Текст книги "Око. Закройте глаза Истине"

Глава 63

После моего вопроса в камере наступила тишина. Было слышно, как капала вода в умывальнике в комнате отдыха дежурного по полицейскому отделению.

Кап, кап, кап… Как песчинки в часах времени, в часах истории. Что наша жизнь в пределах истории? Ничто. Философ и поэт сказали просто: «Твой приход и уход не имеют значенья, просто муха в окно залетела на миг».

Хесус сидел молча, автоматически перебирая пальцами так, как будто в них находились четки. Затем он улыбнулся и повернулся ко мне.

– Знаешь, когда я был на Востоке, – сказал он, – мне понравилось одно изречение: даже неграмотный человек может поставить в тупик сто мудрецов. Но ты грамотный человек, знаешь современную технику и вопросы ты задаешь такие, что на них очень непросто будет ответить. Я тебе кое-что расскажу, потому что сам хочу осмыслить увиденное и услышанное.

В прежние времена, которые вы называете до нашей эры, повсюду было многобожие. Богов было много, и они не очень-то жаловали живших на земле людей. Кому-то они благоволили, но на остальное население насылали хищных зверей и чудищ многоголовых, рассматривая землю как цирк для своего увеселения. И народу это нравилось.

Любой народ по натуре мазохист. Ему нравится, когда им управляет сильная рука. Если донести на соседа, то соседа уничтожат и что-то от его богатства достанется доносчику. Постоянное выживание в доносах и казнях породило новую общность людей – хомо модернус. Они могут жить в условиях демократии и в условиях диктатуры, пресмыкаясь перед властелином и топча его ногами, когда он поскользнётся, совершенно не испытывая угрызений совести, потому что её он превратил в средство оправдания своих поступков.

Человек в последнее время многое узнал. Церковь, это как общее название всех религий, как могла, так и мешала прогрессу. Но тщетно. Тогда они извернулись и сказали, что всё это предопределено Всевышним. Но где это предопределено? Всё население земли преимущественно состоит из тех, кого называют Фома Неверующий и легенды о воскресении людей стали явью с открытием клонирования. Человек стал сомневаться в том, что всё предопределено Создателем. Последователи Мохаммеда репрессиями ещё держат свои народы в невежестве, пользуясь благами цивилизации, как подарками от Пророка, а не как продуктами созидания людей другой веры.

У развитых народов стала угасать вера в Бога. И это естественно. Развитие пошло по такой крутой спирали, что на ней удерживаются лишь немногие. Большинство срывается со спирали и погружается в темень ереси, суеверий и колдовства. Кругом прорицатели, экстрасенсы, колдуны, целители и люди молятся неизвестно кому, едят живых жуков, червей, пьют всякую гадость. Даже сейчас у вас есть много людей, которые считают, что продукты жизнедеятельности человека обладают целебными свойствами. Не буду говорить о некой религии, представители которой употребляют для лечения содержимое горшка их высшего священнослужители, по рангу равного папе.

Если ничего не предпринимать, то население земли возгордится и даже ислам превратится в религию прогресса и сотрудничества с другими народами, отбросив догматы завоевания мирового господства в борьбе с неверными. Что будет тогда? Тогда единый народ отбросит всех богов и будет жить так, как будто он создал себя сам и что только он является властелином Вселенной.

– А разве это не так? – вмешался я в монолог Хесуса.

– Не так, – закричал он, – вы должны помнить о том, кто вас создал!

– А кто нас создал? – завёлся я. – Где они семь дней на создание мира? Мы вообще произошли от одноклеточных организмов, развиваясь в течение миллионов и миллиардов лет. Где вы были в это время? Тоже были в эмбриональном состоянии?

– Это ересь, – зашипел Хесус, – нас создал Всевышний в том виде, в каком мы есть сейчас.

– На какой планете вы сейчас обитаете? – задал я невинный вопрос.

– Это название тебе ничего не даст, – сказал Хесус, – но мы имеем исключительные права на решение всех вопросов на земле. Захотим, можем растопить ледовые шапки на полюсах и будет у вас потоп. Можем нарушить магнитное поле земли, и не будет у вас никакого электричества. Продукты в холодильниках испортятся. Вы будете умирать от отравления и дремавших в холоде болезней. Это будет вам карой за ваше неверие и попытку вырваться в те миры, куда вас никто и не собирался допускать.

– И чем вы отличаетесь от богов того же древнего Рима или Греции? – спросил я.

– А ты так и не понял? – усмехнулся Хесус. – У богов Олимпа на всех была одна планета, а у нас на одного бога одна планета. Вот мы и думаем, а не вернуть ли вас в язычество, чтобы попробовать снова и дать вам другую религию, объединяющую всех людей воедино для выполнения нашего предназначения для вас.

– Что это за предназначение вы приготовили для нас? – спросил я, не ожидая ничего хорошего.

– Нам нужно, чтобы вы за короткий срок стали мощной силой для завоевания планет, находящихся в ведении конкурирующего с нами бога, – ответил Хесус. – Он завез разумную жизнь с вашей планеты, воспользовался тем, что мы холили и лелеяли вас в течение длительного времени.

– А как ваш босс посмотрит на всё это? – я наугад задал вопрос, подразумевая, что боги суть есть простые чиновники, которым поручено курировать какой-то объект.

– Его Око видит только общую картинку, а о конкретике он знает из наших письменных докладов на специальных носителях, – сказал посланец нашего бога.

– А ты сам видел самого верховного бога? – спросил я Хесуса.

– Я пока не вышел на уровень прямого общения с верховным богом, но от того, как будут развиваться события на земле, мне может представиться такая возможность, – сказал сокамерник, – а ты не слишком много вопросов задаешь мне?

– Я их вообще не задавал, ты сам рассказывал мне всё это, – сказал я.

– Не вздумай рассказать это другим людям, – предупредил меня Хесус. – Не поверят. В лучшем случае тебя объявят просто сумасшедшим, а религиозные фанатики тебя убьют. Причём, фанатики от всех религий.

– А ты чего по обезьянникам шляешься? – спросил я его. – С твоими возможностями можно войти в состав элиты и пользоваться всеми благами, которые недоступны многим.

– Чего я там не видел? – отмахнулся Хесус, занятый своим мыслями. – Мне нужно понять, как вас всех выровнять до одного уровня. Сделать так, чтобы разница между населением и элитой была минимальная, и чтобы такой уровень был во всех странах.

Глава 64

От мыслей Хесуса у меня пошёл холодок по коже. И он тоже занят мыслями о построении коммунистического общества на отдельно взятой планете. Интересно, какая партия им будет названа вдохновителем и организатором всех наших побед? При мне была одна, которая спихнула коммунистов и стала точно такой же. Ныне покойный златоуст говаривал:

– Какую партию в России ни создавай, всё время получается Коммунистическая партия Советского Союза с руководящим Политбюро.

– А ты умеешь делать чудеса? – спросил я.

– Как люди любят фокусы, – бросил презрительно Хесус, – особенно вы, русские. Вам можно втюхать любую теорию, и вы будете жертвовать своими жизнями ради того, чтобы кто-то, в конце концов, сказал, что это неудачная теория. Почему вы не можете просто улучшить свою жизнь, предоставив другим улучшать свою жизнь так, как они этого хотят? Даже Христос не лез со своими теориями в другие страны. Ходил себе по Иудее и хотел улучшить жизнь своих соплеменников. Все его апостолы были русскими по духу, и пошли проповедовать в другие страны, уничтожая другие религии и насаждая христианство. Любое действо нужно оценивать со знаком плюс или минус. А к вам вообще непонятно, какой математический знак можно применить. Знак деления, что ли?

– Что вы привязались к русским? – огрызнулся я. – Мы и сами понимаем, что делаем не так, но кто первым заложил в нас чувство вины за то, что мы живем лучше, чем другие люди? Вот и едем в разные стороны, чтобы землю в Гренаде крестьянам отдать или освобождать бедных негров, которые совершенно не хотели освобождаться. Запад всё время плакался о бремени белого человека, а мы гордились бременем русского человека. И всё это сделал Христос.

– Как вы горазды свои недостатки сваливать на других, – сказал мой сокамерник, – когда маленький русский ушибется, то во всём виновата кыся. Когда взрослый русский ошибется, то во всём царь виноват или происки империализма. Мы же из-за вас не можем устроить равенство в христианском мире.

– Давай ещё поругаемся или подеремся, – предложил я, – ты вот сможешь открыть двери камеры?

– Бежать хочешь? – спросил Хесус.

– Да, – сказал я, – побежишь со мной?

– Мне нельзя, – вздохнул он, – мне нужно примером своим показать, что самое главное у всех людей это человеческая жизнь, а остальное всё прилагаемое.

– Кому ты это докажешь? – усмехнулся я. – Тебя здесь никто распинать не будет. Ты крест на Голгофу не понесешь. Тебя здесь запинают и похоронят как безвестного бродягу. В лучшем случае тебя выкинут на улицу, и ты будешь искать своё место среди обездоленных. Тебе раньше нужно было приезжать к нам, когда люди верили во что-то святое и сжигали неверующих на кострах. Сейчас все заняты оккультными науками и стараются посоветоваться с нечистой силой, которая не дремлет и поощряет людей на всё, что им захочется.

– Я и сам это чувствую, – сказал Хесус, – но по-другому мне нельзя. Я открою тебе дверь и усыплю стражников. Ты можешь свободно уйти, но сразу беги отсюда подальше, потому что для стражи ты намного опаснее, чем я.

– Слушай, а ты своего Бога видел, – спросил я узника, – какой он из себя?

– Видел, – просто сказал Хесус, – он не один, их там много. Какие из себя? Такие же, как и мы. Только они знают больше нас и умеют больше, чем мы. Вы по сравнению с ними просто дикари.

– Они что, на Олимпе живут? – спросил я.

– На каком Олимпе? – скривил губу Хесус. – Они живут на планете, которая находится намного дальше, чем наша планета отдалена от Земли.

– На ракете к ним летаете? – снова спросил я.

– На какой ракете? – укоризненно сказал Хесус. – На такие расстояния ракеты не летают. Сколько нужно жизней, чтобы долететь до них? У них есть Око истины, которое смотрит через время и соединяет нас воедино. Моргнет Око, и ты уже переместился к ним. Как это происходит, знают только Они.

– Неужели они не знают, что у нас тут происходит? – лез из меня новый вопрос.

– Всё они знают, – сказал Хесус, – у них принцип: доверяй, но проверяй. Терпения у них больше, чем у нас. Они сторонники эволюции, а мы сторонники революций и вы сами поддерживаете этот принцип, внедрённый к вам. Вы даже сказку придумали о стариках и курочке, несущей золотые яйца. Оком мы связаны с вами воедино. Мы вам насылаем эпидемию, а они вам подкидывают антивирус. Мы развязываем войну, а они вам через кого-нибудь шепнут, что победа будет за вами и даже называют день победы. И победители оказываются побеждёнными. Но мы побеждённых вытаскиваем из ямы позора, и они начинают жить лучше, чем победители. И тут уже мы ничего особенного не делаем, вы сами это для себя делаете. И даже Они через Око ничего не могут сделать. Вы сами себя угробите. Ваше огромное государство распадется на множество маленьких государств и станет таким же лоскутным одеялом как современная Европа. В маленьких государствах вы разовьёте свою промышленность, науку, увеличите количество населения. Люди будут жить счастливо. Ни у кого не будет ностальгии по тем временам, когда было огромное государство, населённое полунищими людьми, способными на многое, но только во главе их стояли люди, которым сильная Россия не была нужна. А сейчас иди. Там тебя ждет твоя Юдифь. Мне нужно подготовиться к тому, чтобы принять мою судьбу, потому что твой побег ускорит развязку.

Хесус махнул рукой и отвернулся к окну, которое было под потолком и через него пробивались рассеянные лучики света.

Я встал со скамейки и тихонько подошёл к двери-решётке. Она была не закрыта и открылась легко и без всякого скрипа. В коридоре было пустынно и тихо. Я пошёл в сторону выхода, пригнувшись перед окошком дежурного милиционера. Открыв входную дверь, я очутился на улице. Была вторая половина дня. Закончился час пик и солнце клонилось к закату. Мимо крыльца милицейского отделения шли задумчивые люди. Никто не обращал на меня внимания. Я вышел на тротуар и пошел, ускоряя свой шаг, в сторону от железнодорожного вокзала, стараясь идти по переулкам.

В одном переулке навстречу мне быстро шла девушка. Я шагнул влево, чтобы уступить ей дорогу, и она сделала шаг влево. Я вправо, и она вправо. Я влево, и она влево. И в самый последний момент, когда один должен уступить дорогу, а другой идти прямо, мы оба шагнули влево и столкнулись.

Глава 65

Наше столкновение было сильным и неожиданным. Девушка начала падать назад. Я подхватил её и стал падать вместе с ней, группируясь и переворачивая её на себя. Я приземлился довольно удачно, а девушка довольно чувствительно ударилась своим телом о моё и ткнулась своими губами в мои губы.

– Вот тебе и Юдифь, – подумал я и спросил:

– Тебя как зовут?

– Эльвира, – ответила девушка, пытаясь встать с меня.

– А меня Юлий, – сказал я, помогая девушке встать. – Вы извините меня, никак не удалось разминуться. А мне один пророк напророчил, что я сегодня встречусь с Юдифью.

– А ведь он не ошибся, – улыбнулась девушка, – это по паспорту я Эльвира, а в книге крещения записана как Эдетта.

– Вот те на, – рассмеялся я, – Эдетта совсем никакая не Юдифь. И кто вам такое имя придумал – Эдетта?

– Священник в нашей церквушке, – сказала девушка. – Родители у меня верующие. Принесли в церковь крестить с именем в метрике Эльвира. А батюшка посмотрел в святцы и сказал, что такого православного имени нет. Стали искать подходящее и звучное имя. Нашли вот это Эдетта. Батюшка и родители мои согласились, что имя красивое и звучное. Вот и получается, что по паспорту я Эльвира, а в православии Эдетта. Потом уже стала выяснять, откуда произошло такое имя. Получается, что из имени Эдита, а оно уже является производным от имени Юдифь.

– Значит, прав оказался пророк, – сказал я, – что выйду я из тюрьмы чудесным образом и встречу свою Юдифь. Только вот на жизнь или на погибель ты мне послана?

– Как это на погибель? – округлились глаза у девушки.

– Есть такая библейская легенда о красавице Юдифь, которая отрезала голову у завоевателя Олоферна, – напомнил я.

– Юлий это не Олоферн, – улыбнулась Эдетта, – и поэтому я не представляю для вас опасности.

– Тогда вы можете спасти меня, – сказал я.

– Как? – удивлённо спросила девушка.

– Увезите меня куда-нибудь, – попросил я, – я только что сбежал из тюрьмы.

– А за что вас посадили? – насторожилась девушка.

– Не пел гимн о Великом учителе, – признался я.

Девушка посмотрела на меня оценивающе. Видок у меня был ещё тот. Посидите сами на нарах в обезьяннике сутки и потом посмотрите на себя в зеркало. Интеллигентность начинает прятаться, зато тюремность начинает проглядывать наружу.

– Надевайте это, – сказала она и достала из сумочки вязаную шапочку серого цвета. Затем немного подумала и достала газовую косынку, которую повязала мне на лицо, закрыв одну щеку и подложив под косынку свой платочек, – у вас зубы болят, – уточнила она.

– И у меня нет ни денег, ни документов, – дал я дополнительную вводную.

– Ничего страшного, – сказала Эльвира, – туда, куда мы поедем, паспорта не нужны. Деньги нужны, но не так много.

Взяв меня под руку, Эдетта повела больного человека в вязаной шапочке и с компрессом на щеке на перрон пригородных электричек. Она быстро купила в автомате билеты. Мы сели в вагон, в котором случайно оказалось два свободных места рядом.

Собственно говоря, за двенадцать лет мало чего изменилось, разве что местность рядом с железной дорогой стала более окультуренной. Не видно валяющихся остовов техники, куч различного мусора и покосившихся домишек жителей ближнего примосковья.

– Красиво стало, – сказал я, кивнув головой в сторону окна.

– Да, – согласилась Эдетта, – Великий учитель не любил много разговаривать. Кадры решают всё, – говорил он, – и действующий начальник оказывался бывшим, а ранее неперспективный работник оказывался эффективным менеджером. У нас в стране одна треть людей действующие начальники, одна треть – бывшие начальники и одна треть – исполнители. Так что, все знают, что надо делать. Если у человека около дома непорядок, то приходит инспектор и выписывает требование о наведении порядка. Если к указанному сроку ничего не сделано, то приезжает бригада, которая делает всё в лучшем виде и выставляет хозяину счёт на произведённые работы. Не оплатишь, будешь сидеть в пустом доме. Приставы заберут всё ценное на сумму счёта. Власть особо не церемонится с теми, кто что-то должен и не делает. Обижаются, а делают. Теперь гли-ко, как всё вокруг захорошело.

Что-то знакомое и старорусское послышалось в её голосе. Если вместо одежды она употребит слово лопотина, вместо говорить бахорить или баять, то так оно и есть. Только что в Москве она была москвичкой, а как выехала из Москвы, так сразу спрятанные корни русского человека начали выходить наружу.

– А куда мы едем? – тихонько спросил я.

– А тебе не всё равно? – улыбнулась девушка. – Раз меня тебе пророк напророчил, то придётся меня слушаться.

Внезапно в конце вагона послышалась музыка. Инвалид в коляске с аккордеоном в руках распевал во всё горло, а везущая его девушка протягивала пассажирам фетровую шляпу для подаяний.

 
Я был батальённый разведчик,
А ён – писаришка штабной,
Я был за Расею ответчик,
А ён спал с маею жаной…
 
 
Осколок немецкой гранаты
Давил на пузырь мочевой,
Полез под кровать за протезом,
А там писаришка штабной…
 

Пассажиры прекрасно понимали, что перед ними люди, занимающиеся предпринимательством, а не обездоленные люди и поэтому бросали в шляпу мелочь, пряча глаза как после сделанного неблаговидного поступка. Каждый из них с чистым сердцем помог бы нуждающемуся человеку, но из-за сволочей из нищенской мафии действительно беспомощные люди оставались без сострадания.

– При Великом учителе таких не было, – шепнула мне Эдетта, – он их всех к единому знаменателю привел.

– Посадил, что ли? – так же шепотом спросил я.

– Посадил всех организаторов, – сообщила девушка, – продажных правоохранителей всех выгнали, а судьи выборные, те спуску преступникам не давали. А сейчас они снова появились. Вот люди и шепчутся, что нужно Великого учителя снова к власти призывать. Смотри, видишь домики вдали, за лесом. Минут через пять будет остановка, а там пешочком. Близко. Километров десять.

В это время в вагон вошли человек пять молодых людей в кожаных куртках и с бритыми затылками. Они пошли по вагону, внимательно приглядываясь к пассажирам.

– Фашисты, – шепнула Эдетта.

Один из фашистов вдруг ткнул в мою спутницу пальцем и крикнул:

– Ребята, вот она нерусская.

Я взял девушку за руку и поставил впереди себя, двигаясь вместе в сторону тамбура. На помощь пассажиров я вообще не рассчитывал, но случилось что-то невообразимое в моё время. Все присутствовавшие мужчины с криками, – Бей фашистов! – набросились на бритоголовых. Изрядно побитых их выбросили из электрички на пустынную платформу, куда вышли и мы.

– Эдетка, это не твои ухажеры? – спросил приближающийся к нам небольшой старичок с всклочённой бородой.

– Мои, дядь Паш, – сказала девушка, – хорошо пассажиры помогли, да вот сюда их и выбросили.

– Дед мой ещё с московской земли фашистов гнал, а смотри ты, снова плодиться начали, надо Учителя во власть призывать, – задумчиво сказал дядя Паша и резко свистнул.

Откуда-то из кустов появились три здоровенных парня, похожих друг на друга как близнецы, с дубинами в руках и спросили:

– Чего, дядь Паш?

– Да вот, фашисты опять пришли, напонужать им надо, как в 1941 году, – бросил им старичок и указал пальцем на меня, – а ты кто таков, мил человек, лопотина-то у тебя нездешняя?

– Это мой дядь Паш, – быстро сказала Эдетта.

– Ухажер, что ли? – спросил старик.

Эдетта покраснела и кивнула головой.

– Тогда пошли, – махнул рукой дядя Паша, – Машка совсем заждалась.

За нашей спиной были слышны сдержанные вскрики и какие-то шлепки, как будто женщины вальками выбивали постиранное бельё.

– Ты не кривись, мил человек, – сказал дядя Паша, – не было бы меня на платформе, вас бы фашисты дубасили и забили насмерть. Им это только в удовольствие. А мои ребята отделают их так, чтобы они на всю жизнь запомнили, как это на гражданина расейского руку поднимать. Собрать бы ещё офицерьё запасное, да выдрать всех на площади, потому что это они фашистов готовят и распинаются о чистоте русской крови. А русская кровь тем чиста, что в ней все народы присутствуют вместе. Учитель всех приказал считать русскими, да вот опять эта чехарда началась. Наверное, тут народ должон своё веское слово сказать, кто сегодня власть в стране? Мы – народ или эти, которые павликов морозовых себе на смену воспитывают.

– Дядь Паш, а кто эти трое ребят? – спросил я.

– А, это? – улыбнулся мужичок. – Это трое из ларца, одинаковые с лица. Живут у крыльца, по натуре честны, больше спят и видят сны, совсем не злы, зато берегитесь козлы.