Текст книги "Подземный огонь"

Мы расселись у самого огня, принявшись за еду. Меня терзала одна мысль – как можно было много столетий жить рядом с землей, наполненной невероятными чудесами, и ничего о ней не знать? Фениксы, грифоны, сармаки и прочие разумные и неразумные удивительные твари, сохранившиеся с довалузийских времен, были вовсе не врагами человека, но милыми и забавными существами, которых мои родичи-люди боятся лишь потому, что они насквозь чужие… Энунд утверждает, будто в Ямурлаке не мне, ни Мораддину, ни Веллану не грозит опасность, и, пожалуй, он прав. Если все закончится хорошо и мы вернемся в город, я попытаюсь уговорить короля Конана приказать ректору тарантийского Университета послать в Ямурлак ученых мужей, чтобы изучить и описать всех здешних животных, сохранявшихся неизменными за магической стеной бессчетные века. Думаю, отчет Университетских мудрецов потрясет всех ученых Закатных стран…

Но пусть ответят великие боги или хоть кто-нибудь – почему рухнула волшебная преграда? Почему зеленое подземное пламя сумело испепелить невесомую, но действенную защиту Ямурлака? И каким образом подземный огонь связан с этими закрытыми землями?

Вот для того, чтобы получить ответы на эти вопросы, король Конан и послал меня, Мораддина и Веллана в Ямурлак. Энунд просто сопровождает нас, а заодно охраняет и ведет к нужному месту – обиталищу древнейшего жителя этих краев.

* * *

«Бывают победы, больше похожие на поражения».

Эта фраза, некогда вычитанная в трактате по военному делу, застряла у меня в голове и упорно не желала никуда уходить. Она преследовала меня с того самого дня, когда над Ивелином взметнулся огненный вращающийся смерч, и билась в ушах всю дорогу до Тарантии. Она и не подумала исчезнуть, когда голубиная почта принесла из Бельверуса радостное известие: подземный зверь, губивший население земель Немедии, внезапно сгинул неизвестно куда.

А объяснить свое непреходящее тревожное предчувствие я не мог.

Мы вернулись невредимыми, если не считать совершенно непонятного нападения на постоялом дворе деревушки Артен. То ли нам действительно сопутствовало благословение богов, то ли так сложились обстоятельства, но мы победили. Поднявшаяся из неведомых глубин тварь была уничтожена.

Тогда почему же меня не оставляет смутное беспокойство? Я бы не удивился, если б подобное мрачное настроение овладело только мной (я вообще склонен порой преувеличивать размеры грозящей опасности), однако каждый из нашего маленького отряда в той или иной мере предполагали незавершенность нашего дела. Даже Энунд, который не покидал столицы и обо всем знал только из наших рассказов.

Кажется, я понимаю, отчего впал в мрачность Веллан. Для любого живого существа – неважно, человека или оборотня – испытание, выпавшее на долю бритунийца, оказалось бы чрезмерным. Кроме того, он явно решил взвалить на себя всю тяжесть вины за гибель Эйвинда. Что было ошибкой – каждый сам выбирает свою судьбу. Асир знал, на что шел, когда вызвался остаться в катакомбах. Мне тоже очень жаль его, и я считаю случившееся в высшей степени несправедливым. Однако прошедшего назад уже не вернуть. Эйвинд погиб, и нам остается только хранить память о нем…

Тарантия встретила нас суматохой, грозившей перерасти в неуправляемую панику и повальное бегство жителей из столицы. Срочно вызванные герцогом Просперо конногвардейские полки и вооруженные отряды тайной стражи барона Гленнора с трудом поддерживали порядок на улицах, охраняли канцелярии и гонялись за мародерами, грабившими брошенные лавки. В глаза не видевшие короля кавалеристы, выставленные на стражу у закатных ворот Тарантии, с трудом пропустили его в город – Конану пришлось наорать на капитана, а в доказательство своей личности предъявить королевскую цепь и тяжелый кругляш с государственной печатью.

На улицах к нашему отряду отнеслись весьма недоброжелательно. Плебс, почти вышедший из подчинения, что-то кричал вслед четверым дворянам, а когда в толпе раздался возглас: «Это же он, проклятый варвар!», в Конана полетел гнилой капустный кочешок. К счастью, неизвестный злоумышленник промахнулся, тем самым сохранив себе жизнь – король был очень недоволен всем сущим, и бросился бы с клинком на любого обидчика.

Во дворце мы обнаружили пустые покои (большинство придворных бежали из столицы). Замок наполняли лишь офицеры гвардии, по-прежнему стоявшие на своих постах. Встретивший нас Паллантид не замедлил сообщить, что золото из подвалов вывезено в Пуантен, главные сокровища короны тоже, а Его светлость канцлер Публио так спешил уехать из Тарантии, что даже позабыл прихватить свою молоденькую любовницу… В замке остались лишь герцог Пуантенский, несколько центурионов из военной канцелярии, да незаменимый барон Гленнор, вместе с Просперо пытавшийся сохранить престиж государственной власти в глазах поданных.

И, естественно, дворец не покинули грифон из Ямурлака, а также прекрасная фаворитка короля, графиня Эвисанда.

Герцог, которому кто-то из личной стражи сообщил о прибытии монарха в город, немедленно примчался в апартаменты Конана, в момент, когда он сбросил дорожную одежду и переодевался.

– Государь! – Просперо едва не сбил меня с ног, вихрем ворвавшись в комнату короля. Я и Мораддин тоже находились в опочивальне, обсуждая срочный эдикт, который должен был издать Конан – указ об отмене осадного положения в Тарантии. – Все-таки ты живой!

– Сам видишь, – проворчал король. – Как дела?

– Честно признаться, мерзко, – покачал головой герцог и опустился (а скоре, просто упал) в кресло. Действительно, Просперо был бледен, а под его глазами ясно виднелись коричневатые круги. Интересно, когда он спал последний раз? – Жители паникуют, дворянство бежит из страны на полдень, и даже на обоз канцлера случилось нападение!

– Так ему и надо, – жестокосердно ответил Конан. – С казной все в порядке?

– Разумеется, мой король. Черные Драконы отбились с честью. А кроме всех бед, три дня назад случилось небольшое землетрясение и был слышен гром на закате…

– Наша работа, – встрял Мораддин. Немедийский граф стоял возле камина и потягивал вино. – Милорд герцог, срочно вызывайте писаря и герольдов. Нужно объявить в городе, что подземное чудовище погибло.

Я, сообразив, что никак нельзя упускать такую возможность, схватился за чернильницу, висящую у пояса, и вынул из-за пазухи футляр с перьями и пергаментными свитками. Отличный случай представляется – самому написать исторический документ, который наверняка войдет в анналы царствования короля Конана!

– Постойте, постойте, – Просперо подался вперед. – Как – погибло? Вы его убили? То есть недавнее землетрясение…

– Именно, – кивнул Конан. – Неужели вы все видели?

Просперо с пятого на десятое рассказал, что вечером третьего дня, ближе к шестому колоколу, на закате от столицы вдруг мелькнула яркая вспышка, спустя несколько мгновений земля затряслась и послышался отдаленный раскат грома. Наиболее остроглазые гвардейцы смогли углядеть с главной башни замка, как вдалеке поднимается в небеса черное бурлящее облако. Ветрами тучу отнесло на полдень, а по городу немедля пошли слухи, будто один из богов спустился на землю.

– Очень хорошо, – неожиданно просиял король. – Пускай в народе так и думают. Хальк, запиши в эдикт: «Милость Митры нас не оставила. Солнцеликий пришел с неба и все исправил. Больше зеленого огня не будет.»

– Так эдикты не пишутся, – возразил я. – Плохо звучит. Невнушительно…

– А-а! – Конан едва не сплюнул прямо на блестящий паркет. – Делай, как знаешь. Только чтобы смысл не менялся.

Вот так и получилось, что указ о снятии военного положения в столице и сообщение о гибели явившегося с полуночи чудовища писал именно я. Конан потом лишь чиркнул пером внизу и, подышав на печать, приложил ее к пергаменту. Паллантид, прибежавший на зов короля, немедля отнес эдикт, на котором еще не просохли чернила, к глашатаям (самая неблагодарная должность при дворе. Во всех просчетах короля виноват именно герольд – он приносит дурную весть обывателям и частенько страдает от их недовольства…).

Когда Паллантид ушел, сжимая в руках бесценный для меня, гордеца, свиток, Конан немного осоловелыми глазами осмотрел нас с Мораддином и спросил:

– Ребята, а где Веллан?

– Спать пошел, – пожал плечами граф Эрде. – Я бы на его месте сейчас поступил так же. С какой стати подданный короля Немедии должен обихаживать аквилонского владыку? Или у тебя, дорогой друг, своей головы на плечах нет?

– Хорошо, хорошо, – поморщился Конан. Сейчас Его величество уже переоделся в костюм, стилизованный под простонародный – рубаха с коротким рукавом и белые льняные штаны – и походил не на короля великой державы, а на самого обычного варвара. Впрочем, Конан всегда был таковым и не собирался меняться. – Мораддин, Хальк, идите отдыхать. Если проснетесь к ужину – жду вас у себя… Хальк, задержись.

Я обернулся на зов короля. Конан, выглядевший предельно усталым и вымотанным, спокойно посмотрел мне в глаза и тихо проговорил:

– Будешь проходить мимо бассейна – скажи банщику, чтобы как можно быстрее приготовил горячей воды. И, пожалуйста, разыщи Эвисанду… передай, чтобы пришла к термам.

– Хорошо, – кивнул я. Конечно, дворянину не пристало бегать по поручениям, как последнему служке, однако сейчас я мог сделать для нашего монарха – варвара, простолюдина и авантюриста, но в то же время человека, своей решительностью и благоразумием спасшего страну – все, что угодно. Хочет, чтобы к нему пришла Эвисанда? Прекрасно, я ее позову, даже если придется перевернуть с ног на голову весь дворец. Белокурая красавица Эви способна утешить короля и вернуть ему обычную жизнерадостность лучше нас всех, вместе взятых.

Все-таки Конан из Киммерии – очень хороший человек… Но почему мы с такой готовностью бросаемся выполнять его просьбы? Только потому, что он – наш король? Или потому, что каждый из нас твердо уверен: случись что-нибудь, с чем мы окажемся не в состоянии справиться – мы всегда можем рассчитывать на любую его помощь? Или по какой-то другой, неизвестной мне, но очень важной причине?..

* * *

Скромный ужин, на который были приглашены только самые близкие друзья, Конан устроил в малой трапезной незадолго до полуночи. Я и Мораддин уже успели сходить в баню, Конан, которому хватало для сна совсем немного времени, выглядел посвежевшим и веселым, Паллантид и Просперо явились в лучших нарядах, грифон Энунд пригласил себя сам, а графиня Эвисанда, как обычно, блистала неземной красотой и подаренными Конаном бриллиантами… Ждали одного Веллана.

Оборотень явился после повторного приглашения. Посол Эрхарда был угрюм и неразговорчив, от еды отказался, и сразу налег на темное тауранское пиво. В результате чего напился до зеленых демонов в глазах прежде, чем остальные успели отведать первую перемену.

Барон Гленнор – начальник нашей тайной службы (и фактически третий человек в стране после короля и канцлера) – на ужин не явился, хотя его тоже приглашали. Могу сказать, что таинственный Гленнор очень редко приезжал в Тарантию из своего загородного дома и только последние события, связанные с появлением зеленого пламени, заставили барона прибыть в столицу. В то же время месьор Гленнор ни разу не предстал перед королем, общался только с герцогом Просперо и продолжал оставаться одним из самых загадочных людей королевства. Честно говоря, я, как библиотекарь и летописец-любитель, успел познакомиться со всеми дворцовыми служащими и дворянами короля, но начальник тайной службы был неуловим. Я неоднократно пытался напроситься к нему на прием, мотивируя свои претензии сообщениями о якобы раскрытых чужеземных конфидентах (благо таковых при дворе как Нумедидеса, так и Конана было довольно много), но господин барон всегда отказывал или предлагал через посланников отправить мои соображения письмом.

Полагаю, что барону Гленнору было бы небезынтересно познакомиться со своим коллегой по службе из Немедии – графом Мораддином… Меня весьма удивляло, что Мораддин (вроде бы подданный соперничающего с Троном Льва короля) так хорошо и благорасположенно относится к нашему варвару – Конану. Безусловно, всем нам было известно, что Конан и граф Эрде – старые и добрые приятели, немало пережившие во времена их прежних приключений. Однако я и предположить не мог, что начальник Пятого департамента Немедийской канцелярии (самое доверенное лицо короля Нимеда!) станет помогать аквилонскому владыке, будто родному брату. Надо думать, в прошлом у них на самом деле была настоящая душевная дружба и минувшее наложило на Конана и Мораддина определенный отпечаток – они остались друзьями навсегда. Нам, циничным и постоянно опасающимся чужих интриг аквилонским дворянам, подобного не понять…

– Веллан, может, тебе хватит пить? – Конан озабоченно посмотрел на бритунийца, у которого уже давно затуманились глаза и появилась сильная икота. – Давай я отправлю с тобой двоих гвардейцев проводить до комнаты. И ты ляжешь спать…

– Отвали, – пьяным голосом огрызнулся оборотень из Пограничья. – Я имею право сегодня напиться! Ты не видел того, что видели мы с Эйвиндом… Пусть его душу упокоит Митра!.. Конан, я боюсь… Смертно боюсь.

Госпожа Эвисанда недовольно посмотрела на Веллана, наверняка испугавшись, что он испортит вечеринку. Оборотень, однако, продолжал, не замечая устремленных на него тревожных взглядов:

– Конан, это только начало… Ведь в горах Граскааля уцелела та главная тварь, что выпустила своих отпрысков, отправившихся крушить твою страну и Немедию! Конан, дорогой, рассуди – если случилась одна беда, непременно должна стрястись и вторая! Куда, по твоему мнению, уходили измененные люди? Кстати, ты не ждешь через две-три луны появления с полуночи армии чудовищ, направляемых неизвестным никому волшебником?

– Веллан, – осторожно начал Мораддин. – Я очень прошу тебя – помолчи. Завтра мы обсудим твои предположения, а сейчас тебе лучше отправиться спать. Мы, конечно, очень жалеем Эйвинда, но, видимо, такова была его судьба. Вел, пойми, что потери, пусть даже и самых близких людей, можно пережить… Это ведь жизнь, а она порой слишком жестока.

Неожиданно послышался металлический голосок грифона, лежавшего возле стола и обгладывавшего специально принесенное для него свиное бедро:

– Правильно граф говорит, – Энунд оставил кость, сел на задние лапы и посмотрел умными желтыми глазами на короля, а затем на Веллана. – Когда подземный огонь появился возле границ моей страны, некоторые мои родичи попали в зеленое облако и умерли. Нас, грифонов, осталось совсем мало, от силы тысяча. Вы не можете понять, что для грифонов значит потеря хотя бы одного существа из нашего рода. Вас, людей, гораздо больше…

– Слышать ничего не желаю!! – внезапно заорал Веллан и рывком поднялся с кресла. – Катитесь вы все в задницу! Вы не понимаете, что происходит! Ладно, я не буду портить вам праздник, а пойду к главным воротам замка – охранять вас всех! Может быть, я, существо из племени Карающей Длани, смогу почувствовать, как приближается подземное чудовище!

Графиня Эвисанда замерла, не донеся до рта свежий розовато-желтый персик. Конан вскочил со своего сиденья, забыв бросить обратно на блюдо надкушенную гусиную ножку. Единственно, Мораддин оставался невозмутим и даже не сделал ни одного лишнего движения.

Разозленный и пьяный Веллан сорвал с себя тунику, сбросил сапоги и начал снимать рубаху. Я сидел рядом с посланником Эрхарда и поэтому предпочел быстро встать и отойти в сторону – кто знает, что сейчас случится? Почему-то мне казалось, что ничего хорошего…

Веллан через голову стянул нательную белую рубашку, обнажив мускулистое тело, достойное быть образцом для лучших аквилонских ваятелей из мрамора, и с ним начало происходить нечто удивительное и пугающее. По крайней мере, для меня. Я прежде никогда не видел оборотней воочию, и не думал, что превращение человека в волка выглядит настолько чудовищно.

Фаворитка короля с визгом бросилась в угол комнаты, Конан схватился за кинжал (я и предположить не мог, что король может убить своего друга, и это действие было, скорее всего, инстинктивным…), а граф Мораддин просто отодвинул свое кресло в сторону. В его руке был зажат хрустальный бокал с вином, а глаза, как собственно, и всегда, выражали безмятежное спокойствие. Видимо, граф Эрде, сам будучи человеком лишь наполовину, прекрасно понимал чувства нелюдей. Слово «нелюдь» я употребляю здесь в хорошем смысле…

Паллантид и Просперо тоже на всякий случай отошли в сторону, а герцог Пуантенский настороженно поглядывал в сторону повелителя. Мало ли, прикажет связать или вовсе прикончить оборотня. Гвардейский центурион Паллантид, конечно, положил ладонь на рукоять меча (благо ранее таких чудес никогда не видел), но был спокоен и ждал лишь приказа от своего короля Конана. Я всегда удивлялся, насколько вышколены дворцовые гвардейцы – пусть перед ними явится сам Владыка Ночи Сет, без королевского слова они не сделают даже лишнего движения.

Веллан превратился в зверя довольно быстро. Мы молча наблюдали, как пьяный бритуниец неуклюже падает на пол, сворачиваясь калачиком и судорожно дергаясь. Его длинные светлые волосы, выскользнувшие из-под удерживающей их кожаной ленты, отливали ярким золотистым блеском, на глазах превращаясь в шерсть животного…

Вначале человеческая сущность оборотня уступила место страшному чудовищу, лишь отдаленно похожему на существо людского рода. Человекоподобный монстр с волчьей головой, страшными когтями на пальцах и покрытый жестким серым ворсом постепенно изменился в обыкновеннейшего, очень красивого серебристо-белого волка. Это на самом деле был настоящий волк: острая собачья голова, длинный темно-серый с серебринкой хвост, мощные когтистые лапы и замечательная пушистая шкура.

Мы все сбились в кучку – я и Мораддин впереди, за нашими спинами обнаживший меч Паллантид и Просперо, а за ними Эвисанда, тихонько вскрикивавшая от страха – графиня тоже впервые видела превращение оборотня. Король Конан стоял впереди, убрав правую руку с оружия.

– Ну зачем тебе это было нужно? – Конан опустился на корточки рядом с лежавшим зверем и обеими руками взъерошил шерсть на его загривке. Веллан-волк слегка приподнял верхнюю губу, показав ровные белые зубы, и тихо зарычал. – Вел, ты же знаешь: твоя потеря – наша потеря. Мы тоже сожалеем о гибели Эйвинда. Но твоей вины в его смерти нет!.. Послушай, Веллан, ты сейчас находишься в моем дворце. Я – король. Я здесь самый главный. Давай я, как король, дам тебе приказ. Хорошо?

– Р-р-р, – Веллан серьезно посмотрел на Конана ярко-синими глазами. Глазами оборотня – человека и волка одновременно. Видимо, я никогда не привыкну к мысли о том, что насмешливый и несколько легкомысленный бритуниец – одно целое с опасным хищным зверем. – Уау! Р-р…

– Отлично, – спокойно сказал Конан. – Иди куда хочешь. Можешь посторожить вместе с гвардейцами, я их предупрежу. Хочешь – возвращайся в свою комнату, хочешь – оставайся с нами. Только помни одно – аквилонский король и обычный человек, которого зовут Конан из клана Канах, тебя любит как друга и никогда не сделает тебе плохого. Согласен?

Варвар поднялся на ноги, еще раз проведя широкой ладонью по спине волка, и вопросительно посмотрел на Веллана. Оборотень коротко рыкнул, вяло помахал хвостом, развернулся и медленно пошел к двери, ведущей в галерею второго этажа замка. Спустя несколько мгновений огромный серо-серебристый волк беззвучно исчез в темноте коридора. Энунд, оставив свою косточку, поднялся и направился вслед за ним.

– Эй! – выкрикнул Конан, оглянувшись. – Дворецкий здесь?

– Разумеется, Ваше величество, – из-за двери, ведущей к замковой кухне, выглянул степенный и толстый старик в темной одежде дворцовых служащих. – Что будет угодно королю?

– Отнесите эту одежду в комнаты Его светлости посла короля Пограничья, – Конан, изобразив величественный жест, показал рукой на одеяния Веллана-человека. – И, кроме того. Во дворце разгуливает крупный пес серебристой масти, удивительно похожий на волка. Не вздумайте его трогать, это моя собака. Пускай ходит, где желает. Никто из стражи не имеет права даже пальцем прикоснуться к собачке!

– Слушаюсь, Ваше величество, – бесстрастным голосом ответил дворецкий и, пятясь, подошел к дверям. Когда он скрылся за створками, я различил приглушенный голос, обращенный к капитану стражи и лакеям:

– Король требует, чтобы находящаяся в замке собака, схожая с волком, была невредима! Попробуйте хоть косо посмотреть на любимца нашего владыки!

Я понял, что Веллану в тарантийском дворце ничто не угрожает. Охранники подчинятся приказу короля: собаку не обижать и соблюдать спокойствие. Надеюсь, Веллану ничего не взбредет в голову и он не вздумает кого-нибудь покусать…

И все же подобное возможно только в Аквилонии – пьяный оборотень в волчьем обличье шастает по королевскому дворцу одного из самый блистательных государств Закатного материка! Жуть берет!..

* * *

Из-за Веллановской выходки вечер был безнадежно испорчен. Естественно, веселиться уже никому не хотелось, и разговор сам собой перешел на события последних седмиц. Ужин фактически превратился в заседание государственного совета. Бедная графиня Эвисанда начала откровенно зевать, когда Просперо начал выкладывать Конану все сведения по налоговым сборам и непонятные для остальных цифры.

– Хорошо, – ворчал король. – Отправляй в Боссонию обозы с продовольствием, только, пожалуйста, выбей с тауранских купцов деньги на охрану… Цены должны быть самые низкие. Зеленый огонь появился как раз в дни, когда снимались остатки урожая…

– Да, владыка, – герцог помечал что-то в свою книжечку. – Полуночным областям страны может грозить голод этой зимой. И я думаю, надо немедленно провести перепись жителей Боссонии и всех пострадавших от подземного огня графств. Должны же мы знать, сколько людей потеряно!

Я повернулся к Мораддину и Паллантиду – эти двое мигом нашли общий язык и теперь обсуждали достоинства и недостатки организации гвардейской службы в Немедии и Аквилонии. Граф Мораддин встретил в лице королевского капитана достойного собеседника, отлично разбиравшегося в военных вопросах.

Эвисанда, слегка опьяневшая, взяла лютню и тихонько, чтобы не мешать другим, напевала грустную балладу о менестреле, убитом богатым сеньором. Мне поболтать было не с кем. Я решил раскланяться да отправиться спать. Завтра придется полный день трудиться, занося в хронику рассказ о последних событиях…

– Эй, вы! – послышался от двери нечеловеческий голос грифона. Энунд, проследив за Велланом, наверное, удостоверился, что оборотню ничего не угрожает и вернулся в трапезную. – Я, кажется, к вам обращаюсь!..

У этого древнего ямурлакского чудовища весьма относительные представления об этикете, однако на грифона никто во дворце не сердится – все считают его игрушкой короля и пропускают колкости Энунда мимо ушей.

– Чего тебе? – прошипел я, взглянув на грифона. – Где Веллан?

– Сидит во дворе и воет на луну, – со смешком в голосе ответил Энунд. – А если серьезно – гуляет по замку, изредка поднимая ногу у колонн… Напоили вы его.

– Великий Митра! – король отвлекся от разговора с Просперо. – Теперь весь дворец провоняет собачьей мочой!

– Помолчи, пожалуйста, – бесцеремонно проскрипел грифон, оборвав короля. – Я вспомнил одну вещь. Раньше я ей никогда не придавал значения, но после слов человека из Бритунии о том, что опасность остается, пришлось поразмыслить.

– Говори, – устало вздохнул Конан. Наверняка король решил, что грифон начнет обвинять всех присутствующих в грехе пьянства.

Энунд, проскрежетав когтями по паркету, подошел к столу, запрыгнул на свободный диванчик, который едва не сломался под его тяжестью, улегся, положив орлиную голову на лапы, и обвел людей многозначительным взглядом.

– Я знаю, кто может рассказать вам про зеленый огонь, – сообщил грифон. – Это существо зовут… – Энунд запнулся, а потом с трудом выговорил: – Тлакочауака. Или просто Тач. Он самый старый житель Ямурлака. Тач очень большой, живет у нас с довалузийских времен и почти никогда не выходит из своей пещеры. Тач абсолютно неопасен – он потерял все зубы давным-давно, а его магическое умение со временем почти исчезло. Как старейшего, Тача в нашей стране все уважают и очень часто ходят за советами. Я уже намекал господину Хальку, будто несколько тысяч лет назад случалось нечто, наподобие недавних событий… Если спросить обо всем у Тача, он вспомнит.

– Вот как? – озадаченно потер лоб Конан. – А кто он такой, этот твой Тла… Толч… ну, в общем, зверь, о котором ты говоришь?

– Старейший, – невразумительно ответил Энунд. – Большой. Я не знаю, как этих существ называть по-людски. Хотите – поезжайте к нему, расспросите. Может быть, Тач подскажет, как быть дальше.

– Но ведь бедствие миновало, – возразил герцог Пуантенский. – наша тварь погибла, в Немедии тоже вдруг все стало тихо. Словно немедийский зверь испугался гибели собрата… Конечно, было бы интересно поспрашивать древнее чудовище о том, о сем, но не сейчас. В стране дел невпроворот!

– Погоди, погоди, Просперо, – скривился Конан. – А вдруг подземная зверюга снова появится? Веллан мог оказаться прав…

И вот тут я решил взять дело в свои руки. Да кому из смертных за последние несколько столетий удавалось побывать в заколдованной стране на полуночи Боссонии?! Какой материал для летописи! Нет уж, подобной возможности я не упущу, чтобы там не твердил всесильный фаворит короля!

– Ваше величество, – я умоляющим взглядом посмотрел на Конана. – Мой король, по-моему, Энунд говорит правильно. В Ямурлак необходимо поехать!

– Я не могу, – покачал головой Конан. – Если я опять надолго исчезну из столицы, то, когда вернусь, обнаружится, что на трон уселся какой-нибудь дворянчик, а гвардия мне изменила…

Паллантид обиженно засопел и хотел было вступиться за честь своего полка, но Конан остановил его жестом руки.

– Послушайте, – заявил король. – Кто у нас больше всех бездельничает? Правильно, барон Юсдаль. Он сам хочет поехать в Ямурлак? Пускай едет. Вернется – хорошо, не вернется – еще лучше… Жить будет спокойнее.

– Издеваетесь, да? – состроив мрачное лицо, я повернулся к Конану. – Вот и не надейтесь, я вернусь, а вы все умрете от зависти!

– Кроме меня, – послышался спокойный голос Мораддина. – Я, пожалуй, тоже отправлюсь с месьором Хальком. Мне интересно.

– Зачем? – не понял Конан старого приятеля.

– Посмотреть, – развел руками граф Эрде. – Ты знаешь, что я любознателен.

– Даже слишком хорошо, – усмехнулся король. – Если бы не твоя любознательность, мы бы лет пятнадцать назад не провалились сквозь дырку во времени и не очутились в Пагане!

Старая история. Мне однажды сам Конан ее рассказывал. Так, значит, он вдвоем с Мораддином отыскал таинственный алтарь Бога Времени Лангола и совершил путешествие в маленькую империю на самом краю света!? Надо будет по дороге расспросить графа Эрде поподробнее об этом давнем приключении нашего монарха… Между прочим, Конан уверял меня, что сейчас наследником трона Пагана наверняка является его отпрыск.

– Да езжайте вы куда хотите! – отмахнулся король. – Хоть завтра! Просперо, распорядись, чтобы Мораддину и барону Юсдалю выдали лошадей и припасы.

– Без меня они заблудятся, – уверенным голосом сказал Энунд. – Я тоже отправлюсь. Только одна беда – летать не могу, крыло до сих пор болит. Сделайте мне такую же повозку, в какой меня сюда привезли. Только без решетки.

– Паллантид, – Конан повернулся к гвардейцу. – После отбытия обоза с золотом у нас в каретном дворе остались фургоны?

– Нет, – качнул головой капитан. – Но можно использовать военную колесницу. Думаю, грифон в нее поместится.

– Решено, – сказал король. – Езжайте и без ответов на все вопросы не возвращайтесь!

– Тогда мы пойдем собираться, – оживился я. – Выехать лучше с раннего утра…

Мы с Мораддином пожелали всем спокойной ночи, вышли в коридор и двинулись по направлению к своим комнатам. Грифон трусил за нами следом.

Когда мы вышли к лестнице, ведущей наверх, Мораддин вдруг остановился и поднял руку, призывая к тишине.

– Барон, – немедиец озадаченно посмотрел на меня. – Ты ничего не слышишь? По-моему, здесь ребенок… Откуда во дворце ночью может появиться ребенок?

Мы спустились на один пролет, следуя на звук – неподалеку детский голосок негромко напевал какую-то песенку.

Мораддин ошибся, сочтя, что поет ребенок. На мраморных плитах лестничной площадки под наполовину прогоревшими факелами сидела молодая девушка лет шестнадцати, рядом с ней возлежал громадный серебристый волчище и спал. Темноволосая девушка, в которой я узнал помощницу ночного повара, гладила зверя по холке и тонким голоском мурлыкала простонародную колыбельную. Зрелище было потрясающее.

– Ага, вот и месьор Веллан нашелся, – вполголоса проговорил Мораддин. Девушка вскочила на звук его речи и опустила глаза, словно мы ее застали за чем-то непотребным.

– Ой, – пискнула она. – Извините меня, благородные господа…

– За что? – усмехнулся я, спускаясь на площадку. Тут же вспомнилось имя девчонки – Элга. Она уже полгода помогала на кухне.

– Я тут просто мимо проходила, – оправдывающимся голосом начала Элга, не поднимая на меня взгляд. – Вижу – собака спит. У нас в деревне была такая же. Это чья собачка, господин Хальк? Уж больно красивая…

– Это собака короля, – я решил не вдаваться в подробности и лишний раз пугать деревенскую девушку.

– Может, ее покормить нужно? – участливо осведомилась Элга. – У нас на кухне осталась требуха…

– Эту собачку надо лечить от похмелья, – хмыкнул за моей спиной Мораддин. – Хальк, как думаешь, мы вдвоем донесем его до комнаты?

– Да пускай здесь спит, – запротестовала девушка. – На лестнице тепло, кухня недалеко…

Я вообразил, какая сцена может произойти утром: очередной караул, обходящий дворец, обнаружит спящего на лестнице абсолютно голого посла из Пограничья. Воображаю, какие поползут слухи…

– Нет, – решительно ответил я. – Король желает, чтобы собака была при нем.

– А-а, – разочарованно протянула Элга. Тут Веллан зашевелился, открыл глаза и обвел нас с Мораддином замутненным и все еще пьяным взором. Не думал, что глаза оборотня могут быть настолько выразительны.

– Пошли, – снисходительно сказал волку Мораддин. – Или ты собираешься всю ночь проваляться здесь?

Веллан сел, зевнул, показав розовую, наполненную жуткими зубами пасть, и почесал шею задней лапой.

– Во, уже блох нахватался, – вздохнул граф. – Пойдем наверх. Да, кстати, – Мораддин дернул меня за рукав. – Месьор Хальк, а почему бы Веллану не поехать с нами? Развеется, отдохнет… И не будет надоедать королю своим унынием.