Текст книги "Ключ от стены"

I часть

Узы

«Чем чернее тьма, тем ярче он светит»

Дж.Р.Р.Толкин «Властелин Колец»

Глава 1.

Шоколадный сейф

В Городе гостила осень. Та самая осень, которую зовут золотой, но которая на самом деле разноцветная. Потому что старым пергаментом шуршат под ногами коричневые листья, кроны желтеют, а кое-где, как ранняя седина, проступают тускло-зеленые и бордовые пряди.

Был солнечный день на закате сентября – прозрачный и ясный. Трое подростков брели по тихой улочке, под шелестящим сводом фруктовых деревьев. Приземистые домики ласково поглядывали на них маленькими оконцами. В этом тихом, бедном районе ребята родились, выросли – и знали здесь каждый уголок.

Дорожка была слишком узкой, поэтому троица разделилась. Впереди шагала девушка в широких брюках и тяжелых башмаках. Темно-рыжие, в тон осени, волосы были скручены на затылке в небрежный узел. Теплая кофта ручной вязки болталась на плечах, будто плащ полководца. Девушка сжимала в руках какой-то листок и внимательно изучала покрывавшие его каракули. То и дело она поднимала глаза и сосредоточенно озирала окрестности. Чуть позади – и близко друг к другу – шли двое ее друзей. Томная белокурая девушка – красивая, как кукла, и длинный, нескладный юноша с давно не стриженой шевелюрой. Парочка то и дело обменивалась быстрыми – точно невзначай брошенными, взглядами. При этом молодой человек отчаянно краснел, а нежное личико девушки оставалось абсолютно безмятежным.

– Ага! Ну-ка стоп! – девчонка в клешах, возглавлявшая компанию, остановилась так резко, что друзья едва не ткнулись носом в ее шерстяной «плащ». – Смотри, Лили, кажется, мы на месте.

– Да ну?.. – хмыкнул юноша.

– Не «да ну», а ну да, – торжествовала девушка, тыча пальцем в рисунок. Хорошенькая Лили досадливо сморщила носик, но послушно покосилась на бумажку и коротко кивнула:

– Думаю, ты права, Мина.

Юноша невинно возвел глаза к небу и принялся насвистывать какую-то песенку.

– Можешь хоть соловьиные трели выводить, Тим, но меня не проведешь, – девчонка победоносно потрясла исчерканным листом перед физиономией приятеля.

– И с чего ты взяла?

– Да с того. Вот дерево, – девушка указала на старый, дуплистый тутовник. – А напротив, – кивок в другую сторону, – разрисованный забор.

И действительно, на чьей-то деревянной ограде неумелой, но старательной рукой были изображены волк Клык и заяц Помпон – любимые герои малышни.

– Все как на твоей дурацкой карте, только нарисовал ты черт знает что – не сразу и поймешь, то ли это забор, то ли гора навоза.

– Ну, раз ты так уверена, валяй, ищи.

Девчонка сдула с лица прядь волос, сунула помятую карту в карман брюк и деловито обошла дерево. Тим продолжал ухмыляться, Лили рассеянно теребила пуговицы своего новенького жакета и откровенно скучала. Возле разрисованного забора появилось новое действующее лицо – мальчонка лет пяти. Открыв рот, он наблюдал за происходящим. Девушка в широких брюках между тем внимательно изучала древесный ствол. Пощупала кору, сунула руку в дупло – тут же выдернула и брезгливо потрясла пальцами, стряхивая полусгнившую труху. Выпрямилась и закусила губу. Потом присела на корточки, приметив прямо у корней подозрительный холмик, кое-как прикрытый мхом и травой – и издала ликующий вопль. Через секунду в ее руке оказался тщательно перевязанный нитками сверток. Девчонка воздела трофей над головой. Малыш-наблюдатель радостно завизжал и захлопал в ладоши.

– Рев аплодисментов, – усмехнулась девушка в клешах и торжествующе посмотрела на друзей. Те переглянулись – чуть-чуть насмешливо, чуть-чуть снисходительно. Девчонка заметила, поняла – и слегка покраснела. Улыбка сползла с ее лица.

Ну да, конечно. Еще каких-то пару лет назад игра в клад (один прячет, двое ищут) была одинаково захватывающей для всех. Теперь двое играли в нее скорее для смеха. А она – ну что ты будешь делать? – с прежним азартом.

Отвернувшись от друзей, девушка извлекла из кармана своих необъятных брюк носовой платок, вытерла испачканные руки и принялась развязывать аккуратно запакованный сверток. Внутри оказалось спелое яблоко и пара шоколадных монет.

– На, держи, – девчонка сунула конфеты малышу у забора. – Приз самому активному болельщику. А яблоко, уж прости, съем сама.

Девушка потерла краснобокий фрукт о рукав. Затем скомкала бумажку, в которую был завернут «клад», и собиралась точным броском отправить ее в канаву.

Внезапно к ней подлетел Тим.

– А ну подожди.

– А?..

– Дай сюда.

Юноша выхватил помятый сверток у оторопевшей девушки.

– Здесь еще кое-что есть… ну, для Лили… она ведь вроде как тоже в игре… – пробормотал он. На его смуглую ладонь выпала маленькая открытка, по форме подозрительно напоминающая сердечко. Несколько секунд все трое молчали, внимательно изучая носки своих башмаков. Лили первая оправилась от смущения.

– Ну ладно. Долго мы еще тут будем торчать? Пошли уже. Мина, ты ко мне? – Рыжеволосая девчонка, обнаружившая горе-сверток, покачала головой.

– Нет, я же… Мне в центр надо. За газетой. Сегодня обещали напечатать итоги…

– Какие еще итоги?.. – удивилась Лили и тут же спохватилась: – Ой, точно… Здорово… Мы с тобой. Да, Тим? – в голосе Лили зазвучали стальные нотки.

– Конечно, – промямлил юноша. Он все еще был красный как рак и выглядел совсем несчастным. Девушка в клешах сочувственно посмотрела на приятеля. Дураку было понятно, что он совсем не горит желанием тащиться куда-то на омнибусе. С куда большим удовольствием он проводил бы Лили до дома и угостил по пути мороженым. Ну что ж, друзья детства взрослеют и, бывает, влюбляются друг в друга. И тут главное – не путаться у них под ногами.

Девчонка надкусила яблоко.

– Слушайте, идите домой, а?.. Все равно завтра на речку собираемся, так что за целый день еще намозолим друг другу глаза…

– Точно! – Тим прямо весь расцвел. – Я про завтра и забыл. Мне ж еще надо червей накопать!

Лили усмехнулась.

– Ну ладно. Так ты не обидишься, Мина?

– Пф!

– Тогда пока. Только все равно забеги вечером, расскажи, как дела.

– Ничего мне не светит, вот увидишь.

– Посмотрим.

– Удачи, Мина! – повеселивший Тим присоединился к прощанию.

– Пока.

На этом друзья расстались и разошлись в разные стороны. Парочка через секунду перестала замечать окружающий мир. А перемазанный шоколадом мальчонка еще долго с восторгом смотрел вслед рыжеволосой девушке в широких брюках.

…Мина – это было детское прозвище, которое дали ей друзья. Потому что слишком странным, слишком чужим для уха казалось им ее настоящее имя – Кармен. Получила она его случайно и, как шутили родители, незаслуженно. Кармен всегда невольно улыбалась, вспоминая это семейное предание.

…Дело в том, что первые дни после своего рождения она почти не реагировала на окружающих. Деловито вертела головенкой, задумчиво и серьезно рассматривала игрушки – но не отзывалась ни на ласковые слова, ни на окрики. И не издавала ни звука. Акушерки – а вслед за ними и родня – стали подозревать, что она глухонемая. Чувствительный папаша – музыкант по профессии, всей душой преданный искусству, в порыве горькой нежности нарек дочь именем любимой певицы, которой пылко поклонялся во времена своей юности. Эта необычная певица – Кармен – была от рождения глухой, но обладала потрясающим голосом.

Ошибка обнаружилась совершенно случайно. В город пришла страшная гроза – и первый раскат грома был такой мощный, что, казалось, небо треснуло и задрожала земля. Малютка вдруг съежилась в своей кроватке, а потом зашлась криком. Стало понятно, что и слышит она недурно, и голос тоже имеется. Папаша был смущен и даже слегка разочарован. Он робко намекнул супруге, что надо бы переименовать дочурку. Но это означало новую возню с метрикой и прочими документами, и мать Кармен, женщина деловая и практичная, отказалась наотрез. Раньше надо было думать, заявила она растерянному мужу. Самой же ей было почти все равно, как будут звать дочь – страстно мечтая о сыне и родив вторую девочку подряд, она пребывала в подавленном состоянии и раздражалась чаще обычного.

Поначалу Кармен тоже была недовольна своим именем. Соседские мальчишки дразнили, да и взрослые делали большие глаза, когда ей приходилось, отчаянно картавя, отвечать на вопрос «Как тебя зовут, крошка?». Так продолжалось до тех пор, пока отец, которому надоело лицезреть удрученную мордаху дочери, не усадил ее перед патефоном. Из старого, потертого конверта была извлечена пластинка. Отец немного поколдовал над аппаратом, снял пылинку с патефонной иглы и аккуратно установил ее на черную, исчерченную кругами поверхность. Сперва что-то долго шуршало и скрипело, а потом полилась удивительная песня. Еще одна… и еще… Три четверти часа пятилетняя девчушка просидела, открыв рот, возле патефона. Она была здесь – и в то же время далеко-далеко, в волшебном, полупонятном мире, сплетенном из невесомых, чудных образов другой – взрослой и загадочной – Кармен. Кармен, внутри которой звучала потрясающая музыка, но которую все считали глухой – только потому, что она не слышала, как хлопают входные двери и ругаются соседи за стенкой.

Отец своего добился: девочка перестала стесняться своего имени, а потом, повзрослев, даже тайком гордилась им. Потому что Кармен чувствовала: между ней и ее великой тезкой-певицей есть какое-то родство, какое-то духовное сходство. Какое именно – Кармен объяснить не могла. Ведь по пению у нее в школе всегда были одни трояки.

…Впрочем, это не означает, что она была начисто лишена всяких талантов. С детства Кармен прекрасно декламировала стихи и прозу. Это признавал даже ее придирчивый отец, который, по своему собственному убеждению, обладал идеальным вкусом. Если на уроках словесности читали по ролям, Кармен доставались самые длинные монологи. А когда она повзрослела, то ее даже стали приглашать в местный театр суфлером. Ну или взять хоть тот же недавний конкурс молодых чтецов, который затеял мэр в честь праздника осеннего равноденствия – Кармен взяла и прошла в финал. Несмотря на то, что юнцов и девиц, желавших показать свое мастерство, набралось немало, а ее, Кармен, репертуарчик, мягко говоря, вызвал легкое недоумение у жюри. И теперь, в ожидании результатов, которые должны были напечатать в местной газете, Кармен терзалась сомнениями и смутными надеждами. Она была даже рада, что Тим и Лили не отправились с ней. Первый удар триумфа или поражения, считала Кармен, человек должен принять в одиночку.

… До центра города легко можно было добраться на омнибусе, но в субботний день пришлось бы ехать в давке. Поэтому Кармен пошла пешком – причем окольной дорогой, подальше от суеты шумных проезжих улиц. Она любила эту старую, заросшую деревьями часть города – Крепостную окраину. Именно здесь, на высоком берегу реки Белозерки, двести лет назад был заложен первый камень в основание крепости, призванной защищать южные рубежи губернии от набегов диких горных племен. Когда враг был побежден, крепость разобрали по кирпичику и выстроили дома – так началась история мирного города, рожденного войной. Правда, остатки крепостного фундамента кое-где сохранились – но их уже почти невозможно было отличить от заросших травой валунов.

… Здесь, на окраине, поступь осени была особенно хорошо слышна. Старые, разросшиеся деревья густо усыпали сухой листвой грунтовые дорожки, и воздух был наполнен шелестом и шепотом. Кармен нравился этот звук – и вместо того, чтобы обходить груды листьев, она шла по шуршащим сугробам напролом. Стараясь, однако, чтобы этот маневр не замечали прохожие.

Возле маленького невзрачного домика девушка остановилась. Украдкой прикоснулась к облупленной стене, провела по ней ладонью – и поспешила дальше, ускоряя шаг. В этом домике жил дедушка Кармен. Год назад он умер – и здесь поселились новые хозяева. Сердце Кармен болезненно сжималось всякий раз, когда она видела кремовые занавески на окнах – вместо привычных голубых, и все же она никогда не упускала возможности пройти мимо дедушкиного дома – словно навещала старого друга.

…Чем ближе подходила Кармен к центральным улицам города – а значит, к конечной цели своего пути, тем сильнее ее лихорадило от волнения. Чтобы немного успокоиться, она затеяла внутренний монолог. Эта дурацкая привычка родилась много лет назад. Однажды отец привел ее – совсем еще кроху – на судебное заседание, где он выступал в качестве свидетеля. Дело было какое-то мелкое, пустяковое, но на Кармен происходящее в зале произвело огромное впечатление. Мраморные стены, гулкое эхо, чопорный судья в желтоватом парике и длинной черной мантии, внимательные лица присяжных… Но более всего Кармен поразил адвокат. Вернее, его речь. Адвокат срывался на крик – и тут же переходил на мягкий шепот. Его голос то превращался в ледышку, то был как елей. Адвокат спрашивал – и сам отвечал на свои вопросы. Он радостно восклицал – и выдерживал трагические паузы. Его речь была, как захватывающее представление в театре, когда не знаешь, что произойдет через пять минут. Едва адвокат умолк и уселся на свое место, Кармен радостно зааплодировала, но взрослые вокруг зашикали, а отец отвесил ей плюху. Кармен притихла и до конца судебного заседания не издала ни звука. Зато на следующий день она приветствовала Тима и Лили устрашающим рыком: «Итак, господа присяжные…»

С тех пор «судебное заседание» стало любимой игрой неразлучной троицы. Судьей выступала Лили, безотказный Тим был обречен на вечного обвиняемого. С ролью присяжных заседателей успешно справлялся куст сирени, тем более что от него требовалось только одно – внимательно слушать речь адвоката. Коим, конечно, была Кармен.

Когда ребята повзрослели, «суд» забросили. Но привычка плести пышные монологи перед господами присяжными у Кармен осталась. Поначалу она выдавала их вслух, чтобы развлечь друзей, но со временем оставила эту игру лично для себя.

«Итак, господа присяжные, есть ли у обвиняемой шанс войти в семерку лучших чтецов и получить приз? – вопрошала Кармен, разгребая башмаком очередную баррикаду сухих листьев. – Не уверена, господа. Не уверена. Почему? – спросите вы меня. И я отвечу так. На городском конкурсе чтецов положено декламировать поэмы о Родине. О первой чистой юношеской любви. О верной дружбе. А что представила на суд достопочтенного жюри наша обвиняемая? Вот вам цитатка:

В сердце черное могилы,

В тьму земли и прелых роз

Тонким лезвием осины

Он стальной удар нанес.

Не спорю, господа, не спорю. Возможно, это четверостишие обвиняемая прочла особенно выразительно: помнится, дамы в первом ряду побледнели. Возможно, сэр Артур Некрополис с его вечными погонями за нечистью – талантливый поэт, но… О любви к родине нужно было читать стихи, уважаемые присяжные, вот что я вам скажу».

Кармен вздохнула. Внутренний адвокат вздохнул вместе с ней.

«И все же, господа…И все же неплохо было бы для нашей обвиняемой попасть в семерку. Про тройку лучших я помолчу, но семерка… Господа присяжные, ведь обвиняемой не нужен восторженный рев толпы. Ей не нужны признание и слава. Скажем прямо, господа. Ей просто очень нужны деньги».

Десять золотых монет. Их гарантировано получат те, кому посчастливится попасть в семерку лучших чтецов города. Какое богатство! Десять блестящих монеток, безусловно, заняли бы внушительное место в Шоколадном сейфе – так шутливо называли домашние жестяную коробочку из-под конфет, где Кармен хранила свои сбережения. На Шоколадный сейф была возложена важная миссия: осуществить самую большую и заветную мечту девушки.

Мечте исполнилось в этом году три года. Три года назад в руки Кармен попал красочный буклет туристического агентства. «Сенсация! Увлекательное путешествие в Феерию!» – кричала реклама на обложке. А ниже, мелкими буквами, было напечатано: «В программу тура входит:

– перелет дирижаблем до Заколдованных Ворот;

– оформление визы;

– экскурсия по красивейшим местам Феерии на экспрессе «Эльфийская стрела»;

– пешая прогулка по Лесу Тайн (включает поиски золота лепреконов, посещение поляны цветущего папоротника, танцы с феями у костра);

– подъем в Пещеру Дракона (ввиду трудности маршрута допускаются только совершеннолетние, снаряжение – за отдельную плату).

Не упустите свой шанс увидеть неведомое! Ждем вас по адресу…»

«Увидеть неведомое…»

Ах, Феерия – удивительный, заповедный край… Ученые говорили, что это последний лоскут чудом уцелевшего прошлого. Что когда-то весь мир был таким – по лесам бродили единороги, в рудниках гномы добывали золото, а вместо шумных, пыльных городов тянулись к небу прекрасные, горделивые замки. И маги были не чета теперешним – они и назывались-то по-другому – «волшебники». Они носили остроконечные шляпы вместо черных очков, серебристые мантии вместо деловых костюмов и творили волшебство с помощью ясеневых посохов, а не навороченных артефактов. Да, так было, но потом что-то произошло, перевернулось – и мир пошел по другому пути. И лишь Феерия почему-то уцелела – крохотная страна с особой судьбой. Возможно – напоминание о том, чего лишился мир… Возможно – надежда на то, каким он может стать.

Очень долго Феерия была закрыта для массового посещения. Потом связи с тамошними жителями удалось наладить – и через Заколдованные Ворота потек поток туристов. Впрочем, далеко не всех пускали: каждый претендент проходил специальный тест, с помощью которого выяснялось, с добрыми ли намерениями он пожаловал и по-настоящему ли открыто его сердце тамошним чудесам?..

Теста Кармен не боялась. С детства она бредила Феерией, она прочла все книги о ней, она видела эту страну во сне. Ее мотивы ни у кого не вызвали бы сомнений.

Проблема была в другом.

Путевка в Феерию стоила 200 золотых монет.

Кармен редко плакала, даже в раннем детстве. Но тогда, стоя посреди многолюдной улицы, сжимая в руках рекламный буклет, который сунул ей мальчишка-газетчик, она ревела, как трехлетняя мелюзга. Увы, Кармен понимала: ее семья слишком бедна, чтобы подарить ей такое путешествие.

Но Кармен была упряма, когда речь шла о чем-то слишком важном и слишком дорогом для нее. Упрямство подогревалось какой-то безотчетной, наивной верой в чудо. Все сбывается, считала Кармен. Если достаточно сильно этого захотеть.

И Кармен решила – неважно, сколько времени ей потребуется, но на поездку в Феерию она накопит. Ее оптимизм домашние не разделяли. Мать недовольно пожимала плечами, отец смеялся. Поддержал Кармен только дедушка. Молча выслушав пылкий рассказ внучки, он на следующий же день принес ей нарядную коробочку – в таких продавали шоколадные монетки. Но помимо конфет Кармен обнаружила в коробке настоящие деньги. Семь золотых – целое состояние! «Эти деньги, Кармен, я собирал тебе на приданое. Но раз у тебя другие планы, забирай их сейчас», – сказал дед.

Конфеты быстро слопали близнецы Том и Дик – младшие братья Кармен. А золотые монеты так и остались лежать в коробке, которая с этих пор превратилась в сейф, и сейф этот регулярно пополнялся.

Видать, коробка, подаренная дедом, оказалась счастливой, либо дедушка заговорил ее на богатство. Ибо дела пошли куда лучше, чем Кармен могла надеяться. Она складывала в Шоколадный сейф все свои карманные деньги, но это была ничтожная сумма. Зато ей то и дело стали подворачиваться мелкие заработки. Старшая сестра, которая очень удачно выскочила замуж, вдруг сделала щедрый подарок на день рождения, чего отродясь за ней не водилось. А однажды Кармен даже выиграла в лотерею.

Может, чудо произойдет и теперь?..

… В центре города было шумно и многолюдно – даже для субботы. Кармен остановилась, пережидая поток машин и омнибусов.

Улучив момент, она собралась было перейти на другую сторону улицы, но вдруг из-за поворота выехал еще один автомобиль. Уже сделав шаг на проезжую часть, девушка поспешно отступила.

…Этот лимузин знал каждый горожанин. Он принадлежал некоему магу Рагнору Неро – таинственной и даже зловещей фигуре. Рагнор Неро обладал огромной силой – он был не чета местным магам. Поговаривали, что его сослали в этот крошечный городок из-за подозрений в каких-то темных делах. И что его побаивается сам мэр, хотя формально господин Неро не вмешивался ни в какие дела, как и было предписано магам (за соблюдением этого правила строго следил Высший магический совет). Черный, причудливой формы лимузин внушал Кармен безотчетный страх и отвращение: он напоминал крупное насекомое. Когда лимузин, бросив широкую тень на тротуар, поравнялся с Кармен, она инстинктивно сделала еще один шаг назад.

Но вот автомобиль мага, шурша шинами, проехал мимо, в сторону Национального музея: у входа уже было полным-полно машин.

Кармен перевела дух. Перебежав дорогу, она остановилась возле газетного лотка.

– Свежий номер «Местных ведомостей», – похвастался мальчишка-продавец. – Только-только из типографии.

Сердце девушки подпрыгнуло и бешено забилось. Она высыпала на ладонь мальчишки горсть мелких монеток и схватила газету – в самом деле едко пахнувшую типографской краской.

«АРТЕФАКТЫ СТОЛЕТИЯ – В ОДНОЙ КОЛЛЕКЦИИ. В наш музей переданы на хранение бесценные экспонаты, когда-то принадлежащие магам Южной Губернии». Заголовок первой полосы объяснял, таким образом, столпотворение возле музея, но Кармен было плевать. Дрожащей рукой она перевернула страницу. На развороте – огромное интервью, посвященное все тем же артефактам. Убористый газетный текст разбавлен фотографией: кругленький, лысоватый человечек с усталым лицом. Под снимком подпись: «г-н Вудро Эткин, хранитель коллекции». Кармен вновь нетерпеливо пролистнула газету.

Вот оно!

Крошечная заметка на последней полосе – «Великолепная семерка». У Кармен перед глазами все поплыло. Она оторвала взгляд от газеты и несколько секунд невидяще таращилась на стену. Немного успокоившись, принялась изучать список фамилий.

Не может быть! Быть, быть того не может, господа присяжные!

Она вошла-таки в семерку лучших. Причем не болталась где-то там в хвосте. Победителем стал Алан Хопкинс, который декламировал стихотворение о родине. А второе место… Второе место принадлежало ей. Никакой ошибки, господа. Она перечитала пять раз, прежде чем убедиться.

«Мисс Кармен Джонс».

Второе место. Десять золотых. И еще – путевка на губернаторский конкурс с главным призом в тридцать пять монет.

Кармен стояла как истукан возле лотка с газетами и улыбалась во весь рот. Осеннее солнце вдруг стало ослепительно ярким, гул толпы сменился восхитительной музыкой. Шуршали листья в зеленых чащобах, в поднебесье рычал дракон, и ветер вплетал в волосы нездешний аромат… Аромат Феерии, которая стала еще на один шажок ближе…

…Домой Кармен тоже отправилась пешком. В городе начались какие-то гулянья, и из репродукторов, установленных на главном проспекте, лились звуки веселой мелодии. Кармен едва не пританцовывала в такт, и весь мир вокруг казался ей добрым и чудесным, как прекрасная книга со счастливым концом.

…Был солнечный день на закате сентября – прозрачный и ясный …

Глава 2.

В паутине

– Так из-за чего же вы поцапались?..

Лили в ответ скорчила гримаску. Они с Кармен сидели на прогретой солнцем траве. Прямо у их ног звенела река, и вода возле берега была такой прозрачной, что можно было пересчитать камешки на дне.

– Дурак он, – наконец проговорила Лили, понизив голос, но все же достаточно громко, чтобы Тим, скорбно восседавший чуть поодаль от девчонок, мог ее слышать. – Представляешь, вчера соседский парень зашел, минут пять поболтали. А тут этот… явился не запылился. Ну и пошло-поехало… «Такой-сякой, чего он на тебя пялится?!» А я что, виновата, что на меня парни смотрят?..

Кармен промолчала. Она уселась поудобнее, обхватила колени руками и стала смотреть за реку. На том берегу виднелись ухоженные аллеи парков и крыши особняков – это был коттеджный поселок, фешенебельный район, где жили маги и самые богатые из горожан. Некоторые дома Кармен нравились. Если сощурить глаза и постараться не замечать всяких современных прибамбасов, можно запросто представить, что перед тобой причудливые дворцы лесных эльфов в Феерии…

– Ну что ты молчишь? Права я или нет? – Лили нетерпеливо дернула подругу за рукав. Кармен пожала плечами.

Ох уж эта парочка!.. Накануне вечером Кармен с газетой в руках примчалась к подружке, чтобы поделиться радостной вестью о своем триумфе, но застала у нее дома грандиозный скандал. Лили и Тиму было явно не до нее, они самозабвенно орали друг на друга. Кармен тихонько ретировалась, оставив газету в прихожей.

Конечно, на следующее утро и Тим, и Лили от души поздравили Кармен, но между собой почти не разговаривали. И весь путь до укромной полянки у реки троица проделала в гробовом молчании, нарушаемом лишь робкими и безуспешными попытками Кармен помирить друзей. На полянке Лили демонстративно уселась подальше от Тима, и тот, совсем приуныв, взялся удить рыбу – правда, при этом его лицо выражало такую вселенскую скорбь, словно он оплакивал каждого червяка, которого насаживал на крючок. Кармен перебегала от одного к другому, стараясь разрядить обстановку. Потом выдохлась и махнула рукой.

– Может, костер разведем? – предложила Лили и шепотом добавила, наклонившись к самому уху Кармен: – Пойдем хоть хворост пособираем, не могу больше на его кислую физиономию смотреть.

Кармен обрадовалась: ей уже давно хотелось размяться.

Роща подступала вплотную к речной полянке, где обосновалась троица друзей. Деревья здесь были тонкие, молодые, и сквозь гребень стволов просматривался живописный проселок.

Девчонки принялись собирать сухие ветки, не особо, впрочем, себя утруждая. В рощице было прохладно и как-то по-осеннему тихо. Слышно было, как хлопает крыльями ветер, перелетая с дерева на дерево. Однако Лили долго молчать не могла.

– Мина, но какое он имеет право мне указывать, с кем общаться, а с кем нет? Кто он вообще такой?..

Кармен вздохнула и прибавила к своей тощей вязанке еще одну веточку.

– Я ничего ему не обещала. Мы друзья – и все.

– Ну, раз так, тогда – конечно. – Кармен присела на корточки, чтобы повнимательнее рассмотреть грибное семейство, облепившее корявый пенек.

– Конечно, так, а ты что думала?.. Ты думала, что я и Тим…

Кармен резко выпрямилась и прислушалась.

– Тихо, – шикнула она подруге. – Ты ничего не слышишь?

– Нет, а что…

– Тсс…

Девушки замерли. Вскоре и Лили услышала звук, встревоживший Кармен. Тяжелые, сбивающиеся с ритма шаги – и хриплое, прерывистое дыхание сквозь зубы. Странный звук доносился со стороны проселка – все ближе и ближе. А потом девушки не только услышали, но и увидели. Увидели человека – он отчаянно продирался сквозь разросшиеся кусты шиповника и куманики. Выбравшись из колючего плена, он, словно потеряв последние силы, неловко взмахнул руками и рухнул навзничь. Лили тихонько пискнула и прижалась спиной к стволу. Кармен бросила свою охапку хвороста и подбежала к упавшему. Он лежал на земле, прикрыв глаза, и тяжело дышал. Его лицо было мертвенно бледным – казалось, этот человек серьезно болен или ранен – хотя ни ушибов, ни крови не было заметно.

– Сэр, – Кармен опасливо склонилась над незнакомцем. – Сэр, вы меня слышите? Что с вами?

Человек медленно, точно превозмогая себя, открыл глаза. Его редкие седые волосы были всклочены, одежда испачкана, а кое-где порвана. Осунувшееся, утомленное лицо человека показалось Кармен смутно знакомым…

– Сэр, вам плохо?…

Бедняга открыл рот – и его сотряс приступ сухого кашля. Он с трудом перевел дыхание – и вдруг заговорил. Быстро, лихорадочно, точно в бреду:

– Скорее, скорее, нужно спрятать его, нужно его унести, нужно спрятать, хотя бы его…

– Что-что?.. Давайте я помогу вам встать..

Кармен наклонилась еще ниже, и внезапно странный человек крепко схватил ее за руку.

– Скорее, скорее, возьми его, возьми…

– Что-что? Я не понимаю… – испуганно спрашивала Кармен – и вдруг резко умолкла. Странный человек отпустил ее запястье, и на ладони девушки – неизвестно откуда – появился медный ключ с затейливой бородкой. Кармен могла поручиться, что еще секунду назад в руке незнакомца ничего было. Ключ возник буквально из воздуха! Он обжигал кожу, словно только что побывал в печи, и странно мерцал. «Да это же магия!» – пронеслось в голове девушки. Она охнула и отшатнулось.

– Они рядом, они рядом, спрячь его, спрячь скорее, – шепот бедняги перешел в хрип, он задыхался. Кармен поспешно сунула ключ в карман брюк.

– Мина! Мина! – взвился голос Лили – в нем отчетливо слышалась паника.

Кармен подняла голову и увидела то, чего испугалась подруга. Сквозь заросли – след в след за первым незнакомцем – пробирались еще двое. Молодые мужчины в странных, наглухо застегнутых темно-синих комбинезонах и высоких ботинках. Они двигались уверенно, даже как будто с ленцой – и своей повадкой напоминали бойцовских собак на поводке.

– Мина! Бежим! – громко прошептала Лили, но не двинулась с места. Кармен и сама понимала, что нужно бежать, бежать без оглядки, но тоже почему-то не могла заставить себя пошевелиться.

Между тем двое незнакомцев, кажется, не замечали испуганных девчонок. Их внимание было сосредоточено на человеке, который лежал на земле. Незнакомцы остановились чуть поодаль от него.

– Ну что, добегался? – насмешливо произнес один из них. Он хотел было ударить лежащего носком своего тяжелого ботинка, но почему-то передумал – и неохотно отступил на шаг. Истерзанный беглец молча смотрел на пришельцев широко раскрытыми глазами. Дыхание вырывалось из его рта страшным, надрывным хрипом, и он даже не попытался встать – или хотя бы приподняться.

– Сейчас с тобой кое-кто разберется, – сквозь зубы прошипел один из темно-синих.

Кармен вздрогнула. Со стороны проселочной дороги отчтеливо доносился низкий гул автомобльного двигателя. Ближе, ближе… Длинная, горбатая тень замерла как раз напротив них. В Городе каждый узнал бы этот странный, уродливый лимузин… Сердце девушки заледенело, и она услышала, как за ее спиной вздохнула – не то всхлипнула Лили. Двое незнакомцев в темно-синих комбинезонах слегка побледнели – и застыли, вытянув руки по швам.

Хлопнула дверца. Раздались мягкие, шуршащие шаги.

Кусты шиповника поникли, словно их придавили к земле сильные невидимые руки – или они просто пали ниц перед идущим человеком.

Он шел – твердо и неспешно. Высокая, черная фигура – как лоскут мрака, осквернивший сияние солнечного дня. Опасная и могучая тень, обретшая плоть.

Он приблизился к темно-синим и небрежно скрестил руки на груди. Его глаза закрывали темные очки, и проследить направление взгляда было невозможно. Наверное, поэтому казалось, что он наблюдает за всеми одновременно, видит сразу всех – причем не только снаружи, но и изнутри. Кармен чувствовала, что дрожит мелкой дрожью. От этого человека буквально исходили волны огромной враждебной силы – которой невозможно сопротивляться, которую не преодолеть.