемого земским собранием повышения сборов свыше 3 % посильным для населения, разрешалось утверждать земские сметы. Министрам внутренних дел и финансов предоставлялось право, в случае невозможности сократить земские расходы, выдавать земству помощь из особого кредита, отпускаемого Министерству внутренних дел, и входить в Государственный совет с представлениями об отнесении земских расходов на средства казны. Наконец, по Закону 12 июня 1900 г. ежегодное пособие в 1 000 000 руб., выдававшееся земствам на оценочные работы по Закону 18 января 1899 г., приобрело обязательный характер (см.: Куликов С.В. С.Ю. Витте и земство. Взаимодействие государства и гражданского общества в России конца XIX – начала XX в. // Правовые состояния и взаимодействия: историко-теоретический, отраслевой и межотраслевой анализ. СПб., 2006. Ч. II. С. 363–372).


[Закрыть]. Но эти расходы сами по себе были у нас так невелики сравнительно с потребностями местного благоустройства, что мера эта осталась совершенно без практического результата, создав только трения между правительством и земствами. Таким образом, и плательщики земских сборов чрезвычайно жаловались на их обременительность и неуравнительность, и земства не менее жаловались на недостаток средств. В то же время земская и городская система обложения, стоявшая, в сущности, вне всякой связи с государственною, препятствовала проведению серьезных преобразований в этой последней. Мы остановились поэтому на мысли в основу местного обложения положить государственные налоги, отменив несовместимые с ними местные сборы, а происходящие от этого недоборы пополнить из нового источника, который земства и города получили бы в виде дополнительного ко всем видам казенного налога сбора с торговли и промышленности[468]468
  При подготовке законопроекта об улучшении местных финансов финансовое ведомство исходило из необходимости, с одной стороны, «пересмотреть возлагавшиеся на земства и города расходы и, в целях облегчения местных средств, освободить их от издержек, имеющих слабую связь с местными интересами, возложив эти издержки на средства Государственного казначейства, а с другой – расширить право местных учреждений в налоговой области» (Министерство финансов. 1904–1913. С. 104).


[Закрыть]. Вопрос обсуждался сперва в междуведомственных комиссиях, куда были приглашены представители местного самоуправления и торговли и промышленности. Любопытно было здесь наблюдать, как складываются интересы в вопросах обложения: для земских деятелей наша система казалась приемлемою, так как земства получали этим способом доступ к обложению торговли и промышленности. Они опасались только, как бы не прогадать, отказываясь от сборов с торгово-промышленных помещений и рудных месторождений. Представители тех местностей, где эти сборы давали крупные доходы, возражали против их отмены. Напротив, промышленники и торговцы были очень рады отмене этих совершенно произвольных сборов, но справедливо чувствовали, что в виде добавок ко всем видам промыслового налога им придется платить, пожалуй, еще больше. Между этими Сциллой и Харибдой нам удалось все-таки провести свой проект и внести его в Государственную думу[469]469
  Имеется в виду III Государственная дума.


[Закрыть]. Но здесь на него напали кадеты: они восклицали, что мы этим способом ничего не даем земствам, что надо поставить вопрос несравненно шире. Припертые к стене, кадеты на этот раз внесли свой проект, сводившийся к передаче поземельного и подомового налогов, а также патентного сбора целиком земствам и городам[470]470
  Внесенный кадетами в III Государственную думу законопроект «Об улучшении местных финансов» предусматривал также снятие с органов местного самоуправления всех обязательных расходов, отмену предельности земских сборов и превращение казны в главный источник пополнения местных финансов (Земское самоуправление в России. 1864–1918: В 2 кн. М., 2005. Кн. 2. С. 123–124).


[Закрыть]. Это приводило бы к разрушению всей нашей податной системы. Но для кадетов это, конечно, было безразлично. Так дело это и застряло. Ограничились изданием закона о снятии с земств и городов ряда расходов государственного характера, с перенесением их на казну. Любопытен самый процесс прохождения этого дела в Думе. Хотя правительство заявило, что берет на себя разработку проекта закона об улучшении земских финансов, Дума все-таки постановила сама выработать такой законопроект, или не доверяя тому, что правительство исполнит свое обещание, или, что вернее, желая показать свое усердие в этом деле перед избирателями[471]471
  При обсуждении 13 мая 1911 г. доклада Финансовой комиссии III Думы о желательности выработки законопроекта об улучшения земских и городских финансов представители правительства заявили, что подготовку проекта возьмет на себя Министерство финансов. В январе 1912 г. в нижнюю палату был внесен думский законопроект, в марте – правительственный, переданный по решению ее Общего собрания 6 марта в Финансовую комиссию, которая рассматривала последний в заседаниях 23, 26 и 30 апреля, представив его в Общее собрание 31 мая, когда оно его обсудило и одобрило. Николай II утвердил Закон «Об улучшении земских и городских финансов» 5 декабря 1912 г.


[Закрыть]. И вот председатель Финансовой комиссии Г.Г. Лерхе взялся лично за это дело. И что же он сделал! Он ознакомился с предположениями министерства и с необыкновенною быстротою внес их от себя, напутав при этом так, что все стали в тупик. Тем не менее, Финансовая комиссия все-таки приступила к обсуждению его проекта, хотя мы предупреждали ее, что министерский проект будет внесен очень скоро. Часть доклада Г.Г. Лерхе – о налогах – была, за неясностью ее, оставлена пока без рассмотрения, ограничились самою элементарною частью – о снятии с земств и городов некоторых расходов, и в январе 1912 г. внесли об этом доклад в Общее собрание Думы. Но его еще не успели там рассмотреть, как в марте было внесено и правительственное представление. Тогда первый доклад Финансовой комиссии пришлось пока бросить и заняться этим представлением. Но опять-таки часть налоговую, по ее сложности, комиссия не осилила и ограничилась частью о перенесении на казну некоторых земских и городских расходов, что затем и получило силу закона[472]472
  Текст Закона 5 декабря 1912 г. «Об улучшении земских и городских финансов» см.: П.А. Столыпин: Программа реформ. Т. 2. С. 238–242. Глава 5


[Закрыть]. А более существенная, но затрагивающая серьезные интересы плательщиков налоговая часть так и остается до сих пор в пространстве. Кадеты достигли своей цели: правительственный проект они затормозили, да и свой, который они в глубине души вовсе не поддерживали, не провели.

Итак, если теперь взять баланс того, что было предположено, и что удалось провести с 1905 г. до войны, то окажется крайняя бедность: преобразован был только налог с городских недвижимых имуществ, да отнесены на казну некоторые земские и городские расходы. Война дала сильный толчок податным преобразованиям: она дала подоходный налог, налог с закладных, военный налог и повышение целого ряда сборов. Для будущего остались завершение земельных оценок и преобразование поземельного налога, введение налога с уездных поселений и реформы промыслового налога, наследственного налога и всей системы местного обложения. Революция в первом февральском своем фазисе пробовала создать у нас поимущественное обложение и расширить реформу наследственного налога, но на деле форсированием ставок только в корне разрушила надежды на успех подоходного обложения. Октябрьский же переворот и дальнейшие события ведут к уничтожению всякого правильного обложения и к замене его национализацией предприятий и конфискацией имуществ и капиталов.

В податном деле, может быть, яснее, чем в каком-нибудь другом, видны ошибки нашего думского представительства, которое должно было отрешиться от личных и классовых интересов, стать на общегосударственную точку зрения и взять реформу податного дела в свои руки. Между тем, ради плохо понятых интересов избирателей, оно ограничивалось борьбою с правительством за их карман. И в результате (конечно, не в одной податной области) не сумело предупредить революции, которая сразу же принялась за экспроприацию всех имущих классов. Очевидно, в государственных делах мало одной осторожности – необходима и предусмотрительность.