Текст книги "Встреча (сборник)"

Нара

 
Ах, речка Нара, так тиха!
Она не движется, стоит.
Зелёной гладью заросла.
И тишина здесь всем вершит.
На берегу скамеечка пуста…
По лету, видимо, грустит.
А осень только что пришла
И вместе с речкою молчит.
Вот жёлтый лист тихонечко прилёг
На ту скамейку у реки.
Возможно, он кого-то ждёт…
Должно быть, нежной той руки,
Что бережно возьмёт его
И сохранит на память.
Пройдут года, а лист напомнит время то,
Как было тихо на полянке.
Лишь ветра лёгкий шум,
Журчание воды, скамейка у реки,
Листва осенняя и птичий гул —
Природы вечные дары.
 

Тебе пишу

Здравствуй, Слава!

Решила написать тебе письмо. Это письмо, я думаю, ты уже никогда не прочтёшь. И я не знаю, жив ли ты и живёшь ли в нашей стране. В трудные перестроечные годы многие покинули свою Родину. И я ничего о тебе не знаю.

У нас с тобой была недолгая встреча, всего несколько месяцев, а она оставила память на всю жизнь. Когда уже пройдена вся жизнь и остались лишь воспоминания, я часто мысленно улетаю в то далёкое время, конец замечательных шестидесятых годов прошлого (XX-го) века.

Ты помнишь, как мы с тобой познакомились у касс Театра на Таганке? Я только накануне сдала экзамены в аспирантуру и утром помчалась в заветный театр, чтобы попытаться купить билет, но увы… Зато я встретила тебя. Ты произвёл на меня впечатление молодого студента. Высокий, по-моему, у тебя рост был 186 см, худенький, русоволосый с большими голубыми-голубыми глазами, которые прикрывали очки. Мне казалось, что я старше тебя, а ты студент. Но познакомившись, узнала, что ты постарше меня и заканчиваешь аспирантуру в институте стали и сплавов при АН СССР. А худенький, потому что жил в общежитии. Питался кое-как, на аспирантскую стипендию не разживёшься.

В первый же день мы не могли никак с тобой расстаться. И в оружейную палату ходили, и в театр им. Ермоловой сходили, и в ресторане посидели, и не было сил оторваться друг от друга.

В Москву я приезжала каждый месяц к руководителю. После того, как устроюсь в гостинице, первое, что я делала, бежала в твоё общежитие (а это не так близко было), чтобы в твоей почтовой ячейке оставить записочку о своём приезде. Тогда ещё не было сотовых телефонов для быстрого контакта и приходилось преодолевать расстояния. Пока я добиралась обратно в гостиницу, ты уже сидел у дежурной на этаже и ждал меня.

Уставший, утомлённый после своих доменных печей, ты прибегал ко мне. Тебя уже знали все дежурные на этажах. Иногда я не замечала тебя и пробегала мимо. Дежурная меня окликала, а ты сидишь и улыбаешься своей доброй роскошной улыбкой. И мы опять весь вечер вместе.

Посещали каждый день концерты, театры, кино. Как нам было хорошо, не забывается! А помнишь ресторан «Арагви» на Тверской (тогда это была улица Горького)? Ты – бедный аспирант, и я пригласила тебя в этот ресторан. Я была в командировке и при деньгах. Ты очень сопротивлялся по этому поводу, но я тебя уговорила. Как мы там хорошо посидели, потанцевали, а потом долго гуляли в сквере. Разве это всё забудешь?!

Однажды в кинотеатре «Художественный» на Арбате мы с тобой встретили родственников моего будущего мужа. Ты всё время держал меня за руку и время от времени целовал руку. Я чувствовала себя немного неловко. Они, увидев всё это, передали моему будущему мужу: «Пока ты думаешь и раскачиваешься, её уже, кажется, увел от тебя такой красивый парень».

И он забил тревогу, и разлучил нас. Но не в нём дело. Я знала, что ты женат и у тебя есть сын, твоя семья живёт в другом городе, и ты будешь разводиться. Тайно думала, что все мужчины вне дома холостые или разводятся. Мне не очень хотелось участвовать в этом, тем более ребёнок, и я приняла другое решение.

Ты мне писал такие письма! Я их читала и перечитывала и не знала, как тебе отвечать. Ты не писал о себе, ты мне рассказывал, какая я. О себе, конечно, читать приятно. Но терялась в ответах на твои письма, мои казались скучными и очень правильными. Я не была, наверное, такой, как ты меня представлял, а может быть, и была, мне трудно о себе судить.

Главное, что ты восхищался, называл меня королевой, доброй и стойкой, не такой, как все: кто погладил, тот и хозяин. И тебе нравилось, что я такая, со своими убеждениями и своей моралью. А я сейчас об этом очень жалею. Ты был такой уютный и интересный во всех отношениях. Я помню, как ты мне рассказывал все фестивальные фильмы, а я не знаю, слушала ли то, о чём ты говорил, или слушала, скорее всего, как ты говорил.

Спустя некоторое время, я снова приехала в Москву в командировку. Остановилась в той же гостинице. Администратор, которая меня оформляла, спросила, что так долго меня не было. Я еле узнала ту дежурную по этажу, она стала уже администратором. Я сказала, что вышла замуж, родила ребёнка. «Вы за того молодого человека вышли замуж, который всегда Вас поджидал?»

Тебя помнят даже дежурные в гостинице и меня тоже. А мы не вместе, как жаль! Много чего жаль.

Я уехала жить к мужу, а твои письма остались в моём доме. Когда я вернулась домой, писем не оказалось на месте. Я хотела их почитать, так они меня грели! А оказывается, мама их уничтожила, боялась, что эти письма смогут внести разлад в мою семью, если вдруг случайно мой муж их обнаружит. Я плакала и возмущалась на маму, как она могла так сделать. Но я всё равно их помню. Их было много, ты писал часто и так красиво! Когда я вышла замуж, ты ещё не знал об этом и продолжал писать письма. Мама заставила меня ответить тебе и сообщить, что изменилась моя жизнь. И ты замолчал. Больше от тебя не было писем. А я всё равно ждала.

Так хочется тебя увидеть! Я, конечно, уже совсем другая, со всеми недостатками своего пожилого возраста. А ты, наверное, всё такой же уютный с роскошной улыбкой и голубыми-голубыми глазами.

Я счастлива оттого, что у меня была такая встреча в жизни, которая сохранилась в памяти, как доброе и прекрасное время. Где же ты, милый Слава? Я помню о тебе даже в конце жизни. А помнишь ли ты меня? Возможно, что я прошла в твоей жизни, как незначительный эпизод. А может быть, и нет…

Париж. Монмартр

Он увидел в её взгляде трепет, робость и смущение. Ему показалось – её смущение как извинение за то, что она такая, какая есть и другой быть не может.

Удивительно красивые серые глаза смотрели на него, печально улыбаясь. У неё всегда было такое выражение на лице, как бы говорила: «Простите меня, что я не такая, как вы все!» Роскошные белокурые волосы волной спадали ниже плеч. Он обратил внимание, что фигура без малейшего изъяна.

«Почему же она одна столько лет, такое прелестное создание?» – думал он, глядя восторженно на неё.

– Константин, – он подал ей руку и протянул розовую розу.

– Светлана, – робко отозвалась она.

– Очень приятно было с Вами встретиться, – улыбался Константин.

– Мне тоже, – смущённо ответила Светлана.

Их знакомство оказалось случайным. Он ошибся номером телефона и попал к Светлане. Когда извинился и положил трубку, то почувствовал, что её голос продолжал звучать. Он снова набрал её номер, извинился ещё раз и решил поговорить и познакомиться. Они проболтали около часа. О чём только ни говорили! Сразу почувствовали какой-то интерес друг к другу. Константин представился художником, много говорил о своём творчестве.

Портреты – это была его страсть. А Светлана – учительница химии. Всё своё время отдавала школе, детям, своему классу. Ей было 34 года, а ему 36 лет. И оба свободны от семейных уз. Она свободна, так как слишком скромна в поведении и всегда боялась подать вид, что ей кто-то нравится. А мужчины любят смелых, ловких девушек и женщин, чтобы они их раскрутили. А он один, потому что у него свои планы на жизнь.

Каждый день переговариваясь по телефону, они уже имели какое-то представление друг о друге, и решили встретиться. Просто очень захотелось увидеться.

Он с восторгом смотрел на неё и продолжал удивляться, почему такое чудо – и одна. Да. Но он тоже один. Высокий, представительного вида. На лице голливудская улыбка. Что означает – у него всё замечательно. А на затылке волосы собраны в хвостик. Брюнет, с блестящими глазами, как у всех творческих людей.

Константин почти каждый день встречал её около школы, по дороге заходили посидеть в уютном кафе или ресторанчике. На её вопрос, почему он не женат, он ответил, что не встретил такой девушки, с которой бы хотел провести всю свою жизнь, но не только в этом дело. Дело ещё в том, что он хочет уехать во Францию.

Он был в Париже. И Монмартр его покорил. Он мечтает разложить свой мольберт в самом центре Монмартра и рисовать интересные лица. Там очень много народу гуляет, приезжают люди со всего мира и обязательно идут на Монмартр. Сколько лиц! И почти каждый хочет запечатлеть себя на картине художника. Это его мечта.

Уже год они проводят дружеские встречи. И не более того. Светлана слушала его и представляла Париж по его рассказам, сама там никогда не была и вряд ли будет. Они заходили к нему домой, и Светлана видела его картины. Они очень хорошо написаны. Он обещал сделать её портрет.

– Ты такая удивительно очаровательная, что хочется обязательно сделать твой портрет. Но я должен ещё лучше понять тебя, чтобы суметь в портрете передать всю твою суть. В твоих глазах столько всего, что я должен разобраться. В них можно утонуть и не выбраться.

Светлана уже ни на что большее не рассчитывала, она поняла, что они просто дружат. А ей, как и всем женщинам, хотелось близости, любви и счастья и, конечно, детей. Но он держал её на расстоянии, просто дружил.

Её мама – бойкая женщина, задавала ей вопросы об их встречах, но Светлана говорила:

– Мама, мы просто дружим. Что ты хочешь? Мы оба уже в возрасте, личной жизни ни у него, ни у меня нет, ну пусть у меня хотя бы такой будет друг. У меня никогда не было даже такого друга, я до сих пор ни с кем не целовалась!

– А с ним?

– И с ним нет.

– Ну и зачем он тебе? Подыскала бы себе нормального, чтобы хоть ребёночка родить.

– Если до сих пор не подыскала, что ж теперь. Пусть будет хотя бы так. Он мне нравится.

Мама начинала нервничать и возмущаться такому смирению.

Позвонил Костя и сказал, что документы готовы, и он уезжает в Париж навсегда.

– Я сюда никогда не вернусь, как бы плохо мне ни было. Я влюблён в Париж и буду там всегда.

– Что ж, мы больше никогда не увидимся?

– Я буду тебе звонить и присылать письма.

У Светы капали слёзы одна за другой, превращаясь в обильные слёзные ручьи.

– А перед отъездом мы не встретимся с тобой? – тихо спросила она.

– Я позвоню тебе, и мы обязательно попрощаемся.

Они встретились и на прощанье провели вместе весь день, весь вечер и всю ночь. А на другой день он уехал, сказав, что никогда не забудет её и что всю жизнь мечтало такой девушке, но не встречал до неё. А теперь так сложились обстоятельства, и он уезжает, исполнилась одна его мечта. Монмартр! Это самая главная мечта.

Светлана скучала, он иногда звонил поболтать и рассказать, как удачно у него складываются дела. Многие его картины раскуплены, некоторые представлены в музей. Она слушала и плакала, плакала.

Светлана очень любила ходить в Третьяковскую галерею – и одна, и с Костей. Её любимая картина художника Александра Иванова «Явление Христа народу». Когда подходила к этому залу, она всегда останавливалась и смотрела издалека. Эта картина её просто привораживала, долго стояла, смотрела и потом подходила ближе и разглядывала каждую фигуру на картине.

Через некоторое время, после отъезда Константина, она видит во сне эту картину. Только, будто, это не картина, а явь и она стоит на коленях и о чём-то молит Христа, обращаясь к нему.

Проснувшись, не может прийти в себя от ощущения какого-то счастья. Оказался сон вещим: она ждала ребёнка, о котором мечтала всю свою взрослую жизнь.

Константину она ничего не говорила, боясь спугнуть своё счастье, радостно с ним разговаривала по телефону, когда он звонил.

А потом он позвонил и совсем неожиданно сказал:

– Светлана, выходи за меня замуж. Приедешь ко мне? У меня всё хорошо.

– Костя, у нас будет ребёнок!

– Жди! Я оформлю документы и приеду за вами, и мы будем все вместе!

* * *

Гуляя по Елисейским полям, Светлана улыбалась и не верила, что это всё произошло с ней. А на стене её спальни висел большой портрет той Светланы, которую он увидел впервые с её удивительным взглядом, просящим прощение у всех за своё необыкновенное очарование.

Сделать первый шаг

 
Как трудно сделать первый шаг!
Он первый, в неизвестность.
Боишься, будет всё не так.
А если вновь неверность?
 

Александра часто вспоминала эту историю своей жизни. Сожалела о том, что не сложились отношения, которые могли повлиять на её судьбу. А не сложились, быть может, потому, что она была нерешительна в принятии какого-то определённого решения. Сделай она первый шаг навстречу своему счастью, и жизнь бы повернула в другое русло.

Александра с детства страдала заболеванием щитовидной железы. Все годы наблюдалась у врача эндокринолога. Принимала разного рода лечения. Медицине свойственно ошибаться в своих методах. И поначалу, когда ей было тринадцать лет, провели новый метод лечения – электрофорез на щитовидную железу, который впоследствии оказался пагубным для всех. Очень многие, кто его принял, может быть, и все попали на операционный стол. После того, как этот метод не оправдал себя, стали лечить йодистыми таблетками. Александра, а особенно её мама, очень верили медицине и выполняли всё как надо.

Саша часто болела простудными заболеваниями. Но её это не угнетало. Она всегда была весёлая, жизнерадостная, счастливая и целеустремлённая. Никакие болячки не могли её сразить. Благодаря своему оптимизму, всегда всё побеждала. Врачи ей говорили: «Только не вздумай замуж выходить, да ещё ребёнка рожать. Тебе этого нельзя».

Её мама тщательно соблюдала все наставления врачей и очень зорко следила за здоровьем Саши. Она слушала и слушалась. Но уже в тридцать лет решила и замуж выйти, и ребёнка родить. Чувствовала себя хорошо и вполне могла справиться с этими проблемами. Опять хождение по врачам, анализы, споры, советы. Кто говорит не рожать, кто говорит – рожай и не думай ни о чём. Она приняла последний совет. И благополучно справилась. Ребёнок родился здоровый, умный и хороший. Но… пришлось лечь на операционный стол, когда ребёнку было почти три года. Всё-таки операции не избежала.

Муж жил в другом городе, строил новые современные дома. А она всё время его ждала. Ждала писем, его приезда. Родители не отпускали её от себя, боялись за её здоровье и за ребёнка. А он не хотел уезжать из своего города. У него тоже были старые родители. Он не мог их оставить. Да и карьеру, которую он сам добился своим умом и своим трудом, жалко было терять. Но почему не жалко было терять более дорогое в жизни – семью, ребёнка?

Жизнь есть жизнь. Всем хочется счастья, любви, внимания. Она это очень понимала, но решиться ни на что не могла. Всё время волновалась, нервничала, и болезнь снова дала о себе знать. Встреча с хирургами была очень приятной. Профессор, который должен был оперировать, оказался очень обаятельным человеком во всех отношениях. Высокий, поджарый с блестящим, горящим взглядом, ветеран войны. С пациентами всегда много беседовал, расспрашивал о жизни, о работе, об интересах. Этими беседами создавал для себя образ больного, чтобы подготовить его к серьёзной операции. Осматривал очень внимательно. Немного шутил. Не создавал обстановку страха перед предстоящим.

– Ну что же, Александра Андреевна, надо оперировать. Щитовидную железу трогать не будем, только уберём узел и чуть-чуть сделаем соскоб с железы в этом месте соприкосновения. Не волнуйтесь, шов я Вам сделаю косметический. Вы молодая, и поэтому внешность Вам портить не будем.

– А вдруг у меня рак?

– Не нужно об этом думать, операция нужна обязательно, чтобы не случилось перерождения опухоли. У Вас ребёнок маленький. Поэтому…

– Но Вы же сами говорите, что у меня холодные узлы и может быть рецидив.

– В любом случае без операции не обойтись. И чем скорее, тем лучше для Вас.

– А если рецидив, тогда зря оперировалась. Какой смысл?

– Сейчас мы гадать не будем. У Вас, кстати, кровь плохая, и это всё от зоба. Нужно показаться гематологу и подлечиться, восстановить кровь.

У гематолога пришлось лечиться полгода. Пока лечилась у гематолога, о чём только не передумала. Идти на операцию или не стоит? Ребёнок маленький, родители уже старые. И с мужем как-то не получается найти общий язык. Саша видела, что муж разочарован в их браке. Больная жена ему не нужна, он устал от больных родителей. У него уже была семья, он её оставил, потому что жена не признавала его родителей. Он к родителям относился внимательно, но трепета не чувствовалось, а от других этого требовал, вернее сказать, не требовал, а ждал.

Свекровь высказала Саше недовольство.

– Почему ты или твоя мама не предупредили, что у тебя проблемы с щитовидкой?

– А я и не считала это препятствием нашему браку, я вообще к этому никак не относилась. У каждого человека есть какие-то проблемы со здоровьем. Это что – препятствие для любви и брака? По-моему, для любви это не должно иметь значения. А последнее время у меня вообще не было этих проблем. И я забыла совсем про это. У меня обострение в связи с беременностью.

Свекровь красноречиво замолчала.

Саша думала одна, какое решение принять. Муж ничего не советовал, когда она его спрашивала, просто пожимал плечами, что означало – решай сама. Операция или оставить как есть? «А вдруг у меня рак? – думала Саша, – Говорят, что если не трогать опухоль, то можно ещё долго прожить. А если не рак? Тогда лучше убрать!»

Только одно её мучило – ребёнок! Не оставить сиротой, если с ней что-то случится. И всё-таки разум победил. На операцию согласилась. И этот же профессор её оперировал через полгода. Операцию ей делали под местным наркозом. Сейчас такие операции делают под общим наркозом. А в те годы под местным. Всё время заставляли её что-нибудь говорить, чтобы не задеть голосовые связки. Многие после этой операции теряют голос. Она читала им стихи. Читала Есенина:

 
Поет зима – аукает,
Мохнатый лес баюкает
Стозвоном сосняка.
Кругом с тоской глубокою
Плывут в страну далекую
Седые облака…
 

Иногда замолкала.

– Александра Андреевна, говорите, не молчите, – заставлял профессор.

– А Вы знаете поэтессу Лиру Абдуллину?

– Не-ет. Мы поэтов не знаем, почитайте нам. Леонид, осторожно, рядом аорта, внимательно…

А она читает:

 
За все слезами платит женщина,
Слезами, что дороже жемчуга.
За боль обид,
За боль измен.
А я и плакать не умею,
Я зубы сжав, окаменею.
Что ты потребуешь взамен…
 

– Мне свело всё тело и затылок, – уже плохо говорила она.

Во время операции у неё начались судороги. Делали противосудорожные уколы. Ассистентом был врач Сашиного возраста Леонид, мужчина невысокого роста, худощав и бледен. Глаза были настолько светло-голубые, что казались почти прозрачными. Профессор всё время к нему обращался:

– Леонид Петрович, закрой сосуды здесь, не надо йодом, эфиром закрывай. Александра Андреевна, как себя чувствуете?

– Замечательно! – еле-еле отвечала она.

Когда закончилась операция, она немного пришла в себя, ещё была в операционной. Профессор сидел у стены напротив неё, опустив уставшие руки.

– Ещё никогда так не волновался, Александра Андреевна. Ну, Вы меня заставили поволноваться. Почему-то думал проще пройдёт операция. Леонид Петрович, проследите, чтобы все предписания были выполнены как надо. С удачным завершением Вас, Александра Андреевна.

Он всегда называл её только по имени и отчеству и часто повторял это сочетание.

После операции мучили сильные головные боли, и очень сильно болела правая рука. Насколько она была терпеливая, но иногда не могла выносить эту боль, и ей делали обезболивающие уколы. Но часто нельзя делать эти уколы. Приходилось терпеть, сжав зубы и покусывая губы. А боль подступала снова и снова.

Леонид, ассистент по операции, был палатным врачом. Каждое утро приходил с обходом. Спрашивал, кто как себя чувствует, смотрел анализы, записывал в карточку. Кровать Александры стояла у окна, и к ней он подходил в последнюю очередь. Присаживался на кровать по-хозяйски (как она про себя отметила), брал её руку, проверял пульс, измерял давление. И, прищурившись слегка (очки носил), смотрел на неё как-то по-особенному. Долго держал за руку, не улыбался, не шутил, спрашивал о самочувствии.

– Очень болит голова и правая рука.

– Правая рука, потому что оперировалась правая доля железы. Терпите. Пройдёт со временем. Выпишу уколы, только не надо часто делать.

Леонид к ней заходил, беседовал, проверял давление. Она смотрела в его светлые, почти прозрачные глаза и ей становилось хорошо. Казалось, что глаза его были как чистые прозрачные озёра, где просвечивается каждый камушек. Но потом вспоминала о муже, доме. Как они там без неё?

– Папа, – звонит Саша домой, – Как вы там? Гриша звонил?

– Нормально. Звонил. Приедет после твоей выписки. Дела у него там срочные.

«Опять у него дела срочные. Я, как всегда, на последнем месте», – думает Саша.

А с Леонидом Саша подружилась. Он ей даёт советы, как вести себя после операции. Советует не волноваться, всё будет хорошо, всё будет в порядке. И после беседы с ним все её чувства приходили в порядок, как бы выстраивались по степени важности. Он действовал на неё как валериановые капли. При выписке профессор и Леонид Петрович ей сказали:

– Раз в месяц Вы должны к нам приходить на консультацию и на анализы. И если Вас что-то будет беспокоить, обязательно приходите к нам. Шов мы Вам хороший сделали, со временем вообще ничего не будет заметно. Не забывайте нас, – улыбаясь, провожали её.

– Как я могу Вас забыть! Это уже на всю жизнь память.

Выписали накануне Нового года. Приехал Гриша.

Привёз много подарков, как Дед Мороз. Но всё как-то сухо, не душевно, не по-родному, а по обязанности. Встретили новый 1974 год.

Гриша встретил с семьёй новый год и опять уехал. Беспокойства о её самочувствии не проявлял. Его это как-то не касалось. Она видела его равнодушие и отчуждение. Он был человеком без эмоций. Всегда трудно было понять его состояние. Как-то в журнале «Химия и жизнь» Александра читала статью про интеллект и эмоции, о их взаимосвязи. Приведена была формула обратной зависимости интеллекта от эмоций. Чем выше интеллект, тем меньше эмоций. Видимо, Гриша из интеллектуалов, – так решила Саша.

Он надеялся, что она уедет к нему, а она ждала, что он всё бросит и приедет к ней. А у него карьера, которую он сделал смолоду, родители, родные тётки. Как он может вот так всё бросить, как сказал его отец, и уехать за юбкой? А кроме юбки там ещё ребёнок. Но об этом никто не думал. У каждого свои причины, свои амбиции. Сашу держала мама. Она волновалась за здоровье дочери. Около мамы всегда легче.

«Как мы решим этот вопрос, не знаю?» – думает Саша. А Гриша себя ведёт как обиженный, брошенный, всё время молчит, ни с кем не разговаривает. Только кратко отвечает на вопросы. Иногда с тестем играют в шахматы.

Первое время после выписки Саша ходила на приём к врачу менять повязку и сдавать кровь на анализ. У неё был лишний вес, и врачи рекомендовали сбросить лишние килограммы.

– Есть можно всё, но ограничить приём мучного. Лучше вообще исключить из рациона всё мучное. В день можно только 100 грамм чёрного хлеба. Жидкость сократить до 4–5 стаканов в сутки, с учётом супов, фруктов, где также содержится жидкость. Сахар – один кубик в день и физические упражнения. От лишнего веса избавляйтесь. Эндокринная система нарушена, и лишние килограммы могут вызвать диабет.

Александра стала строго следить за своим весом. Кроме питания, она ещё стала два раза в день прыгать через скакалку. У неё на работе была производственная гимнастика – в одиннадцать часов и в три часа дня. Все делали упражнения, а она уходила в свободное помещение и прыгала через скакалку. Начала со ста прыжков, потом двести, а потом со счёта сбилась.

Через три месяца пошла на приём и консультацию. Заходит, а её доктора хором:

– О, где же наша Саша? – и показывают на бывшие большие объёмы.

Она смеётся.

– Вот, следуя Вашим советам, похудела на десять килограммов.

– Хорошо, очень хорошо. Молодец! Все бы больные так нас слушались!

– Скажите, а результат гистологии известен?

– Всё у Вас в порядке, Александра Андреевна, – радуется профессор.

– А я думала, что у меня что-то не так, быстро похудела. Решила, что плохи мои дела. Может быть, вы скрываете? Скажите мне правду, я сильная, я всё выдержу.

– Да не выдумывайте Вы ничего. Слава Богу, всё хорошо. Похудели, потому что сами этого добивались.

* * *

Леонид время от времени звонил Саше, приглашал её с дочерью в цирк, или в парк. А у неё всегда ответ – то Гриша приехал, то Гриша уехал, то нет настроения.

Леонид нравился ей, рядом с ним она чувствовала себя защищённой, но она не могла вот так решить свой вопрос. И отношения не складывались, она не позволяла себе заводить какие-то отношения. Была верна своему мужу и всё ждала…

Гришу любила. Всегда ждала его приезда, думала о нём, писала ему любовные письма. Но он был холоден к ней. Её радостные восторги при его появлении немного раздражали. Он же интеллектуал! К чему эмоции? Но с другой стороны такое его отношение она расценивала как нежелание иметь больную жену Хотя больной она себя не чувствовала. Никогда не зацикливалась на своём здоровье. Работала в полную силу ездила по командировкам, внедряла автоматизированные системы управления, очень хорошо входила в контакте заказчиком. Всегда весёлая и счастливая. Никто не мог и подумать, что у неё внутри творится. И сколько у неё проблем…

Но у него отчуждение, похоже, из-за её болезни, которая на всю жизнь останется с ней. Часто говорил ей о каких-нибудь её недостатках, критиковал её и подсмеивался. А когда собирался на ней жениться, то много комплиментов говорил, стихи читал. Вот как вдруг всё может измениться в жизни. Болезнь не отпугнёт только того человека, который сильно любит.

У Гриши была очень больная мать, и он так устал от этих болезней.

Верочка, с которой Саша в больнице познакомилась, и ей тоже делали такую же операцию, как-то встретила Леонида и спрашивает:

– Ну, как у Вас с Сашей дела?

– Да никак.

– А Вы ей нравитесь, она мне говорила.

– Да с ней не договоришься. У неё – то Гриша приехал, то Гриша уехал, то нет настроения. Бесполезно. Она всё надеется, что у них что-то получится. Ничего у них не получится. Только время теряет. Я уже ей предлагал свою руку и сердце, но она – нет, никак.

Через три года после операции Саша с Гришей расстались. Он устал от выяснения отношений, встретил свою однокурсницу – и был таков. Расстались без обид, без дележа имущества, она всё оставила ему, забрала только своего ребёнка – самое дорогое, что у неё было в жизни. И на всю жизнь осталась с комплексом, что ей не даровано женское счастье и ещё с комплексом вины перед ребёнком, что не смогла сохранить отца для неё.

Саша не шла навстречу возникшему зыбкому чувству, она боялась нового разочарования, боялась опять быть отвергнутой. Искала в себе причину. «Значит, что-то ещё во мне не так. Если опять потерплю неудачу на любовной почве, это ужасно. Лучше больше и не пытаться. Пусть я буду одна, по крайней мере никто не скажет мне, что у меня что-то не так. А может быть, я как женщина какая-то не такая? Вначале интересуются мною, а потом теряют интерес. Но Леонид, может быть, не такой. Нет, нет и нет. И даже не вздумай!» – так рассуждала она сама с собой. Горячего объяснения в любви со стороны Леонида тоже не было. Просто слегка пытался к ней подступиться. Именно так она про него думала.

Чаще всего женщина не сама проявляет инициативу в любви, она занимает позицию ожидания бурных восторгов в её адрес. Ей кажется, что раз она обратила внимание на мужчину, то он несомненно её заметит и обязательно полюбит. Так по крайней мере она мечтает. Александру надо было тормошить, он должен был ей доказать, что она одна единственная для него, и больше никого в мире не существует, только ОНА! Но не случилось этого. Она, конечно же, ждала жарких чувств и отношений. Но увы…

Так шли годы, работа, ребёнок, дом, старые больные родители. Прошло десять лет. По направлению участкового врача Александра пришла на консультацию к своему профессору. У неё опять проблемы с щитовидной железой, опять узлы. Это заболевание такое, никогда не вылечивается. Неправильный обмен веществ, в организме неправильно усваивается йод. И опухоль образуется снова. А врачи другие и смотреть ничего не хотят, ага, раз у вас зоб, идите к эндокринологу или соответствующему хирургу и всё.

Профессор очень радушно её принял и воскликнул:

– Александра Андреевна, только что был Леонид. Подождите меня здесь, может успею его вернуть.

Через некоторое время возвращается разочарованный.

– Не успел, ушёл. А мы с ним о вас разговаривали, он интересовался, не появлялись ли Вы. Леонид уехал в Кагалым, ему предложили заведовать клиникой. Он не отказался. Эх, как жалко, что вы с ним разминулись! Приехал в командировку и сегодня уже уезжает. Как же так вы с ним не смогли быть вместе? Я слышал, Вы развелись, да и у него личная жизнь не сложилась. Ах, как жалко, что не встретились.

– Видимо, кто-то должен был быть понастойчивее, более решительным. Инициатива от кого-то должна исходить. А если каждый надеется, что её проявит другой, то ничего не выйдет, – призадумавшись сказала Саша.

Профессор посмотрел на Сашу и понял, что она хочет что-то ему сказать, поделиться чем-то. И он продолжил беседу:

– Вы правы, Александра Андреевна, кто-то должен сделать первый шаг.

– Вы поймите меня, я бы хотела сделать этот шаг, но всегда меня останавливало то, как я смогу поделить себя между ним и ребёнком, как моя дочь воспримет всё это? Да и родители мои тоже. Люди строгих правил, очень опекают меня с ребёнком. Это нужно было бы что-то скрывать, не договаривать, а я привыкла быть откровенной, особенно с родителями. Моя мама всегда про меня всё знала, даже если я ей ничего не говорила, она догадывалась каким-то образом. Она меня чувствовала. И ещё была одна причина моей нерешительности. Я боялась разочарования. И очень комплексовала из-за своей болезни. Он, конечно, врач и многое бы понял, но… Не знаю. У Леонида дочь – ровесница моей дочери. У них жизнь не сложилась, а вдруг бы они помирились, а я опять отвергнута? Нет! Пусть лучше так, как есть. Я одна и всё. И ещё я думаю, если бы он так был мной заинтересован, я уже не говорю – любил, то, наверное, бы нашёл подход к женщине, которая боится опять ошибиться.

– А любовь с Вашей стороны была?