Текст книги "Надежды и муки российского футбола"

Михаил Боген
Доктор педагогических наук, профессор кафедры
теории и методики физического воспитания
Российского государственного университета
физической культуры, спорта и туризма,
заслуженный тренер РФ по легкой атлетике,
автор нескольких монографий
по спортивной тренировке
Весь наш футбол – дворовый

Вы спрашиваете, в чем секрет притягательности и популярности футбола? Да, он действительно и популярен, и притягателен. Пожалуй, не найдется человека, который в детстве не пробовал бы играть в футбол. В зависимости от того, у кого что получалось (а это зависело, в свою очередь, от одаренности, а может, еще от чего-то), некоторые закреплялись в футболе: их все время приглашали, они все время играли, получали аплодисменты от зрителей во дворе и от участников игры; это их привлекало, и они потом сохраняли привязанность к футболу на всю жизнь. У других, как, например, у меня, получалось плохо, товарищи по этим играм меня особенно не привлекали, поэтому я от них отошел, но оставался горячим болельщиком футбола. Лет в четырнадцать-пятнадцать, это был 1947 послевоенный год, мы всем двором ходили на футбол на «Динамо» и ухитрялись без билета прорываться на трибуны – это считалось особой доблестью. Мы, конечно, знали всех футболистов, знали, кто как играет. Футбол как игра и как зрелище очень эмоционален, чему способствует атмосфера: огромные толпы на «Динамо», ты среди этой толпы, с которой ощущаешь такое единство, такое братство: какие мы болельщики! В те времена я просто восхищался футболом!

Перелом в моем отношении к футболу произошел на первом-втором курсе моей учебы в институте физкультуры. Нас обучали очень хорошие преподаватели: они серьезно работали над техникой, над тактикой, они внушили нам понятие о настоящем, «академическом» футболе. Узнав и поняв все тонкости, я увидел, насколько беспомощны, насколько низки в своем мастерстве наши футболисты.

Моей специализацией была легкая атлетика, где очень строги требования к технике, к тактике, к физической подготовке. В легкой атлетике, если ты допустил три, а иногда даже две ошибки, тебя просто снимают с соревнований: нельзя делать второй фальстарт, четвертую попытку в прыжках и метании. Великий спортсмен в гимнастике, в легкой атлетике, во многих других видах – это тот, который вообще никогда не ошибается. Никогда, потому что ошибка – это тут же проигрыш. В футболе же великий спортсмен – этот тот, который один раз за двадцать матчей забил красивый гол, в остальное время просто не попадает по мячу… иногда по мячу попал, так не попал по воротам! «Почему люди не видят своего технического, тактического убожества? – спрашивал я себя еще в студенческие годы. – Почему в тактике футбола допускается даже членовредительство? Это членовредительство планируется, готовится, отрабатывается, несмотря на то, что правила это запрещают и такие действия наказываются штрафными. Почему в другом, неигровом виде спорта, такого специального членовредительства нет, а в футболе есть?»

Я себе задавал все эти вопросы, но ответить на них не мог. Я все время над этим думал: и когда был учителем физкультуры, и когда был тренером, и общественным деятелем (я был секретарем Федерации легкой атлетики Москвы, еще кем-то таким). Пожалуй, только лет через тридцать или сорок я понял почему.

Футбол – это одно из средств государственного управления психикой угнетенного населения, нищего, затюканного, бесправного. От всех превратностей жалкого существования народ надо чем-то отвлекать. В Древнем Риме были гладиаторские бои, ну, а у нас футбол – самое распространенное, самое доступное зрелище. Болейте, радуйтесь! Прощалось даже повальное пьянство и четко выраженное снижение производительности труда после проигрыша любимой команды – везде, по всему Советскому Союзу. Это даже не скрывалось в официальной печати, которая очень строго контролировалась.

Футбол меня разочаровал еще и вот почему: в футболе на общенациональном уровне сохраняется, скажем так, «дворовое мастерство». Игра наших футболистов, особенно в последние годы, – это вообще катастрофа! Впрочем, и в те годы победы были очень редкими: достойно выступили разве что в Мельбурне в 1956 году, выиграв золотые олимпийские медали, да в 1988 на Олимпийских играх в Сеуле; в 1960 году – первый кубок Европы, потом Англия в 1966 году – четвертое место на чемпионате мира. Вот и все. И это почти за полстолетия.

Почему же весь наш футбол до сих пор дворовый? Потому, что при Сталине и потом по инерции после Сталина победа в спорте вообще и в футболе в частности приравнивалась к политической победе – скажем, такой, как победа в Великой Отечественной войне. Проигравших карали очень жестко. Пример: буквально разгром нашего футбола после проигрыша в 1952 году команде Югославии на Олимпиаде в Хельсинки (Сталин тогда политически воевал с Тито). Это было вообще верхом предательства: футболистов лишили званий заслуженного мастера спорта, мастера спорта СССР, тренеров лишили званий лучших тренеров страны, Аркадьеву и Якушину, которые готовили сборную команду СССР, запретили работать с футболистами высшей лиги. Они были просто заблокированы, вынуждены были работать где-то в подполье. Страх политического, а, следовательно, и карьерного наказания за неудачно сыгранную игру очень тормозил развитие международных контактов в футболе. Наши футболисты после этого встречались практически только с футболистами команд соцлагеря, а большинство стран соцлагеря имело не очень сильный футбол. Может быть, только Венгрия да в отдельные моменты Чехословакия играли посильнее, а остальные были на нашем уровне, потому мы и выигрывали довольно часто – так и «прославлялись». И все равно это был дворовый футбол, и стимула для изменения системы подготовки футболистов не было.

До сих пор, по моему глубокому убеждению, в нашем футболе сохраняется пренебрежение физической подготовкой игроков всех уровней: по своим физическим качествам они совершенно не подготовлены для побед на серьезных международных соревнованиях – ни по скорости, ни по выносливости. Они никуда не годятся, как ни странно, и по техническим показателям. И что интересно: у себя, во внутреннем чемпионате, в играх внутреннего календаря, футболисты еще показывают неплохую технику, а иногда и какие-то очень красивые индивидуальные действия, и взаимодействия с партнерами в игре, но как только нашей сборной нужно играть с хорошими зарубежными командами – эта техника и взаимодействие куда-то улетучиваются, их нету! Тоже интересный факт, да? Я его объясняю вот чем: наши футболисты вынуждены играть примерно десять месяцев в году. Если сравнить с легкой атлетикой, это – сверхмарафонская дистанция. Ни один марафонец не побежит со старта, как спринтер, не позволит себе делать спринтерские рывки на каждом километре дистанции: он себя интуитивно бережет. Футболисты же играют, как правило, в невысоком темпе, на невысоких скоростях – и то у них не хватает энергии до конца сезона, в конце сезона они все теряют работоспособность! В то время как в серьезных международных играх – таких, как первенство мира или отборочные игры на первенство мира, первенство или кубки Европы, другие какие-то турниры, которые продолжаются максимум около месяца (а иногда вообще нет турнира, есть только отдельные игры через большие интервалы – через месяц, через два) – наши футболисты зачастую попадают в ситуацию, когда готовятся, как марафонцы, и работают, как марафонцы, в течение долгих лет. Они должны соревноваться со спринтерами, причем с рекордсменами и чемпионами мира. Естественно, они этого не могут, потому что состав команд меняется, противник навязывает очень высокий темп игры, на высоком темпе возрастают скорости выполнения всех действий, и то, что некоторые наши игроки могут сделать на средней скорости (послать мяч партнеру или в ворота, сделать какой-то финт), на максимальных скоростях у них пропадает. Во-первых, потому что они не привыкли работать на таких скоростях, а во-вторых, и это самое главное, – за много лет у них уже вырабатываются стереотипы, совершенно жесткие программы: с какой скоростью выходить на мяч, как обрабатывать мяч, который летит с определенной силой… И если вдруг все поменялось – естественно, они с этим справиться не могут.

И все-таки несмотря на все, о чем я сказал, футбол остается самой популярной игрой у нас в стране. И невероятно популярен во всем мире.

В чем ключ, в чем отгадка? Во-первых, футбол, как я раньше сказал, является средством отвлечения масс от, увы, убогой нашей действительности. Это не просто средство, провозглашенное на словах, – это колоссально организованная, массированная психическая атака на население. Она длится в течение десятилетий. Азарт и тяга к футболу формируются специально, их можно направлять. Вспоминая давние коммунистические времена и то, как поддерживался порядок во время демонстраций, массовых сходок людей, можно совершенно уверенно сказать, что никаких варварских проявлений поведения зрителей может не быть, если наши органы, отвечающие за порядок, будут иметь четкую установку на их пресечение. И то, что происходит сейчас, эти варварские побоища, погромы фанатов на стадионах и вне их – все это происходит при явном попустительстве властей – ну, тех, кто обязан отвечать за порядок. Сначала смотрят, как развивается процесс: вот немножко сидений поломали (нельзя, чтобы совсем разломали), а вот теперь можно вмешаться и все это прекратить… Это тоже организуется, чтобы привлечь людей на стадионы. Многие ведь на стадион ходят не для того, чтобы смотреть футбол, а для того, чтобы подраться, чтобы быть зрителями побоища. Так что я думаю, что это звенья одной цепи – направленное развитие патологического интереса к футболу. Конечно, «патологического» в социальном плане.

У зарубежного футбола популярность немножко другая. Думаю, что факторы, вызывающие за рубежом очень высокий интерес к футболу, имеют несколько иную экономическую и культурно-этическую основу. Думаю, что футбол вообще популярен в мире потому, что это очень захватывающая игра. Но она привлекает внимание еще и высоким уровнем мастерства. Лучшие мастера-профессионалы высочайшего класса в зарубежных командах играют на том уровне, который, как я говорил, существует в легкой атлетике. Мастер – это тот, кто не делает ошибок. Взять Пеле, Гарринчу, нынешних великих футболистов Европы, Бразилии – они играют почти безошибочно: не теряют мяча в простых ситуациях, великолепно владеют всеми элементами обводки, финтов, метко бьют по воротам, не промахиваются. Мастерству, великому мастерству нападения противостоит столь же великое мастерство защитников и вратаря, и футбол интересно смотреть просто как проявление высочайшего мастерства.

Надо сказать, что все это прекрасно знают психологи, работающие в классных командах мира. Они знают, что зритель, заинтересованный зритель, отождествляет себя с футболистом. Отождествляет вплоть до полного слияния. У меня есть фотографии соревнований, где прыгает в высоту мой ученик (я его фотографирую в момент отрыва от земли с поднятой маховой ногой), двадцать зрителей стоят около заборчика и смотрят, как прыгает спортсмен, – они стоят с поднятой ногой! Это смешнейшие снимки, но они показывают вот это самое отождествление, полное слияние с тем, что делает другой человек. А когда люди приходят смотреть на Пеле, или Роналдо, или еще какого-то великого мастера, то они вместе с ним бегают по полю, обводят противника, бьют и попадают в ворота. Они чувствуют себя Роналдо – великим атлетом, современником, кумиром (хотя он, болельщик, на самом деле бухгалтер, который уже давно кашляет, ему карандаш-то трудно со стола поднять, он такое уже давно делать не может или не мог никогда) – но здесь, сейчас, на стадионе, он себя чувствует Роналдо. Я думаю, что в этом все дело, в этом секрет популярности и притягательности футбола в мире.

Возникает еще одна проблема, которая относится уже к сегодняшнему периоду нашего развития. Скажем, в Испании, в Италии нет массового оттока великих футболистов в другие страны. Наоборот, они выискивают и приглашают к себе великих и даже, так скажем, потенциально великих футболистов из бедных стран, тем самым обеспечивая постоянный приток отборных спортсменов, – есть за кого болеть, есть из-за кого чувствовать себя великими! Для зрителя это очень важно. У нас же все наоборот. В силу нищеты, в которой мы живем, наши великие футболисты уезжают за рубеж даже на смехотворные зарплаты. Эти смехотворные для Штатов или для

Англии зарплаты в 100 тысяч долларов для большинства наших игроков до последнего времени были недостижимой, вообще фантастической мечтой – кто здесь будет платить тебе такие деньги?!

Вместе с тем футбол популярен отнюдь не во всем мире. Я, например, очень сомневаюсь, что футбол любят во Вьетнаме, в Лаосе, Кампучии или, скажем, в Непале. Я знаю, что игры чемпионата мира в Японии – Корее смотрело три с половиной миллиарда зрителей – говорят, больше, чем Олимпийские игры в Сиднее. Это очень хороший факт. Но популярность футбола связана прежде всего с успехом собственной национальной, городской или клубной команды, а сколько команд участвует в чемпионатах мира в финальной части, которую транслируют? Тридцать две! Вот в этих тридцати двух странах футбол действительно популярен, вот здесь он действительно триумфальный вид спорта!

Почему так популярен именно футбол, а не какой другой вид спорта? Я думаю, футбол приносит самую высокую прибыль. Стадион «Маракана» в Бразилии на 200 тысяч мест забит до отказа, когда там играют серьезные команды, например, Уругвай – Аргентина. А на международных соревнованиях по фехтованию присутствуют 50 человек: в зале, где они соревнуются, больше просто не помещается. Но и это ерунда. Самое главное, что 20 миллионов долларов, которые, наверное, собирают с 200 тысяч зрителей владельцы «Мараканы», – ничто по сравнению с тем, сколько соберут его владельцы в «черном» тотализаторе. А футбол дает самую богатую гамму возможностей, ты можешь ставить на что угодно: будет – не будет играть такой-то, выиграет – проиграет такая-то команда, забьет этот гол в свои ворота или не забьет… на все можешь ставить. Так что популярность футбола зависит еще и от того, что люди, имеющие с футбола совершенно фантастические прибыли, ведут миллионы и миллионы других людей какими-то не очень мне известными путями к источникам этой прибыли. Кажется, 60 процентов прибыли от футбола любой успешный предприниматель тратит на рекламу – вы подумайте, сколько же тратят эти тотализаторщики и футбольные воротилы на то, чтобы привлекать зрителя! Среди четырех с половиной миллиардов футбольных зрителей три с половиной – наверняка участники тотализатора: они хотят хоть десять долларов, но выиграть – и ставят! Вы знаете, что в Италии еще в 1936 году был принят закон о том, что весь итальянский спорт официально финансируется на средства от футбольного тотализатора? И это действует до сих пор! А сейчас, по-моему, на эту систему перешла и Англия.

Что же касается того, что футбол значит для меня лично, – сейчас будет совершенно неожиданный ответ. Все дело в том, что я, еще на институтской скамье поняв, насколько убоги наши футболисты в техническом плане, начал думать: а что бы сделал я, если бы был футбольным тренером. Ну и со свойственной мне внутренней «скромностью» точно решил, что я бы подготовил команду чемпионов мира, не меньше. Я все время слежу за нашим футболом и все время совершенствую свою модель подготовки будущего чемпиона мира. Что это за модель?

Когда я работал в Высшей школе тренеров, у меня в группе училось тридцать великолепных советских специалистов. Среди них были великие футболисты, великие тренеры, которые работали с командами высшей лиги, добивались высоких успехов. Они меня не понимали, потому что, как вывел я из двухлетнего общения с этими довольно интересными людьми, для них святым является то, что делают все: вот это надо копировать, к этому надо стремиться. А я им предлагаю совершенно нестандартное решение, потому что мне кажется, что на копировании чемпионом не станешь: нужно предложить что-то, к чему не готов ни один из противников, а это могут быть только нестандартные решения. Например, не проводить первенство Советского Союза (сейчас – первенство России) в течение восьми месяцев, а проводить, скажем, турниры по типу Гран-при; их в течение года будет десять или больше – восемь из них идут в зачет. Хочешь – участвуй, хочешь – не участвуй. Чемпион Советского Союза – тот, кто набрал большее количество очков. Это, во-первых, приучит ребят к спринтерской игре, позволит формировать то, что нужно для игр в коротких турнирах. Второе: как тренер по легкой атлетике я знаю, что когда человек способен в одном тренировочном занятии пробежать, скажем, 30 раз по 100 метров в полную силу через 100 или даже через 50 метров трусцой, то он способен делать это бесконечное количество раз. Что значит «бесконечное»? Однажды я решил на себе проверить, сколько раз могу пробежать в полную силу, без уменьшения результата, по 100 метров. Я начал, по-моему, в 7 часов вечера, а закончил в половине девятого – уже не было видно стрелок секундомера. Так вот, я к этому моменту сделал что-то около 35 раз, причем последние десять были на уровне личного рекорда. И мог еще! Потом я это же проверил на своих учениках – то же самое.

Наши футболисты не понимают основы своей работоспособности. Мне лично кажется, что основа работоспособности – игровой работоспособности, не тренировочной, а игровой – очень похожа на работоспособность бегуна на 400 метров. Именно на 400, а не на 100, не на 200 и не на 800. Почему? Потому что футболист должен в полную силу через короткие интервалы отдыха бежать на уровне личного рекорда скорости, а такая техника бега предусматривает именно бег легкоатлета на 400-метровой дистанции. Сколько угодно раз. Это именно то, что должен делать футболист во время игры. Он должен делать 30-метровый рывок – 30 метров трусцой, опять 30-метровый рывок – 30 метров трусцой, 50-метровый рывок – и так далее в течение всей игры. И так два тайма по 45 минут. К этому надо подходить.

Я излагал эти идеи, делился со слушателями ВШТ, читал лекции на курсах тренеров, на курсах управленцев, организаторов, для руководителей спорткомитетов всех уровней. Они мне в ответ: «Михал Михалыч, Вы что думаете, Вы шагаете в ногу, а весь мир не в ногу? Так никто не тренируется!». Я говорю: «Слушайте, если мы будем тренироваться так, как все, мы никогда и ничего не выиграем, потому что мы тренируемся так, как все. Вы что, гарантируете, что у вас самые талантливые на Земле игроки?»

Надо делать такие вещи, к которым другие не готовы! А пока они будут разгадывать и осваивать наши секреты, мы придумаем еще кое-что, к чему они опять будут не готовы, и в этом прогресс. Кстати, в основе дальнейшего прогресса лежат методики подготовки, о которых наши футбольные тренеры (да и не только футбольные) не имеют ни малейшего понятия. Что я имею в виду? Быстрый отдых – быстрое восстановление.

Самый мощный источник энергии – это жиры, а не углеводы. Углеводы обеспечивают кратковременную работу и, когда углеводные источники исчерпались, спортсмен говорит: «Я сдох – все, больше не могу». Жиры дают практически неисчерпаемый источник энергии, который позволяет восстанавливаться не только в тренировочных занятиях, но и в ходе самого соревнования. Чтобы включить и тренировать механизмы энергопроизводства, основанные на жировом обмене, нужно углеводные источники обязательно довести до полного истощения, – тогда начинает включаться жировой обмен. Для того чтобы полностью сжечь углеводы в организме, нужно бежать примерно полтора часа, причем с очень приличной скоростью (по крайней мере, 20 км пробежать за полтора часа). Сам спортсмен ощущает это как внезапное чувство голода. Это чувство голода, причем такое острое, что ты готов жевать все, что угодно: вот этот свой ремень от брюк или тапочки, появляется, когда количество углеводов в крови падает до определенного минимума. Таких кроссов (я спрашивал об этом у великих футболистов) ни в одной команде никто не бегает. Кроссовая тренировка у них – это 30-40 минут равномерного бега на пульсе где-то около 120 ударов в минуту, что способствует восстановительным процессам, но ничего не развивает. Поэтому, по разумению этих же великих спортсменов и тренеров, футболисты очень не любят два вида работы: на выносливость и, как ни странно, на силу. Они не любят эти два вида работы – они любят футбол. А почему не любят? Потому что работа на выносливость, которая проводится один раз в неделю на неэффективных нагрузках, ничего им не прибавляет, но мучиться заставляет, а работа на силу тоже проводится не в тех режимах, а главное – не в том количестве, которое может дать эффект. По исследованиям наших отечественных ученых (Ратова, Кузнецова и других) для совершенствования качеств силы нужно работать не меньше 4-5 раз в неделю по полтора – два часа – вот тогда сила растет. Наши футболисты говорят: «Зачем? У нас есть общепринятая схема работы, по этой схеме мы работаем «на силу» по понедельникам». Силовая работа – один раз в неделю! Естественно, она трудная, требует напряжения – естественно, они ее не любят.

Физическая подготовка футболиста перемывается в течение десятилетий в одних и тех же параметрах, в одних и тех же пределах, которые приняты как трафарет. Но серьезного проникновения в суть дела нет. Получается следующая вещь: нет серьезной силовой подготовки, общей выносливости, которые обеспечивают оперативное восстановление; нет эффективной работы ни над техникой, ни над тактикой, потому что, играя, мы привыкаем к марафонскому режиму, а в спринтерских режимах это все оказывается неэффективным.

А коррупция? Возьмем «Локомотив», который еще в прошлом сезоне был у нас на самом верху. У них был парень такой, Веселов. Почему я знаю? Потому что уже на протяжении 12 лет я помогал и сейчас помогаю детской спортивной школе «Локомотива» выстраивать физическую подготовку. Веселов, Пашинин, центральный защитник Маминов, Евсеев, который был по ошибке продан в «Динамо» как бесперспективный и выкуплен обратно, – это все ребята из детской спортивной школы «Локомотива», которые по общей физической подготовке в течение 6-8 лет по моим схемам готовились. Об этом почему-то никто не говорит. Самые сильные люди, первый состав! Так вот, Веселов очень неохотно допускался к играм тренером Семиным. Почему? Потому что он был импровизатор. Он был плохо управляем. Он яркая индивидуальность. Что это как не коррупция? Это коррупция, потому что Семин продает игру, а Веселов забивает мяч, и «Локомотив» вместо ничьей – выигрывает! Кстати, Веселов был решительно и окончательно отчислен из состава после того, как он забил победный мяч в игре с «Динамо». Счет был 1:1, и на последних минутах Веселов головой вбивает мяч в ворота (это было лет пять назад, наверное) – все, больше он не играл! Казалось бы, этого человека нужно носить на руках: он может в любую минуту забить! А этого, оказывается, не надо. Вот это и есть коррупция.

Коррупция – это когда судьям платят за то, чтобы они не давали игрокам играть, игрокам платят за то, что они забивают, срезают мячи в собственные ворота… и так далее и тому подобное. Ну как можно в таких условиях нормально развиваться футболу? Думаю, что все это есть и в зарубежном футболе, но, может быть, там есть какие-то секреты, которых мы не знаем, которые действительно помогают делу. Чтобы срезать в собственные ворота, да так мастерски, чтобы думали, что это трагедия, а не намерение (ведь нужно, чтобы тебя потом и болельщики не убили), – какая же это гадость!

Что, на мой взгляд, главное в футболе: непредсказуемость, результат, сама игра, игроки, импровизация, игровая дисциплина, мастерство игроков, мастерство тренера, болельщики, атмосфера стадиона? Перечень всех этих факторов не годится как общее для всех. Например, для болельщика, конечно, важна непредсказуемость, важен результат. Я не имею в виду случай, когда результат достигнут нечестно. Сама игра – главное для болельщика в том случае, когда она складывается в нашу пользу. Значит, главное не сама игра. Игроки? Да, я люблю этого игрока, и что бы он ни делал – он все равно самый лучший, он кумир, а кумиру все прощается. Импровизация – это безусловный компонент мастерства. Импровизация и игровая дисциплина: они не сочетаются, они противоречат друг другу. Импровизация, как ни странно, хороша только там, где есть высокая игровая дисциплина, потому что я как тренер разрешаю импровизировать только тому, у кого эта импровизация блестяще отработана в тренировках. Ему можно импровизировать, а вот остальным, у кого этого уровня еще нет, импровизировать нельзя, надо играть очень строго. Мастерство игроков – безусловно. Мастерство тренера – безусловно. Мастерство – исходное качество футболиста. Мастерство игроков – это производное от мастерства тренера. Болельщики, атмосфера стадиона – безусловно.

Из этого перечня я бы выделил, пожалуй, все-таки мастерство игроков, которое формируется под руководством грамотного тренера, и атмосферу стадиона. Потому что я очень верю в обмен энергией между спортсменом на дорожке или на поле и болельщиками, которые присутствуют на стадионе и болеют за него или против. В любом виде спорта, в любом. Такое существует – абсолютно точно. Я это называю единым энергетическим полем. Я думаю, что оно существует на спортивной арене, на спортивном ристалище. Оно складывается из энергетики спортсмена, который борется, и энергетики зрителя, который активно переживает. Происходит взаимная подпитка: спортсмен передает своими действиями энергию болельщикам, болельщики своими реакциями передают энергию своему кумиру. Это очень четко видно, и здесь, по-моему, не нужны никакие научные данные. Великие спортсмены, да и невеликие тоже, говорят о том, что поддержка болельщиков – это очень важный фактор в реализации целей, которые они ставят перед собой.

На вопрос о том, что такое футбол: игра, работа, зрелище, забава, развлечение, отвлечение людей от повседневных забот, разрядка, регулятор настроения масс, клапан для выхода агрессии, средство массового заражения толпы, истерия, средство массового психоза, ремесло, творчество, повод напиться, поорать, подраться, – я уже, кажется, ответил.

И все же попробую поконкретнее, раз уж такой вопрос есть. Независимо от конкретного вида, в котором человек реализует себя в спорте, основное отличие спорта от всех других видов воспитательной деятельности заключается в физическом совершенствовании личности. Здесь я поясню, что я понимаю под «совершенствованием». «И создал Бог человека по образу своему и подобию». Значит, каждый человек богоподобен, но не каждый одинаково приближен к Богу в своем богоподобии. И вот я понимаю это так, что спорт позволяет человеку приблизиться к Богу в его основных, скажем, признаках. Эти признаки присущи только Богу и никому более: это всемогущество, всезнание, или всеведение, вечность и вездесущность. Вот четыре признака Бога. Может показаться, что я немножечко сам не знаю, о чем говорю. Разве человек может быть вечным? В Библии неоднократно говорится о том, что человек познается по делам его. Бог проявляется прежде всего в деятельности, которая состоит из действий: «И сказал Бог: «Да будет свет», и сказал Бог: «Да отделится вода от земли»… И вот таких речений, то есть действий, богословы насчитали десять. И человек тоже проявляется в деятельности, в действиях.

О всесилии Бога. Бог по своему слову может создавать все, да? Может ли Бог создать такой камень, который он не может сдвинуть с места? Ну, для этого Бог должен создать камень, который он никогда с места не сдвигал, потом попробовать сдвинуть его с места, сдвинул – ну что ж, сделаем побольше, и так далее до тех пор, пока Бог не поставил себе границу. Он всесилен! А человек? То же самое. Вы поднимаете штангу в 25 кг и гордитесь этим. Немножко позанимался – и поднял 30, еще немножко позанимался – поднял 35… «А предел?» – спросите Вы. Предел только в тебе, внутри, ты подобен Богу. Бог всеведущ, потому что он снял границы своего знания. Там ведь сказано: «И увидел Бог, что свет хорош». Значит, он не знал, будет ли хорош свет, но когда он создал свет, он увидел, что он хорош. «И начал творить дальше, и опять увидел Бог, что это хорошо». И дальше пошел, и дальше. То есть он все время снимает свои границы, поэтому он безграничен. И до тех пор, пока Бог будет снимать свои границы, он будет бесконечен.

Если же мы вернемся на нашу бренную футбольную землю, то я осмелюсь сказать, что главное в футболе как в виде спорта – это его способность сделать человека – вот как это ни странно! – богоподобным. То есть сама идея спорта состоит не в том, чтобы выиграть, не победа – главное в спорте, главное – продвижение к совершенству, снятие границ с сегодняшнего состояния. Состязания и тренировка – это единая система условий, в которой ты и формируешь, и выявляешь свой прогресс, – больше ничего. А сама победа – ну, она просто неизбежна в спорте, только надо победу понимать немножко по-другому: первоначальное и глубинное значение победы – это победа над собой в своем приближении к богоподобию. Если ты сегодня немножко лучше, чем вчера, – ты победил себя, ты отодвинул границы, стал ближе к Богу. «Многие бегут на ристалище, но только один получает награду. Так бегите, чтобы получать». Он пишет это коринфянам. В Коринфе епископом был его ученик, Тимофей, если не ошибаюсь. И был этот Тимофей большой любитель телесных упражнений. В Коринфе тогда всюду велись религиозные диспуты, которые очень поощрялись, чтобы доказать преимущество христианства. Диспут – это состязание. И если уж ты вышел на состязание, на соревнование, то побеждай. Большой грех, если ты, будучи внутренне убежденным в истинности религии, которую проповедуешь, не сможешь это доказать в дискуссии: это показывает, что ты просто не совершенен в своей вере. Вот такой и спорт нужен человеку! Он зовет человечество и отдельного человека к совершенству! Здесь полное совпадение с марксовой доктриной совершенствования человека. Один из основных тезисов и Маркса, и Библии, которую Маркс отвергал (кстати, в этом одно из проявлений узости и ограниченности Маркса как философа), состоит в том, что любой экономический уровень развития общества имеет в виду созидание, производство материальных ценностей для удовлетворения потребностей человека. «И только коммунистическое общество меняет цель, – говорит Маркс. – Его главная цель – это производство всесторонне развитых людей». Вот тебе, пожалуйста, – полное совпадение.