Текст книги "Лальские тайны и другие удивительные истории"

– Это ты, Дарьюшка, хорошо придумала, про краеведение… Только боюсь, директор-то ваш, Евгений Николаевич, не позволит тебе по храмам детей водить. Он у нас атеист, да еще какой – воинствующий!

– Простите, Мария Петровна, да ведь я и сама атеистка…

– Ты-то?! Ну какая же ты, детонька, атеистка?! Ладно-ладно, не хмурься! Хочешь, детка, на колокольню подняться?

– Я? На колокольню?!

– Сходи-сходи! Красота Божия! Я и сама, помоложе была, часто поднималась – любовалась. Наши прихожане тоже любят наверх подниматься – посмотреть окрестности. На колокольне одно время даже парашютная вышка была. Только по площадке особенно не разгуливай, там ограждения с одной стороны нет – колокола оттуда скидывали, когда церкви разоряли. Так ты просто у люка постой, а дальше-то не ходи.

Сначала я хотела отказаться от предложения Марии Петровны, а потом подумала: это же настоящее приключение! Кто же от приключений отказывается?! И я пошла на колокольню. Совсем одна. На ржавой железной двери висел огромный амбарный замок, и я уже решила, что Мария Петровна пошутила надо мной, но потом заметила, что этот огромный замок – бутафорский. Его желтая от ржавчины дужка просто болталась, не вставленная в отверстие старого замка – бывшего хранителя колокольни.

Я с трудом сняла замок и толкнула дверь. Она нехотя поддалась и со страшным скрипом медленно распахнулась. Пахнуло прохладой. Вверх, в темноту уходили ступеньки. Стало жутковато. Я подумала немного и взяла амбарный замок с собой, чтобы никто не мог закрыть дверь снаружи и сделать меня пленницей этой колокольни. Заточенная в башне белокурая красавица! Смех за кадром… Тяжелый холодный замок тянул руку, и я оставила его на одной из некрашеных ступенек, рассудив, что подниматься за ним сюда точно никто не будет.

Медленно-медленно, осторожно поднималась по шатким лестницам и узкому коридорчику наверх, и у меня захватывало дух. Несколько раз хотела повернуть назад, но потом сказала себе: «Держись, Дашка, не трусь!» И когда моя голова наконец поднялась над люком, я еле удержалась, чтобы не закричать от страха. Кое-как, на ватных ногах, вылезла, выползла на мостки и села, не смея встать на ноги. С одной стороны действительно не было ограждения, только кирпичный бортик около метра высотой, за которым площадка просто обрывалась вниз. Немного пообвыкнув, стала оглядываться по сторонам. И то, что я увидела, стоило всех моих страхов при подъеме.

Это было просто что-то непередаваемое! Я влюбилась в этот город – дивный город Лальск! Попробую описать. Дома внизу казались игрушечными, а дальше, во все стороны, уходила бесконечная тайга, сменяя краски от изумрудного до синего у самого горизонта. Лесам не было конца и краю – какой-то изумрудный океан с лесными волнами! Эти волны двигались, тихо шумели, жили своей лесной жизнью, скрывая в таинственной глуши своих маленьких и больших обитателей, питая их своими таежными дарами. И больше ничего на свете не существовало – только Лальск и бесконечная тайга… И я – маленькая точка в этой бесконечности… Дул сильный ветер, и мне казалось, что сейчас он подхватит меня и понесет, как маленькую пташку, над всеми этими просторами… Как жаль, что нет рядом моих милых мамочки и бабуси Милы, им бы точно здесь понравилось!

Всё – больше писать не могу. Рука устала. Спокойной ночи, дневничок!

25 июля. Баба Галя больше не берет с меня денег за молоко. Нужно будет потом отблагодарить ее. Еще она дала мне ведро картошки и сетку моркови. Картофель здесь крупный, а морковка просто огромная. На песке овощи хорошо растут. На будущий год нужно будет самой посадить овощи. Сегодня я ужинала у бабы Гали, ели жареную картошку с малосольными огурчиками, такими крепенькими, ароматными, с пупырчиками. Эх, хорошо!

За ужином баба Галя рассказала мне три истории – местный фольклор. Нужно записать, пригодится мне как краеведу.

Первая история, чудесная

Соседи бабы Гали – бабушка Катя, ее дочь Наталья с мужем и внучка Танечка. Молодые часто ругались (рядились, как здесь говорят), никак у них миру не было, все выясняли между собой, кто в доме хозяин. Как-то в октябре пошли они на шабашку – укладывать дрова у поселковой бани. Трехлетнюю дочку взяли с собой. Девочка бегала вокруг родителей, играла с выпавшим снегом и опавшими листьями. Тут молодые, как обычно, разругались и на какое-то время перестали обращать на дочку внимание. Когда же спохватились – оказалось, что ребенок пропал.

На поиски Танечки вышли все родственники, соседи и знакомые. Были проверены все мостки, сарайки, дровяники, бани, канавы, тщательно досмотрены улицы и переулки, но эти усилия оказались напрасными. Октябрьская погода в этих местах народ не балует, ночью шел снег. На следующий день, утром, тринадцатого октября, бабушка Танечки побежала в Благовещенский храм. И там, стоя на коленях перед иконой Николая Чудотворца, она слезно молилась, прося Угодника Божия не оставить в беде и сохранить чистого и невинного младенца.

Весь следующий день и всю ночь поиски родственников и добровольцев не прекращались ни на минуту. Шансов найти девочку живой становилось все меньше: середина октября в Лальске, почти самом северном поселении Кировской области (севернее – только Верхнелалье, в тридцати километрах от Лальска), часто отмечается снегом и заморозками.

Третий день исчезновения ребенка пришелся на великий праздник – Покров Пресвятой Богородицы. Прихожане Благовещенской церкви молились на литургии о заступничестве Пресвятой Богородицы, святителя Николая Чудотворца и просили Бога о чуде! В конце службы разлетелась радостная весть: Танечка нашлась! Живая и здоровая!

Чудесной оказалась история исчезновения и спасения ребенка. Девочка, предоставленная самой себе, играя, стала бегать за какой-то собачкой, и эта собачка увела ребенка на окраину Лальска. Холод, снег, две ночи на улице.

Родители рыдали от счастья и клялись друг другу больше никогда не ругаться. Потрясенная бабушка суетилась на кухне, готовила для внучки всякие вкусности и слезно причитала:

– Как же ты, матаня моя, не замерзла, как же ты голодная столько времени провела?!

Девочка ответила:

– А меня дедушка кормил!

И на недоумение родителей пояснила, показывая пальчиком на бабушкину икону Николая Чудотворца:

– Вот этот дедушка со мной был! Он овечек пас и со мной разговаривал. Кормил меня. И мне было тепло рядом с ним. Он очень добрый!

Родные смотрели то на Танечку, то на икону Николая Чудотворца и плакали. А за окном шел снег.

История вторая, тоже чудесная

Эта история произошла с племянником бабы Гали. Виктор – шофер. Как-то, недалеко от Лальска, он застрял на вовсе разбитой дороге. Дело шло к вечеру, и дорога была совершенно пустынной. Чего только водитель ни делал, но машина с места не трогалась. Виктор помучился, помучился, а потом закрыл машину и решил идти пешком до города.

Он совсем уж было собрался домой и присел на пригорке передохнуть. Откуда ни возьмись – старичок. Невысокий, худенький, светленький. Подошел к шоферу, поздоровался и рядом присел. Спросил хлеба. У Виктора с собой был тормозок на дорожку. Он достал свои припасы, угостил старичка. Тот поел, поблагодарил, помолился, встал и пошел. А на прощание сказал: «С Богом поезжай!» Виктор сел за руль и решил еще раз попробовать завести машину. Машина легко тронулась с места и так же легко, без видимых усилий, покатилась домой.

История третья, просто забавная

Произошла с невесткой бабой Гали. Сын женился на городской девушке Валентине. На покосе сказала ей свекровь: «Пойди на мост, молочка холодного принеси». Дошла Валентина до ближайшего моста через реку – молока на мосту нет, под мостом тоже нет. Пришла к свекрови и говорит, что молока на мосту нет, украли, видимо. Пришлось объяснять непонятливой, что мост – это сенки, коридор от входной двери до двери в саму избу. В общем, все долго смеялись.

26 июля. Сегодня снова заходила в музей. Мне были рады! Показала записанные за бабой Галей истории, чтобы подтвердили их истинность. Сказали, что все это правда. Оказывается, история с потерявшимся ребенком и спасением его неизвестным никому «дедушкой» здесь уже случалась много лет назад. В доказательство дали прочитать выдержку из летописи Воскресенского собора.

Переписала ее полностью: «Истинное происшествие. Двадцать шестого числа июня сего 1924 года мальчик младенец Василий пяти лет с другими мальчиками в четвертом часа пополудни погнали коров в поскотину ко кладбищу. Домой Василий не воротился. Дома его не хватились до вечера. Вечером стали искать по улицам и у знакомых, но нигде его не оказалось. Подняли тревогу, заявили милиции. Последняя распорядилась поднять граждан города на поиски пропавшего ребенка. Искали непрерывно четыре дня и четыре ночи по лесам, по лугам и в болоте, неводили в реке, но все поиски были без результата, напрасны.

На пятый день, тридцатого июня под вечер, один гражданин рубил дрова в лесу версты за две от города и не заметил, как к нему подошел мальчик Василий. Мальчик попросил у гражданина есть, и тот дал ему немного черного хлеба, взял и понес в город к родителям. Отец пропавшего мальчика – гражданин города Лальска портной Осип Федоров Матренинский. На вопрос, чем мальчик питался, тот отвечал: «Мне дедушка приносил хлеб и молоко».

Гражданин Матренинский живет около монастыря. В этот день были обычные, ежегодно совершаемые, молебствия с иконой Покрова Божией Матери в том квартале. Жители Лальска часто обращаются с просьбой к духовенству отслужить молебны на дому. И Матренинский молебствовал у себя на дому. Только что у него отмолебствовали, вскоре и принесли его пропавшего сына Васю живым».

27 июля. Сегодня был сильный ливень. У меня, оказывается, крыша протекает в трех местах. Подставила кастрюлю там, где капало больше всего. Очень хотелось побегать босиком под дождем, как в детстве, но удержалась: вдруг будущие ученики увидят?!

Воздух чистый, свежий после дождя, сильно пахнет травами. Почистила под окном и у двери: вырвала самую высокую крапиву и бурьян. Икона на комоде стала еще светлее. И не просто светлее – на ней появляются краски. Теперь уже явно виден святой в красной мантии с книгой в руках, на мантии золотые кресты. Даже не знаю, что с этим делать. Отнести икону в краеведческий музей или в храм к Марии Петровне? Нет, мне почему-то очень не хочется с ней расставаться. А если мне опять приснится кошмар?!

Вечером ходила к бабе Гале за молоком, дома был ее сын, Константин Петрович. Пока баба Галя доила корову, мы с ним разговорились. Он работает в газете «Северная правда». На вид ему лет сорок, полный, лысый, с тяжелыми веками на одутловатом лице. Кажется, он несколько, как бы это помягче выразиться, злоупотребляет. Узнал, что я историк, и стал предлагать мне написать о моей соседке – болящей Валентине. Разоблачить шарлатанку. Она, оказывается, людей обманывает, предсказания им всякие делает, делает вид, что лечит. Вот почему к ней так много народу идет. Наживается, в общем, на чужом горе.

Я спросила, почему он сам не напишет, и он ответил, что уже писал, а я, дескать, человек новый, образованный, историк к тому же, молодое поколение ко мне прислушается. Думаю, что мне на самом деле нужно обязательно все разузнать и написать правду: нельзя людей обманывать!

Тут пришла баба Галя, и Константин Петрович замолчал, только подмигнул мне. Я поняла, что он не хочет при маме говорить, может, эта шарлатанка нашу бабу Галю тоже вокруг пальца обвела…

28 июля. Ура! У меня теперь есть свой собственный кот! Чудесный рыжий кот, как раз такой, о каком я мечтала. Правда, он совсем еще маленький, но уже очень важный, толстенький, серьезный. Он родился у бабы-Галиной кошки, и хитрая кошка прятала всех трех котят на сеновале, чтобы Константин Петрович их не утопил. А сегодня с утра они спустились с сеновала, и баба Галя разрешила мне выбрать себе котенка и еще сказала, что будет выделять молоко на его кошачью долю. И мой Рыжик сам ко мне пошел. Сегодня он ночевал у меня дома, и даже мыши перестали шуршать – испугались моего кота, хоть он еще и малыш! Я знала-знала, что так и будет!

Сегодня ходила смотреть новое здание школы – совсем рядом со старым, недалеко от моего дома, Деревянными тротуарами от угла улицы Красноармейской метров пятьсот. Нужно пройти пару домов, музей, музыкальную школу и свернуть налево у большого двухэтажного здания сельсовета. После вчерашнего ливня пересечь улицу Ленина в этом месте довольно сложно – грязь непроходимая. Интересно, что будет осенью?!

Постояла, полюбовалась школой, уже можно сказать – своей! Представила, как буду вести уроки, рассказывать интересно-интересно… Мамочка говорила, что у меня есть дар рассказчика… Обязательно расскажу ребятам об их родном городе, и о его основателях, и о том, каким чудесным был Лальск раньше… Материал еще нужно будет набрать…

На обратном пути зашла в музей. Меня уже встречают как старую знакомую. Нисколько не удивились, что туфельки мои все в грязи. Рассказали следующую историю: когда-то, до революции, улица Ленина, та самая, где сейчас так грязно после ливня, называлась Большая и была мостовой. Причем не только дорога была замощена, но и тротуары. Эта мостовая придавала Лальску очень респектабельный вид!

Но! В семидесятые годы один партийный районный начальник приказал дорожникам мостовую разобрать! Начальник дорожного участка отказался этот приказ исполнять, в тот же день рассчитался с работы и уехал вместе со своей семьей подальше. Но мостовую все-таки разобрали, и из ее камушков выложили этому партийному начальнику территорию у дома! А улица Ленина погрузилась в непроходимое болото!

Вообще, эта история достойна пера Салтыкова-Щедрина, а не моих скромных усилий доморощенного летописца Лальска… Но что делать?! На безрыбье, как говорится, и рак – рыба…

29 июля. Мышей больше не слышно – испугались моего Рыжика! Теперь у меня есть свой собственный кот! Я писала конспект урока – а он сидел рядом и следил за моей ручкой, потом забрался ко мне на колени и тихо мурлыкал. Уже видно, что он вырастет очень умным. И мое одиночество кончилось! Рыжик очень любит простокишу бабы Гали. Отдала ему свою порцию.

Сегодня я решила зайти наконец в соседний дом и во всем сама разобраться. Вечером напишу.

…Продолжаю вечером. Сегодня у меня произошло самое странное знакомство с самым странным человеком, которого я когда-либо в жизни видела. Пошла, значит, я в соседний дом. Зашла в ограду, на крыльцо, потопталась нерешительно в сенках, подошла к двери – а за дверью полная тишина. Мне стало как-то не по себе. Подумала: может, хозяева отдыхают, болящая спит… Наверное, в следующий раз загляну.

Только подумала, как из-за двери тихий голос позвал:

– Дашутка! Заходи, доченька! И хозяева не отдыхают, и болящая не спит – милости просим!

Эти слова меня просто подкосили. Я стояла как вкопанная и не знала, то ли мне убегать, то ли все-таки зайти. А из-за двери голосок снова позвал:

– Дашутка, доченька, не бойся!

От этих ласковых слов у меня перехватило дыхание. Я глубоко подышала с минуту, шмыгнула носом и решительно толкнула дверь.

Я не сразу осмотрелась, потому что никак не могла оторвать глаз от болящей – она лежала в большой комнате на кровати, выстеленной досками, и смотрела прямо на меня. У нее было совсем молодое лицо, даже не лицо, а личико – кругленькое, прозрачное, с девичьим румянцем на щечках. Она улыбалась так приятно, так нежно, что я сразу почувствовала к ней расположение. Голосок такой тихий, нежный, бархатный:

– Подойди, доченька, не бойся! Вот на стул присядь… зови меня «тетя Валя». Чего ты так испугалась?

– Я не испугалась. А откуда вы мое имя знаете? Соседи рассказали? А почему «Дашутка»?! Меня так никто не зовет!

– Ты хотела сказать: больше так меня никто не зовет?

И тут я начала плакать. Я плакала и плакала, слезы лились, и мне почему-то совсем не было стыдно. А моя странная собеседница молчала и смотрела на меня большими ласковыми глазами. Потом она сказала:

– Мамочка твоя и бабуся молятся о тебе, доченька… Они за тобой присматривают…

А икону-то ты с комода убери – на божницу поставь, там ей место. Да попроси в соборе у Марии Петровны лампадку, она тебе бесплатно ее даст, старенькую такую, красненькую… И маслица тебе плеснет. Ты лампадку-то затепли перед иконой. Кто на ней изображен – знаешь?

Я сквозь слезы помотала головой. Глаза у меня расширились и стали, наверное, по блюдцу:

– Не знаю… Старичок какой-то…

– Ну, не знаешь, так уже догадываешься! Не тот ли это старичок, что тридцать девять лет назад мне явился?! Это, доченька, не просто старичок. Это хозяин земли Лальской, твоей бабуси Милы любимый святой – Никола Угодник.

Она знала имя моей бабушки! Знала не только ее имя, знала даже, как я бабусю называла в детстве! Это было чересчур для меня! Я соскочила со стула как ошпаренная и попятилась к двери. А болящая ласково сказала:

– Ты иди сейчас, доченька, иди. Завтра приходи ко мне. Да будь осторожна: будет тебя соседка твоя, Тамара, чем угощать – не бери у нее ничего. Она, видишь, зарится на твою часть дома, а лукавый ее подучает пакости делать. Она и сама не хочет, а делает… Ты на нее не серчай, а брать все же – ничего не бери. Иди с Богом!

30 июля. Я поставила икону Николы Угодника на божницу. Икона стала совсем светлой, красивой, яркой – как будто недавно написана, и образ святого виден явно и отчетливо. У него внимательный, серьезный взгляд, высокий лоб с залысинами, небольшая округлая и кучерявая борода, красная мантия, на плечах золотые кресты. Над головой – нимб, над нимбом, по обе его стороны надпись: СТЫИ НИКОЛАЕ.

По нижнему полю написано: «Написася стая икона в лето 1855 го ме августа въ 20 день совершися». Это значит, ей более ста лет… Кто были люди, которые молились перед этой иконой? Где они сейчас? Почему икона оказалась в сарае и превратилась в черную доску? Почему она сейчас заиграла всеми красками?

Я сходила к Марии Петровне и попросила у нее лампадку. И она мне сразу ее дала. Лампадка старенькая, красного цвета. Еще дала лампадного масла и несколько свечей. Деньги не взяла, сказала, что это ее припасы. Больше писать пока не могу. Все это слишком чудесно для меня.

31 июля. Сегодня соседка Тамара принесла мне две шаньги с творогом. Я не хотела их брать, но она все равно их оставила у меня на табуретке у порога. И быстро ушла.

Я не успела оглянуться, как мой Рыжик залез на табуретку и съел кусочек творога из шанежки. А потом походил-походил по комнате и вдруг упал – и умер. Умер мой кот! Я схватила Рыжика в охапку – он был еще теплый. Висел у меня в ладонях, как тряпочка. Я заметалась по комнате, потом выскочила в огород, пробежала туда-сюда, и мне хотелось кричать на всю улицу, но я сдержалась.

Потом неожиданно для самой себя я бросилась к тете Вале. Забежала к ней, даже не постучавшись, даже не подумав, что могу испугать больную, но она не испугалась – как будто ждала меня. Посмотрела ласково и сказала мне своим нежным голоском:

– Дашутка, милая, давай сюда своего Рыжика. Положи мне его на грудь. Не бойся, не бойся. Сейчас-сейчас. Присядь, милая, подожди чуток.

Тетя Валя закрыла глаза и стала шептать что-то. Она даже знала, как зовут моего котенка! Я расслышала слова «Господи, помилуй!» и поняла, что она молится. Я сидела, и все внутри у меня дрожало, а мой Рыжик лежал на груди у тети Вали как тряпочка. Он лежал так, лежал, а потом, совсем неожиданно, потянулся, зевнул, раскрыл свои прекрасные глазки и начал мурлыкать. А милая тетя Валечка вся побледнела как полотно. А я, плакса противная, опять начала плакать, как в прошлый раз, когда была у нее.

5 августа. Писать мне некогда, но нужно все равно все записать. Я теперь каждый день хожу к тете Валечке. Она – удивительный человек! И с ней случилась удивительная чудесная история.

Я буду все это подробно записывать. Зовут тетю Валечку – Валентина Прокопьевна Мургина. Она родилась четвертого сентября 1922 года. Сейчас ей пятьдесят восемь лет, но выглядит она моложе, гораздо моложе – как юная девушка. У нее очень молодые глаза, пальчики как свечечки, девичий румянец на щечках. Такое чувство, что она не постарела с того самого дня, как с ней произошло одно невероятное событие. Разговаривает тетя Валечка тихо, ласково, она очень обходительная. Очень-очень добрая. Я не понимаю, как такое могло случиться, но за короткое время она стала мне как родная. Я прямо люблю ее. Когда я говорю ей об этом, она серьезно отвечает:

– Это потому, доченька, что я молюсь о тебе. Господь дарует близость душ. Любовь Божия объединяет людей.

Невероятное событие произошло так. В 1942 году тете Валечке исполнилось двадцать лет. Она, как и большинство ее подружек, работала в заготконторе. Шла война, и жизнь была тяжелая, голодная. Но молодость брала свое, и после работы девушки бегали в клуб, смотрели кино, танцевали. Все они были комсомолками, воспитывались атеистками. Шел Великий пост, но, конечно, никто из них не постился. И вот как-то, четвертого апреля, Валечка с подружками бежали на танцы. Когда они подошли к перекрестку, навстречу им вышел старичок. Высокий лоб с залысинами, сам в подряснике – в длинной черной одежде. Взгляд такой внушительный, властный…

А от перекрестка одна дорога ведет в клуб, а другая – в храм. И старичок строго сказал девушкам:

– Не время сегодня для танцев. Страстная Суббота – полное безмолвие, ангелы на небе плачут. Идите в храм!

Девушки ничего не ответили, стайкой пробежали мимо старичка. Только Валечка остановилась. Она засмеялась, задорно притопнула ножкой, сделала несколько танцевальных па, покрутилась на месте и побежала за подружками. Но уже в тот момент, когда она все это делала, странный холодок прошел по ее телу, и ей стало не по себе. Она обернулась – старичок смотрел вслед девушкам строго и печально.

Все было как обычно в клубе, интересный фильм, потом танцы, но Валечке было не до фильма, не до танцев – строгий и печальный взор старичка так и стоял у нее перед глазами. Она ушла домой одна, не дожидаясь подружек.

А утром Валечка не смогла встать с постели. Тело стало деревянным, и она не могла двинуть ни рукой, ни ногой. Не шевелился ни один член ее тела – сохранилась лишь возможность говорить. Мать ее, Фекла, еле руки свела ей на груди: думала – умрет.

И вот тут в дом зашел вчерашний старичок. Он посмотрел на девушку и сказал ей, что будет лежать она сорок лет. Валечка растерялась, не могла вымолвить ни слова, а старичок ушел.

Так тетя Валечка стала лежать. Это даже подумать страшно: каково это молодой девушке, моей ровеснице, полной жизни, полной сил и энергии, – внезапно оказаться прикованной к кровати. Не иметь возможности встать, погулять по саду, пойти на речку, почувствовать прохладу воды на разгоряченном от солнышка теле, взобраться на колокольню, полюбоваться простором и вдохнуть полной грудью свежий воздух… Не иметь возможности работать на любимой работе, да даже просто почесать себе нос!

Постепенно бедная тетя Валечка вся иссохла. Но она не просто лежит – она постоянно молится. Еще она много читает, у нее есть специальная подставка для книг, которую ставят ей на грудь. Я не знаю, как тетя Валечка стала такой, как сейчас, мне это трудно пока понять, но она необыкновенный человек! Она видит, слышит и понимает намного больше, чем обычные люди.

Но все-таки это просто ужасно – вот так лежать почти сорок лет! Когда я стала жалеть ее, она мне ответила:

– Не жалей меня, Дашутка! Если бы ты знала, доченька, как я счастлива! Как благодарна святителю Николаю Чудотворцу и Господу за их милость ко мне! Ведь я могла остаться такой, как была… А они привели меня к покаянию…

А когда я спросила, откуда она узнает все, она ответила:

– Господь по молитве открывает. Да и не знаю я ничего! Так просто говорю, да вдруг и угадаю…

Но это не так! Она очень многое знает!

10 августа. Мой Рыжик подрос немножко. Он самый умный котенок на свете! Я каждое утро подливаю маслице в лампадку перед иконой святителя Николая Чудотворца. С утра пишу конспекты, а потом бегу к тете Валечке. Ей очень нужна помощь! Я протираю ее тройным одеколоном. И вот удивительно: бывает, неделю лежит человек в больнице, а у него уже пролежни, а тетя Валечка почти сорок лет лежит – и ничего!

Однажды врач из Ленинграда приезжал, предлагал ее маме Фекле отвезти дочь к нему в клинику, но мама не согласилась. Сейчас Феклы уже нет в живых. После ее смерти за тетей Валечкой ухаживают ее двоюродная сестра с мужем по фамилии Ципилевы. Очень хорошие люди и любят тетю Валечку, но они работают и не могут находиться с ней весь день. К ней также часто приезжают бабушки из разных мест, и некоторые остаются пожить и поухаживать. Часто приходит бабушка Фаина Павловна, она показала мне, как нужно обтирать больную, мазать ей ножки мазью.

Интересно, что время от времени кожа тети Валечки покрывается как бы панцирем, похожим на целлофан, а точнее, на слюду. Она оказывается как бы в рогоже. Я видела, как с нее эту «рогожу» снимали. «Рогожа» легко отслаивалась, отколупывалась. А под ней кожа – розовая-розовая.

Тетя Валечка улыбается: «Как в бане вымылась».

11 августа. Сегодня рассматривала фотографию тети Валечки, сделанную в 1942 году, за несколько дней до ее болезни. Милое девичье лицо – она точно не изменилась с того времени!

Рядом на серванте увидела сильно пожелтевшую газету «Северная правда» от пятого апреля 1942 года – день, когда девушка слегла и больше не вставала. «Одеревенела», как про нее говорят. Спросила у тети Валечки – она ответила, что эту газету ее мама Фекла оставила на память. Я почитала немножко, а там сводка с фронта:

«Кавалерийская часть, где командиром товарищ Тимофеев, в ожесточенных боях с противником за два дня уничтожила 1630 немецких солдат и офицеров. Артиллерийским огнем разбиты 6 вражеских танков и 37 автомашин. Над полем боя очередью из зенитного пулемета сбит немецкий бомбардировщик. Четыре летчика взяты в плен»…

Как будто в прошлое окунулась… У меня оба деда на войне погибли…

12 августа. К тете Валечке приходит очень много людей, многие к ней обращаются за молитвенной помощью: скот ли заболеет или в семье что приключится. Она принимает не всех, как-то чувствует, кто к ней идет, видит людей сердцем. Некоторых не пускает даже на порог. Очень много молится. Ее научили молитве ее духовный отец и монахини, которые живут в сторожке рядом с храмом. Я раньше даже не догадывалась о существовании монахинь, а теперь мне очень интересно все-все о них узнать! Также у тети Валечки часто бывает дьякон Иван Федорович, он живет по соседству. Еще к ней приходит священник, он ее исповедует и причащает. Мне пока не очень это понятно, но я надеюсь все узнать.

Это просто удивительно, какой огромный мир был скрыт от меня, и я даже не догадывалась о его существовании…

Тетя Валечка знает мысли людей. К ней приходила при мне одна женщина, которая потом мне рассказывала следующее. Она пришла с какой-то просьбой, а в сумке у нее лежали яблоки. И она думала: “Отдать болящей или детям унести?” А Валентина Прокопьевна в ответ на ее мысли сказала ей: “А яблочки-то детям отнеси!” И даже не видела при этом, что лежит в сумке!

Как жаль, что мамочка и бабуся Мила никогда не узнают тетю Валечку, они бы полюбили ее так же, как я! Баба Галя была очень рада, когда я рассказала ей про то, что я теперь хожу к Валентине Прокопьевне. Сказала:

– Ходи, мила дочь, ходи! Это тебе милость Божия, что ты с ней познакомилась…

И послала тете Валечке банку своей первоклассной простокиши.

15 августа. Пару дней назад при мне к тете Валечке приходила одна женщина, Катерина. Она строила себе новый дом. Я чистила картошку, а когда вышла с кухни, Катерина как раз спрашивала у тети Валечки что-то о строительстве да о том, когда она в новый дом въедет.

А тетя Валечка, всегда такая обходительная, тут почему-то ничего ей не ответила. Катерина снова стала спрашивать, а тетя Валечка молчит, не отвечает. Потом смотрю: она глазки закрыла, словно ей спать хочется. Так ничего и не сказала. Это было удивительно, потому что тетя Валечка всегда с людьми очень приветлива, все от нее уходят утешенными.

Ушла Катерина, не дождавшись ответа. А сегодня я узнала, что она скончалась ночью, – видимо, сердечный приступ. Так и не пожила в новом доме…

16 августа. Сегодня тетю Валечку причащал священник. Его зовут отец Иоанн Парамонов, он митрофорный протоиерей (так она сказала, нужно будет потом спросить, что это означает). С ним вместе приходила монахиня, мать Евдокия. Когда отец Иоанн ушел после причастия, она осталась. Они читали с тетей Валечкой благодарственные молитвы, а потом тетя Валечка отправила нас на кухню: она после причастия ни с кем не разговаривает – молится.

Я смотрела на свою новую знакомую круглыми глазами – раньше для меня монахи были людьми из прошлого века. Представляла их мрачными и угрюмыми фанатиками. Это совсем не так! Мать Евдокия – добрая и веселая! Научила меня на скорую руку стряпать посикунчики – так смешно здесь называют маленькие горячие пирожки, из которых сок течет. Вообще эти посикунчики обычно делают с мясом, но тетя Валечка и мать Евдокия мяса не едят, и мы готовили с капустой. Нужно было защипывать края пирожков особенно тщательно, чтобы капустный сок не вытек во время жарки на сковороде. Получились посикунчики на редкость вкусными – мягкими, нежными и сочными.

Мать Евдокия рассказывала мне о священнике, который приходил причащать тетю Валечку. Сказала, что по милости Божией и по желанию Николы Угодника, почти все священники здешние – непростые. Она еще застала в живых схиигумена Павла Хотемова – прозорливого старца. Он отошел ко Господу почти столетним.

А перед тем как приехать отцу Иоанну Парамонову, в середине семидесятых годов, матушке Евдокии приснился Никола Угодник и сказал: «Пойди-ка, Евдокия, в Благовещенский собор. Там увидишь человека Божия!» Во сне же мать Евдокия побежала в храм, исполняя наказ.

А в соборе на входе у них стоит деревянная скульптура святителя Николая Чудотворца Можайского. Евдокия подходит к святому и спрашивает: «А где же Божий человек?» Святой отвечает ей: «У Царских врат!» Она заглядывает в центральный придел и видит: стоит слева у Смоленской иконы Божией Матери «Путеводительницы» священник и молится. И слышит Евдокия, как святой говорит ей об этом священнике: «Он молится за весь мир!» Когда приехал в Лальск отец Иоанн – мать Евдокия его сразу узнала.

17 августа. Тетя Валечка мне очень многое рассказывает. Теперь я знаю, что такое духовная жизнь. Это целая наука. У тети Валечки есть необыкновенные книги, они старинные, ей носит их читать отец дьякон. В первый раз, когда он принес их при мне, он не хотел их показывать и смотрел на меня с недоверием. Но тетя Валечка сказала: