Текст книги "Надежды и муки российского футбола"

Геннадий Логофет
Ветеран команды
«Спартак» (Москва),
декан Высшей школы
футбольного менеджмента
Наобум шедевр не создашь!

В 1970 году, как сейчас помню, в сборной команде Советского Союза под руководством Качалина один из игроков задал ему вопрос: «Скажите, почему футбол – самая интересная игра в мире?» Качалин обратился ко всем игрокам: «Почему футбол – самая интересная игра в мире?» Все начали предлагать свои версии: кто говорит «тактика», кто – «техника», кто – «сочетание», только Хур-цилава (мы его звали «Мудрый») сказал: «Нет, ребята, футбол – это единственная игра в мире, в которую играют ногой». Даже Качалин не смог так емко ответить на этот вопрос. Впоследствии я поделился этой мыслью со своим отцом, и он развил на эту тему целую теорию. Она заключалась в следующем: эволюция создала человека таким образом, что ему нужнее руки, поэтому они у него больше развивались, а ноги – это как бы что-то второстепенное, только для ходьбы, для опоры, то есть опорно-двигательный аппарат в ходе эволюции развивался не так интенсивно. Руками-то можно сделать практически все, это не так уж сложно (есть, конечно, виртуозы-художники, которые пишут картины ногами), а ноги почти не развивались в процессе эволюции человека, хотя их функциональные возможности в ходе этого исторического процесса расширились. Кажется, каждый человек вроде как готов по мячу попасть, но, увы, в жизни это не так, и мы видим это на примере ребенка, с самого раннего детства. Видимо, в этом главный секрет футбола: почему он может ногой, а я так же точно бить по мячу не могу? Думаю, что притягательность и популярность футбола объясняются именно этим. Плюс еще, конечно, в футболе очень много такого, чего в других видах спорта не найдешь.

Почему именно футбол? Отчасти я это объяснил: люди идут и готовы смотреть на то, что якобы они сами могут сделать. Конечно, играет большую роль и непредсказуемость результата, и импровизация игроков. Все, что есть в футболе, – все притягивает. Даже, можно сказать, и грубость притягивает – это тоже интересно. Да, некоторым кровожадным зрителям может быть интересно, как Ковтун бьет по ногам противников. Мой друг Юрий Севидов говорил, что Ковтуну желтую карточку надо давать еще в раздевалке, перед выходом на поле.

А что касается того, что значит футбол для меня лично, то футбол – это вся моя жизнь. Решение стать футболистом пришло давно, где-то в девять-десять лет, когда отец первый раз сводил меня на игру ЦДКА – «Динамо» (он был подполковником и после войны первый раз привел меня на стадион). Я, конечно, заболел футболом, поэтому в четырнадцать лет пошел в футбольную школу. Все время играл. Отец привез ниппельный мяч из Венгрии (он ездил туда по работе, это был 1953 год). Футболисты, настоящие мастера, играли мячом со шнуровкой, а он мне привез ниппельный мяч! Весь двор играл этим мячом, пока в клочья не изорвали. Взрослые мужики меня брали в свои команды! Отец мне тогда сказал: «Если хочешь играть в футбол, если хочешь стать футболистом, работай двумя ногами». И когда у меня было свободное время, вставал у стеночки и двумя ногами – правой-левой – бил стеночку, бил и останавливал, бил и останавливал. Это мне было десять-двенадцать лет.

Жил я тогда в самом центре, где сейчас гостиница «Россия», в Ипатьевском переулке. По воскресеньям мы играли прямо на улице: движение перекрывалось, потому что ЦК задней стенкой выходил на этот переулок. Прямо на улице стояли два кирпича, и мы играли. Потом, в 1964-м, переехал на Бережковскую набережную. Там двор был хороший, все время только в футбол играли (конечно, зимой – в хоккей, если заливали, или в футбол на льду).

Первым моим тренером был Виктор Александрович Маслов. Потом он ушел работать тренером в «Торпедо». Это был 1956 год, как раз наши выиграли Олимпиаду. Потом занимался – год почти – у Дементьева Николая Тимофеевича. В 1957 году был фестиваль. Не поверите (может, это и писать не стоит), первый раз почувствовал запах мужского парфюма – тогда же ничего похожего у нас не было. Возвращаемся мы с другом после закрытия этого фестиваля с улицы Горького, прошлись по Старому Арбату, я встал на Бородинском мосту и говорю: «Слав (Слава Крылов, он сейчас работает администратором в клубе), чего бы мне это ни стоило, я стану футболистом! Хотя бы даже для того, чтобы купить вот этот парфюм, этот одеколон иностранный. Ты увидишь! Я даю тебе клятву: ни одной сигареты, ни грамма вина. Буду только работать: футбол, футбол, футбол». Вот какая сильная была у меня мотивация! Так и стал играть. Три тренировки в неделю по полтора часа, летом тренировка в пять часов, а с десяти до двух чем, думаете, мы занимались? Тоже футбол гоняли! Как-то мы проезжали мимо моего дома, и я говорю Виктору Папаеву: «Вить, представляешь, я по пять-шесть часов в день работал, но бывало и по восемь». Он: «Ну тогда понятно: дворовое, помноженное на бес-ковское, – вот вам результат».

Когда мне было семнадцать, Бесков собрал сборную учащихся Москвы. Прихожу в сборную Москвы. Все нормально, Бесков – ни слова. Я родителям сказал, что мне еще год (до 18 лет) играть за ФШМ, поработаю год, чтобы меня в какую-нибудь команду взяли. Они позвонили Бескову: он не хочет в институт поступать, хочет только футболом заниматься. Тот вызывает меня и говорит: «Значит, так. Собирай документы и подавай в институт физкультуры. Пока не сдашь экзамены, я тебя до тренировок не допускаю». Абсолютно так, жестко. Я говорю: «Константин Иванович, я хочу футболом заниматься. Этот институт будет мешать, а я хочу только, чтобы в какую-нибудь команду взяли». Он мне опять: «Я тебе сказал – иди». Ну и пошел. Сдал документы. Поступил на дневное отделение. И тут происходит такое… Где-то в октябре (сезон еще идет в детской команде в моей футбольной школе) Бесков меня переводит из защитников в полузащиту, и я в каждой игре начинаю забивать голы! Любил я это дело: там подкрутишь, тут сыграешь – в общем, где-то последние игр восемь голы забивал. Вдруг подходит ко мне один наш парень и говорит: «Тобой ЦСКА заинтересовалось. Давай завтра поедем, поговорим с ними!» Поехали. Они говорят: «Давай мы с тобой подпишем договор. Мы тебе будем платить 800 рублей (400 рублей платил Спорткомитет, 400 рублей они). Еще год будешь играть за ФШМ, а ровно через год, в октябре месяце, придешь к нам». Я говорю: «Меня это устраивает» (хотя все знали, что я за «Спартак» болею). Проходит два-три дня – и вдруг звонок (туда, на Бережковскую набережную, в квартиру). Я снимаю трубку: «Геннадий, здравствуйте. Это Старостин Николай Петрович». Я так радостно: «Николай Петрович, здравствуйте!» – «Я слышал, ты написал заявление в ЦСКА?» – «Да, написал». – «Ну как же так, мы тебя в «Спартак» хотели взять, и твой тренер, который ушел на пенсию, Дементьев, нам тебя рекомендовал». – «Откуда же я знал? Что ж раньше-то не сказали?» – «Сколько они тебе положили?» – «800 рублей». – «Мы тебе даем 1100». Я говорю: «Дело не в деньгах, Николай Петрович. Я сам за «Спартак», я болел за него всю жизнь. Мечта моя – играть в «Спартаке»! – «Ты ходил туда? Деньги получал?» – «Нет. 2 ноября должен пойти зарплату получить». – «Ты туда не ходи. Давай, быстро к нам приезжай!» Я приехал, написал заявление. (Тут обязательно надо подчеркнуть, что мы туда попали втроем: Севидов, Имбург и я. Ну и еще Слава Борцун, он на два года постарше нас, и он чуть раньше туда попал.) Так я и играл в «Спартаке» 15 лет!

Потом Высшая школа тренеров, 1976 год. По окончании Высшей школы была стажировка в Италии. У меня было две команды, «Торино» и «Милан», по неделе: неделя «Торино», неделя «Милан». Затем я по распределению поступаю в Управление футбола Спорткомитета СССР помощником Николаева, старшего тренера, то есть тренером молодежной сборной (до 21 года). С ним я проработал полгода, и в 1978 году, несмотря на то, что я был беспартийным, меня назначили старшим тренером второй сборной СССР. Там я работал до 1980 года. Потом Никиту Павловича снимают, и, естественно, вторую сборную расформировывают. Назначают Бескова и Старостина начальниками олимпийской сборной. Потом два с половиной года я был помощником Бескова в олимпийской сборной, пока его не сняли. Затем два года работал в Спорткомитете СССР – в Управлении международными делами. Потом вернулся в Управление футбола – работа чиновника. Я оттуда ушел за десять дней до путча, 9 августа 1991 года. Получил предложение от итальянской фирмы быть ее представителем здесь, в Москве.

Сейчас я мастер спорта международного класса, работаю деканом Высшей школы футбольного менеджмента, где генеральный директор Белоус, а директор Хмельных.

Что же такое футбол: игра, работа, зрелище, забава, развлечение, отвлечение людей от повседневных забот, повод напиться, поорать? Для одних футбол – это выход эмоций, запаса адреналина. Другие действительно идут на футбол, как на спектакль (как древние говорили: хлеба и зрелищ!). На эту тему расскажу случай. Однажды мы с Леонидом Трахтенбергом были в Италии. В турнире участвовали три команды: «Милан», «Ювентус» и ЦСКА. ЦСКА занял третье место, что естественно: это был конец декабря, все только после отпуска вышли. То есть ничего страшного не произошло, но зрители провожали нашу команду аплодисментами. Трахтенберг тогда такую фразу сказал: «Смотри, вот что значит сытый итальянский народ: им даже ЦСКА понравился, хотя занял третье место».

Футбол, по-моему, самый массовый вид спорта. Он может собрать много народа, во всяком случае, у нас. Ни на один гандбольный матч столько людей не придет, ни на баскетбол, ни на волейбол – у них и залы маленькие. А на стадионе «Маракана» в Бразилии, на игре, которую я посетил однажды, присутствовало 150 тысяч человек. Это потрясающее зрелище!

Теперь что касается вопроса о том, способствует ли футбол формированию патриотизма, сплочению людей, ощущению национальной гордости. Здесь бы я не стал выделять футбол. Любой вид спорта способствует формированию патриотизма, особенно когда побеждаешь. Пловец наш выигрывает – ну разве это не приятно? Мы горды за нашу страну! Пусть даже в бадминтон выиграют – все равно приятно.

Далее о психозе масс, всего общества, необузданности разъяренной толпы… Национальный психоз возникает, мне кажется, только в последнее время. Пример тому: ненормальное поведение молодежных групп. Когда я играл, за много лет такого не помню, чтобы в «Спартаке» между болельщиками возникали какие-то драки, особенно вне стадиона (на трибунах единичные все же бывали).

Можно ли с помощью футбола целенаправленно манипулировать массовым сознанием людей? Я бы сказал «нет». И вот почему. Поведением людей, тем более массой, может манипулировать лидер или организация – тогда да, действительно можно манипулировать массовым сознанием. Футбол в этом случае может быть лишь поводом.

А вот формированию мифов в массовом сознании футбол способствует более часто. Во всяком случае, раньше точно это имело место. Например, в наше время, когда мы подрастали, молодые были, нам говорили, что Бутусов на тренировках обезьяну убил, поэтому у него на правой ноге была красная повязка, ему запрещали бить с правой ноги. Легенды придумывает сам народ – сам придумывает и сам распространяет.

На вопрос, способствует ли футбол целостному представлению о мире, о мироздании, я не буду отвечать: тут можно далеко уйти.

А тему какой-то особой философии футбола развивать можно. Это связано с первым вопросом. У футбола особая философия потому, что в него играют ногами. Ни в одну другую игру ногами не играют. Например, в хоккей еще разрешается играть ногами, но в основном играют клюшками. Я до этого раньше дошел: футбол велик именно этим. Надо принять решение и его исполнить, то есть решение принимает голова, а исполняют ноги. Если у тебя дефицит времени, если рядом только защитник, а то и два, то именно это и считается как раз философией футбола. Это и есть какая-то особая философия футбола как вида спорта. Поэтому сложность именно футбола в том, что, во-первых, сначала надо действительно принять решение (причем оно принимается за какие-то сотые доли секунды), а потом дать своим ногам импульс, что именно вот так надо сделать, а не иначе. Вот это, я считаю, самая большая особенность, я бы даже сказал – «философия» футбола. Сейчас, когда с молодыми играю, я вдруг одним касанием делаю сложную передачу какому-нибудь игроку, рассчитывая так, чтобы и партнеру было удобно принять эту передачу. Так что эта реакция, когда атакуют, не дают времени подумать, остается даже сейчас, когда я на седьмом десятке.

Можно ли считать футбол явлением национальной или мировой культуры? Действительно можно. Потому что самая большая индустрия – спортивная. Национальных футбольных федераций – членов ФИФА больше, чем государств – членов ООН. Понимаете, футбол – явление всемирное, массовое, причем я абсолютно уверен: оно вечное, непреходящее.

Можно ли говорить о футбольной культуре страны, нации, общества? Да, можно, потому что футбольная культура, как я ее понимаю, в каждой стране разная. Например, одни предпочитают техничный футбол – им больше нравится футбол Бразилии; немцам – более простой футбол, агрессивный; англичане, особенно раньше, предпочитали, чтобы у них мяч «висел», то есть они головами забивали больше голов, чем ногами, и они говорили, что им надо чемодан анальгина возить с собой и принимать его после каждой игры, чтобы голова не болела. Вот поэтому обязательно нужно говорить, что в каждой нации, в каждом обществе есть своя культура. Я имею в виду различный стиль футбола.

Является ли футбол элементом субкультуры, то есть специфической культуры? Да, конечно. Футбол этим и выделяется, и отличается от других видов спорта во многом. Он самый популярный. Футбол на голову выше всех других видов спорта. Поэтому он имеет как бы свою под-культуру, отличную от других.

Конечно, это массовая культура.

Но вот что футбол – шоу-бизнес, я бы не сказал.

Я бы убрал из этого перечня «контркультуру», так как тогда это уже не футбол. А «массовую культуру» оставил бы: если народ ходит, если по сто тысяч ходит, значит, это интересное зрелище. Это зрелище, и футболисты это понимают, особенно профессионалы высокого класса.

О магии, особой притягательности я уже ответил.

То, что футбол не всегда логичен, а, наоборот, парадоксален… тут я сразу пример приведу. По-моему, во времена Лобановского, когда я уже закончил играть (это где-то в конце 1978, может, 1979 года), «Жальгирис» из Вильнюса сыграл в высшей лиге, прибывает в Киев на игру. Киевляне проигрывают 0:3. Знаете, иногда команда проигрывает потому, что там что-то случилось. А тут вроде бы все было идеально: команда неделю готовилась, отдохнула после последней игры, ни одной травмы, ни одной ссоры, ни скандала – все хорошо. Команда была готова, команда боевая. Киевляне, по-моему, тогда на первом месте шли. Вот если бы мне предложили на спор, я бы все свои деньги поставил на киевлян: ни одного противоречия не было в команде, все «чисто». Команда вышла, и все три контратаки против нее закончились успешно – казалось, что «Жальгирис» играл за киевлян. Просто парадокс, самый настоящий парадокс! Командное первое место, сильнейший наш клуб в то время – и у себя дома проиграл! То есть я согласен, что футбол не всегда логичен и даже парадоксален. Это один пример, а таких примеров можно привести массу.

Я еще один яркий пример приведу. В 1968 году Стрельцов заиграл уже в полную силу, как раньше. В этом игровом сезоне он забил 22 гола, и в чемпионате Советского Союза стал лучшим бомбардиром. На следующий год он не стал играть хуже, но забил всего 6 или 8 голов. В 1968-м у него так все получалось: что ни удар, то гол; от штанги в ворота; от вратаря в ворота, или кого-то заденет – тоже в ворота; то есть фортуна повернулась к нему. Также и Николай Осянин: через два года на третий выдавал потрясающие сезоны: что ни удар – то гол, что ни передача – то голевая. Но почему-то через два на третий – вот такая периодичность у него была!

Без вдохновения, без творчества, без импровизации не может быть хорошего качества игры. Если это все убрать: вдохновение, творчество, импровизацию, то получается ремесленничество. А ремесленничество – это лишь зарабатывание денег. Вот если игрок выходит на поле и думает только, как заработать, – он ремесленник, а если появляется вдохновение, он начинает творить, импровизировать. Для этого надо быть очень хорошо подготовленным. Если ты после травмы или после отпуска, то ничего у тебя не получится. Наобум шедевр не создашь! Очень долго надо к этому идти: может, полгода, начиная с января месяца. Режим, естественно, стопроцентный должен быть. Тогда можно сотворить шедевр.

В любом виде спорта, конечно, можно говорить о вдохновении. Получилось у человека – душа поет. Я где-то давно прочитал слова Игоря Стравинского, великого композитора и дирижера: иногда бывают такие концерты, что когда выходишь на сцену, обо всем на свете забываешь, только сливаешься с оркестром, ничто вообще не отвлекает, даже на секунду. Вот и получается творчество. Думаю, что то же бывает и с великими футболистами.

О духовности футболиста, спортсмена, вообще духовности футбола. Духовность не пощупаешь… это мифическая категория. Что это, как ее определить? Для этого надо посмотреть игру. Если ее посмотришь, то поймешь, что никакой художник не в состоянии сотворить такие шедевры, какие творят футболисты. Футболист – тоже творческая профессия. Бесков все время говорил: «Поэтов много, а Пушкиных, Лермонтовых – единицы». Так же и среди футболистов: футболистов – масса, а Пеле, Яшин, Беккенбауэр – их единицы. Они в своем деле великие. Называть их духовными или недуховными? Не знаю. Но то, что это люди творческие – это сто процентов.

Типичный, обобщенный портрет футболиста? Тут я не стал бы распространяться. Опять же приведу пример. Когда я работал со второй сборной Советского Союза (это было в 1978—1979 году), я набирал много тех, кто не попадал в первую сборную. Взял Валерия Петракова из «Локомотива» и дал ему такое тренировочное задание – «квадрат». В одном из тренировочных упражнений я его останавливаю, потому что у него ничего не получается, и говорю: «Валерий, вот если бы надо было нарисовать среднего советского футболиста, то надо было бы писать портрет с тебя. То есть это мастерство середнячка и даже ниже среднего. Большинство футболистов Советского Союза – такие. Почему – это другой вопрос, надо разбираться. Талант, детский тренер и прочее… Но поскольку ты вышел, то надо стремиться к большему. Ты в сборную СССР попал!» Так что вы думаете: проходит два месяца, и у нас выезд в Америку и Мексику. Опять игры со сборными: две игры со сборной США и три со сборной Мексики. США мы обыграли дважды. Так Петраков играл ну до того блестяще, что я просто воскликнул: «Валера, я беру свои слова обратно! Вот так ты должен играть всегда!» Такой «портрет советского футболиста» меня обрадовал. А про каждую отдельную личность я не буду говорить – они все разные.

Выдающиеся игроки, как правило, редко становятся выдающимися тренерами. Да, это правильно. В чем здесь причина? Этот же самый вопрос нам был задан на первом занятии по педагогике в Высшей школе тренеров. Это был 1976 год. Первый набор в Высшую школу. Там были хорошие футболисты, заслуженные мастера спорта: Сабе-рин, Капичник, Федотов, Киселев, Саприкян, я и другие, то есть футболисты, только что закончившие играть (я, конечно, не всех хороших футболистов назвал, их было гораздо больше). И на этот вопрос ответил только один Юра с Украины, из Донецка (он был староста, ему где-то лет 45 тогда было, самый старший из нас). Он так сказал: «Тренерство – совсем другой вид деятельности. У игрока в основном физическая работа, а тут больше интеллектуальная». Вот это, по-моему, основная причина, почему великие игроки не становятся великими тренерами. Такие великие футболисты тех времен, как Якушин, Качалин, Тарасов, Аркадьев, дальше – Бесков, Си-монян, Романцев, Газзаев, Семин – они были хорошими, замечательными футболистами и неплохими тренерами, они сумели сочетать это. И потом, те футболисты, которые не были великими, хотят себя реализовать по окончании карьеры и поэтому очень много работают, стараются выполнять свою работу хорошо.

О негативном отношении к футболистам. Негативное отношение к футболистам все время было, поскольку футболисты зарабатывали больше всех. Это первая причина. То, что на них смотрят как на дармоедов, людей недалеких, для которых главное – заработать деньги, мы уже говорили, что есть, конечно, ремесленники, которые идут в футбол, только чтобы заработать. Они бесталанны, но они стараются, они – «рабочие лошадки». Они очень любят быть сильными, старательными – все будут делать, всю жизнь будут делать – только бы зарабатывать деньги. А веселятся футболисты – кто как умеет. Приведу хорошую, на мой взгляд, поговорку (может, кому-то не понравится): «Талантам надо наливать, бездарности напьются сами».

Заработки, экономическая сторона футбола. Да, в футболе крутятся астрономические суммы. Еще когда я был молодым игроком, до нас доходили слухи о громадных заработках зарубежных футболистов. Я все время задавался вопросом, почему им такие большие деньги платят: значит, что-то в этом есть, их менеджеры не дураки, значит, футболисты заслуживают этого.

В 1963 году Бесков впервые приглашает меня и Мало-феева в первую сборную Советского Союза. Вы не представляете, какая это была для меня высокая честь – в 21 год попасть в сборную Советского Союза! И вот перед игрой с итальянцами (здесь, в Москве) приезжает высокое начальство из ЦК КПСС и председатель Спорткомитета Машин Юрий Дмитриевич. Идет «накачка» (было тогда такое слово), лозунги «За честь страны!» и так далее – как обычно. Машин заканчивает свою речь и спрашивает: «Вопросы есть?». Все великие (Яшин, Воронин, Нетто, Метревели) сидят и молчат, а я, самый молодой, говорю: «У меня есть вопрос, Юрий Дмитриевич!» – «Давай!» – «Вот завтра мы играем с лучшими профессионалами мира – с итальянцами. Когда же и у нас будет профессиональный футбол?». Он так посмотрел на меня и говорит: «Пока я председатель Спортсоюза, об этом даже и речи быть не может». Я говорю: «Все понятно». (На следующий день мы, якобы любители, обыграли лучших профессионалов мира – 2:0. Я, правда, не играл, мы с Малофеевым сидели в запасе.)

Другой пример. Тоже в 1965 году сборная Союза под руководством Николая Петровича Морозова едет на товарищескую игру с «Ромой» в Италию. За «Рому» тогда играл Шнеллингер, знаменитый защитник немецкой сборной. А поскольку Лев Яшин был в 1963 году в сборной мира и играл вместе со Шнеллингером, то Шнеллингер его узнал. Он пришел к нам в гостиницу к Яшину и к Воронину в гости. Сидят, разговаривают на ломаном английском, кто как может. Что-то разговор «за деньги» зашел, и Шнеллингер спрашивает: «Вот вы приехали сюда, а сколько вы заработаете за эту поездку?». Олег Воронин ему отвечает: пятьдесят тысяч лир (а это в те времена было меньше 100 долларов). Тот как начал смеяться: «Это ж только на сигареты! Когда я играл за сборную Германии, я заработал столько, что купил акции авиационного завода, и этот авиационный завод сейчас мне приносит прибыль». Сейчас нашим тоже начали платить.

Еще один яркий пример. Когда Черенков собрался уезжать за границу, Николай Петрович Старостин обратился к Председателю Совета Министров СССР с просьбой-предложением назначить Черенкову распоряжением Совета Министров месячный оклад в размере 10 000 долларов. Тот на него руками замахал: «Что Вы, что Вы, Николай Петрович, как можно! Такие деньги платить!» Старостин доказывает: «Он же уедет! Французы именно столько и платят!» Так Старостину и не удалось убедить наше правительство выделить для великого футболиста Федора Черенкова такие деньги.

Про покупку игроков. Это нормальное явление. В Европе так же. «Реал» – великий испанский клуб, а испанцев там всего два-три человека. Клубы собирают лучших звезд со всего мира. Может, и мы когда-нибудь к этому придем.

Коммерциализация мирового футбола. Я только «за», поэтому, когда первые наши футболисты поехали за рубеж, ни грамма чувства зависти не было, наоборот, радовался: хоть заработают на всю оставшуюся жизнь, на поправку здоровья. Чем больше платят, тем лучше. Все нормально – рыночные отношения. Это тенденция в мировом футболе.

Телевидение, средства массовой информации. Могу опять начать с примера. В итальянском футболе у каждого футболиста в контракте записано: ни в коем случае не отказываться ни от одного интервью, если только руководство клуба не запретит. Обязательно давать интервью! Популяризировать футбол, используя любой шанс! Да, publicity, экран, пресса – там это в порядке вещей. Без телевидения, конечно, нельзя. В Италии в понедельник, по сути, не работают (до обеда-то точно!) – они только обсуждают воскресный тур, все разговоры только об этом. Там есть такая передача, называется «Мувьола», типа сборника игровых моментов. В студии собираются сильнейшие игроки, тренеры, и все дают интервью. Естественно, все кофейни забиты, все смотрят этот обзор экспертов.

Телетрансляции, комментаторы. Да, это больной вопрос. Солт-Лейк-Сити. Конечно, не хотелось бы, чтобы у нас медали отбирали. Конечно, это вызывает чувство горечи. Когда чувствуешь несправедливость, хочется бороться. Тем более если перед глазами пример США, которые, когда в таких ситуациях борются, добиваются успеха! Наверняка они с судьями работали, с допинг-компаниями. «Квасной» патриотизм я понимаю как псевдопатриотизм: человек на самом деле не переживает, а только показывает, делает вид на публику. К спорту это мало относится, по-моему.

Девальвация наших игроков за рубежом и интернационализация футбола в Европе. Я бы не сказал, что на мировом спортивном рынке страдают больше всего наши соотечественники. Если футболист пришел туда, он примерно тот же оклад получает, что и игроки других стран.

Кто такой футбольный тренер? Это очень серьезный вопрос, на целую книгу. Как-то зашел разговор у нас в юношеской сборной о деньгах, то ли на собрании, то ли после игры, и Бесков сказал: «Так, о деньгах. Усвойте одно: в футболе чем лучше играешь, тем дороже стоишь». И это на самом деле так: пригласили тебя в сборную – дополнительная плата. Я видел, как Бесков готовит игроков, – и когда начинал играть у него, и потом, уже в сборной Советского Союза. Из одиннадцати минимум девять выходят, как на последний матч в жизни, – я на себе это чувствовал! Кого-то погладит, кому-то «вставит», на кого-то прикрикнет, кого-то заставит что-то повторить – это педагогика чистой воды.

Никита Павлович Симонян добивался этого другими методами, я бы это подчеркнул. У него основным в работе был метод общения, индивидуальных бесед. У него тоже команда выходила на игру, как на праздник, на спектакль, – во всяком случае, у меня было такое чувство. Бывало, приходишь на игру – настроение паршивое… или чувствуешь, что плохо подготовился, или после травмы, или перетренирован, или устал – здесь может быть масса причин. Выходишь на игру, а желания играть нет, и тут возникает вопрос: если я выйду, то как же я сыграю? Никиту Павловича подведу! Как я могу? Выходишь на поле с одной мыслью: я за него буду биться! Вот это и есть роль тренера, понимаете? Если тренер нашел путь к сердцу игрока, если нашел тропку к моему «я», то я вывернусь наизнанку, но отдам себя игре до конца, без остатка. Если при этом команда выиграла что-то серьезное, то он стал великим тренером.

Приведу слова Энцо Беарзота, сказанные им в 1982 году, когда Италия стала чемпионом мира и все стали говорить «великий Энцо Беарзот»: «Великим тренера могут сделать только великие игроки». Не было бы Дино Дзоффа, Паоло Росси – не было бы и «великого Энцо». Так что этот «парад» проводят тренеры.

Про социальный статус тренеров единственное могу сказать: раньше в СССР тренеров назначали в команду по решению ЦК КПСС, обкома, горкома партии, сейчас нанимают по контракту. У зарубежного тренера контракт. Если контракт принимается по решению клуба, то вся сумма, положенная по контракту, выплачивается тренеру до конца. Если же контракт прерывается досрочно и от услуг тренера отказываются, то ему выплачивают неустойку. Если контракт прерывается по обоюдному согласию, ничего не выплачивает ни та, ни другая сторона.

Меценат, футбольный чиновник, менеджер, судья – здесь о каждом можно говорить.

Меценат – это древнее слово; если не ошибаюсь, это человек, который безвозмездно поддерживает кого-то или что-то, который помогает искусству безвозмездно. Увы, по-моему, сейчас у нас в России, во всяком случае в футболе, таких нет.

Спонсор – это другое. Спонсор заинтересован в футболе как в рекламе своего продукта: он вместо затрат на рекламу помогает футболу, а игроки за это носят на майке его логотип.

Футбольный чиновник. Без них тоже никак нельзя. Я сам им был, когда работал в Управлении футбола Спорткомитета СССР. Без них никак.

Менеджер – это руководитель. Без них тоже не обойтись – как обойтись без руководства клуба! У англичан есть такая пословица: «Команда играет хорошо, когда все хорошо», начиная с организации сборов: с видоигровых сборов, питания на базе, качества тренировочного поля. Даже водитель автобуса играет немалую роль. И за все это отвечает менеджер. Покойный Николай Петрович Старостин был вообще гений в этом смысле. Он сочетал в себе все эти моменты и все делал великолепно. В старое советское время причем. Никто его этому не учил. Я был свидетелем такой сцены. Был такой Коршунов Анатолий Александрович, тогда он был помощником у Николая Петровича, то есть заместителем начальника команды. И вот Коршунову поступило предложение сыграть «Спартаку» в Балашихе вместо тренировки товарищескую игру с местной командой, а за это каждый игрок получит сто рублей. Коршунов приходит к Старостину и говорит: «Николай Петрович, можно ребятам вместо тренировки несколько раз в Балашиху съездить? Получат деньги хорошие – по сто рублей». (Мы за победу в чемпионате страны получали по восемьдесят, а здесь только за тренировку можно получить по сто – все игроки, конечно, «за».) Николай Петрович на это ему говорит: «Слушай, Анатолий, а ты сидел?». Тот отвечает: «Что значит «сидел»?». А Николай Петрович: «Вот то-то, а я сидел. Я знаю, что это такое». Тогда такие дела с деньгами были незаконными, лишнего нельзя было получать. Если мы и проводили такую игру, то оплата шла по перечислению через банк в общество «Спартак», а «Спартак» уже выплачивал за вычетом налогов положенную нам сумму. Старостин одной фразой преподал нам всем урок – нравственный, юридический, человеческий. Естественно, мы не поехали в Балишиху.