Текст книги "Злачное место"

Уильям восхищенно посмотрел на ящерицу… и, конечно, сразу же отломал у нее кончик хвоста. Элизабет издала возмущенно-жалобный крик.

– Не переживайте, Элизабет, – отмахнулся Джон, – вряд ли, если правда то, что сказал мне Эдвард, скоро вообще нужны будут кому-то опалы. Консервы, которыми набита машина, могут стоить и дороже…

– А как вас зовут? Пьяница-Джон или Этот-пьяница-Джон? – заинтересованно спросил его Уильям.

– Ну какое еще может быть имя у орка, – усмехнулся Джон, искоса глянув на покрасневшую Элизабет. – Впрочем, кажется, когда Фродо и Сэм стояли у караулки перед Мордором, там был некий тип, которого звали Шаграт. Если хочешь, можешь звать меня так.

Приказ по больнице

Из объяснительной санитарки хирургического отделения …кой больницы Романовой Н. Ю.:

«…Потом вместе со Стекловой П. Д. мы выпили бутылку коньяка, так как у нее был день рождения. Я не знаю, пила ли она с доктором Рыбчинским Л. Л. Знаю, что спала она с ним, это точно. На следующий день, когда все случилось, я была дома и о произошедшем узнала только вечером, поскольку долго спала…»

Из рапорта санитара службы ОУ[9]9
  Окончательное упокоение.


[Закрыть] Коваленко В. А.:

«23.06.20ХХ я находился на рабочем месте, не отлучаясь, как и положено по инструкции. В 10.10 в операционном блоке началась операция, и, согласно инструкции, я расчехлил оружие и дослал патрон в ствол, не снимая оружия с предохранителя. Операция протекала спокойно, однако в 10.48 ко мне подбежала медсестра родильного отделения Леонова Р. В. и закричала, что у них там случай обращения. Согласно инструкции, в первую очередь я обязан оказывать помощь сотрудникам операционного блока и отделения реанимации и интенсивной терапии, а сотрудники прочих отделений, в том числе и родильного, должны справляться с подобными случаями сами, используя для этого выданное им табельное оружие. Однако, расценив произошедшее как угрозу большому числу слабо защищенных людей, я побежал на помощь в родильное отделение…»

Из наркозной карты больного Кунцевича Е. К.:

«Планируемая операция – холецистэктомия по поводу острого флегмонозного холецистита… премедикация – р-р димедрола 0,1 % – 1 мл… атропин – не вводился…»

Из карты родильницы Марчук Е. Л.:

«20.06.20ХХ. Роды 2-е, доношенный ребенок, пол – женский. По шкале Апгар[10]10
  Шкала оценки состояния новорожденного ребенка, предложенная американским врачом Вирджинией Апгар. Согласно данной шкале, состояние новорожденного ребенка оценивается от ноля до 10 баллов. 7 – 10 баллов по данной шкале – здоровый ребенок.


[Закрыть] – 9 баллов, вес – 3.200. Реанимационных мероприятий не требовал, закричал сразу. Тоны сердца громкие, ЧСС[11]11
  Частота сердечных сокращений.


[Закрыть] – 140 в одну минуту. Санация ротоглотки. Приложен к груди сразу…»

Из личного дела жительницы анклава… Марчук Е. Л.:

«…В анклав доставлена на 5-й день после Катастрофы, в удовлетворительном состоянии… При осмотре – беременность 26–30 недель… Родственники – муж, Марчук П. Ф., 28 л., обратился в первый день К., упокоен при освобождении Марчук Е. Л.; сын, Марчук А. П., 4 года, обращен в первый день К. отцом, также упокоен при освобождении…»

Из протокола вскрытия упокоенной Мамедовой З. Х.:

«…Обширная рваная (укушенная) рана правой половины шеи, повреждение правой сонной артерии, массивная кровопотеря. Множественные укушенные раны лица. Мягкие ткани лица частично отсутствуют. Смерть, вероятнее всего, наступила от острой сердечно-сосудистой недостаточности, вызванной массивной кровопотерей. Обращение – спустя 2–3 минуты… огнестрельное ранение теменно-височной области, входное отверстие – Х мм, что соответствует калибру оружия санитара Коваленко В. А.»

Из рапорта санитара службы ОУ Коваленко В. А.:

«…Прибежав в родильное отделение, я увидел, что одна пациентка ест другую, в связи с чем мной было принято решение об упокоении ее. Я произвел один выстрел из табельного оружия в затылок обращенной пациентки, с достижением результата…»

Из протокола вскрытия упокоенной Марчук Е. Л.:

«…Видимых следов укусов при тщательном исследовании не обнаружено… В желудке – фрагменты мягких тканей. При исследовании их – группа крови совпадает с группой крови упокоенной Мамедовой З. Х. …различимы губы и фрагменты хряща – предположительно – области носовой перегородки. Фрагменты мягких тканей практически не подвержены «зомбодеструкции» для последующего усвоения зомбообъектом… Огнестрельное ранение в области затылка – входное отверстие Х мм, что совпадает с калибром оружия санитара Коваленко В. А.»

Из истории развития ребенка (без имени) – дочери Марчук Е. Л.:

«…2-й день наблюдения. Состояние удовлетворительное… Грудное вскармливание… ЧСС… АД…[12]12
  АД – артериальное давление.


[Закрыть] Число дыханий… Стул… Мочеиспускание…»

Из истории родильницы Марчук Е. Л.:

«…3-и сутки после родов. Жалобы на тошноту, слабость. Объективно: кожные покровы обычной окраски. Легкая потливость. В легких дыхание везикулярное. ЧД[13]13
  Число дыханий.


[Закрыть] – 18 в одну минуту. Сердце – тоны ритмичные. Легкий систолический шум на верхушке. АД – 115/70 мм рт. ст. Живот мягкий, безболезненный при пальпации. Печень у края реберной дуги, селезенка не пальпируется. Симптом поколачивания слабо положительный с обеих сторон. Мочеиспускание несколько учащено – со слов. Стул – в норме. Диагноз – обострение хронического пиелонефрита (?).

Назначения:

1. Общий анализ крови, мочи.

2. Анализ мочи по Нечипоренко.

3. Таблетки нитроксолина 0,05 по 2 таблетки – 4 раза в день…»

Из объяснительной записки санитарки родильного отделения Шакалис Т. Ф.:

«…Вечером 22.06.20ХХ я должна была собрать детей у родильниц и сделала это, за исключением ребенка родильницы Марчук Е. Л., которая попросила меня оставить ребенка ей на ночь. Она мотивировала это тем, что хочет побольше побыть с ребенком, за это она дала мне бутылку коньяка, которую я впоследствии передала санитарке хирургического отделения Стекловой П. Д., так как была ей должна одно дежурство по больнице. Состояние ребенка я не могла оценить, так как его не видела, потому что он находился в палате, а я разговаривала с Марчук в коридоре…»

Из объяснительной врача-анестезиолога …кой больницы Рыбчинского Л. Л.:

«…Я разрешил. Я осознаю, что это было нарушение приказа № 48 «О проведении любых видов оперативных вмешательств», а также нарушение «Инструкции личной безопасности жителей», однако санитарка не могла выполнять свои обязанности в защитном шлеме, так как поверхность его лицевой маски сильно запотевала изнутри. О факте употребления ею спиртных напитков накануне я не знал. Категорически отрицаю употребление спиртных напитков вместе с санитаркой Стекловой П. Д., а также наличие с ней каких-либо контактов, за исключением профессиональных…»

Из протокола вскрытия упокоенной Марчук Е. Л.:

«…При микроскопическом исследовании кожи области сосков груди определяются многочисленные микротрещины…»

Из рапорта санитара службы ОУ Коваленко В. А.:

«…При попытке освободить тело пострадавшей от нападения зомби я подвергся нападению со стороны младенца-зомби, который (зачеркнуто), которая попыталась меня схватить за ногу. Поскольку я был в защитной спецодежде, а у объекта не было зубов, повреждения кожных покровов у меня не было. Я ликвидировал угрозу со стороны ребенка путем удара ногой в его голову, с разрушением головы, как следствием удара. Спецодежду с возможными следами зараженной слюны на ней я впоследствии подверг стандартной обработке по вирулицидному режиму…»

Из объяснительной медсестры родильного отделения …кой больницы Леоновой Р. В.:

«…Обращение произошло около 10.30. До этого больная жаловалась на сильную тошноту, слабость и потливость, у нее была однократная рвота… Я поставила об этом в известность дежурного врача Усенок Ж. Р., однако та сказала, что надо, чтобы ее посмотрел хирург, а он был в это время на операции…»

Из объяснительной врача родильного отделения Усенок Ж. Р.:

«…Для осмотра новорожденного приглашался врач Рыбчинский Л. Л., он его осмотрел 22.06.20ХХ, о чем есть запись в истории болезни…»

Из рапорта нач. службы безопасности Боброва К. В.:

«…Запись врача Рыбчинского Л. Л. в истории развития ребенка имеет признаки того, что писавший находился в состоянии алкогольного опьянения…»

Из рапорта санитара службы ОУ Коваленко В. А.:

«…Практически сразу с этим произошло обращение пострадавшей от нападения второй женщины, которая встала с кровати и попыталась схватить находящегося рядом с ней ее ребенка. Я произвел выстрел из табельного оружия ей в боковую часть головы с достижением результата…»

Из протокола вскрытия упокоенного ребенка женского пола (без имени).

«…Мать – Марчук Е. Л., 23 года… Голова практически полностью разрушена вследствие воздействия на нее тупого предмета… Степень некротических изменений слизистой кишечника соответствует приблизительно как минимум 2-м суткам с момента наступления смерти… имеются признаки начала морфирования…»

Из наркозной карты больного Кунцевича Е. К.:

«…10.45 – ЧСС 75 в одну минуту. АД – 130/80 мм рт. ст. Выделение желчного пузыря. 10.50 – ЧСС 95 в одну минуту, АД – 135/85 мм рт ст…»

Из показаний Огурцовой Ж. Г., соседки пациентки Марчук Е. Л. по палате:

«…И она все время плакала. Только когда у нее девочка родилась – как-то успокоилась, даже смеяться начала. А на второй день, к вечеру, как-то замолчала, лежала только с девочкой, отвернувшись от всех к стенке. И опять плакать начала. Мы пробовали с ней разговаривать. Только она не захотела с нами говорить. А когда Мамедова к ней подойти попробовала – она ее… ну… послала. Сказала что-то вроде: «Иди отсюда, чурка нерусская. Не лезь к моей девочке», – ну или так как-то. Грудью она все время ее кормила – мы ей даже говорили, что это зря, а она в ответ: «Ну, она же есть хочет, видите, как сосет. Даже соскам больно…»

Из истории болезни пациента Кунцевича Е. К., 76 лет:

«…ЭКГ – ритм синусовый, 55 в одну минуту. Атриовентрикулярная блокада I ст. Рубцовые изменения передней стенки…»

Из рапорта санитара службы ОУ Коваленко В. А:

«…Я произвел перезарядку оружия, и в это время меня позвали в оперблок. В очередной раз сообщаю, что обращение к нашей службе окончательного упокоения «бандеровцы» оскорбительно само по себе, а с учетом моей национальности – в особенности…» (На полях рапорта – карандашом: «ОУ? Может, ОР[14]14
  Окончательное решение.


[Закрыть]?». Ниже: «Вайсман – против».)

Из Приказа № 48 «О проведении любых видов оперативных вмешательств»:

«…4.8. Категорически ЗАПРЕЩАЕТСЯ отключать сигнал тревоги монитора в течение всего периода проведения анестезии и операции. В случае отсутствия подобного сигнала либо его неисправности врач, ответственный за проведение анестезии, обязан обеспечить непрерывное наблюдение за пациентом, обращая особое внимание на частоту сердечных сокращений, наличие пульса на сонных артериях…»

Из объяснительной врача-анестезиолога …кой больницы Рыбчинского Л. Л.:

«…А мониторы у нас давно не работают, и я об этом писал докладную…»

Из показаний операционной медсестры Гулидзе Т. П.:

«… Операция шла нормально до тех пор, пока не начали выделять пузырь. Где был анестезиолог? Разговаривал с анестезисткой. Нет, не рядом со столом. Да не смотрел он на зрачки. И пульс не мерил…»

Из Приказа № 48 «О проведении любых видов оперативных вмешательств»:

«…3.2. При проведении любых видов общего наркоза ОБЯЗАТЕЛЬНЫМ является введение в рот между зубами деревянного кляпа-распорки, который устанавливается ДО введения пациента в наркоз. Кляп-распорка изготавливается из дерева вязких сортов (дуб, бук) и представляет собой круглую деревянную палку не менее 4 см в диаметре и длиной от 20 до 30 см. Кляп-распорка после установки его во рту надежно фиксируется завязками вокруг шеи…»

Из рапорта санитара службы ОУ Коваленко В. А.:

«…Когда я вбежал в операционную, пациент сидел на столе, обхватив руками санитарку Стеклову П. Д., которая была, в нарушение инструкции, без защитного шлема, и грыз ей щеку… Должен отметить попытки врача-хирурга упокоить зомби путем поражения головного мозга скальпелем, однако, на мой взгляд, данные попытки были и неэффективными, и, кроме того, врач-хирург подвергал себя неоправданному риску подвергнуться укусу…»

Из показаний врача-хирурга Гулидзе Д. В.:

«…Я ему всэгда гаварыл – сматры за бальным. Перэд аперацыей гаварыл – распорку вставил? Да, гаварыт, вставил…»

Из рапорта нач. службы безопасности Боброва К. В.:

«…При анализе распорки выяснено, что она представляла собой связку 5 штапиков для оконных рам, изготовленных из сосны, толщиной не более 5–6 мм каждый…»

Из учебника по общей анатомии:

«…Самая сильная мышца у человека – жевательная…»

Из объяснительной врача-анестезиолога …кой больницы Рыбчинского Л. Л.:

«…Я считал пульс все время, он был нормальным!»

Из объяснительной медсестры-анестезистки Соловьевой Б. Л:

«…Как мне диктовал врач, так я в карту и ставила…»

Из протокола вскрытия упокоенного Кунцевича Е. К.:

«…Старые рубцовые изменения передней стенки левого желудочка, с переходом на перегородку и верхушку. Вероятная причина смерти – острая сердечно-сосудистая недостаточность… Огнестрельное ранение правой теменно-височной области. Диаметр входного отверстия – Х мм, что соответствует калибру оружия санитара Коваленко В. А.»

Из рапорта санитара службы ОУ Коваленко В. А:

«…Также должен отметить абсолютное невладение ситуацией врача-анестезиолога Рыбчинского Л. Л, который, несмотря на наличие у него табельного оружия, даже не сделал попыток применить его…»

Из объяснительной врача-анестезиолога …кой больницы Рыбчинского Л. Л.:

«…Я пытался стрелять, но у меня заклинило затвор…»

Из рапорта зав. вооружением больницы Еремина Г. М.:

«…При осмотре табельного оружия врача Рыбчинского Л. Л. – ПМ, 1985 г. в. – дефектов оружия нет. Признаков использования оружия нет. Оружие находится в неухоженном состоянии – следы старой копоти в стволе…»

Из рапорта санитара службы ОУ Коваленко В. А.:

«…Я выстрелил пациенту, сидящему на столе, в голову – с достижением результата. Пострадавшую санитарку, согласно инструкции, я сопроводил в изолятор – с соблюдением всех мер предосторожности…»

Из показаний операционной медсестры Гулидзе Т. П:

«…А как она кричала: «Ленечка, спаси меня!»…»

Из протокола вскрытия упокоенной Стекловой П. Д., 22 л.:

«…Укушенная рана левой щеки, без повреждения крупных сосудов. Обращение – спустя 8 часов… Упокоение – в ходе динамического наблюдения санитаром изолятора Ваграновым Н. Г., из табельного оружия. Огнестрельное ранение – лобной части головы… Входное отверстие – X мм, что соответствует калибру табельного оружия санитара Вагранова Н. Г…»

Из приказа по …кой больнице № 124:

«…В результате расследования случая массовой вспышки эпидемии К в больнице выявлен ряд грубых нарушений санитарно-эпидемиологического режима. В частности, несмотря на строгое указание контролировать у всех новорожденных основные параметры жизнедеятельности, врачом Усенок Ж. Р. это не было выполнено… что и не дало своевременно установить факт внезапной младенческой смерти[15]15
  Синдром внезапной детской смерти – внезапная смерть от остановки дыхания у внешне здорового младенца или ребенка. Частота встречаемости – от 0,4 до 1 на 1000 здоровых родившихся детей. Точные причины заболевания не установлены.


[Закрыть] у ребенка пациентки Марчук Е. Л., с последующим развитием вспышки инфекции в родильном отделении. Также отмечен тот факт, что сотрудники учреждения до сих пор плохо обучены владеть приданным им табельным оружием, несвоевременно выполняются заявки на пополнение патронного фонда – при ревизии в родильном отделении был обнаружен лишь один неполностью снаряженный магазин к табельному оружию, который к тому же хранился не на посту, а в сейфе заведующей отделением…»

Из разговора санитара Коваленко В. А. с врачом-анестезиологом Рыбчинским Л. Л.:

«…Сука ты…»

Из приказа по …кой больнице № 124:

«…За многочисленные перечисленные выше грубые нарушения санэпидрежима врачом Рыбчинским Л. Л, которые повлекли за собой массовое инфицирование и смерть людей, отправить его дело на Трибунал анклава. Однако, учитывая, что данный врач является единственным анестезиологом в анклаве, ходатайствовать перед Трибуналом о неприменении к нему высших мер наказания – расстрела и пожизненного изгнания с территории анклава…»

Из застольной речи врача Рыбчинского Л. Л. вечером после заседания Трибунала:

«…В рот им всем. Я один, понял?..»

Из протокола вскрытия врача-анестезиолога Рыбчинского Л. Л.:

«…Огнестрельное ранение – в центре лба. Диаметр входного отверстия – Х мм, что соответствует калибру большинства табельного оружия, находящегося на руках у населения территории анклава…»

Нужное ремесло

Трофимыч проснулся под утро – опять защемило сердце. Вот уже которую весну всегда так: как перемена погоды – в груди словно комок стоит. Внучка говорила, «циркадные биоритмы». Хрен его знает, что это, а по-простому – старость это. Трофимыч и так это знал. Внучка говорила, что давай, мол, в больничку, полечимся, покапаемся, но Трофимыч всегда только отговаривался: «Не люблю больницу, сроду там не лежал и не хочу поэтому». Больницу он и вправду не сильно-то любил. Но вовсе не потому туда не хотел идти, просто понимал он своим семидесятилетним умом, что не хрен таблетки на него тратить – и платой, и так, на него. Старость не вылечишь, и относиться к этому надо по-простому. А что касается утверждения, что за здоровьем следить надо, так те, кто в больнице сильно любил валяться, по большей части там и остались, особенно в городах, когда беда пришла… Темень на дворе стояла – глаз коли, хоть и не такая, как в ноябре. Он зажег свечку, растопил буржуйку и поставил на нее чайник с еще теплой водой. Подогрев его еще немного, налил в кружку воды и набросал туда трав, каких ему еще та бабка в деревне посоветовала. Боярышник навроде там и еще какая-то ерундистика. Горчило здорово, но сердце как-то успокоилось. Может, от трав. А может, просто от тепла. Сгорбившись за столом, в наброшенной на плечи телогрейке, Трофимыч неторопливо отхлебывал настой из старой алюминиевой кружки. Кружка у него действительно очень старая, еще отцовская. Когда беда пришла, можно было каких угодно сервизов раздобыть, только на хрен они ему? Один миллионер английский, говорили как-то по телевизору, учил: «…Надо пользоваться вещью до тех пор, пока она служит». Миллионами ворочал, а на русской «ниве» ездил, говорил, что лучше и проще машины ему и не надо. Вот с таким миллионером Трофимыч бы «за жизнь» поговорил. А не с олигархами этими, что золотые унитазы ставили. Из-за них, поди, и Хрень эта пришла. Надо было бы поесть, но как-то не хотелось, и Трофимыч пожевал только краюху хлеба, запивая ее все тем же настоем.

Скрипнула дверь, и он обрадованно оглянулся: Варька пришла! Пока сидел да думал, глянь ты, уже и рассвело, значит, и смена в больнице закончилась. Внучку Трофимыч любил до беспамятства. Может, потому, что из всей его семьи она одна и осталась – никто из Москвы тогда не выскочил. Грех так говорить, а хорошо, что Марья его померла тогда, аккурат за неделю, как все и случилось. Похоронили они ее как человека, сын с невесткой в Москву укатили, а внучка с ним осталась – помочь по хозяйству. Так вот и помогает с тех пор…

– Есть хочешь? Картошка еще есть в чугунке, – спросил он Варьку.

– Ага, давай, дед, – радостно согласилась та. Ясное дело, молодая, организм требует. Не то что у него…

– Ну что там у вас на работе? – спросил он внучку, пока та уминала наложенную в миску картоху с грибами.

– Ай, все как всегда, – ответила та с набитым ртом. – В реанимации чего-то было, а у нас тихо. Я и не ходила к ним смотреть. Да, – вспомнила она, – соседа нашего, дядю Васю, жена домой забрала. Врач сказал, скоро уже…

– Жалко, – вздохнул Трофимыч. – Василий нормальный мужик был, немного пил, правда, но тихий всегда.

Жена Василия, Наталья, пришла вскоре после того, как внучка поела и завалилась спать. Трофимыч помнил, что и сам после смены, как молодой был, спать хотел, а поспишь, бывало, немного совсем – и как огурец. А сейчас и ночью не спишь, и днем спать не хочется, и усталости вроде нет, а и сил тоже…

Наталья постучала в окно, и он сам вышел в сени, аккуратно притворив за собой двери, чтобы не проснулась спящая внучка.

– Здравствуй, Трофимыч, Варя сказала тебе – мы Васю из больницы забрали?

– Сказала, – кивнул Трофимыч.

– Ну так поможешь, что ли? Ты и так сосед, а и делаешь лучше всех. Не хочу я к этим. – Она неопределенно кивнула в сторону поселка.

– Так, конечно, Наталья, о чем речь. Что хоть в больнице сказали?

– Ну говорят, четвертая стадия у него. Метастазы. Он уже и не встает, есть не ест почти ничего. Вчера только пол-яйца съел – сильно, сказал, яйцо хочет, захотелось вдруг. Я на базар сходила, так купила одно, ты ж сам знаешь, почем они там.

Трофимыч вновь кивнул – яйца действительно после Хрени и того, что она с курями сделала, стоили почище, чем ананасы в советское время.

– Мерка же у тебя есть, он говорил? – с надеждой спросила Наталья.

– Есть, конечно. Он, как диагноз ему поставили, так сразу и сюда зашел. Я тогда его уговорил подождать, может, говорил, обойдется еще. Да и сохнет человек от рака сильно. Ну а через полгода, когда ясно стало, что не протянет он долго, я сам к нему сходил. Мы тогда и сделали все.

– Ну так ты не тяни тогда.

– К обеду приду. До обеда протянет, думаю?

– Должен, – с некоторым сомнением, правда, сказала Наталья. – Ну так я пойду?

– Давай…

Наталья ушла, а Трофимыч, немного посидев, пошел в сарай, где стояли доски и все необходимые приспособы. Вот чего он набрал тогда, по Хрени, так это инструментов разных, по плотницкому делу и по столярному. Старался брать чего попроще, чего без электричества. И безо всяких там наворотов. У него и так запас хороший был, а теперь и подавно. Передать только некому… Варька разве плотничать будет? Да и не надо ей, она в больнице. Доктор ее там учит, говорит, что будет из нее врач. И Трофимыч думает, что будет, – зря она, что ли, два курса института закончила? А они все в роду были быстрые «на подхват»: если чего увидят, так и сами сделают, и не хуже прочих. Вот и сам Трофимыч – дед его не то что специально учил своему ремеслу, а так, как-то само собой получилось, и Трофимыч, малой совсем тогда, запомнил, что дед говорил и показывал. Потом всю жизнь не пригодилось это знание Трофимычу – то шоферил он, то еще где. Ну плотничество-то, само собой, вещь хорошая, а вот дедово умение ему только после Хрени и стало нужно. И сразу, откуда все взялось, будто вчера дед его учил только. И недолго ведь учил – помер быстро. Пил крепко, вот и цирроз заработал, а и смертью своей Трофимыча научил: увидел он, как из деда кровь горлом хлещет, – так пил в жизни три раза всего – как Гагарин в космос полетел, на свадьбе своей да на похоронах Машиных.

Про Василия он давно уже знал, как и прикидывал, что Наталья к нему придет. А и то: раздолбаи эти – гонору много, а норовят побыстрее и полегче сварганить. Так что все у него и так было почти готово. Самую малость только и осталось доделать…

Гроб ему помог довезти на «уазике» Димка с соседней улицы. То есть для Трофимыча он Димка, сам-то он себя «Котел» зовет. И другие зовут, и на кликуху свою Димка отзывается, а и вся молодежь, да и постарше многие, как с ума посходили: все друг друга поголовно кличками взялись обзывать. Суще, прав был Жеглов из того фильма: «…Ни имен, ни фамилий – одни кликухи позорные…» – только вот он Сергей Трофимыч – и помрет Сергеем Трофимычем. И фамилия у него есть – отцовская и дедовская. А если его каким-нибудь Трохой или Шматком, прости господи, назовут, так Трофимыч и не обернется на такое обращение. Правда, кликухи – это все же больше у тех, кто с оружием ходит: им так проще в бою, говорят. Ну и ладно. А он – Трофимыч.

Доски высохли настолько хорошо, что Трофимыч и Димка легко внесли гроб в дом Василия, без напряга. А думать надо: гроб один сколько весит? а с покойником? А то наделают из елки сырой. А людям корячься потом.

Установили они его возле кровати, на табуретки, и Димка, попрощавшись с Трофимычем, ну и заодно уж и с Василием, вышел. На поминки обещал зайти. Будет, наверное: Василий сам позвал. А ему отказать – грех.

– Ты вот что, Трофимыч, – слабо сказал Василий вскоре после того, как Димка ушел, – позови Наталью, да и переложите меня, чтобы потом не морочиться. Мне уж все равно где лежать.

– Хорошо, – серьезно кивнул Трофимыч. Василий все же правильный мужик. Не то что некоторые: «…А как меня обмоют… А не хочу живым в гроб ложиться…» – а потом лови его по квартире. Это сейчас Василий – кожа да кости и руку чуть поднимает. А потом – хрен поймаешь. Ну или убежишь, как карта ляжет. На этом не одни погорели – думали, что бабушки и дедушки с одышкой и отеками так такими неповоротливыми и останутся, несмотря на то что Хрень приключилась во всем мире. Переложили они Василия быстро. Трофимыч таких уже видел и не удивился легкости его тела. Ну и Василий хоть и немного, но помог, не без того. Сам высох да доски легкие – вот и ладно будет нести и в могилу опускать. А гроб как раз впору оказался, а сняли бы мерку в первый раз – совсем потерялся бы Василий в гробу. Вишь ты, как рак ест человека. И с чего он у него бывает? Внучка говорила, что теперь его поменьше стало: экология улучшилась, и вирусы эти – помогают они человеку, что ли, пока он жив, и те, все другие, вирусы давят, а от других вирусов и рак тоже, говорит, был. Так что, говорила, «…вирусная теория, как одна из причин возникновения рака, которую никак не могли доказать или опровергнуть, блестяще подтвердилась». Блестяще, это точно. Аж искры из глаз у всех посыпались.

– Ну давай, пристегни, что ли, – нарочито спокойно сказал Василий. Совсем у него, видно было, сил не осталось.

Можно было, конечно, но тут уж Трофимыч не захотел себе жизнь облегчать. Они еще с час о том о сем поговорили, и только когда Василий стал закатывать глаза, путаться в словах и шумно дышать, Трофимыч ловко подвел ременную петлю под руки и через грудь Василия, защелкнул замки на боковых крышках гроба. В специально проделанные отверстия в боковинах вставил металлический штырь с нарезанной на концах резьбой и навинтил на концы штыря гайки. Теперь даже если бы и захотел Василий встать – ничего у него не вышло бы. Вошедшая Наталья, закусив губу, смотрела на все это и утирала слезы белым платком.

– Наталья, ты иди, – мягко сказал Трофимыч, – скоро уже, я позову потом.

– Хорошо, – всхлипнула та и вышла из комнаты.

Трофимыч уселся возле гроба и терпеливо принялся ждать. Где-то еще через полчаса дыхание у Василия стало совсем шумным и глубоким. Вот точно говорят: «Перед смертью не надышишься», – и вправду большинство, кто умирает, так и дышат, будто весь воздух мира выдышать хотят. А вот такого, как в фильмах, где умирающий до последнего момента с родственниками-друзьями говорил бы, а потом за секунду до конца бессильно голову на подушку отбросил: типа все, – вот такого Трофимыч ни разу не видел. И тут кино сбрехало.

Василий уже не дышал даже, а так, воздух глотал. Прямо как лещи, что они с тем же Василием ловили на Симонихе. Широко открывая рот, Василий давал рассмотреть свои зубы, и Трофимыч с некоторой опаской увидел, что их у соседа еще очень даже много. Куснет запросто – и кранты. Собственно говоря, можно было бы уже и сейчас заканчивать, но… как-то Трофимыч не мог никогда себе такого позволить – все же живой человек. Василий. Пока.

Василий как-то вытянулся, вдохнул особенно глубоко – и не выдохнул вроде. Просто опала грудная клетка, и в комнате воцарилась полная тишина. Вот теперь, кажись, все… сумка с инструментом у Трофимыча давно была наготове.

Василий открыл глаза и сразу «навелся» на Трофимыча. Вот который раз уже он подивился: пора бы уж привыкнуть, а все равно мороз по коже – такой лютой ненавистью полыхали глаза у соседа. Василий дернулся, попробовал подняться, но штырь установленный поперек шеи, мешал ему в этом. Мертвяк попытался поднять руки – и тоже не смог, тем не менее с тупой настойчивостью он опять и опять колотился шеей о штырь и взмахивал привязанными кистями. Натянув на руку плотную брезентовую перчатку с металлическими прокладками – молодец все-таки у него Варька, хорошо сшила! – он ловко прификсировал голову ожившего покойника за горло. Во второй руке он крепко сжимал молоток. Наклонившись, он одним отработанным ударом вколотил по шляпку гвоздь, заранее вбитый в днище гроба. Специально закаленное острие, вдобавок и отточенное на бруске – и безо всякого наждака! – как в масло вошло в затылок зомби. Мертвяк дернулся и затих. На этот раз – окончательно.

– Вот и все, Вася, – негромко проговорил Трофимыч. – Ну извини, коли что… Надо так. Прощевай.

Осталось только одно – он открыл баночку с еловой смолой и, нащупав в затылке соседа гвоздь, аккуратно замазал место пробоя, чтобы кровь не вытекала и не пачкала потом подушку.

Сняв с руки рукавицу, он положил в пакет молоток и вышел в другую комнату, где сидела плачущая Наталья.

– Все, отмучился, – кивнул он на невысказанный вопрос.

– Ой, спасибо тебе, Трофимыч. Не знаю, как уж и благодарить… Помянешь Васю? Пока доктора ждать и полицая…

– Не, ты ж знаешь, – поморщился он. – Я так подожду.

Скоро пришли соседи, Наталья, вроде успокоившаяся, опять зарыдала, и Трофимыч вышел покурить, подальше от слез женских. Вот раньше как-то не так было, а теперь и сам нет-нет да и пустит слезину. На крыльцо вышел Витька Панасенко, уже чутка захмелевший, – видно, принял еще где-то, а сюда пришедший за добавкой.

– Вот хорошо ты делаешь, Трофимыч, чисто. Классно так. Не то что эти раздолбаи из коммунхоза – вколотят в башку гвоздило незаточенный сбоку. Да еще в мозг не попадут, промахнутся. На прошлой неделе вон упокаивали одного и тоже так промахнулись. В ухо вколотили, да вместо штыря, как у тебя, веревку привязали: экономят, сволочи, на всем. Так он потом поднялся, начал рваться, веревка лопнула. Гвоздем всю голову разодрал, а они же обделанные, подойти боятся, пришлось полицаю стрелять. Потом в гробу голову прикрывать надо. А в больнице и того чище: вчера вот только, знакомый рассказывал, «проспали» больного, так пришлось его стамеской в глаз упокаивать. Ты меня, Трофимыч, тоже… того, приходи.

– Будешь так самогон жрать – обязательно приду. И скоро, – спокойно ответил Трофимыч, отбрасывая окурок. Не хотелось ему пьяные базары разводить, тем более что вон и доктор с полицаем идут.

Доктор, даром что молодой, из новоприбывших, не знал его Трофимыч, а видать было: опытный. Сразу не полез смерть констатировать – на палке кусок мяса к самому носу соседа поднес, потом пульс пощупал, осторожно подойдя от ног, сначала – на руке, потом – на шее. И полицай молодец – все время голову на стволе держал. Хоть и репутация у Трофимыча, а проверять надо по-любому, времена такие. Бабы сызнова завыли, и Трофимыч поморщился – опять кольнуло сердце. «Интересно, меня кто ж упокоит?» – как-то отстраненно подумал он и решил: «…Когда совсем уж припрет, лягу в больницу. Хрен с ним, пусть и стамеской упокаивают. Лишь бы Варюха не испугалась. И это – надо ей сказать, чтобы спать, когда ложилась, дверь в мою комнату запирала. А в двери я окошко сделаю, сегодня же. И решеткой зашью – чтобы посмотреть можно было, если что. А то так недолго и во сне перекинуться…» Доктор сел выписывать свидетельство о смерти. Как помнил Трофимыч, от Машиного его отличало только две новых графы: упокоен человек или нет. И – кто упокоил.