Текст книги "Кетодиета"

Миф 3: на кетодиете развивается опаснейшее состояние – кетоацидоз

На кетодиете мы использует кетоны в качестве источника энергии. Дальше мы подробнее рассмотрим, какими они бывают и зачем нужны. А сейчас давайте обсудим, почему кетоз и кетоацидоз не одно и то же.

Диетический кетоацидоз – это состояние, при котором в крови значительно повышается концентрация глюкозы и кетоновых тел. В результате может развиться диабетическая кетоацидотическая кома и даже наступить смерть.

Кетоацидоз у взрослых, которые не страдают диабетом первого типа, крайне редкое явление. Те, кто практикует кетодиету и длительное интервальное голодание, могут иметь довольно высокую концентрацию кетонов в крови – 5–6 ммоль/л, но при этом в их крови по определению не может быть много глюкозы, так как количество углеводов в рационе сведено к минимуму. На деле же у большинства кетогенщиков уровень кетонов крови после адаптации редко бывает больше 3 ммоль/л (о том, что не надо гнаться за цифрами кетонов и вообще увлекаться измерениями, поговорим позже).

Люди, страдающие диабетом первого типа, могут следовать кетодиете, но очень следить за уровнем глюкозы. Так они могут избежать многих осложнений диабета и получить все плюсы кето – энергичность, бодрость, свежий вид. Посмотрите на Хэлли Берри (американская киноактриса, первая афроамериканская актриса, получившая премию «Оскар» за главную женскую роль в фильме «Бал монстров»).

Большой резонанс получила история кормящей мамы на высокожировой низкоуглеводной диете, которая едва не умерла от кетоацидоза. Мама шестинедельного малыша, по собственному рассказу, следовала кето и до беременности. Но после родов испытала синдромы кетогриппа, из-за плохого самочувствия не ела и практически не пила. На момент публикации о ее случае и с ней, и с малышом было все в порядке.

В другом случае мама 10-месячного малыша на грудном вскармливании оказалась в отделении неотложной помощи с признаками кетоацидоза. По словам авторов, это первый зарегистрированный случай кетоацидоза у лактирующей женщины, не осложненный другими факторами, такими как диабет, голод, обезвоживание или кормление близнецов. «В нашем случае провоцирующим фактором, похоже, была LCHF-диета в комбинации с высоким запросом производства субстрата для производства молока».

Лактация не противопоказание для кетодиеты. Я сама кормлю ребенка, соблюдая рацион. Но крайне важно помнить, что маме в принципе не стоит голодать, а тем более в сочетании с кето. Равно как питьевой режим очень важен и при лактации, и на кето, а значит, кетомама должна следить за тем, что она пьет достаточно воды – всегда.

Еще один вариант кетоацидоза у человека, который не страдает диабетом первого типа, – обезвоживание в сочетании с дефицитом витаминов группы B. И если о последнем вы можете не знать, то степень обезвоживания в данном случае должна быть крайне серьезной. Это то, что происходит с бодибилдерами, которые перед выступлением принимают диуретики.

«Механизм следующий. Кетоновые тела, высокая концентрация которых вызывает кетоацидоз, – промежуточное звено в метаболизме жира. При голодании первым начинает метаболизироваться не жир, а гликоген печени и мышц. Этот процесс носит название «гликолиз». Он сопровождается изменениями в продукции инсулина, – рассказывает Сергей Исламкин, мой папа, анестезиолог-реаниматолог, которого я с детства прошу объяснять мне сложные биохимические процессы организма простым языком (ладно, не очень простым, но в учебнике, поверьте, сложнее). – Глюкагон, гормон клеток островков лангерганса поджелудочной железы, увеличивает расход гликогена печени, активирует глюконеогенез (растет сахар крови), липолиз и кетогенез в печени (жиры распадаются, синтезируются кетоны). При этом в норме глюкагон вызывает увеличение секреции инсулина из здоровых β-клеток поджелудочной железы и торможение активности инсулиназы, то есть не дает глюкозе крови расти критически. Но при дефиците витамина В₆ и обезвоживании функция печени нарушается, и в водных средах организма (сосудистое русло, интерстиций, внутриклеточное пространство) повышается концентрация жирных кислот со сдвигом рН влево, и может наступить кетоацидоз».

Доктор Олеся Бруслик добавляет: «Главное отличие кетоза от кетоацидоза – уровень pH крови. Эта величина колеблется в промежутке 7,35-7,45. И любые отклонения выше или ниже нормы несут серьезную угрозу для здоровья, причем не в долгосрочной перспективе, а здесь и сейчас. Потому в крови есть несколько буферных систем, которые поддерживают pH в здоровом диапазоне. Главная из них – бикарбонатная, в основе которой гидрокарбонат натрия. Кетоны – это слабые кислоты. Слабые для химиков, но для нашего организма вполне сильные, могут привести к ацидозу. Пока в крови хватает бикарбоната натрия, даже большое количество кетонов не приведет к кетоацидозу. Угроза возникает именно тогда, когда буферных соединений начинает не хватать. Например, натрий уходит с мочой у диабетика при высоком уровне глюкозы (много глюкозы в моче, соответственно много мочи и много натрия с ней утекает). Или у кормящей женщины вода и с ней натрий уходят в молоко. Запомните, если теряется вода, то всегда теряется натрий. А значит кетоз опасен только тогда, когда у нас есть обезвоживание на фоне выраженного кетоза. При нормальном уровне инсулина практически невозможно достичь столь выраженного кетоза. А обезвоживание – это тоже не рядовая проблема, а следствие особых условий: сахарный и несахарный диабет, пищевая токсикоинфекция, голодовка (дефицит субстратов для буфера), выработка большого количества молока».

Признаки кетоацидоза – сильное обезвоживание, апатия, вялость, учащенное дыхание, тошнота и рвота, боли в области живота. В этом случае надо немедленно обращаться в больницу.

К счастью, у недиабетиков и нелактирующих женщин вероятность наступления кетоацидоза на кето равна практически нулю. «Если вы не кормите двойню, достичь кетоацидоза вам вряд ли удастся», – успокаивает доктор Бруслик мам. Но осторожность никогда не помешает. Не забывайте досаливать еду и пейте нормальное количество жидкости.

Миф 4: жир опасен для сердца

С того, что жиры, особенно животные, опасны для сердца, и началась вся современная история гонений на них. В том, что сливочное масло и яичный желток можно есть хоть каждый день, сложнее всего убедить именно кардиологов.

Ирония в том, что за более чем 50 лет антижировой догмы ни одно большое качественное исследование не смогло подтвердить, что жиры опасны для сердца.

«Было предпринято несколько попыток доказать diet-heart hypothesis с помощью больших рандомизированных клинических исследований, которые дают гораздо более высокий уровень доказательности. Ни одно из них не подтвердило опасность жиров, многие даже доказали обратное, – объясняет Сэм Клебанов, создатель проекта LCHF.ru, один из идеологов кетодвижения в России. – Самое известное – Women’s Health Initiative, крупное исследование, в котором приняли участие 50 тысяч человек. Это вообще интересная вещь. Все предыдущие исследования diet-heart hypothesis были на мужчинах. А когда попробовали сделать на женщинах, оказалось, что в группе, которая следовала советам, как «правильно питаться», смертность оказалась даже немного выше, чем у тех, кто им не следовал. Это самая провальная из попыток доказать теорию.

Плюс было еще израильское исследование 2008 года, оно шло два года – очень хорошее, качественное. Там все участники были сотрудниками электростанции в пустыне Негев. Они ели на работе, так что за ними было легко наблюдать. Это исследование также показало, что низкоуглеводное питание не только дает большую потерю веса, но и улучшает показатели здоровья. (В рамках Weight Loss with a Low-Carbohydrate, Mediterranean, or Low-Fat Diet Low Carbohydrate (Потеря веса с помощью низкоуглеводной, среднеземноморской и низкожировой диет) группа получала рацион, основанный на принципах диеты Аткинса, у второй группы было обезжиренное меню, а у третьей – средиземноморская диета.)

Был так называемый Миннесотский эксперимент, который как раз показал, что снижение холестерина с помощью замены насыщенных жиров на ненасыщенные приводит к повышению смертности. (В ходе Minnesota Coronary Experiment пациентов психиатрических клиник кормили едой с разным количеством насыщенных жиров. В группе, где «вредные» животные жиры заменили на растительные, смертность оказалась выше. Результаты этого эксперимента долгое время скрывались по этическим причинам.)

Но на меня очень сильно подействовала новость о докладе Шведской государственной комиссии по оценке медицинских исследований (SBU, Swedish Council on Health Technology Assessment), которая обобщила данные 16 тысяч исследований ожирения и пришла к выводу, что низкоуглеводная «жирная» диета эффективна для снижения веса, положительно влияет на уровень холестерина и общие показатели здоровья.

Мета-анализы и систематические ревью подтверждают: насыщенные (животные) жиры не увеличивают риски ССЗ и смерти от инфаркта. В одном из таких метаанализов (Meta-analysis of prospective cohort studies evaluating the association of saturated fat with cardiovascular disease – Мета-анализ проспективных когортных исследований, оценивающих связь насыщенных жиров с сердечно-сосудистыми заболеваниями), опубликованном в The American Journal of Clinical Nutrition, проанализировали данные почти 350 тысяч человек. Ученые не нашли связи между употреблением жиров и проблемами с сердцем».

«Сливочное масло – это круто», – читает Скриптонит, и мировые ученые раскачиваются в такт.

Миф 5: кетодиета ведет к диабету

Именно с такими заголовками вышли в конце лета 2018-го примерно все онлайн-СМИ в мире. Это подтвердило новое исследование ученых ETH Zurich совместно с University Children’s Hospital Zurich. Текст исследования доступен полностью, и даже слабо владеющий английским обнаружит: оно на мышах. Да, исследования на животных как этап в изучении механизмов заболеваний и работы лекарств в настоящее время – золотой стандарт. Но важно понимать: мы не мыши, не кролики и даже не шимпанзе. Есть довольно много примеров, как лекарства успешно проходили тесты на животных, а люди от препаратов умирали в муках (как при разработке препарата TGN1412 в госпитале «Норсвик Парк»).

Но это не единственное, что не позволяет нам сделать вывод, что кетодиета ведет к диабету. Дело в том, что бедные мыши ели казеин, кукурузное масло и что-то вроде маргарина, т. е. кетогенные пропорции макросов были соблюдены, но качество продуктов оставляло желать лучшего. Давайте возьмем тигра, уморим его за неделю макаронами и напишем, что веганская диета убивает человека за семь дней.

На самом деле, исследования показывают ровно обратное: с инсулинорезистентностью и диабетом второго типа можно справиться с помощью изменения питания, а именно высоко-жирового низкоуглеводного рациона.

Например, в работе Effects of Low-carbohydrate Diets v. Low-fat Diets on Body Weight and Cardiovascular Risk Factors: A Metaanalysis of Randomised Controlled Trials (Эффекты низкоуглеводных диет и низкожировых диет на вес тела и риски сердечно-сосудистых заболеваний: Метаанализ и рандомизированное клиническое исследование), опубликованной в British Journal of Nutrition, говорится о большем снижении веса и уровня триглицеридов и увеличении ЛПВП («хорошего» холестерина) у пациентов на низкоуглеводной диете в сравнении с пациентами на низкожировой диете. В рамках этой работы за участниками наблюдали от шести месяцев до двух лет.

Метаанализ 2017 года Efficacy of Low Carbohydrate Diet for Type 2 Diabetes Mellitus Management: A Systematic Review and Meta-analysis of Randomized Controlled Trials (Эффективность низкоуглеводной диеты для лечения сахарного диабета 2 типа: систематический обзор и метаанализ рандомизированных контролируемых исследований), вышедший в Diabetes Research and Clinical Practice, также показывает положительные эффекты низкоуглеводной диеты для больных диабетом – снижение уровня триглицеридов, уменьшение количества липопротеинов низкой плотности («плохого» холестерина) и контроль над уровнем глюкозы крови.

Наука наукой, а российские рекомендации по питанию для страдающих диабетом второго типа по-прежнему не рассматривают вариант высокожировой низкоуглеводной диеты. «Как правило, полезным для снижения массы тела может быть максимальное ограничение жиров (прежде всего животного происхождения) и сахаров; умеренное (в размере половины привычной порции) – продуктов, состоящих преимущественно из сложных углеводов (крахмалов) и белков; неограниченное потребление – продуктов с минимальной калорийностью (в основном богатых водой и клетчаткой овощей)», – пишут в рекомендациях Минздрава. То есть 46 килограмм картошки в год (а мы помним, что российские рекомендации по питанию предлагают съедать здоровому человеку 92 килограмма картошки) можно оставить, а то смешное количества масла, которое разрешено, еще больше сократить.

Если диабет второго типа – это заболевание, которое можно «наесть» (и это вина не тех, кто ест, а тех, кто кормит – принимает рекомендации по питанию), то диабет первого типа – аутоиммунное генетическое заболевание. При нем поджелудочная железа не вырабатывает вообще или вырабатывает очень мало инсулина – гормона, который отвечает за использование глюкозы клетками. Если сахар крови высокий, то происходит повреждение кровеносных сосудов. Люди, страдающие этим заболеванием, вынуждены вводить инсулин, чтобы избежать этого. Чем больше углеводов едят люди с СД, тем больше гормона извне им требуется.

Как-то я оставила недоуменный комментарий под фото с конференции для врачей, посвященной СД первого типа. На шведском столе – пирожки, печенье и фрукты. Какой пример они подают своим пациентам? В ответ: «Какая разница? Можно есть что угодно, если рассчитать свою дозу инсулина».

В минздравовских рекомендациях по питанию для больных СД первого типа та же логика: «Общее потребление белков, жиров и углеводов при СД I типа не должно отличаться от такового у здорового человека». Как мы помним, 75 процентов углеводов, 15 – белков и 5 процентов жиров. Ешь сколько хочешь и вводи, вводи, вводи инсулин. К сожалению, для пациентов с СД первого типа это не лучший выход.

Доктор Бернштайн, автор книги Diabetes Solution (Решение для диабетиков) и легенда диабетического сообщества с таким подходом не согласен. С диабетом первого типа он живет больше 70 лет – диагноз ему поставили в 12 лет. В 1969-м он прочитал о новом приборе – полуторакилограммовый измеритель сахара крови стоил баснословных денег и был доступен для заказа только медицинским специалистам. Он попросил жену-врача заказать глюкометр и принялся за эксперименты. Измерял глюкозу крови до и после физической нагрузки, приема различных продуктов, сравнивал с показаниями людей без диабета. В результате он нашел паттерны, благодаря которым даже с таким серьезным диагнозом оказалось возможно держать сахар крови нормальным. Однако его попытки донести идеи до медицинского сообщества оказались бесплодными. И тогда в возрасте 45 лет Бернштайн оставил работу инженера и поступил в медицинский. Свою карьеру он посвятил изучению диабета и применения низкоуглеводного подхода для поддержания нормального уровня глюкозы крови у пациентов с СД первого типа.

Бернштайн объясняет, почему стратегия просто рассчитывать дозу инсулина под количество углеводов не работает: «Когда вы колете инсулин, вы вводите под кожу субстанцию, которой, по мнению вашей иммунной системы, не должно быть. Так что часть дозы будет разрушена еще до того, как попадет в кровоток. Количество будет зависеть от разных факторов. Чем больше доза, тем большее воспаление и раздражение вы провоцируете и тем больше «красных флажков» посылаете иммунной системе. Другие факторы – глубина, скорость, место инъекции.

Инъекция естественным образом будет разной от раза к разу. Даже у супераккуратиста введение будет немного отличаться. А значит, и количество инсулина, попадающего в кровь, каждый раз будет иным. Чем больше доза, тем больше разница».

Пока небольшие исследования подтверждают возможность кетоподхода при СД первого типа. Например, в работе Management of Type 1 Diabetes With a Very Low-Carbohydrate Diet (Использование очень низкоуглеводной диеты при диабете первого типа), опубликованной в научном журнале Pediatrics Американского педиатрического общества (2018), из 138 участников низкоуглеводного эксперимента 80 процентов осталось довольно результатами. Авторы отмечают, что до появления инсулина в инъекциях низкоуглеводный подход применялся и продлял жизнь на годы. В систематическом ревью 2018 года Low-Carbohydrate Diets for Type 1 Diabetes Mellitus (Низкоуглеводные диеты при лечении диабета первого типа), вышедшем в PLOS ONE, говорится, что данные, посвященные применению низкоуглеводных диет при диабете первого типа, слишком разнородные, чтобы делать выводы, однако такой подход стоит изучить.

Бернштайн применяет низкоуглеводный подход больше 40 лет. Его стратегия питания – 30 грамм углеводов в день: 6 – на завтрак и по 12 – в обед и ужин.

Бернштайн был одним из тех, чьи работы вдохновили Лену Мякину изменить свой стиль питания. Это удивительная девушка, знакомством с которой я очень горжусь. Ее история очень вдохновляет меня. Уверена, впечатлит и вас.

Триатлон с диабетом на кетодиете

Меня зовут Елена. Мне 30, 1 1 из них я живу с инсулинозависимым сахарным диабетом. Мне было 19, я только закончила первый курс. Похудела до 40 килограмм, очень много пила воды и все время спала. Родители погнали к врачам, которые объявили, что жить мне осталось в лучшем случае лет десять. Сказали, что причина моего состояния – углеводы. Я тогда спросила врача, что будет, если я совсем откажусь от них? Эндокринолог безапелляционно заявила, что тогда жить останется еще меньше.

Екатерина Михайловна, привет, кстати!

Я как раз собиралась на море автобусом – дико авантюрное приключение. Подружка поехала без меня, потому что я поехала в больницу на полтора месяца. Планов вообще было много, но 1 1 лет назад нельзя было взять с собой инсулин в том объеме, который обеспечил бы мне выживание.

Питалась я в рамках диеты, которую выписывают всем с сахарным диабетом – это стол № 9: обилие каш, перекусы между завтраком и обедом, обедом и ужином плюс «ночник». Это когда, уже сидя в кровати, надо выпить либо стакан кефира, либо что-то съесть.

Я была лишена внезапности, когда можно легко сорваться: «А поехали на озеро». Всегда была как на поводке. Он, конечно, «удлиненный», но уходить далеко от лекарств и еды я боялась. Между основными приемами пищи не должно было пройти больше четырех часов, а между ними – еще перекусить разок, так что раз в три – четыре часа мне надо было колоться. Я постоянно ела. Шла в ночной клуб с яблоком в сумке. Но при этом голод был моим вечным спутником.

Несколько лет назад я оказалась в длительной командировке в ОАЭ, со скуки начала бегать. И там сформировалась тусовка людей, бегающих в одно и то же время. До 1 1 лет я занималась спортом, кандидат в мастера по фигурному катанию. Обычно, когда говоришь, что постояла на пьедестале чемпионата России, у людей вырывается такое «О!..». А там ни у кого даже бровь вверх не поползла. И я сначала подумала: может, они не знают, что такое фигурное катание? Начала на песке что-то изображать, а потом оказалось, что в компании из десяти человек несколько олимпийских чемпионов, много чемпионов мира. И оказалось, они все готовились к Ironman. У меня на этом слове брови тоже остались на месте, потому что я про такое соревнование даже не слышала. А когда объяснили, даже не поверила, что человеку можно осилить все это в один день. (Ironman – это 3,8 километра плавания в открытой воде, велоэтап 180 километров и беговой этап 42, 195 километра, все этапы подряд и с лимитом времени.)

Через несколько дней я начала ездить с ребятами за рулем одной из машин с водой для спортсменов, наблюдала, впитывала. Мне показали планы, по которым тренируются: дикие объемы и затраты времени, сил, денег – триатлон жутко дорогой вид спорта. Я тогда подумала, что они придурки совсем, уехала в Россию, но продолжила читать. Думала, вдруг пригодится для общего развития или беседу поддержать. И настолько начиталась, что решила: почему бы нет? Я человек авантюрный, люблю бросать себе вызов. Ознакомилась с ценами на снаряжение для триатлона, поняла, что так быстро и вдруг в это дело шагнуть я не смогу.

Надо было проверить себя в чем-то на выносливость – насколько мой диабет справится. Недельное восхождение к базовому лагерю Эвереста получалось дешевле, чем триатлон. Я наткнулась на информацию, что на Эвересте побывали 83-летняя бабушка и 13-летний слепой мальчик из Индии. Уж если они до вершины как-то добрались, то что ж я не поднимусь до базового лагеря?

Мы ходили втроем с друзьями, то есть без проводников, без портеров, которые бы помогали нам что-то нести. Профессиональные горные мужики, лютые канадцы, которые зарабатывают деньги такими походами, нас называли русскими терминаторами. Я шла с рюкзаком в 18 килограмм, спала в помещении при –20. То есть тело в спальнике, а дышать привыкаешь ледяным воздухом.

Оказалось, что чем выше поднимаешься, тем меньше потребность в инсулине. Я поход перенесла лучше всех, не заболела, не простыла. И «зафиналила» это дело прыжком с банджи с самой высокой на тот момент подвесной системы на границе с Тибетом. Вернулась с мыслью, что свой организм я слушаю и слышу, понимаю, что, если уровень сахара падает, мне не нужно протыкать палец – я ловлю этот звоночек очень быстро.

Когда мы уже вернулись в Россию, я пошла заниматься кроссфитом – чтобы заработать мышечную выносливость и силу. Триатлон не выходил из головы совершенно, я откладывала деньги на покупку «снаряги».

Я наткнулась на статью, где была фотография со старта по триатлону, с транзитной зоны. Участники приматывают к велосипедам еду. Обычно это гели, батончики, все с дичайшим количеством мальтодекстрина – самого быстрого сахара. А у одного товарища был примотан кусок пиццы, у которой не тесто в основе, а толстый странный корж, и большой-большой картонный стакан бульона. И заголовок «Люди едут без углеводов». Подробностей не было, только «Не ем углеводы и прошел полный Ironman».

Я просто офигела, загуглила LCHF, и у меня перевернулось все с ног на голову. Годами врачи объясняют, что надо есть углеводы, без них смерть, мозг умрет, все будет плохо! Мы вернулись с Эвереста в начале февраля, а в мае я летела в Марокко в серф-лагерь уже с распечатками про кетогенное питание. Шла на кухню, ковырялась, говорила, что мне можно и нельзя. У меня не получалось держать полностью кеторацион, не была готова кухня марокканская к такому сюрпризу. Я по минимуму ела то, к чему я сейчас не притронусь, даже не посмотрю в ту сторону. Но мне уже понравились цифры, которые я видела на глюкометре. На «нормальном здоровом сбалансированном питании», которое предлагают врачи, у меня были средние цифры на глюкометре когда 8, когда 9, когда 10 или 12. В Марокко это уже были цифры порядка 7–8.

Вернулась, вгрызлась зубами в литературу, нашла список разрешенных продуктов. В один день просто решила, что отныне живу и ем по-другому, не у кого было совсем спросить совета. На приеме у врача-эндокринолога, который с тобой всю жизнь, пока не умрет или не выйдет на пенсию, вместо «как мне снизить дозировку лекарств, чтобы держаться на таком питании?», говорила: у меня все хорошо.

Однажды вечером вместо 22 единиц инсулина я поставила восемь, то есть сразу в три раза снизила дозировку и запрограммировала будильник на каждый час – ночью просыпалась и мерила сахар, боялась: вдруг не проснусь.

Все стало получаться, питание постепенно выстраивалось, мама почти перестала хвататься за сердце и говорить про то, что у меня откажут почки. Дозировки все снижала. У меня шесть уколов в день (пролонгированный разбиваю на три – четыре укола) и два коротких на еду. Суточная потребность снизилась в девять раз, притом что показатели на глюкометре по клиническим анализам у меня теперь 5,0–5,5, это рамки здорового человека без диабета совсем.

По сути, маниакальное желание прийти в триатлон и доказать себе, что я не тряпка, перевернуло все в моей голове настолько, что я перекроила всю свою жизнь, питание, прием лекарств – все то, с чем я жила больше семи лет.

На нагрузках доза инсулина снижалась и снижалась, и в 20 15 году я пробежала первый полумарафон. Когда тренер учил всех открывать на ходу зубами упаковку геля, я стояла в сторонке, понимала, что тихонечко съем пару капсул MCT Oil. Я побежала первый полумарафон и ушла в триатлон. С головой нырнула.

Я искала удаленного тренера, потому что в моем родном городе про триатлон вообще никто ничего не знал. От меня отказывались: «Мы с больными не работаем». Когда я писала, что я не употребляю углеводы, планирую пройти гонку на жирах, отвечали, что это невозможно. Причем молодые спортсмены, у которых должны быть свежие знания. Люди, которые получают образование в эру интернета, писали, что спорт на безуглеводном питании невозможен, что через финишную черту придется переползать только с чьей-либо помощью.

Я нашла одного-единственного тренера, который от меня не отказался, который в эту авантюру ввязался. Под его контролем я готовилась к триатлону на протяжении двух лет, училась плавать с нуля – не умела совсем!

Мы долго подбирали питание, то есть не могли понять ни я, ни он, что же есть на дистанции. Сначала думали, что немножко углеводов, совсем чуть-чуть, но надо. Опытным путем выяснилось, что я нормально реагирую на финики, то есть сахар в крови не сильно повышается и снижается достаточно быстро. И зимой я побежала полумарафон с четырьмя финиками. В середине дистанции съела полторы штуки и выпала из реальности совсем. Я «села на ногу» человеку, бегущему впереди, и мне повезло, что я не оступилась и не травмировалась. Километров восемь дистанции у меня просто выпали из головы. Со сладким мы завязали.

Перебрали мы много вариантов: и маффины яично-куриные, и бульон крепкий – что только не перепробовали. Из орехов пошли только бразильские, они самые классные и большие, не вариант их уронить или подавиться. В итоге мы остановились на MCT Oil. Вначале я пыталась растворять масло в воде, потом были капсулы, но они слишком большие, можно подавиться. Я стала грузить масло в большие шприцы – очень удобно: можно весь его в себя выдавить, плюс подорвать моральный дух у остальных участников. Потому что, когда человек пихает себе в рот такой большой шприц на дистанции, это удивляет.

Я была уверена, что готова. Мой день рождения, 27 августа 2016 года. Казань. Половина «железной» дистанции. На этот старт я не вышла, потому что уехала в больницу. Не справилась с нервами – от слова «совсем». Предстартовый брифинг, стоят больше тысячи человек, и вот все такие классные, красивые, спортивные и готовые, и я одна не готовая, светло-зеленого цвета. Меня настолько трясло от ужаса, что на том брифинге я сама себе вызвала скорую и поехала в больницу сдаваться. Я предполагала, что будет предстартовый мандраж, но что меня накроет паническая атака – нет. Сколько бы я инсулина ни ставила, он не работал, справиться можно только капельницей. Я была абсолютно готова физически, но вот что-то упустила.

Я стала готовиться еще упорнее, в том числе и психологически. Старт опять выпадал почти на мой день рождения – за день до. Думала: как же это круто отметить 30-летний юбилей как раз после гонки, во Франции, в Виши! Это была «половинка» Ironman, та мечта, которую я трогала.

На старт я вышла спокойная как удав. Прыгнула в воду и поплыла. И это было ужасно. Я ехала в Европу, заплатила немалые деньги за билеты, участие, и была уверена, что к организации мероприятия не может быть вопросов. А надо было готовиться ко всему. И к тому, что вода может быть кошмарно грязной – с жуткой концентрацией бензина. Я знала, что плавание не моя сильная сторона, моя цель была доплыть. И вот в полуметре от меня моторная лодка, которая выплевывает в воду отработанное топливо, на поверхности воды пленка. Надышалась я крепко, меня начало тошнить уже в воде. Еле доплыла, уложилась в лимит, перешла на велоэтап и поняла, что не могу ни есть, ни пить – очень сильная интоксикация. Без еды мне не привыкать, правда, я никогда не ездила так 90 километров, но решила, почему бы не попробовать.

Раз десять мне точно пришлось остановиться: меня тошнило. Мне чуть не выписали временной штраф за мусор на дороге – маршал не сразу понял, что мне плохо. А затем предложил сойти с гонки. Я понимала, что уже не укладываюсь в лимит времени, но решила: буду ««топить» до конца, даже без времени в протоколе, для себя все пройду.

Мне не хватило дурацких 15 минут! По обочинам я потеряла 50 минут как минимум, потому что каждый раз надо остановиться, отстегнуться от педалей, слезть с велосипеда, отойти, потом опять залезть. Мои вещи – мешок с экипировкой для бега – из транзитной зоны уже убрали. Кроссовки для бега мне дала жена моего тренера – перекинула через забор. Меня и саму не выпускали на беговую дистанцию, тоже пришлось лезть.

Жара +38, раскаленная набережная. С меня сняли номер, поэтому на пунктах питания мне не давали воды, аргументируя это тем, что я дисквалифицирована. Тот ужас, непонимание и обиду, которую я испытала, я, наверное, не испытывала вообще никогда. У меня треснула губа пополам от жары и жажды. Я уже шла, и рядом – мальчик-англичанин, который жаловался, как тяжело. «А мне воды не дают». Он грязно выругался и, хотя у самого почти не было сил, вернулся на пункт питания и принес мне два стакана воды.

Здоровье важнее, чем попытки отстоять остатки чести и амбиций, после 10,5 километра полупешком я сдалась. Без конца рыдала. Время, силы, деньги, которые я оторвала у семьи, у друзей, – все перечеркнуто, полито бензином и подожжено.

Но все-таки главная крутость этой ситуации, что человек без еды и даже без воды на кетогенном питании все-таки может «вытащить» 90 километров на велосипеде, а потом еще 10,5 попробовать бежать. Мой стандартный завтрак – яйца и шпик – переварился еще на плавательном этапе. Кроме меня, отравилось очень много людей, посходили все. В триатлоне если ты не можешь есть, если ты, не дай бог, теряешь еду, то практически сразу сходишь с дистанции – у тебя нет сил, топлива нет. Я на пустом баке не доехала немножко, но попыталась.

Я хочу сказать людям с нашей общей особенностью: не бойтесь! Не бойтесь попробовать. Если не работает схема «для всех», это повод найти схему питания для себя. Сейчас в интернете много историй про то, как жиры помогают усмирить диабет и начать жить здесь и сейчас. Не бойтесь следовать за мечтой.