Текст книги "Башня Шутника"

◆◆◆

Утро нового дня началось с истошных воплей Тирдуса, чей пронзительный голос подействовал на спящего Урр-Баха не хуже ведра холодной воды. Проклиная все гномье племя, тролль надел куртку и башмаки, поправил штаны и пошел узнавать причину переполоха. Тирдус в окружении охранников и гоблинов стоял у почерневшей от копоти одной из декораций, что являла собой обычный сарай. Гоблины закончили с ним возиться вчера к вечеру. Теперь постройка при дневном свете выглядела как давно сгоревший курятник.

Урр-Бах удивленно хмыкнул: оказывается, он умудрился проспать ночной переполох, вызванный пожаром. Наверно, хранитель рода решил, что ему ничего не угрожает. Разбросанные кругом ведра и лопаты, а также пропахшая дымом одежда злых орков красноречиво говорили о занятии большинства обитателей лагеря. Гоблины стояли с красными глазами и, с присвистом выдыхая перегар, старались задушить кашлем своего начальника. Тирдус оказался выносливым и лишь покхекивал, разнося пьяный сброд, которым боги наказали несчастного гнома.

Из гневной и обличающей речи бородача Урр-Бах выяснил, что ночью какие-то ублюдки спутали декорацию с нужником у рощи, а когда один из орков подошел, чтобы узнать, кто бродит внутри с зажженным факелом, неизвестные, уже порядочно загадив декорацию, бросили факел на неубранную кучу стружек. Вдобавок к этому два пьяных гоблина прибежали на крики тушивших пожар и плеснули в огонь по кувшину своего пойла, после чего едва не стали жертвами злых как демоны орков, которые в основном и работали водоносами.

Теперь Тирдус выяснял виновника пожара, грозя мерзавцу всеми земными карами. Гоблины как один отнекивались, показывали грязно-зеленые ладони и били себя в грудь, что никогда не подожгли бы свою работу. Один из орков громко предложил повесить любого из гоблов – все равно не ошибешься. Увидев всеобщее горячее одобрение идеи, гоблины стали шустро разбегаться.

Лишь приход Арфиэля восстановил порядок и спас какого-то бедолагу гоблина. Эльф быстро уяснил суть криков, осмотрел пожарище и закатил глаза в творческом экстазе. Очнувшись через полминуты, Арфиэль объявил, что так будет даже лучше, а с гоблинов постановил удержать треть месячной платы, чтобы в следующий раз не пили. Услышав всеобщий вздох разочарования, Урр-Бах понял, что наказание слишком маленькое и уже показало свою бесполезность.

Тролль почувствовал, что пора подкрепиться и, плюнув на творческие муки эльфа и гоблинов, направился к столовой, где невозмутимый орк раскладывал на длинный стол миски. Получив вновь миску с кашей, на этот раз гороховой с обязательным мясом, тролль с аппетитом поел, получил на этот раз законную добавку, и направился к месту работы – к валуну. Там Урр-Бах столкнулся с мрачным как туча Кархи.

– Ты что тут делаешь? – удивился тролль. – Ты же должен сейчас выяснять, кто из твоих товарищей по цвету кожи любил тырить горшки в детстве.

– Эти товарищи если и воруют, то только не мандолины, – Кархи со стоном схватился за голову. – Ну и шнапс продал этот мерзавец! Кажется, голова сейчас лопнет.

– Попей холодной водички, – посоветовал Урр-Бах и, не откладывая дело, взял стоявшее неподалеку ведро с водой, которое кто-то не донес до пожара. Тролль схватил приятеля и засунул его голову в воду. Кархи возмущенно задергался, пуская большие пузыри, но Урр-Бах крепко держал шею гоблина.

– Так их, засранцев! Всех бы перетопил к Рхызу, – одобрительно произнес Серхель.

Урр-Бах вытащил голову Кархи и, глядя на судорожно втягивающего воздух напарника, милостиво сказал:

– Пусть живет на этот раз.

– Кархи, я жду от тебя подробностей происшедшего и вообще результатов твоей работы, – приказал эльф. Гоблин сердито посмотрел на незванного лекаря, потом перевел взгляд на эльфа и неохотно сказал:

– Насчет пожара ничего сказать не могу – во время общения с подозреваемыми я заснул прямо за столом и проснулся, когда огонь уже потушили, – Кархи пожал плечами, показывая, что ничего страшного не случилось. – А вот насчет кражи хочу сказать, что ни одного гоблина и близко не подпускают к барахлу эльфиек и при всем желании никто из них не смог бы спереть эту мандолину. Урр-Бах кивнул, подтверждая слова Кархи, и добавил:

– То же говорит и гном Тирдус. Гоблины крадут только то, с чем работают: инструменты и материалы, а к вещам эльфиек им доступа нет.

– И на это ты выпросил у меня целый серебряк? – неприятно удивился Серхель. – Где подробное описание каждого гобла? Что каждый из них собирается подарить своей подружке?

– Откуда я знаю?! – возмутился Кархи, который всю ночь прятался от толпы злой обслуги, моля богов, чтобы никто из выпивох не вспомнил, кто соорудил факел из ножки табуретки, обмотав ее конец ветошью и щедро полив самогоном. Кархи сам не помнил, с чего это ему в голову пришла мысль освещать дорогу до нужника. И поскольку он пил меньше всех, то была надежда, что остальные гоблины тоже не вспомнят, кто повел их освежиться к декорациям.

– Пока я разговорил строителей, они едва держались на ногах и уж точно не смогли бы вспомнить имена своих подружек.

– С тобой все ясно! – вспылил Серхель. – Сегодня же отправляешься обратно в Эркалон. Там от тебя будет больше проку, или во всяком случае, будешь надираться на свои деньги. Только пить не советую, если не хочешь распрощаться с работой. Подойдешь сейчас к Тирдусу, он отправляет подводу в Эркалон за досками и новой лестницей. Последняя исчезла сегодня ночью.

Кархи зло сверкнул глазами и поплелся на голос вновь орущего гнома. Серхель проводил взглядом удаляющуюся спину гоблина и повернул голову в сторону Урр-Баха.

– А ты что можешь сказать? Урр-Бах кашлянул и ответил:

– Тирдус сказал то же, что и Кархи. Сейчас я дежурю напротив палатки эльфиек, смотрю, чтобы никто из постороних туда не входил, – тролль кивнул в сторону валуна. – Ближе этого места мне стоять запретили. Может, отправите меня вместе с Кархи? Вдвоем мы полгорода прошерстим за неделю.

– Нет! – твердо заявил Серхель. – Ты останешься здесь. Это приказ господина Арфиэля и господина Арзака.

– Но это же смешно! – возмутился Урр-Бах. – Что я тут высижу, разве что цыплят, если принесут корзину с яйцами. Никто в своем уме не полезет днем к эльфийкам, а ночью тут дежурят орки.

– Сиди на камне, как тебе велели, и помалкивай! – Серхель развернулся и ушел, оставив кипящего от возмущения Урр-Баха.

◆◆◆

Оказавшись к полудню опять в Эркалоне, Кархи принялся методично обходить всех известных в его районе скупщиков краденого и ломбарды, которые чаще всего оказывались собственностью все тех же скупщиков. Результат оказался предсказуемым: никто не видел никакой мандолины, да и прочие инструменты от ночных ценителей прекрасного не принимались. Покинув последний ломбард, гоблин решил все-таки выяснить, как выглядит эта мандолина, чтобы не пропустить ее, если она окажется в тележке соседа старьевщика. Кархи выбрал ближайший небедный район, обитатели которого предпочитали слушать что-то поприличнее, чем дудки или барабаны, и начал искать магазин музыкальных инструментов.

Вскоре на одной из чистых улиц с добротными двух– и трехэтажными домами недалеко от фонтана Сирмиэля (Кархи точно не помнил, кем был покойный эльф, то ли полководцем, то ли Ночным Стрелком – среди уголовных авторитетов бытовала традиция делать горожанам подарок в виде колодца или фонтана) обнаружилось двухэтажное здание с большой цветастой вывеской, где красовалась груда инструментов и надпись: "Настоящие эльфийские инструменты! Легендарный эльфийский звук от великих мастеров!". Человек с коротким мечом на поясе стоял у входа и всем своим грозным видом старался подтвердить, что он стережет действительно дорогие инструменты, а не дешевый хлам.

Через широкую дверь Кархи вошел в магазин и оказался в просторном зале, стены которого были заставлены обитыми черным бархатом подставками с инструментами. Большую часть товара гоблин видел впервые, а некоторые экземпляры, по его мнению, никак не могли издавать звук, взять хотя бы тот хитро скрученный ужас с дюжиной кнопок без ротового отверстия. Кархи с энтузиазмом стал искать глазами место, куда полагалось дуть, но к своей досаде так и не нашел.

– Молодого господина что-то интересует? – любезно осведомился один из продавцов, молодой парень с серьгой в ухе. Почтительное выражение лица продавца плохо гармонировало с подозрительным взглядом, который сразу определил платежеспособность гоблина.

– Меня интересует мандолина Ситариэля Второго, – скучающим тоном произнес Кархи, повергая парня в тихое изумление. – Надеюсь, у вас она есть, или мне поискать другой магазин?

Продавец беспомощно посмотрел в сторону полноватого хозяина, который обрабатывал мужчину в дорогом плаще. Рядом с ним стояла девчушка лет десяти с капризным ртом и в платьице стоимостью с годовую зарплату Кархи.

– Давайте подождем хозяина, он лично обслуживает ценителей настоящего эльфийского звука. Вы не против?

Кархи важно кивнул и подошел к прилавку, где порхал владелец магазина. На тонкой широкой подушке прилавка лежала арфа, на которую жадно смотрела девчонка. Хозяин тем временем общался с ее отцом:

– Как я уже сказал, эта прекрасная арфа – одна из немногих работ мастера Миллиириэля, которую еще можно купить. Мне очень повезло, что я вовремя узнал о распродаже вещей одного музыканта королевского оркестра его наследниками. Говоря между нами, они разбираются в музыке как осел в поэзии. Увы, но это не помешало им взять с меня полную стоимость инструмента. Чтобы не распугать покупателей, я вынужден довольствоваться трехпроцентной наценкой, то есть отдаю почти даром.

– Двести золотых вы называете задаром? – возмутился отец будущей великой арфистки, критически разглядывая раритет.

– Для такого инструмента это действительно недорого, – поспешил уверить продавец. – Обратите внимание, что арфа сделана из настоящего мраморного дерева, а эти золотые нити, навитые на основу, облагораживают и смягчают звук, придавая звукам небесную воздушность. Сами струны сделаны из волокон знаменитого крихта, а это растение, как вам известно, растет только на Птичьем архипелаге. Тамошние эльфийские мастера неделями вымачивают эти волокна в особом секретном растворе, он придает им особую прочность и гибкость. Пусть господин и маленкая госпожа оценят неземные звуки этого произведения искусства.

Продавец ловко взял арфу в руки, поставил ее основанием на прилавок и, перебирая толстыми пальцами, неожиданно извлек из инструмента нежную мелодию. Поиграв с минуту, кудесник прилавка бережно положил арфу на бархат и вопросительно посмотрел на девчонку, не сводящую восторженных глаз с инструмента.

– Папочка, купи-и-и, я тоже хочу так играть, даже лучше! – заныл ребенок. – Вот увидишь, как через год я сыграю на твоем дне рождении и как все удивятся.

Родитель в это время неуверенно переводил взгляд с арфы на дочь и обратно, прикидывая, насколько хватит запала у ребенка на новое увлечение. Неожиданно рядом с ним возник эльф в строгом темно-синем костюме – обязательном атрибуте любого приличного музыканта, и бесцеремонно взял в руки арфу.

Эльф коснулся струн и начал играть чудесную сонату (во всяком случае, так подумал Кархи. Из разновидностей музыкальных произведений он знал только застольную песню и сонату. Раз играли без слов и без бубна, значит – соната). Играл он минут десять, но никто не осмелился прервать его, даже раздраженный нахальством отец. После того, как замолкли последние звуки мелодии, эльф положил на прилавок инструмент и заявил:

– Я беру эту арфу, сколько бы она не стоила! В разумных пределах, конечно, – тут же поправился эльф. – Сколько ты за нее просишь?

Между тем экономный родитель, увидев первую слезу глубокой обиды на личике дочери, решительно взял в руки арфу и произнес:

– Я первый ее заметил и желаю, чтобы ее продали мне, или здесь принято отдавать товар без очереди?

– Что вы, что вы! – засуетился хозяин. – Арфа ваша, господин, – обернувшись к эльфу, он виновато развел руками.

– Если господин тоже желает купить арфу, то у меня найдется, что ему показать, она, правда, не этого мастера, но тоже очень приличная, и даже стоит дешевле.

Родитель вытащил из плаща увесистый кошелек и высыпал на прилавок золотые монеты. Их оказалось на сотню меньше, чем надо.

– Мы готовы подождать три дня, если господин оставит половину стоимости, – любезно сказал продавец.

– Я принесу остальное завтра, – сказал мужчина, пряча пустой кошель в плащ. – Арфу вы мне отдадите сейчас или только завтра?

– Если господин оставит долговую расписку, то может забирать инструмент прямо сейчас. Девчушка восторженно запищала. Папаша, довольный тем, что отстоял свое первенство в очереди на искусство, тут же с помощью хозяина оформил расписку. В это время паренек, что первым подошел к Кархи, принес из комнаты за прилавком футляр бордового цвета и аккуратно уложил покупку.

Стоило покупателям уйти в сопровождении все того же паренька, эльф тут же расплылся в довольной улыбке, на что хозяин сердито зыркнул в сторону Кархи. Брезгливо посмотрев на гоблина, эльф вышел из магазина. Хозяин, осмотрев поношенные башмаки Кархи и дешевую рубаху, заправленную в такие же ярко-зеленые штаны, холодно поинтересовался:

– Что угодно господину?

– Мне бы мандолину работы Ситариэля, – вежливо сказал Кархи.

Владелец раритетов по дешевке еще раз недоверчиво провел оценку носимого гоблином имущества, потом подошел к одной из полок и взял в руки мандолину.

– Может, для начала стоит поучиться на более дешевом инструменте, например, вот этом? – продавец продемонстрировал Кархи инструмент, по форме совпадающий с описанием Урр-Баха. – Всего пятьдесят золотых, а звучит она ненамного хуже, чем более дорогие мандолины. Кархи внимательно осмотрел инструмент, который осторожный хозяин не выпускал из рук, и с вызовом заявил:

– Мне сказали, что нашему шаману можно дарить только Ситариэля.

– Так вы берете мандолину для вашего уважаемого шамана? – расцвел в улыбке хозяин.

– Конечно, у меня самого таких денег нет и не предвидится. Община послала присмотреть подарок для Зеленого Дыма, слышали о таком? Оказалось, про Дымка слышали даже здесь:

– О, да!  Очень уважаемый чел…, э, гоблин.

– Так вот, оказывается, наш покровитель ценит хорошие инструменты и кто-то шепнул ему, что мандолина Ситариэля как его…, а, Второго, будет в самый раз, чтобы украсить стену в гостиной.

– Инструмент Ситариэля Второго я, к сожалению, предложить не могу, – с плохо скрываемой досадой произнес хозяин. – Подобные вещи в магазинах не продаются. И никто их вам не продаст, даже за большие деньги.

– Значит, опять придется дарить барабан из золотых пластин, – разочарованно протянул Кархи и тут же поспешил покинуть магазин.

– Каково, а?! Гоблы начали дарить ситариэли! – присвистнул эльф, выходя из комнаты за прилавком. – Скоро эти недоделки еще и детей своих начнут обучать игре на арфе, ха-ха.

– Тирсель, я тебе в который раз должен повторять, чтобы ты внимательнее смотрел вокруг себя, – сердито обратился к эльфу хозяин. – Не успел этот олух с девчонкой свалить из магазина, ты уже скалишь зубы, не замечая гобла под собственным носом.

– Ладно, ладно, я просто не выдержал – двести монет за арфу стоимостью десять золотых! Эти дураки готовы на все, лишь заметят, как кто-то еще захочет взять эту поделку.

– Кстати, насчет арф. Скажи этому придурку Гамиэлю, чтобы побольше наматывал золотой проволоки или я отрублю ему руки, чтобы он ее не воровал. И пусть поразмыслит над мандолинами для гоблов. Скажем, ранние ученические работы того же Ситариэля, ну и Ризлаэра с Номаиром до кучи. Кстати, на это клюнут не только гоблы. Так что пусть подумает хорошенько. И не забудь  про проволоку, слышишь?

– Передам, – неохотно сказал эльф.

– Или это ты откусываешь проволоку? – хозяин подозрительно прищурил и так маленькие глазки.

– Да не нужна мне она! – возмутился эльф. – Мне хватает и пятой части от навара.

– Смотри у меня, я не потерплю крысятничества. Товар должен сиять золотом, чтобы клиент понимал, за что он платит и почему звук прозрачный, как роса в эльфийском лесу.

– Я передам, только перестань говорить эту чушь, – взмолился эльф.

– Эта чушь дает нам хорошую монету, – наставительно произнес хозяин. – Прозрачный, чистый звук, волшебные послезвучия. Инструмент, который не играет, а поет, как эльфийская девственница, приветствующая рассвет в лесном храме…

Эльф с отборной гномьей руганью исчез в комнате. Хозяин внимательно осмотрел товар, чуть поправил одну из арф и сел за прилавок в ожидании очередного ценителя эльфийского звука.

Кархи, увидев наконец настоящую мандолину, решил, что стоит сделать небольшую передышку в поисках, и пошел домой. Замок на двери был цел (соседи по улице приглядывали за пустующими домами), поэтому Кархи со спокойной душой пошел в ближайшую забегаловку, чтобы узнать последние новости. К вечеру, пошатываясь от избытка информации, городской следопыт дополз до дома, с трудом отпер дверь и завалился спать, чтобы упорядочить в голове полученные сведения.

Утром Кархи со стоном сделал пару глотков из неприкосновенного запаса гномьей настойки, обвел мутным взглядом стены и побрел к умывальнику. Холодная вода прояснила голову и взбодрила тело. Гоблин хотел было обтереться мокрым полотенцем, но решил не рисковать здоровьем. Перекусив наскоро полузасохшим сыром и куском окорока, Кархи решил навестить заведение бывшего хозяина, Рузу Процента. Через час он оказался возле приличного одноэтажного дома с надписью «Ломбард. Даем в долг под низкий процент». У входа околачивались три типа, два орка и человек. Кархи поприветствовал старых знакомых, потом потрепался с ними минут десять и зашел внутрь.

Небольшое низкое помещение неприятно контрастировало с общей высотой дома. Лишь немногие знали, что над потолком устроен пост для пятерых охранников, всегда готовых встретить незваных гостей залпом из коротких арбалетов, а мощная дверь за длинным столом, что делил комнату пополам, вела в помещение для посетителей, предпочитавших не занимать деньги, а отнимать. Сам Кархи так и не смог завоевать доверия Рузы, достаточного, чтобы принимать ночную добычу во второй комнате.

За столом сидело трое гоблинов. Они встретили появление Кархи одобрительными ругательствами.

– Кархи, бездельник, сто лет тебя не видел! – воскликнул старый гоблин с лупой в глазу и положил  на столешницу колечко с крохотным рубином.

– Стекло, ты и через двести лет все также будешь выискивать пятна в камнях, – Кархи хлопнул старика по плечу. – Я бы не отказался. Где сейчас валяешь дурака?

– Я пашу как вол, – оскорбился Кархи. – С утра до ночи бегаю. Теперь я младший оперативник в детективном агентстве. Ищу любовниц и разное барахло, что сперли у богатеньких.

– Неужели кто-то в городе еще верит, что ты способен работать? – удивился развязный молодой гоблин с бритой головой и пиджаком в крупную клетку.

– Верит, Лысый, верит, хотя их и поменьше, чем у тебя вшей.

– Я тебе сейчас покажу, кто здесь вшивый! – Лысый угрожающе встал из-за стола и тут же хлопнулся назад на стул – в комнату вошел сам Руза, пожилой гоблин в очках в золотой оправе, небольшой синей шапочке и неизменном сером жилете поверх безупречной белой рубахи.

– Лысый, опять вшей считаешь, бездельник? – прокряхтел ростовщик. Позади него вырос эльф с двумя кинжалами на поясе, который служил Рузе телохранителем последние двадцать лет. По слухам эльф мог перерезать глотку быстрее, чем плевок достигнет земли. Так это или нет, очевидцев, желающих оспорить это утверждение, не было. В живых. Впрочем, Руза, чья осторожность и чутье зверя давно вошли в поговорку, давно не допускал, чтобы конкуренты подбирались к нему так близко. Ростовщик предпочитал, чтобы его головорезы сами навещали соперников подальше от его дома, которого он практически не покидал. Жертва вшей поспешно уткнулась в список должников и, не поднимая головы, принялась водить по нему пером, делая пометки.

– Кархи, решил навестить свой стол, где ты так сладко храпел, или пришел заложить какое-нибудь колечко?

Кархи почувствовал себя неудобно под ласковым взглядом Процента, с одинаковым выражением смотревшего как на любимых внуков, так и на недоумков с перерезанным горлом, попытавшихся обмануть дядюшку Рузу.

– Да я просто заглянул по старой памяти перекинуться парой слов с остальными. Кстати, Руза, если кто-нибудь закладывал эльфийскую мандолину, то я готов ее выкупить. Моя девка млеет от эльфийской музыки и хочет научиться играть. Руза захохотал.

– За тридцать лет ни один дурак не принес сюда даже барабана, мой мальчик. Здешняя публика в музыке не разбирается, кроме звона монет.

– Значит, придется опять раскошелиться, – Кархи досадливо скривился. – Ладно, рад был повидать всех, надо бежать, всем удачи. Гоблин быстро ретировался, чтобы оказаться подальше от Процента. Ему было не по себе, когда старик смотрел на него.

Сам Руза долго глядел на входную дверь, в которой исчез бывший работник, а потом обернулся к бритоголовому гоблину:

– Лысый, если кто-нибудь притащит мандолину, сообщишь мне. Хочу взглянуть, что ищет этот придурок. Гоблин часто закивал, а потом осторожно спросил:

– Как выглядит эта мандолина, господин Руза?

– Откуда я знаю?! Тащи мне все, что со струнами, а там разберемся. – Так я и поверил, что его девка хочет перебирать струнами, – пробормотал под нос ростовщик, удаляясь в заднюю комнату. – Скорее его послали искать спертый инструмент, он же сейчас ищейка. Эльф высокой тенью последовал за хозяином.

◆◆◆

Урр-Бах скучал. Делать было совершенно нечего. Книжку про будни честных стражников он дочитал, все грибы в роще собрал, вдобавок проиграл в карты гоблинам целых три кувшина шнапса и заработал нагоняй от Серхеля за попытку пообщаться с импресарио, чтобы выяснить новые подробности кражи. Впереди была еще одна неделя вынужденного безделья. Против отдыха тролль не возражал, но к своему удивлению, Урр-Бах понял, что ему действительно нравится расследовать преступления. И предложи кто-нибудь сейчас ему другую, более денежную работу, Урр-Бах бы отказался (за исключением действительно денежной, чтобы через год-два открыть свое агентство).

– Урр-Бах, планы меняются, – подошедший Серхель нарушил течение мысли тролля.

– Меня посылают на помощь Кархи? – с надеждой поинтересовался Урр-Бах.

– Нет, даже лучше. Арфиэль как-то смог уломать Зариэль и она готова выступать без своей мандолины. Он переделал сценарий и она будет только петь. Ионас вчера сообщил Арфиэлю, что передачу представления нужно сдвинуть на неделю раньше – в Эркалон прибыло посольство из соседнего Кремпса. Там много богатых людей и он хочет загнать им партию маговизоров. Проблема в том, что через три дня они уезжают в Восточную Ветвь, здесь посольство проездом. Поэтому слуги мага приедут сюда завтра утром, чтобы настроить малый передающий кристалл. Он передает изображение на центральный кристалл в башню Ионаса. Господин Арфиэль попросил меня о помощи: по сценарию эльфиек похищают разбойники с атаманом троллем. Его тролль сейчас в городской кутузке за попытку членовредительства в пьяном виде, поэтому вся надежда на тебя. Ну и три золотых никогда не помешают. Серхель тактично умолчал о десяти золотых, что выделил импресарио на тролля.

– Я ничего не буду делать без Кархи, – решительно заявил Урр-Бах, смекнув, что спокойно можно заработать еще пару монет.

– Хорошо, – скривился Серхель, – только ему хватит и одного золотого.

– Два, он очень неплохо свистит песни.

– Хорошо, два так два, – Серхель раздраженно достал пять монет и передал их троллю.

– Сейчас езжай в Эркалон за этим гоблом, и чтобы завтра с утра вы были здесь. Вам придется хорошенько порепетировать, чтобы не прирезать друг друга перед тысячами зрителей.

Урр-Бах, гордый оттого, что его увидит столько народу, подошел к бездельничающему вознице одной из карет, на которой ездили по делам в город слуги Арфиэля. Тролль вольготно развалился на обитом кожей сиденье и милостиво сказал:

– В Эркалон, и побыстрей.

– Чего? – не понял возница, молодой вихрастый парень. Урр-Бах просунул руку в окошко, через которое кучер общался с пассажирами и, показав человеку внушительный кулак, прогудел:

– Я еду за артистом для господина Арфиэля. Не заставляй меня повторять дважды. Парень поспешно дернул за поводья.

В городе Урр-Баху еще раз пришлось показывать кулак, чтобы объяснить кучеру, почему артист живет в гоблинском квартале. К досаде тролля, Кархи не оказалось дома, поэтому Урр-Бах с сожалением отпустил возницу, строго наказав приехать завтра утром, иначе тот сам будет объяснять Арфиэлю отсутствие главных артистов. Ничего не понимающий паренек лишь кивал, косился на гоблинят, собравшихся у кареты, и поспешно покинул место обитания звезды маговизора.

Сам Кархи в это время беседовал с седым мастером из людей, который показывал ему мандолину.

– Как видишь, дружок, это работа Ситариэля Второго, – мастер с короткой заостренной бородкой показал гоблину эльфийскую вязь. – Вот только звучит она так, будто сделана не Ситариэлем, а каким-то мошенником мастеровым, впрочем, так оно и есть.

– Подделка? – удивился Кархи.

– Самая настоящая! – И скажу больше, тот, кто сделал эту деревяшку, никогда не держал мандолину великого Ситариэля. Видеть, конечно, видел, иначе ее не всучили бы одному недалекому купчику. Ее потом выкупил мой дед, ну, а ко мне она перешла от отца, семейная реликвия, так сказать, кхе-кхе.

Видя интерес Кархи, мастер передал ему инструмент. Гоблин принялся вертеть мандолину и постукивать по дереву.

– Как их отличают? По мне, так самая настоящая, – Кархи вернул инструмент разговорчивому старику.

– Чтобы отличить, нужно для начала помнить, как звучит настоящий Ситариэль. Это в первую очередь для покупателей. А я и без прослушки могу отличить Ситариэля Второго от инструмента его отца или сына.

– Подпись сделана особым лаком? – моментально предположил Кархи.

– Ну, что ты, конечно, нет! Обычный сиркийский лак, разбавленный в винном спирте тройной перегонки, – небрежно возразил мастер с загадочным видом.

– Тогда сдаюсь.

Старик хитро прищурился и отсчитал линейкой семнадцать мерных пальцев на грифе. Затем двумя пальцами сильно сжал дерево на широкой стороне грифа. Тонкая пластинка размером с большой палец со слабым щелчком отошла сбоку, открыв крохотный тайник.

– Только Ситариэль Второй делал подобное в своих мандолинах.

– Зачем? – Кархи скептически приблизил нос к грифу. – Сюда всего три косяка войдет, и то придется утрамбовывать. Вряд ли кто из музыкантов хранил здесь нашу травку, а для монет тайник слишком узкий.

– На твой вопрос, дружок, смог бы ответить только сам мастер, но эту загадку он унес с собой в Небесный Лес. Кстати, ставлю сотню золотых, что о тайнике знает лишь малая часть владельцев его инструментов. Тем более в наше время, когда их растащили разные толстосумы, чтобы повесить на стену и хвастаться среди таких же богатых ослов.

Кархи с задумчивым видом оглядел маленькую, непритязательного вида мастерскую, куда он забрел совершенно случайно, решив пройтись по музыкальным магазинам в западной части столицы. За все время разговора с мастером их никто не побеспокоил, а явно не новая одежда и всего несколько инструментов на рабочем столе говорили о не лучших днях в жизни старика. Вспомнив предупреждения хозяев агентства о необходимости держать рот на замке, Кархи осторожно начал рассказывать собеседнику о краже мандолины, опуская подробности и имена.

– Значит, говоришь, умыкнули ситариэля, – протянул мастер после продолжительного молчания. Потом чему-то злорадно усмехнулся, обнажив желтые зубы и, придвинувшись к гоблину, шепотом сказал:

– На твоем месте я бы пощупал Керуэля. Этот эльфийский проныра живет через две улицы отсюда, возле кондитерской Маршаля. Он ремонтирует и настраивает только эльфийские инструменты. Я недавно краем уха слышал, что к нему обратились покрыть новым лаком мандолину Ситариэля Второго. Этот негодяй мало того, что переманивает клиентов у честных людей, он еще и не брезгует якшаться с разным подозрительным сбродом, что таскает ему инструменты. По мне, так им сподручнее держать нож или кистень, а не арфу.

– Что, папаша, этот эльфик умыкнул у тебя пару клиентов? – понимающе осклабился Кархи. Мастер недобро прищурил блекло-голубые глаза.

– Этот недоносок березы переманил всех музыкантов городского оркестра, сунув на лапу дирижеру. Остальным же настройка инструмента не нужна. Они считают, что стоит раз подтянуть струны и можно до конца жизни перебирать их. Впрочем, этим глухим баранам большего и не надо, а вот как быть мне? Ладно, это к твоему делу не относится.

Кархи еще раз посмотрел на мандолину и неуверенно спросил:

– А как выглядит эта подпись Ситариэля? Напиши-ка ты мне, папаша, ее на бумажке, чтобы не спере…, то есть, не спутать при обыске с инструментом другого мастера.

Старик понимающе улыбнулся и с довольным видом аккуратно воспроизвел подпись любителя непонятных тайников.

– И где здесь цифра два? – полюбопытствовал гоблин.

– Какая цифра?! Это только не эльфы считают Великих как медяки: Первый, Второй… А сами Великие подписывались просто: Ситариэль, сын Ситариэля, внук, правнук …

– Ладно, ладно, я понял, сын Ситариэля. Ну, папаша, ты мне крепко помог. Спасибо тебе от меня и всех гоблинов. Для нас возвращение эльфийской музыки в руки хозяина – первейший долг. Бывай!

– Смотри, осторожнее там. Этот сын бревна хитер как змея! – напоследок предупредил мастер. Кархи кивнул и поспешил домой. Без помощи Урр-Баха лезть с ночным "обыском" было весьма рискованно.

К его радости, тролль сидел на скамейке у дома и бурчал явно что-то нелестное в адрес друга. Вот только когда гоблин выложил историю своих поисков и план по "обыску", Урр-Бах замотал головой.

– Это отложим на потом. Арфиэлю приставили шило к заду и потребовали перенести выступление на послезавтра. Заодно припахали и нас. Мы там будем играть разбойников, не бесплатно, разумеется. Вот твоя доля, – тролль передал другу два золотых.

– Неплохо, – Кархи восхищенно присвистнул.

– Неплохо будет, когда выполним эту работу, – отрубил Урр-Бах. – Завтра мы должны быть в лагере, чтобы начать тренировки. Перед тысячами зрителей ты должен выглядеть не болваном, а опытным головорезом. Или тебе все равно?

– Как, все равно? – вскинулся Кархи. – Едем! Кстати, а нам костюмы дадут?

– Едем завтра, за нами пришлют карету, – широко зевнул тролль. – Костюмы тоже найдут, не беспокойся. А этим эльфиком мы займемся сразу после выступления. Если он знаком с ворами, то это наш клиент. Представляешь, какая рожа будет у Серхеля и Гримбольда, когда они узнают, кто именно нашел мандолину?