Текст книги "Невский романс"

Глава 13

На другое утро Полина ездила кататься. По дороге она встретила Нелидова, который долго, пристально и как-то странно смотрел вслед ее саням.

«Опять этот загадочный взгляд, – подумала Полина. – Ей-богу, можно подумать, что он в меня влюбился! Конечно, едва ли такой бесчувственный человек способен влюбиться, но, если бы это случилось, какая была бы потеха!»

В таких приятных размышлениях Полина поднялась в свои покои, где ее встретил до крайности возбужденный Иван.

– Ну наконец-то! – воскликнул он, едва она переступила порог кабинета. – Боже мой, Полетт, где ты пропадаешь? Тут такие дела творятся, а тебя днем с огнем не сыскать!

– Подожди, Жан, дай мне хотя бы раздеться, – с рассеянной улыбкой отозвалась Полина. – Катя, Маша! – позвала она, заглядывая в соседнюю комнату. – Да куда же подевались горничные? Надо позвонить…

– Нет-нет, не звони, я нарочно велел всем уйти, – торопливо возразил Иван. – Полетт, ты не представляешь, что у меня случилось! Готов пари держать, ни за что не угадаешь!

– Ваше тайное общество разоблачили?!

Иван снисходительно рассмеялся.

– Я же говорил, не угадаешь! Нет, дорогая моя сестра, тайное общество здесь ни при чем. Речь совсем о другом. – Он сделал многозначительную паузу, а затем торжественно произнес: – Граф Нелидов вызвал меня на дуэль!

– На дуэль?.. Ничего не понимаю, – растерянно пробормотала Полина. – Это ведь ты его вызвал!

– Ну да, правильно. Сначала, полтора месяца назад, я сам его вызвал. Но ведь тогда мы решили отложить поединок, помнишь?

– Помню. И что же случилось?

– А то, что… Ну, слушай по порядку. – Иван раскурил трубку и, расхаживая по комнате, повел рассказ. – Встаю я сегодня в девять утра и еду в полк, посмотреть, что там делается. Посмотрел, вызнал, собираюсь ехать со Свистуновым завтракать. Как вдруг откуда ни возьмись появляются Нелидов и Зорич. Ей-богу, словно караулили меня возле казармы! И что же ты думаешь? Направляются прямиком ко мне! С таким загадочным видом. Я тотчас смекнул, что дело нечисто, и этак небрежно спрашиваю Нелидова: «Вам что-то угодно от меня, милостивый государь?». «Угодно», – отвечает. И как-то странно усмехается, мерзавец! – Иван возмущенно запыхтел трубкой.

– Ну а дальше, дальше-то что было?

– Я, разумеется, тоже усмехнулся и говорю: «Вероятно, вы желаете получить от меня удовлетворение?». «Удовлетворение? – переспрашивает. – Помилуйте, господин Вельский, насколько я помню, это вы когда-то хотели получить от меня удовлетворение, причем весьма настойчиво». «Хотел, – говорю, – а сейчас хочу еще больше!». «Что ж, – говорит, – прекрасно. Так не будем далее с этим тянуть».

– Боже мой, Жан! – Полина испуганно бросилась к брату. – Неужели вы все-таки будете драться?!

– Будем. Завтра, в восемь утра, на Волковом кладбище. Нелидов, правда, хотел назначить поединок на девять, но я настоял на восьми. – Иван многозначительно усмехнулся. – На девять у меня назначено другое, более важное и значительное дело. Но, разумеется, бедняга Нелидов и не догадывается, почему я пожелал назначить дуэль на восемь!

– Восемь, девять… Да какая разница! О чем ты только думаешь, Жан? О, недаром у меня все последние дни было так тяжело на сердце! Я чувствовала, что что-то должно случиться… Господи, да что же это такое? Почему этот ужасный человек не дает нам спокойно жить?! – и, опустившись на стул, Полина разрыдалась.

– Ну что ты, Полетт, успокойся, – ласково утешал ее Иван. – Ты напрасно так за меня беспокоишься. Я стреляю ничуть не хуже Нелидова. А так как мы будем сходиться одновременно, шансы у нас равны.

Перестав плакать, Полина поднялась со стула и невидящим взглядом посмотрела в окно.

– Боже, какой мерзавец, – процедила она сдавленным от ненависти голосом. – Нет, клянусь всем, чем угодно, если ваш завтрашний поединок закончится трагедией, я буду мстить ему всю оставшуюся жизнь. Да как он еще посмел… – Она замолчала и с нежной, почти материнской улыбкой посмотрела на брата. – Ничего, Жан, Бог милостив, может, все еще обойдется. Где сейчас твой Свистунов? Тебе нужно развеяться, пообедать в каком-нибудь хорошем ресторане.

– Как раз это я и собирался сделать! – оживленно подхватил Иван. – Я только хотел тебя дождаться, чтобы все рассказать.

Проводив брата, Полина позвала Веру и с волнением рассказала ей о последних событиях.

– Ну, теперь ты видишь, что за человек этот Нелидов? – спросила она в конце. – А ты еще пыталась защищать его полтора месяца назад!

– Ах, барышня, у меня нет слов, – сокрушенно промолвила Вера. – Спору нет, граф Нелидов повел себя не очень достойно. И все же я думаю, что Ивану Юрьевичу не стоило рассказывать вам о дуэли. Вы ведь все равно не сможете ему помочь, только будете понапрасну волноваться!

Полина недовольно взглянула на Веру, но ничего не сказала: в глубине души она и сама понимала, что та права. Да и не о брате она сейчас думала, а о Нелидове. У нее в голове не укладывалось, как он мог предложить Жану драться после всех разговоров с ней, обменов взглядами и того чудесного вальса на ее первом балу. Ведь это было сродни удара в спину! Порядочные люди так не поступают!

Стремительно пройдя в кабинет, Полина села за стол и достала лист бумаги…

Ночь перед дуэлью Зорич решил провести у Владимира. Друзья мирно ужинали, когда посыльный принес Владимиру записку. Она была от Полины Вельской и содержала всего одну фразу: «Будьте прокляты, презренный и мелочный человек».

– Черт побери! – воскликнул Александр. – Не знаю, как тебе, а мне досадно, что Полина теперь будет тебя ненавидеть. Почему бы тебе не рассказать ей все? Не сейчас, разумеется, сейчас уже поздно, но потом…

– Нет, – резко произнес Владимир. – Я уже говорил, что не стану этого делать, и повторяю снова. И помоги тебе Бог, если ты когда-нибудь проболтаешься Полине или Наденьке.

– Владимир, это ребячество какое-то!

– Называй, как тебе угодно.

Александр глубоко вздохнул.

– И все-таки, напрасно ты так поступаешь. Смотри, как бы тебе не пришлось раскаяться в своем глупом упрямстве, когда мадемуазель Вельская выйдет за другого!

Владимир поднял хрустальную рюмку с вином и около минуты сосредоточенно рассматривал ее на просвет.

– От души надеюсь, что это случится раньше, чем я по-настоящему в нее влюблюсь, – произнес он тихо и очень серьезно.

Глава 14

Утро четырнадцатого декабря выдалось морозным. В девятом часу было еще так темно, что с сорока пяти шагов, отмеренных Зоричем для дуэлянтов, невозможно было отчетливо видеть противника. Впрочем, Вельский и его секундант так сильно задерживались, что Владимир уже начал волноваться.

– Торопишься на тот свет? – язвительно поддел его Зорич, разозленный стоянием на холоде и безрассудным поведением друга. – Или тебе не терпится отправить туда повесу Вельского?

– Ни то ни другое, – спокойно возразил Владимир. – Это проклятое ожидание действует на меня расслабляюще. Как я смогу прицелиться, если у меня замерзнут пальцы?

Александр иронично хмыкнул.

– Ну, попасть в дурную голову ты, и не целясь, сможешь.

– Перестань, Саша, это неостроумно.

– Да уж, неостроумно, – взволнованно подхватил Зорич. – Какое уж тут остроумие! Это, дорогой мой Владимир, скорее, глупо. Все, от начала до конца.

– Полностью с тобой согласен. Однако теперь поздно об этом рассуждать. Взялся за гуж, не говори, что не дюж.

– Есть и другая пословица: береженого Бог бережет.

– А не береженого – шальная пуля стережет, – задумчиво прибавил Владимир. И тут же, взглянув на изумленно вытянувшееся лицо друга, расхохотался.

– Смейся, смейся, – обиженно проворчал Александр. – Только смотри, как бы эта дурацкая фраза не оказалась пророческой для тебя или Вельского.

– Но согласись, что это забавное прибавление к знакомой пословице.

– Тебе все шутки! А между тем ты ведь до сих пор еще не решил, куда будешь целиться.

Перестав улыбаться, Владимир хмуро посмотрел в сторону. Зорич заблуждался: он уже все решил, только не хотел обсуждать это, чтобы не выслушивать упреков в безрассудстве. Собственно, и решать-то было нечего. Целиться можно было только в правую руку противника. Конечно, гораздо вернее было бы в ногу – в этом случае Вельский уже точно не смог бы выйти на Сенатскую площадь. Но тогда Владимир рисковал получить от противника пулю в лоб. А если он успеет выстрелить первым и попасть в намеченную цель, Вельский будет не в состоянии сделать меткий ответный выстрел. Навряд ли он умеет стрелять левой рукой. Хотя… все может быть. Случаев смерти или тяжелого ранения от шальной пули Владимир знал предостаточно.

«Как все это, однако же, глупо, – думал он в растущей досаде. – И угораздило меня ввязаться в эту скверную историю! С какой стороны ни посмотри, выходит плохо. Если я раню его легко, он все равно потащится на площадь, и все получится зря. А если рана окажется тяжелой, он потеряет добрую часть здоровья, и тоже все выйдет зря. И это притом что он может выстрелить первым и покалечить меня. Нет, действительно, глупо. Полнейшее безрассудство!»

– Едут, – мрачно объявил Александр. – Вот досада! А я уже было вознадеялся, что они не явятся.

Минуту спустя щегольский бежевый фаэтон выехал на расчищенную площадку, и Вельский со Свистуновым торопливо соскочили на снег. Владимир досадливо поморщился, увидев, что противники явились на дуэль при полном офицерском параде.

«Никак намылились прямо отсюда на площадь, – с кривой усмешкой подумал он. – Да, этих молодцев ничем не проймешь. Такие, попав к черту на рога, пожалеют лишь о том, что вчера не успели промотать все свое состояние».

– Господа, мы извиняемся за столь невежливое опоздание, – возбужденно заговорил Иван. – Но, клянемся офицерской честью, задержавшие нас дела необычайно важны…

– Извинения приняты, – сухо промолвил Владимир. – Итак, господин Вельский, вы готовы?

– Да-да, разумеется, – несколько рассеянно отозвался Иван. – Я вижу, барьер уже отмерен? Чьими пистолетами будем драться?

– Вашими, – заявил Владимир. По правилам, секундантам надлежало тянуть жребий, чтобы решить, чьими пистолетами будут драться противники, но Владимиру так не терпелось поскорее покончить со всем этим, что было не до формальностей.

– Хорошо, – согласился Свистунов. – Обойдемся без жребия. В таком случае, я, со своей стороны, даю честное офицерское слово, что выбранные мною пистолеты не пристреляны, и господин Вельский…

– Я вам верю, верю, господин Свистунов, – нетерпеливо перебил Владимир. – Давайте сюда ваши пистолеты.

Свистунов торопливо и одновременно торжественно достал из-под шинели футляр с пистолетами, раскрыл его и протянул Зоричу. Тот быстро проверил оружие и протянул футляр дуэлянтам.

– Извольте выбрать, господин Нелидов, – так же торжественно произнес Свистунов.

Владимир взял пистолет, Иван – тоже. Затем они направились к своим местам, от которых надлежало сходиться по знаку одного из секундантов. Не останавливаясь, Владимир вытащил из нагрудного кармана часы и взглянул на эмалевый циферблат. Было уже без четверти девять.

«Интересно, началось там или еще нет?» – подумал он. И едва не рассмеялся при мысли, что может в таких обстоятельствах думать о чем-то постороннем.

– Господа, прошу внимания! – Владимир даже вздрогнул, услышав неожиданно громкий и не в меру пафосный голос Свистунова. – Как ваши секунданты и преданные друзья, мы с господином Зоричем обязаны в последний раз просить вас покончить дело миром. Подумайте же хорошенько, господа, и ответьте: согласны ли вы примириться?

«Примириться? – удивленно подумал Владимир. – Вот это мило! Как же мы можем примириться, если даже и не ссорились толком?»

– Нет… – не совсем твердо выговорил Иван. – Примирение никак невозможно.

– Да оставьте вы эти нелепые формальности, командуйте лучше поскорее, – нетерпеливо обронил Владимир, досадуя на стремление противников превратить по-настоящему опасное предприятие в игру.

– В таком случае, господа, прошу слушать команду, – торжественно провозгласил Свистунов. – Раз, два, три!

– Ох, как же вы мне все надоели, – устало выдохнул Владимир и неспешно двинулся к барьеру с опущенным пистолетом.

– Сходитесь! – крикнул Свистунов, когда до барьера оставалось не более десяти шагов.

Иван тут же поднял пистолет и, не успел Владимир еще о чем-то подумать, как слева от его головы просвистела пуля. А следом за тем раздался взволнованный возглас Свистунова и неразборчивое восклицание Зорича. Остановившись, Владимир судорожно вдохнул воздух, а затем быстро оглядел себя. На какое-то мгновение он испугался, увидев на левом рукаве своего сюртука кровь. Но боли не было. Впрочем, секунду спустя она появилась, но не такая, какую боялся почувствовать Владимир.

«Тьфу ты, Господи, кажется, пронесло! – подумал он с облегчением. – Касательное… Однако неужели этот повеса, и вправду, хотел меня убить? Вот паршивец! За что?!»

Его охватило такое бешенство, что он машинально нацелил пистолет прямиком в грудь противника. Но тут же, встретив смертельно испуганный взгляд Вельского, опомнился. Эти прекрасные, глубокие глаза Полины, вобравшие в себя всю нежность небес… Глубоко вздохнув, Владимир зажмурился, прогоняя наваждение. А затем, не меняя положения, тщательно прицелился и нажал на курок.

– Ах, боже мой, убит, убит! – заорал Свистунов, срываясь с места и бросаясь к падающему Ивану. – Вельский, дружище, заклинаю тебя, не молчи! Скажи хоть что-нибудь… на прощание!

«Господи, не может быть, – в растущей панике подумал Владимир, отдавая пистолет подбежавшему Зоричу и бросаясь следом за Свистуновым к лежащему на снегу противнику. – Нет, только не это, Господи, только не это! Полина… Она не переживет!»

– Вельский, друг сердечный! Товарищ мой боевой! – патетически восклицал Свистунов, тряся бесчувственного Ивана так, будто задался целью вытрясти из него душу. – Ради всего святого, скажи напоследок хоть слово своему верному Аркадию! Хотя бы одно слово!

Оттеснив Свистунова, Владимир и доктор, взятый им на дуэль, склонились над Иваном. С минуту доктор внимательно осматривал Вельского, потом медленно поднялся с колен и облегченно вздохнул.

– Не паникуйте, господа, ничего страшного, – проговорил он, недовольно посматривая на Свистунова. – Господин Вельский ранен в правую руку, но кость и крупная артерия, насколько я могу судить в результате беглого осмотра, не задеты. Дайте мне мою сумку, князь, – обратился он к Зоричу. – Нужно…

– Так он жив?! – гаркнул Свистунов над самым ухом доктора, который при этом возгласе подпрыгнул на месте. – О, слава всещедрым небесам! Но отчего же он тогда без сознания, если рана не опасна?!

– Отчего-отчего! С перепуга, должно быть, – сердито пробурчал доктор, доставая из сумки флакон с нюхательными солями.

Свистунов бросил на доктора оскорбленный взгляд.

– Милостивый государь… – возмущенно начал он, но тут же замолчал, встретив предостерегающий взгляд Владимира.

Двадцать минут спустя перевязанный Вельский был торжественно посажен в фаэтон. Доктор, которого Владимир просил ехать с пострадавшим и не выпускать его из дому, расположился рядом.

– Чуть не забыл! – внезапно воскликнул Свистунов, выпрыгивая из экипажа. – Господин Нелидов, будьте так любезны, подойдите сюда! Я ведь не спросил, удовлетворены ли вы результатом поединка. Может быть, у вас остались претензии к господину Вельскому? Если так, то…

– Нет-нет, – торопливо проговорил Владимир, – я всем доволен и не имею никаких претензий.

– Ну что ж, в таком случае, господа, вам остается лишь пожать друг другу руки, – торжественно провозгласил Свистунов, забыв в суматохе задать тот же вопрос Ивану.

Владимир пожал чуть дрожащую руку Вельского, а затем с громадным облегчением распрощался с гусарами.

– Ну-с, дорогой мой граф, довольны ли вы теперь? – насмешливо спросил Зорич, поглядывая вслед удаляющемуся экипажу.

– Не совсем.

Александр резко повернулся к нему.

– Черт тебя побери! – сердито воскликнул он, встряхивая друга. – Нет, ты хоть понимаешь, что он едва тебя не убил?! Что ты, может быть, только потому и остался жив, что он поторопился и не сумел как следует прицелиться?!

– Да успокойся ты, Саша, все я понимаю… Ладно, Бог с ним, забыли. Едем лучше ко мне. Позавтракаем, а потом на площадь. Посмотрим на другое безрассудство, не в пример безрассуднее моего.

– Что ж, посмотрим, пожалуй, – со вздохом протянул Зорич. – Только ни во что не вмешиваться! С меня на сегодня довольно.

Владимир направился к экипажу, но, вспомнив концовку дуэли, остановился.

– Нет, клянусь честью, я все-таки набью морду этому дураку Свистунову! – в бешенстве воскликнул он. – Паникер проклятый. Заорал как ошпаренный: «Убит, убит!» Да я сам чуть в обморок не грохнулся от его воплей!

– Ничего-ничего, господин Нелидов, впредь будете знать, с кем связываться, – язвительно поддел его Александр. – А все-таки согласись, что в этом есть что-то поучительное, – прибавил он с саркастической улыбкой. – Рвутся в заговорщики, а сами падают в обморок при свисте пуль и ведут себя, как истеричные барышни.

– Да уж, – хмуро протянул Владимир, забираясь в коляску. – Хороши бунтовщики, ничего не скажешь.

– Да, кстати, – спросил его Зорич, – а зачем ты ему в руку-то стрелял? Ведь он уже сделал выстрел. Стало быть, тебе следовало в ногу целить. Ну, чтобы он наверняка не попал на площадь.

Несколько секунд Владимир непонимающе смотрел на друга, а потом хлопнул себя по лбу и расхохотался.

– Так ты не нарочно? Просто не сообразил, да?

– Да, – подтвердил Владимир, – не сообразил! Нет, приятель, все, с меня достаточно. Больше я к этим Вельским и на пушечный выстрел не подойду. Совсем задурили мне голову!

– Ох, дружище, не зарекайся, – вполголоса пробормотал Зорич.

Глава 15

Ночь на четырнадцатое декабря Полина провела без сна. Но под утро усталость взяла свое, и девушка задремала. Она не слышала, как брат уехал из дома, и проснулась, лишь когда ее начали тормошить за плечи.

– Вставайте, барышня, скорее, Иван Юрьевич зовет к себе, – приговаривала Вера.

– Жан? – переспросила Полина, вспомнив о дуэли и в испуге подскочив на кровати. – Так он уже здесь? Сколько сейчас времени? Дуэль уже прошла? Господи, как он там, что с ним?!

Помогая ей одеваться, Вера обстоятельно ответила на все вопросы. Как ни странно, известие о ранении Ивана не произвело на Полину впечатления. Она ожидала от этой дуэли самого худшего и теперь, узнав, что брат легко ранен в руку, скорее обрадовалась, чем огорчилась.

Иван был в постели. Одного взгляда на его лицо, преисполненное сознания собственной значимости, Полине оказалось достаточно, чтобы успокоиться. Поздоровавшись с доктором и Свистуновым, она села рядом с братом на кровать и засыпала его вопросами. Иван пустился в подробный рассказ. Едва он закончил, как в разговор включился сгоравший от нетерпения Аркадий, и Полине пришлось во второй раз выслушивать подробное описание дуэли.

Временами она бросала вопросительные взгляды на доктора, но тот оставался бесстрастным. Он и не думал запрещать раненому болтать без умолку и даже пересел подальше от кровати, чтобы не мешать говорунам. Казалось, доктор вообще забыл про своего подопечного, так как весь этот час обращался исключительно к Вере, угощавшей его кофе с пирожками.

Наконец Иван замолчал и посмотрел на доктора. Тот сразу встал и с непонятной Полине озабоченностью посмотрел на часы.

– Двенадцатый час, – тихо пробормотал он, словно обращаясь к самому себе. – Рановато, черт побери! Вот что, господа, – строго и внушительно обратился он молодым людям, – теперь, когда вы вдоволь наговорились, пора заняться делом. Вас, милые дамы, я попрошу пока выйти. А вы, господин Свистунов, пожалуйста, останьтесь. Мне необходима ваша помощь при осмотре раненого. Этот повторный осмотр настолько важен, что без вас я не справлюсь.

– Да-да, господин Васильев, разумеется, – поспешно согласился Аркадий. – Вы можете полностью на меня положиться.

– Вот и отлично, – проговорил доктор с довольной и несколько странной усмешкой. – Что ж, господа, приступим!

Вскоре Полину позвали завтракать. Ломая голову над тем, как объяснить родителям отсутствие Ивана, она спустилась в столовую. Но, к счастью, ни отца, ни матери там не оказалось. Дворецкий пояснил, что князь Юрий Петрович уехал в клуб, а княгиня Дарья Степановна завтракает у графини Лисовской.

– Ну и прекрасно, – с облегчением выдохнула Полина и подумала: «Будем надеяться, что к обеду они тоже не вернутся. А к вечеру Жан немного оправится, и мы постараемся скрыть причину его недомогания».

Позавтракав, Полина собралась снова навестить брата, но в гостиной ее остановила Вера.

– Барышня! – взволнованно зашептала она. – Постойте, не ходите пока к Ивану Юрьевичу. На улице такие дела творятся, ужас!

– На улице? И что там такое?

Вера прерывисто вздохнула.

– Мне только что рассказал наш Еремей. Он сам все видел, своими глазами! Вся Сенатская заполнена войсками. Много солдат и офицеров, одетых как на парад. Только похоже, что это вовсе не парад, а бунт против нового царя, Николая Павловича!

– Боже мой! Так, значит, они все-таки решились выступить? И именно сегодня?

– Тайное общество?

– Тише! – Полина испуганно покосилась на дверь. – Тише, Верочка, ради бога. Жан… Как ты думаешь, он знает об этом?

– Наверное, да. Он ведь и сам не раз говорил про восстание, разве вы забыли?

– Нет. – Полина на мгновение крепко зажмурилась. – Я не забыла. Только я не ожидала, что это будет так скоро. Ну, так что же там, на площади? Что делают бунтовщики?

– Да вроде ничего особенного, так, стоят, да и все. Еремей еще обмолвился, что там генерала какого-то убили!

– Значит, они стреляют?!

– Да нет, этот генерал пытался их увещевать, чтобы разошлись по домам. А один из заговорщиков взял да и выстрелил в него. Подождите, как же это его имя? Милорадович!

– Наш губернатор?! – в ужасе воскликнула Полина. – Господи, не может быть!

– Да вы спросите лучше у Еремея, может, я что не так поняла.

– Подожди. – Полина взволнованно заходила по комнате. – Подожди, Верочка, дай подумать. Все это случилось так неожиданно, что я не могу прийти в себя… Итак, тайное общество все же решилось поднять восстание… Невероятно! Но меня гораздо больше волнует другое, – она в замешательстве посмотрела на Веру. – Ведь Жан с Аркадием тоже состоят в заговорщиках! Почему же они тогда дома?

– Так ясно почему: запамятовали из-за дуэли.

Из груди Полины вырвался нервный смешок.

– Запамятовали? Но это… это же нелепо!

– Ну и слава Богу, – торопливо зашептала Вера. – И не вздумайте им напоминать. Вы же не хотите, чтобы они тоже побежали на площадь?

– Нет-нет, что ты, упаси Бог! – Полина испуганно перекрестилась. – Не хватало еще, чтобы мой брат сделался убийцей… Господи, Вера, какой же я была легкомысленной! Ведь видела же, к чему все клонится, и даже не попыталась отговорить Жана от участия в этом проклятом обществе. Мне казалось, что тут что-то невинное, вроде игры. А теперь… Нет, это счастье, что Нелидову вздумалось вызвать Жана на дуэль именно сегодня! Это Бог мои молитвы услышал.

– Вероятно, услышал. Но что же вы собираетесь теперь делать?

С минуту Полина сосредоточенно молчала.

– Вот как мы поступим, – наконец объявила она. – Прежде всего я поговорю с дворецким и прикажу ни под каким видом не выпускать из дома ни брата, ни Аркадия. А мы с тобой сейчас быстренько оденемся – и на площадь. Надо же посмотреть, что делается!

– Верно, – согласилась Вера. – Тут ведь недалеко, а мне и самой не терпится взглянуть на этих бунтовщиков.

До Сенатской площади было несколько минут ходьбы, и девушки отправились туда пешком. Впрочем, в экипаже они бы и не доехали. Все подступы к площади были так плотно заполнены народом и солдатами, как будто здесь собралась добрая половина Петербурга. Огромная толпа волновалась, как невская вода в осеннюю непогоду, и наводила на Полину суеверный ужас.

Желая рассмотреть восставших поближе, Полина старательно протискивалась сквозь толпу. Однако пробиться к центру площади оказалось невозможно. Простолюдины, которые составляли большинство «зрителей», были настроены агрессивно и не собирались уступать дорогу благородным дамам.

– Сдается мне, барышня, что мы напрасно пришли, – с беспокойством проговорила Вера. – Пойдемте-ка лучше домой, а то как бы эти грубияны чего худого вам не сделали.

– Погоди, Верочка, мы же еще ничего не узнали… А, вот у кого я сейчас спрошу! – обрадованно воскликнула Полина, заметив на углу здания сената человека в щегольской штатской одежде, который что-то старательно записывал в блокнот.

– Господин журналист, – любезно обратилась она к нему, – будьте так добры, объясните нам, что здесь происходит.

Журналист оторвался от записей, вытащил лорнет и внимательно посмотрел через него на Полину.

– А, княжна Вельская! – проговорил он с вежливой и одновременно слегка ироничной улыбкой. – Мое почтение. Вы спрашиваете, что здесь происходит? Да так-с, ничего особенного. Бунт кучки дворян против вступления на престол нового государя. Вот и все. А вы что же, думали, мадемуазель, что революция наступила? Так я вас успокою: революцией и не пахнет.

– А… чем же пахнет? – растерянно спросила Полина, покраснев от своего вопроса.

– Сибирью.

Полина судорожно сглотнула подступивший к горлу комок.

– Так вы полагаете, что восставшие проиграют?

– Разумеется.

– Но почему… почему вы в этом уверены?!

Журналист удивленно приподнял брови:

– Да вы посмотрите внимательно. Что они делают? Вывели полки на площадь и стоят. Это продолжается уже несколько часов! Да за это время можно было не только Зимний дворец, а половину столицы захватить! Но теперь поздно, время упущено. Верные правительству войска уже оцепили площадь, и скоро, по всей видимости, палить начнут. Так что вам, княжна, лучше поспешить домой.

– А царь? – упавшим голосом спросила Полина. – Он что же, так и не отрекся от престола?

Журналист добродушно рассмеялся:

– Разумеется, не отрекся. С чего бы ему?

– Но его могли заставить заговорщики…

– И не собирались.

Полина изумленно воззрилась на журналиста:

– Простите, но в таком случае я ничего не понимаю. Что значит «не собирались»? Так для чего же они тогда затеяли это выступление?

– Да так-с, вероятно, для примера потомству. Как сказал один из их главарей, в жертву себя решили принести, во имя будущей свободы отечества. А впрочем, – прибавил журналист, – у них изначально имелись какие-то деятельные планы. Да только организованность подвела. Многие главари вообще не явились на площадь, Трубецкой, например.

– Как Трубецкой? Почему?!

– Полагаю, из-за убеждений. Не смог поднять руку на царя, – журналист внимательно посмотрел на площадь. – А вот и главное действующее лицо драмы!

Посмотрев в указанном направлении, Полина увидела царя, верхом на лошади, в сопровождении небольшой свиты. Правда, из-за дальнего расстояния рассмотреть выражение его лица ей не удалось. Это смелое появление государя посреди враждебной толпы так взволновало Полину, что она забыла про опасность. Желая оказаться поближе к Николаю, она подхватила Веру под руку и стала протискиваться в ту сторону, откуда он появился, но тут началось что-то невероятное. Окружавшая площадь толпа словно взбесилась. Раздался неистовый рев, а затем в императорскую свиту полетели камни, палки и комья снега.

– Боже мой, они убьют его! – в панике закричала Полина, вцепившись одной рукой в Веру, а другой – в рукав журналиста.

– Не посмеют, – убежденно возразил журналист.

Но неистовство толпы не прекращалось. Несколько десятков человек устремились к строящемуся собору, принялись растаскивать доски и швырять их в государеву свиту и военных. Затем в плотные людские ряды врезался конный отряд, и началось что-то уж совсем страшное. Всадники пытались проложить дорогу сквозь толпу, а ошалевшие оборванцы хватали лошадей под уздцы и старались стащить всадников на землю. Потом конники исчезли, но вскоре снова появились и начали крушить беснующуюся толпу. Рев на площади усилился; в нескольких метрах от Полины началась потасовка между мастеровыми и нищими. Воздух разорвал отдаленный пушечный залп…

– Идемте, княжна, идемте, – проговорил журналист, торопливо выводя Полину из толпы. – Все, дальше здесь оставаться опасно: началась бойня.

Выбравшись на набережную, Полина простилась с журналистом и побежала с Верой к дому. Ей было безумно страшно, пылкое воображение, подогретое воспоминаниями из истории французской революции, рисовало всяческие ужасы. Ей представилось, как толпа голодранцев ломится в двери ее особняка, и от страха у нее подкосились ноги.

– Что с вами, барышня, вам плохо? – воскликнула Вера, хлопая Полину по бескровным щекам. – Ну же, придите в себя, мы уже почти дома! Да вот, смотрите, и папенька ваш тут…

И действительно, Юрий Петрович Вельский, заметивший их из окна, уже бежал навстречу. Не говоря ни слова, он подхватил Полину на руки и быстро понес домой. Не прошло и двух минут, как массивные двери захлопнулись за спиной Полины, отделив ее от обезумевшего мира.

– Нюхательную соль, скорее! – приказал Юрий Петрович подбежавшей горничной. Затем, торопливо сдернув с дочери шубу и капор, завел ее в соседнюю гостиную. – Сумасбродка! – набросился он на нее. – Неосторожный, глупый ребенок! И ты, Верочка, тоже хороша! Почему ты позволила ей пойти туда?!

– Да как же я могла запретить? – обиженно вскинулась Вера. – И потом, откуда нам было знать, что там начнется такое?

Вдохнув нюхательной соли, Полина пришла в себя и посмотрела на отца с ласково-виноватой улыбкой.

– Не сердитесь, папенька, пожалуйста, – примирительно сказала она. – Мы же не могли предвидеть, как обернется. Да и ничего ужасного со мной не случилось.

– Если уж так не терпелось взглянуть на это сумасбродство, нужно было хотя бы брата позвать или, по крайней мере, Аркадия, – проворчал Юрий Петрович.

Полина встрепенулась:

– Так Жан дома? И Свистунов тоже? Где они? Что делают?

– Жан в постели, ему нездоровится. Аркадий, как истинно преданный друг, ухаживает за ним. Жаль, моя дорогая, что ты не оказалась столь же внимательной к брату.

– Я не знала, что он болен. Я сейчас же пойду к нему.

Полина направилась было к дверям, но, услышав шум на улице, подбежала к окну. У нее отлегло от сердца. Это гвардейский эскадрон стремительно направлялся к Сенатской площади.

– Что они собираются делать, папенька? – спросила она.

– Исполнить свой долг: арестовать негодяев, осмелившихся поднять руку на царствующую фамилию, – пояснил Юрий Петрович изменившимся от волнения голосом.

Полина взглянула на отца, и ее поразило незнакомое выражение испуга и ненависти в его голубых глазах. «Боже мой, – подумала она, – если он узнает, что Жан в это замешан, с ним случится удар!.. Какое чудо, что Нелидов вздумал именно сегодня драться с Жаном на дуэли. Это спасло брата. И его, и Аркадия, и всех нас! Главное, что они не вышли на площадь. А раз так, то, может быть, все еще и обойдется».