Текст книги "Языковые средства актуализации категории «безличность»"

 «ТЕОРИИ ИМПЛИЦИРОВАННОГО / РЕДУЦИРОВАННОГО СУБЪЕКТА» – в данной группе объединены концепции, в рамках которых безличное предложение рассматривается как классическое двусоставное предложение, субъект/подлежащее которого либо редуцировано из структуры предложения в силу его очевидности (как правило, для данных исследователей это среда проявления признака, выраженного в предикате, локус), либо подлежащее/субъект имплицировано (семантика и в этом случае рассматривается также преимущественно как локативная). При принципиальной поддержке концепции, согласно которой безличные предложения являются двусоставными, чаще всего с субъектом-локативом, выраженным нулевой лексемой, значение которой условно передает триада я-здесь-сейчас, основными параметрами безличных предложений, по которым они противопоставляются, являются следующие: 1) наличие / отсутствие рамки наблюдения (конструкции, где синтаксическая позиция субъекта не может быть выражена какой‐либо словоформой, данные структуры являются эгоцентрическими конструкциями с семантикой непосредственного наблюдения) – в них с обязательностью наличествует признак точка отсчета пространства и времени; и 2) характеристика предложения в аспекте эпистемической модальности, а именно признак тип знания говорящего, на основе которого сформировано высказывание [Певнева 1996, с. 4]. Не осложненные дополнительными смыслами модели первого типа означают состояние локуса, связанные с его собственным характерным – постоянным – признаком (Зимой рано темнеет; На льду скользко). Как правило, последователи данного направления в исследовании безличных структур рассматривают их семантику на двух четко разведенных уровнях – денотативном (уровень семантики, связанный с онтологической ситуацией, репрезентируемой в семантике той или иной синтаксической структуры) и сигнификативном (уровень репрезентации, «угла зрения» говорящего на ту или иную денотативную/онтологическую ситуацию). Специфика безличных предложений в этом аспекте заключается в том, что на денотативном уровне такое предложение традиционно рассматривается как двусоставное (признак + среда проявления признака), в то время как на сигнификативном уровне безличное предложение принципиально односоставно (независимый предикативный признак при принципиально невыводимом носителе предикативного признака). Таким образом, признается примат (исходный, базисный характер) двусоставных глагольных структур над всеми иными типами (двусоставное именное, односоставное глагольное, односоставное именное, номинативное, модальное), которые считаются производными от него, зависимыми как в синхронном плане, так и в диахроническом [Юрченко 1979, с. 78]. В данной концепции «<…> безличным предложением целесообразно называть конструкцию, в которой при финитной форме глагольного сказуемого (или глагольного компонента именного сказуемого) отсутствует основная форма выражения грамматического субъекта – подлежащее (им. падеж существительного), а сам субъект представлен либо формой косвенного падежа, либо редуцирован полностью» [Юрченко 1979, с. 86]. Классификации глагольных безличных структур в данных концепциях проводятся по признаку одушевленности удалённого (редуцированного из базовой двусоставной модели) субъекта – личный или предметный[18]18
  В рамках данной классификации, к сожалению, не проанализированы случаи нейтрализации оппозиции по признаку одушевленности-неодушевленности редуцированного субъекта (Было шумно).


[Закрыть]. Основная неточность при исследовании безличной семантики на вышеупомянутых двух уровнях – денотативном и сигнификативном – (при полнейшем и чётком их разведении) заключается в том, что при таком подходе прагматика высказывания если и не игнорируется целиком, то исследуется недостаточно – как один из сегментов сигнификативного уровня. Кроме того, объективность денотативного уровня (как некой онтологической универсалии), на котором двучленность безличной структуры и рассматривается как некий исходный шаблон, структурно изоморфный онтологической ситуации, можно поставить под сомнение, ибо вся когнитивная деятельность человека (включая и его лингвистическое пространство) есть лишь отражение под определенным «углом зрения» условий его существования (экологической ниши).

 «ТЕОРИИ НЕСОГЛАСОВАННОГО СУБЪЕКТА» – в этой группе объединены концепции, сохраняющие двучленность структуры безличного предложения, однако выдвигающие предположение о том, что подлежащее может иметь некие маргинальные характеристики, не учитываемые «идеальной» структурой. Соответственно, задача исследователя заключается в том, чтобы обнаружить эти характеристики. М. Гиро-Вебер [Гиро-Вебер 1979] трактует как безличные исключительно «несогласованные» структуры с локативным членом (На улице вьюжит, В комнате тепло). Предложения с субъектом, вербализуемым формами косвенных падежей, исследовательница считает полноценными двусоставными предложениями с несогласованным подлежащим, маркированными в оппозиции к «согласованным» структурам (подлежащее – в номинативе) по признаку «неактивности» субъекта. Так же Г. А. Золотова считает приглагольный именной элемент в формах косвенных падежей полноценным субъектом, который является закономерным результатом развития языка по причине возникновения потребности в дифференцированном синтаксическом оформлении категорий субъекта активного и субъекта пассивного[19]19
  Ср. концепцию Г. А. Золотовой с теорией Ю. С. Степанова и М. В. Зеликова об исходном активном строе индоевропейских языков, фундаментальной характеристикой которого было четкое маркирование «активных» и «пассивных» субъектов. Дальнейшее развитие и. – е. языков исследователи видят в «движении» от активного строя к номинативно-аккузативному, где эта дифференциация нейтрализуется [Зеликов 2005; Степанов 2011].


[Закрыть], косвенного, носителя признака или состояния как организующего компонента моделей соответствующих типовых значений предложения [Золотова 1967]. Кроме вышеупомянутых теорий «несогласованного» субъекта безличных предложений, к данной группе также примыкает ряд концепций, занимающихся «поиском субъекта в безличном предложении», а точнее – материального форманта, которому можно было бы приписать роль подлежащего в безличном предложении. Рассмотрим их подробнее:

o В качестве подлежащего, кроме номинативного имени существительного или его субститутов, может функционировать любая наличествующая в предложении не-глагольная словоформа. Данный структурный (формальный, по сути) подход приводит к тому, что выстраивается аморфологичная система синтаксических элементов, а также не учитывается семантическая составляющая и отрицается тот факт, что между семантикой и синтаксической структурой всё же есть взаимосвязь и взаимообусловленность [Храковский 1973, с. 103–107].

o Теория «нулевого» подлежащего как некоего символа в синтаксической структуре, который в предложении не имеет материального воплощения (Бирюлин Л. А., Смирницкий А. И., Вежбицкая А., Ружичка Р.). В данной концепции огромное значение придается согласовательной морфологии в отношении глаголов-сказуемых безличных предложений – решается вопрос о том, что именно определяет число, лицо и род финитного глагола в безличном предложении (в личных предложениях это определяется подлежащим). Выводом в данном анализе является то, что нет бесподлежащных лично-глагольных предложений, есть неполные предложения, т. к. в их синтаксических структурах в качестве подлежащего выступает нулевая лексема, «пропадающая» при актуализации, например: ø [люди] Улицу засыпали песком; ø [стихия] Улицу засыпало снегом; ø [любой (род., дат., вин.)] Курить воспрещается; ø [личность] Мне холодно; ø [среда] Здесь холодно [Бирюлин 1978, с. 238]. Концепция «нулевых» членов предложения восходит к теории Ч. Морриса, описывавшей языковой знак как четырехстороннюю сущность, где Σ (языковой знак) = μ (означающее) + ν (означаемое) + σ (синтактика, сочетаемостные признаки) + π (прагматика знака). Последователи концепции «нулевых» членов предложения в данной четвёрке аспектов языкового знака считают необходимым учитывать исключительно первые три аспекта знака, оставляя прагматику «за бортом», считая ее «не столь существенной» [Бирюлин 1978, с. 240]. Возразить данному пренебрежительному отношению к прагматической составляющей языкового знака (тем более речь идет о предложении) можно было бы тем, что зачастую именно прагматика определяет факт существования различных синтаксических структур для выражения в принципе сходного денотативного содержания[20]20
  В наиболее полном виде концепция «пустого» или «нулевого» подлежащего в безличных предложениях была разработана и представлена в работах представителей генеративного направления в лингвистике. Анализ и критику данного подхода см. [Березина 2011, с. 226–238].


[Закрыть].

o Субъект и предикат с обязательностью наличествуют в любом предложении, в безличном предложении, как и в каноническом двучленном, эти конституенты предикативного ядра также присутствуют и обязательно согласованы между собой, как и в любом предложении иного типа, однако, это согласование не морфологических, а семантико-синтаксических характеристик [Певнева 1996, с. 18]. В данном случае морфология выводится из числа определяющих семантику и синтагматику предложения факторов, что представляется несколько упрощённым подходом к исследуемому материалу.

 «ЭВОЛЮЦИОННЫЕ/ ТРАНСФОРМАЦИОННЫЕ ТЕОРИИ» – в данную группу концепций были включены теории, рассматривающие безличные предложения либо как исторически классически двусоставные, с развитием тех или иных языков приобретшие признаки односоставности (т. н. «теории перехода»), либо как на актуализационном уровне односоставные, однако восходящие при порождении высказывания к исходным – каноническим – двусоставным структурам (т. н. «трансформационные теории» – по сути, близки теориям имплицированного / редуцированного субъекта в рамках концепций исходной двусоставности безличного предложения). В рамках трансформационного подхода описание безличных конструкций происходит путем «сведéния» их к различным типам «личных» конструкций. То есть, безличные предложения считаются трансформациями различных небезличных (ядерных и неядерных) предложений. Для достижения поставленной цели вводится понятие оператора безличности как некоего конструктивного операционального механизма, с помощью которого происходит формирование безличной сентенциональной структуры. Наиболее полно и последовательно данный метод был в свое время применен Р. Ружичкой, однако, его исследование показало, что класс глаголов, допускающих трансформации небезличной ядерной структуры в безличную, ограничен. Также его исследование убедительно доказало наличие ядерных безличных предложений, т. е. структур, не сводимых к ядерным небезличным предложениям [Ружичка 1963, с. 24–31].

В связи с трансформационным подходом возникает несколько комментариев. Во-первых, в каждом случае, где трансформация рассматривается как возможная, безличная структура крайне редко непосредственным образом соотносится с ядерным небезличным предложением – в большинстве случаев трансформации безличности предшествует несколько «предварительных» трансформаций, что выстраивает слишком «утяжеленную» картину порождения высказывания. Во-вторых, данный подход учитывает семантическую сторону предложения крайне ограниченно – практически учитывается только денотативный аспект семантики предложения. В-третьих, выявляется слишком много ограничений на возможность трансформации безличных структур, обусловленных управлением соответствующих глаголов, что ставит под сомнение объем сферы применения данного метода и его универсальность. В-четвертых, те структуры, которые исключают возможность трансформации безличности как механизма формирования безличной структуры из «небезличной», относятся к разряду фразеологизованных и исключаются из анализируемого материала. Р. Ружичка признаёт невозможность применения трансформационного метода к ряду конструкций без привлечения семантического истолкования модальности [Ружичка 1963, с. 29]. Однако, при всей умозрительности трансформационного подхода, следует отметить вклад представителей данного направления в выявление закономерностей и ограничений при сопоставлении личных и безличных структур. Выводы Р. Ружички в общем сводятся к следующему: 1) признавая все‐таки трансформационный характер безличных предложений, учёный указывает на тот факт, что безличные предложения восходят к различным типам небезличных структур, тем самым единство типа безличных структур исчезает; 2) он ограничивает область непроизводных безличных ядерных предложений классом слов категории состояния, не входящих в парадигму прилагательного – в этом можно усмотреть близость трансформационного подхода и генеративной грамматики – оба эти направления практически исключают из базового массива исследуемых структур структуры с неглагольным предикативным ядром по причине отсутствия у стативов (прилагательных, наречий) актантной сетки семантических ролей, что делает данный материал «неудобным» для исследователя.

Таким образом, рассмотрев основные концепции, в рамках которых происходило исследование безличных предложений, можно сделать вывод о том, что причины наличия предложений различной структуры давно интересует лингвистов. Причём, именно безличные модели, отходя от классической SVO модели[21]21
  Здесь и далее под SVO моделью подразумевается субъекно-предикатно-объектная структура пропозиции.


[Закрыть] в максимальной степени, получают трактовки максимального диапазона разнообразия вплоть до прямо противоположных.

Пытаясь объяснить природу безличных предложений, исследователи также указывают на продуктивность этой модели предложения, возрастающий удельный объем безличности в современных языках. Еще А. М Пешковский, ссылаясь на тот факт, что многие виды безличных предложений возникали из личных уже в позднейшую, доступную исследованию эпоху, признает, что безличные предложения отнюдь не есть «<…> остатки чего‐то убывающего в языке, а наоборот, нечто всё более и более растущее и развивающееся», полагая, что история новых языков есть история вытеснения личного предложения безличным [Пешковский 2001, с. 318]. Ю. А. Пупынин считает безличные конструкции не «пережитком» или анахронизмом, но важным средством языкового мышления и языковой коммуникации, языковой объективации особого ментального пространства [Пупынин 1992, с. 62]. Также, Н. Д. Арутюнова отмечает рост частотности употребления безличных предложений во французском языке [Арутюнова 1999, с. 795]. Аналогичные тенденции отмечены в английском и французском языках С. А. Ивановым – исследователь пишет о том, что «<…> сама структура безличного предложения является продуктивной, о чем говорит большой круг глаголов, получивших безличное значение при наличии определенных синтаксических условий» [Иванов 2004, с. 6]. На материале русского языка А. В. Петров отмечает факт активизации безличных форм в современном молодёжном жаргоне, что красноречиво свидетельствует о возрастающей роли форм безличности в современном русском языке [Петров 2003, с. 232–234]. При объяснении этого феномена ученые, не находя чисто языковых причин происходящего, пытались часто выйти за рамки лингвистики, связывая данный структурно и семантически специфичный тип предложения, объективирующий отсутствие антропоморфности в природе, генетически с различными понятийными областями. Так, то, что деятельность берёт верх над деятелем, А. М. Пешковский связывал с общей тенденцией научной мысли своего времени больше уделять внимания таким областям, как сила и энергия, оставляя понятие материи в тени. Сравним эту мысль А. М. Пешковского с идеей Н. Д. Арутюновой о связи увеличения удельного веса форм использования безличности в грамматиках отдельных языков с растущим влиянием психоанализа как направления в психологических исследованиях, выведшим на первый план понятие бессознательного («Субъект умер!») [Арутюнова 1999, с. 795]. А также с идеей В. М Павлова о том, что объективная диалектика предмета и признака, признака и предмета, осознанная и выраженная еще Гераклитом, находит выражение в субъективной диалектике, которая задолго до ее осознания как таковой и независимо от ее осознания «<…> пронизывала и пронизывает в многоразличных проявлениях речемыслительную деятельность человека» [Павлов 1992 (b), с. 86]. Также в этой связи можно упомянуть об идее А. Вежбицкой о связи безличности с общей установкой менталитета языковой общности на неконтролируемость и иррациональность, общую пациентивную ориентацию сознания этноса [Вежбицкая 1996, с. 55–76]. Данные концепции, вполне вероятно, заключают в себе зерно истины, однако, по сути, не поддаются однозначной верификации. К тому же, как было сказано выше, уводят исследователя от сугубо лингвистической проблематики.

2.2. Безличные предложения в английском языке

В современном английском языке основным средством выражения категории безличности служат двучленные синтаксические конструкции с обязательным компонентом it в роли грамматического подлежащего [Бархударов 1966, с. 160] и согласованным с данным элементом предикатом. Мы вправе говорить об инициальном прономинале как о подлежащем, так как оно находится в классическом положении подлежащего – перед сказуемым – и находится со сказуемым в отношении соотносимости. В тех случаях, где формы согласования находят свое отражение, наблюдается обязательное согласование предиката с таким подлежащим (например, It has rained for three days; It's foggy outside; It is difficult to kill a man doing nothing; At present it was impossible to foresee the pattern things would take; It was noted that the majority of other districts will complete their drives on time…). Как видно даже из небольшого корпуса приведенных примеров, семантика рассматриваемых структур представляет собой неоднородную группу, объединенную на данном этапе исследования исключительно структурно-семантическими параметрами: 1) наличие неконкретно референтного инициального it в роли грамматического подлежащего; 2) согласование с последним предиката предложения; 3) отсутствие в предикативной единице актанта с агентивной ролью в форме, удовлетворяющей параметрам подлежащности.

Очевидно, что по своей грамматической (структурно-семантической) природе эти предложения являются полноценными двусоставными, что приводит исследователей к выводу о том, что, как и личные (всегда двусоставные) предложения, они служат в качестве грамматической формы выражения суждения. Традиционный взгляд на сущность безличных предложений в английском языке сводится к утверждению о том, что в этих предложениях только один член суждения – логический предикат – получает своё словесное (лексико-морфологическое) выражение, а логический субъект получает иное языковое выражение [Адмони 1955, с. 131–172; Колшанский 1965, с. 168]. Поэтому в лексическом плане приведённые предложения являются односоставными, а грамматически они полноценные двусоставные предложения [Колшанский 1965, с. 176]. Они имеют своё подлежащее, выраженное безличным it, и сказуемое, включающее, в себя предикативную форму глагола [Бархударов 1966, с. 143].

Причину присутствия в безличных предложениях английского языка личного местоимения третьего лица единственного числа “it” в функции безличного подлежащего большинство исследователей, вслед за О. Есперсеном, находят в специфике развития грамматического строя английского языка, характеризуемого слабо развитой системой флективных форм, особенно в области глагола. По выражению А. И. Смирницкого, из‐за недостаточно чёткой оформленности английский глагол своей формой не всегда может достаточно ясно указывать на субъект [Смирницкий 1957, с. 140]. Поэтому возникла необходимость в особом слове (в данном случае «безличном» it), которое могло бы выполнить функцию, аналогичную функции глагольной флексии [Смирницкий 1957, с. 157]. Данный – «флективный» подход к решению вопроса о статусе инициального прономинала не объясняет, по крайней мере, двух вещей: 1) во‐первых, каков статус данной флексии, и, если это грамматический формант, то какое грамматическое значение и в рамках какой грамматической категории он отражает, а также аналогичен ли статус в инициальной позиции иных личных местоимений и является ли it также флексией во всех своих употреблениях (значениях и функциях); и 2) во‐вторых, вопрос принципиальный – каким образом эта «флексия» связана с определённой синтаксической структурой. Местоимение it обладает настолько широкой семантикой и функциональным потенциалом, что подобное – узко структурное – объяснение не сможет охватить все варианты в силу полного игнорирования инвариантной семантики прономинала и «вклада» семантики его функциональных вариантов в общую семантику высказывания. К тому же сам тип безличного предложения настолько разнообразен, что в каждом из вариантов можно усмотреть вариативность it и остальных элементов структуры в семантическом плане. В этой связи необходимо провести «инвентаризацию» существующих в английском языке моделей структур, называемых «безличными» и рассмотреть существующие их классификации.