Текст книги "Я с вами до скончания века…"

Явления Господа

Первое
Мф. 28, 1–10; Лк. 24, 1–9

Святые жены-мироносицы первые услышали радостную весть о Воскресении Господа и первые узрели Его, «вкусив, – по замечанию святителя Григория Богослова, – Христова вкушения в уврачевание прежнего», потому что «Еве, которая пала первая, первой надлежало приветствовать Христа и возвестить ученикам».

В вечер же субботный (Мф. 28, 1) – было чуть-чуть за полночь, когда еще рассвета не намечалось, – пошли ко гробу Мария Магдалина с Марией Иаковлевой. Мария Иаковлева – это была Богородица, а названа так по имени старшего сына Иосифа Обручника Иакова. Матерь Божия, более всех удрученная скорбью, не могла переждать всю ночь после субботы и, найдя споспешницу Себе в лице Марии Магдалины, тотчас в поздний вечер субботы пошла ко гробу – не с благовониями (для этого еще не настало время), но только посмотреть.

Им неизвестно было, что гроб запечатан и около него поставлена стража. Единственное, что их тревожило: кто отвалит нам камень от дверей гроба? Когда же жены подошли ко гробу, то Ангел, обращаясь к ним, сказал: не бойтеся вы, вем бо, яко Иисуса распятого ищете. Несть зде: воста бо, якоже рече (Мф. 28, 5–6).

Это был Архангел Гавриил. Он отвалил камень от гроба и предстал Божией Матери. Пречистая Богородица, приняв от Господа ангельское благовестие о рождении Сына Божия, первая услышала и благовестие о Воскресении Его. Она прежде всех увидела Его воскресшим, и «веселилася еси Всенепорочная». В этот момент Архангел Гавриил осознал, что перед ним стоит Та, Которая выше его, и прославил Матерь Божию как Честнейшую Херувим и Славнейшую без сравнения Серафим, ибо Она послужила тайне Боговоплощения. В Ней открылась глубина и высота Божией премудрости непостижимой. И воспевает Святая Церковь: «Радуйся, высота неудобовосходимая человеческим и помыслами; радуйся, глубино неудобозримая и ангельскима очима».

Пресвятая Богородица и Мария Магдалина со страхом и радостью поспешили возвестить апостолам, что Господь воскрес. И на пути их встретил Сам Воскресший Спаситель и утешил их, сказав: Радуйтеся, – ради Девы Богородицы. Они же, приступив, ухватились за ноги Его и поклонились Ему. И Господь не запретил им прикасаться (потому что они видели Его в первый раз), но, напротив, ободрил их словами: Не бойтеся: идите, возвестите братии Моей, да идут в Галилею, и ту Мя видят (Мф. 28, 10).

Сам Воскресший посылает святых жен к апостолам с тем, чтобы предупредить их и приготовить к самоличному удостоверению в великой истине. Господь Иисус Христос хотел, чтобы радость Воскресения достигла, в известной последовательности, но возможно скорее, тех, которых Он возлюбил в мире и возлюбил до конца (Ин. 13, 1) и которых теперь не стыдится называть Своими братьями (Евр. 2, 11).

Но, услышав о Воскресении Иисуса Христа, ученики проявили сомнение, маловерие. Дева Богородица, непоколебимо уверенная в Воскресении Сына Своего, с ними не спорила и ко гробу больше не ходила.

А Мария Магдалина всю ночь провела в бдении и в хождении ко гробу Господню.

Сомнение учеников понудило ее пригласить еще некоторых жен. Зело рано, то есть задолго до рассвета, Мария со своими спутницами приходит ко гробу. Камень уже был отвален – и тела Господа они не нашли (где же его было и найти?). Пока они недоумевали между собою, перед ними явились два мужа – святые Ангелы – в блистающих одеждах. Ангелы с порицанием обратились к женам: Что ищете Живаго с мертвыми? Несть зде, но воста (Лк. 24, 5–6). Этот приход жен ко гробу не был первым. Они уже слышали от самолично видевших Господа о Его Воскресении и не поверили, потому и упрекают их теперь Ангелы. Помяните, – говорят они, – якоже глагола вам, еще сый в Галилеи, глаголя, яко подобает Сыну человеческому предану быти в руце человек грешник, и пропяту быти, и в третий день воскреснути. И помянуша глаголы Его (Лк. 24, 6–8).

Вернувшись опять, эти жены вместе с Марией Магдалиной возвестили ученикам о всем происшедшем, причем Магдалина видела гроб дважды, а остальные – единожды. И явишася пред учениками яка лжа глаголы их, и не вероваху им (ст. 11).

Второе
Ин. 20, 1–18; Мк. 16, 1–9

Мария Магдалина, пламеневшая, по выражению святителя Иоанна Златоуста, «самой нежной любовью к Учителю», скорбела, что ученики даже и теперь не поверили ни ей, ни бывшим с ней, что и Петр, хотя и пошел ко гробу, но не вошел в него удостовериться в происшедшем. И с наступлением утра, как говорит евангелист Иоанн Богослов, еще сущей тьме (Ин. 20, 1), когда было еще темно, она в третий раз одна пришла ко гробу. Видя, что камень также отвален, Мария тотчас, не теряя ни одной минуты, побежала с этой вестью к апостолам Петру и Иоанну.

Мария Магдалина, прибежав к апостолам Петру и Иоанну, с безутешной скорбью спешила передать им, что она нашла гроб пустым: взяша Господа от гроба, – говорила она, – и не вем, где положиша Его. Она обратилась к этим двум апостолам, без сомнения, потому что они были довереннейшие ученики Господа (Мф. 17, 1; Мк. 14, 33), связанные, как видно, узами взаимной дружбы (Ин. 13, 23, 24; 18, 15, 16; Деян. 3, 1) и пользовавшиеся особым влиянием среди святого общества учеников Христовых (8, 14). Апостолы, услышав ужасную весть, тотчас же побежали ко гробу, чтобы своими глазами удостовериться в похищении тела Учителя. Мария последовала за ними.

Иоанн, влекомый любовью к своему Учителю, спешил увидеть, что случилось, и прибежал скорее Петра. Приблизившись к входу пещеры, Иоанн наклонился и, взглянув туда, где находилось тело Иисусово, заметил, что тела в пещере нет, а лежат одни погребальные пелены. В тяжком раздумье возлюбленный ученик Христов остановился у входа и не вошел в пещеру, ожидая Петра. Скоро прибежал и этот ученик Господа и тотчас вошел в погребальную пещеру: осмотрев внутренность пещеры, он также увидел одни пелены лежащие и плат, который был на главе Господа, не с пеленами лежащий, но особо свитый на другом месте. Тогда вошел в пещеру и другой ученик, увидел то же, что и Петр, т. е. пелены и плат. Вид погребальных пелен, и особенно свитого и лежащего в другом месте головного плата давал понять, что произошло не похищение тела Христова, а что-то другое. «В самом деле, – изъясняет святитель Иоанн Златоуст, – если бы кто перенес тело (Христово в другое место), то сделал бы это не обнажая его, равно как если бы кто украл его, то не стал бы заботиться о том, чтобы снять плат, свить его и положить на другом месте, но взял бы тело в том виде, в каком оно лежало. Потому-то евангелист предварительно и сказал, что при погребении Христа употреблено было много смирны, которая не хуже свинца приклеивает пелены к телу». Ученики медлили и удивлялись. Не убо ведяху Писания, яко подобает Ему из мертвых воскреснути (Ин. 20, 9). Светозарные вестники Воскресения – Ангелы – не явили им своего лика, без сомнения, по особому устроению Божию, по которому апостолы должны были увериться в Воскресении явлением Самого Воскресшего, для того, чтобы быть свидетелямисамовидцами великой истины для всей вселенной (1 Ин. 1, 1; Деян. 10, 41–42).

Идоста же паки к себе ученика, не поверив Воскресению. Даже и Марию, несмотря на то, что она столько видела и слышала, они привели в сомнение. Она осталась у гроба и плакала. Безутешны были ее слезы: в горькой утрате горячо любимого Наставника она рассчитывала иметь хотя малую отраду – посещать гроб Его, – теперь и эта отрада отнята у нее. В слезах она решилась взглянуть на то место, где лежало тело Иисусово, и наклонилась в пещеру. И вот, чего не видели ученики, то узрела Мария – двух Ангелов, в белом одеянии сидящих, одного у главы и другого у ног ложа Христова. Самая одежда их, по выражению святителя Иоанна Златоуста, «показывала уже великую радость и веселие», и, видя их в светлых одеждах, Мария «могла воспрянуть от скорби и утешиться». Впрочем, Ангелы сначала ничего не говорят ей о Воскресении, – она возводится к этой истине мало-помалу; видит лица, более обыкновенного светлые, видит одежды блестящие и слышит голос участия. Ангелы говорят ей: жено, что плачешися?

Ни неожиданность явления светлых Ангелов, ни самый вид их, казалось, мало соответствовавший месту плача и скорби – гробовой пещере, ничто не удивило и не смутило Марии, всецело занятой мыслью о горестной утрате, она поспешила объяснить им причину своих слез почти теми же словами, какими известила апостолов о похищении тела Господня: взяша Господа моего, и не вем, где положиша Его.

Затем обернувшись, так как Ангелы встали при появлении Господа, и увидев Его, она не узнала Его. Почему не узнала? Потому, что Господь после Воскресения уже был облечен нетленным телом и не был узнаваем, кроме тех, кому Он хотел отрыться. И на Его вопрос: Жено, что плачеши? Кого ищеши? – она отвечала так же, как и Ангелам. Подумав, что это садовник того сада, в котором был гроб, она говорит Ему: Господи, аще ты еси взял Его, повеждь ми, где еси положил Его, и аз возму Его (ст. 15).

Очевидно, Мария отвечала так потому, что она и сама поколебалась в своем убеждении и признала мнение апостолов более основательным, чем свое. Теперь она, действительно, была убеждена в том, что тело кем-либо взято из гроба. Иисус, видевший сердце ее, как Бог, с упреком воскликнул к ней: Марие! Когда же она узнала Его голос (ведь она видела Его уже второй раз) и упала опять, как и в первый раз, к Его ногам, то не была уже принята Им так благосклонно, как тогда, но отстранена Им со словами: Не прикасайся Мне! При первом Своем явлении Он беспрепятственно позволил женам касаться Его ног и целовать их, чтобы посредством осязания еще более, чем зрением и слухом, удостоверить их, что Он – распятый и погребенный – воскрес. А теперь Он уже отстраняет от Себя Магдалину; после столь сильного удостоверения отступившись от своего убеждения, она слышит: Не прикасайся Мне, не убо взыдох ко Отцу Моему. В этих словах содержится и упрек за ее неверие, и возбуждение ума ее напоминанием об Отце Небесном и убеждением не думать, что Он есть только то, что она видит, т. е. человек, воскресший из мертвых, но что Он есть и Бог, как истинный Сын Божий, ради нас вочеловечившийся. Рцы, – говорит, – братии Моей, восхожду ко Отцу Моему и Отцу вашему, и Богу Моему и Богу вашему (ст. 17).

Магдалина идет к ученикам и уже с полной уверенностью и решительностью объявляет им, что видела Господа. Вместе с радостной вестью о Воскресении Господа Мария передала ученикам Его и другую, также радостную весть о скором отшествии Его к Отцу. О Своем отшествии к Отцу Он уже говорил ученикам в последней беседе, как о величайшем благе для них (Ин. 14, 2, 3; 16, 17), радостнейшем событии (14, 28), за которым должно последовать пришествие к ним Утешителя Духа (16, 7). Теперь приближается исполнение этого обетования, а посему Господь, приготовляя учеников к грядущим событиям, напоминает им через женублаговестницу слова Своей прощальной беседы. Искупив верующих Своими спасительными страданиями и крестной смертью, Господь дал им власть быть чадами Божиими (Ин. 1, 12; Рим. 8, 16, 17; Гал. 3, 26; 4, 7; Еф. 1, 5), а посему и в обращении к Марии назвал учеников Своих братиями (ср. Евр. 2, 17), имеющими того же Отца Небесного. Впрочем, по толкованию святителя Иоанна Златоуста, эти слова «сказаны Господом по восприятии плоти, так как и восшествие свойственно только плоти»; притом в самых выражениях Моему и вашему, по замечанию святителя Кирилла Иерусалимского, сокрыта следующая мысль: «иначе Он Мой Отец, по естеству, и иначе ваш, по присвоению; иначе Бог Мне, как приискреннему и Единородному Сыну, а иначе – вам, как созданиям».

Четвертое путешествие ко гробу жен-мироносиц описал евангелист Марк. То, что описанное Марком путешествие есть именно четвертое, – показывает время. Ведь один только Марк пишет, что жены пришли на гроб, когда воссияло солнце. Мария Магдалина с другими женами, имевшими приготовленные благовония, минувшей субботе, заутра во едину от суббот приидоша на гроб возсиявшу солнцу (Мк. 26, 1–2). Ради чего Магдалина, уже три раза побывав на гробе, опять идет туда с другими женщинами, причем те несут миро и благовония и думают, что найдут тело во гробе? После третьего боговидения, будучи совершенно уверена в Воскресении Господа и громко засвидетельствовав пред учениками, что она видела Господа, Мария Магдалина более уже не сомневалась. Но когда она увидела Марию, мать Иакова младшего и Иосии, и Саломию и других женщин, идущих ко гробу с благовониями, и узнала, что они желают идти на восходе солнца, пошла и она вместе с ними, не как сомневающаяся, но как руководительница, и с радостью о том, что много раз видит гроб пустым и ад – лишенным добычи. Другие же жены, хотя, возможно, и слышали, но обстоятельных сведений не имели. Конечно, они-то и глаголаху к себе, как говорит евангелист, кто отвалит нам камень от дверий гроба? и воззревше, видеша, яко отвален бе камень: бе бо велий зело (ст. 3–4). Вшедше во гробе видеша юношу седяща в десных, одеяна во одежду белу, и ужасошася (ст. 5). А он не упрекал их, потому что знал, что они пришли в первый раз. Не упрекнул он и Магдалину, так как по ее радостному лицу он видел, что не сомнение о Воскресении Господа побудило ее опять придти ко гробу, но радость и восхищение о случившемся. Потому не только не упрекнул их, но и ободрил их от страха, сказав: Не ужасайтеся! Иисуса ищите Назарянина распятаго? Воста, несть зде: се место, идеже положиша Его. Но идите рцыте учеником Его и Петрови, яко варяет вы в Галилеи: тамо Его видите, якоже рече вам (ст. 6, 7). И изшедше жены бежаша от гроба, имяше же их трепет и ужас, и никому же ничтоже реша: бояхубося (ст. 8). Как видно, за исключением Марии Магдалины, это были другие женщины, отличные от первых, и это посещение гроба нужно отличать от трех описанных другими евангелистами.

Итак, жены-мироносицы в числе первых познали Воскресение Христа.

По рассказу евангелиста Матфея, Мария Магдалина и Мария, называемая Иаковлею, – Богородица – одни пришли ко гробу поздно в субботу, до рассвета дня Господня, то есть при окончании субботы. По сказанию же Луки, Мария Магдалина опять пошла вместе с Иоанной и Марией Иаковлевой (не Богородицей, а матерью Иакова младшего и Иосии) и некоторыми другими. Эти жены уже ранним утром пришли ко гробу. У Иоанна же изображено путешествие одной Марии Магдалины, и не ранним утром, а утром – впрочем, когда была еще тьма. С ней были и апостолы Петр и Иоанн. По Марку же, опять ходила Магдалина, – эта мужественная, четыре раза подвизавшаяся жена, – и Мария, мать Иакова младшего и Иосии (Богородица именовалась матерью Иакова старшего). Была с ними и Саломия и некоторые другие в это четвертое путешествие. Они пришли ко гробу уже на восходе солнца.

Евангелисты упоминают пять Марий:

1) Мария Магдалина, из которой Господь изгнал семь бесов, – почему она и была столь ревностной, в благодарность за такое благодеяние;

2) Мария Иаковля – под таким наименованием известна Богородица. Так как по причине величия и невероятности чуда истина бессеменного рождения не могла сразу обнаружиться (иначе Дева подвергалась бы опасности быть побитой камнями, если бы только распространился слух, что Христос не был сыном Иосифа), ради этого в глазах всех она считалась женою Иосифа и, следовательно, была матерью Иакова, сына Иосифа;

3) Третья же Мария есть мать Иакова младшего и Иосии, о которой упоминает святой апостол Марк;

4) Мария, сестра Марфы и Лазаря (Ин. 11, 2);

5) Мария Клеопова, жена Клеопы, или Алфея, младшего брата Иосифа Обручника.

Среди мироносиц евангелисты называют еще Саломию, дочь Иосифа Обручника, мать Иоанна и Иакова Зеведеевых; Иоанну, супругу Хузы, домоправителя царя Ирода; Марфу, сестру Лазаря; Сусанну, и иныя множайшия бяху, служащие Христу и учеником Его от имений своих (Лк. 8, 3).

Жены сии суть свидетели неложные и первые Воскресения, «естество немощное мужество победи, яко намерение милостивное Богу угоди» (Стихира). Они «Воскресение проповедаша, и многия догматы сказаша, во уверение и извещение истинного Воскресения Христова» (Синаксарь).

Как первая благовестница Христова Воскресения, святая Мария Магдалина признана Церковью равноапостольной. В этом благовестии – главное событие ее жизни, начало апостольского служения. Мария Магдалина пребывала с Пресвятой Богородицей и апостолами и была деятельной споспешницей первых успехов распространения христианской веры сначала в Иерусалиме. Затем проповедовала и по другим странам, всюду возвещая небесную благодать, радость и спасение всем, уверовавшим в Спасителя мира Христа Воскресшего.

С апостольской ревностью и самоотвержением проповедовала Мария Магдалина Евангельское учение в Италии. В Риме она явилась к императору Тиверию (14–37) и поднесла ему, по общепринятому восточному обычаю, яйцо, окрашенное в красный цвет, сказав при этом: «Христос Воскрес!» Возбудив любопытство подозрительного императора, святая мироносица начала свою проповедь о учении Христа Спасителя, рассказала о жизни, чудесах, распятии и Воскресении Иисуса Христа. Прямым, простодушным изложением несправедливого суда над Иисусом Христом озлобленных членов иерусалимского синедриона и попустительства при этом малодушного правителя Иудеи Пилата к осуждению на распятие Невинного она навлекла на них гнев императора.

В преклонном возрасте мироносица пришла в Ефес к апостолу Иоанну Богослову и здесь вскоре мирно скончалась. Погребена была в пещере, где впоследствии Господь явил чудо на семи ефесских отроках.

Третие
Мф. 28, 11–15; Мк. 16, 10, 11; Лк. 24, 10–12, 34; 1 Кор. 15, 5

Когда святые мироносицы, возвратившись от гроба, рассказали одиннадцати апостолам и прочим, бывшим с ними, о том, что они видели и слышали, то слова их показались ученикам Господа пустыми и не заслуживающими веры. Когда также и Мария Магдалина возвестила им – плачущим и рыдающим, что Господь жив и что она видела Его, то и ей не поверили. Впрочем, Петр, уже бывший у гроба с Иоанном и видевший в пещере погребальные пелены, встал и опять побежал к гробу, чтобы еще раз взглянуть на опустевшее ложе Христово. И в этот раз, наклонившись к входному отверстию пещеры, он увидел то же, что и прежде, – одни пелены лежащие, и пошел назад, дивясь сам в себе происшедшему. Но все сомнения и колебания Петра окончились полным убеждением в истине Воскресения, когда Господь явился ему прежде других учеников, предваряя общее уверение апостолов.

Между тем как радостная весть о Воскресении Христовом распространялась в среде верующих, враги Христовы старались заглушить и извратить святую истину. Римские воины, устрашенные явлением Ангела и землетрясением, убежали в город, и некоторые из них пришли к первосвященникам и рассказали все, чему были свидетелями у гроба Христова. Они хорошо знали, какое жестокое наказание угрожало им за небрежность в исполнении обязанностей службы (ср. Деян. 12, 19), если бы правитель осведомился о самовольном оставлении порученного им поста, а посему спешили предупредить начальников иудейских, надеясь найти в них защиту себе от кары закона. Дело показалось настолько важным, что составилось собрание синедриона. Неизвестно, как члены синедриона объясняли себе известие, принесенное стражами: действием ли темных сил, по прежнему примеру фарисеев, приписывавших чудеса Христовы силе веельзевула, князя бесовского (Мф. 12, 24), или же обманом стражей, сговорившихся с последователями Распятого, но они боялись, чтобы удивительное событие не получило огласки в городе, наполненном богомольцами из разных стран света именно в том виде, в каком передавали его воины, стерегшие гроб. Не входя в ближайшее исследование дела из опасения, как бы не встретить новых затруднений и не подать повода к говору народной толпы, первосвященники и старейшины решились извратить и подавить неприятную для них весть теми же устами, которые принесли ее. Для вернейшего достижения своей цели они обратились к знакомому средству и, по выражению святителя Иоанна Златоуста, «купив кровь Христа, когда Он был жив, по распятии и Воскресении Его опять деньгами же старались подорвать истину Воскресения». Дав воинам довольно денег и обнадежив полной безнаказанностью, члены синедриона просили их распространить заведомо ложное известие: рцыте, яко ученицы Его нощию пришедше украдоша Его, нам спящим, и аще сие услышано будет у игемона, мы утолим его и вас безпечальны сотворим. Вымысел врагов Христовых, подсказанный ими воинам, с первого раза давал понять свою внутреннюю несостоятельность. «Смотри, – говорит святитель Иоанн Златоуст, – как они уловляются со всех сторон своими собственными поступками! Если бы они не приходили к Пилату, если бы не просили стражи, то еще могли бы таким образом клеветать; теперь же, напротив, они все так делали, как будто стараясь заградить свои уста». Как могли ученики отважиться на похищение тела Христова, охраняемого стражей, когда для самого мужественного из них был страшен голос служанки (Мф. 26, 69–72) и когда все они при виде вооруженной толпы, незадолго перед сим, бежали (Мк. 14, 50)? Возможно ли также, чтобы они похитили тело Христово тайно, ночью, во время сна стражи? Как они могли приблизиться к гробу, разломать печать, отвалить огромный камень от дверей пещеры, войти туда и взять тело, не разбудив стражей, если не всех, то хотя бы одного воина? Если бы даже им удалось совершить невозможное – войти в погребальную пещеру незаметно и неощутимо для воинов, находившихся у входа, разве стали бы они медлить там, и вместо того, чтобы поспешно унести тело, снимать с него плотно прилипшие пелены и платок с головы и укладывать эти вещи в известном порядке (Ин. 20, 6, 7)? Наконец, если стражи спали, то могли ли они знать и свидетельствовать о том, чего не видели? Эти несообразности, очевидные сами по себе, вызывали ряд новых недоумений. Стражи обязаны были бодрствовать и стеречь тело, а допустив похищение и выказав крайнюю оплошность, подлежали строгому наказанию: отчего же, вместо наказания, их оставили в покое и даже наградили? Да и сами похитители должны были бы подлежать еще большему наказанию: отчего же молчат о них, отчего не отыскали их, не судили, не наказали? Так враги Христовы, вместо того, чтобы беспристрастным исследованием обнаружить истину, в ослеплении злобы и ожесточении неверия старались затмить дело Божие грубым соплетением лжи и обмана.

Воины взяли деньги и поступили так, как были научены. Слух этот пронесся между иудеями, так что многие из них и до сего времени этому верят.

Казалось, можно ли верить такой нелепости? «Можно, – говорит святитель Филарет, – потому что закоснелый в неверии ум, как ночная птица, видит только во тьме неверия, любит только свои грезы и убегает от света истины, который жжет ему глаза».

Пилат, узнав о путешествии жен-мироносиц, тоже встревожился. Боясь разоблачений христианами его противозаконных действий, он отправил императору Тиверию донесение о Христе, свидетельствуя о Его благодетельной жизни и чудотворениях. Замечательны так называемые Акты Пилата императору Тиверию о жизни, осуждении на смерть, Воскресении Христа и Его чудесах. Пилат утверждал, что, проверяя обвинения иудеев, он не нашел в Иисусе Христе никакой вины; много подвизался избавить Его от рук крамольных иудеев, но не мог достигнуть Его избавления и отдал Иисуса на их волю из-за народного крика и обвинения иудеями его самого. А когда по распятии совершились страшные знамения в природе и много людей умерших воскресло и на третий день Иисус Воскрес, Пилат, как свидетель, объятый великим страхом, сообщал державному кесарю обо всем содеянном с Иисусом Христом, Который стал предметом веры как Бог.

Иустин, Евсевий и другие древние историки пишут, что после таких свидетельств со стороны римского правителя Иудеи и со стороны почитателей Христа Спасителя, император Тиверий, по преданию, сам уверовал во Христа и предложил Римскому Сенату причислить Иисуса Христа к лику римских богов, но Сенат не согласился только потому, что сам не исследовал этого дела и сам не одобрил Христа. И даже тогда, когда Сенат отверг такое его предложение, Тиверий царским указом грозил наказывать всякого, кто осмелился бы оскорблять верующих в Иисуса Христа.

Но Пилат не избежал опасности, которой страшился. Через четыре года после этого он был вызван в Рим из-за жалоб, поданных иудеями. Пилат лишен был власти и сослан в Галлию, в город Виенну, где, по одному преданию, удрученный угрызениями совести и отчаянием, он сам лишил себя жизни. По другому же преданию, Пилат раскаялся, обратился с молитвою ко Христу и был Спасителем прощен, в знак чего по отсечении головы его она была принята Ангелом.

Незадолго до казни Христа в Иудее должны были чеканить монету с большим изображением кесаря с одной стороны и с малым профилем Пилата – с другой. В день суда, когда жена правителя умоляла его не выносить смертный приговор Праведнику, она задала вопрос мужу: «Чем ты искупишь свою вину на земле, если окажется, что осужденный тобой действительно Сын Божий, а не преступник?» Пилат ответил ей: «Если Он Сын Божий, то Он воскреснет, и тогда первое, что я сделаю, будет запрещение чеканить мое изображение на монетах, пока я жив». Так писал биограф Пилата – ученый грек Гермидий. И когда было установлено, что Христос воскрес, Пилат действительно запретил изображать себя на монетах. Это сообщение Гермидия полностью подтверждается: из римской нумизматики известно, что после казни Спасителя в Иерусалиме были изготовлены монеты с изображением кесаря; на обратной стороне монет профиля Пилата нет.

Основанием отрицающих Воскресение Христово служит, как говорят, отсутствие свидетельств о Воскресении. Как же в действительности обстоит дело?

Лабиритиос в момент Воскресения Христова оказался со своими чиновниками недалеко от места захоронения Христа. Они ясно видели падение камня, закрывавшего гроб, и поднявшуюся над этим местом небывало ярко сияющую фигуру. Лабиритиос вместе со своими спутниками и сторожами бросились сообщать об этом властям.

Грек Гермидий занимал официальную должность биографа правителя Иудеи. До самого распятия он считал Христа обманщиком. Поэтому он по собственной инициативе отправился в ночь под Воскресение ко гробу, надеясь убедиться в том, что Христос не воскреснет и тело Его навсегда останется в земле. Но вышло иначе. «Приблизившись ко гробу, – пишет Гермидий, – мы видели в слабом свете ранней зари стражу у гроба: два человека сидели, остальные лежали на земле, было очень тихо. Мы шли медленно и нас обогнала стража, шедшая ко гробу сменить ту, которая находилась там с вечера. Потом вдруг стало очень светло. Мы не могли понять, откуда этот свет. Но вскоре увидели, что он исходит от движущегося сверху сияющего облака.

Оно спустилось ко гробу и над землей там показался Человек, как бы весь светящийся. Затем раздался удар грома, но не на небе, а на земле. От этого удара находившаяся стража в ужасе вскочила, а потом упала. В это время к гробу справа от нас по тропинке спускалась женщина, и она вдруг закричала: “Открылась! Открылась!” и в этот миг нам стало видно, что действительно очень большой камень, лежащий на гробе, как бы сам собой поднялся и открыл гроб. Мы очень испугались. Через некоторое время свет над гробом исчез, стало тихо, как обыкновенно. Когда мы приблизились к гробу, оказалось, что там уже нет тела погребенного человека».

Сириец Эйшу, известный врач, близкий к Пилату и лечивший его, относился к числу наиболее выдающихся людей своего времени. Виднейший медик и натуралист, пользовавшийся широчайшей популярностью на Востоке, а потом и в Риме, он оставил произведения, которые составили целую эпоху в науке. Важно то, при каких обстоятельствах Эйшу наблюдал описанное им. По поручению Пилата он с вечера накануне Воскресения находился вблизи гроба с пятью своими помощниками, которые всегда сопутствовали ему. Он был свидетелем погребения Христа. В субботу он дважды осматривал гроб, а вечером, по приказанию Пилата, отправился сюда с помощниками и должен был провести здесь ночь. Зная о пророчествах относительно Воскресения Христа, Эйшу и его помощники-медики интересовались этим с точки зрения естествоиспытателей. Поэтому все связанное с Христом и Его смертью они тщательно исследовали. В ночь под Воскресение они бодрствовали по очереди. С вечера его помощники легли спать, но задолго до Воскресения проснулись и возобновили наблюдения за происходящим в природе. «Мы все – врачи, стража и остальные, – пишет Эйшу, – были здоровы, бодры, чувствовали себя так, как всегда. У нас не было никаких предчувствий. Мы совершенно не верили, что умерший может воскреснуть. Но Он действительно воскрес, и все мы видели это собственными глазами». Далее следует описание Воскресения…

Один из крупнейших в мире знатоков античности академик В. П. Вузескул говорил: «Воскресение Христа подтверждено историческими данными с такой несомненностью, как существование Ивана Грозного и Петра Великого… Если отрицать Воскресение Христа, то нужно отрицать (причем с гораздо большим основанием) существование Пилата, Юлия Цезаря, Нерона…»

Это только небольшая часть источников, где говорится, что Христос действительно воскрес.

Для краткости ограничимся лишь перечнем других источников: Епифаний Африкан, Евсевий Египетский, Сардоний Панидор, Ипполит Македонянин, Аммион Александрийский, Сабелли Грек, Исаакий Иерусалимский, Константин Кирский и другие. Это только те, кто жил во время Христа, причем находился в Иерусалиме или в непосредственной близости от него; они явились очевидцами самого Воскресения или неопровержимых фактов, подтверждающих его.

Чрезвычайно показательно, что ряд свидетельств мы находим у еврейских авторов того времени, хотя вполне понятно, что евреи склонны всячески замалчивать факт Воскресения. Среди еврейских писателей того времени, прямо говоривших о Воскресении, находим таких надежных авторов, как Уриста Гамиянин, Гапон Месопотамский, Шербум-Отоэ, Ферман из Сарепты, Манакия-врач, Навин, Миферкант.

Миферкант был одним из членов синедриона, казначеем. Именно из его рук Иуда получил за предательство 30 сребреников. И когда после Воскресения Христа среди иудеев поднялась тревога, Миферкант был первым из членов синедриона, прибывших на место для расследования, и убедился, что Воскресение свершилось. Ему пришлось быть у гроба Господня почти перед самым моментом Воскресения. Он прибыл сюда для оплаты стражи, стоявшей у гроба. Выплатив деньги, он ушел, стража осталась до конца смены. Но не успел Миферкант далеко отойти, как громадный камень был отброшен неведомой силой. Возвратясь назад ко гробу, Миферкант еще успел увидеть исчезающее сиянье над гробом. Все это им описано в сочинении «О правителях Палестины», которое принадлежит к числу наиболее ценных и правдивых источников из истории Палестины.