Автор книги: Ольга Флярковская
Жанр: Поэзия, Поэзия и Драматургия
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
Шрифт:
-
100%
+
Рождество Христово
Как богомольцы в Праздник Рождества
К Первопрестольной мы пришли с поклоном
И нас встречала древняя Москва
Плывущим к небу колокольным звоном.
Торжественная музыка влекла
И к Богу устремлялась твердь земная,
И золотом блистали купола,
Крестами землю нашу осеняя.
Сияя белоснежной чистотой,
Укрытый Богородицы Покровом,
Священный град стоял передо мной,
Ликуя, что Господь родился снова!
«В поле тянется стылый шлях…»
В поле тянется стылый шлях,
Низко гнётся к земле быльё,
Я иду с мольбой на устах:
«Да святится имя твоё».
Осыпаются розы в саду,
Будет скорбно моё житьё,
И в конце прошепчу в бреду:
«Да святится имя твоё»
Пусть не станет горя и слёз,
И не каркает вороньё,
Будет сад из цветущих роз.
«Да святится имя твоё»…
Старый Новый Годъ
Новогодние свечи,
Обнажённые плечи.
Этот сказочный вечер
Мне приснился опять.
Нас томящая нежность,
Юной жизни безбрежность
И вдвоём неизбежность
Чудный вальс танцевать…
Оттого ли, что ныне
Я живу на чужбине,
Та вовек не остынет,
Не угаснет во мне
Сладкозвучная память,
Воскресая словами,
Что писали мы с Вами
На замёрзшем окне.
Помню белую руку,
Неизвестности муку
И, несущий разлуку,
Наступающий год…
Помню шёпот влюблённый,
Помню взгляд изумлённый,
Помню, вальс упоённо
Нас по залу несёт…
«Белоснежна Москва на Крещенье…»
Белоснежна Москва на Крещенье,
Обновиться природа спешит
И таинственны вод освященье,
Ледяное в ночи омовенье
И небесная ясность души!
Русь моя
Русь моя, мечта моя,
Вольно дышит грудь,
Меряю шагами я
Занесённый путь.
Слепит солнце зимнее
Синий окоём.
Спит Земля родимая
Богатырским сном.
И покой торжественный
Наполняет лес,
Знаю, в чаще девственной
Русский дух воскрес.
Сталинград
Вгрызаясь зубами
В полоску земли,
Оплавленный камень
Отдать не могли.
Ни чёрной ракиты,
Ни пяди отдать.
Здесь кровью пропитана
Каждая пядь.
Под шквальным обстрелом,
Себя не щадя,
Дрались озверело
За город вождя.
Кого мне, славяне,
В бою поминать?
И Бога с маманей,
И чью-то там мать.
Не переставая,
Стучит пулемёт
И птаха шальная
Зачем-то поёт.
Ещё мы, братишка,
Хлебнём через край,
Ну, что же ты, Мишка,
Кисет доставай.
Как мал промежуток
Затишья, ведь тут
Не более суток
Солдаты живут.
И молятся камни
На этой войне,
Не видный пока мне
Дрожит в вышине,
Под гул канонады,
Открытый ветрам,
Руин Сталинграда
Пылающий Храм…
«Деревья тянут руки к небу,…»
Деревья тянут руки к небу,
Немой исполнены мольбой,
И я стою перед Тобой,
И вопрошаю не о хлебе
Насущном, что даёшь нам днесь,
И не прошу о лучшей доле,
Молю, в моей земной юдоли
Мне полной мерой бед отвесь.
Блуждая на пути своём,
Одет в раздранные одежды,
Пускай забуду отчий дом
И пусть душа горит огнём,
И реки слёз иссушат вежды,
Но не лиши меня надежды.
Масленица
Зиме прощай пропели струны.
Мороз слабеет и на миг
Как будто чей-то образ юный
В ожившем воздухе возник.
И славя древнее светило
И приближение весны,
Как дань тому, что прежде было,
Печём румяные блины.
И день сияет бесподобный,
А пища смачна и проста
На праздник масленицы сдобной,
В канун Великого Поста.
Канон прп. Андрея Критского
В полумраке сияют лики
Вкруг широких колон.
В древнем Храме звучит Великий
Покаянный канон.
За стеною шумит столица.
Предвечерняя суета.
День четвёртый пятой седмицы
От начала Поста.
В предначертанном месте встречи,
Посреди российских невзгод,
Кайся, кайся в грехах человечьих,
Православный народ.
…В покаянном порыве слиться
Так бесплотно и хорошо,
В неоглядную высь стремиться
Окрылённой душой…
И плывёт под своды святые
Монастырской братии глас:
«Преподобная Мати Марие,
Моли Бога о нас».
Родное
Тёмные иконы,
Свечи, тишина.
Той Руси посконной
Святы времена.
Ладная кольчуга
Защищает грудь,
Не загонят в угол
Ни Орда, ни Жмудь.
Знают князь и пахарь,
Что такое честь.
Можно жить без страха,
Если Вера есть.
Эта ширь без края,
Нет конца пути,
Сторона родная
Соколом взлети!
Юродивый
Глаз белёсый смотрит, не мигая.
Говорит, прерывисто дыша.
И пугливо прячется нагая
Васина прозрачная душа.
В суете, на площади торговой,
В кабаке, где драка и угар,
Васино бичующее слово
Не щадит ни дьяков, ни бояр.
Вася прозорливец, а намедни,
Средь немой толпы, у алтаря,
Голосом тишайшим и безвредным
Гнев смирил великого царя.
Не страшась богатых и всесильных,
Он клеймит чумные их пиры
И его лохмотья – это крылья,
Сложенные вместе до поры.
Рядом с ним стихают забулдыги,
А душе тесна земная клеть,
Знает Вася, если б не вериги,
Не смогла б она не улететь.
Стройный хор
Стройный хор хвалу возносит Богу.
Древний освещён иконостас.
Позабудь печали и тревогу,
Кто-то ныне молится о нас.
На земле прекрасной и убогой
Часто близок расставанья час,
Собираясь в дальнюю дорогу,
Вспомни тех, кто молится о нас.
Дней земных дано не так уж много,
Да узрю я в свой последний час
Храм с молитвой светлою и строгой,
Иноков, молящихся о нас.
Иеромонаху Роману
В твоей земле, исполненой порока,
Сквозь душную, губительную тьму
Всё явственнее слышу глас пророка,
Пришедшего к народу твоему.
И речь его пусть длится без конца
И день, и ночь, молитвенно и страстно,
Святым огнём воспламенив сердца,
Стучавшие доселе безучастно.
И Божье слово отзовётся в нас,
Потерянно бредущих по пустыне,
И озарит наш путь, и грянет час,
Что предначертан суетной гордыне.
И деспоты лукавые падут,
И твой народ спасётся вновь из плена,
И вечно будет истина нетленна,
И каждому по вере воздадут.
«А из Ветрово дуют ветры к нам…»
А из Ветрово дуют ветры к нам
И сквозь шелест листвы до нас
Вдруг доносится речь приветная,
Чей-то тихий, печальный глас.
Где-то инок в венце молчания,
Но услышат его слова.
Ведь молитвенным покаянием
И поныне земля жива.
Пусть безмолвно его моление:
«Боже правый, Христос, спаси»,
И дарит оно исцеление
Для иззябшей душой Руси.
«У иконы свечу затеплю…»
У иконы свечу затеплю.
Матерь Божья, укрой от скорбей
Ту, что ныне греховно люблю
Больше жизни своей.
День сегодня лишь Бога любить
И земная любовь это грех,
Но готов я его искупить,
И ответить за всех.
Снова каюсь и снова молю,
И рабу, позабывшему стыд,
Этот грех, за который терплю,
Божья Матерь простит.
«Когда в бессонный предрассветный час…»
Когда в бессонный предрассветный час
Тревога вдруг одолевает нас,
И кажется, бездонно мир глубок
И каждый в нём бесцельно одинок.
Отчаянью предаться не спеши.
Обманчив мыслей ход в ночной тиши.
И словно шепчет полная луна:
«Не брошена, любима, не одна»
Святослав
Скудный завтрак воина простого.
Вот и всё, окончен твой поход.
Утро, над стенами Доростола[6]6
Доростол – город в Болгарии, совр. Силистрия.
[Закрыть]
Солнце окаянное встаёт.
Скалится надменное светило
На зерцалье вычищенных лат.
Необъятной, неоглядной силой
Обступил со всех сторон Царьград.
Скоро ты услышишь в чистом поле
Вражьих стрел губительный напев.
Позабыв о смерти и о боли,
Будешь биться снова аки лев.
Сторожа
Солнце заслонив, крылом вороньим
Поднялся над степью чёрный дым
И храпят встревоженные кони,
Чуя приближение орды,
Вдалеке густая пыль клубится,
Гул копыт, людей не перечесть,
Но уже спешат гонцы в столицу
И летит стремительная весть.
Пусть в молитве у святой иконы
Вспомнят обо мне жена и мать,
Мне ли гнуться под стрелой калёной,
Если Русь велела здесь стоять.
Скоро выйдут ворогу навстречу
Грозные московские полки,
А пока, на рубеже засечном,
Держат оборону казаки.
Сторожа – конный сторожевой отряд в средневековой Руси,
нёсший службу у засечной черты.
Богатырь
Много лет, как былинный Илья на печи,
Я лежал недвижим, в непробудной ночи.
Знать, на вражьем пиру поднесли мне дурман.
Одолела не сила, опутал обман…
Но с недавней поры стал тревожен мой сон:
В забытьи чей-то слышится сдавленный стон,
Кто-то шепчет, что Русь опочила во мгле,
И бесчинствует недруг на нашей земле.
Если это не сон, и беда наяву,
Бог поможет, я путы свои разорву.
Вспомню удаль былую, с колен подымусь
И за мною Святая поднимется Русь,
На пришедших с мечом обнажая свой меч —
Супостатам лихим головы не сберечь.
Суворов
Горнист уже сыграл поход
И час дивизии на сборы,
Пехота на конь и вперёд,
Сто вёрст в два дня, а враг не ждёт,
И вдруг является Суворов:
«В штыки, картечь опереди.
За Матушку[7]7
«Матушка» – на солдатском языке – Россия.
[Закрыть], коли, гони.
В бою победу ей добудем.
А пулю, сможешь, сохрани
И тех, кто сдался, пощади,
Хоть и враги, а тоже люди».
У Фёдора Студита
Храм есть крохотный каменный
У Никитских ворот,
С древних лет незапамятных
Здесь молился народ.
…Тихим, радостным пламенем
В церкви свечи горят,
Нынче служат о здравии
Молодого царя.
Дать победу над ворогом,
Русь избавить от смут,
Уберечь то, что дорого
Люди к Богу зовут.
И святыми молитвами
В годы бедствий храним,
Над трудами и битвами
Воссиял Третий Рим.
Не десницей державною
Он над миром возник,
Не военною славою,
Царством духа велик…
И под этими сводами
На молебнах стоял
На коленях пред Господом
Старичок генерал
И поклоны бил истово,
Отправляясь в войска.
Не его ли молитвою
Наша слава крепка?
И дела богатырские,
И его знамена
Помнят кручи альпийские
И широкий Дунай…
Храм есть крохотный каменный,
У Никитских ворот.
С давних лет незапамятных
Здесь молился народ.
«Даруй мне, Боже, просветленье…»
Даруй мне, Боже, просветленье
В тумане бесконечных бед,
С немым и кротким умиленьем
Позволь взглянуть на белый свет.
Моя душа полна печали
И светлых песен ей не петь,
Пока во мраке скрыты дали
И высей горних не узреть.
Давно наполнен мир враждою,
Вотще невинных льётся кровь,
И только вера и любовь
Нас возвышают над бедою.
Я каюсь, слаб и грешен я,
О, Боже, дай, молю, мне силы
Коснуться тайны бытия,
Подняться ввысь душой бескрылой,
И в стройной музыке небес
Услышать, муки не напрасны.
И гладь озёр, и дивный лес
Поют, как мысль Творца прекрасна.
И непроглядна эта ночь,
И жизнь земная испытанье,
Но всё мы сможем превозмочь,
Узревши Господа сиянье.
И средь небесной красоты,
И у последнего порога
Узнать знакомые черты
Нас грешных любящего Бога.
«Россия, вспомни путь свой древний…»
Россия, вспомни путь свой древний,
И не страшись благих трудов,
Из ада дымных городов
Верни детей своих в деревню,
К земле-кормилице верни,
К живым корням, к святым истокам,
Свой ствол и крону напои
Земным животворящим соком.
«Безмерное страданье бессловесно…»
Безмерное страданье бессловесно,
Утешить в скорби не найдётся слов,
Но верю я: в мучениях телесных,
В страданиях душевных, в муке крестной
Великая рождается любовь.
В церкви Воскресения Словущего
«Смотрит Мать на младенца,
А вокруг образа…
И должно быть из сердца
Покатилась слеза…»
Ольга Флярковская «Богородица в клеймах»
На Неждановой, в детстве, я помню:
Зимний вечер, снежинки легки,
За чугунной решёткой, укромно,
В полумраке горят огоньки…
И взрослея в советские годы,
Лишь прохожим остаться не мог
И под эти высокие своды
Я однажды ступил на порог.
Словно в тайну открытая дверца,
Перед взором нежданно возник
Чудной Девы, держащей младенца,
Неземной исцеляющий лик.
И сюда, много лет, неуклонно,
Ноги сами, как будто, вели,
Оказалось, у этой иконы
Дед и бабка венчались мои.
Век двадцатый, безбожная эра,
Час погибельный русской земли.
Только ценности попранной Веры
В лихолетье родных берегли.
Оттого и под небом ненастным
Миновала их зависть и злость,
Оттого и в любви, и в согласье
Им по жизни пройти удалось.
И сегодня, пред ликом Пречистой,
В светлый Праздник мы молимся здесь
И теплее под взглядом лучистым
Всем, Благую услышавшим весть.
Вербное
Город славы или город казни…
Радостны идущие за Ним,
Этот мир в пучине не погрязнет.
…Небо, ослик, Иерусалим.
Предпасхальное
Плачет небо горькими слезами.
Луч надежды вспыхнул и угас.
Сыне Божий, смилуйся над нами,
В час кромешный не остави нас.
Неприглядна доля человечья —
Жизнь прожить в грехе и маете.
Указуя путь рукой увечной,
Ты поник бессильно на кресте.
Капли крови, дождь и слёзы вдовьи
Плащ впитал, изношенный до дыр.
Только Ты бескрайнею любовью
Напоить сумеешь этот мир.
Не изведать нам земного рая
И души богатством не спасти,
Только тот, кто за других сгорает,
Обречён спасенье обрести.
«А люди думали – юродивый…»
А люди думали – юродивый,
Когда, толкаясь и смеясь,
Тропой, что Им так тяжко пройдена,
Спешили буднично на казнь.
…И плыло всё в кровавом мареве…
И род людской постичь не мог —
За мир, от гибели спасаемый,
Земную муку терпит Бог.
…Ярилось солнце раскалённое
И Он в слепой толпе узнал
К Нему, с Любовью, обращённые,
От боли чёрные глаза.
Пасхальное
Праздник – светлее нет,
Вешняя синь небес,
Красный Пасхальный цвет,
Возглас: Христос Воскрес!
Вечер
Воздух к вечеру стал
как вода ключевая прозрачен
И душа постигает
хрустальную ясность небес,
Пламенеет закат
и отчётливее обозначен
Вереницею елей
чернеющий лес.
Комариные стаи
укрылись в кустах и канавах,
С майским холодом,
точно, они не в ладу.
Дух вечерний настоян на ландыше,
скошенных травах,
На сирени густой,
закипающей в нашем саду.
И в ночной тишине,
под покровом берёзовой рощи,
Так поют соловьи,
что кому-то теперь не до сна,
И, заслушавшись, ветер
ветвями уже не полощет
И копейкой серебряной
в небе повисла луна.
Соловьиное
На стихотворение Ольги Флярковской
Соловей в Москве (Ночь на 9-е мая)
По высоте огонь сосредоточив,
Бьёт миномёт и снова недолёт,
А в покорёженной войною роще
Под фугу боя соловей поёт.
И, зарываясь в глину голых пашен,
Мы веруем в спасительную твердь,
А малый птах, заливист и бесстрашен,
Назло разрывам продолжает петь.
И защемило от тоски по дому,
По жизни, что давно мы лишены,
И слёзы в горле застревают комом
От птичьих трелей посреди войны.
И знает каждый, что исполнит честно
Свой долг, когда в атаку бросят взвод,
Забыв про смерть, под звуки мирной песни,
Что в майской роще соловей поёт.
«Как сегодня женщины красивы…»
Как сегодня женщины красивы.
Пронимает до первооснов.
У реки склонились тихо ивы
В подтвержденье восхищённых слов.
Только сторонюсь красавиц встречных,
Лишь печалью душу теребя.
Мне не ласков этот тёплый вечер
Оттого, что рядом нет тебя.
И грустить я буду безответно,
Позабыв про соловьиный рай,
В поздний час, когда навстречу лету
Двери настежь открывает май.
«Стынет чай ромашковый в фарфоре…»
Стынет чай ромашковый в фарфоре,
Наши встречи как далёкий сон
И, тебя не видя, я в затворе,
В полное безмолвье погружён.
Я один, укутанный в молчанья
Прочную невидимую сеть,
И моё молчанье как признанье —
Без тебя не жить мне и не петь.
Но когда в ночной тиши, сквозь слёзы,
Шелест крыл услышу, чуть дыша,
То, как соком вешние берёзы,
Песней вдруг наполнится душа.
«Ты как цветок благоуханна…»
Ты как цветок благоуханна
И светоносна как заря,
И я, судьбу благодаря,
Пою Всевышнему: «Осанна».
Не знаю, как я столько лет
Прожил, пока тебя не встретил,
Но знаю, никого на свете
Прекрасней не было и нет.
И пусть сводящая с ума
Вокруг меня сомкнётся тьма,
Твой взор кометой золотою
Полночной озарит эфир,
И не погибнет этот мир,
Твоей спасённый красотою.
«Ты уходила навсегда…»
Ты уходила навсегда,
Прекрасна и непостижима,
Ты ускользала как вода,
Из чьих-то рук, невозвратимо,
Вдаль убегали поезда
От нелюбви, и от укоров.
И в небе синяя звезда
Тебя влекла в свои просторы,
В края заоблачной мечты…
И птицей пролетая мимо,
Не замечала дом, где ты
Была, по-прежнему, любима…
«Нельзя прожить на свете без потерь…»
Нельзя прожить на свете без потерь.
И мнится пусть, мы на пороге рая,
В тот миг, когда разлучница лихая —
Судьба крадётся к нам как хищный зверь,
И не захлопнуть перед нею дверь,
И не сберечь того, что обретаем,
И, лишь, когда окажемся у края,
Как мало сможем сохранить, проверь…
Сгустилась мгла вокруг, но я не верю,
Что станешь ты ещё одной потерей,
Невосполнимейшей из всех потерь.
Тот нежный свет, что ты зажечь сумела,
Разлившийся над нами без предела,
Никто не в силах погасить, поверь.
«Отчего мы сегодня молчим…»
Отчего мы сегодня молчим,
Оттого ль, что легко и безбожно
Необдуманным словом своим
В душу целимся неосторожно?
Оттого ль, что на небе ночном
И великим, и маленьким звёздам
Находиться так близко вдвоём,
По законам природы не просто…
Но природных законов сильней
Двух зовущих сердец притяженье,
Вновь стремлюсь я к орбите твоей —
Там твой свет,
и любовь,
прощенье.
«Птицы, с вестью летите назад…»
Птицы, с вестью летите назад,
Если встретить её довелось,
Над рекой заалел закат,
Словно пламя её волос,
Снова тайною ночь полна
И опять отступает мгла,
И на небе тёмном луна,
Как улыбка её светла,
Нынче звёзды будут сиять
И уже не забыться сном,
И покоя душе не знать,
Опалённой её огнём
«Как сладко спать под робкий шум дождя…»
Как сладко спать под робкий шум дождя,
Что каблучками застучал по крыше,
Как сладко в танце капель вдруг услышать,
О чём ты мне шепнула, уходя:
«Разлука не всесильна, верь и жди
И пусть миры меж нами как преграда,
Мы будем вместе, словно две звезды,
Сиять в ветвях напоенного сада».
Как сладко в синем сумраке зеркал
Почувствовать родное отраженье
И глаз твоих лукавое свеченье,
Что для меня начало всех начал.
Как сладко каждой клеточкой узнать
Твоё дыханье в лёгком дуновенье,
Ты снова здесь, чего ж ещё желать:
«Остановись, прекрасное мгновенье!»
«Лапы замерли упруго…»
Лапы замерли упруго,
Пробил волчий час,
Зверю, загнанному в угол,
Дай последний шанс.
Обложили, окружили,
Псов азартен вой,
Видно больше не сложилось
Песни петь с тобой.
Всё, пора. Вслед выстрел треснул.
Рвусь через кусты.
Уводя врагов от места,
Где таишься ты.
«Безмятежен этот вечер поздний…»
Безмятежен этот вечер поздний.
И безмолвье, и речную гладь,
И покой души под небом звёздным
Принимаем словно благодать.
Не спеши кого-нибудь обидеть,
Грешным делом рук не замарай,
Если хоть однажды мог увидеть
На земле, каким бывает рай.
«День июньский ещё не потух…»
День июньский ещё не потух,
Снова липы раскрыли объятья,
Источая божественный дух,
Наполняя тебя благодатью…
«Светлый лес – мой зелёный щит…»
Светлый лес – мой зелёный щит;
Я ветвями его укрыт,
И листвы живая броня
От невзгод бережёт меня.
Утопая во мху ногой,
Становлюсь я совсем другой,
И чужая не давит вожжа,
И уже не похож на ежа,
Что от козней людских и интриг
Ощетинился сотней игл,
И совсем не помню обид,
Духом хвойным и пьян, и сыт.
Лес обитель навек моя,
Здесь душой исцеляюсь я.
«Меня терзал жестокий зной…»
Меня терзал жестокий зной,
Я брёл как тень, судьбой гонимый
И вдруг увидел образ твой
У древних стен Ершалаима.
И так нежна и хороша
Сияла мне твоя улыбка,
Что пробудилась вдруг душа
Среди песков пустыни зыбкой.
И я от зноя не погиб,
Не изнемог в краю безводном.
Твой взор, твоих бровей изгиб
Мне были знаком путеводным.
И продолжая путь земной,
Вперёд стремлюсь неутомимо,
И я увижу облик твой
У древних стен Ершалаима.
«Сердце поболит и перестанет…»
Сердце поболит и перестанет
И душа излечится от ран,
И недуг любовный как туман
В синем небе, растворившись, канет.
И смогу когда-нибудь забыть,
Как от страсти медленно сгорая,
Только ею мог страдать и жить,
Обо всём на свете забывая.
Этот жар в душе почти остыл,
Ни о чём я больше не жалею,
Женщину, что так боготворил,
Никогда не назову своею.
Есть одна отрада для меня —
Взгляд её с улыбкой лучезарной
В сумраке ночном, в сиянье дня
Вспоминать я буду благодарно.
Всё теперь покойней и ясней.
Отчего же, друг мой, отчего же
Наше сердце ранят всех больней
Те, кто для него всего дороже?
«Затянулся сезон…»
Затянулся сезон
и об этом сказать не премину:
Я в осенней тиши
собираю лесную малину
И деревья стоят
в непривычно зелёном уборе,
И сияет весна
в чьём-то юном, пленительном взоре.
Колыбельная для Алисы
Дремлют зайчики и лисы,
Спит в пруду малыш карась,
А для маленькой Алисы
В небе звёздочка зажглась
И луна как каравай,
Спи, Алиса, баю бай!
Спит воробышек на ветке,
Спят в дупле у дятла детки
И под ёлкой спит медведь,
Очень любит он храпеть.
Спит в норе колючий ёжик,
Засыпай скорее тоже,
Тайну знает умный ёж,
Ты, малыш, во сне растёшь.
Закрывай быстрее глазки
И во сне увидешь сказку,
Сон чудесный, прилетай,
Спи, Алиса, баю бай!
Читая М.И. Цветаеву
Не лелея мечты напрасной,
Знаю только, что Вы прекрасны
И от Вашей улыбки ясной
Ярче звёзды во тьме горят.
Мне от Вас ничего не нужно,
Кроме, может быть, Вашей дружбы,
И в ночи бы безлунно-вьюжной
Мне сиял Ваш лучистый взгляд.
«Выходили рано на дорогу…»
Выходили рано на дорогу,
Напоследок Богу помолясь,
Прятали незваную тревогу,
Знали, ждёт в Коломне Дмитрий князь.
Из Можайска, Дмитрова, Ростова,
Из Литвы и Суздальской земли
За Оку по княжескому зову
Воеводы ратников вели.
Вдаль тянулись конные дружины
И за ними следом пеших рать,
Спаянные Верой воедино,
За Родную Землю умирать.
В пламени трепещущих осинок
Таял сентября неяркий свет
И скакал за князем стройный инок,
Троицкий воитель Пересвет.
«Есть кристальная ясность…»
Есть кристальная ясность
в холодной поре октября:
Вдруг становится зрение
острым в лесу как у птицы,
Разноцветные листья
так ярко на солнце горят,
И живительным воздухом
хочется вволю напиться.
Восстание
Воют волки у дальнего лога,
Или каждый сегодня не сыт?
Распахали степную дорогу
Много тысяч сапог и копыт.
Из дали раздаётся призывно
Колокольный немолкнущий звон,
Наползает беда неизбывно.
Тихий Дон, тихий стон, душу вон…
Эх, казак, шёл ты к дому родному
С той Великой войны мировой,
А в станицах лютуют ревкомы,
И простился казак с головой.
В эту смутную, страшную пору
Стариков, казаков, казачат
По приказу Наркомвоенмора
Изничтожить, под корень, хотят.
Раньше жили они, не тужили,
Каждый сеял, пахал и косил,
И Отечеству верно служили,
И за это сегодня в распыл.
В грудь пчелою ужалила пуля,
Алой кровью запенился вздох,
Ветры тёмное пламя раздули:
По-над степью несётся: Сполох.
…Вот и кончился вечер субботний,
Продотрядовца маетен сон,
За базами рассыпалась сотня,
Тихий Дон, тихий стон, шашки вон!
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.С этой книгой читают:
