Текст книги "Торговцы грезами"

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

«Ну вот, мы снова при деньгах, – несмотря на возникшую неразбериху, Конан успел прихватить с собой золото, полученное от дэлирамских заговорщиков, и теперь содержимое привешенной к поясу сумки тихо звякало в такт шагам. – Зато истинное положение дел в этом проклятом городишке по-прежнему туманно.»

Варвар и девушка благополучно выбрались из окруженного сада и теперь шагали по пустынной улице, направляясь к приютившему их сараю возле брошенного дома. Луна давно зашла, городок погрузился в бархатно-черную ночь, что было как нельзя лучше – простому обывателю сейчас вряд ли придет в голову отправиться на прогулку. А ночной стражи в Дэлираме отродясь не бывало.

«Гебер и его дружки затевают некую игру, это ясно как день. И ужасно боятся, как бы посторонние не пронюхали об их темных делишках. Они приняли мои слова за чистую монету, и, похоже, решили открыть на меня охоту, – киммериец прислушался к еле слышным голосам, долетавшим от оставшегося далеко позади дома Эридата. – Если они примутся за это дело всерьез, то расстановка сил будет совсем не в нашу пользу. У них и туранская полусотня, и местная гвардия, и какой-то еще свой отряд… Глядишь, действительно придется удирать из города куда глаза глядят. А если они только этого и ждут? Провалиться мне на этом месте, от их затеи за лигу пахнет деньгами, причем большими деньгами… А там, где хватает золота на четверых, хватит еще для одного, то есть для меня. Они что, действительно полагали, что я послушно уберусь подальше, получив эти жалкие десять тысяч? Не выйдет, и не надейтесь!»

– Ринга, – окликнул примолкшую девушку варвар. – Как думаешь, эта компания недоумков попытается нас поймать?

– Наверное, – устало отозвалась рабирийка. – Ты сказал нашим приятелям что-то такое, отчего они очень испугались и разозлились.

«Многое я отдал бы сейчас за выполнение одного простого желания – поговорить с человеком, точно знающим, кто здесь на кого работает, и способным внятно растолковать, что происходит, – с сожалением подумал Конан. – Даже с Линдиссой, если на то пошло. Хотя она слишком много о себе воображает… Кажется, мы с Рингой умудрились вляпаться в местное болото по уши и выше, а единственное наше спасение – опережать Гебера с его сворой. Знать бы только, с чего начать… Интересно, имеют ли разодранные покойники отношение к Геберовым проделкам? И кто такой Арнак? Что бы дэлирамские мошенники не затевали, это должно выплыть наружу довольно скоро. Через день, от силы через два. Им очень мешал человек, которого я убил… как его, Ледбер?.. и они опасались, что ныне покойный Райнак успел о чем-то сообщить в Шадизар. Значит, дело нешуточное. Может, они все разом посходили с ума, раз решили обставить шадизарцев?»

– Тебе не показалось, что Гебер с приятелями были очень озабочены сохранением своих тайн? – неожиданно спросила Ринга. Видно, девушка размышляла над теми же вопросами, что и киммериец, и пришла к похожим выводам.

– Показалось, – согласно кивнул варвар. – И еще я думаю, что наши друзья обломают себе зубы, пытаясь откусить от чужого куска.

– Но пока все зубы у них на месте, – заметила девушка, постепенно оживляясь. – И Гебер с дружками могут опробовать их на нас.

– Если боишься, так и скажи, – недовольно буркнул Конан.

– Я не боюсь, – спокойно ответила рабирийка. – Я пытаюсь понять, что происходит. Смотри – убиты туранец-караванщик, затем человек, содержавший шайку и, судя по всему, входивший в круг тех, с кем мы сегодня повстречались, а потом – дворянин, бывший не последним лицом в городе.

– Леддар, – вспомнил точное имя киммериец. – И Эридат сболтнул, будто он все равно должен был умереть – от моей руки или еще от чьей-то. Ну и?..

– Знаешь, я думаю, – задумчиво проговорила Ринга. – Что даже не подвернись месьору Эридату ты, этого человека утром все равно нашли мертвым. Бьюсь об любой заклад – он выглядел бы как очередная жертва неизвестного существа с когтями и зубами гуля!

– Уж не думаешь ли ты, что Гебер прячет в городе твоего сородича? – хмыкнул северянин. Такая мысль уже приходила Конану в голову, но, после некоторого размышления, варвар признал ее слишком невероятной. Раздобыть гуля – это вам не сходить на ближайший рынок и купить сторожевую собаку. А что до Ринги, то она просто исключение… И все-таки рабирийка во многом, безусловно, права. Заговорщикам позарез было необходимо избавиться от Леддара и остальных погибших. Но что могло объединять таких разных людей с приятелями Гебера? Допустим, Райнак имел с ними общие дела, и Леддар, наверное, тоже, но туранец?

– Не знаю, – честно призналась Ринга. – Говорю, что мне кажется. Ты напугал Гебера и его приятелей до смерти, и теперь они захотят любой ценой избавиться от ненужных свидетелей. Даже если ты будешь твердить, что просто хотел посмеяться, они не поверят. Кроме того, Эридат наверняка захочет вернуть назад свое золото.

– Еще есть Линдисса, – напомнил киммериец, ожидая, что при упоминании имени рыжей вдовушки рабирийка вновь зашипит, как рассерженная кошка. Однако девушка промолчала, терпеливо ожидая продолжения. – Похоже, она знает о многом происходящем в этом городишке… Или думает, что знает.

– Да, но захочет ли Линдисса поделиться своими знаниями с другими, а особо с тобой, неотесанный варвар? – ядовито поинтересовалась Ринга.

– Почему бы ей не захотеть? – ухмыльнулся Конан. – Говорят, я умею находить подход к женщинам…

– Поступай, как знаешь, – сердито отрезала девушка. – Я тебе указывать не буду. Только имей в виду, что я этой красотке не доверяю. С нее станется припрятать поблизости с десяток головорезов или поступить гораздо проще – с милой улыбочкой угостить тебя какой-нибудь гадостью. Смертельно ядовитой…

– Зачем ей это делать? – возразил киммериец.

– А зачем ей вообще понадобилось говорить с тобой? – спросила у самой себя Ринга. – Мошенники Гебера сами признали, будто ты смешал им все планы… Может, Линдисса хочет как-то воспользоваться этим?

– Тогда тем более стоит сходить к ней в гости. Ловить рыбку в мутной воде – мое любимое занятие. И мы не можем больше бродить вслепую – надо же узнать, кто здесь чего стоит.

– В гости к этой рыжей вертихвостке отправляйся без меня! – непререкаемым тоном отчеканила рабирийка и неожиданно завертела головой по сторонам, прислушиваясь. – Мне кажется или кто-то едет?

Тишину спящего городка нарушило отчетливое цоканье лошадиных копыт, да не одной лошади, а по меньшей мере трех. Варвар и девушка озадаченно переглянулись.

– Кого это понесла нелегкая кататься посреди ночи? – осведомился Конан. – Впрочем, нам с ними все одно не по пути…

Он свернул в первый попавшийся на глаза переулок. Ринга, поколебавшись, нырнула следом за ним в непроглядную, пахнущую отбросами и кошками темноту. Грязная немощеная улица вывела парочку неудачливых нарушителей спокойствия на задворки чьего-то богатого дома.

– Послушай, а ты хоть знаешь, где мы? – поинтересовалась девушка, перелезая через низкую ограду и оглядываясь.

– Не все ли равно? Чем дальше от Гебера с его чокнутыми дружками, тем лучше.

Они пересекли сад, нечаянно сломав по пути несколько тоненьких, недавно высаженных деревьев, и выбрались на обширную пустынную площадь.

– По-моему, это рынок, – неуверенно сказала Ринга, заметив несколько оставшихся неубранными на ночь лавок и навесов. Единственное живое существо на площади – привязанный возле одного из прилавков и погруженный в философские размышления верблюд – поднял голову и проводил неизвестно откуда взявшихся людей отсутствующим взглядом.

– Рынок, – согласился киммериец. – Значит, нам вон туда.

До брошенного дома оставалось пройти два или три квартала, когда позади снова загромыхали копыта. Спрятаться на плотно застроенной улице было совершенно негде, оставалось только прижаться к стене и надеяться, что тень окажется достаточно густой, а неизвестные, любящие раскатывать по ночам – слишком увлеченными своими делами, чтобы обращать внимание на кого-либо еще.

Лошадей оказалось не три, как показалось варвару, а четыре. Они шли ровной рысью посреди улицы, раскачивающийся фонарь в руке одного из всадников бросал отсветы на с первого взгляда узнаваемую форму и плоские острия зловеще покачивающихся длинных пик.

– Ой… – еле слышно пискнула Ринга, безуспешно пытаясь слиться с каменной стеной.

– Вот тебе и «ой», – огрызнулся Конан. – Добегались! Туранский патруль во всей красе! Чего им в казармах не сиделось…

– Может, они вовсе не нас ищут, – робко заикнулась девушка, не отрывая взгляда от неумолимо приближавшихся всадников.

– Ага, а ты немедийская королева… Ну-ка, иди сюда!..

Кони поравнялись с притаившимися в темноте людьми. Один из гирканских скакунов фыркнул и шагнул в сторону, а заподозривший неладное патрульный поднял фонарь повыше. Неяркое пятно света выхватило из темноты очертания обнявшейся парочки, явно напрочь позабывшей обо всем на свете и не обращавшей ни малейшего внимания на проезжающих мимо.

Туранец фыркнул, подумав, что для столь увлекательного занятия можно бы было постараться выбрать место и время получше, чем улица городка в глухую полночь. Впрочем, кто может проезжать в такой час по улице? Если бы не расползавшиеся по Дэлираму неясные слухи об одном или нескольких злоумышленниках, заставившие начальника туранской полусотни принять хоть какие-то меры по наведению спокойствия, то улицы были бы по-прежнему пустынны – делай, что хочешь.

– Кто там был? – недовольно осведомился старшина патруля.

– Парочка идиотов, которым некуда податься, – донеслось в ответ вместе с коротким смешком. – Какой-то громила с девчонкой-недомерком, то ли с подружкой, то ли с уличной красоткой…

Старшина натянул поводья, останавливая лошадь, и подозрительно оглянулся.

– Громила, говоришь? А ну, вы двое, вернитесь и проверьте!

Стражник недоуменно пожал плечами – мол, какую опасность может представлять занятая исключительно собой парочка? – однако послушно развернул коня и направился обратно. Его напарник последовал за ним, на скаку наклоняя пику вниз.

– Они возвращаются, – шепотом сообщила Ринга.

– У них всех что, куриная слепота? – недовольно проворчал киммериец. – Видят же – люди заняты…

* * *

Нетерпеливо пританцовывающие на месте лошади остановились шагах в трех, почти уткнувшись мордами в замерших у глухой каменной стены людей.

– Эй, вы! – раздраженно окликнул подъехавший первым владелец фонаря. – Подойдите и назовитесь!

– А почему бы тебе не отвалить куда подальше… по своим делам? – огрызнулся Конан, слабо надеясь, что туранцам не захочется связываться с пусть и подозрительно выглядящей, но вроде не делающей ничего противозаконного парочкой.

Подъехавший поближе второй стражник, хранивший до того молчание, неожиданно и весьма некстати обрел дар речи.

– Это они, – коротко бросил он.

Надо отдать должное воинам армии царя Илдиза, заброшенным волей судьбы и аграпурского начальства в тихий городок, где почти никогда не происходило ничего из ряда вон выходящего, а оттого несколько расслабившимся – они растерялись всего на короткий миг.

К сожалению, этого крохотного мгновения оказалось достаточно, чтобы направленная на злоумышленников пика уменьшилась ровно вдвое, разрубленная одним точным и сильным ударом, а маленькая девчонка умудрилась проскочить под брюхом ближайшего коня и кинуться к стоявшим неподалеку старшине патруля и его подчиненному.

Схватка вышла быстрой и несколько суматошной. Ни одна лошадь в мире, даже та, которую в течение нескольких месяцев терпеливо обучали вопреки ее природе не шарахаться от странно звучащих и движущихся предметов, не в состоянии спокойно вынести, когда ее хватают за уздечку и шипят прямо в ухо. А именно так и поступила Ринга.

Истерическое ржание вместе с глухим стуком вылетевшего из седла и приземлившегося прямо на оказавшуюся очень твердой мостовую тела означали полный успех проделки рабирийки. К тому времени один из противников Конана уже не интересовался ничем происходящим в мире, получив кинжалом в горло, а второй тщетно пытался удержаться на спине лошади, захлебываясь собственной кровью.

– Один удрал, – невозмутимо сообщила девушка, перепрыгивая через оказавшийся у нее на дороге труп наконец свалившегося с коня стражника и стараясь случайно не наступить в быстро растекающиеся темные лужи. – Я не успела его поймать.

Удаляющийся дробный стук копыт, а затем пронзительный долгий свист подтвердили ее слова.

Ринга наклонилась, подобрала упавший фонарь и с сожалением опустила обратно на мостовую – слюдяные стекла разбились, а плошка с маслом укатилась неведомо куда.

– Из всех стран мира я больше всего не люблю Туран, – задумчиво проговорил киммериец, озирая тихую улицу, больше смахивающую теперь на поле боя.

– Почему именно Туран? – немедленно уточнила любопытная Ринга.

– Слишком уж там наловчились сначала хватать, а потом разбираться, кого поймали да что с ним теперь делать, – отозвался варвар. – В любой другой стране я бы сумел заговорить им зубы так, что стражники потом в жизни не вспомнили, будто видели нас. А теперь ко всему прочему нам добавят сопротивление патрулю… Что, как ни странно, будет совершеннейшей правдой. Тот день, когда Замора отойдет к Турану, а Илдиз примется наводить здесь какой-никакой порядок и устанавливать имперские законы, станет самым отвратительным днем в моей жизни. Испоганить такую замечательную страну!

– Хороша замечательная страна… – вполголоса пробурчала рабирийка. – Может, пойдем отсюда?

Словно в ответ, издалека долетел тревожный хриплый звук боевого рожка, подхваченный в разных концах города.

– Начинается, – мрачно сказал Конан. – Что за идиотская ночка! Мало нам Гебера с Линдиссой, так еще и облава…

Они припустили вперед, тщетно выискивая переулок или какую-нибудь лазейку, где можно было бы скрыться от неуклонно приближавшихся режущих уши свистков и уже отчетливо различимых выкриков. По обе стороны улицы тянулись плотно прижавшиеся друг к другу двух-трехэтажные дома, лишенные каких-нибудь выступов или украшений, могущих послужить подспорьем для желающих взобраться на крышу. То есть залезть, конечно, можно было без особых трудов, однако на это ушло бы время, а его-то как раз оставалось совсем не много. Маленькие окна, накрепко закрытые ставнями, тоже выглядели достаточно неприступно для штурма. Дома изредка перемежались высокими глинобитными заборами, и возле одного из них, выглядевшего чуть пониже соседних, киммериец неожиданно остановился.

– От того, что мы носимся туда-сюда, толку никакого. Надо исчезнуть с улицы.

– Как? Забраться туда? – Ринга с тоской посмотрела на возвышавшийся над ее головой забор. – А вдруг получится еще хуже…

– Хуже, чем есть, уже не будет! Лезь! – рявкнул варвар. Перекличка патрулей раздавалась уже совсем неподалеку, они вот-вот должны наткнуться на то, что осталось от их невезучих приятелей, а тогда можно смело прощаться с этим порой жестоким, но все-таки прекрасным миром. – Да цепляйся же!

Он подсадил девушку, и та послушно попыталась ухватиться за нарочно скругленный верх забора. Когти рабирийки отчетливо проскрежетали по гладкой поверхности камней, и Ринга, потеряв равновесие и не удержавшись, свалилась вниз.

– Чтоб тебя… – только и сказал Конан. – Неужели так жизнь надоела?

Девушка ничего не ответила, поднялась на ноги и упрямо повторила попытку. На этот раз ей удалось подтянуться, она с трудом перевалилась через стену и спрыгнула вниз. Через мгновение оттуда донесся протяжный отчаянный вопль, слышный на все окрестные улицы и уж наверняка долетевший до туранских патрулей.

«Сет и все демоны, ну что стряслось на этот раз? И почему только я не оставил ее подыхать у милейшего Эридата? Как бы было спокойнее!»

Киммериец успел перебраться на другую сторону забора почти одновременно с появлением на улице отряда стражи, числом не менее десятка человек. До варвара долетел голос бывшего старшины погибшего патруля, требовавшего немедленно найти и схватить двух сбежавших преступников, причем не обязательно живыми.

Покрутившись возле забора, туранцы сочли, что негодяи убежали дальше по улице и, возможно, попытаются выбраться на окраину города. После некоторой перебранки часть стражников отправилась проверять расположенные вокруг города посты, а остальные рассыпались по близлежащим улицам.

– Ринга! – негромко окликнул Конан. – Где ты, кошка бешеная?

– Здесь, где же еще, – недовольно отозвались из темной массы колышущихся листьев. – Знаешь, розы больше не относятся к числу моих любимых цветов…

Девушка на четвереньках выползла из зарослей и уселась прямо на земле, на ощупь вытаскивая из волос и одежды запутавшиеся листья и веточки.

– Никогда не представляла, что упасть в розовый куст так больно, – пожаловалась она. – У здешних роз, наверное, вместо шипов железные колючки.

– Скажи спасибо, что вообще жива осталась, – хмыкнул киммериец, присаживаясь рядом и пытаясь в начинавшей медленно светлеть темноте понять, куда их занесло на этот раз. Кажется, вон то темное пятно – небольшой дом… – Ну ты и визжать…

– Посмотрела бы я на тебя – прыгаешь неизвестно куда, и попадаешь прямиком в какую-то редкостную дрянь с иголками, – огрызнулась Ринга, но не со злостью, а скорее по привычке. – Думала – сейчас без глаз останусь. Что остается в таком положении? Только вопить изо всех сил.

Она вытрясла из окончательно развалившейся и превратившейся в бесформенную копну волос прически оставшиеся листья, вздохнула и тихонько проворчала:

– Сначала обокрала хозяина, потом прокатилась на бешеной лошади, затем подралась неизвестно с кем и непонятно по какому поводу, а для полного счастья точно на ежа шлепнулась… И все за каких-то два дня!

– Можно подумать, один я в этом виноват, – попытался восстановить справедливость Конан, однако девушка, не обращая на него внимания, продолжала: – Что меня еще ждет, интересно знать? Говорили же мне – не связывайся с людьми, пропадешь, как есть пропадешь!

– Ну так возвращайся к мамаше с папашей, – предложил киммериец. Ринга уставилась на него так, будто он ляпнул что-то уж совсем жуткое и непотребное.

– Домой? Да стоит мне появиться хотя бы в лиге от Рабиров, как меня тут же изловят и с большим старанием разделают на мелкие кусочки! Не хуже, чем здешних бедолаг! Не-ет, лучше я у людей как-нибудь перебиваться буду… И вообще, не отвлекай меня, дай хоть разок поплакаться на тяжкую жизнь! Вот выскочит сейчас владелец этого тихого и уютного домика – да еще небось не один, а с целой сворой громил! – захочет узнать, кто это посреди ночи резвится у него в саду – и опять нам покоя не будет!..

– Не ной, – скривился варвар. Вообще-то хозяин дома, если только он от рождения не страдает непроходимой тугоухостью, уже давно должен обшаривать сад в поисках редкостно нахального крикуна, нарушающего ночной покой мирных горожан. Однако никто не выбегал из дома, размахивая факелами и заржавелыми клинками, впопыхах вытащенными из дедушкиного сундука, и не заходился в истошных воплях, требуя немедленно позвать стражу. Дом был странно тих. Может, наученные горьким опытом дэлирамцы предпочитают не высовываться даже в тех случаях, когда в их драгоценных личных владениях творится что-то неладное?

– Когда я действительно начну ныть, я тебе непременно скажу, – пообещала рабирийка. – А это я так, слегка расстроилась. От чрезмерно большого числа впечатлений, – она перестала дурачиться и недоуменно посмотрела вокруг: – Послушай, может в этом доме и не живет никто? Я же так старательно визжала, вся округа должна была в ужасе проснуться и встать на уши…

– Пустой дом в самом центре города? Сказки. Такого быть не может, – отмахнулся Конан. – Наверно, ты так всех перепугала, что хозяева попрятались и нос высунуть боятся. Нам, правда, от этого ничуть не легче. На улицы до утра соваться не стоит – опять наткнемся на кого-нибудь…

– …Или кто-нибудь – на нас, – подхватила девушка. – Тогда что же ты предлагаешь? Сидеть здесь до восхода?

– Почему бы и нет? Тут ничем не хуже, чем…

Киммериец не договорил. Между темных расплывчатых пятен, в которые превратились растущие в маленьком садике цветочные кусты и плодовые деревца, появился качающийся огонек.

– Смотри, тебя наконец услышали. Вон кого-то несет.

– Опять удирать? – горестно вопросила Ринга. – Я, между прочим, устала как собака. Мне как-то доселе не доводилось весь день и всю ночь напролет скакать по всяческим закоулкам да при этом драться почти с каждым встречным-поперечным…

– Теперь научишься, – безжалостно отрезал варвар, следя за приближающейся белой искоркой. Похоже, человек предполагал, где следует искать источник непонятных звуков и уверенно шел прямо к даже не пытавшимся спрятаться незваным посетителям. Хруст мелкого песка, которым были обильно посыпаны дорожки, отмечал его продвижение, и вот круг света коснулся сидевших возле стены людей.

«Интересно, он сразу завопит и со всех ног помчится звать на помощь, или можно успеть навешать ему подходящей лапши на уши? Он там один или их несколько?»

– Бел и его священные отмычки! – изумленно, но не испуганно проговорил неизвестный, поднимая фонарь повыше. – А ты откуда взялся? Ты же утонул – четыре года назад, на Западном Океане!

Он помолчал, явно наслаждаясь разлившимся в тихом предутреннем воздухе изумлением и задумчиво добавил:

– Впрочем, я всегда говорил – чтобы сжить тебя со света, понадобится нечто большее, чем банальный ураган. Я подозревал, что рано или поздно ты снова объявишься в наших краях, и вот ты здесь. Не сказать, что я особо рад, но выгонять тебя бесполезно, так что заходи, будешь моим гостем, что ли…

* * *

– Об этом трепались во всех кабаках – от Кордавы до Асгалуна. Где-то с опозданием на год тамошние новости добрались в наше захолустье, успев к тому времени обрасти такой бородой из сплетен и небылиц, что сразу и не разберешься, что может оказаться правдой, что – не совсем, а что – чистой воды выдумки. Но главное мы сразу поняли – ты натворил кучу дел, умудрился влипнуть во все возможные неприятности и героически пал. Знаешь, Карела страшно огорчилась, когда признала, что скорее всего ты на самом деле отправился на вечный постой к Нергалу. Головой не поручусь, но слишком многим показалось, что она даже плакала о тебе.

– Карела? – недоверчиво переспросил Конан. – Если она о чем и плакала, так только о том, что лишилась возможности лично оторвать мне голову…

Киммериец всегда считал, что у Карелы по прозвищу Рыжий Ястреб совершенно не в порядке с мозгами. Иначе с какой бы стати очаровательная девчонка занималась бы не подобающими каждой нормальной разумной женщине вещами, а носилась по горам между Немедией, Офиром и Заморой, командуя лихой шайкой наполовину разбойников, наполовину контрабандистов? Кроме того, Карела была готова в любой час дня и ночи прикончить любого, кто усомнился бы в ее праве приказывать или не признал бы ее лучшим бойцом по ту и по эту сторону Карпашских гор. Конан дрался с ней по меньшей мере трижды, не считая множества мелких стычек между делом, и потом признавался (правда, только себе), что всякий раз победа доставалась ему совсем не так легко, как обычно. Короче, Рыжий Ястреб была штучка еще та. Конечно, с ней никогда не приходилось скучать, но любому, кто долго находился в ее обществе, грозило окончательное и бесповоротное умопомешательство.

Последний раз судьба свела варвара и лихую разбойницу три или четыре года назад – вроде бы и не столь давно, а вроде бы и несколько столетий назад. С того времени успела произойти тьма всяческий событий, заслонивших неугомонную Карелу, друзей-приятелей из Карпашских гор, а также невозмутимого посредника-скупщика и поставщика сведений из Шадизара, носившего, как после некоторого усилия припомнил Конан, имя Эзаэдро.

А сейчас этот самый Эзаэдро, почти не изменившийся и все также с ироничной полуулыбкой взиравший на мир и творящиеся в нем несуразности, сидел за столом напротив незваного и не совсем приятного гостя, безмятежно рассказывая о событиях, случившихся после того, как киммериец покинул отряд Карелы, отправившись в поисках приключений на побережье Западного Океана. За окнами медленно разгорался рассвет, на широком диване, наполовину задвинутом в неглубокую стенную нишу, спала, завернувшись в плащ, Ринга, наотрез отказавшаяся устроиться в любой предложенной хозяином комнате.

Эзаэдро, увидев маленькую спутницу варвара, понимающе хмыкнул, но пока не задал ни одного вопроса. Впрочем, он вообще ни о чем не спрашивал, даже о причинах, приведших киммерийца посреди ночи в его сад. Рабирийка же на глазах превратилась из хладнокровной убийцы в насмерть перепуганную девочку, боящуюся сказать хоть слово и на любой вопрос начинавшую трясти головой, показывая, что ничего не понимает. Зато Ринга без хлопот добилась своего – присутствовала при интересующем ее разговоре, не принимая в нем участия. Конан подозревал, что она не пропустит мимо ушей ни единого сказанного слова, вот только зачем ей это понадобилось? Она ведь никогда слухом не слышала о Кареле и ее Вольном Отряде, и не имела представления о тайных караванных тропах, соединявших Офир, Коринфию и Замору или о том, что порой творилось на этих тропах… Ладно, пускай подслушивает, раз такая любопытная, все равно половины не поймет.

– Да… Ты ушел, и с тех пор у Карелы начались неудача за неудачей. Она с отрядом вернулась на границу с Немедией, чуть не угодила в засаду и ее здорово потрепали, потом часть ее людей подалась на Вилайет – почему-то они решили, будто там спокойнее. А потом, что ни месяц, так на ее шайку обрушивалась новая напасть – то коринфская стража Дороги Королей откроет на Карелу охоту, то немедийцы опять пронюхают, где прячутся контрабандисты, то ее собственные люди взбунтуются. Последний раз я видел Рыжего Ястреба… – Эзаэдро задумался, крутя в руках пустую чашу. – Да, почти полгода назад. До меня доходили слухи, что она околачивается в окрестностях городка, нападает в Кезанкийских горах на туранцев, едущих по Дороге Королей, но я к тому времени… Проще говоря, я порвал с ней и ее делами, и переехал из Шадизара в Дэлирам. Выгода выгодой, но собственная жизнь как-то дороже – в конце концов, она дается нам всего один раз. Постепенно начинаешь понимать, что второй не купишь ни за какие сокровища… Так вот, однажды Карела заявилась ко мне посреди ночи. Сказала, будто набрала новый отряд и уходит в Офир, но вид у нее был совсем не радостный, как обычно, когда она затевала что-нибудь новенькое. Отлетался наш Ястреб. Попадется она когда-нибудь или свои же прикончат. Конечно, она немного бешеная, но мир без нее станет намного скучнее. Впрочем, Карелу никто не заставлял выбрать такую жизнь и винить в собственных неприятностях ей следует одну себя.

«Хвала богам за их маленькие милости, – подумал киммериец. – Для полного счастья мне сейчас не доставало только столкнуться с Карелой! Надо же, а я был уверен, что ее давно поймали или она наконец немного поумнела и бросила свои разбойничьи замашки. Как же!.. Но с какой стати Эзаэдро переселился из Шадизара сюда, в захолустную дыру? Конечно, причина может оказаться самой дурацкой, но в последнее время я все чаще перестаю верить в совпадения и начинаю везде что-то подозревать… Еще немного – и начну оглядываться на улицах, а там и бросаться на всех встречных. Не-ет, надо убираться отсюда, да поскорее!»

– Полагаю, бесполезно спрашивать, откуда и зачем тебя занесло в наше спокойное болотце? – почти равнодушно поинтересовался Эзаэдро. – По крайней мере, можешь сказать, где ты раздобыл эту пугливую красотку? Да, и не мчится ли случайно за тобой половина туранской или немедийской армии?

Похоже, Эзаэдро искренне веселила сложившаяся ситуация. Вопрос только в том, будет ли он по-прежнему веселиться, узнав, что на старом приятеле висит почти справедливое обвинение в грабеже и по крайней мере одном убийстве, а также о подлинной личности и природных склонностях его спутницы, вроде бы такой тихой девочки? Карела, помнится, доверяла бывшему посреднику и поставщику вестей и сплетен, но всегда повторяла, что ее доверие ко всем людям кончается там, где начинаются денежные расчеты. Да, но Эзаэдро сейчас единственный человек, наверняка могущий толком объяснить, кто чего стоит в этом паршивом городке. Значит… Значит, придется рассказать ему хотя бы часть событий, произошедших с варваром и рабирийкой за два ставших невероятно короткими дня.

– У меня неприятности, – осторожно начал Конан.

– Скажи мне что-нибудь, чего я бы не знал, – хмыкнул хозяин дома. – Сколько помню, у тебя всегда неприятности. Однако раньше ты с ними умудрялся справляться… Ладно, не хочешь – можешь ничего не рассказывать, в конце концов, меньше знаешь – спокойнее спишь. Но, может, я могу что-то сделать? Так сказать, по старой дружбе?

– Можешь, – после некоторого размышления кивнул киммериец. – Спрячь на пару дней девчонку. И скажи, что ты знаешь о таких людях – Эридат, Гебер, Тамир… госпожа Линдисса. И еще двое покойников – Райнак и Леддар.

– Местный воровской круг, – пренебрежительно отмахнулся Эзаэдро. – Что ты с ними не поделил? Эта компания считает, будто правит городом… в сущности так оно и есть, да только какое удовольствие править забытой всеми деревушкой? А теперь они решили поиграть в скорпионов в яме и вцепились друг другу в глотки. Пожалуй, из них всех многого стоит только Гебер… ну и наша первая красавица, хотя она порой себя переоценивает. Не удивлюсь, если выяснится, что она помогла своему муженьку прогуляться на Серые Поля.

– А кто такой Арнак?

Эзаэдро помолчал, хмурясь и пытаясь сообразить, о ком его спрашивают. Наконец с легким удивлением ответил:

– Арнак вовсе не имя… Разве ты ничего про это не слышал? Нет? Странно. Это прозвище и одновременно должность. Человек из Шадизара, тайком присматривающий за типами вроде Гебера и его приятелей, чтобы не забывались. А кто он такой – никому не известно.