Текст книги "Око. Закройте глаза Истине"

Глава 42

День шёл за днём, а у меня вообще не было никаких результатов. Я всё делал так, как и раньше, но что-то было не так. Компьютер не тот. Не та вэб-камера и немного не та программа управления камерой.

Всё дело в технике. Вот возьмите изготовителей виски в Шотландии. Скотч-виски. Обыкновенный самогон, вернее, хлебное вино, которое было на Руси, а потом исчезло, уступив место ректифицированному этиловому спирту, разведенному до крепости сорок градусов и названному водкой. Так вот, для изготовления виски используется старинный перегонный аппарат, сделанный из меди и повторяющий форму тех аппаратов, которые применялись в прошлые века. Если какая-то деталь изнашивается, то изготавливается точно такая же, чтобы вкус виски не изменился. Похоже, что и у меня такая же проблема.

Я встретился с Николаем Николаевичем и сказал, что мне нужен мой старый компьютер, на котором я работал раньше и который остался у меня дома. Иначе, вряд ли мне удастся получить какой-то результат.

Хорошо, когда приходится работать с думающим и грамотным администратором. Другой бы начал топать ногами, кричать, обвинять в бездарности и прочем, что любят делать так называемые эффективные менеджеры, у которых одно правило – «щоб к утру було». Сколько людей погибло от таких эффективных менеджеров. И уму непостижимо почему люди любят таких руководителей. Сами плачут, когда он топчет их сапогами, и сами плачут, когда хоронят его. Точно так же мыши хоронят кота, плачут: какой же хороший был кот Васька, не всех подряд мышей лопал, а давал плодиться. Помер, а придет другой кот, ещё хуже и нам пощады вообще не даст. И почему у русских людей такая мышиная психология? Да-да, не у всех, но у большинства.

Одновременно с научными изысканиями я производил и изучение моей компьютерной техники. Клавиатура была хитрая. Оптическая, то есть без проводов, но опломбированная снизу. И на пломбе значок бэтмэна. Типа, тайная организация мстителей. Но значок бэтмэна является и эмблемой спецназа главного разведывательного управления. Правда, у здешнего бэтмэна при помощи лупы я разглядел маленькие весы с деньгами на одной чашке и каким-то сыпучим материалом на другой.

Философски рассуждая, сыпучим материалом является время. Как песок в песочных часах. И смысл этих весов, вероятно, кроется в формуле: время – деньги. И всё в тайне.

Время и деньги. Человек, посвятивший себя накоплению денег, вдруг видит, что у него полным-полно денег и совершенно нет времени для того, чтобы их потратить. И вот этот богатый человек начинает обращаться за сочувствием к неимущим людям, мол, видите, как мне плохо. А что же неимущие люди? А они ему и говорят, а ты питайся деньгами, с солью или без соли, может, это тебе продлит жизнь.

Люди, кто умнее, пускают деньги в благотворительность, финансируя учебные заведения и поддерживая таланты, оставляя о себе память на земле, а другие начинают строить самые дорогие самолеты и самые длинные яхты, стараясь удивить всех. О таких, как правило, не помнят и о таких песни не поют.

Через неделю ко мне зашел Николай Николаевич и сообщил, что мой компьютер достать не удалось, хотя к этому были привлечены самые активные работники организации.

– Ваш компьютер разобрали на части и исследовали каждый элемент отдельно, пытаясь найти секрет временного проникновения. Специалисты собирают его, но это уже будет не тот компьютер, – сказал он.

– А если я придумаю способ вернуть свой компьютер в целости и сохранности, вы меня выпустите за забор? – спросил я, практически не сомневаясь в ответе.

– Это невозможно потому, потому что это невозможно, – твердо сказал мой начальник, – сломанную вещь не сложить, но мы постараемся купить вам точно такую же модель, возможно, это поможет.

– Хорошо, я согласен, – согласился я, – тогда верните мою связку ключей, я с ней буду чувствовать себя как дома.

Немного подумав, Николай Николаевич кивнул головой и ушёл.

Вечером мне принесли ключи. Зачем они мне? На этот вопрос никто не придумал ответ, поэтому ключи лежали в моей руке и напоминали мне о квартире и времени, проведённом там.

С одной стороны, комфортабельная несвобода лучше некомфортабельной свободы. Что мне давала свобода? Я мог встать и пойти в магазин за продуктами. Но и я так же могу встать и подойти к холодильнику с продуктами. Если чего-то там нет, то я звоню в стол заказов, и через некоторое время мне всё доставят. На свободе я мог потолкаться среди незнакомых мне людей. Хорошо, а если с откровенностью, нравится вам толкаться среди незнакомых людей? Вряд ли. Погулять на улице я могу и здесь. Пообщаться с людьми тоже. Не могу поехать в какую-нибудь страну или в какой-нибудь город в нашей стране. А что вы так часто ездите в другие страны или другие города? Давайте не будем себя обманывать и говорить, что попугаю в клетке живется намного хуже, чем попугаю в джунглях или диванному коту в сравнении с его собратом, вынужденному питаться на помойках. Мы только потом начинаем осознавать, где нам было лучше, когда мы лишались того, что у нас было. Всегда лучше там, где нас нет.

Ближе к вечеру я позвонил соседу Мише и пригласил его на ужин. В этот раз сосед быстро взял трубку, потому что в обеденный перерыв его не было в столовой, он не отвечал на звонки и вряд ли его кто-то отпускал за пределы забора.

Миша выглядел усталым, но был рад моему звонку. Мы шли по осенней дорожке и обменивались новостями из шедшей вдали от нас активной жизни. Хотя, кто из нас персонально участвует в этой активной жизни, если он не служит в администрации высокого уровня или не работает в фирме, ведущей мировые дела? Никто. Все узнают новости из газет, от телевидения или из интернета. Да и все новости есть суть сплетни из различных сфер жизни. Не верите? Сравните то, что говорит ваша соседка с тем, что вы слышите от официальных лиц. Всё тоже, только интонации другие да вальяжности побольше. И, главное, всё делается где-то там вдали, куда нужно долго ехать.

– Миша, – спросил я осторожно, – а как ты относишься к Ходорковскому?

– Нормально, – ответил сосед, – а что, что-то случилось с ним?

– В тюрьме всякое может случиться, – сказал я, – а как ты думаешь, справедливо его судят или нет?

– Да у нас каждого можно осудить, – Миша хитро посмотрел на меня, – было бы желание. Даже к телеграфному столбу можно прикопаться, если нужно. В нашей стране, где ещё не выветрилась память о сталинских репрессиях, это можно устроить в два счета. Стоит только кликнуть клич по выявлению врагов народа и по поощрению проявивших политическую бдительность людей, банкой сгущёнки, кульком сахара или денежной премией в триста тридцать три рубля. Так у прокуратур и органов безопасности очереди выстроятся за халявной сгущёнкой и деньгой на опохмел или для заначки.

– Да ну? – выразил я сомнение, хотя придерживался и придерживаюсь таких же взглядов, как и Миша.

– Вот и ну, я же не с потолка тебе сказки рассказываю, – обиделся сосед, – а знаю, о чём говорю. Я не знаю, как ты будешь проблему 2012 решать и подтверждать то, о чём я говорю, но я там бываю чуть ли не каждый день и вижу, как народ наш хужеет с каждым днём. А Ходорковский – это только начало. Вспомни начало тридцатых годов и сравни это с сегодняшним днём. Тогда только что закончилась гражданская война, а у нас только что закончилась демократическая революция. Тогда вырывали с корнем демократию и сейчас готовятся вырвать демократию с корнем. Будет как и при Сталине демократический централизм. Знаешь, что это такое?

– Ну, это что-то вроде нынешней вертикали власти, – неуверенно сказал я.

– Точно, это и есть вертикаль власти, но как бы введенная массами, – оживился Миша, – а точное определение демократического централизма звучит так: подчинение меньшинства большинству, обязательность принятых решений партий для каждого коммуниста. Типа, на стадии обсуждения ты можешь высказывать свои суждения, а как за решение проголосовали, то это выше всякого закона. И есть ещё партийная целесообразность. Если партии что-то нужно, то все законы должны быть подчинены этому «нужно».

– Это то, что нас ждет в недалеком будущем? – забросил я вопрос.

– Сначала ты мне расскажешь, что у тебя получится с твоими исследованиями, а потом и продолжим разговор на эту тему, – сказал Миша прямо перед входом в столовую.

Глава 43

Вечером я зашел в отсек Миши и увидел его обложенного со всех сторон книгами различных размеров и расцветок. Много было старинных книг. Все они стояли стопками вокруг письменного стола. Я тоже придерживаюсь такой методики, что справочные издания должны быть под рукой и для того, чтобы воспользоваться ими, нужно лишь протянуть руку. Да, в комнате беспорядок, но это только для того, кто никогда не занимался творчеством или научными изысканиями. В этом беспорядке был строгий порядок. Человек точно знает, где и что у него лежит и на какой странице что написано.

– Слушай, я к тебе за помощью, – сказал я соседу?

– Интересно, чем я могу тебе помочь? – улыбнулся он. – Бежать отсюда невозможно, а составлять компанию в побеге я не намерен. Я тебя не буду закладывать, потому что и без моего доклада всё известно тем, кто за нами присматривает, да и мы им, по большому счету, нужны только как люди, обладающие определёнными способностями. Ты – просто механик. Как только ты получишь первый результат, тебя заменят другим человеком, который и обналичит твоё исследование.

– Как это обналичено, – не понял я, – его что, отдадут в банк и получат деньги?

– Деньги они получат в любом случае, – сказал Миша, – пока всё, что мы делаем, обезличено. Секрет, одним словом. Как только мы дадим им знания, и они смогут ими пользоваться, то обезличенное открытие будет обналичено, то есть передано какой-то личности, которая будет «первооткрывателем» и собирателем дивидендов.

Я поднял указательный палец и сделал предостерегающий жест, напоминая о возможной прослушке.

– Не волнуйся, – засмеялся Миша, – нас не только прослушивают, но и проглядывают. В ночное время с помощью тепловизоров. Ты, вероятно, уже заметил, что любое нажатие клавиши на клавиатуре передается радиосигналом на пункт контроля. То, что ты пишешь, уже в бумажном виде подшито в досье. Даже бумага наша имеет электронную начинку и выполняет одновременно как роль бумажного носителя, так и копировального устройства. Ты как-нибудь сожги кусочек здешней бумаги, увидишь. Так что, не стесняйся и говори, что надо.

– Я точно не знаю, что ты и как делаешь, – начал я излагать свою просьбу, – но, как я понял, ты совершаешь перемещения во времени, оставаясь как бы здесь. То же делал и я, но только с помощью моей аппаратуры. Здешняя аппаратура не реагирует на мои команды. Я догадываюсь, что мой компьютер разобран на мельчайшие детали в поисках внеземных технологий. Вот тебе ключ от моей квартиры, адрес я дам и там нужно появиться за два дня до моего исчезновения оттуда. Мне нужен только системный блок и вэб-камера. Больше ничего не надо.

Миша задумался, а потом спросил:

– Ты, когда перемещался во времени, приносил что-то с собой оттуда?

– Я даже не знаю, что тебе ответить, – сказал я. – Я появлялся в будущем один раз. Как я там очутился, не знаю, похоже, что это дело вэб-камеры, как я вернулся назад, тоже не представляю. Но когда я очнулся у себя дома, то у меня болело всё тело, и остались синяки на физиономии.

– Да, синяки и подзатыльники остаются, это точно, – оживился Миша, – а вот что-то взять туда или что принести оттуда, это совершенно невозможно.

– Так вот, я тебе и предлагаю вариант передачи предметов из того времени в наше, – сказал я, дойдя до такой простой истины в процессе разговора. Главное – не забыть мысль. Если какая-то мысль пришла к вам в самое неудобное время, не поленитесь и запишите её. Возможно, она никогда вам не пригодится, а, возможно, это озарение и ключ к важнейшему открытию. Если не записать, то эта мысль уйдет, и вы никогда её не вспомните, это безвозвратно.

– Что-то вроде перпетуум-мобиле? – улыбнулся сосед.

– Никакого перпетуума, а одно мобиле, – поддержал я его веселое настроение. – Ты прячешь нужную тебе вещь в то место, которое не будет подвергнуто воздействию до сегодняшнего дня, а потом приходишь и забираешь эту вещь уже здесь.

– Интересно, – оживился Миша, – что-то подобное на уровне подсознания у меня проскальзывало, но в реальность этого я не верил.

– Так давай проверим это на ближних временных расстояниях, – предложил я, – ты приходишь ко мне домой, отдаешь записку моей соседке и получаешь у неё ключ от моей квартиры. Я у неё оставляю запасной ключ. Записку напишешь сам, мой почерк не очень сложный. Текст я продиктую такой, что она поверит. Она же будет с тобой в квартире, когда ты будешь отсоединять системный блок, и она же закроет за тобой квартиру. Системный блок ты положишь в автоматическую камеру хранения и постарайся запомнить шифр. А Николай Николаевич возьмет мои вещи в камере хранения и привезет сюда. Как?

– Здорово ты придумал, – согласился Миша, – давай уточним детали моего разговора с твоей соседкой и проработаем текст записки, я сегодня же это сделаю. Подай мне календарь, определимся с датой.

Эту ночь я практически не спал, всё ждал, когда ко мне зайдет сосед.

Он зашел ко мне утром и пригласил на завтрак.

– Ну, и соседка у тебя, настоящий Штирлиц, – сказал он, – записку только на зуб не пробовала, над душой стояла как цербер, помогла аккуратно упаковать всё, а потом повела к себе и поила меня чаем с малиновым вареньем. Малинишным, как она говорит. Запомни данные ячейки, – и он продиктовал мне номер ячейки и шифр замка. – А кот твой у неё живет, и всё время бегает к твоей двери, хозяина ждет.

– Вот вам и кошки, – подумал я. – Мой Кешка никогда не лез на глаза и не был надоедлив, но зато знал свой дом и защищал его. Сюда его тащить не хочу, вдруг что-то случится, кто за ним присмотрит?

После завтрака я зашел к Николаю Николаевичу и попросил доставить мне посылку из автоматической камеры хранения на железнодорожном вокзале.

Наш начальник внимательно посмотрел на меня и ничего не сказал. Но зато после ужина я получил свою вэб-камеру и системный блок. Привет с воли.

– Вы представляете, что сейчас творится в тех органах, которые работали над изучением вашей техники? – спросил начальник.

Я только пожал плечами. Что я мог сказать, если в одном государстве параллельно друг другу существуют несколько государств и граждане одного государства одновременно являются гражданами другого государства, занимая в том государстве должность более высокую, чем в этом государстве. И никакой мистики, никакого колдовства и никаких параллельных миров. По этому поводу даже скороговорку-загадку придумали: «Сидели у ели и ели то, чего не имели, а если бы они это имели, то были бы не тем, кем были». Вот и подумайте, кто и чего ел? И так к каждому человеку нужно присматриваться. В этом государстве он вор и взяточник, а в том государстве образец честности, порядочности и символ чего-нибудь.

– Похоже, что вы уже объявлены в международный розыск и на вас навешали столько собак, что если вы попытаетесь уйти отсюда, а с вашими способностями это возможно, то вас повяжут на первом же шагу. А с той неволи вам будет труднее вырваться, чем с нашей воли, – сказал Николай Николаевич и ушел.

Глава 44

Приспособление старенького компьютера к работе с высококлассной аппаратурой очень похоже на то, когда в элитный класс приходит новый ученик из семьи с доходами на уровне между бедностью и нищетой.

При царе-батюшке для решения этой проблемы создавались лицеи, гимназии, реальные и коммерческие училища, церковно-приходские школы. Разве возможно это в стране – первой в мире по количеству самых дорогих автомобилей и яхт и где четверть населения живет на грани нищеты? Конечно, нет! У нас все люди равны.

В элитной школе такого ученика изгоняют в результате изощренной травли. Он уходит в криминальный мир, обиженный на всех и вся, и элита сокрушенно вздыхает: ну как же так, учился бы себе рядом, не проявлял бы свои амбиции и стал бы культурным человеком…

Тоже было и с моим стареньким компьютером. Современная техника имела свои фишки для подключения, каких не было на старых компьютерах. У нас всё не так, как розетки на Западе и на Востоке, как разные железнодорожные колеи и стандарты для шоколада.

С трудом, но я заставил признавать мой старый жесткий диск главным. Для пробы набрал координаты Кремля, дата – на следующий день после моего исчезновения, время – десять часов. Время проведения всех важных совещаний и разносов, а сам пошел к своему соседу в гости, благо у него сегодня был гостевой день.

– Слушай, Миша, – спросил я его, – а ты можешь вообще не возвращаться оттуда?

Мой вопрос поставил его в тупик.

– Я как-то не задумывался над таким вопросом, – сказал он. – Остаться там не так просто. Это примерно так же, как забросить своего разведчика в другую страну. Сам прикинь, что нужно сделать, чтобы быть похожим на человека из той страны. И следующее – раз ты там остался, то отдал себя в руки того общества, а оно всегда представляет опасность для пришельца из другого мира. Чуть где-то раскрылся, и уже попал на заметку к бдительному сексоту. А он не спит, скрупулёзно анализирует поведение всех вокруг себя, чтобы раскрыть заговор и крикнуть «Слово и дело». Вот он – самая маленькая козявочка в этом государстве, а в мгновение ока стал самым важным человеком в этом государстве. И государство это отметило его самыми высокими заслугами, а он стоит выше всех и говорит: вот я какой, да я вас всех на чистую воду выведу. Легче замшелому питекантропу затеряться в современном обществе, чем современному человеку стать полностью своим в средневековье.

– Я с тобой согласен, – быстро сказал я, чтобы не остудить у Миши желание к откровению, – а вот, может, случиться такая ситуация, что ты просто не сможешь вернуться оттуда, куда ты попадаешь? Каков у тебя механизм возвращения? Я был в будущем всего один раз и сам не знаю, как я вернулся обратно. Возможно, что у всех одинаковый механизм возвращения.

– Мне кажется, что я возвращаюсь тогда, когда сам захочу вернуться, – сказал задумчиво мой сосед. – Это как в страшном сне. Человек убегает от врагов, а ноги ватные и не слушаются его, а враги всё ближе и ближе и тогда человек начинает кричать или изо всех сил двигать руками и ногами и просыпается. Но это, возможно, только у меня так.

– А что, есть другие люди с такими же способностями? – продолжил я его последнее предложение своим вопросом.

– Как бы тебе это объяснить понятнее? – сказал Миша. – Мне кажется, что в своих путешествиях я уже встречал тех людей, которые живут со мной в одном времени.

– И ты никому об этом не говорил? – спросил я.

– А зачем? – так же просто вопросом на вопрос ответил Миша. – Если кому-то сказать об этом, то я обреку другого человека на несвободу, как и себя. Куда бы я ни уходил, я всё равно возвращаюсь сюда. Если кто-то убьёт меня во время моего отсутствия, то я тогда обрету свободу и уже никогда не вернусь сюда. И ещё знаешь, что останавливает меня от ухода в вечность? Если уйти в раннее от нас время, то неинтересно жить, зная, что будет завтра и послезавтра. А в будущее я не хочу, потому что ничего радостного там нет.

Мы замолчали. Вопрос как бы исчерпал себя. Мы были как птицы в золотой клетке. Могли летать по комнате, могли вылетать в сад, но всегда должны были возвращаться в золотую клетку. И вся жизнь проходила мимо этой клетки, и мы проходили мимо своей жизни.

– Слушай, Миша, – спросил я, – а кто жил до меня в моей квартире?

– Был тут один Кулибин, – улыбнулся сосед, – всё перпетуум-мобиле строил и доказывал, что можно построить машину времени, да только ничего у него не получалось. Всё чего-то паял, какие-то шестеренки таскал со свалки, молотил молотком, а потом вдруг исчез. Следствие было, а результатов никаких. Да и кому эти результаты нужны, нас ведь никто искать не будет. Ладно, ты не забивай себе голову, вечерком я приду к тебе, есть у меня бутылочка старого коньяка и коробка хороших шоколадных конфет. В одиночку как-то не интересно пить.

И он ушел.

Я сидел и думал над тем, кто я такой и что значу в этой жизни. Если у тебя есть способности, но нет протекции, то ты никто. Если у тебя есть протекция, минимум знаний и желание добиться чего-то, то тут ты на коне, но только так, чтобы не быть выше покровителя. Только высунешься, голову сразу отчикают. Всюду конкуренция. Надеяться на благожелательность со стороны коллег и друзей нельзя. Каждый человек словно в разведке в другой стране. Каждый должен приспосабливаться и работать в ритме учреждения. Сильно грамотных и способных никто не любят. Тебе гадят с приятной улыбкой на лице.

Никому нельзя ни о чем говорить. Всё, что говорят тебе, нужно анализировать с точки зрения того, а для чего тебе это рассказали? Какое, допустим, мне дело знать, сколько килограммов яблок снял коллега на своей даче и знаю ли я, как готовить кальвадос. Суть вопроса – узнать, есть ли у меня дача и есть ли у меня всё то, что способствует работе на даче: машина, мотокультиватор и прочие технические приспособления. Если есть, то у тебя займут. Если нет, то тебя пригласят на свою дачу на отдых и как дополнительную рабочую силу при отрывке погреба или установки сруба. После этого о тебе забывают. А про яблочный кальвадос спрашивали для того, чтобы узнать, не занимаешься ли ты самогоноварением из яблок.

Любой факт нужно анализировать и не дай Бог, если ты положишь глаз на одну из работающих рядом с тобой сотрудниц. Тем самым ты оскорбишь чувства других, не отмеченных твоим вниманием женщин, станешь их врагом, вызвав массу сплетен о себе и о своей избраннице, если даже у вас ничего не было.

Особняком стоят корпоративные вечера, где люди набираются до поросячьего визга в компании сослуживцев и проявляют себя в своём естестве. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.

Собственно говоря, вся наша жизнь это сплошной корпоратив. Всегда и везде. И от того, насколько удачен ваш выбор компании, будет зависеть качество вашей жизни.