Текст книги "Ирочка"

Сцена 5. Конструкторский отдел

Декорации 1-й сцены. На переднем плане слева за столом сидит Павленков. Вокруг стола суетится командировочный. Все конструктора на местах усиленно работают.

П а в л е н к о в Прекрасно. Прекрасно.

К о м а н д и р о в о ч н ы й Это наши дизайнеры постарались… цветовые решения… хотя агрегаты автоматические… но, сами понимаете… полностью не удалось… операторы, обслуживающий персонал остаются.

П а в л е н к о в Да, да… конечно… Глеб Аркадьевич, подойдите, пожалуйста!

Подходит Ф е с с а л о н е н к о

П а в л е н к о в (командировочному) Это наш разработчик с новаторской жилкой. Так что берегитесь.

К о м а н д и р о в о ч н ы й (к Фессалоненко) О, Вы не беспокойтесь – здесь все новинки машиностроения. Вот обратите внимание (показывает на листы)

П а в л е н к о в Да вы знакомьтесь, пожалуйста (Фессалоненко и командировочный пожимают руки) Глеб Аркадьевич, мы решили поручить Вам входной контроль, доработку под наши нормы и материалы…

Ф е с с а л о н е н к о Здесь (показывает в чертежи) смотрите материалы… каких у нас и в помине…

К о м а н д и р о в о ч н ы й Не волнуйтесь мы уже договорились о совместной работе ваших и наших снабженцев.

П а в л е н к о в (продолжая) … и в дальнейшем ведение в производстве.

Ф е с с а л о н е н к о Мы и так только и ведём производство. А кто же будет разрабатывать? Я не против расширения номенклатуры изделий. Но надо делать свои разработки: без этого нет накопления опыта.

П а в л е н к о в Но ведь Вы против опыта – Вы за теорию.

Ф е с с а л о н е н к о Да, я за институтскую грамотность, за изучение новинок машиностроения и за наращивание своего опыта.

П а в л е н к о в Чужой опыт тоже полезен.

Ф е с с а л о н е н к о Но ведь у меня сорокатонный смеситель… я же разработчик новой техники, а не…

П а в л е н к о в Не горячитесь, Глеб Аркадьевич, не горячитесь. Ситуация изменилась… В стране произошли перемены. Оборонная промышленность – заказчик по вашему смесителю – свертывается. Мы успешно закончили первый этап проектирования, но по второму этапу финансирование еще не поступило… Вопрос решается. Не исключено, что заказ будет аннулирован. (командировочному) Пойдемте в кабинет главного конструктора. (к Фессалоненко) Ситуация меняется. Я буду делать то, что выгодно мне… А то, что выгодно мне – выгодно заводу. Конъюнктуру рынка нельзя сбрасывать со счетов.

Командировочный, Павленков собирают чертежи уходят в кабинет. Сотрудники, вытянув шеи, смотрят то им вслед, то на Фессалоненко, который в растерянности остается на месте. Как только дверь за командировочным и Павленковым закрывается, сотрудники вскакивают со своих мест и окружают Фессалоненко

Ф е с с а л о н е н к о (растерянно повторяет) «Ситуация меняется»… «Оборонная промышленность свертывается»… Не оборонная промышленность свертывается, а разработка новой техники свертывается, прогресс свертывается и остается голый диктат сверху.

Б о б р ы к и н Да-с. Нам будет диктовать Киев, Киеву – Москва, Москве – Вашингтон. Вот долгожданная вертикаль власти и выстроена.

Ф е с с а л о н е н к о Как же мы без новой техники, без развития?!

Б о б р ы к и н Что вы волнуетесь? Вам, как в старые добрые времена, профсоюз выделил путёвку. Евпатория. Юг. Вот и отдыхайте себе на здоровье.

С а д о в н и к о в (Хлопает Фессалоненко по плечу) Не бери дурного в голову.

(Занавес)

Действие второе. Сцена 6. В ресторане

Лестница в зал ресторана; внизу в курилке, за низким столиком и стоя беседуют молодые люди. На лестнице в вишневом бархатном платье, лежащем на бедрах, со свободной складкой от плеча к плечу, не могущей скрыть красивую грудь, стоит Б о г о в и к. Она закуривает от зажигалки, отдает зажигалку посетительнице ресторана в светло-сиреневом длинном платье, посетительница уходит в зал.

От курилки идет Ф е с с а л о н е н к о Он в сером костюме с жилеткой; белая рубашка, красный галстук.

Фессалоненко (Поднимаясь по лестнице, от неожиданности пятится назад) Простите. Что-то до боли знакомое. Где я мог Вас видеть? Неужели забыл!

Боговик (Смотрит на него с улыбкой сверху и плавно покачивает головой в стороны) Нет. Вы меня раньше не видели нигде. Но Вас я знаю.

Фессалоненко Как это возможно? Я Вас не знаю, а Вы меня знаете.

Боговик В нашем провинциальном городке это вполне возможно.

Фессалоненко Право, мне лестно было бы быть знаменитостью даже в крохотном местечке, но до этого еще так далеко.

Боговик Не прибедняйтесь!

Фессалоненко И все же: откуда Вы меня знаете?

Боговик Вас зовут Глеб Аркадьевич и Вы – гениальный конструктор и политолог.

Фессалоненко А как Вас зовут?

Боговик Вера.

Фессалоненко И что же делает Вера в нашем славном городе?

Боговик Я Учительница. Учу великому, могучему русскому языку.

Фессалоненко О! Моя мама тоже учительница русского языка. Но только сейчас я понял, насколько действительно прекрасен русский, хотя неделю назад был поражен мелодичностью украинского на юге Черкасской области. По логичности и богатству…

Боговик (кивает, показывает взглядом вниз) Вон «богатство»…

Фессалоненко Ну… А как зовут Вас дети?

Боговик Вера Антоновна.

Фессалоненко Ну, Вера Антоновна, что же Вы хотите? Ведь, это – ресторан! Впрочем Вы правы: процесс падения культуры речи явно набирает обороты.

Боговик Вы ненавистник ресторанов?

Фессалоненко Ничуть. У меня нет никаких пристрастий к таким вещам, ни тяги, ни отвращения.

Боговик Я тоже совсем не завсегдатай. Не думайте. Просто моя подруга ушла от мужа…

Из зала спускается Б о ж е н к о

Боженко (Одобрительно глядя на Фессалоненко и с деланным удивлением на Боговик) Так вы уже познакомились?

(Фессалоненко кивает, Боженко продолжает спускаться, уходит)

Боговик …Он очень переживает. И вот теперь я помогаю ему вжиться в роль брошенного мужа.

Фессалоненко А я вспомнил. Вы очень похожи на мою одноклассницу. Она была ослепительно красива и я был влюблен в нее.

Боговик А сейчас?

Фессалоненко Сейчас она страшно располнела. Но лицо такое же белое с такими же вишневыми губами. С такой же плавной Рубенсовской дужкой нижней губы как у Вас.

Боговик Наверное я ее знаю.

Фессалоненко Она тоже работник народного просвещения.

Боговик Но мне надо идти (кивает на оживленно беседующего со своими сверстниками молодого человека). До свиданья.

Фессалоненко До свиданья.

Б о г о в и к спускается вниз. Ф е с с а л о н е н к о поднимается и садится к своему столику, который они занимают с Боженко. Наливает себе, выпивает, закусывает, оглядывает зал. За столиком невдалеке, накрытом также на два прибора, сидят две женщины. Ф е с с а л о н е н к о встаёт (звучит современный ритмичный рок) подходит к женщинам, галантно приглашая интересную смуглую брюнетку. Она с готовностью поднимается; делают несколько резко ритмичных па.

О л ь г а С т а н и с л а в о в н а (обиженно) Ну разве это можно танцевать!? Нет такое не можно танцевать!

Ф е с с а л о н е н к о Действительно. А чтобы Вы хотели?

О л ь г а С т а н и с л а в о в н а Я хочу «Лаванду». (возвращается за свой стол).

Ф е с с а л о н е н к о, учтиво проводив даму, также возвращается к своему столу, к которому уже вернулся Боженко. Б о ж е н к о, наблюдавший всю эту сцену, вопросительно смотрит на Фессалоненко.

Б о ж е н к о В чём дело?

Ф е с с а л о н е н к о Ах, друг мой, хотят «Лаванду».

Б о ж е н к о Минуточку! (уходит)

Б о г о в и к в курилке внизу под лестницей среди молодых людей

Б о г о в и к с сигаретой прохаживается под танцующими, смотрится в зеркало, потом подходит к группе молодых людей, сидящих вокруг курительного столика.

Б о г о в и к Всё перемываете косточки моей подруге? Да Сюзен моя подруга и очень хорошая, но я её не одобряю: ей бы надо было ещё повоспитывать тебя, Вольдемар. Но ты сам виноват…

I м о л о д о й ч е л о в е к А я говорю: не надо так убиваться. Все они такие предатели. Она же…

II м о л о д о й ч е л о в е к (подсказывает) Жидо-массонка!

Б о г о в и к Ах вы антисемиты несчастные! Вам везде еврейский след мерещится! А ты, Николя, вообще (поворачивает ладонью у лба) с приветом … С чего ты взял, что она…?

I м о л о д о й ч е л о в е к Суссана – это же еврейское имя!

Б о г о в и к Чудак! Прекрасное имя! Её родители – русские, костромские. Назвали её в честь Ивана Сусанина. У неё прекрасные синие глаза… нежные волосы…

I м о л о д о й ч е л о в е к Она чёрная.

Б о г о в и к Чёрная?! Она тёмно-русая! Я тёмно-русая! А у меня волосы темнее, чем у неё. Вы ничего не понимаете.

II м о л о д о й ч е л о в е к Как не понимаем? Он не виноват! Это она…

Б о г о в и к Ох, защитник нашёлся!

II м о л о д о й ч е л о в е к Да она… по моему мнению, она…

Б о г о в и к Не возникай, Серж, не возникай. Своё мнение можешь оставить при себе. Спокойно сиди и сопи себе в две дырочки. В чём он виноват, я ему сама объясню. Ты, Вольдемар, не понимаешь, что женщине нужно постоянно говорить о любви; женщина всегда должна чувствовать, что она женщина.

М о л о д а я ж е н щ и н а А моё мнение, что она…

Б о г о в и к Ах, Лизетта, своё глупое мнение лучше держи при себе.

М о л о д а я ж е н щ и н а Скажите, пожалуйста! Можно подумать, что ты одна умная, а все дураки.

Б о г о в и к Можно! Думать всегда можно; и не только можно, но и нужно: глядишь и поумнеешь.

I м о л о д о й ч е л о в е к Да он ей такие подарки…

Б о г о в и к Не только дарить, но и о любви говорить! (обращается к подошедшей подруге) Мэри, смотри, как испереживался весь. Подотри ему… слёзки.

Посетительница в сиреневом платье подходит и, обвивая его своим длинным платьем, поёт: «Горная лаванда, сколько лет прошло, но помним я и ты».

Вверху с довольным видом возвращается Б о ж е н к о.

Звучат начальные такты «Лаванды». Ф е с с а л о н е н к о вновь приглашает свою даму. Самозабвенно танцуют.

Ф е с с а л о н е н к о Меня зовут Глеб Аркадьевич.

О л ь г а С т а н и с л а в о в н а Ольга Станиславовна.

Ф е с с а л о н е н к о А кто Вы?

О л ь г а С т а н и с л а в о в н а Я старший лаборант-технолог хлебозавода.

Ф е с с а л о н е н к о Вы главный технолог хлебозавода! Так вот от кого зависит качество хлебушка, который мы едим!?

О л ь г а С т а н и с л а в о в н а А Вы кто?

Ф е с с а л о н е н к о О, я главный чертёжник.

О л ь г а С т а н и с л а в о в н а Как это?

Ф е с с а л о н е н к о Черчу сам всю машину от общих видов до деталировки.

О л ь г а С т а н и с л а в о в н а И некому помочь?

Ф е с с а л о н е н к о Конечно, теперь у нас уже даже чертить разучились.

О л ь г а С т а н и с л а в о в н а Ах, бедненький!

Ф е с с а л о н е н к о (Благодарно прижимаясь к ней) Так как же с качеством нашего хлебушка?

О л ь г а С т а н и с л а в о в н а Так если б от меня оно зависело!

Ф е с с а л о н е н к о А от кого же?

О л ь г а С т а н с л а в о в н а От вахтёров!

Ф е с с а л о н е н к о Как! И у вас несут? Да что у вас нести? Муку, воду?

О л ь г а С т а н и с л а в о в н а Та як же Вы нэ знаетэ? В нас е всэ: и сахар, и олия, и спирт, и навить коньяк.

Ф е с с а л о н е н к о Как это прекрасно… «Даже коньяк».

О л ь г а С т а н и с л а в о в н а Що чудово?

Ф е с с а л о н е н к о Прекрасно, що Вы тут зi мною… Так чудово…

О л ь г а С т а н и с л а в о в н а Мовчить… (Очень красиво, красивым голосом поёт) Лаванда, горная лаванда…

Занавес под звуки «Лванды» плавно закрывается

АНТРАКТ

Сцена 7. У Боженко

Ф е с с а л о н е н к о входит в подъезд, звонит в квартиру 1-го этажа

Б о ж е н к о Входите, входите, Глеб Аркадьевич (Здороваются за руку). Не раздевайтесь: я еще не обзавелся углем, и газ к печке не подвел.

Они проходят прихожую-кухню и входят в комнату. Слева, глядя со сцены в зал, печка, прямо окно, справа диван, на котором сидит в осеннем сером пальто с откинутым капюшоном Б о г о в и к.

Ф е с с а л о н е н к о здоровается поклоном, Б о г о в и к – поворотом головы, при этом распрямляется, выпрямляет плечи.

Б о ж е н к о Вот я рассказываю Веронике: здесь будет звездное небо, здесь в теплых тонах закатные сумерки, здесь астральные знаки. Цель в том, чтобы создать условия для медитации, общения с космосом… Глеб Аркадьевич, да Вы присаживайтесь. Вероника, тебя не стеснит Глеб Аркадьевич?

Б о г о в и к Славий, что это ты стал таким церемонным? На тебя это не похоже. (Ф е с с а л о н е н к о садится)

Б о ж е н к о Минутку (выходит в кухню-прихожую; возвращается, сует в руки Фессалоненко бутылку вина; пододвигает к дивану какое-то подобие журнального столика —ящик с прибитым куском фанеры) Мне надо отлучиться к соседке (снова удаляется на кухню, приносит и ставит на «столик» два стакана, пепельницу)

Во время хлопот Боженко Ф е с с а л о н е н к о и Б о г о в и к радостно переглядываются, следя за Боженко.

Б о ж е н к о Она обещала мне одолжить угля (смотрит в окно) Вот она идет (уходит).

Ф е с с а л о н е н к о Что Ваш подопечный? Страдает?

Б о г о в и к (небрежно машет рукой) Увлекся моей подругой.

Ф е с с а л о н е н к о У Вас много подруг?

Б о г о в и к И друзей и подруг. Но не в этом дело.

Ф е с с а л о н е н к о (открывает бутылку; она запечатана водочной фальгой с хвостиком) А в чем же? Крепкое. Наше местное. Будем пробовать? (наливает в стаканы)

Б о г о в и к Не имеет значения (машет рукой и достает из сумочки пачку сигарет, вынимает сигарету, аккуратно закрывает пачку, кладет обратно; движения ее точны, быстры) Дело в том, что меня интересуют и отдельные люди, и общество в целом. Вот мы «сеем вечное, доброе»… А движение общества… Явно не в… «не в ту степь», как говорите вы, мужики.

Ф е с с а л о н е н к о Попробуем?! И поправим здоровьишко!

(берут стаканы, выпивают не до конца)

Б о г о в и к (Поставив стакан, вертит в руках сигарету) Вы говорите «прекрасный русский язык»… Называете все тех же Тургенева, Чехова… А дальше что?

Ф е с с а л о н е н к о (Достает спички, зажигает; Боговик прикуривает) Я тут недавно сделал маленькое открытие: прекрасный русский язык, пожалуй, один из кирпичиков того фундамента, на котором создавалась социалистическая культура. (Достает из кармана куртки сигареты; прихлебывает из стакана, закуривает)

Б о г о в и к Прекрасно! Маяковский, Гайдар, Леонов, Ажаев… Уланова! А где сейчас ваш социалистический реализм?

Ф е с с а л о н е н к о Но культура не ограничивается одной литературой. Кстати следующим кирпичиком был запоздалый русский Ренессанс.

Б о г о в и к Да, да. «Могучая кучка», «Художники-передвижники».

Ф е с с а л о н е н к о Реализм Репина органично трансформировался в социалистический реализм. В результате «Мы – и в области балета впереди планеты всей»

Во время беседы Ф е с с а л о н е н к о допил свой стакан. Б о г о в и к, видя это, со смехом, вызванным последней репликой, поднимает свой стакан

Б о г о в и к Вы это серьезно? (допивает свой стакан)

Ф е с с а л о н е н к о Вполне. Ведь, балет – это квинтэссенция всех видов искусств (наливает в стаканы). Здесь и музыка, и пластика живописи-скульптуры, и сценическое мастерство. Балет действительно стоит над всеми искусствами.

Б о г о в и к Согласна… Но и балет у нас уже не тот балет: Уланова ушла. Плиссецкая за бугор смотрит.

Ф е с с а л о н е н к о Вы совершенно правы. Кроме одного приличного «Болеро Равеля» она ничего сколь-нибудь достойного не привезла из Франции.

Б о г о в и к Полноте, Глеб Аркадьевич! Это ваше любимое «Болеро» с эротическим оттенком, – ох, уж, эти мужики, – она сделала еще в Союзе.

Ф е с с а л о н е н к о Ну тогда тем более. Вот и выходит, что нам нечему учиться у Запада, абсолютно нечему.

Берут стаканы, пьют

Б о г о в и к А культура производства? Помните, разговоры о ней в свое время такую оскомину набили…

Ф е с с а л о н е н к о Боюсь, что эти разговоры только для того и велись, чтобы набить оскомину и исподволь приучать преклонению перед Западом.

Б о г о в и к Уже тогда?! Уже тогда… подготавливалась почва… почва для «перестройки»?

Ф е с с а л о н е н к о Да, уже тогда! К сожалению, тогда понять это было довольно трудно.

Б о г о в и к В самом деле, связать «перестройку» и «культуру производства» совсем не просто. Велись поиски пресловутого «хозяина». Все разговоры крутились вокруг собственника, а о рабочем и его культуре производства забыли.

Ф е с с а л о н е н к о Поскольку думать о рабочем значительно труднее, чем болтать о «рачительном хозяине», под которым можно понимать всё, что угодно. Надо было понимать, что культура производства не косметика: ее в чемодане на пароходе не привезешь, промышленным шпионажем тоже не добудешь. И с потолка она не упадет, даже если Славий его звездами распишет. Тут, по крайней мере, две составляющих: традиции и… (раздумывает, подыскивая новое звучание классического термина политэкономии) отношения в трудовом коллективе, включая дележку навара, который образуется после реализации результатов совместного труда.

Б о г о в и к Следует полагать, это не тот «навар», что оставался у еврея после варки яиц?

Ф е с с а л о н е н к о (с восхищением) Вы чудная собеседница! Разумеется, нет! Более того, чтобы этот навар был пожирнее, как раз и нужна культура производства, и она будет естественным образом нарастать при грамотных, гуманных трудовых отношениях.

Б о г о в и к Это что-то новое. Я такого не слышала.

Ф е с с а л о н е н к о В этом то и вся беда. Главная задача наших

дней – сконструировать новые отношения в трудовом процессе.

Б о г о в и к Да! Но почему же об этом нигде не говорится, даже в плане постановки задачи?

Ф е с с а л о н е н к о Для меня это тоже загадка.

Б о г о в и к Стоп-стоп-стоп! Как нам преподносят, именно Западу, именно развитым странам капитализма в полной мере (отпивает из стакана) присуща ваша заветная культура производства, а также культура демократии, культура свободы, которыми мы русские, – то бишь советские или, как еще говорят, «совки», – еще якобы не умеем пользоваться.

Ф е с с а л о н е н к о Вы сказали «как нам преподносят». Вы помогаете мне понять действительные причины, по которым был начат этот грандиозный спектакль под названием «перестройка». Видимо, целью перестройки было и есть не дальнейшее шествование по пути прогресса, а сдача передовых позиций по всему фронту: в сфере производства, идеологии, искусства, в том числе и в «области балета», т. е., в сфере духовной культуры. Последнее, возможно, даже страшнее, чем простое скатывание на позиции приватного капитализма.

Б о г о в и к Как?! Вместо «больше социализма» – примитивный возврат к капитализму с его традиционными неизменными спутниками… преступностью… наркоманией…

Ф е с с а л о н е н к о Главный из которых декадентство и связанный с ним упадок культуры, и, как следствие, потеря духовности, т. е. Высокой нравственности

Б о г о в и к Вечереет. И «новое мышление» не что иное как суррогат из западного мышления, а вместо подлинной духовности – религиозный маразм!?

Ф е с с а л о н е н к о Всё это действительно ошеломляет. Вы совершенно правы – не может не ошеломлять нормального человека. Точнее, могло бы, должно было бы ошеломлять.

Б о г о в и к Смеркается: мне пора идти (встает).

Фе с с а л о н е н к о (Тоже встаёт) И потому прикрывается красивым будто бы научным термином «шоковой терапии» и другими не менее искусными приёмами.

Входит Боженко

Б о ж е н к о Как? Вы уже уходите?

Б о г о в и к «Уже»… Ты бы еще дольше ходил.

Ф е с с а л о н е н к о Ты уж извини, Славий, я провожу Веру Антоновну.

Б о ж е н к о Собственно, я только хотел просить Вас, Глеб Аркадьевич, пожалуйста, я буду в командировке, проведите за меня наше очередное занятие.

Ф е с с а л о н е н к о Да я… ведь, ты знаешь у меня…

Б о ж е н к о Получится, получится! Не волнуйтесь. А знаете Кларе понравилось, как Вы деликатно поддерживали ее за попку при разучивании стойки на голове. Она сама мне об этом сказала.

Ф е с с а л о н е н к о Ну ты мастер уговаривать. Ладно. А подвеску багги мы обсудим в другой раз. Извини.

Б о ж е н к о Хорошо, хорошо. До свидания (прощаются за руку)

Б о г о в и к Слави-ий, Чао! (делает ему ручкой)

Б о ж е н к о Салют, Вероника!

Ф е с с а л о н е н к о и Б о г о в и к уходят

Опускается задник

Сцена 8. На улицах города

На заднике городской пейзаж; акации со стручками и полу-опавшей листвой; строительный кран и закатное, пасмурное небо. Из-за задника выходят чинно под руку

Б о г о в и к и Ф е с с а л о н е н к о.

Б о г о в и к Я не перестаю удивляться. У Вас такие разносторонние таланты (Фессалоненко поощренный таким заявлением берет ее за талию. Воспользовавшись этим Боговик жестикулирует уже обеими руками) И при этом…

Ф е с с а л о н е н к о Конечно, это действительно странно – всего конструктор 2-й категории. Но в штате нашего завода 1-я категория отсутствует вообще.

Б о г о в и к Странная система: оклад определяется не вкладом работника, а штатным расписанием. Но все равно… (с жаром) Вы окончили такой институт… Я ведь знаю: у вас там запланированный отсев 50%. Мало поступить, хотя и вступительный бал очень высокий, но надо и все пять лет работать, пахать, как папа Карло, а не бездельничать, как в других вузах. Потом очная аспирантура! Мне знакомы заочники… толкнут две-три статейки в «Заводскую лабораторию» и диссертация готова…

Ф е с с а л о н е н к о Да, верно. У меня две первые статьи в центральном союзном отраслевом журнале. Признаюсь – с первой были проблемы, потом легче.

Б о г о в и к А на защиту везут наше украинское сало и наш таврийский коньяк. Но вы то на это не способны (Фессалоненко берет правой рукой ее правую руку, подносит к губам и оставляет в своей, подсказывая препятствия на тротуаре) Не знаю! Как они не понимают. От полноценного труда вас, производственников государство богатеет… зависит благосостояние общества (Фессалоненко снова целует ее руку) Да, я прекрасно понимаю, что я сижу на шее рабочих и крестьян «Рабочего и колхозницы», что перед ВДНХ. А ведь прекрасная скульптура!

Не правда ли..?

Ф е с с а л о н е н к о Очень! (забегает вперед и, просительно протянув к ней руки, останавливается перед ней) Верочка! Мне очень хочется поцеловать Вас.

Б о г о в и к протягивает руки ему навстречу; ее руки, скользнув по его рукам поднимаются к его плечам, сплетаются на шее и падают за шиворот. Он, одной рукой чуть ниже талии другой чуть выше, обнимает ее и в порыве прижимает ее к себе. Ее улыбающееся лицо приближается, коснувшись, губы их смыкаются; ее глаза, блеснув за стеклами очков, закрываются. Они неподвижны как остановившееся мгновенье. Появляются прохожие и идут.

I П р о х о ж а я Сырье никуда не годное: нитки рвутся…

II П р о х о ж а я Раньше расценки снижали – теперь зарплату вовсе не платят; задержки месяцами.

Ф е с с а л о н е н к о, выпустив Боговик из объятий, отступает на шаг. Б о г о в и к, шагнув к нему, пропуская прохожих, снимает очки, прячет их в сумочку, поправляет съехавший капюшон. Прохожие проходят позади их.

III П р о х о ж а я Выдумали детские пособия…

IV П р о х о ж а я И те не платят. А у Таньки муж…

I П р о х о ж а я Ах, да на что эти дураки-мужики годятся!?

Ф е с с а л о н е н к о Видите ли, Верочка, еще в позапрошлом веке Гельвеций сказал, что то общество будет процветать, в котором будут платить за ум. (Снова идут, обнявшись).

Б о г о в и к Вот именно, об этом я и говорю. Это их пресловутое расширенное производство и высокие технологии на самом деле, как мне кажется, просто оптимизированное, с минимальными затратами, продуманное, как Вы говорите, грамотное производство качественных товаров для удовлетворения постоянно растущих потребностей населения страны. Такое производство могут обеспечить созданием умных машин только высокообразованные всесторонне развитые культурные, а проще говоря, умные люди. Поэтому, естественно, за ум и надо…

Ф е с с а л о н е н к о Вы совершенно верно поняли гениальную мысль Гельвеция. Увы, Верочка, на нашей милой планете такое общество еще не создано и, судя по развивающимся событиям, мы теряем последние предпосылки к его созданию.

Б о г о в и к Вы говорите Гельвеций подарил человечеству эту мысль в позапрошлом веке? А точнее не помните?

Ф е с с а л о н е н к о Примерно в 1760-х годах.

Б о г о в и к Это же почти 250 лет назад! Как медленно умнеет человечество! (При выходе на освещённую улицу чинно берёт его подруку).

Ф е с с а л о н е н к о У Вас тонкая наблюдательность. Темпы умственно-эмоционального развития человечества действительно могут привести в уныние. На бедность эмоциональной жизни цивилизованного, в кавычках, общества сетовал и Гете.

Б о г о в и к Вы имеете в виду его тоску, выраженную в невозможности сказать: «Остановись, мгновенье: ты прекрасно!»?

Ф е с с а л о н е н к о Да и это тоже. Мне его искренне жаль… Слева сквер… Нам бы наверно…

Б о г о в и к Нет, дальше. Я знаю место. Мы затронули Гельвеция, который, как повторяют, повторяли ваши марксистские политэкономы, утверждал единство успехов разума с успехами промышленности. Успешное функционирование разума ума и, как следствие, успехи промышленности,

т. е., производство качественного полезного стране продукта, простого полезного продукта. Мне не нужна французская косметика, меня вполне удовлетворяет наша гарантированно безвредная… Боже мой! Да, ведь, это утверждал и Пушкин, базируясь на Адаме Смите: «как государство богатеет, и почему не нужно золота ему, когда простой продукт имеет». Та же связь производства и богатства и у Маяковского: «Пыши, машина, шибче-ка, вовек чтоб не смолкла, – побольше ситчика моим комсомолкам». Разумное безотходное производство…

Ф е с с а л о н е н к о И разумное использование произведенного…

Б о г о в и к Вот отчего богатеет государство! Но как они этого не понимают!? Вот здесь.

Их движение по улицам города имитируется смещением задника… светом. Появляется забор со щитом «Строительство роддома ведет СМУ №348. Заказчик… Срок сдачи». Появляется типичная скамья городского сквера.

Б о г о в и к (подводит к скамейке) Здесь можно посидеть.

Ф е с с а л о н е н к о (садится, откинув одну руку на спинку скамьи) Классический долгострой эпохи ранней перестройки. А здесь уютно… Под сенью строительного крана – символ созидания, …под сенью роддома…

Б о г о в и к садится облокотившись на его руку, которой он тут же привлекает ее к себе. Боговик сначала осторожно, как бы исследуя, целует уголки губ, затем скользит по губам в стороны и вверх-вниз все более порывисто; извиваясь, вползает ему на колени. Он одной рукой привлекает ее к себе, другой гладит ее бедра.

Б о г о в и к (удовлетворенно откидывает волосы назад, смотрит на него и медленно опускается на скамейку, достает из сумочки сигареты, протягивает и ему) Как можно не понимать такие простые вещи. К тому же это ваше начальство – все члены партии; значит, сверх институтской программы политэкономии у них там всякие курсы по партучебе… и такое невежество в вопросах примитивной социологии…

Ф е с с а л о н е н к о (берет у нее сигарету, достает спички, прикуривают) Если бы только в социологии! Уровень специальных знаний, благодаря Райкину, на столь же низком уровне.

Б о г о в и к Райкину?! Что Вы имеете в виду?

Ф е с с а л о н е н к о Ну как же. Его знаменитое: «Поступив в институт, забудьте все, чему вас учили в школе…»

Б о г о в и к «Придя на производство, забудьте все, чему вас учили в институте».

Ф е с с а л о н е н к о Ах, Вера Антоновна, Ваше изумительное восприятие глубокой философии сводит меня с ума (целует ее руку, наклонясь к ней, и смотрит на нее снизу вверх)

Б о г о в и к Такими комплиментами нельзя шутить, Глеб Аркадьевич!

Ф е с с а л о н е н к о Эта легкость понимания сложнейших вещей… У меня от нее щемит на сердце. И я вовсе не шучу. Странным образом, как говорит наш Василий Иванович, наша публика восприняла Райкинские заветы на полном серьезе и добросовестно бросилась забывать…

Б о г о в и к Разумеется, т. к. делать это тем легче, чем менее твердыми были знания, полученные в школе и институте.

Ф е с с а л о н е н к о (подносит ее руку и целует ее в ладонь) Вы снова подтвердили всю серьезность моих абсолютно искренних слов. Откровенная безграмотность нашего современного руководства позволяет сделать вывод о том, что оно думает тем местом, которым оно сидит в своем начальническом кресле благодаря партбилету (выбрасывает сигарету).

Б о г о в и к Фуй, как грубо.

Ф е с с а л о н е н к о Ой, простите!

Б о г о в и к Похоже это все действительно серьезно.

Ф е с с а л о н е н к о (целует ее ушко вокруг клипсы) Очень (целует) серьезно (продолжает целовать).

Б о г о в и к осторожно подносит сигарету, затягивается, выбрасывает окурок, слегка отстраняется, снимает клипсы, кладет их в сумочку. Ф е с с а л о н е н к о вновь увлеченно исследует ее ушко, целует в шейку. Боговик, запрокинув голову, негромко смеется, как от щекотки. Фессалоненко наваливается на нее, целует затяжным поцелуем. Боговик поднимает колени, нетерпеливо болтает ногами; затем разворачивает его к спинке скамьи и целует его; садится к нему на колени сначала боком, потом верхом, сжимая бедрами его колени. Он порывисто гладит ее бедра, залезая под пальто; одной рукой обнимает за талию и крепко прижимает к себе, другой гладит под пальто между бедер.

Б о г о в и к (чуть отстранившись) Мне больно (снова увлеченно целует его своими подвижными поцелуями)

Ф е с с а л о н е н к о А-ах. Прости (отдергивает руку и уже обеими руками нежно гладит ее ягодицы).

Продолжают захватывающе целоваться

Б о г о в и к Мне пора. (Встают и идут к подъезду её дома). Хотя отец, как тезка Макаренко, исповедует его методу, и доверяет мне, но мать пристает с расспросами, поэтому я избегаю поздних возвращений.

Ф е с с а л о н е н к о Когда мы встретимся, завтра?

Б о г о в и к Вот телефон. Звоните.

Ф е с с а л о н е н к о Мне некуда записать. Тогда послезавтра? Я не запомню.

Б о г о в и к (смеясь) Запомните! Он простой 6—35—45

Ф е с с а л о н е н к о 6—35—45, но … (обеими руками берет ее руку, целует со всех сторон).

Б о г о в и к (плавно вытаскивает из его руки свою) До свидания. 6—35—45 (убегает).

Ф е с с а л о н е н к о 6—35—45. До свидания. (растерянно смотрит на свои руки, выпустившие жар-птицу).

(занавес)