Текст книги "Загадки судьбы"

Глава 9

Карета поручика тронулась, направляясь к дому Бироевых. Сонечка заметно нервничала и, наконец, не выдержала:

– Отчего вы молчите, Альберт Вениаминович? Говорите же, прошу вас! Не томите!

Альберт право не знал как признаться барышне, что её же родная сестра затеяла всю эту злую шутку.

– Барон, конечно же – не барон. Он – артист, некий Самойлов Григорий Иванович. Никогда о таком не слышал, словом, актёр – второсортный.

Соня схватилась за веер, да так, что он хрустнул.

– Теперь понятно: откуда все эти любовные сонеты! Негодяй! Бесчестный человек! А почему он изображал одноглазого? – не унималась Соня.

Поручик замялся.

– Не знаю…

– Вы не договариваете, Альберт Вениаминович! Признайтесь, вы же всё знаете?!

Поручик вздохнул.

– Вас решили разыграть. Поверьте, совершенно без злого умысла.

Веер в руках Сони треснул, поручик даже встрепенулся, не ожидая подобной реакции.

– Это всё моя сестрица Лиза. Более не кому… Коварная, подлая…

Альберт молчал в знак согласия.

– Может не стоит делать скоропалительные выводы?

– Я точно знаю – это она… А разве вы ничего не узнали от Самойлова? – никогда не поверю! Просто не хотите меня расстраивать тем, что родная сестра замыслила подлость!

Альберт был полностью согласен с Соней, но всё же воздержался от комментариев.

– Барон более никогда не переступит порог вашего дома.

– И прекрасно! – в сердцах воскликнула девушка. – Иначе я …я…

Она разрыдалась. У поручика сжалось сердце. Он схватил руку прелестницы и начал осыпать её поцелуями.

– Только прикажите, и я пристрелю его на дуэли! Ради бога, не плачьте, умоляю! Я не вынесу ваших слёз.

Соня не могла успокоиться: мало того, что её предала сестра, так ещё и выставила всеобщее посмешище! – хорошо хоть всё так закончилось. Девушка на мгновенье представила, как коварная Лизка ликовала, стало ещё хуже, и она расплакалась с новой силой. Альберт не знал, как утешить свою очаровательную даму сердца и привлёк её к себе.

Соня настолько была убита последними событиями, что даже не сопротивлялась. Тогда поручик набрался храбрости и поцеловал Сонечку прямо в губы. Неожиданно она подалась к нему всем своим естеством и страстно обняла за шею.

Во время бурных объятий повязка поручика съехала, обнажив вполне здоровый, но несколько посиневший от синяка глаз. Соня тотчас заметила сей казус.

– А это что такое?! – буквально взвизгнула она. – Вы тоже хотели меня разыграть! И вас моя сестрица наняла? – негодовала она, задыхаясь от волнения.

– Помилуйте! Это вовсе не так! – пытался оправдаться Альберт, прилаживая повязку обратно на глаз. – Мне и в голову не приходило посмеяться над вами. Только сегодня я узнал от Самойлова: вы верите, что свяжите свою судьбу с одноглазым мужчиной. Но я-то ношу повязку уже несколько дней. – Он в сердцах сорвал повязку с глаза. – Смотрите, смотрите, у меня – синяк. Или, простите, за фамильярность, – фингал. Как я мог появиться в приличном обществе в подобном виде? Я даже на службу ходить не могу! А вы говорите: разыграть! Я никогда бы не посмел! Я… я… люблю вас!

Соня смотрела на Альберта широко раскрытыми глазами, не мигая. Единственной мыслью, которая пронеслась у неё в голове, было: «Вот и этот – не моя судьба… А может гадание – просто глупость? Не надо думать о нём…»

* * *

Альберт помог Соне выйти из кареты и проводил до парадной.

– Надеюсь, Софья Николаевна, все случившиеся недоразумения не помешают нам встретиться на балу у фон Визенов?

Девушка кивнула.

– Я непременно буду у баронессы. Она прислала приглашение папеньке и всему нашему семейству. Так, что до встречи, Альберт Вениаминович! – она протянула руку для поцелуя и улыбнулась. Поручик затрепетал от любовного томления, и страстно прильнул к прелестной ручке.

Соня вошла в дом, скинула шубу на руки горничной и начала развязывать шляпку. Марфуша в это время расшнуровывала барышне меховее сапожки.

– А что моя сестрица, Елизавета Николаевна, – дома ли? – поинтересовалась Соня.

– Дома, барышня, дома… От неё только что Станислав Фёдорович ушли-с…

«Это хорошо. Просто прекрасно!» – подумала Соня и приказала:

– Приготовь мне чаю.

– Сию минуту, Софья Николаевна.

Соня, не переодеваясь, попила чаю, пытаясь собраться с мыслями. И ей это удалось, она направилась в свою комнату, приказала Марфуше переодеть её в домашнее платье, а затем отправилась к сестрице.

Та сидела в кресле и читала сентиментальный модный роман.

– Добрый вечер, Лиза!

Та вздрогнула от неожиданности.

– А, это ты, Соня… Чего тебе?

Соня села на стул напротив сестры.

– И как роман? Интересный? – поинтересовалась она.

– Да… Излишне сентиментальный. Ты наверняка – по делу? Не так ли? Давно ты ко мне просто так не заглядывала…

Соня удивлённо вскинула брови.

– А ты, что нуждалась в моём обществе?

– Отчего я слышу в твоём тоне сарказм, сестрица? Ты – не в духе, или барон нашёл другую барышню? – наигранно поинтересовалась Лиза.

И тут Соня не выдержала.

– И долго ты собираешься играть сию комедию?

Настало очередь Лизы удивиться:

– О чём ты? Не понимаю…

– Всё ты прекрасно поминаешь! Как ты могла позволить такую жестокую шутку? – негодовала Соня.

Лиза опять удивилась:

– Право сестрица, если у тебя дурное расположение духа – иди к себе и почитай, знаешь ли, чтение хорошо успокаивает и восстанавливает трезвость мысли.

– Ты, я вижу, уже восстановила трезвость мысли, когда нанимала этого проходимца барона! Как ты могла?!

Лиза встрепенулась и закрыла книгу.

– Откуда ты взяла весь этот бред? – она внимательно посмотрела на сестру и с удивлением и разочарованием обнаружила, что перед ней сидит вполне взрослая самостоятельная барышня, а не та наивная девочка, которой Соня была ещё совсем недавно.

– Рассказывай всё сама!

Лиза усмехнулась.

– Или что? Маменьке с папенькой доложишь?

– А вот и доложу!

– Тогда тебе придётся признаться, что вынудила Марфушу гадать перед Рождеством. – Парировала Лиза.

– Пусть так. Я расскажу всё маменьке, она поймёт. Это папенька против гаданий и всякой там ворожбы. А маменька наверняка по молодости лет гадала…

– Ха-ха! – рассмеялась Лиза. – Ты маменьки прямо так и скажи! Да и вообще я буду всё отрицать: мол, ты всё сама придумала, потому, как Станислав Фёдорович предпочёл меня. А ты из зависти хочешь отомстить.

Лиза победоносно посмотрела на младшую сестру. Та вовсе не смутилась, не желая уступать в сей словесной схватке.

– А что ты скажешь, когда узнаешь, что я лично видела мнимого барона без повязки и его оба глаза были совершенно целы и невредимы?! – не сдавалась Соня.

– Какая глупость! И где ты его могла видеть?

– Да сегодня в ресторане «Англитер», не далее, чем два часа тому назад. Он был там с некой вдовой госпожой Всеволожской.

Лиза заметно занервничала, но признаваться не желала.

– Понятия не имею: почему он к нам в дом ходит с повязкой на глазу, а в ресторан – без неё? Может у него – прихоть такая? – Парировала она все доводы сестры.

– Да никакая, как ты говоришь, – это не прихоть! Ты его наняла на балу у графини Преображенской, заплатила и велела разыграть меня: мол, я – дурочка верю, что замуж выйду только за одноглазого!

Лиза молчала, не зная, что и сказать.

– Это барон тебе сказал?

– Барон!!! – воскликнула Соня. – Проходимец – Самойлов! Вот он – кто! А настоящий барон фон Унгер сейчас находиться со всем семейством в Германии! Что ты на это скажешь?

– Ничего! – ответила Лиза, как можно спокойнее.

– Я смотрю, ты не желаешь сознаваться! – не унималась Соня.

– Сознаются преступники. А я не сделала ничего дурного…

– Что?! Ты унизила меня, свою сестру! Ты вымещала на мне свою злобу и ненависть! Ты ненавидишь меня из-за Серёжи!

– Сергей меня более не интересует. Он слишком молодой и легкомысленный. Я же решила связать свою судьбу с человеком опытным и солидным.

Соня растерялась.

– Станислав Фёдорович просил твоей руки у папеньки? Официально?

– Да, сегодня вечером, причём всё произошло совершенно неожиданно и скоропалительно. Папенька, разумеется, дал своё согласие. Свадьба, видимо, состоится в начале лета, в июне. Так, что остынь и возьми себя в руки. – Достаточно холодно закончила Лиза.

– Какая ты!

– Ну, и какая? – поинтересовалась Лиза.

– Холодная, как ледышка. Только и думаешь, что о своей выгоде!

Лиза рассмеялась.

– Конечно, а о чьей же ещё выгоде мне думать! Тебе бы тоже не мешало, а то живёшь одними только чувствами. То тебе нравится Сергей, то барон, ах пардон, – мерзавец Самойлов, то теперь красавец Альберт Гварди. И что дальше?

Соня мгновенно остыла, забыв все обиды, нанесённые сестрой, подумав: «А действительно: что же дальше?»

* * *

Девушка пришла к себе в комнату, упала на кровать и закрыла глаза. Перед ней, как на яву, стояли: Сергей и Альберт, оба красивые, статные, умные, приятные в компании, воспитанные, благородные… Этот список Соня могла продолжать и дальше. И что самое страшное – оба ей нравились. Конечно чувства, которые она испытывала по отношению к Сергею, были иными, нежели по отношению к Альберту.

Сергея она знала с детства, они выросли вместе, он был родным и таким близким, всегда приходил на помощь… Но теперь они почти не видятся, Сергей – постоянно на службе и ещё эта подготовка к императорскому смотру… А Альберт – он такой, такой….

Соня начала задыхаться от волнения: ах, зачем она позволила Алберту поцеловать себя? Что скажет Серёжа, когда узнает об этом? Как она посмотрит ему в глаза при встрече?

Соня резко села на кровати: а что она, собственно, такого дурного сделала? – подумаешь, поцеловались! Да и потом она была расстроена и не отвечала за свои поступки. Мало того, она не давала обет верности своему кузену… Почему он не признался ей в чувствах, кто ему мешал?

Глава 10

На следующее утро, за завтраком, отец семейства – Николай Дмитриевич, объявил:

– Соня, ты вчера, дитя моё, поздно изволила прийти и пропустила знаменательное событие: Станислав Фёдорович просил руки Елизаветы. И я дал согласие. Думаю, свадьба состоится в июне… Да, Соня, а отчего Сергея так давно не видно, совсем не навещает нас?

Соня молчала, попивая чай. Вмешалась вездесущая коварная Елизавета.

– Так ему, папенька, не до того. Он всё на плацу, на лошади гарцует перед генерал-губернатором: скоро императорский смотр. Да и потом Соня поклонника нашла…

– Поклонника? А так – это Альберт Вениаминович Гварди, сослуживец Сергея! Матушка ваша мне про него рассказывала. Я – всё на службе, увы, уж не успеваю следить за вашими поклонниками. А поручик сей – хорошая партия. Барон фон Визен – его дальний родственник по линии матери – достойный человек. Да и дядюшка ювелир Гварди имеет – дай Бог каждому! А наследник у него один – Альберт Вениаминович, я уж справки навёл…

Соня чуть не поперхнулась чаем.

– Папенька! Ну, зачем вы расспрашивали о нём?

– Соня! Ты меня удивляешь! Молодой мужчина посещает наш дом, ухаживает за тобой, а я, что не должен знать: кто он таков? Может, он – охотник за приданным, без роду, без племени, мошенник! Для этого ли мы тебя растили, чтобы отдать замуж за какого-нибудь прощелыгу?!

Соня закашлялась: ей показалось, что папенька намекает на «барона». Но быстро успокоилась: вряд ли, – если бы он прознал, то в доме началась бы настоящая буря.

Коварная Лизка попивала чай и украдкой поглядывала на сестру, которую сумела ввести в волнение, и посему чувствовала себя превосходно. Словом, отомстила младшей сестре за её вчерашний визит: нечего нападать! – поделом ей!

– А хорошо бы Соня и тебя летом выдать замуж, прямо под венец и пойдёте обе, сразу две свадьбы и справим, – никак не мог угомониться деятельный Николай Дмитриевич.

Соня укоризненно посмотрела на родителя.

– Маменька! Хоть вы за меня заступитесь! – взмолилась она.

– Отчего же?! Николай Дмитриевич прав.

Соня обиделась на всех и была готова расплакаться.

– Ты что это, сестра, грустная сегодня, неразговорчивая? – Подковыривала Лиза. – Или сомневаешься, кого предпочесть: Сергея или Альберта Вениаминовича?

Соня злобно посмотрела на коварную Лизку, та и вовсе расцвела оттого, что досадила сестре.

– Девочки! – Урезонила их маменька. – Перестаньте ссориться. Вам уже замуж пора, а ведёте себя, как дети.

Остаток дня Соня провела в меланхолии, она бесцельно слонялась по дому, даже не хотелось заняться цветами в оранжерее, а когда вечером явился Станислав Фёдорович, вздохнула с облегчением: по-крайней мере хоть какое-то время отдохнёт от подковырок сестры! И чего господин Нижегородский только нашёл в Елизавете?

Поздно вечером, когда домашние разбрелись после ужина по своим комнатам, Соня направилась в каморку Марфуши. Та переплетала косу, уж больно растрепалась.

– Марфуша, погадай мне на картах, – попросила Соня.

Горничная удивилась:

– Господь с вами, барышня? Али чего случилось?

– Да нет. Так хотелось полюбопытствовать…

– Ох, барышня, мы уж с вами нагадали под Рождество: сами видите, чего вышло – одноглазые то кавалеры извести вас решили. И вот сестрица ваша за одноглазого выходит замуж… Грех – это гадание…

– Марфуша, Станислав Фёдорович – с двумя глазами, просто он повязкой скрывает шрам…

– Да ну, барышня?

Соня кивнула и присела рядом с Марфушей на скамью.

– Погадай… Тяжко мне на душе…

– Хорошо, только на щеколду запру дверь: не ровён час ваша сестрица…

– Не волнуйся, ей теперь не до глупостей. Она замуж собирается и очень тому рада… А я…

– И вы, барышня, замуж выйдете. Вот вам истинный крест, – Марфуша перекрестилась. – А вы – красавица и покладистей Елизаветы Николаевны: неужто, в девках останетесь? Да быть того не может! Да потом годочков-то вам – шестнадцать, вся жизнь ещё впереди, – приговаривала Марфуша, раскладывая на небольшом столе карты.

– Ну, что? Что ты там видишь? – сгорала от нетерпения Соня.

– Вы – червонная дама, так молодая и волосы у вас светлые. Так… – Марфуша, как заправская гадалка сняла с червонной дамы карту. – Вот и на сердце у вас – король крестовый… Э…стало быть, военный мужчина… Так, – она вынула карту из-под дамы. – Под сердцем вы таите…тоже короля, только виннового. Это что же получается: вы барышня двух кавалеров таите в сердце-то? А?

Марфуша, не скрывая любопытства, посмотрела на Соню. Та кивнула.

– Да, Марфуша, карты не врут: в сердце у меня – сразу двое мужчин…

– Вот так! Действительно, не врут… Дальше: в голове у вас, барышня – хлопоты, ага и опять хлопоты… и вот неприятность какая-то. Странно… – Марфуша заподозрила неладное в картах. – Ох, барышня, ну их, карты эти! Чего с них толку-то? Всё они врут!

– Ну, помилуй, Марфуша! Как же врут? – когда правду сказали: думаю я сразу о двоих… Так и есть.

– Ну, мало ли! Совпало так!

– Ты, Марфуша говори, не темни! Чего ты в картах увидела?

Марфуша решила стоять на смерть, не сознаваться.

– Вот вы всё хлопотать будите. И то верно, – бал через два дня у фон Визенов.

– Да, шут с ним, с балом-то. Говори мне про королей: чего с ними будет и со мной?

Марфуша немного растерялась, но быстро сообразила и начала сочинять с ходу:

– А короли эти, барышня, будут добиваться вашего расположения. И про меж них выйдет ссора, это и понятно: как из-за вас не поссориться?

– И всё? – удивилась Соня.

– Всё! – уверенно подтвердила Марфуша, твёрдо решая скрыть, что одному из королей грозит смерть.

– Ладно, пойду я спать, поздно уже.

Соня поднялась со скамейки.

– И то правильно, барышня: утро вечера мудренее.

Марфуша откинула щеколду на двери, выпуская Соню из своих «апартаментов».

* * *

Сонечке долго не спалось, в темноте комнаты мерещились два короля: крестовый и винновый. Она задумалась: крестовый – наверняка, Сергей, а вот винновый – скорее похож на Альберта, также черноволос, чернобров, такие же страстные алые пухлые губы…

Девушке стало неловко от подобных мыслей: её сердце разрывалось на две части между Сергеем и Альбертом и усложняло ещё это обстоятельство то, что молодые люди были друзьями и однополчанами.

Соня подумала: «Как быть? Отчего так сложно устроен мир? Почему надо делать вывод и чем-то жертвовать? Не хочу!»

Наконец она заснула. Сон навалился тяжело прямо на грудь. ей снилось, будто она – вся в белом стоит перед алтарём, к ней подходят два молодых человека: Сергей и Альберт. Они требуют, чтобы Сонечка тотчас определилась: за кого же она пойдёт замуж?!

Но она не может этого сделать. Тогда в руках мужчин невесть откуда появились дуэльные пистолеты, а на глазах – чёрные повязки. И вот Сергей и Альберт, словно два Нельсона или Кутузова, разошлись на пятнадцать шагов, как и положено, при дуэли, и медленно начали сходиться…

Сонечка что-то кричала, но дуэлянты её не слушали. И вот прогремел выстрел: один их мужчин упал. Девушка увидела кровь, она обагрила её белое свадебное платье, перчатки, наконец, она струилась по алтарю…

Девушка проснулась, ей трясло мелкой дрожью, на лбу выступил холодный пот.

– Господи! И надо же такому присниться! А, если дело действительно дойдёт до дуэли? – ведь Марфуша нагадала ссору промеж королей! Ох…

Соня перевернулась на бок, но сон всё равно не шёл, она долго ворочалась и заснула только под утро…

* * *

После того, как Соня покинула каморку Марфуши, та встала на колени перед маленькой иконкой Божьей матери, что висела в углу и начала истово молиться.

– Матерь Божия, прости грехи мои. Гадание – грех и теперь я это точно знаю, никогда более карты не возьму в руки. Помилуй ты Сергея Васильевича и Альберта Вениаминовича неразумных, влюблённых в барышню Софью Николаевны. Не допусти ссоры промеж них и дуэли! Пускай любовные дела ихние решаться мирно и чинно, как и подобает в подобных случаях…

Глава 11

На следующий день Соня встала поздно, голова болела, она чувствовала себя полностью разбитой. Не успела она умыться и привести себя в порядок, и в то время, когда Марфуша наводила ей причёску перед зеркалом, в комнату вошла прислуга с огромным букетом алых роз.

– Барышня, – девка поклонилась, – посыльный вот букет вам велели передать и письмо.

Соня удивилась.

– Давай письмо, цветы поставь в вазу в гостиной. Хотя, не надо в гостиную – там бегонии… Поставь сюда, – девушка указала на фарфоровую вазу саксонского производства, стоящую в углу. – Да воды не забудь налить, а то цветы завянут, да и сахара добавь пару столовых ложек, дабы дольше стояли…

– Слушаюсь, барышня.

Соня распечатала письмо и прочла:

«Софья Николаевна!

Горю желанием увидеть вас на балу у баронессы фон Визен. Надеюсь, ничто не помешает нашей встрече. Примите сей букет в знак моей любви и уважения.

Альберт».

Письмо привело Сонечку волнение: «Ах, он думает обо мне… Как это приятно… А цветы – просто прелесть! Непременно уделю ему внимание на балу…А Сергей? Увы, от него – никаких известий и знаков внимания».

* * *

Во время завтрака семейства Бироевых, в дверь дома позвонили: ещё один посыльный принёс очередной букет для Софьи Николаевны, на этот раз – белые розы.

Когда же Соня увидела букет, то заметила конверт посередине, скрываемый цветами.

– Боже мой! – воскликнула она. – А это-то от кого?

Она распечатала письмо и сразу же увидела знакомый почерк кузена.

«Дорогая кузина!

Отправляю сей букет, дабы вы не сердились на меня за столь длительное отсутствие, ибо предстоящий императорский смотр не позволяет мне покинуть полк. Я очень скучаю по всему вашему семейству, не чаю как скорее вырваться со службы и очутиться в вашей уютной гостиной. А ещё я очень хочу видеть вас, Сонечка…

Вчера вечером я узнал от Альберта, что в предстоящее воскресенье баронесса фон Визен даёт бал в честь помолвки своей дочери. Мне жаль, что я не смогу танцевать с вами, увы, но служба не позволяет. Зато Альберт клятвенно обещал опекать вас от всяческих самозванцев. Кстати, я рад, что история с «бароном» наконец закончилась.

Сергей».

Девушка пришла в замешательство, её сердце буквально разрывалось надвое:

– Что же это происходит?! – Недоумевала она. – Два букета – почти одновременно. Это совпадение, или они сговорились? Или права Марфуша – быть ссоре промеж королей… Сергей ничего не подозревает об ухаживаниях Альберта за мной. Он доверяет своему другу опекать меня. Боже мой, что же будет?!

Соня нервно теребила письмо, но всё же пришла к окончательному решению: она непременно отправится к баронессе фон Визен в воскресенье.

* * *

Утром, в воскресенье, Сонечка поднялась рано. Её не покидало некое странное чувство: в нём было и волнение, и любовное возбуждение, и страх перед неизвестностью. А ещё Соне хотелось быть самой красивой на балу, даже затмить юную фон Визен, которая считалась весьма привлекательной, если конечно, не брать во внимание размер её приданного.

После завтрака Соня предавалась безделью: делать ничего не хотелось, она сначала хотела спуститься в оранжерею и полить бегонии, но затем передумала. Вместо этого она отправилась в библиотеку и достала наугад книгу. Ею оказалась «Двенадцатая ночь» Шекспира. Сонечка знала, что молодые барышни гадают по книгам: загадывают страницу наугад, а затем строку… Потом читают «предсказание» автора, правда часто получается совершенная бессмыслица, но это никого не смущает. Напротив все ищут тайный смысл в этой бессмыслице, и как не странно – находят. Ведь при желании можно истолковать «предсказание» как угодно.

Сонечка зажмурилась, открыла книгу где-то посередине и ткнула пальчиком на странице.

И это оказались следующие строфы:

 
О, музыка, ты пища для любви!
Играйте же, любовь мою насытьте,
И пусть желанье, утолясь, умрет!
Вновь повторите тот напев щемящий, —
Он слух ласкал мне, точно трепет ветра,
Скользнувший над фиалками тайком,
Чтоб к нам вернуться, ароматом вея.
Нет, хватит! Он когда-то был нежнее…
Как ты могуч, как дивен, дух любви!
Ты можешь все вместить, подобно морю,
Но то, что попадет в твою пучину,
Хотя бы и ценнейшее на свете,
Утрачивает ценность в тот же миг:
Такого обаянья ты исполнен,
Что подлинно чаруешь только ты![3]3
  У.Шекспир «Двенадцатая ночь, или что угодно» перевод Э.Л. Линецкой, 1959 год.


[Закрыть]
 

Соня буквально замерла, прочитав между строк свою будущую судьбу. Она быстро поставила книгу на место и покинула библиотеку.

* * *

Остаток дня, вплоть до того момента, как семейств Бироевых преступило к сборам на предстоящий бал, прочитанные строки не давали покоя Соне. Даже, когда матушкин парикмахер завивал ей щипцами локоны, в голове крутилось: «Любовь питают музыкой… О дух любви, как свеж и легок ты… Мечтанье так богато волшебствами… »

И вот Сонечка была готова, она надела тоже платье нежно-персикового цвета из лионского шёлка, что и на предыдущий бал графини Преображенской, и коралловое ожерелье.

Окинув себя придирчивым взглядом в зеркале, девушка осталась довольной увиденным отражением: да она непременно произведёт впечатление на балу и Альберт окончательно потеряет голову.

* * *

Дом фон Визенов встретил карету Бироевых многочисленными газовыми фонарями, освещающими внутренний двор и парадную. В доме также горели свечи, не было, пожалуй, ни одного не освещённого окна.

Семейство фон Визен были готовы к приёму дорогих гостей, и те постепенно начали пребывать. Соня заметила, что поодаль уже стояли порядка семи-восьми карет. «Наверняка Альберт Вениаминович уже приехал», – подумала она в сладостном предвкушении, как он подхватит её и закружит в вихре танца.

Бироевы вошли в дом, лакеи помогли им снять Николаю Дмитриевичу шубу, дамам же – меховые мантеле.

Не успели Бироевы войти в зал, как к ним подошёл Станислав Фёдорович, сгоравший от нетерпения увидеть свою обожаемую Елизавету. Глав семейства не без удовольствия поприветствовал своего будущего зятя, они обменялись рукопожатием.

Елизавета сияла от счастья, она подхватила своего жениха под руку, расточая окружающим обворожительные улыбки.

«И что только с человеком делается! На балу – само очарование, дома – злыдня, каких свет не видывал…» – подумала Соня и проследовала в зал рядом с родителями.

Гости уже начали собираться, Бироевы поспешили выразить свои поздравления чете фон Визен.

Соня не долюбливала чванливую Амалию, дочь баронессы, но всё же нашла для неё несколько приветливых слов. Жених её, господин Романовский Владимир Викторович, знакомый уже по балу у графини Преображенской, и вовсе не произвёл на неё ни малейшего впечатления. Соня почему-то пожалела их обоих: она была просто уверена – предстоящий брак свершиться только по расчёту.

После светских формальностей Соня, наконец, смогла оглядеться. Она искала Альберта: и вот он, улыбаясь, шёл ей навстречу.

– Ах, Софья Николаевна! Счастлив видеть вас! – он откланялся. Соня протянула руку для поцелуя.

– Как давно вы прибыли, Альберт Вениаминович? – поинтересовалась прелестница.

– Да только что… Уже успел поздравить Амалию и поприветствовать вашего папеньку.

Альберт буквально пожирал девушку глазами: до чего же она была хороша!

Соня прекрасно это понимала, и наслаждалась своей красотой и молодостью.

Неожиданно она заметила, что Альберт уже не носит повязку: его подбитый глаз был искусно припудрен, синяк почти не виден.

Соня поймала себя на мысли: что повязка придавала поручику некую таинственность, но теперь, увы…

* * *

На протяжении всего бала Альберт не покидал Сонечку и оказывал ей знаки внимания. Единственным танцем, который юная Бироева не станцевала с кавалером, была мазурка, и то только потому, что она сильно устала и пожелала отведать мороженого.

Чета Бироевых весь вечер наблюдала за своей младшей дочерью и пришла к выводу, что та явно увлечена поручиком Гварди, возможно даже серьёзно. Впрочем, Агриппина Леонидовна посоветовала мужу не торопить события: всякое может случиться – кто поймёт душу юной прелестницы, ведь сегодня ей нравится один кавалер, а завтра возможно – другой.

Николай Дмитриевич же настаивал: Соня увлечена серьёзно, а уж поручик – тем более. Теперь уж жди его со дня надень при полном параде и цветах – непременно придёт просить руки дочери.

Агриппина Леонидовна спорить не стала: ей и самой хотелось устроить судьбу дочерей как можно выгоднее и быстрее, пока они ещё в самом «соку».