Текст книги "Девять с половиной дней чужой жизни"

– А тебе?

Он, тяжело дыша, приблизился, нависая над ней, как скала. Сильвия босиком и в коротком халате рядом с ним казалась совсем маленькой. Она могла ожидать чего угодно, но только не того, что произошло в следующую минуту. Он сгреб ее своими сильными руками и прижал к себе. Ноги оторвались от пола, и теперь ее лицо было на уровне его пылающих глаз. Она и опомниться не успела, как ощутила на своих губах горячие горьковатые губы с привкусом табака и слабо вскрикнула от удивления, когда осознала, что это был настоящий поцелуй. Он целовал ее долго и страстно, полностью подчинив своей силе. О сопротивлении не могло быть и речи. Когда Александр опустил ее на пол, все еще не выпуская из объятий, Сильвия, наконец, опомнилась и сделала слабую попытку сопротивления.

– Что ты себе позволяешь? – гневно спросила, пытаясь восстановить дыхание.

– А, что такого я себе позволяю? – ответил он вопросом на вопрос. – Я поцеловал свою жену. Ты в этом видишь что-то странное? Я нет.

– Отпусти, – прошептала, едва переведя дух. – Мне нечем дышать.

Он слегка ослабил железные объятия, но остался стоять на месте.

– Только не говори, что тебе неприятны мои поцелуи, – произнес с улыбкой, снова наклоняясь над ней.

Щеки ее полыхнули огнем от возмущения и неведомого чувства, бурно проявившегося от его прикосновений. Но еще больше от того, что для Александра это не осталось незамеченным.

– Сейчас же отпусти меня, – она попыталась оттолкнуть его. – Что ты о себе возомнил? Супермен – любитель горничных. Отпусти, я сказала.

– Отпустить? – глаза его стали непроницаемыми. – Да, пожалуйста, – он разжал руки и отошел назад к столу.

– И вовсе мне не нравятся твои поцелуи, – не сдержалась Сильвия, поправляя халат. – Не слишком ли много ты о себе думаешь?

Он резко повернулся и в два шага преодолел расстояние между ними. Приподнял ее голову за подбородок и спросил:

– А чьи тебе поцелуи нравятся? Гарри целуется лучше? Или твой новый хахаль – доктор?

– Фи, как грубо, – она попыталась убрать его руку, но из этого ничего не получилось. – Я плохо себя чувствую и хочу уйти, – сказала примирительно, в душе опасаясь, что этот разгневанный Александр, чего доброго, придушит ее в порыве выяснения отношений. Пожалуй, с ним не стоит перегибать палку.

– Ты права, так будет лучше для нас обоих, – сказал он, пытаясь совладать с собой, хотя глаза его все еще горели опасным огнем.

Сильвия машинально поправила халат, и только сейчас с ужасом осознала, что под ним ничего не было. В любой момент при неосторожном движении она могла оказаться обнаженной. Бессильно опустив руки, медленно направилась к двери. Александр провожал ее тяжелым взглядом, который сумел подчинить ее волю и заставил оглянуться.

– А, кто такой Гарри? – спросила, как ни в чем не бывало. Это имя она слышала уже несколько раз за время пребывания в доме.

На мгновение он остолбенел, а потом разразился громким смехом.

– Хороший вопрос. Иногда я и сам себе его задаю. Гарри, дорогая, – многоликий Янус.

– Многоликий? – переспросила растерянно. – И… что я…

– Да, ты питаешь к нему чересчур нежные чувства. Непонятная слабость сильной женщины к такому слизняку.

– Многоликий Янус, слизняк, кто еще? Я что, извращенка и люблю все «эдакое»? – вопрос прозвучал совершенно невинно, и это немного обескуражило его.

– Похоже на то, – он озадачено поднял бровь. Такая самооценка жены была в диковинку.

– Ты не ответил, кто же такой этот Гарри?

Он тяжело вздохнул, задумался, а потом показал рукой на кресло.

– Хочешь поговорить?

Она кивнула.

– При одном условии, что ты не будешь приставать.

Он снова раскатисто засмеялся.

– До сих пор этим, дорогая, занималась ты. Кто забрался ко мне на колени? Кто в присутствии Натали обнимал меня и нежно прижимался, воркуя на ухо? По-моему, такое поведение носит определенный характер и наводит на определенные мысли.

Сильвия снова вспыхнула.

– Ах, вот оно что? Насчет этой сцены, ты сильно не обольщайся. Просто я показала этой нахалке, что все в этом доме принадлежит мне.

Он снова удивленно и недоверчиво посмотрел на нее.

– Ладно, садись, я расскажу тебе о Гарри, если ты меня не разыгрываешь.

Решительно мотнув головой, она с готовностью уселась в большое кресло.

Он открыл бар, наполнил два бокала вином и опустился на ковер у ее ног.

– Твое любимое, – протянул ей бокал.

Сильвии стало любопытно и она слегка пригубила. Вино было кисло-сладким с приятным терпким вкусом.

Александр наблюдал за ней.

– Нравится? Ты помнишь его вкус или… – он не договорил.

– Приятное и освежающее. Больше добавить ничего не могу. Так, о чем мы там собирались говорить?

– О Гарри, дорогая. Если ты забыла, напомню, что он твой адвокат и по совместительству самый близкий человек, – он слабо усмехнулся. – Настолько близкий, что сумел оттеснить всех остальных слишком далеко. Пользуется твоим безграничным доверием и ты, как послушная безмозглая кукла, выполняешь все его желания, даже если они полностью не совпадают с интересами семьи.

– И, что же, плохого я сделала семье? – спросила осторожно, вспомнив, что утром отец в разговоре по телефону вскользь тоже на что-то намекал.

– Плохого? – переспросил он и долил вина в свой опустевший бокал. – Другого твой отец давно бы уже убил. Но что взять с глупой дочери, которая, пропила все мозги и слепо идет по ниточке, за которую дергает ловкий подлец.

– Давай без оскорблений, – обиделась Сильвия. – Я все равно ничего не помню, так что можешь так не стараться.

Он одним глотком опустошил свой бокал.

– Пожалуй, это единственное, что тебя спасает. Ты, дорогая, умудрилась оторвать самый большой кусок от семейного пирога, который был записан на тебя, и, с легкостью передала управление дочерней кампании своему любовнику Янусу.

– Но почему Янусу, если он Гарри?

– Потому что у него на самом деле слишком много лиц. Он адвокат, любовник, главный советчик, лучший друг, а теперь еще и управляющий одной из наших компаний, вернее, уже почти, своей.

– И зачем я это сделала? Папа, наверное, очень огорчился?

– Огорчился? – Александр выпучил глаза. – Ты его чуть в гроб не загнала, а потом надралась на радостях со своим бой-френдом так, что до сих пор опомниться не можешь. Кстати, заметь, очень хорошая позиция. Интересно, а где в это время был он, когда ты без сознания валялась в кювете и истекала кровью? Еще неизвестно, чем бы закончилась ваша прогулка, если бы на той дороге вовремя не появился новый претендент в приближенные к телу – доктор Ямпольский.

– Не знаю, – совершенно искренне пожала плечами Сильвия. Конечно, она могла бы рассказать этому великану, что в ту ночь спокойно спала в своем номере в санатории, но, наверное, он ее рассказ принял бы за неудачную шутку. – И, что же, теперь уже ничего нельзя вернуть назад?

– А ты этого хочешь? – спросил серьезно, задержав на ней пристальный взгляд.

– Сейчас я плохо ориентируюсь во всем. Если честно, практически ничего не помню, но уверена в том, что не хочу огорчать папу. Он этого не заслуживает.

– Хорошо, хоть так.

Они оба какое-то время молчали, каждый размышляя о своем.

– Мне трудно тебе верить. Знаешь, я нисколько не удивлюсь, если ты снова затеяла какую-то игру и пытаешься меня сделать козлом отпущения, – он первым нарушил молчание.

– Брось причитать, – небрежно заметила Сильвия. – У меня от этого начинается мигрень, – она прижала пальцы к вискам. – Ты можешь понять, что мне на самом деле трудно во всем разобраться самой? Кто-то должен мне помочь ориентироваться в жизни. Не очень-то приятно, когда тебя считают дурочкой, – она обижено надула губы. – Кажется, ты первый предложил поговорить, а теперь начинаешь…

Александр поднялся, поставил пустой бокал на стол и, заложив руки за спину, задумался, прохаживаясь по комнате.

– Скажи честно, Женни, ты, на самом деле ничего не помнишь, или всех дурачишь? – вдруг спросил, остановившись перед ней.

Она резко поднялась с кресла и направилась к двери.

– Постой, давай без сцен и истерик. Вернись на место. Если хочешь знать, ты передала этому Гарри права на управление компанией. Другими словами, он – совладелец и теперь имеет свое мнение и веское слово, зачастую решающее и совершенно противоположное нашему. Ты понимаешь, что это значит?

Она медленно покачала головой.

– Без него мы не можем заключить ни одну сделку.

Это она уже понимала. Фактически, Женни своим безрассудством парализовала деятельность компании и доверила управление ею совершенно чужому и постороннему человеку. Ему незачем отстаивать интересы семьи, потому что в этом деле он преследует лишь собственные интересы. Папа всю жизнь отдал бизнесу, а она в один момент перечеркнула не только его дело, но и его жизнь. Да ее за это убить мало, а они еще нянчатся с ней.

«И ради такой паршивой овцы столько шума в стаде, – подумала, вспомнив, как страдал отец, когда навещал ее в больнице. – Женни сама судьба наказала. Но почему за ее грехи должна отвечать я? Это несправедливо».

Александр молчал, словно решая, стоит ли дальше продолжать разговор и рассказывать все до конца? Какое-т о время он стоял перед ней, а потом снова опустился на ковер у ее ног.

– Слабое утешение лишь в том, что в суматохе или по причине полной невменяемости, вызванной алкоголем, эта сделка не имела логического завершения. Ты не подписала главную бумагу и это пока не позволяет полностью и законно отнять бизнес.

– Бумагу? Какую? – шепотом спросила расстроенная Сильвия.

– У них нет доверенности на право ставить подпись на документах вместо тебя. Без этой мелочи, маленькой закорючки в несколько букв, твой Гарри не является настоящим хозяином, а остается лишь твоим доверенным лицом, и ты вправе в любое время ему дать пинка, хотя и это теперь будет непросто. Никто не видел этот документ, и трудно сказать на каких условиях ты подписала бумаги? Возможно, на первый взгляд они выглядели невинно, но нет сомнения в том, в каждом пункте находится масса подводных камней. Гарри, нужно отдать должное, хороший юрист и ничего не будет делать не в свою пользу.

Сильвия ровным счетом ничего не понимала в бизнесе, финансовых документах и совершенно не знала о существующих правилах и уставе акционеров компании. Она вдруг с ужасом подумала о том, что если сейчас отец попросит ее подписать какие-то бумаги, она не сможет ему отказать. Кому угодно, но только не ему. Но и подписать она тоже ничего не сможет по многим на то причинам. И не только потому, что это выглядело бы неэтично, она просто не умела расписываться так, как это делала Женни и ни разу в жизни даже не видела ее подпись.

Александр внимательно наблюдал за ней. Конечно же, он заметил, как изменилось выражение ее лица, но, скорее всего, понял это по-своему.

– Гарри уже знает, что ты дома и целыми днями обрывает телефон. Ты хоть теперь отдаешь себе отчет в том, что натворила?

– Я встречусь с ним, – решительно заявила Сильвия.

– И, что ты ему скажешь? Отдай назад документы, которые я, как последняя дура, подписала под твою диктовку? Или продолжишь дальнейшее плодотворное сотрудничество? Я так просто уверен, что ему легко удастся снова припорошить тебе мозги настолько, что ты сама не заметишь, как в очередной раз окажешься в его ловко расставленных сетях. Он имеет не тебя поразительное влияние.

– Мне обязательно нужно с ним встретиться, – упрямо повторила она.

– Ты хочешь вбить последний гвоздь в крышку гроба собственного отца? – спросил он взволнованно. – Если честно, я не питаю к нему особенно теплых чувств, но, как партнер по бизнесу, он надежный и серьезный человек. И еще… он безумно любит свою непутевую дочь и прощает ей самые глупые выходки, даже если они оцениваются в миллионы.

– Неужели я такое чудовище? – в ее голосе чувствовалась полная растерянность. Стало жаль бедного отца.

– Еще хуже, чем можно предположить, – прозвучал безжалостный ответ.

– И, что же, есть хоть какой-то выход? – с надеждой спросила она.

– Для кого? Если для тебя, то выход один: убить тебя всего один раз и больше к этому не возвращаться. А, что касается компании… – он долго и внимательно смотрел ей в лицо. Было видно, что он колеблется. – Есть один, но очень слабый шанс. На днях отец уезжает в Германию… Но почему я должен тебе доверять? – вдруг спросил он. – Все, что сейчас происходит с компанией, дорогая, с твоей подачи. И, будь уверена, если бы ты подписала все документы, авария стала бы последним звеном в твоей никчемной жизни. Спроси своего доктора, сколько он получил за то, чтобы поставить тебя на ноги? Даже профессора пришлось вызывать из Канады. Ты еще нужна им.

Сильвия побледнела. Зря она недооценивала Александра. Оказывается он в курсе всех дел и знает обо всем гораздо больше нее.

– Что… что ты хочешь этим сказать?

– Ничего, кроме того, что клиника Ямпольского Александра Марковича на тебе заработала много денег. Твой убитый горем папа подписывал счета, не заглядывая в суммы. Твои друзья и чересчур близкие люди, со своей стороны, платили немало. Тебя нужно было вылечить, дорогая, во что бы то ни стало. И доктор старался, очень старался, не бесплатно, конечно, – недобро усмехнулся он. – Иначе, сама понимаешь, что ему пришел бы конец и клинике его тоже. Кстати, он это очень хорошо понимает.

– А ты? Сколько заплатил ты за то, чтобы я снова была рядом с тобой?

– ???

– Ты забыл сумму? – спросила жестко, не дождавшись ответа.

– Я не заплатил ни копейки, – ледяным тоном ответил Александр.

Сильвия содрогнулась от его взгляда. Сейчас он был точно таким же, как и в их первую встречу, пронзительным и холодным.

– Я ненавижу тебя, – уже не так уверенно добавил он. – Ты достойна всего самого худшего, что есть на земле и потеря памяти для тебя не наказание.

– Что я тебе сделала? – тихо спросила она, содрогнувшись всем телом, словно от страшного проклятия.

– Я устал. Сейчас бесполезно говорить о прошлом. Его уже не изменить, но и забыть я его не могу. Это потом уже, намного позже я узнал, что наш сын, которого я любил больше всего на свете, был вовсе не моим сыном. Твой папочка ловко сбыл тебя с рук… Он думал, что с замужеством ты образумишься и станешь серьезнее, но получилось все не так, как ему этого хотелось, хотя, по большому счету, вполне предсказуемо.

Сильвия слушала, затаив дыхание. Она испытывала к этому большому и чужому человеку странное чувство. С одной стороны ей было жаль его, с другой – она его просто боялась. В то же время понимала, что он вполне нормальный мужик, трудяга, и ужасно несчастен среди этой холодной сказки, – она вздохнула. Александр понял ее вздох иначе.

– Скажи, был ли у нас после всего, хоть маленький шанс?

– Ты, что же, никогда меня не любил? – спросила робко, вместо ответа.

– Наверное, нет, – ответил так тихо, что она скорее догадалась, чем услышала. – Ты была молода и красива. Первое время я был увлечен тобой, возможно, даже, влюблен… Однако это быстро прошло. Я не хочу сейчас об этом говорить. Не знаю, зачем ты согласилась на этот брак? Думаю, что рождение ребенка от неизвестного отца не сильно ударило бы по авторитету твоего папочки, и он вполне смог бы воспитать внука. Я пережил столько унижений. Это продолжалось из года в год и уже вошло в привычный образ жизни. Много лет одно и то же. Теперь же, мне и подавно не за что тебя любить, – он поднял на нее взгляд. В нем не было ни злобы, ни ненависти, не было и знакомого ей, насквозь пронизывающего холода.

– Ты еще молод, – Сильвия неожиданно погладила его по голове, как ребенка, которого нужно обязательно пожалеть. – Для мужчины – это не возраст. Я думаю, что никогда не поздно все начать сначала. Задумайся над моими словами. Никакая компания, бизнес и положение в обществе не заменит простого человеческого счастья. Ты хоть знаешь, что это такое? – спросила и тут же сама ответила: – Это, когда хочется идти домой, – при этих словах она с горечью подумала о себе.

В отсутствие мамы, она долгими вечерами одиноко бродила по улицам. Иногда заходила в библиотеку и засиживалась в читальном зале до его закрытия. Но чаще брала билет на последний сеанс, лишь бы только не идти домой, где ее никто не ждал. Конечно же, в ее активе имелось несколько подруг, сокурсников и одноклассников. Но у них давно уже были семьи, дети и нескончаемые житейские заботы.

– Прости меня, если можешь, – сказала вполне искренне, потому что была уверена, что Женни, если и вернется, никогда не попросит прощения у мужа. Ей захотелось чем-то компенсировать ту пустоту, которую занимали длительные и ненужные обоим отношения. – Прости, – повторила и быстро вышла из кабинета.

Сильвия закрылась на ключ и с облегчением плюхнулась в кресло-качалку. Было не по себе. Она попала не только в странную историю, оказалась причастной к чужой трагедии, но и стала участницей слишком сложных событий и отношений. Имела ли она на это право? Шуре понадобилась помощь, а она проявила слабость и не смогла ему отказать.

Да, Шура… Значит, если верить словам Александра, вся эта история не так проста, как казалась ей до сих пор? Он обманывает не только родственников и окружение Женни, а, по большому счету, он и ее обманывает. Можно ли его за это осуждать? Доктор Ямпольский добросовестно отрабатывает деньги, которые ему заплатили за лечение Женни, и спасает репутацию клиники, хотя и не совсем честным путем. Он же не виноват, что пациентка не хочет выздоравливать? Старается, из кожи вон лезет, а она все лежит, как бревно и пока никому неизвестно, что будет дальше?

Сильвия распахнула окно и вдохнула полной грудью. Несколько раз тряхнула головой, чтобы избавиться от наваждения. Поцелуи огнем горели на губах. Она хорошо понимала, что эти ласки предназначались не ей, и от этого на душе было нехорошо. Не отпускал грустный взгляд и лицо, словно высеченное из камня с крутым волевым подбородком. Только сегодня она поняла, что этот большой и, на первый взгляд, грубый человек, легкораним и страдает уже много лет от безысходности в отношениях с женой. А отец? Он страдает больше всех, чувствуя свою вину за то, что сначала не смог достойно воспитать дочь, а потом не сумел устроить ее жизнь так, чтобы его единственный ребенок был счастливым. Похоже, в этой семье все по-своему несчастны и безмерно страдают от этого, еще больше мучая друг друга.

Вспомнила маму и всхлипнула. Этот круговорот лжи засасывает все больше. Слабым утешением служило лишь избавление от опасного соседства с Натали. От той можно было ожидать любого подвоха. Все оказалось намного легче, чем можно было предположить. В какой-то момент она испугалась, что Александр не отдаст экономку, будет за нее бороться и уже приготовилась к этому. Но его только позабавил этот эпизод.

В прохладной постели она долго ворочалась и не могла уснуть. Поцелуи чужого мужа будоражили сознание. Стоило лишь закрыть глаза, как она с новой силой чувствовала его горячее дыхание и такое волнующее прикосновение губ. Шура целовал ее совсем не так.

Проснулась Сильвия перед обедом. Посмотрела на часы и, присвистнув, быстро вскочила с кровати. День был теплый и солнечный. Как легко привыкаешь к праздности, когда ничего не надо делать, никуда не надо спешить и совершенно нечем заняться.

Она опустилась на мягкий ковер и, приняв позу кошки, несколько раз сильно прогнулась. Потом перевернулась на спину, сделала пару упражнений для брюшного пресса, чтобы не потерять талию и решила позвонить отцу.

Наверное, раньше Женни не очень баловала его своим вниманием. Голос Льва Давыдовича показался взволнованным. Немного поболтав, они договорились провести вечер вместе, заказав столик в каком-нибудь тихом ресторанчике восточной кухни.

Отец немного задержался и заехал за ней уже в сумерках. Сильвия тщательно готовилась к встрече. В меру накрасилась, но так, чтобы макияж соответствовал настроению вечера. Выбрала в гардеробе Женни длинное облегающее платье, и старательно подобрала к нему аксессуары.

Красивое платье – само по себе праздник, но на красивой женщине это уже не платье, а целая поэма. Поймала себя на мысли, что привыкает быть красивой и это ей нравится. Волосы, ярко подкрашенные пару часов назад, поразительно гармонировали с цветом платья и были взбиты в высокую прическу.

Отец откровенно любовался ею, расплывшись в широкой улыбке.

– В моем возрасте опасно появляться с такой красавицей в обществе. Того и гляди, решат, что я уже ни к чему не годен и попытаются тебя увести, – пошутил он.

– Что ты папа? Ты у меня еще хоть куда. Любая красавица рядом с тобой будет чувствовать себя уверенно и комфортно, – она обняла его за шею и поцеловала в щеку.

За этой сценой их застал Александр, застыв на пороге от неожиданности. Она ему мило улыбнулась, и снова прижалась к отцу.

– На сегодня я похищаю твою лучшую половину, – Лев Давыдович не скрывал хорошего настроения. – Если не возражаешь, я привезу ее завтра. Пускай погостит немного в родительском доме и мне, старику, не будет так одиноко.

Александр пожал плечами. От него ничего не зависело.

– Думаю, мое согласие не требуется, вы уже все решили сами, – он не сводил глаз с Сильвии.

– Сегодня мы с папой ужинаем в восточном ресторане, – похвасталась она. – Мне так давно этого хотелось.

Он проводил их взглядом с террасы. Когда внушительный джип выезжал за ворота, она на прощанье помахала ему рукой и послала воздушный поцелуй.

Два дня в загородном доме отца в подмосковной деревеньке Барвиха прошли незаметно. Под крылышком заботливого папы Сильвия успокоилась и хорошо отдохнула. Да и дом ей очень понравился. Он не был таким большим и комфортным, как на Рублевке, но все необходимое, включая бассейн и настоящую русскую баню там было. Она, как ни странно, и в самом деле ощущала тепло родительского дома, решив себя ни в чем не разубеждать, а просто наслаждаться отдыхом и общением. К слову, никто не донимал чрезмерным вниманием. Вечерами они с отцом играли в карты, и пили пиво. Он был счастлив, как никогда.

Кухня у папы была не столь разнообразна, но Вера Федоровна – его экономка, горничная и кухарка в одном лице готовила просто и вкусно. Уезжать не хотелось, но и оставаться дольше, она не могла. Необходимо было увидеться с Шурой. Десять, обещанных им дней, должны скоро закончиться, а вместе с ними и ее пребывание под чужим именем. Это и радовало и… огорчало.

Сильвия настолько вошла в роль, что уже и сама стала верить в то, что она дома среди родных и близких. Ей нисколько не нужно было притворяться, потому что она не только успела привыкнуть к новой обстановке, но и испытывала непонятные нежные чувства к отцу Женни. Все чаще мысли ее возвращались к Александру. Она вспоминала страстные поцелуи и уже откровенно скучала по нему.

В общем, все налаживалось и складывалось наилучшим образом. И лишь встреча в ресторане, где они ужинали накануне, немного омрачала настроение.

Теперь Сильвия уже точно знала, что это не было случайностью. Скорее всего, так думал и отец. Вне сомнения, за их домом следили. Вернее, следили за Женни.

Поначалу все проходило чудесно. Они уже долго сидели в уютном зале. Приглушенно звучала восточная музыка. Посетителей было немного. Девушки в ярких открытых костюмах исполняли беллиданс – шоу-постановку танца живота. Их четкие движения и послушные гибкие фигуры притягивали не только взгляды мужчин. Женщины тоже с удовольствием взирали на пластику и красоту молодых тел.

Папа был заботлив и предусмотрителен и вел себя так, как будто она все еще была ребенком. Наверное, ему и самому это нравилось. Казалось, он в любую минуту готов вытереть ей рот салфеткой. Это забавляло и умиляло одновременно. И чем больше ей нравился этот суровый с виду седой человек, тем хуже она себя чувствовала.

Лев Давыдович наивно верил в то, что несчастный случай вернул ему прежнюю девочку, не способную огорчать и совершать неблаговидные поступки. Он и предположить не мог, что это жестокая игра и с ним сейчас сидит совершенно чужая женщина, поразительно похожая на его дочь. Настолько похожа, что даже собственный отец не заметил подвоха.

Сильвия ни на минуту не забывала об этом и вела себя естественно и непринужденно. Главным условием в игре было всего одно правило: прошлого нет, потому что она родилась лишь неделю назад. Это правило было безоговорочно принято обоими. Теперь они заново знакомились, получая огромное удовольствие от общения. У отца была нежная и заботливая дочь, а она, в свою очередь, уже почти поверила в то, что этот человек – настоящий папа.

Официант принес десерт и, улучив момент, шепнул:

– Вас хочет видеть господин за столиком у окна. Вы не могли бы незаметно выйти в коридор?

Проследив за его движением, Сильвия увидела мужчину. Он подавал ей какие-то знаки.

Незнакомец был еще молод, аккуратно подстрижен и хорошо одет. Массивный перстень на среднем пальце издалека привлекал внимание. Это сразу не понравилось, испортив первое впечатление. Почему-то она не любила мужчин, украшающих руки перстнями и кольцами, и никогда им не доверяла. Да и внешне он чересчур ухожен, значит, либо аферист, либо альфонс, либо настолько любит себя, что для других в его сердце места уже не остается.

Безусловно, этот субъект хороший знакомый Женни. К тому же, хочет увидеться с ней, но не решается подойти к их столику.

Ситуация складывалась непонятно. Рассудив, что ничего плохого не случится, если она его признает, Сильвия кокетливо улыбнулась и помахала рукой. Папа, заметив это, грузно развернулся вместе со стулом. Лицо его изменилось мгновенно. В глазах застыла жестокость и холод.

– Ты продолжаешь знакомство с этим прохвостом? – спросил строго и пристально посмотрел на нее испытывающим взглядом.

– Я е-гг-о не знаю, – пролепетала она, слегка заикаясь, и, похолодев от страха. – Он передал через официанта, что хочет встретиться, и я подумала, что будет невежливо не поздороваться. Наверное, это кто-то из знакомых?

– И только? – в тоне отца была угроза, и это напугало еще больше. Он намеренно не заметил ее вопроса.

– Я чувствую себя неловко оттого, что никого не узнаю. Боюсь выходить из дома, встречаться с людьми… – это было чистой правдой.

Сильвия готова была разрыдаться. Вот так из-за какого-то невинного жеста можно разрушить все и сразу. Она робко бросила короткий взгляд в сторону дальнего столика. Лишь полная дурочка не поняла бы, что от этого холеного хлыща исходили угрожающие флюиды. Кто знает, какие дела с ним были у Женни? Но то, что их связывало что-то особенное, можно было догадаться по поведению папы.

– Не знаешь… – задумчиво повторил он, и снова недоверчиво посмотрел на нее. – Лучше бы ты его никогда и не знала.

Вытащив бумажник, небрежно бросил на стол деньги и первым поднялся из-за стола.

– Идем. Если хочешь сладкого, по дороге я тебе что-нибудь куплю.

Она молча подчинилась. Взгляд мужчины жег спину, но оглянуться у нее не хватило духа.

Настроение папы было испорчено. Всю дорогу он молчал и обиженно сопел. Уже у дома, Сильвия прижалась щекой к его плечу и, как маленькая провинившаяся девочка, тихо попросила:

– Пожалуйста, прости меня, папочка. Я не знаю, что я сделала, но мне совсем не хочется, чтобы ты на меня сердился. Если ты не хочешь, я никогда не буду общаться с этим типом.

Лев Давыдович снова посмотрел на нее долгим испытывающим взглядом, так как это было в ресторане, тяжело вздохнул и промолчал. Для Сильвии его поведение было странным и пугающим. Она вдруг почувствовала, что отец ей больше не доверяет и отодвинулась в угол сиденья.

– Может, мне лучше поехать домой? – спросила оттуда.

– Девочка моя, во-первых, мы уже почти приехали, а во-вторых, я боюсь, что твое обещание не общаться с этим мерзавцем невыполнимо. Даже если ты не захочешь его видеть, он никогда не оставит тебя в покое и будет появляться везде, где бы ты ни находилась, – в его голосе чувствовалась тревога. – В подтверждение моим словам, эта встреча в ресторане…

– Он мне совсем не понравился. Кто этот человек?

Отец повернул голову к окну и долго молчал. Казалось, он размышлял, можно ли верить ее словам.

– Это Гарри, твой адвокат и твой… – он не договорил, запнувшись на трудном слове.

– Неужели он мог мне нравиться? Один только перстень чего стоит… – задумчиво произнесла Сильвия.

– Вот-вот, стоит он прилично, и, насколько я знаю, ты сама ему его подарила, – с горечью в голосе произнес Лев Давыдович, не поворачивая головы.

– Не может быть… Не может быть… – одними губами повторяла она и вдруг подумала о том, что этот Гарри способен внести непредвиденные поправки в план Шуры, что вызовет в нем большие, а, возможно, и необратимые изменения с последствиями.

Что нашла в нем Женни, было непонятно. Скользкий и противный тип. Один взгляд чего стоит. Взгляд акулы-людоедки. Она вспомнила о том, что рассказывал о нем Александр. Так вот, значит, кто надоумил пьяную Женни разорить отца? Такие вопросы в момент за столиком в ресторане не решают. Значит, он готовился к этому заранее, долго и тщательно.

Вчерашнее решение встретиться с Гарри, чтобы помочь семье, сегодня не нашло подтверждения. Эта акула ей, простой и неискушенной в делах бизнеса преподавательнице химии, не по зубам. Конечно, Женни преподнесла большую свинью родным, но они тоже далеко не мальчики и без боя не сдадутся. Она снова придвинулась к отцу и щекой прижалась к плечу.

В ответ он похлопал ее по руке. Это означало прощение.

– Я беспокоюсь за тебя девочка. Пора уже повзрослеть и больше не водить плохие компании, – сказал едва слышно.

– Я постараюсь, – так же тихо ответила она и уже окончательно поняла, что ей угрожает опасность.

Спустя два дня Сильвия вернулась домой. Поздним вечером джип папы остановился у ворот знакомого дома. Он долго держал ее руку в своей большой теплой ладони. Потом поцеловал в лоб.

– Дочка, я давно не чувствовал себя таким счастливым. Неужели Бог услышал мои молитвы и принял запоздалое раскаяние во всех грехах? Что еще нужно старику? – спросил и сам ответил: – Чтобы его не забывали и хоть чуточку любили. Ведь я живу для тебя.

От этих слов Сильвии сделалось не по себе. Она в который раз подумала о Женни и о том времени, когда та вернется домой. Папу вне всяких сомнений ожидало новое разочарование. Это было слишком жестоко.

– Ты совсем не старик, а очень интересный и обаятельный мужчина. Я уже говорила об этом, – улыбнулась она. – И буду повторять постоянно, чтобы ты в это тоже поверил. Возможно, от этой веры твоя жизнь изменится, и ты еще будешь счастлив.

– Я и так уже счастлив, – широко улыбнулся отец и снова поцеловал ее в лоб.

Сильвия была растрогана его сдержанной нежностью.

– Ты – лучше всех, – сказала она то, что думала на самом деле и, обхватив его шею руками, поцеловала в щеку.