Текст книги "Каменные истории. Медитации на камнях"

Эти слова запали Петру в душу. Он не верил в призраков, и его начали терзать смутные сомнения.

Вернулась Анфиса, она пригласила Петра в дом, и начала любезно разговаривать с ним. У Петра немного отлегло от сердца, он подумал, что все, что он услышал, не более, чем вздор и сплетни глупых служанок.

Но по возвращении домой сомнения вновь одолели Петра. Он понял, что не сможет спокойно жить, пока не узнает всей правды о его невесте. На следующий день он снова отправился к ней, и под благовидным предлогом осмотрел землю возле калитки, о которой говорила служанка. Надо сказать, что Петр был неплохим следопытом и охотником, потому как отец брал его на охоту с малых лет.

И вот на небольшом участке Петр обнаружил след от подковы. Он сразу понял, что это след от чужой подковы, потому что отец Анфисы лошадей не держал, а у тех, что он запрягал в повозку, подковы были совсем другие.

Разум у Петра помутился, и он опрометью бросился домой, забыв даже предупредить Анфису о своем отъезде. Дома он опомнился, и стал думать более здраво. Он решил, что не стоит строить догадки, а нужно убедиться во всем собственными глазами. И в самом деле, мало ли кто мог выйти через черный ход. Любая служанка могла это сделать, а что до того, о чем судачили девушки, так очернять хозяев это любимое дело всех слуг.

На следующий день Петр вечером направился к дому Анфисы. Он провел у нее вечер, извинившись, что накануне уехал, не попрощавшись. Анфиса пожурила его за это, но обижаться не стала. Потом Петр сделал вид, что уезжает домой, а сам спрятался в лесочке за домом, чтобы незаметно наблюдать за черным ходом.

Ждать ему пришлось недолго. Очень скоро он услышал стук копыт, а потом увидел и всадника. Тот подъехал к калитке, осадил коня, а потом спешился. Через несколько минут из калитки выскользнула тень, завернутая в шаль. Эта шаль была похожа на ту, что носила Анфиса… всадник подхватил женщину и усадил ее впереди себя. Потом он пришпорил коня, и они ускакали. Петр от растерянности не успел ничего поделать. Где-то в глубине души он надеялся, что все это окажется неправдой, и он просто зря проведет ночь в кустах.

Он постоял еще немного, потом сел на коня и ускакал домой. Дома он заперся у себя в комнате, и не выходил оттуда три дня, сославшись на болезнь. К себе он допускал только одного слугу, который приносил ему еду. Родители его не на шутку обеспокоились состоянием сына, который накануне выглядел совершенно здоровым. Но все их попытки добиться от него правды не увенчались успехом, и в конце концов они оставили его в покое, приписав это обычной юношеской нервозности и впечатлительности.

Через три дня Петр вышел из своего добровольного заточения, решив узнать правду до конца. Сомнения все еще грызли его, и он хотел удержаться от скоропалительных решений. Тем более, что Анфиса выглядела так невинно… она была совершенно не похожа на двуличную лгунью, и разум Петра метался между доверием и сомнением.

Он явился к Анфисе, и нашел ее очень обеспокоенной его долгим отсутствием. Она спросила его, заглянув в глаза, что случилось, и Петр, пристыженный, пробормотал что-то нечленораздельное о том, что неожиданно захворал. Анфиса попеняла ему, что он совершенно не бережет себя, и они отправились на прогулку.

Все прошло очень мило, но Петр не находил себе места. Он понял, что не сможет дальше жить, если не прояснит ситуацию. Он очень боялся остаться в дураках, и стать предметом гнусных насмешек. Поэтому с тех самых пор он стал каждый вечер караулить черный ход. Он был полон решимости выяснить кто этот за таинственный всадник и его спутница. Долго ждать ему не пришлось. Уже на вторую ночь он услышал стук копыт, и вот у калитки опять показалась таинственная незнакомка в той же самой шали… Всадник подхватил ее, и они ускакали. Только на этот раз Петр отправился следом за ними. Он держался на расстоянии, чтобы они не заметили его, иначе все бы пропало. И вот всадник свернул в лес, пустив коня шагом. Петр осторожно пробирался за ними. Вдруг из темноты вынырнул небольшой охотничий домик, и лошадь незнакомца подошла к нему. Всадник спрыгнул, и помог своей спутнице. Ночь была очень темной, и Петр не мог ничего рассмотреть. Те, за кем он следил, были как безмолвные тени. Они бесшумно скользнули в дом, привязав коня к столбу и дав ему сена. Единственное, что смог заметить Петр, это то, что мужчина вроде был в военной форме.

Петр не стал подходить близко к дому, тем более, что крохотное оконце было закрыто занавеской. Но вдруг там мелькнула тень женщины, которая начала снимать с себя одежду…

Петр, не в силах выносить это зрелище, вскочил на коня и во весь опор помчался домой. Решимость довести дело до конца помогла ему справиться с волнением и вооружила необходимым хладнокровием. На следующий день он явился к Анфисе, как будто ничего не произошло. Она не вышла к нему, сославшись на сильную мигрень, и прося простить ее. Это усилило подозрения Петра, который полагал, что после утех в охотничьем домике необходим покой. Он недобро ухмыльнулся и хотел уйти, но тут к нему вышла сестра Анфисы, Настя. Петр никогда не обращал особого внимания на сестру Анфисы, считая ее ребенком, хотя Насте было уже шестнадцать лет. Это была хрупкая девушка небольшого роста с тонкими чертами лица, на котором жили своей особенной жизнь огромные карие глаза… Петра ее прелести никогда не привлекали, он находил ее слишком худой и бледной, а блеск карих глаз слишком болезненным и фанатичным. Впрочем, он слишком мало думал о Насте, чтобы всерьез считать, хороша она, или нет. Для него она была всего-навсего сестрой Анфисы, его будущей родственницей.

Видя замешательство Петра, Настя предложила ему прогуляться по парку. Петр не знал, что ответить, но Настя уже увлекла его за собой. На удивление Петра она оказалась более живой, чем он себе ее представлял. Она так заразительно смеялась, что Петр невольно поддался непосредственному очарованию юности. Будто бы между прочим, он спросил, что случилось с Анфисой, и Настя смеясь, ответила, что ее сестра любит выдумывать себе хвори, потому что она лгунья. Петр насторожился, но Настя тут же сказала, что пошутила. Просто у ее сестрицы часто болит голова, и вообще она не прочь поваляться в постели. Потом Настя вдруг стала серьезной, и добавила, что люди редко знают друг о друге всю правду, пока не свяжут себя узами брака. А потом становится поздно, слишком поздно… И вообще люди мало интересуются друг другом… у каждого есть своя тайна. При этих словах Настя так посмотрела на Петра, что он густо покраснел. У него мелькнула шальная мысль, что Настя неравнодушна к нему, но он ее тут же прогнал – какой вздор! Настя еще совсем ребенок. И вообще она не в его вкусе – маленький, хилый заморыш… хотя глазищи так и горят, так и притягивают… но, как говорится, дай ей Бог хорошего жениха.

Петр поспешил распрощаться и ушел, твердо намереваясь вывести Анфису на чистую воду. В чем в чем, а в этом Настя права – никаких тайн не должно быть между будущими супругами.

Начиная со следующего вечера Петр приступил к наблюдению за заброшенной калиткой, через которую незнакомка покидала дом. Он сказал себе, что на этот раз он должен положить конец этой истории. Ждать ему пришлось недолго, и уже через пару дней в положенный час к калитке прискакал всадник, и оттуда крадучись вышла женская фигура. Они сели на коня и умчались, очевидно предвкушая скорые ласки. Петр теперь хорошо знал дорогу, поэтому он прибыл к домику быстрее тех, за кем следил. Он спрятал лошадь в лесу, а сам пробрался поближе к домику, чтобы получше рассмотреть влюбленную парочку. И вот они появились.

Было полнолуние, и Луна освещала все вокруг серебристым светом. Петр отчетливо видел силуэты мужчины и женщины. Мужчина и впрямь оказался офицером, он был молод, высок и очевидно хорош собой. Но Петра больше интересовала женщина. Офицер помог ей слезть с коня, и они тут же начали целоваться. Луна предательски осветила их, и тут Петр увидел, что на девушке платье Анфисы… и ее платок… кровь ударила Петру в голову, девушка засмеялась каким-то приглушенным смехом, и Петр узнал характерный смех Анфисы, потом он увидел мельком ее лицо, и окончательно понял, что это она… она собиралась предаться утехам в объятиях этого офицеришки… Петр едва сдержался, чтобы не наброситься на обманщицу и не удавить ее своими руками.

В это время Анфиса и офицер вошли в избушку и закрыли за собой дверь. Петр сделался одержимым. Он набрал сена, привалил дверь снаружи бревном, чтобы никто не смог выбраться из домика и поджег сено… лошадь офицера он отвязал и отпустил на все четыре стороны. Через мгновение огонь загудел и принялся радостно пожирать сухое дерево. Петр надеялся услышать крики о помощи и попытки выбраться наружу, но внутри было тихо, как будто никто не заходил в избушку. Огонь уже гудел так сильно, что в его реве нельзя было различить никаких звуков при всем желании.

Петр с неприязнью подумал, что влюбленные задохнулись от страсти в прямом смысле этого слова. В этот момент он не чувствовал жалости, только уязвленное самолюбие говорило в нем. Он не мог даже сказать, что на этот поступок его подтолкнула ревность. Противоречивые чувства боролись в душе Петра, пока горел его рукотворный костер.

Когда избушка превратилась в сплошное пламя, Петр повернулся и ушел в лес, где он оставил коня. Он прыгнул в седло и направился прямиком домой.

Утром он ждал новостей, надеясь, что слухи уже распространились по поместью. К его удивлению все было тихо, за завтраком отец ничего не сказал ему. Петр решил съездить к Анфисе, чтобы узнать все на месте и одновременно отвести от себя подозрения.

В поместье стояла тишина… Петр прошел в дом и нос к носу столкнулся со служанкой Анфисы. Он спросил, где хозяйка, и служанка ответила, что та еще не вставала. Петр попросил разбудить ее, сказав, что подождет в гостиной. Служанка направилась к Анфисе, и Петр ждал крика или чего-то в этом роде. Но вскоре служанка вернулась, сказав, что барыня скоро спустится. Петр ничего не понимал. Он нервно теребил рукав сюртука, не зная, что и думать.

И тут он увидел Анфису… Петр чуть сам не закричал от страха, как будто ему явился призрак. Анфиса томно улыбалась, поправляя шаль. Петр машинально заметил, что у Анфисы новая шаль… она ответила, что старую отдала Насте, уж очень та просила. У Петра пересохло в горле. Он спросил, где же Настя? И Анфиса равнодушно ответила, что должно быть спит… или гуляет в саду… да что ему за дело до ее глупой сестрицы? Петр пожал плечами и через силу улыбнулся.

Настю схватились под вечер. Долго искали, но не нашли. Дворовые с ног сбились, но Настя как в воду канула. Учинили допрос с пристрастием, и одна из девушек, с которой у Насти были особо доверительные отношения, призналась, что Настя как-то вскользь обмолвилась ей про одного офицера… потом кто-то вспомнил, что видел ночью всадника возле черного хода… и еще кое-какие подробности стали известны…

После этого решили, что в тихом омуте черти водятся, и что Настя сбежала с первым попавшимся офицером… отец ее проклял, решив, что больше она ему не дочь – еще бы, так опозорить семью! Анфиса была удивлена, что Настя сбежала, потому что по ее наблюдениям она была влюблена в ее жениха, Петра.

Скоро история начала забываться. Только Петр не мог найти себе места. Внезапно, без объяснения причин, он расторг помолвку, и поступил на службу в армию. Он попросил направить его в район боевых действий, и начал искать смерть. Отец не мог отговорить его, никакие увещевания не помогали. Анфиса чувствовала себя оскорбленной и униженной, но Петр был непреклонен.

В бою его сильно ранило, он лишился обеих рук, и умер в приюте для инвалидов спустя несколько лет. Все эти годы он провел возле окна, уставившись вдаль пустыми глазами. Каждый день он молил о смерти, и она, наконец, сжалилась, и забрала его…

Анфиса вышла замуж, и скоро уже совершенно не вспоминала о Петре.

История четырнадцатая (камень с изображением индейца)

В одном маленьком городишке на западе жил молодой доктор по имени Жан. На всю большую округу он был единственным врачом и все к нему обращались за помощью. Надо сказать, что он был хорошим врачом, и добросовестно лечил людей.

И вот однажды к нему приехал посыльный из далекого индейского селения, расположенного в горах. Он передал доктору послание от вождя с просьбой приехать, так как у них в селении тяжело болен ребенок. Доктор не мог отказать в такой просьбе, и начал собираться в путь. У него была невеста, Мария, которая не хотела, чтобы ее жених ехал в такую даль. Она считала такое путешествие очень опасным, тем более, что речь шла об индейцах. Мария слышала, что индейцы жестоки и непредсказуемы, и она опасалась за жизнь молодого доктора. Но доктор был непреклонен, он считал, что нельзя отказываться, если речь идет о человеческой жизни. Он ответил Марии, что поедет, и поможет индейскому ребенку, и ему все равно, что с ним будет. Мария поняла, что отговаривать его бесполезно, и смирилась.

Доктор оседлал коня и ускакал в сопровождении двух индейцев. Ехать пришлось долго, так поселение находилось далеко от того места, где жил Жан. Индейцы всю дорогу молчали, потому что не знали языка Жана, а он не знал их.

Но все когда-то заканчивается, закончился и этот утомительный путь, и Жан очутился в селении. Его встретил вождь, он предложил Жану отдохнуть с дороги, но тот сразу попросил отвести его к больному.

Мальчик находился в бреду, у него был жар, очевидно воспаление легких. Жан велел согреть воды и приступил к лечению. Три дня он не отходил от постели больного, давая ему порошки и делая компрессы. Когда кризис миновал, Жан смог немного расслабиться. Он очень сильно устал, и нуждался в отдыхе.

Вождь пригласил Жана в свой вигвам и хорошо накормил его. Он знал язык Жана, и они смогли разговаривать. После сытного ужина вождь поднес Жану чашу с напитком, и сказал, что ее нужно осушить полностью – напиток из трав восстановит силы и даст отдых его разуму. Напиток показался Жану горьким, но выпил чашу, понимая, что отказаться, значит оскорбить хозяев.

После этого Жан сразу уснул, и ему привиделся странный сон. Он лежал в на постели из шкур, и чего-то ждал. Вдруг полог приоткрылся, и в проеме он увидел красивую индианку. Она бесшумно вошла в вигвам и сбросила с себя платье, оставшись полностью обнаженной. От ее тела шел едва уловимый аромат, от которого у Жана закружилась голова… он почувствовал нарастающее возбуждение, и тут понял, что он тоже обнажен. Их тела слились в порыве страсти, и они стали единым целым. Еще никогда Жану не было так хорошо… они любили друг друга так долго, как только могли… их страсть была так сильна, что не оставляла места для других чувств. Когда ее накал стал невыносимым, Жан словно провалился в небытие…

Когда он очнулся, прекрасная индианка исчезла, а рядом сидел индейский вождь. Он поднес Жану чашу с каким-то напитком, и Жан послушно его выпил. Сразу после этого он ощутил прилив сил и поднялся с постели, готовый отправиться в обратный путь. Он был удивлен, что проспал три дня. Вождь успокоил его, сказав, что усталость его была так велика, что тело нуждалось в длительном отдыхе. Вождь отвел Жана к спасенному мальчику, и тот нашел, что больной выздоравливает. Он дал рекомендации, как следует с ним обращаться, и стал готовиться к отъезду.

На прощание индейский вождь дал Жану серебряный амулет на удачу, потому что Жан категорически отказался взять плату за лечение. Молчаливые индейцы проводили его почти до самого городка.

Жан вернулся в объятия Марии, которая уже не находила себе места от беспокойства. Жан обнял ее и вдруг ему показалось, что он сжимает в своих объятиях прекрасную индианку… чтобы прогнать наваждение, Жан начал исступленно целовать Марию, и шептать ей слова любви…

Но совсем скоро за повседневными делами приключение начало забываться, и призрак индианки больше не беспокоил доктора.

Прошло много лет, доктор обвенчался с Марией, у них родилась дочь. Из маленького городишки семья перебралась в большой город. Доктор работал в больнице, и читал лекции в медицинском институте. Он стал профессором. Он считал, что его жизнь вполне удалась, и ему не на что жаловаться. Он был всем доволен. Дочь его была уже взрослой девушкой, и родители радовались, глядя на ее красоту.

Однажды Жана попросили поприсутствовать на приемных экзаменах в медицинский институт, и он согласился. Конкурс был большим, и поэтому принять могли не всех желающих. Жан уже немного утомился от этой работы, и вдруг его внимание привлек один абитуриент. Жан и сам не смог бы сказать, чем именно он его привлек, но факт оставался фактом – юноша вызвал у Жана неподдельный интерес. Это был метис, в котором явно присутствовала индейская кровь, хотя черты его лица были европейскими, и пожалуй, только разрез глаз и цвет кожи выдавал в нем индейца. Жан посадил юношу напротив себя и начал экзаменовать его. Он был неплохо подготовлен, но все-таки не дотягивал до нужного проходного бала. Жан почувствовал это, но ему очень хотелось, чтобы юноша учился. Он видел, что тот имеет большое желание стать врачом, а это дорогого стоило. Поэтому Жан решил немного слукавить – он поставил юноше завышенную оценку и сделал все, чтобы его приняли. В данном учебном заведении у Жана был некоторый авторитет, и к его мнению прислушались.

Адам, так звали юношу, не знал как и благодарить своего нечаянного благодетеля. Сам он не питал особенных надежд на поступление, и решил, если провалит экзамены, пойдет работать в больницу санитаром, чтобы опять поступать на будущий год.

Жан сказал Адаму, что не стоит благодарности, просто у него нюх на талант врачевания. А этот талант дается не каждому, и уровень подготовки тут совершенно ни при чем. Книги и учебные пособия можно изучить всегда, было бы желание, а желание у Адама как раз есть, и в этом он не сомневается. Более того, он уверен, что профессия врача есть призвание Адама, и поэтому, собственно, он и помог ему.

Адам пробормотал что-то вроде того, что он и в самом деле очень хочет стать настоящим врачом, и он подготовился, как мог, только у него было не так много времени и возможности…

Так Адам поступил в медицинский институт. Он стал учиться на том курсе, где преподавал Жан. Он быстро догнал и даже обогнал своих товарищей по учебе, и скоро стал одним уз лучших студентов на курсе. Жан гордился его успехами, временами напоминая коллегам, что это именно открыл молодой талант, и приложил усилия, чтобы этот талант смог пробить себе дорогу.

Жан и Адам стали друзьями. Адам поведал Жану, что он индеец, несмотря на его внешность. Его отец вождь племени, и, собственно, это именно из-за него он решил стать врачом. Адам с грустью сказал, что его племя вымерло от наследственных болезней, потому что жило очень изолировано от остального мира. Кровосмешение сделало свое дело, и их стали преследовать болезни. Он с детства хотел стать врачом, чтобы помочь своим соплеменникам, и в первую очередь отцу, хотя, видимо, это уже поздно. Его отец тоже не избежал всеобщей участи, а мать умерла. Отец пока жив, но его состояние критическое. Нет, он пока держится, но… тут Адам тяжело вздохнул и не стал больше продолжать. Жан выслушал его с большим сочувствием, он вспомнил, как однажды в молодости лечил индейского мальчика в таком же затерянном племени, и ему стало грустно. Вслух же он сказал, что Адам всегда может рассчитывать на его помощь.

Адам стал часто бывать в доме профессора по делам. Там он познакомился с дочерью Жана, Элизабет. Между молодыми людьми возникла симпатия, и они стали встречаться. Когда Мария узнала об этом, она была очень недовольна. Она считала, что Адам не пара их дочери, и прямо сказала об этом мужу. Она не хотела, чтобы бедный индеец стал ее зятем. Жан возразил, что Адам давно уже не дикий индеец, он учится в институте и скоро будет врачом. Хорошим врачом, многозначительно добавил Жан, может, самым лучшим. У него весьма многообещающие перспективы, а это значит, что он вряд ли будет нуждаться в деньгах. К тому же у Адама прекрасный характер. Жан напомнил Марии, что она сама когда-то выходила замуж за бедного провинциального доктора. А что до того, что в жилах Адама течет индейская кровь… так в этом нет ничего страшного. С большим трудом, но ему удалось убедить Марию отнестись к выбору дочери с уважением. В качестве одного из аргументов было то, что они могут потерять Элизабет, если не будут считаться с ее желаниями. Скрепя сердце, Мария согласилась не чинить препятствий, если Элизабет и Адам пожелают вступить в брак.

Вскоре состоялась помолвка, и счастливые влюбленные начали готовиться к свадьбе. Единственной неприятностью было то, что отцу Адама становилось все хуже, и однажды он призвал его к себе, чтобы сообщить нечто важное. Адам, расстроенный и взволнованный, отправился в горы, где в крохотном поселке жил его отец, и откуда категорически отказывался уезжать. Элизабет очень не хотелось, чтобы Адам уезжал, но избежать этого не было никакой возможности, и Элизабет это прекрасно понимала.

Адам уехал, а когда вернулся, то сразу пришел в дом Жана. Жан был один, его жена и дочь отправились в поход по магазинам, и Жан предложил Адаму подождать их. Они устроились в кабинете, и Адам сообщил Жану печальную весть, что его отец скончался. Жан высказал Адаму свои соболезнования, но молодой человек сказал, что событие это было давно ожидаемо, и главное не это…

Жан очень удивился, но Адам сказал, что они иначе относятся к смерти, чем белые люди, и он верит, что его отец обитает теперь в лучшем мире. Перед смертью он сообщил ему, что он, Адам, не его сын… Жан онемел от удивления, а Адам продолжил – «Адам», это имя он использует для того мира, где живет сейчас… на самом деле у него есть еще индейское имя, данное ему при рождении, оно означает что-то вроде «неожиданный дар». Трудно перевести его точно, но важен сам смысл. Его отец не хотел, чтобы его сын, будущий вождь, родился больным, с плохой наследственностью. Он не знал, что делать, и вот однажды боги пришли ему на помощь. В их селении случайно оказался белый человек, врач. Он был молод, здоров и полон сил, и дни у его жены как раз были благоприятны для зачатия. Индейский вождь решил, что время пришло. Он сделал так, чтобы этот человек разделил ложе с его женой…

«От этого союза родился я, – заключил Адам. – Мой отец белый человек. Он очень хотел, чтобы я нашел своего отца, он говорил, что мой отец хороший человек…»

Жан, слушая историю Адама, вдруг вспомнил свое путешествие в горы, к больному индейскому мальчику. Он рассказал об этом Адаму, утаив только свой странный сон, который приснился ему в индейском вигваме. В доказательство своих слов он вынул амулет, подаренный ему вождем, и показал его Адаму. Адам, увидев амулет, вздрогнул и дрожащими руками достал из кармана точно такой же амулет…

Жан в один миг все понял. Ну, конечно, вождь опоил его чем-то и уложил в постель к своей жене, чтобы она зачала ребенка… то, что привиделось ему тогда, было не сном… он подумал, что этот миг в его жизни был прекрасен… теперь у него есть сын, и он готов продолжать дело отца. Жан прослезился и заключил Адама в объятия.

Единственное, что омрачало эту радость, было то, что Элизабет и Адам брат и сестра. Адам ни в какую не хотел допускать кровосмешения. Он сказал Жану, что очень любит Элизабет, теперь как сестру… он немедленно уедет из города, и пусть Жан расскажет Элизабет, что он полюбил другую и расторгает помолвку. Он понимает, как это больно, но все же лучше, чем правда. Правда убьет ее, с правдой будет трудно смириться… а так Бетти будет думать, что он негодяй, он изменил ей, и скоро забудет его.

Жан вынужден был признать, что Адам прав. Правда может убить не только Бетти, но и Марию, его жену. Он взял с Адама обещание, что тот будет писать ему, потому что это очень жестоко только найти сына и сразу его потерять. Адам пообещал, что будет сообщать Жану о своей жизни, и может быть, когда-нибудь, они смогут открыть правду Марии и Бетти.

Они обнялись на прощание и Адам ушел. Вернулись Мария и Элизабет. Жан, сделав вид, что пылает негодованием, рассказал им, что пока их не было, он решил посетить Адама. Они не договаривались о визите, поэтому Адам не успел подготовиться. Жан сказал, что застал у Адама женщину… к чести Адама, он стал юлить и признался во всем. Оказывается, он давно встречается с этой девушкой, и они любят друг друга. Адам собирался сам сообщить об этом своей невесте, но раз уж так случилось… он надеется, что Элизабет сможет понять и простить его, ведь любовь не спрашивает разрешения войти… он желает Элизабет счастья, и считает, что она достойна лучшего избранника.

Элизабет, выслушав это, разрыдалась. Она хотела бежать к Адаму, чтобы он сказал ей, глядя в глаза, что больше не любит ее, но Мария отговорила. Втайне она была даже рада, что так произошло. Она увела дочь в комнату и утешала ее там до самого утра. Жану больно было видеть ее страдания, ее больнее было врать, но ничего другого ему не оставалось.

Адам сдержал слово и уехал из города. Он обосновался в небольшом провинциальном городке, и открыл там врачебный кабинет. Он стал хорошим врачом, и к нему съезжались со всей округи. Он занимался наукой, особенно наследственными болезнями.

Бетти вскоре успокоилась и вышла замуж. Мария была довольна ее новым избранником. Адам иногда писал Жану, что у него все в порядке, и он доволен жизнью. Он женился на индейской девушке, и у них родился сын.

Так прошло несколько лет. Жан написал Адаму, что он может приехать, и они могут открыться. У Бетти уже трое, она счастлива в замужестве, и теперь правда не ранит ее. Возможно, она даже обрадуется, что у нее есть брат. Мария конечно же простит ему невольный грех, к тому же это было так давно, еще до их свадьбы.

Адам приехал. Он увидел Элизабет, и они обнялись, как брат и сестра. Ни Элизабет, ни Мария, узнав правду, не держали зла ни на Адама, ни на Жана. Жан сказал Адаму, что он принесет гораздо больше пользы, если будет заниматься наукой, и пригласил его в свой институт.

Так закончилась эта история.

История пятнадцатая (камень с изображением машины)

В одном небольшом поселке на берегу моря жила девушка по имени Изабелла. Ее семья была небогатой, и жили они скромно. Изабелла была довольно романтичной девушкой, она любила гулять по живописным окрестностям и предаваться мечтаниям. Их домик был расположен недалеко от моря, и Изабелла часто ходила на берег, послушать шум волн, да и просто погреться на солнышке.

Однажды, когда она по своему обыкновению сидела на пустынном берегу в шезлонге, она увидела две человеческие фигуры, которые приближались к ней. Изабелла очень удивилась, потому что в этой части берега никогда никого не было. Пляж был расположен намного дальше от этого места, где всегда было тихо и безлюдно. Присутствие людей немного огорчило Изабеллу, потому что она любила уединение, и черпала в нем какую-то особенную благодать. Но встать и уйти было бы верхом невежливости и пренебрежения, поэтому Изабелла осталась сидеть там, где сидела. Она просто закрыла глаза, сделав вид, что дремлет, разомлев на солнце.

Люди, а это оказались молодой парень и женщина постарше, расположились рядом с Изабеллой, так близко, что до нее долетали обрывки их фраз. Изабелла продолжала сидеть с закрытыми глазами, и скоро ее мысли опять потекли в привычном направлении. Но тут кто-то осторожно тронул ее за плечо. Изабелла встрепенулась, не ожидая такого бесцеремонного вмешательства в ее уединение. Она открыла глаза и увидела, что рядом с ней стоит та самая женщина. Женщина явно смущалась, ей было неловко тревожить незнакомую девушку. Изабелла смягчилась и улыбнулась, чтобы приободрить женщину.

«Извините, – начала женщина, – очень неудобно отвлекать Вас…» – тут она сделала паузу, будто размышляя, стоит продолжать, или нет.

«Говорите, я Вас слушаю», – приветливо сказала Изабелла.

«Вы очень добры! – с чувством произнесла женщина. – Меня зовут Хелен, я присматриваю вон за тем молодым человеком…» – она показала пальцем в сторону парня в темных очках, который утопал в шезлонге.

«Присматриваете?» – удивилась Изабелла. Парень выглядел вполне взрослым.

«Да, он слепой… а тут море, ну, сами понимаете… мало ли что может случиться с бедным мальчиком… а мне нужно отлучиться ненадолго… очень нужно… вы не могли бы присмотреть за ним? Он будет рад новому знакомству, он мало общается с людьми из-за своего недуга…»

«О! Конечно! Конечно, я могу!» – почему-то Изабелла обрадовалась этой просьбе.

«Тогда пойдемте, я представлю вас ему. Вас как зовут?»

«Изабелла».

«Прекрасное имя! Очень звучное!» – похвалила Хелен.

Они подошли к парню, и Хелен окликнула его:

«Александр!» – парень повернулся в сторону, откуда шел звук и приподнял уголки губ. – «Что, Хелен? Нам пора? Я бы хотел еще побыть здесь, мы же только пришли!»

«Нет, ты не так понял. Я хочу познакомить тебя с Изабеллой. Она любезно согласилась побыть с тобой, пока я отлучусь… ты не против?»

«Как хочешь, Хелен. Я буду рад, если Изабелла не против…»

«Я не против», – произнесла Изабелла.

Александр вздохнул с облегчением.

«Тогда и я не против… иди, Хелен… и не спеши! Я с удовольствием поболтаю с Изабеллой».

Хелен ушла, а Изабелла принесла свой шезлонг и села рядом с Александром. Он смотрел прямо перед собой и вдруг сказал:

«Вы уже знаете, что я слеп… как крот… – Александр замолчал, а потом добавил безо всякого перехода: – Вы молоды и красивы, я это чувствую…» – Изабелла смутилась, а Александр продолжил: – Хелен встречается с мужчиной, это к нему она бегает на свидания. Я понимаю, трудно выкроить время, если у тебя на руках все время висит беспомощный инвалид… у нее почти не бывает выходных… она моя дальняя родственница, родители платят ей неплохие деньги, чтобы она присматривала за мной. Хелен очень нуждается в деньгах, я полагаю, иначе разве бы она согласилась?»

«Ну что вы… это не так уж и трудно, – возразила Изабелла. – Я имею ввиду присматривать за вами. Вы далеко не беспомощны, как мне кажется».

«Нет, но она вынуждена всюду таскаться за мной, как нитка за иголкой. Да я и вправду не могу ничего сделать сам… родители привезли меня сюда и спихнули на Хелен. У отца бизнес в городе, а мать при нем. Им нужно делать деньги» – закончил Александр с горечью.

«Вы скучаете по ним?» – с сочувствием спросила Изабелла.

«Да, иногда… но я почти привык. Ничего не поделаешь, такая у меня судьба…»