Текст книги "Ключ от стены"

Кармен обрадовалась такой возможности – и с удовольствием умылась горячей водой.

Когда она вернулась на кухню, Арту уже раскладывал по тарелкам яичницу с сосисками. Кармен, которая забыла, когда нормально ела в последний раз, этот незамысловатый завтрак показался пиршеством. Да и компания была что надо: орудуя вилками, они с Арту весело и беззаботно болтали обо всем, что в голову взбредет.

На плите закипел чайник. Арту вымыл посуду и осторожно наполнил кипятком термос. Пить чай решили на чердаке: во времянке было не особо уютно.

Продолжая болтать и смеяться, они покинули кухню и поднялись по лестнице в свой «генеральный штаб», как сказал Арту. Устроившись поудобнее на самодельной кровати из диванных подушек, они вернулись ко вчерашнему разговору. Истории были рассказаны, и теперь предстояло обсудить, как быть дальше.

– Мне нужно сматываться из города, – сказала Кармен, разливая по кружкам дымящийся чай. – Это мой единственный шанс.

Арту кивнул.

– Все верно. Ты, конечно, можешь пересидеть здесь какое-то время, но Рагнор Неро– могущественный маг, и в конце концов он тебя накроет.

Кармен невольно содрогнулась.

– А какие у него есть способы меня найти?..– тихо спросила она.

– Ну… всякие, – уклончиво ответил мальчик. – В его доме остались какие-то твои личные вещи?..

– Нет. Но он ведь знает, где я живу…

Арту покачал головой.

– Речь идет о вещах, которые были с тобой ТАМ, – объяснил он.

– Я все забрала, – сказала Кармен. И, помолчав, с надеждой спросила: – Это мне поможет?..

– Думаю, да, – не совсем уверенно ответил Арту. – Но видишь ли… у темных магов куча своих фишек.

Кармен нахмурилась и вздохнула.

– Тебе действительно нужно уносить ноги из Города – чем скорее, тем лучше, – серьезно сказал Арту. – Ты уже решила, куда именно бежать?

– Решить-то решила. В столицу, к сестре, у которой сейчас мои родители.

– Это разумно, – одобрил мальчик.

Кармен угрюмо усмехнулась.

– Да, разумно. За исключением одного НО. У меня нет денег на поезд.

Арту почему-то вздрогнул и побледнел. Какое-то время они молчали. Кармен, у которой этим утром впервые по-настоящему посветлело на душе, вновь погрузилась в самые мрачные мысли.

– Прости, но в этом я не смогу тебе помочь, – вдруг произнес Арту. Кармен с удивлением посмотрела на него и встретила взгляд мальчика. В этом взгляде было сожаление, растерянность и… мольба.

– Я дал себе слово… – тихо сказал мальчик. – Я загадал, что если не буду использовать магию… для плохих поступков… то вернусь домой. – Голос Арту дрогнул. – Добыча денег… магией… это воровство… А воровство – плохой поступок…

Щеки Кармен вспыхнули от возмущения.

– Ты спятил?.. У меня и в мыслях не было просить тебя… о таком, – воскликнула она.

Арту молчал, низко опустив голову.

– Ты и так очень мне помог, – сказала Кармен, немного успокоившись. – А про деньги забудь. Что-нибудь придумаем.

Арту кивнул.

Девушка какое-то время молча смотрела на него. Потом, решившись, спросила:

– Скажи, а ты действительно веришь в то, что… если не совершишь плохих поступков, то загаданное сбудется?

– Конечно, – сказал мальчик, как будто речь шла о чем-то само собой разумеющемся.

– Ты сказал, что хочешь вернуться домой. А где твой дом, Арту?

– Эй! – мальчик предостерегающе поднял палец. – Эта тема у нас табу – забыла?

… В тот вечер Арту куда-то исчез.

– У меня возникли кое-какие мыслишки на твой счет, – сказал он Кармен перед уходом, но когда та пристала с расспросами, покачал головой.

– Зачем зря трепать языком? Вдруг ничего не выйдет, – объяснил мальчуган. Он велел Кармен сидеть на чердаке и ждать его возвращения. Штурман ее не потревожит, заверил Арту, даже если вернется с дежурства раньше него. Мальчик оставил опекуну записку, в которой известил, что задержится в школе на дополнительных занятиях. Больше Кармен не смогла вытянуть из мальчишки ни слова.

Кармен долго ходила из угла в угол, гадая, что за идея посетила Арту и беспокоясь за мальчика. Как бы ни было, Кармен за него в ответе. Ведь именно она – пусть и невольно – втянула мальчугана в эту историю!

На чердаке быстро темнело, но включить фонарик Кармен не решилась. Штурман вернулся с работы (девушка слышала его хриплый кашель во дворе), и она боялась, что он заметит свет на крыше. Однако, похоже, записка Арту вполне устраивала опекуна, и искать мальчишку в его чердачной комнатке он не стал.

Наконец появился и сам Арту. Кармен показалось, что его не было очень долго.

– Чего у тебя такой мрак кромешный? – удивился он, осторожно переступая порог каморки.

Кармен щелкнула рычажком фонарика. Вспыхнул голубоватый свет.

– Осторожность – превыше всего, – ответила она. Увидев Арту живым и невредимым, Кармен перестала тревожиться и почувствовала острый приступ любопытства.

– Давай выкладывай, где ты был и что задумал, – велела она мальчику.

– Терпение – превыше всего, – парировал Арту. Он прошел к столу-чемодану и положил на него завернутые в бумагу бутерброды: по всей, видимости, мальчишка успел навестить Штурмана и заодно наведался на кухню. Затем Арту выпрямился, скрестил руки на груди и посмотрел на Кармен.

– Итак, господа присяжные, я готов держать перед вами ответ, – важно произнес он. Кармен невольно улыбнулась. Когда они утром болтали, поглощая яичницу, она, смеха ради, разыграла перед мальчишкой свой излюбленный адвокатский диалог. Видать, эта забава пришлась Арту по душе и он решил ее позаимствовать. – Клянусь говорить правду и только правду, а если солгу, пусть карающий меч правосудия обрушится на мою повинную голову.

– Ну хватит уже. Рассказывай.

– Завтра мы с тобой посетим моих… хороших знакомых, – объявил мальчик. – Я был у них сейчас, и они согласились встретиться и поговорить с тобой.

– Каких еще знакомых? – нахмурилась Кармен. – Я же скрываюсь, меня никто не должен видеть!

– Спасибо за новость, – насмешливо сказал мальчишка. И уже серьезно добавил: – Это надежные знакомые. Им можно доверять. А мастер Горан – еще и очень мудрый. Даст тебе хороший совет. И еще, – Арту понизил голос. – Он много чего знает про магические артефакты. Может, и про твой ключ что-нибудь интересное расскажет.

– Арту, ты меня в могилу сведешь. Какой еще мастер Горан? Кто это такой?

– Он – цыганский барон, – спокойно ответил мальчик.

Кармен вытаращилась на него.

– Цыганский… кто?..

– Барон. Ну… или предводитель племени. Если тебе так больше нравится.

– Погоди-ка… – до Кармен начало постепенно доходить. Она вспомнила черные следы костров, шатры с призрачными флагами на шпилях, мимо которых она пробиралась в ночь своего бегства из дома мага. – Твои знакомые – цыгане-кочевники?! Бродячие артисты?!

– Именно, – кивнул Арту. – Вижу, ты их тоже знаешь.

– Куда там, – отмахнулась Кармен. – Просто они частенько в нашем городе появляются под Рождество. Признаться, я их в детстве побаивалась.

– Очень глупо с твоей стороны, – сообщил мальчишка.

– Ты-то как с ними познакомился, умник? – поинтересовалась Кармен – и вдруг на нее нашло озарение. – Это и есть твои загадочные друзья? Те самые, которые помогли тебе скрыться, когда ты сбежал из интерната?

– Точно, – просиял Арту. – Они помогли мне выбраться из столицы и мы вместе прибыли сюда, в ваш Город. Тоже, кстати, под Рождество…

– Не знаю, Арту… – неуверенно произнесла Кармен. – Стоит ли их впутывать в это дело? Ведь они простые артисты. Чем они могут помочь?

Мальчик нахмурился.

– Им можно доверять. За это я ручаюсь. Ты многим можешь сейчас довериться?

– Сам знаешь, что нет…

– То-то же. А доверие дорогого стоит, – произнес мальчик и тихо добавил: – Настоящих друзей можно найти там, где совсем не ждешь. Главное – не упустить свой шанс.

Кармен посмотрела на него и благодарно улыбнулась.

– Ну, мне-то теперь это хорошо известно, – сказала она.

Мальчик улыбнулся в ответ.

…На следующее утро Арту отправился в школу: нужно было показаться на глаза учителям, объяснил он, а то как бы они не нажаловались инспекторам из отдела попечительства. В поход к цыганам было решено отправиться вечером, когда Штурман уйдет на ночное дежурство. Днем опекун оставался дома, однако Арту велел Кармен не беспокоиться, сказав, что старик ведет себя смирно и по чердакам не лазает.

…Итак, Кармен осталась одна. Она то мерила шагами свою необычную комнатку, то сидела, глубоко задумавшись, на кровати из диванных подушек. Косые лучи солнца проникали сквозь крошечное круглое оконце, и в столбе света медленно кружились золотые пылинки. Где-то там, в соседних дворах, возились и квохтали куры, хлопали чужие двери. Иногда, совсем уж из дальней дали, доносился низкий гул автомобилей. Однако эти наружные звуки лишь оттеняли особую, мирную, мягкую тишину, которая царила в чердачной комнатке и словно бы защищала ее от внешнего мира. Кармен казалось, будто она спряталась в тишине, будто тишина эта оберегает ее не только от звуков извне, но и от страшной, давящей силы, которая жаждет найти и подчинить ее. Кармен было на удивление уютно и спокойно здесь. Она боялась, что оставшись наедине с собой, начнет терзаться воспоминаниями о страшном, парализующем взгляде Рагнора Неро и его доме-ловушке. Но эти мысли и страхи казались теперь не более чем мрачными тенями за окном. Тенями, которые стерегут снаружи – но не в силах проникнуть в дом, залитый светом.

… В тот день Кармен впервые увидела старика-Штурмана. Примерно в полдень снизу раздался уже знакомый хриплый кашель. Девушка осторожно выглянула в окно, вырезанное над низкой чердачной дверью. Штурман стоял к ней спиной и курил: сизый табачный дымок почти сразу растворялся в пронизанном солнцем воздухе. Кармен представляла опекуна Арту совсем иначе: коренастым, широкоплечим, с седой косой. Именно так обычно рисовали бравых морских волков в приключенческих книжках. Штурман же был довольно высок и худощав. В его растрепанных ветром волосах виднелись залысины. Он слегка сутулился – а может, такое впечатление создавалось из-за его необъятной куртки – явно с чужого плеча. Старик стоял неподвижно. Казалось, он внимательно всматривается куда-то в даль. Что он нашел интересного в укрытых снегом огородах?.. В заборах чужих дворов? Ведь отсюда можно было любоваться только на этот незатейливый пейзаж…

Но Кармен догадывалась, что Штурман видит совсем другое. Быть может, перед его глазами раскинулся тусклый серый простор, сливающийся с грозным небом… Быть может, он слышит не отдаленные звуки города, а резкие крики голодных чаек…

Штурман выкурил две папиросы, а затем, прихрамывая, вернулся в свою времянку. Острая грусть пронзила сердце Кармен. Ведь она тоже мечтала когда-то о своих просторах… И как знать?…Может, перед ней, как и перед Штурманом, заветная дверь закрылась навсегда, и все, что ей остается теперь – это думать и вспоминать…

Повинуясь внезапному порыву, Кармен подхватила свой рюкзак, открыла его и достала завернутую в свитер книгу. Не выпуская ее из рук, уселась на кровать из диванных подушек.

Возможно, наяву путешествие в Феерию ей не светит. Но разве книги – это не ворота?.. Разве страницы – не сотни тропинок? Зовущих вдаль, манящих вдаль, уводящих в заветное царство?…

… Когда Арту вернулся из школы, Кармен поначалу не заметила его. Она сидела, подперев подбородок ладонями, и была полностью поглощена чтением.

– Привет, – весело сказал мальчик, с любопытством поглядывая на раскрытую книгу.

– Привет, – отозвалась Кармен, отрывая взгляд от страницы. – Как в школе?

– Да как обычно, – отмахнулся Арту. – Зовут еще на одну олимпиаду, но я отказался. У меня куда более интересные планы. Что читаешь?

Несколько секунд Кармен колебалась. Она, как обычно, ощущала внутреннюю скованность и неловкость, когда речь заходила о личных, сокровенных для нее вещах. С другой стороны, к привычному чувству примешивалось нечто новое. Желание поделиться этим сокровенным с мальчиком… которого, если подумать, она почти не знала.

– Это сборник сказаний и легенд о… Феерии, – чуть запнувшись, произнесла Кармен. И тут же пристально посмотрела на Арту: как он отреагирует?

Мальчик снова ее удивил. Что-то странное, глубокое мелькнуло в его взгляде, но он тут же отвел глаза и принялся не спеша развязывать свой клетчатый шарф. Справившись с узлом, он негромко произнес:

– Я почему-то так и думал.

– Что ты думал? – удивилась Кармен.

– Ну, что ты увлекаешься чем-то подобным, – невозмутимо ответил мальчик.

– А ты? – тихо спросила Кармен. – Ты про Феерию-то слышал?

– Слышал, конечно, – улыбнулся Арту. – Что я, по-твоему, совсем дикий?

– А я мечтаю там побывать, – неожиданно для самой себя, с яростью и даже каким-то вызовом, заявила Кармен. – Я деньги копила несколько лет… А из-за этого мерзкого, проклятого мага… – она осеклась, с удивлением почувствовав на глазах слезы.

Арту сделал вид, что ничего не заметил.

– Пойду Штурмана проведаю, а то я его с утра не видел, – спокойно сказал мальчик.

Уже у самой двери он обернулся и посмотрел прямо на Кармен. Его глаза блеснули.

– «Перелет дирижаблем до Заколдованных ворот», – внезапно процитировал он рекламный буклет туристического агентства, перевернувший когда-то жизнь Кармен. – Вот это был бы самый классный способ выбраться из этого города, так ведь?

И Кармен благодарно рассмеялась, уже не стесняясь и не скрывая бегущих по щекам слез.

… Арту вернулся часа через два. Он принес немного еды – и традиционный чай в термосе.

– У меня не очень-то хорошие новости, – сообщил мальчик. – Училка сегодня сказала, что в Городе объявлен комендантский час.

Кармен поперхнулась куском хлеба.

– Ну и дела… И что это значит?

– Это значит, что несовершеннолетним запрещается разгуливать по улицам с 10 вечера и до 6 утра. Теперь тебе ясно?

– Не очень, – призналась Кармен. – В первый раз о таком слышу.

– Ну, по официальной версии – это недельная профилактическая акция. Вроде как.. борьба с правонарушениями в молодежной среде, – усмехнулся Арту. – А по факту – это облава на сбежавшего чокнутого дельфа. То бишь на тебя.

– Понятно, – мрачно произнесла Кармен.

– Штурман уходит на дежурство к восьми, – продолжал Арту. – А мы выдвинемся вслед за ним. Постараемся уложиться до начала комендантского часа. Но если не получится – придется быть очень осторожными.

Кармен молча кивнула.

…Вечером Арту проводил своего опекуна на дежурство и снова поднялся на чердак.

– Пора, – сказал он Кармен. Кажется, предстоящий поход в стан бродячих артистов с беглянкой, за которой охотился весь Город, представлялся мальчишке чрезвычайно увлекательным предприятием. Глаза его так и горели от нетерпения. Что касается Кармен, то она испытывала смешанные чувства. С одной стороны, ей было страшновато покидать безопасную и надежную чердачную комнатку. С другой – будоражило волнение, любопытство и смутная надежда. А вдруг загадочные цыгане и впрямь помогут?!

Кармен и Арту осторожно спустились с чердака. Прошли по асфальтовой дорожке вдоль дома к калитке. Уже совсем стемнело. Арту прихватил с собой фонарик, однако пока нужды в нем не было. Окна соседских домов ярко светились, а в проулке на столбе горела старая круглая лампа.

– Люблю ветер, – обернувшись к Кармен, сказал Арту. – Посмотрим, куда он занесет нас сегодня.

Ураган, восхищавший неугомонного мальчишку, поднялся всего несколько часов назад, но уже успел съесть почти весь выпавший накануне снег. Лишь кое-где призрачно-белые пятна лежали заплатками на черном полотне земли. Кармен накинула капюшон и застегнула застежку под самым подбородком, чтобы очередной шквалистый порыв не сбросил его с головы. Было очень холодно. По небу неслись рваные белесые тучи, сулившие очередной снежный заряд.

Выбравшись из проулка, Кармен и Арту пустились в странствие по запутанным улочкам Крепостной окраины, таким не похожим на прямые, словно вычерченные под линейку, центральные городские проспекты. В этот час улочки были пустынны: холод, вечерний мрак и ветер распугали всех прохожих. А те, что встречались на пути, шли ссутулившись, подняв воротники и спрятав руки в карманы. Они спешили домой к ужину, не глядя по сторонам и ничего не замечая вокруг.

– Идеальные условия для тайной вылазки, – шепнул Арту Кармен. Та ничего не ответила: от ветра у нее перехватило дыхание.

Наконец запутанный лабиринт улочек привел их к заброшенному Городскому саду. В темноте он выглядел настоящим дремучим лесом: старые, угрюмые деревья качали черными кронами и, казалось, делились тайнами во мраке. У входа в Сад белели тумбы. Кармен с Арту прошли мимо них – и очутились на главной аллее. Когда-то она была ровной и ухоженной, однако теперь старый асфальт то там, то здесь вспарывали могучие древесные корни. Приходилось внимательно смотреть под ноги, чтобы не споткнуться. Арту включил фонарик, и, освещая себе путь, они подошли к склону, покрытому жухлой мерзлой травой. Там, внизу, между стволами деревьев вспыхивали оранжевые огоньки костров. Шатры цыган были совсем рядом – оставалось лишь спуститься к реке.

Кармен было не по себе. Ей вспомнилась ночь бегства от мага, когда она, замирая от страха, пробиралась мимо лагеря кочевников. Она опять здесь – и опять она близко, слишком близко от своей бывшей тюрьмы! Вон там, слева – яркая линия фонарей на автомобильном мосту у дамбы. А за мостом, на другом берегу, коттеджный поселок: с того места, где стояли они с Арту, были хорошо видны огни особняков. Казалось, эти горящие глаза всматриваются во мрак, наблюдают, ищут…

Кармен вздрогнула и натянула капюшон до бровей, словно это помогло бы ей спрятаться…

И вдруг… заиграла скрипка. Ее таинственный голос доносился снизу – оттуда, где горели костры. Ураган налетал, как бешеный, но песня струн лишь чуть-чуть затихала, а потом взлетала вслед за ветром и звучала с ним в унисон. В унисон с тревожной темнотой и надвигавшейся ночью…

Кармен казалось, что она узнает мотив. Это был старинный рождественский гимн, который мурлычет себе под нос каждая хозяйка, доставая из духовки праздничный пудинг. Но здесь он звучал совсем иначе… В этой мелодии мистическое предчувствие, ожидание чуда мешалось со страхом и благоговением. И Кармен, завороженная, очарованная, напуганная, подумала, что именно так, как поет скрипка, должен чувствовать себя человек, столкнувшись – не во сне, не в мечтах, а наяву – с истинным, настоящим Волшебством, не имеющим ничего общего с фокусами магов.

Арту, стоявший рядом с Кармен, коснулся ее руки.

– Идем, – сказал он. – Цыгане ждут нас.

И вместе, плечом к плечу, мальчик и девушка поспешили навстречу зовущему голосу скрипки.

Никакого подобия тропы здесь не нашлось – и спускаться в темноте было сложновато. Порой приходилось хвататься за древесные стволы, чтобы не упасть. Наконец прямо перед ними вспыхнули языки одного из цыганских костров – Кармен и Арту услышали потрескивание горящего хвороста, и увидели, как оранжевые звездочки искр взвились к темному небу. Могучее дыхание ветра только сильнее разжигало пламя. Внезапно в свете костра появился темный силуэт. Скрипка тут же смолкла.

– Кто здесь? – раздался резкий окрик.

Кармен застыла, а Арту шагнул вперед.

– Мы к мастеру Горану, он нас ждет.

–Подойдите ближе, дайте на вас посмотреть.

Арту потянул Кармен за рукав, и вместе они приблизились к костру. Скрипач тоже шагнул им навстречу. Оранжевое пламя высветило фигуру незнакомца. Он был довольно высок, его длинные волосы перехватывал плетеный кожаный ремешок. Плечи укрывал меховой плащ с алой тесьмой по краям. В руках – умолкнувшая скрипка.

– Привет, Нико. Не узнал? – весело сказал мальчишка. Угрюмое лицо музыканта посветлело, глубокие морщины на лбу разгладились. Он накрыл протянутую ладонь мальчика своей широкой ладонью.

– Здравствуй, Арту. Рад тебе. А я думал, опять городские шалопаи бродят.

– Знакомься, это Кармен, – представил девушку Арту. – Кармен, это Нико. Лучший музыкант на свете.

– Вы потрясающе играли, – сказала Кармен. Нико заглянул ей в глаза – и, казалось, увидел в них все, что она хотела выразить этими незамысловатыми словами, и все, что она чувствовала, когда слушала странную, зовущую песнь его скрипки. Губы музыканта тронула едва заметная улыбка.

– Вы пришли как раз вовремя, – сказал он, пожимая руку Кармен. – Непогода разогнала всех наших зрителей: они сегодня сидят по норкам. Так что мы решили устроить небольшое представление здесь – для самих себя. Никаких дешевых фокусов. Только музыка. Только ветер. Идите за мной.

– Мы бы рады посмотреть ваше представление, – вздохнул Арту. – Но нам нужно поскорее повидать Горана. А то не успеем смыться до начала комендантского часа.

– Горан пока отдыхает. Ему нездоровилось весь день, – ответил Нико. – Вас позовут, а пока – добро пожаловать. Мы сейчас начинаем.

С этой минуты Кармен словно погрузилась в сон – таинственный, прекрасный и жутковатый одновременно. Вслед за Нико они с Арту шли сквозь продуваемую ветром темноту, мимо шепчущихся деревьев… Затем они очутились на широкой ровной поляне. Она была ярко освещена: здесь пылали несколько больших костров: высокое пламя взметалось прямо к небу. Когда Кармен пробиралась мимо лагеря кочевников в ночь своего бегства, он показался ей очень большим. Однако сейчас девушка поняла, что темнота и страх обманули ее: на самом деле шатров было не так много. Один большой, призрачно-серебристый (вход был плотно закрыт пологом) и несколько маленьких, кажется, сшитых из цветной парусины. Возле шатров никого не было видно, и Нико, не задерживаясь, повел девушку и мальчика дальше. Откуда-то неподалеку доносились голоса и слышался негромкий смех. Наконец, обогнув последний шатер, они вышли к реке. Здесь, на пологом берегу, было многолюдно. Цыгане – мужчины и женщины, дети и подростки – были облачены в меховые плащи разных цветов. Защитой от холода и ветра служили капюшоны. Лица кочевников были оживлены и взволнованы. Однако это было не беззаботное веселье. Люди словно готовились к какому-то таинству, к торжеству этой ветреной зимней ночи… Кочевники сидели на деревянных скамьях и невысоких табуретах. Они расположились широким полукругом, а место в центре освещали факелы, установленные на длинных шестах. Замыкал полукруг высокий фургон. На нем было что-то нарисовано, но что именно – Кармен не могла разглядеть за спинами людей.

Нико повел их с Арту по краю полукруга – туда, где горели факелы. Кое-кто из кочевников оборачивался. Мальчика многие узнавали и ласково приветствовали. На Кармен смотрели равнодушно или со сдержанным интересом. Наконец они приблизились почти вплотную к «сцене». Нико усадил Кармен и Арту на край длинной скамьи.

– Здесь вам будет хорошо видно и слышно, – сказал он. – А мне пора.

И скрипач отошел к небольшой группе людей, стоявших в тени фургона. Кармен догадалась, что это артисты, которые вот-вот начнут выступление. Она сидела совсем рядом с фургоном и, наконец, смогла рассмотреть украшавший его рисунок – очевидно, он служил декорацией к представлению. На темно-синем тканевом полотне была изображена полная луна. Факелы, установленные по краям сцены, горели ярким оранжевым огнем, но, казалось, нарисованная луна излучала свое – призрачное – сияние. К ней тянулись, убегая в небеса, множество веревочных лестниц. Их причудливые изгибы походили на жутковатый аттракцион. На фоне ночного неба отчетливо выделялась крошечная темная фигурка… У Кармен сжалось сердце. Это был дирижабль. Он держал курс на луну…

– Дамы и господа! – внезапно раздался чей-то резкий, хриплый, но в то же время звучный голос. От неожиданности Кармен чуть не подпрыгнула. – Мы начинаем!

В ту же секунду факелы погасли. Поляна погрузилась во мрак – только призрачная луна на фургоне бледно мерцала, как огромная серебряная монета. Во тьме набирали силу какие-то странные звуки. Они становились все отчетливее, и наконец Кармен поняла, что это играет старая, охрипшая шарманка. Играет какой-то затертый мотив… Внезапно к мелодии присоединились детские голоса. С жуткой монотонностью, отрешенные, точно заколдованные, они напевали то ли стишок, то ли считалку. Кармен почувствовала, как все ее существо охватывает мистический ужас. Он был совсем не похож на тягучий, парализующий, проникающий в самые глубины сердца страх, который она испытывала в доме Рагнора Неро. Это было захватывающее, волнующее ощущение, как при чтении страшной сказки – жуткой и интересной.

И вдруг – песня шарманки прервалась, словно ее заглушил яростный порыв ветра. Смолкли детские голоса. Вновь запылали факелы – странным зеленоватым огнем. На импровизированной сцене появились артисты.

Музыкантов было только трое – Нико со своей скрипкой, гитарист и флейтист. Но казалось, что здесь, под шатром ураганного неба, в чертоге ночной тьмы собрался невиданный оркестр. Музыка заполнила собой все пространство – грозная, как буря, разящая, как удар молнии. Сердце разрывалось от мучительного восторга, трепета и ужаса. Мелодия достигла апогея (Кармен чудилось, будто она балансирует на головокружительной высоте над пропастью) – и вновь наступила темнота. Но это был лишь краткий миг падения, а затем снова запылали огни. На ярко освещенной сцене рядом с музыкантами появилась женщина. Ее лицо скрывал капюшон, а плащ, расшитый золотыми нитями и бисером, казался одеждой из огненных струй. Она приподняла руки ладонями вверх, точно взывая к бушующей в поднебесье стихии, и…

Новая судорога пробежала по сердцу Кармен.

Буря эмоций, нагнетаемая музыкантами, разразилась наконец бешеным ливнем.

Женщина не просто пела, о нет.

Она плела из звуков колдовское полотно и вышивала на нем живые картины. В этой безумной и прекрасной песне сливались сон и явь. В ней слышались смех и плач, злоба и веселье, зловещий шепот и крик.

«Однажды ты встретишься, встретишься, встретишься лицом к лицу с теми, кто живет во мраке».

Женщина пела на языке кочевников, который был незнаком Кармен. Но колдовство музыки, колдовство голоса или колдовство ветра странным образом подействовали на нее. Ей казалось, что она понимает каждое слово – и каждое слово оставляет ожог на сердце.

«И часы мертвеца начнут отсчет твоего времени: тик-так, тик-так, тик-так…»

Это была песня о ночных кошмарах, о страхах, что приходят вместе с темнотой. Призрачная река несла Кармен вдоль берегов странных грез, где обитали неведомые чудовища…

«Оборотни и вурдалаки, орды пауков и клоуны-убийцы – они придут за тобой. От них не спрятаться под детской кроваткой».

Тени вытянулись, сгустились и окружили Кармен, вовлекая ее в свой безумный танец.

«Ты можешь победить их, ты можешь взмахнуть игрушечным мечом – и он блеснет острой сталью».

Тени превратились в дремучий лес, и призрачная тропа между страшных деревьев бежала наверх, к сияющей луне.

«Во сне ты можешь все. Но кем ты будешь, когда проснешься?»

В лихорадку музыки вплетался новый звук. Размеренный, гулкий, неотвратимый, как утро, набат.

«Кем ты будешь, когда проснешься? Кем ты будешь? Решать тебе. Тебе… тебе…»

Кажется, голос певицы давно умолк. Кажется, эти слова повторяло в такт музыке встревоженное сердце Кармен.

А музыка неуловимо изменилась. Словно бешенная река вошла в иное русло. Теперь она мчалась дальше, мимо мрачных долин, поросших пылающими цветами.

Внезапно Кармен словно вырвали из глубокого, яркого сна. Чья-то ладонь легла на ее плечо, чье-то незнакомое лицо склонилось над ней.

– Идемте. Вас ждет мастер Горан.

Окончательно «проснувшись», Кармен вдруг увидела, что женщины в капюшоне рядом с музыкантами уже нет. На «сцене» выступали гимнасты – в их руках сияли маленькие факелы. Огненные фигуры оставляли пылающий след в ночной темноте. Это был танец огня – опасного, коварного и мучительно прекрасного.

Кармен медленно, с трудом поднялась на ноги.

– Я же тебе говорил, что они классные, – шепнул ей на ухо Арту.

Девушка кивнула. Музыка, переплетенная огненными нитями, завораживала и не отпускала. Но мальчик настойчиво тянул за руку, и она побрела вслед за ним. Впереди шел их провожатый.

Где-то там, в поднебесье, ревела буря. А на другом берегу реки сверкал хищными огнями поселок магов.

«Кем ты будешь, когда проснешься? Решать тебе. Тебе… тебе»…

– Эй!..

Кармен вздрогнула. Кажется, Арту тряс ее за плечо.

– Очнись ты наконец. Мы уже пришли.

Новый порыв ветра дохнул холодом в лицо Кармен и смахнул остатки грез. Они стояли у входа в большой шатер. Только теперь полог был приподнят.

Провожатый, нагнувшись, чтобы не задеть полог, вошел внутрь. Арту хотел было юркнуть следом, но Кармен удержала его за руку.

– И что мне говорить этому твоему Горану? – нервничая, спросила она мальчишку.

– Говорить ничего не нужно, – отозвался Арту. – Он все равно тебя не услышит. И не ответит. Горан – глухонемой.

Кармен изумленно уставилась на него.

– И как же мне с ним беседовать?

– Увидишь, – сказал Арту. – Пошли.

И мальчик исчез под пологом шатра. Кармен, волнуясь, последовала за ним.

Изнутри шатер был поделен перегородками на несколько помещений. Первое, вероятно, служило прихожей. Здесь было темно и тесно. Полог в следующую «комнату» был откинут – и оттуда лился тусклый ровный свет. Мальчик и девушка вошли – друг за другом. Их провожатый был уже здесь: вероятно, он только что зажег еще одну лампу и теперь осторожно устанавливал ее на столешнице. Кармен украдкой огляделась. Она ожидала попасть в таинственную обитель – а оказалась в простой, скудно обставленной комнатке. Овечья шкура на полу, несколько резных деревянных скамеек. Большое потертое кресло рядом с гудящей печью. Напротив – стол, освещенный лампой. Другая лампа – поменьше – тускло горела у входа.

Цыганский барон, загадочный Горан, тоже оказался совсем не таким, каким рисовало его воображение Кармен. Он был пожилым – но отнюдь не древним благообразным старцем. В длинных – до плеч – волосах лишь кое-где белели седые пряди. Лицо Горана – чуть вытянутое, с резкими линиями скул, при ярком свете лампы выглядело неправдоподобно бледным. Он был по самое горло укутан в теплый плед. Мудрый предводитель кочевников напоминал обычного рядового горожанина – он мог быть, к примеру, учителем музыки, который заболел гриппом или очень устал на работе.

Незнакомец, доставивший их в шатер, стоял рядом с креслом Горана, словно телохранитель. Он едва заметно кивнул гостям – и те приблизились к столу. Тогда цыганский барон поднял глаза – тусклые, серые, отрешенные. Казалось, все это время он был погружен в медленные, глубокие раздумья, не имеющие ничего общего с окружающим миром. Но когда его взгляд упал на Арту, что-то неуловимо изменилось. Словно со старых стеклышек сдули пыль, накопившуюся за долгие годы. Глаза барона ожили и засияли. В них читалась радость от встречи… и что-то еще… Что-то странное, необычное. Что-то похожее на… почтительность и даже…благоговение?! Кармен вопросительно и немного испуганно посмотрела на Арту. Может, этот Горан слегка не в себе?.. Однако мальчик был спокоен. Он приветливо улыбнулся цыганскому барону и слегка наклонил голову в знак приветствия. Кармен, совсем смутившись, последовала его примеру и тоже поклонилась. Горан медленно перевел взгляд на девушку. Глаза его тут же изменились, словно погасли. Не потускнели, нет. Стали темнее, точно увидели что-то тревожное. Кармен судорожно сглотнула. Взгляд глухонемого цыганского барона был красноречивее любых слов.