Текст книги "Торговцы грезами"

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

– Проснись! Вставай, проклятый варвар, да пожрет твою душу Сет!

Кто-то ожесточенно тряс Конана за плечо, настойчиво выкрикивая в самое ухо самые разные слова, общий смысл которых сводился к требованию немедленно подняться на ноги и что-то выслушать. Судя по голосу, киммериец понял – это была женщина, вот только какая именно женщина? И вообще – что происходит? А самое главное – где?

После некоторого размышления Конан решил, что это не постоялый двор – слишком тихо, а смутно маячивший над головой потолок находится слишком высоко. Ага, он лежит на полу, но точно не в комнатушке «Медной подковы». Если бы женщина замолчала хоть на мгновение, может, он сумел бы сообразить, где находится, однако назойливый голосок не затихал.

«Попробуем по-другому. Что я делал вчера? Сначала навел страху на какую-то шайку, потом носился по улицам, а дальше? Дальше мы перелезли через забор и свалились в сад. Мы – кто? Я и Ринга. Значит, голосит именно она. Теперь все по порядку – сад принадлежит Эзаэдро, мы с ним вчера всю ночь напролет вспоминали былые веселые денечки и, кажется, самую малость перебрали… Неплохое вино, только крепкое, зараза. Остается выяснить, с какой стати Ринга визжит как резаная?»

– Хэддишш! Да проснись же! – кажется, рабирийка окончательно потеряла терпение вместе с надеждой добиться желаемого. – Просыпайся, скотина, чтоб тебя!

Она оставила заведомо безуспешные попытки растолкать варвара и куда-то убежала. Впрочем, она быстро вернулась, шлепая босыми ногами по доскам пола, а спустя мгновение на многострадальную голову северянина обрушился целый водопад холодной воды.

– Ненормальная, прекрати сейчас же! – взвыл окончательно и бесповоротно разбуженный Конан, пытаясь подняться с пола. – Что на тебя нашло? Чего ты орешь?

– Хэддишш! – яростно прошипела Ринга. – Ах, тебя начало интересовать, почему я ору?

Она стояла, сжимая в трясущихся руках большой медный кувшин и умудряясь выглядеть одновременно перепуганной до смерти и злой как голодный демон. Девушка снова попыталась заговорить, но вместо этого издала неразборчивое шипение пополам с ворчанием.

– А по-человечески? – холодная вода, как ни странно, прекрасно подействовала, и сейчас киммериец отчетливо вспомнил все события предыдущих дней и особенно прошлого вечера и ночи.

– Мы пропали, – Ринга сумела взять себя в руки и заговорила спокойно, даже чуточку равнодушно. – На этот раз полностью. Ты знаешь, что произошло этой ночью в городе? Нет? Так я тебе скажу! Резня!

– Какая резня? – ошарашенно переспросил Конан. Ничего себе начинается денек…

– Самая обыкновенная, если только так можно выразиться, – Ринга, не заметив, разжала руки и выпустила кувшин, с грохотом покатившийся по полу. – Убиты и разорваны на мельчайшие кусочки пять человек. Двоих из них мы знаем – Тамир и Гебер. Еще начальник туранской полусотни, здешний градоправитель и… – она запнулась, вспоминая: – Да, помощник градоправителя.

– Гебер убит? – не поверил своим ушам варвар. – И Тамир, этот начинающий выскочка из Турана? Но как…

– Погоди, я еще не все сказала, самое интересное впереди, – перебила начавшийся поток вопросов рабирийка. – Город одним махом лишился всех представителей законной власти, и ты в жизни не догадаешься, кто этим воспользовался. Наш общий знакомый – капитан немедийского гарнизона, господин Даммарос! Теперь он здесь царь и бог в одном лице, и пытается навести хоть какой-то порядок. А его первый указ в должности военного правителя Дэлирама, между прочим, гласит, что подозреваемый в многочисленных убийствах и грабежах наемник по имени Конан должен быть немедленно схвачен и доставлен в городскую тюрьму и предан военному суду. Равно и сопровождающая его женщина. Приметы таковых указаны, вознаграждение – довольно солидное! – обещано. Да нас все желающие будут ловить и без вознаграждения – лишь бы не допустить повторения минувшей ночи! Сейчас на улицах достаточно ткнуть пальцем в первого попавшегося и крикнуть, будто он виноват – и его без всякого суда прикончат на месте! Ты понимаешь, во что мы вляпались?

Конан ничего не ответил, изо всех сил пытаясь разобраться в вываленном на него ворохе невероятных сведений. Ринга, не выдержав повисшей тишины, во весь голос прокричала:

– Это же конец! Придумай что-нибудь, не молчи!

– Как я могу думать, если ты постоянно вопишь? – огрызнулся киммериец. – Скажи лучше, когда и от кого ты успела узнать про случившееся?

– Указ зачитывают на всех улицах, достаточно незаметно выйти и прислушаться, – устало сказала девушка, сообразив, что от ее криков ничего не изменится. – Подробности разлетелись по городу и к полудню станут известны всем и каждому. Кроме тебя, разумеется… Ты-то обо всем узнаешь в последнюю очередь!

Препираться со взбесившейся девчонкой у варвара не было никакого желания. Куда больше хотелось понять, каким боком произошедшее имеет отношение к Геберу и его компании, и неужто выглядевший столь проницательным и расчетливым вожак заговорщиков оказался таким идиотом, что позволил себя убить? Кстати, в числе погибших не упомянуты Эридат и Линдисса. Успели удрать? Или прекрасно знали о том, что должно было произойти, если, конечно, не сами затеяли эту историю? Должно же найтись какое-то разумное и понятное объяснение всему, что здесь творится! Да, а из городка теперь уже точно не выберешься…

– В городе сейчас происходит что-то ужасное, – продолжала Ринга, мечась по комнате из угла в угол. – Люди шарахаются от собственных теней, и…

– Похоже, вы уже все знаете, – единственная дверь в комнате беззвучно открылась, и на пороге появился хозяин дома. – Я подозревал, что от тебя бесполезно ждать ничего, кроме серьезных неприятностей, но чтоб такое… Конан, ты превзошел все мои ожидания. Кто-нибудь хочет выпить?

Эзаэдро принес с собой большую фигурную бутыль мутно-зеленого стекла и демонстративно помахал ей в воздухе.

– Я, – мрачно сказал Конан.

– И я, – рабирийка подошла к столу, все еще хранившему следы вчерашнего вечера, посвященного дружеским воспоминаниям, и отыскала три относительно чистых кружки.

– Вот теперь я очень внимательно выслушаю все, что вы скажете, – непререкаемым тоном заявил Эзаэдро, когда бутыль наполовину опустела. – Желательно не слишком отклоняйтесь от истины. Не часто в нашем тишайшем захолустье сводят счеты подобным способом… И если это не сведение счетов, то я – первейший олух в здешнем обширном собрании таковых.

– А не кажется, что ты лезешь не в свое дело? – буркнул в ответ варвар.

– Мне кажется, что ты ненароком разворошил наше маленькое местное осиное гнездо, – холодно отозвался бывший перекупщик разбойничьей шайки, а ныне – добропорядочный горожанин. – У нас за год не умирает столько людей, сколько за последние три дня! Я еще могу поверить, будто тебе заморочили голову и воспользовались тем, что ты совершенно не знаешь здешних порядков, но никто в целом мире не разубедит меня, что Конан из Киммерии не имеет к случившемуся ни малейшего отношения. Итак?

– Но я действительно здесь ни при чем! – рявкнул киммериец, и, поразмыслив, поправил сам себя: – Почти.

– Вчера ты спрашивал меня о некоторых людях, – напомнил Эзаэдро. – Сегодня почти все из них мертвы. Как это прикажешь понимать? По-моему, тут напрашивается единственный вывод – они чем-то тебе не угодили, а твой способ расправляться с не приглянувшимися людьми я прекрасно изучил еще во времена общения с дражайшей Карелой. Только зачем было раздирать бедолаг на куски? Ты явно погорячился.

– Да весь вчерашний вечер и ночь я провел здесь, у тебя! – не выдержал варвар.

– Ты был здесь почти всю ночь, – дотошно уточнил Эзаэдро. – Я знаю только то, что видел сам – ты явился с этой женщиной посреди ночи. Или даже ближе к утру. Где ты был и что делал ранее – мне неизвестно.

– Уж не считаешь ли ты, что я действительно убил всех этих людей? – в голосе Конана появились угрожающие нотки.

– С тебя станется, – Эзаэдро не обратил на возможную угрозу никакого внимания. – Но есть одна маленькая подробность, узнав о которой, я слегка засомневался. Последнего из убитых – хорошо известного тебе Гебера – прикончили возле собственного дома почти под утро. Я точно знаю, что в это время ты находился здесь и пребывал в таком… м-м-м… состоянии, что вряд ли сумел бы выйти из дома на собственных ногах. Насчет остального – ничего сказать не могу. Ну, так я дождусь вразумительного рассказа о ваших похождениях или как? Кстати, у меня сложилось впечатление, что молодой Даммарос – наш нынешний временный военный градоправитель – настроен весьма решительно и намерен любым способом изловить и примерно покарать мерзкого убийцу. Может, ты предпочтешь побеседовать с ним?

То, что раздалось в ответ, вряд ли заслуживало наименования «вразумительного рассказа». Однако другого выхода не оставалось. Конечно, Эзаэдро никогда не выполнил бы угрозу сдать бывшего компаньона немедийцам, но мог основательно подпортить жизнь, прежде чем влипший по уши друг-приятель уберется прочь из городка, туда, откуда взялся. Кроме того, Эзаэдро больше всего в жизни ценил сведения – все равно какие – рано или поздно любые из них оказывались полезными. «Деньги приходят и уходят, сплетни остаются навсегда», – эту поговорку Конан слышал от него не раз и не два, а теперь доподлинно выяснил, что у хозяина дома слова не расходятся с делами.

Повествование вышло долгим… и не совсем правдивым. Особенно в части, касающейся происхождения Ринги, а также обстоятельствам, предшествовавшим знакомству с месьором Эридатом и компанией заговорщиков. Не нашлось там также места и упоминанию о встрече с незнакомцем у заведения Мамаши Циль, после которой своим ходом ушел только один из собеседников. Слегка приглаженное изложение событий (Конан всегда придерживался разумного правила, гласившего, что откровенно врать нехорошо да и поймать могут, а вот внести по ходу рассказа некоторые полезные исправления никогда не повредит) складывались в цепь загадочных происшествий, виновниками которых, вне всякого сомнения, являлись Гебер и его подручные. Имелись в рассказе и невинно пострадавшие… ну, почти невинно. Не было там лишь одного – ответа на вопрос, как теперь быть.

– Врешь, – уверенно заявил Эзаэдро, терпеливо выслушав невеселую историю до конца. – Может, не через слово, но врешь. Ладно, сделаем вид, что я поверил во всю чушь, которую ты мне преподнес. Все равно это ничего не меняет – ты обвиняешься в по крайней мере четырех, если не пяти убийствах, об этой женщине я вообще молчу, а о том, что произойдет, если тебя заметят в моем доме, даже подумать страшно. Ты, разумеется, сбежишь, а мне еще жить в этом городе! И держать ответ перед новыми властями.

– Это все надо понимать, как «немедленно убирайся и выкручивайся, как знаешь?» – уточнил Конан. Ничего другого и ожидать не стоило – каждого больше заботит сохранность собственной шкуры и головы, нежели судьба приятеля, по собственной глупости угодившего в изрядный переплет.

Эзаэдро помолчал, явно что-то взвешивая и решая про себя, и наконец неохотно проговорил:

– С величайшим удовольствием ответил бы – «да», но неохота знать, что над тобой на очень тонкой веревке болтается глыба, именуемая «месть». Кроме того, я не забываю о неоплаченных долгах и тех, кому обязан своим нынешним положением… Но не жди, что я немедленно побегу подтверждать твою невиновность! – неожиданно рассержено бросил Эзаэдро. – Честно говоря, я в таковую почти не верю. Могу обещать только одно – если меня спросят, я согласен подтвердить, что после полуночи ты находился в моем доме и никуда отсюда не выходил. А уж чем ты был занят до того…

– Достаточно и этого, – отрезал киммериец. – Можешь сделать еще одну вещь?

– Какую? – уныло спросил Эзаэдро. – Дать в долг? Могу, только в разумных пределах.

– Нет, золото у меня пока есть. Присмотри за моей подружкой, – Ринга, поняв что речь идет о ней, вздрогнула и подняла голову. – И дай мне знать, если в городе начнет происходит что-то необычное.

– Хорошо пусть остается, но только на пару дней, а не навсегда! А то я тебя знаю – отделался от забот и поминай как звали! И, между прочим, какое еще «необычное» тебе надобно? Ты что, полагаешь, будто у нас каждый день устраивают такую вот бойню?

– Я… – возмущенно начала было девушка, но перебила сама себя: – Пусть так, я побуду здесь, но скажи, что ты опять задумал? Я же вижу, что у тебя родилась очередная бредовая идея!

– Я отправляюсь в гости, – хмыкнул варвар. – Мне до смерти надоела эта игра в загадки, и я собираюсь получить точные ответы на множество вопросов. И даже знаю, кто мне будет отвечать.

– Линдисса, – не задумываясь, выпалила рабирийка и состроила недовольную физиономию.

– Эта рыжая? – скривился Эзаэдро. – Соврет – недорого возьмет… Кстати, почему она еще жива? Кого – кого, а нашу городскую красотку следует прикончить в первую очередь – ее очаровательная головка просто нашпигована чужими секретами и далеко идущими коварными замыслами. Если бы у Линдиссы еще хватало ума не болтать об этом на каждом углу…

– Это тоже один из интересующих меня вопросов, – вполголоса проворчал Конан и осведомился: – Где в вашей дыре улица Прыгающей Ящерицы?

– Через пару кварталов от меня, ближе к центру города, – немедленно отозвался Эзаэдро. – Надо же, лиса вернулась в старую нору. Она жила там до того, как ухитрилась заморочить голову бедняге Райнаку и женила его на себе. До сих пор не понимаю, зачем ей это понадобилось, но наверняка не просто так. Милейшая Линдисса никогда ничего не делает без выгоды.

– Наверное, – кивнул варвар, и, точно вспомнив что-то, повернулся к Ринге: – Между прочим, что такое «хэддишш»? Такого мне еще слышать не доводилось.

Рабирийка почему-то ужасно смутилась, уставилась в пол и еле слышно ответила:

– Так… Недоброе словечко.

* * *

Обычно тихий и сонный Дэлирам сейчас наводил на мысль о неразберихе, неизбежно возникающей в овечьей отаре после нападения голодной волчьей стаи. Горожане кучками толпились на углах и возле ворот домов, разбегаясь при первых признаках приближающихся патрулей. А такого непомерного количества вооруженной до зубов солдатни, готовой схватить любого мало-мальски подозреваемого, Конан не видел со времен недавних событий в Султанапуре. Впрочем, особого единодушия между стражами порядка, служившими двум великим державам, не наблюдалось, особенно после того, как заморийский городишко, фактически принадлежащий Турану, удивительнейшим образом оказался владением Немедийской короны. Никто не даже не рисковал предположить, долго ли сможет продержаться подобное положение дел, и не выльется ли оно в нечто еще более худшее, чем насильственная гибель всей правящей верхушки города – как законной, так и предпочитающей оставаться в тени.

Проезд, носивший странное название «улица Прыгающей Ящерицы», жался между обступившими его жилищами местной знати, а дом госпожи Линдиссы оказался небольшим одноэтажным строением, окруженным множеством пристроек, галерей и веранд, увитых несколько пожелтевшими от жары виноградными лозами. Никакой стражи возле дома не обнаружилось, и на мгновение киммериец засомневался – стоит ли вообще туда лезть, может, умненькая вдовушка давным-давно удрала из города. Но почему-то в это слабо верилось.

Он не ошибся – на одной из многочисленных веранд в просвете между резными листьями мелькнула рыжая прядь, а когда варвар подошел поближе, то увидел хозяйку дома собственной персоной.

Вид у нее был несколько помятый и отнюдь не столь очаровательный, как обычно. Линдисса в полном одиночестве – отсутствовала даже неизменно сопровождавшая ее повсюду Чари – сидела за одноногим столиком, отрешенно уставившись на пару серебряных кувшинов, гордо возвышавшихся в центре стола. Вдова даже не удивилась, когда ее уединение было нарушено появлением варвара.

– А-а, это ты, – язык у нее слегка заплетался, а взгляд никак не мог задержаться на одном предмете, плавно перемещаясь то туда, то сюда. – Они все сбежали… – женщина сделала размашистый жест рукой, включавший в себя по крайней мере весь Дэлирам с Туранской Империей и половиной Кофа впридачу. – Попрятались и дрожат… Трусы… Шакалы бесхвостые… Бросили меня тут одну…

Она совершенно неизящно икнула и потянулась к ближайшему из кувшинов. К ее глубочайшему разочарованию, он, как и его сосед, оказался совершенно пустым. Линдисса изумленно уставилась на сосуды, так жестоко обманувшие ее надежды, а затем перевела рассеянный взгляд на своего гостя.

– Слушай, раз уж ты пришел, посмотри во-он там, – она ткнула в сторону распахнутых дверей на веранду. – Слева… В шкафу должно оставаться еще что-то… Эй, а мне? – возмутилась вдова, когда содержимое появившегося на свет и немедленно откупоренного кувшина не переместилось в ее пустующую чашу.

– А тебе хватит, – безжалостно отрезал Конан.

– Вот так всегда, – обиженно протянула рыжая красотка. – Сначала – Линдисса то, Линдисса се, а потом собственного вина не допросишься! Дай!

– Обойдешься.

Линдисса капризно надула губки, но, поняв, что все равно ничего не добьется, не слишком вежливо для гостеприимной хозяйки осведомилась:

– Так чего тебе надо?

– Узнать, кто из вас устроил ночной погром и какому ублюдку пришла в голову не слишком умная мысль свалить все это на меня.

– Представления не имею, – пожала плечами вдовушка-заговорщица, хватаясь за край стола, чтобы не упасть. – Ты вчера сбежал, Гебер с Эридатом и его сворой еще немного порыскали по саду, а потом все мирно разошлись по домам. А сегодня утром… – она всхлипнула, но совершенно неискренне.

– А где Эридат? – поинтересовался киммериец. – Он же вроде остался жив?

– Откуда мне знать? Забился в какую-нибудь щель и ждет, пока все уляжется, – женщина помолчала, затем тоскливо вопросила у выцветшего светло-синего неба: – Почему я все должна делать одна? Я же не могу одновременно находиться в десяти местах, да еще…

Она не договорила, резко выпрямившись в кресле и мгновенно протрезвев:

– Вот оно! Слушай, варвар, помоги мне! Ну пожалуйста, сам видишь – они все либо поразбежались, либо позволили ухлопать себя! А такой потрясающий шанс дается единственный раз в жизни, его нельзя упускать!

– Ага, а потом ты натравишь на меня немедийцев или еще что-нибудь придумаешь. Хватит с меня вашей развеселой компании, – пробурчал в ответ киммериец, однако слова о некоем единственном шансе заставили его немедленно насторожиться.

– Да нет же! – Линдисса вскочила и забегала по веранде – два шага туда, два шага обратно. – Тебя обманул Эридат! Этот помет Нергала родную мать продаст, купит и снова продаст, но уже дороже! А я никогда не нарушаю своих обещаний! – она подумала и нерешительно добавила: – Я заплачу, а если получится то, что мы… я задумала, треть от общего дохода будет твоя.

– А почему не половина? – хмыкнул Конан.

– Потому что я должна расплатиться еще кое с кем, – уклончиво ответила Линдисса. – Ты согласен?

«Выходит, резня в городе не входила в их планы? Тогда что же они затевали? И кто и с какой целью, скажите на милость, устроил ночную заварушку? Большая часть шайки нынче отправилась к Нергалу, Эридат, похоже, выбыл из игры, но Линдисса все равно собирается добиться своего. Она сказала „мы“, затем поправилась – „я“, и намерена то ли перетянуть на свою сторону еще кого-то, то ли откупиться от мешающих ее планам людей. Обещает треть от неизвестно чего… С тем же успехом она может пообещать и половину, и сколько угодно. Согласиться? Уж больно непонятно все это выглядит… Ага, вот что мы сделаем!»

– У меня есть условие. Даже два.

– Какие? – настороженно спросила женщина.

– Как считаешь, немедийский вояка поверит тебе, когда ты заявишь, что нынешнюю ночь я провел у тебя? – безмятежно осведомился варвар.

Опешившая Линдисса на мгновение потеряла дар речи, а затем жалобно протянула:

– Поверит, но моя репутация будет окончательно загублена… Дикий северный варвар в моей постели? Это чересчур.

– Надо было раньше заботиться о репутации, – справедливо заметил киммериец. – И потом, если твоя задумка принесет тебе кучу золота, тебе вовсе не обязательно до конца жизни торчать в здешнем болоте.

– А второе условие? – похоже, Линдисса приготовилась к тому, что сейчас от нее потребуют чего-нибудь уж совсем невероятного…

– Ты кратко и понятно излагаешь, что у вас тут творится.

– Нет, – без колебания ответила рыжая красавица. – Точнее, я все тебе расскажу, но не сейчас. Ты можешь подождать всего пару дней? Понимаешь, я сама многого еще не знаю, и не хочу неосторожно все испортить. Я поговорю с господином Даммаросом, и сделаю это прямо сегодня, но насчет рассказа – пока нет.

– Будем надеяться, что я проживу эти два дня… – вполголоса проворчал Конан. – Ладно, договорились.

– Тогда слушай, что тебе нужно будет сделать, – Линдисса выскочила с веранды, но через мгновение вернулась, разложив на столе несколько листов пергамента, перо с чернильницей и незаженную свечу. Разговаривая, она одновременно деловито набросала на пергаменте пару строчек, тщательно сложила лист, зажгла свечу и, накапав темным воском на получившийся сверток, приложила к получившейся блестящей лужице собственное колечко с плоской печатью. – Выбираешься из города – осторожно, на окраине патруль на патруле! – и по Дороге Королей двигаешься к горам, на восход. Примерно через лигу от Дороги налево отходит еще одна – проселочная, тебе по ней, там пройти еще с поллиги или побольше. Путь никуда не сворачивает и заканчивается возле загородного дома. Узнать его проще простого – дом там один, за ним находится небольшая рощица и начинаются горы, а на воротах висит кипарисовая ветка. Это вилла «Кипарисы»…

– И что дальше? – поинтересовался варвар. Пока все выглядело простым и лишенным какого-либо намека на противозаконные действия. А в том, что таковой обязательно должен присутствовать, он не сомневался.

– Дальше ты туда заходишь. На вилле маются дурью два или три десятка бездельников, старшего над ними зовут Уркаш, он туранец. Отдашь ему вот это, – Линдисса подтолкнула по столу запечатанное послание. – И примешь над ними командование. Делай с ними все, что угодно, только не убивай, потому что других наемников мне достать неоткуда. Вы смирно сидите в поместье до завтрашнего утра, а потом либо приеду я сама, либо пришлю гонца с указаниями… Кстати, где твоя подружка?

– В надежном месте, – туманно ответил Конан.

– Пусть не высовывается на улицу и постарается никому не попадаться на глаза. Насчет нее я ничего обещать не могу. Вот и все, – Линдисса облегченно перевела дух. – Я бы раздобыла для тебя лошадь, но ее совершенно неоткуда взять, а та, что есть у меня, понадобится мне самой… Так я могу на тебя рассчитывать?

– До той поры, пока тебе не взбредет в голову немного сплутовать, – многозначительно предупредил киммериец. – Прежде чем это сделать, подумай – у тебя ведь всего одна жизнь.

– Подумала, – твердо сказала Линдисса. – Я не собираюсь обманывать тебя, и надеюсь, что все закончится благополучно. А теперь уходи, не нужно, чтобы кто-то знал, что ты был здесь.

Уже выбравшись из дома хитроумной вдовушки, Конан вспомнил, что заметил одну странность, которой поначалу не придал значения. Если Линдисса на самом деле осушила те два кувшина, что стояли у нее на столе, то вряд ли бы могла связно выговорить даже собственное имя. А она вполне здраво рассуждала, ходила, не спотыкаясь на каждом шагу, и уверенно держала перо. Что из этого следует? Да то, что либо она совершенно не пила (тогда на кой ляд она разыграла это представление?), либо с ней был кто-то еще, быстро спрятавшийся при появлении не совсем званого гостя. И, во имя всех богов, зачем ей вдруг позарез понадобился человек, способный командовать отрядом? Что она задумала?

«Она точно сидела и поджидала, когда я приду! И даже не сомневалась, что дождется! Проклятие, они все время опережают меня хотя бы на шаг! Ладно, загляну к Эзаэдро, может, он скажет что полезное, а под вечер надо будет отправляться на эту самую виллу „Кипарисы“… Посмотрим, каких таких „бездельников“ там прячет госпожа Линдисса…»

* * *

На улицах городка ничего не изменилось, разве что горожане немного осмелели, начиная показываться на улицах и открывать лавки. Собственно, никаких причин задерживаться в городке не было, и, шагая к дому Эзаэдро, киммериец куда больше был озабочен вопросом, как бы объяснить Ринге необходимость его временного отсутствия в городе, а также размышлениями над тем, кому могли встать поперек дороги покойный Гебер и его дружки. Что бы дэлирамские мошенники не затевали, они еще не успели это осуществить, а выяснение отношений и устранение лишних участников, как правило, происходит после успешного (или неудачного) завершения задуманного предприятия, но никак не во время или даже до начала такового. Значит, кто-то, несмотря на всю предосторожность, пронюхал об их затее. Или у этого неизвестного не хватило терпения сперва дождаться развязки, а уж затем убирать неугодных компаньонов. Короче, все здесь происходило не так, как полагается в кругах людей, занимающихся столь древним и почтенным ремеслом, как облапошивание ближних своих. Новички, что с них взять… А если они в самом деле собираются каким-то образом обставить Шадизарских или Аренджунских дельцов – безумные новички. Подобное еще никому не удавалось, даже ему самому. Если только не принимать в расчет парочку сомнительно закончившихся дел, где никто так и не разобрался – на чью, собственно, сторону выпал выигрыш. Участники тех былых авантюр считали огромной удачей, что им повезло просто остаться в живых.

На полпути пришлось скользнуть под арку, и пропустить мимо торопящийся куда-то немедийский патруль. А еще через десяток – другой шагов варвар остановился – где-то неподалеку происходила ссора на повышенных тонах с участием по меньшей мере двух десятков человек.

«Мне нет до этого никакого дела, у меня полно своих забот… А все-таки, что там творится? Кому это пришло в голову выяснить отношения?»

На маленькой площади, зажатой между покосившимися домишками, принадлежащими уж точно не местному высшему обществу, столкнулись два отряда – немедийский и туранский. Пока дело ограничивалось лишь словесными оскорблениями и живописными перечислениями внешних недостатков и низкого происхождения противника, однако не было ни малейшего сомнения, что рано или поздно от слов вояки перейдут к делу. За развитием событий с боязливым любопытством наблюдала кучка горожан, столпившихся в предусмотрительном отдалении.

Смысл сыпавшихся с обеих сторон обвинений сводился к одному – кто главный в городе, а также кто конкретно несет ответственность за ночное происшествие. Цветистая перебранка пока не привела ни к каким результатам, кроме постепенного накаления обстановки. Но расстановка сил внезапно изменилась – к немедийцам прибыло подкрепление. Из переулка выехал новый гвардейский отряд, может, не слишком большой, зато возглавляемый неожиданно вознесенным к сияющим вершинам власти временным правителем города.

Нельзя сказать, что Даммарос выглядел довольным своей участью. Теперь он уже начинал сомневаться, что поступил верно, взяв управление Дэлирамом в свои руки. Впрочем, за сегодняшнее утро он сделал все, что мог – успокоил горожан, приказал отыскать околачивавшегося в городе подозрительного наемника (на всякий случай, должен же отыскаться хоть один виноватый), расставил посты вокруг города в слабой надежде, что настоящий злоумышленник попытается удрать и попадется, а также отослал гонца в Аренджун, в тамошний более крупный гарнизон, с докладом обо всем творящемся и своих действиях. Впрочем, на помощь из Аренджуна рассчитывать не приходилось – пока гонец доскачет, пока кто-нибудь из вышестоящего начальства потрудится разобраться в полученном донесении и решит, что стоит принять меры – в городке либо все закончится само собой, либо просто не останется ни одного живого человека.

А теперь еще туранцы! Даммарос здраво полагал, что стоявшая в городе полусотня, лишившаяся командира, без особого сопротивления согласится перейти под его командование, но не тут-то было. Если туранская гвардия пока не взбунтовалась, то лишь потому, что не могла решить, с чего следует начать – с немедийцев или с известных им личностей, заправлявших всеми темными делами в городке. Похоже, что немедийцам не повезло – они были под рукой, и небольшой мятеж грозил вот-вот начаться. Чего нельзя было допустить ни в коем случае. Ну почему, почему он решил, что настало самое подходящее время для того, чтобы встряхнуть сонный городишко? Сидел бы себе тихо в казармах, и пусть эти свихнувшиеся дэлирамцы режут друг друга, сколько душе угодно!

Конан довольно равнодушно послушал, как немедийский капитан пытается усмирить разошедшихся туранцев, и, решив, что все дело закончится небольшой потасовкой, после чего битые подданные Илдиза отправятся переживать свое поражение по казармам, поискал взглядом какой-нибудь тихий и неприметный переулок. Раз он тут главный подозреваемый, то совершенно незачем попадаться на глаза представителям военных властей.

От толпы зевак отделился человек, явно потерявший интерес к происходящему, и, держась ближе к домам, неторопливо направился в обход площади. Немедиец, наконец, сумевший убедить воинов Илдиза в том, что сейчас совершенно ни к чему затевать выяснение отношений между представителями двух великих держав, а необходимо как можно скорее изловить преступника или преступников, развернул лошадь, собираясь покинуть место несостоявшегося происшествия. Разочарованные зрители побрели в разные стороны, продолжая на ходу обсуждать увиденное; туранцы, выстроившись по двое, скрылись в глубине одной из выводящих с площади улиц.

Неизвестный, первым сообразивший, что ничего интересного не произойдет и вроде торопившийся по своим делам, почему-то задержался у выхода с площади, прислонившись к стене и точно ожидая, когда немедийцы проедут мимо. Он не заметил стоявшего неподалеку и слегка удивленно наблюдавшего за его странными действиями Конана, ибо пристально следил за передвижением маленького отряда новоиспеченного градоправителя.

Лошади немедийцев загрохотали копытами по плохо мощеной улице. Даммарос, горячо обсуждавший что-то со своим помощником, ехал вторым. Колонна, непозволительно растянувшись в нарушение всех воинских правил и уставов, направлялась к центру города. Подозрительный дэлирамец подался вперед, из складок его одежды незаметно появился короткий прямой кинжал, как нельзя лучше подходивший для метания.

«Это еще что такое? Веселье продолжается? – мелькнула мысль у киммерийца. Одновременно он сам, сделав пару шагов, оказался за спиной у незнакомца. – Он что, из уцелевших Геберовских людей? Или это горячий привет от Линдиссы? Даммарос сейчас единственная власть в городке, если убьют и его – начнется полная неразбериха… Конечно, он меня обыграл в кости, но это вовсе не повод, чтобы позволить какому-то проходимцу так просто его прикончить.»