Текст книги "Лгунья"

– Как думаешь, – Герберт поднялся и первым вышел, чтобы подать мне руку, – ваш отец знал, что Кайла не может иметь детей?

Я так и замерла на верхней ступеньке под мелким моросящим дождем.

– Думаешь, Кайла смогла бы скрыть от Карла факт своего бесплодия? Подумай, Кортни, почему он выставил подобное условие?

Герберт чуть потянул меня за руку, и я практически упала в его объятия.

– Кайла – заносчивая. Неглупая, но довольно ограниченная девушка. Ким слишком наивна и добра. Только ты можешь взять на себя род, Кортни. И Карл прекрасно это знал.

– Мне не нужно это, – почти прошептала я.

– Так всегда бывает.

* * *

Даркфелл – город большой, пожалуй, один из самых больших на материке. Его улицы изгибаются под самыми причудливыми углами, переплетаются, путая неопытного путешественника. Крупный промышленный центр, имеющий свой порт, как воздушный, так и водный. Люди нашего уровня обычно передвигались по городу в экипажах, но мы решили не нанимать карету, а воспользоваться небольшими трамвайчиками, в которые нужно было вскакивать прямо на ходу – ехали они медленно, весело гремя. На таком трамвайчике можно было пересечь город. Необычное и скорее туристическое развлечение, но почему бы и нет, раз мы здесь оказались?

Зачем-то Герберт взял меня за руку. Может, боялся, что упаду. Но трамвайчик нам достался почти пустой, так что я села у окна и предалась тревожным мыслям. И правда, зачем отец так составил завещание? Ведь он знал, наверняка знал о бесплодии Кайлы. Такие вещи от внимания отца никогда не ускользали. Ответ напрашивался простой и понятный, но как же не хотелось в него поверить!

Лавка игрушек располагалась недалеко от моего колледжа, и я вздрогнула, увидев знакомый шпиль. После возвращения в Хейзенвилль я все чаще и чаще думала, а так ли хорошо мне было в колледже.

– Может, после пообедаем в каком-нибудь ресторанчике? – предложил Герберт.

– Можно, – кивнула я. – Здесь есть неплохие места.

Кроме нас в трамвайчике была еще пара с ребенком и одинокий мужчина с газетой, поэтому мы говорили достаточно громко.

– У тебя был кто-нибудь, пока ты училась? – вдруг спросил Герберт.

– Что? – Я сделала вид, что не поняла вопроса.

– Ты встречалась с кем-то? Спала?

– Тебя это не должно касаться, – холодно ответила я.

– Однако касается.

– Ты дуешься от ревности, как сам же выразился. – Мне вспомнился наш разговор в спальне.

– А я и не скрываю. И раз уж у нас сегодня день невероятных догадок, подумай своей кудрявой головкой вот о чем. Ты уехала, поступила в крупный колледж в Даркфелле и подумала, что сбежала от меня. Неужели я не мог тебя найти? Неужели Кристалл стала бы мне помехой?

– Нам пора. – Я поднялась и направилась к выходу.

Конечно, я думала, почему Герберт меня не ищет, и, конечно, пришла к выводу, что Кристалл запретила, дала мне возможность жить так, как я хочу. И если причина не в этом, то я совсем перестала что-либо понимать. Всю дорогу до магазинчика я поглядывала в сторону мужчины, но Герберт молчал. Очевидно, ему показалось достаточным посеять в моей душе сомнения.

Прежде чем войти в магазинчик, я тряхнула головой почти неосознанно, чтобы выбросить из головы непрошеные мысли. Меня интересовали лишь куклы, и ничего более. Со странностями своих отношений я разберусь, когда ничто не будет угрожать мне и сестрам.

Когда Герберт говорил, что магазин распродает остатки товара за бесценок, я не придала этим словам значение. И лишь оказавшись внутри, поняла, насколько плохи были дела этого атмосферного, но очень мрачного и запущенного магазина.

Вывеска покосилась и потрескалась, дверь скрипнула, впуская нас в душное и пыльное помещение. Тусклый свет придавал куклам на стеллажах зловещий вид. Под высоким потолком я заметила паутину, а пол под ногами пружинил. Герберт подошел к стойке и нажал на кнопочку звонка, а я рассматривала товары. В основном игрушки были старые, но очень красивые. Я бы сказала, по-особому красивые. Множество музыкальных шкатулок, грубоватых, но неуловимо интересных. И ни капли магии.

Неудивительно, что они разорились. С каждым годом появляются все новые и новые игрушки, яркие, красочные, магические. А такими интересуются разве что коллекционеры.

– Слушаю вас. – Из подсобки вышел низенький старичок с пышными седыми усами.

– Добрый день, – поздоровался Герберт, – недавно у вас был заказ на крупную партию кукол. Вот таких.

Он положил на прилавок пару кукол. Мы специально прихватили несколько для такого вот случая. Старик взял одну из них и повертел, рассматривая со всех сторон, а я поймала себя на том, что затаила дыхание. Сейчас мы, возможно, узнаем, кто делал все эти вещи.

А если ответ меня не обрадует?

Но об этом я подумать не успела. Старик отложил куклу и внимательно посмотрел на Герберта.

– Это кровь? Уж не хотите ли вы сказать, что куклу использовали во время темного ритуала?

– Что? О нет! Мы не детективы и не стража. Но нам действительно очень нужно знать, кто заказал у вас партию кукол.

– Что ж, подождите пару секунд, я схожу за журналом, – прокряхтел старик. – Женщина… это точно была женщина, такая красивая, что я потерял дар речи, когда ее увидел.

С этими словами он скрылся в подсобке. Мы с Гербертом переглянулись.

– Женщина… – пробормотала я. – Это мог быть кто угодно, в том числе тот, кого мы не знаем. Например, Хейвен.

– И почему она мертва? – спросил Герберт.

– Не знаю, может, работала не одна. Понимаешь, у меня есть четкое ощущение, что далеко не все события – звенья одной цепи. То ли кто-то узнал о нашем недоброжелателе, то ли это какой-то очень хитрый план.

– Да, похоже на то, – пробормотал Герберт. – Что ж, давай уже выясним все наверняка.

Старик вернулся с журналом довольно быстро. Толстая потрепанная книжка не менялась с самого открытия магазина. Как я поняла, в ней были лишь оптовые заказы. Конечно, чтобы разбросать вокруг лодки кучу кукол, нужно их еще где-то купить. Вот она, прозаическая сторона мистификаторов. И даже иррациональный страх от зрелища начал проходить, когда я поняла, что кто-то оформлял документы на покупку, тащил несколько коробок с куклами к карете и вез их в Хейзенвилль.

Герберт быстро пролистал до нужной даты, и я перестала дышать, ища нужный заказ.

– Э. Фаннинг, – прочитал Герберт расшифровку подписи. – Некто Э. Фаннинг купила эту партию кукол.

Он взглянул на меня.

– Подделка? Ты знаешь, кто может быть Э. Фаннинг?

– Да, – медленно кивнула я. – Мать Ким.

Мы вздрогнули от резкого звука захлопнувшейся двери: это старик без предупреждения ушел в подсобку. У меня в ушах еще долго оставались его слова:

– Блондинка! Ах, какая невероятно красивая блондинка! Да, я помню тот день… крупный заказ. И невероятная женщина!

* * *

– Как Кристалл допустила наличие любовницы у Карла? – Герберт никак не мог поверить в существование родной мамы Ким.

– Один вопрос, – я отложила в сторону вилку и взялась за кофе, – откуда, как ты думал, появилась Ким? Мама умерла, Кристалл никто и никогда не видел беременной, так откуда Ким?

Герберт бросил недовольный, исподлобья, взгляд.

– Если в твоем понимании я держал свечку над твоим отцом каждый раз, как он с кем-то трахался, смею разочаровать. Я был уверен, что Ким дочь Кристалл.

– Она единственная из нас блондинка. – Я рассмеялась, и Герберт, кажется, был готов меня убить.

– Знаешь, ваша семья – не все, что интересует меня в этой жизни.

– Так сразу и не скажешь. Что до Кристалл, у нее не было выбора. Она могла устроить скандал и оказаться на улице, но, полагаю, возвращаться в нищету ей не хотелось. Однако папа не был идиотом и ребенка принял, но Эмили Фаннинг исчезла из поля его зрения. Полагаю, получив крупную сумму.

– А теперь деньги вернулись, и она решила вас припугнуть, – предположил Герберт.

– Все на это указывает, – кивнула я. – Но почему она просто не пришла и не попросила денег, не знаю. Мы бы даже дали, потому что Ким почти наверняка ее бы пожалела.

– Возможно, она злится. Знаешь, женщины иногда вспоминают о детях, которых они оставили.

Герберт произнес это как-то странно, у меня возникло ощущение, что я не совсем понимаю, о чем он говорит. Но устроить допрос я не успела, потому что в ресторанчик вошли трое парней. Я быстро пересела на диван рядом с Гербертом так, чтобы оказаться к ним спиной.

– Кортни? – несколько удивился он.

– Там Эрик.

– Эрик?

– Ага. Эрик. Он ухаживал за мной в колледже и был весьма настойчив. Я разбила ему нос, и с тех пор он меня ненавидит. Я изображала из себя девочку из небогатой семьи, и Эрик думал, что легко покорит меня своей состоятельностью. С тех пор он делает гадости, а так как ограничений по поведению в него не заложено, жди скандала.

Герберт явно изменил поведение, хоть и старался этого не показывать. Но конкурента учуял, и глаза его нехорошо блестели, а движения из расслабленных превратились в немного резковатые, отточенные. Я надеялась, Эрик пройдет мимо, и на этот раз мы избежим публичного скандала, но, конечно же, парень с друзьями уселись прямо напротив нашего столика. Не прошло и минуты, как Эрик заметил меня и направился к нам.

– Кортни, – он внимательно меня осмотрел, – а я думал, тебя отчислили.

– Не волнуйся за меня. Решаю дела с наследством. Я ведь ездила на похороны мачехи.

– И когда же ты вернешься?

– К твоим похоронам думаю успеть.

Парень побагровел и явно стушевался. Мне сейчас только Эрика не хватало. Парнем он действительно был неприятным, хоть и красивым. Сколько девчонок рыдало после его обещаний вечной и светлой – не счесть.

– Пожалуй, нам пора, – хмыкнул Герберт. – Не буду мешать ребятам развлекаться. Присутствие юриста явно будет их стеснять, – усмехнулся Герберт. – Идем, милая.

И при этом он ненавязчиво, но очень собственнически приобнял меня за талию. Началось. Самцы сцепились, а я, как всегда, пожинаю последствия. Причем ни один, ни другой мне совершенно не нужны.

Но Эрик оказался не полным идиотом и, поняв, что Герберт юрист, а значит, не только прекрасно знает законы, но и имеет нужные связи со стражей, поспешил насмешливо откланяться и вернуться к друзьям. Но меня не покидало ощущение, что этот парень еще даст о себе знать.

Едва мы вышли из ресторана, я высвободилась из мужских объятий. Внутри клокотала беспричинная, но такая обжигающая злость.

– Знаешь, я думал, твои поклонники более… обременены интеллектом, – рассмеялся Герберт.

Проигнорировав его, я направилась к стоянке экипажей, чтобы наконец вернуться в Хейзенвилль. И вот что странно: я совсем не чувствовала сожаления, покидая Даркфелл.

* * *

– Это бред, причем очень странный, – в который раз повторила я, когда мы с Гербертом уже поднимались по ступеням к дому. – Если Эмили Фаннинг нужны деньги, зачем убивать Хейвен? Зачем разбрасывать вокруг меня кукол на озере?

– Кортни, люди далеко не всегда делают что-то, чему есть разумное объяснение. Поверь, в моей практике было множество случаев, когда кто-то оказывался мертв лишь потому, что на убийцу находило затмение. Иногда люди сходят с ума и поступают совершенно нелогично и жестоко. Я разыщу эту Эмили. Не волнуйся, без доказательств мы ничего ей не сделаем.

– Кортни, это ты? – раздался голос Ким из гостиной.

Оттуда играла негромкая музыка, слышались ароматы кофе.

– Да, Кимми, мы вернулись, – устало выдохнула я.

Сеcтра выглядела как-то странно. Ее глазки возбужденно блестели, а щеки подозрительно раскраснелись. Кайла ей вина налила небось? А повод… хотя, к демонам доводы, я тоже хочу!

– Кортни, у нас гости, – улыбнулась Ким.

– Какие гости? – удивилась я.

Только бы не Портер… только бы не детектив, я не выдержу сейчас еще и его допрос! Пусть это будет Тай.

Но из гостиной вышел совсем не Тай. Моложавая женщина с длинными золотистыми волосами застенчиво улыбнулась и махнула мне рукой.

– Здравствуй, Кортни. Наверное, ты меня не помнишь. Ты так изменилась… ох, о чем же я, ведь прошло семнадцать лет! Я Эмили Фаннинг, мама Ким.

Возникла очень неловкая пауза. Ким ничего не замечала, она, казалось, была рада неожиданному визиту леди Фаннинг. Герберт, как обычно, оценивающе осматривал женщину. Вообще в нашем кругу не пристало так откровенно пялиться и рассматривать, но Герберт оставался собой в любой ситуации, и раз леди Фаннинг была любовницей отца, он не считал эту женщину достойной уважения. Двойная мораль – такая привычная черта всех друзей отца.

– Добрый вечер, Эмили, – наконец я нашла в себе силы поздороваться. – Удивлена, что вы вдруг решили нас навестить.

– Не нужно этого холода, Кортни. Я всегда мечтала навещать Кимберли, я не отказывалась от нее. Но у Карла были свои условия, а я… со мной она выросла бы в нищете.

По лицу женщины пробежала тень. Так я и думала – пришла клянчить деньги.

– Я слышала, ты сильно простужалась. Как здоровье?

– Спасибо, неплохо.

– Мама останется у нас на пару дней, ты же не против? – спросила Ким.

Глядя в ее глаза, сияющие надеждой, я просто не могла сказать «нет» и вышвырнуть Фаннинг из дома.

– Кайла разрешила, – добавила Ким.

Я подавила желание сказать что-то вроде «Кайла слишком быстро решила, что она уже хозяйка дома». Все же моя злость была результатом усталости и трудного дня. Меньше всего я хотела срываться на младшей сестре. Да, Ким рада приезду матери, она вообще не склонна на кого-то обижаться, прощает любые обиды. А Кайла не знает, кто заказал кукол, и разумеется, тоже решила не расстраивать сестру.

– Прошу меня извинить, я очень устала, – наконец сказала я, проходя мимо Фаннинг к лестнице. – Уже поздно. Думаю, вы разберетесь с ужином без меня.

– Спокойной ночи. – А Ким все ж почувствовала мое напряжение.

– Не уверена, что усну в одном доме с этой женщиной, – не удержалась и шепнула я Герберту, когда мы поднимались наверх.

– Остаться с тобой? – не преминул воспользоваться шансом.

– Размечтался. Хотя…

Я вспомнила о документе, найденном у Белами, и решила, что знания Герберта мне могут понадобиться.

– Пожалуй, хочу. Можешь не обольщаться. Сегодня мне нужен исключительно твой интеллект.

* * *

Дверь скрипнула едва слышно, но я бросила быстрый взгляд, чтобы удостовериться – вошел Герберт. В его руках были две тарелки, которые он поставил на стол. Я с любопытством приподнялась на локтях. В одной из тарелок были бутерброды, по-мужски неуклюжие, с огромными кусками копченого мяса. Во второй лежали всякие фрукты, орешки и сыр. Герберт сходил за бутылкой вина и достал где-то два бокала.

– Урчание твоего желудка намекнуло мне, что ты не станешь отказываться от легкого перекуса, – усмехнулся он, встретившись глазами с моим голодным взглядом.

– Все уже спят?

Я сделала несколько больших глотков вина и тут же ощутила головокружение. Не хватало еще напиться.

– По-моему, да. Давай сделаем перерыв, а не то моя голова взорвется.

Мы на протяжении трех часов пытались расшифровать документ Кайлы, но особых успехов не добились. Герберт использовал все известные заклинания, но без шифра мы мало что могли. А подобрать шифр – это дело не из легких.

Я уже почти решилась идти к Кайле и спрашивать прямо, как с ней связан Белами. В конце концов, одно дело – похищение ребенка. Убийство Хейвен – это серьезнее.

– Не понимаю, – я потерла виски, – как связаны Белами, Хейвен и Эмили? Это какой-то бред!

– А я предупреждал. Многие дела разваливаются просто потому, что все вокруг ищут логический мотив. Иногда что-то случается просто потому, что кому-то стало скучно. Или кто-то псих… погоди-ка.

Герберт отставил в сторону бокал с вином и подвинул к себе документ.

– Что? – тут же заинтересовалась я.

– Если его шифровала не Кайла?

– Белами?

– И не он. Если документ шифровал Карл?

– Не поняла, – нахмурилась я. – Зачем папе шифровать какое-то соглашение между Кайлой и Белами?

– Посмотри на подпись.

Посмотрела, и не один раз. Подпись, как подпись, принадлежит явно руке сестры. Что необычного увидел Герберт?

– Объясняю. Подпись на этом документе немного отличается от обычной подписи Кайлы. Я каждую вашу завитушку знаю досконально. Так Кайла расписывалась до того, как поступила в колледж. В юности она не очень жаловала письмо, а позже, начав учиться, она немного видоизменила почерк. Она расписалась на этом документе еще до поступления в колледж.

– Тогда я совсем перестала что-либо понимать, – призналась я.

– Есть документ, который Кайла подписала явно после шестнадцати – раз получила право отвечать за себя, но явно до восемнадцати-девятнадцати. Ты же помнишь, что Карл контролировал каждый ваш шаг в то время. Он вряд ли прошел бы мимо этого документа, если только Кайла не сделала какую-то глупость самостоятельно, что вряд ли.

Он вернулся к вину и откинулся на спинку кресла. Глаза его блестели, и, пожалуй, взгляды, которые Герберт нет-нет, да и кидал в мою сторону, были слишком многозначительны. Я старалась их не замечать, но ничего не могла с собой поделать: вино в голову ударило быстро.

– Тогда что-то, связанное с мамой.

Маму отец любил. Наверное, это был единственный человек, которого он любил таким, какой он есть. Которого не лепил под собственные нужды. Ей он все прощал, ей позволялось то, на что я до сих пор не могу решиться.

Я пробовала вариант за вариантом. Имя, дату их свадьбы, дату ее рождения, смерти. Но написанное в документе так и оставалось набором символов.

– Думай, милая, думай, – хмыкнул Герберт. – Должно быть что-то, что он поставил как шифр. Любимое блюдо, имя ее питомца в детстве?

– Цитата? – вздохнула я.

Улеглась на кровать, поднеся документ к глазам и криво нацарапала там мамину любимую цитату из «Одиссеи Гэллы» – «И ночью тихо стелется туман по духом зла испещренному проспекту».

К моему удивлению, буквы вспыхнули красным, закрутились и сложились в привычные слова. От удивления и неожиданности я не сразу поняла, о чем говорится в документе, а когда вчиталась, резко села.

– Кортни? – Герберт мгновенно оказался рядом.

– Это соглашение между Белами и Кайлой, – я читала с самого начала, – куча условий, вознаграждений – ему. О передаче ребенка на воспитание. Кайла отказалась от своего ребенка и отдала его в семью Белами?

Герберт, судя по его лицу, тоже был несколько удивлен. А у меня так и вообще выбили из-под ног почву. Кайла, холодная и заносчивая старшая сестра – родила ребенка?!

Ей было семнадцать – я взглянула на дату подписания.

– И почему мы не заметили? Мне было уже тринадцать, я бы запомнила сестру беременной. И ты тоже.

– Ну а обучение Кайлы в Даркфелле? Когда она решила поступать в колледж? По срокам все сходится.

– О, Богиня! – Я опустила голову и помассировала виски. – Стелла – дочь Кайлы? Моя племянница? Но для чего Белами привлек внимание к своей семье, ему ведь нельзя разглашать эту тайну?

– Кончились деньги, полученные от твоего отца? – предположил Герберт. – Решил стрясти с Кайлы еще, а она, возможно, отказалась. Он и отомстил.

– А Эмили Фаннинг?

– Здесь два варианта: либо она как-то узнала, что Кайла отказалась от ребенка в юности, либо все просто слишком удачно совпало.

– А Хейвен?

Герберт пожал плечами. Он тоже выглядел уставшим, бессонная ночь не прошла даром.

– Ясно, – я резко поднялась и направилась к двери, – не будем гадать.

– Кортни, ты куда?

– Будить Кайлу. Этот разговор я откладывать не собираюсь.

* * *

Кайла не сразу поняла, что я хочу, и, конечно, поначалу пыталась нас выпроводить из комнаты, но я была настойчива и взбешена. От меня в моей семье скрывали наличие у старшей сестры ребенка! Папа правда хотел, чтобы главой рода стала я? Кажется, такие вещи приятно рассказывать. Нет, возможно, где-то есть его тайный дневник со всеми тайнами нашего дома, но пока что все новости сыплются, больно ударяя по голове.

Наконец Кайла проснулась и более-менее пришла в себя. Поскольку все спали, мы спустились в столовую, и Герберт сделал всем кофе. Отпираться сестра не стала, лишь устало и обреченно махнула рукой.

– Я не крала их ребенка, Кортни. И не приближалась к Стелле, мне это не нужно, я не изменила своего решения.

– По порядку, Кайла.

Мне казалось, старшая из нас я.

– Помнишь парня, который работал у отца помощником? Райана?

– Он отец?

Кайла кивнула.

– Да, мы с ним встречались. Отец был не против, семья у Райана была хорошей и уважаемой. Но потом Райан сбежал, обворовав отца на несколько тысяч золотых. Естественно, я была в совершенном шоке, а уж когда выяснила, что беременна… Папа организовал мой отъезд в Даркфелл якобы на обучение. На самом деле я рожала, а когда появилась девочка, отдала ее Белами. Мы с ними подписали контракт, они обязались никогда и никому не говорить, у кого взяли девочку. Отец поддерживал их деньгами до самой своей смерти, Кристалл ничего не знала.

Я взглянула на Герберта, который занимался долговыми обязательствами папы, и он задумался.

– Да, там была статья, о которой я ничего не знал, но деньги шли не Эдмонду.

– Это его жена, – Кайла кивнула, – у них разные фамилии. Как ты вообще нашла этот договор?

– Рылась у Белами в сейфе.

– Вы странные, – хмыкнул Герберт. – Одна рожает в семнадцать, вторая роется в сейфе в книжном магазине.

– А ты соблазняешь семнадцатилетнюю дочку друга, – огрызнулась Кайла.

Герберт явно опешил. Не ожидал, что я рассказала о наших отношениях. Но сейчас Герберт меня мало волновал, я пыталась сложить воедино все кусочки мозаики, но получала лишь головную боль.

– Они не шантажировали тебя? Не просили денег?

Кайла покачала головой.

– Я была в шоке, когда узнала, что ребенок Белами. Мне показалось, это какой-то намек. Словно кто-то знает о договоре и так издевается.

– Я уже не знаю, чему верить. После рождения Стеллы ты не смогла больше иметь детей?

– Пожалуйста, Кортни, прекрати называть ее Стеллой! – не выдержала Кайла. – Это уже не мой ребенок, я только родила ее, я не собираюсь ее воспитывать.

– Я не заставляю тебя воспитывать ее, Кайла. – Я ответила резче, чем собиралась. – Но ее имя – Стелла. У меня нет такого количества синонимов «девочка», а повторы в речи – это неэстетично.

Кайла залпом выпила целую чашку кофе и поморщилась.

– Мерзкий. Герберт, ты хоть немного сахара можешь класть?

– Тебе нельзя, дорогая. – По его голосу стало понятно, что напоминание о нашем романе он еще Кайле припомнит.

– Что ты от меня хочешь? – спросила Кайла меня. – Это не Белами. Им нужен был ребенок, я его им отдала. Они не стали бы вскрывать все это, они любят ребенка. А он, полагаю, не обрадуется, узнав правду. Без понятия, кто подбросил ребенка к нашему крыльцу. Но Белами решил, что я передумала насчет договора и забрала их ребенка взамен своего, узнав условия завещания. Как по мне, он идиот.

– Да, довольно неразумно с твоей стороны было бы такое проворачивать. Что ж, мы нисколько не продвинулись. Кстати, леди Фаннинг приехала с вещами? – спросила я.

– Да, у нее была какая-то сумка, а что?

– Кортни, что ты собираешься делать? – Герберт сразу почувствовал неладное.

Он вообще знал меня довольно неплохо, а еще обладал почти нечеловеческой проницательностью. Поэтому, наверное, его так задел мой побег: он его не ожидал. Я и сама не ожидала, что решусь сбежать вдруг в одну дождливую ночь.

– Это Фаннинг сделала заказ на кукол, – пояснила я для Кайлы. – Предположительно она решила нас припугнуть и отомстить за то, что ее лишили Ким и не дали толком денег. Подозреваю, там еще и Кристалл по ней прошлась. Не верю, что наша мачеха оставила бы любовницу папы в покое. Она вряд ли решилась бы навредить Эмили, когда они с отцом встречались, но уж после наверняка отомстила за унижение. Я хочу проверить ее сумку.

– Я с тобой!

Для Эмили выделили многострадальную мраморную спальню. Я старалась не вспоминать, при каких обстоятельствах обычно бывала в этой комнате, но Герберт все помнил. Выпитое вино еще не выветрилось толком, и я немного покраснела.

Они с Кайлой остались снаружи, а я тихонько повернула ручку. Петли были смазаны отлично, дверь даже не скрипнула. Из коридора в комнату пролился свет, я осторожно посмотрела в образовавшийся проем, чтобы удостовериться, что Эмили спит. Не знаю, что бы я сказала, если б она не спала. Соврала что-то, наверное.

Но в следующий момент я распахнула дверь на всю ширину и уставилась на пустую кровать. Сумки женщины тоже не было, как и пальто.

– Где она? – Я повернулась к Кайле.

– Не знаю, – произнесла побледневшая сестра. – Я ничего не слышала!

Я проверила ванную и несколько близлежащих комнат, но Фаннинг не нашла. Последним вариантом была комната Ким: вдруг решили пообщаться? Направляясь к сестре, я молилась, чтобы все было в порядке. Какая глупость – оставить Фаннинг в доме, и чем я только думала? Она оставила меня посреди озера в окружении кукол, она, возможно, убила Хейвен!

– Кортни… – позвала Кайла. – Иди сюда.

– Погоди, я…

– Кортни, где договор? – Это уже Герберт.

Я обернулась. Дверь в мою комнату была приоткрыта, а на кровати, где я оставила договор, ничего не было.

* * *

Конечно, мы не нашли Эмили Фаннинг. Весь остаток ночи мы бродили по Хейзенвиллю, заглядывая во все места, куда она могла направиться. Но чем ближе подкрадывался рассвет, тем яснее становилось, что именно мать Ким была тем самым загадочным анонимом.

Почему? Пожалуй, деньги – универсальный ответ на любой вопрос такого типа. Деньги, месть, обида, много ли причин нужно отвергнутой любовнице?

Как? Мы не знали, насколько сильная магия у Фаннинг, но предполагали, что достаточно. Хватило ее ведь, чтобы усыпить меня, поставить завесу на озере.

Почему она убила Хейвен?

Здесь наши мнения разделились. Кайла считала, что Хейвен убил кто-то другой. Герберт предположил, что Фаннинг думала искать документ у нас в доме, а Хейвен просто неудачно зашла. Но откуда Эмили знала о ребенке Кайлы? Папа не был похож на человека, рассказывающего такие семейные тайны первой мало-мальски симпатичной женщине.

– Мы не можем утверждать, – сказал на это Герберт, – ибо не знаем, насколько сильно Карл был влюблен в Эмили. Иногда мужчины теряют голову.

Мне ничего не оставалось, как согласиться, но все же ощущение, будто мы что-то упустили, не проходило.

Ким, конечно, в этой суматохе проснулась и долго не могла поверить, что мы не шутим. Разумеется, долго плакала и пыталась найти матери оправдания. Но больше Ким мне было жаль только Кайлу. Если младшая переживет предательство матери, ибо они не были знакомы от слова «совсем», то Кайла, хоть и делала вид, что все хорошо, до дрожи боялась последствий. Ни у кого из нас не было сомнений, что Эмили использует документ.

Как я уже говорила, в Хейзенвилле отношение к детям сложилось почти трепетное. И нет никаких сомнений в том, что, если о секрете Кайлы узнает город, ей придется несладко. В их глазах она сейчас похитительница чужого ребенка, а если добавится еще и Стелла… я сочувствовала сестре, но как помочь, не знала.

В доме царила атмосфера молчаливого напряжения, глаз до утра никто не сомкнул. Еще даже не пробили колокола на храме Богини, как появились первые предвестники беды.

Герберт уезжал на некоторое время к себе, чтобы взять документы для работы. Ким вызвалась сделать ранний завтрак и не тревожить Нину. Кайла делала вид, что читала, но я видела, что сестра полностью ушла в себя. Я же бесцельно слонялась по дому, не зная, куда в первую очередь кидаться и чем себя занять. Я чувствовала надвигающуюся лавину, но не могла ее остановить.

Хлопнула дверь – это Герберт вернулся. Чтобы хоть чем-то себя занять, я спустилась к нему и уже по его лицу поняла, что все плохо.

– Полагаю, вам не стоит выходить на улицу, – произнес он.

– Что? – Кайла обеспокоенно выглянула из гостиной.

Меня не удовлетворяли туманные намеки, я хотела фактов, поэтому протиснулась мимо Герберта и распахнула входную дверь.

Перед воротами Кордеро-холла стояли несколько десятков человек с плакатами, факелами и табличками.

«Убирайтесь из Хейзенвилля, детоненавистники!»

«Кайле Кордеро – лишение магии!»

«Достойное наказание матерям-нелюдям!»

– Этот город сходит с ума, – медленно произнесла я, обозревая всю эту толпу.

* * *

– Я заставлю их разойтись, если вы прекратите истерику, – потребовал Герберт.

Тут он, конечно, лукавил: истерики не было. Кайла, конечно, до смерти перепугалась, как и Ким, но обе сидели тихо, что радовало. Я немного покричала, конечно, когда не удалось уговорить их уйти своими силами: едва я потребовала разойтись, в меня полетел камень. Кто его кинул, я не видела, но он точно был идиотом. Герберт не дал мне отрикошетить удар, поэтому я чувствовала, как внутри кипят злость и нерастраченная энергия.

Стражу вызвали, но стража тоже не горела желанием нам помогать. Как я упустила момент, когда семья Кордеро из самой уважаемой в городе превратилась в самую ненавистную?

Быстро приняв душ, я остановилась в раздумье перед шкафом Кайлы. Я все еще носила ее платья, благо у сестры половина одежды была вообще совершенно новой, ни разу не надетой. Не совсем мой стиль, конечно, я предпочитала что-то скромнее. Но для разнообразия сойдет. В этот раз мне хотелось убивать, на самом деле хотелось, и я выбрала ярко-красное длинное платье с черным кружевом. Длинный разрез доходил до середины бедра, тяжелая ткань мягко обтягивала грудь и талию, а с бедер свободно ниспадала. Плечи были открыты, и пришлось надеть черное болеро.

– Неплохо выглядишь. – Ким, когда я спустилась вниз, попыталась улыбнуться.

– Они все еще там? – Я имела в виду народ, конечно.

– Да, но Герберт уже связался со стражей, и они обещали направить людей.

На столе я увидела стакан с янтарной жидкостью. Пахла жидкость, как виски, и я залпом проглотила все содержимое.

– Эй! Я, между прочим, себе налила! – возмутилась Кайла.

Я поморщилась – без закуски получилось слишком крепко, да и невкусно – никогда не любила виски. Но буря внутри немного улеглась.

– Будешь обедать? – спросила Ким.

– Нет, пока не хочу. Когда прибудет стража? Я хочу с ними как следует поговорить. Надо заявить на Эмили Фаннинг. Черт возьми, я готова заявить, что она нас обокрала, если это поможет наказать ее.

Ким только тяжело вздохнула и повернулась к Герберту.

– Хоть ты обедать будешь?

– Не сейчас, Кимми, – улыбнулся он. – Я составляю заявление на леди Фаннинг, как того хочет твоя не слишком добродушная сестренка. Попозже обязательно.

Он бросил на меня быстрый взгляд и поднялся.

– Ладно, леди. Если не возражаете, займу ваш кабинет и там поработаю. Позовите, когда прибудет стража, хотя я постараюсь не пропустить. И не занимайтесь, пожалуйста, самодеятельностью. А еще лучше идите и отдыхайте, половину ночи провели на ногах.

– Так, я хочу знать, что он там пишет, – тоже объявила я. – Но совет дельный – отдыхайте. И Кайла, полагаю, тебе придется выступить перед журналистами. Так что начинай прикидывать речь.