Текст книги "Приключения гламурного грузчика"

История десятая. Генрих и тумбочка

Прошло несколько дней после истории с пожаром. Генрих не зря волновался, ему хорошенько досталось от Маши за сожженную плиту, правда, только на словах. До рукоприкладства дело не дошло – вмешалась бабушка. Но мадам Кружкина успела высказать Генриху Валентиновичу все, что о нем думает. И это мужчине очень не понравилось, он даже представить себе не мог, как низко пал в глазах жены. Напротив, до того злополучного дня бывший грузчик был уверен, что Маша его боготворит и обожает. На деле все оказалось совсем наоборот. «Безрукий урод, тупой дебил», – это было самое мягкое, что ему довелось услышать. Генрих не мог простить жене такого отношения к своей персоне.

"Кипит наш разум возмущенный! Ну, подумаешь, устроил пожар, ну плита сгорела! Так все это пустяки, дело житейское! Разве можно из-за этого так унижать интеллигентного, умного и красивого мужчину? Неужели материальное благополучие для нее дороже моих морально-нравственных страданий? Нет, это не женщина – жадное, корыстолюбивое чудовище! С кем я связался? Какую змеищу на сердце пригрел? Анаконду! Да если бы не бабушка, она пустила бы в ход швабру, и ходить мне потом с синяками. А что же люди в таком случае обо мне подумают? Что гражданин Кружкин пьяница и дебошир? Нет, это невыносимо! Чаша моего терпения переполнилась. Надо поставить Машку на место. Жена да убоится мужа! Золотые слова!" – так рассуждал Генрих Валентинович. В его душе все кипело и клокотало от ярости. Но внешне он сохранял полное спокойствие, был подчеркнуто вежлив и холоден с женой.

Уже две недели мужчина сидел дома. Новая работа не находилась, из кукольного до сих пор не позвонили.

В то утро Генрих Валентинович, как обычно, просматривал газету с объявлениями, в поисках вакантного места. Но ничего подходящего не было. Требовались только строители и дворники. Его среднее техническое образование теперь никому не было нужно. Генрих в свое время получил специальность полиграфиста, и даже в начале девяностых пару лет поработал в Доме печати. Но с тех пор полиграфическая отрасль шагнула далеко вперед, к компьютерным технологиям, а Генрих так и остался в темном прошлом со своими неандертальскими методами печати.

– М-дя! Опять ничего подходящего, – сказал Генрих Валентинович, откладывая газету в сторону, – что ж, придется и дальше ждать звонка из театра. А пока посмотрим, что там по телеку!

Он потянулся длинной рукой за пультом. В это время в комнату вошла Матрена Ивановна. После инцидента на кухне у Генриха с бабушкой завязались близкие родственно-дружеские отношения. Тем более, что они теперь целые дни проводили вместе, пока Антоша учился, а Маша работала.

– Геночка, ты знаешь, я решила купить новую тумбочку под телевизор. Старая-то совсем разваливается. Пойдем вместе выберем?

– С огромным удовольствием, Матрена Ивановна, уже бегу одеваться, – вскочил Кружкин.

Мебельных магазинов, в последнее время, стало много, словно грибов после дождя. И Генриху с бабушкой пришлось обойти не меньше десятка, чтобы, наконец, сделать покупку.

Матрена Ивановна совсем выбилась из сил. Маленький выбор плохо, а большой – еще хуже. Уж очень трудно решиться, когда тебе предлагают десятки похожих моделей. Наконец, бабушка решила приобрести небольшую тумбу темно-орехового цвета с изящными стеклянными дверцами в магазине "Русь".

– Геночка, это то, что нам нужно! И я не в силах идти еще куда-нибудь. Эта и по размеру, и по цене подходит. Возьмем ее!

– М-дя! А точно такая же тумбочка была в "Монархе", но на двести рублей дешевле. Давайте вернемся и купим там!

– Ой, я так устала, просто ноги не держат, не забывай, что мне восьмой десяток пошел. И черт с ними с двумястами рублями, не могу больше никуда идти.

Но после долгих и нудных уговоров Генриха, старушка, все же согласилась вернуться в "Монарх", но оказалось, что там похожая модель стоит не дешевле, а наоборот, на пятьсот рублей больше.

Матрене Ивановне хотелось просто убить Генриха, а тот был готов провалиться сквозь землю от стыда. Но не переплачивать же пятьсот рублей! Они взяли такси и вернулись в "Русь".

– Я хочу приобрести эту тумбочку, – сказала Мартена Ивановна молоденькой продавщице.

– Хорошо, я выпишу вам чек, оплатите в кассе.

– А как у вас с доставкой? – поинтересовалась старушка.

– Мелкие вещи мы не доставляем. Сейчас грузчик вынесет вам в коробочке вашу покупку. Она вполне влезет в багажник машины.

– Но у нас нет автомобиля, – возмутился Генрих, – какое безобразие! Вы обязаны доставить товар на дом! Это крупногабаритное изделие!

– Я вам сейчас вызову такси. Сборщик не потребуется? – поинтересовалась продавщица, – он очень аккуратный, опытный и берет недорого, всего триста рублей.

– Еще чего! Платить за сборку тумбочки, нашли дураков! Я же мужчина! Прекрасно справлюсь сам, – Генрих взвалил покупку на плечи, Матрена Ивановна отдала оплаченный чек продавщице, и они направились к выходу.

Дома их радостно встретил Бруничек, он выскочил с заливистым лаем и начал с интересом обнюхивать коробку.

"Это, наверное, мне подарок! Классно", – думал щенок.

Дело в том, что к Новому Году ему прислали посылку с подарками. Антоша заполнил анкету на сайте "Pedigree", когда в доме появился щенок. А через месяц пришла посылка, картонная коробка с собачим кормом и игрушкой – пупырчатым мячиком с пищалкой. Бруничек чуть не умер от восторга. Щенок носился по всей квартире, сжимая в зубах игрушку так, чтобы она издавала резкие и громкие звуки. Антоша был в восторге, Маша и бабушка умилялись щенячьими играми. Недоволен был только Генрих Валентинович. Его жутко раздражали звуки пищалки. Стоило Бруничку начать игру, как Кружкин демонстративно зажимал ладонями уши, делал страдальческие гримасы, говорил "М-дя!", пытался поймать таксеныша и отнять у него любимую игрушку. Но Сикерз был проворнее, он легко убегал от преследователя и прятался под диваном в гостиной, где и продолжал свою пищально-шумовую деятельность. Генрих возмущался, чертыхался, но поделать ничего не мог.

Бруничек обнюхал коробку со всех сторон, и даже попытался ее прогрызть с уголка, чтобы добраться до содержимого. Но Генрих на него так громко цыкнул, что щенок испуганно отпрянул в сторону, поджал хвост и свернул уши в трубочки, изображая скромность и невинность. А сам подумал: "Ничего, я все равно доберусь до подарка, чего бы мне это не стоило. Отступим на время, а когда будет подходящий момент, повторим попытку. Таксюли не сдаются!"

В этот момент вернулся Антоша из школы.

– А это еще что? – удивился мальчик, увидев большую картонную коробку в прихожей.

– Это, Антон, новая тумбочка под телевизор. После обеда мы с тобой будем ее собирать, – гордо ответил Генрих Валентинович, с таким видом, будто он не купил этот предмет мебели на бабушкины деньги, а сделал собственноручно.

– Клёво! – обрадовался Антоша, – я еще ни разу в жизни не собирал тумбочку! А ты, дядя Гена?

– М-дя! И я тоже. Но если у мужчины есть голова на плечах, и руки растут не из задницы, то собрать тумбочку для него – пара пустяков! – самоуверенно заявил Кружкин.

Юный толстячок внимательно оглядел Генриха с ног до головы.

– Мальчики, идите кушать! Обед на столе, – позвала Матрена Ивановна.

– Странно, что Бруничек не попрошайничает! – удивился Антоша, с аппетитом поедая макароны по-флотски, – обычно, когда я ем, он тут как тут, и тычется носом мне в ноги.

– Наверное, умаялся, и дрыхнет теперь в своей корзинке, – предположила Матрена Ивановна.

– А что это за шорох такой в передней? – насторожился Генрих Валентинович, и тут же понял в чем дело, выскочил из-за стола и бросился в прихожую.

– Ах ты, подлый гаденыш! Вот я тебя! – но проворный щенок быстрее молнии удрал с места преступления и скрылся под диваном.

Сикерз успел разодрать весь правый бок коробки, вынул и порвал пакетик с фурнитурой. Весь пол был усеян кусками картона вперемешку с шурупами, шайбами и обрывками пластика.

– Да что ж такое-то! Антон! Иди сюда немедленно и собери всю фурнитуру! Твое мерзкое животное тут такую вакханалию устроило! Одной уборки на полдня, – возмущался Кружкин.

Антоша нехотя оторвался от еды и принялся собирать мелкие детали в поллитровую баночку. Генрих взял веник и подмел мусор. Вскоре они вернулись за стол, чтобы закончить трапезу.

Немного отдохнув после обеда, Генрих разделся до пояса. Он долго разглядывал свой тощий жилистый торс в большом старинном зеркале, принимал различные культуристские позы, напрягая хилые плоские мышцы. Остался очень доволен: "Какие мускулы! Какой пресс, и заметьте, ни капли жира! Какой же я все-таки красавец, просто заглядение. А эта дурочка еще меня не ценит. Такого мужчину! Но ничего, сейчас как соберу эту тумбочку! Сразу меня зауважает!"

Антоша с усмешкой наблюдал за Кружкиным, а тот был уверен, что мальчик любуется его божественно прекрасным телом и завидует.

– Вот будешь Антон заниматься спортом, как я в молодости, и вырастут у тебя такие же мускулы. Мужчина не должен быть жирным и пузатым, как индюк, это стыдно. Бери пример с меня, мне уже сорок лет, а в какой я отличной форме! Просто сам себе завидую! – гордо глядя на свое отражение сказал Кружкин.

– Куда уж мне, – тяжело вздохнул юный толстячок, – мне хотя бы килограммов на десять похудеть.

– Терпенье и труд все перетрут! Будет и на твоей улице праздник, если, конечно, очень постараться, – наставительно сказал Генрих, – ну ладно, не будем терять время, тащи мою сумку с инструментами, сейчас приступим к сборке! – Кружкин приволок из прихожей наполовину разорванную коробку и принялся вынимать оттуда детали тумбочки.

– М-дя! – задумчиво произнес интеллигентный мужчина, ему было совершенно непонятно, что куда и как надо приделать, что с чем соединить, чтобы из этой груды разнокалиберных досочек получился предмет мебели.

Бруничек с огромным интересом наблюдал за представлением из своей корзинки, вскоре он оттуда вылез и подошел поближе, чтобы ничего не упустить из происходящего.

– Дядь Гена! Смотри, тут и схема сборки имеется, – Антоша протянул Генриху Валентиновичу листок с чертежом.

– Ну, это уж для дураков совсем рисуют. Если человек хоть раз в детстве складывал конструктор, то собрать тумбочку для него раз плюнуть! – храбрился Кружкин, принимая чертеж. Он вертел листок и так, и сяк, пытаясь хоть как-нибудь в нем разобраться. Наконец до него кое-что дошло.

– М-дя! Ага! Значит так, вот эта досочка пойдет вниз, а эти будут с боку, эти стекла – дверцы, а колесики к донышку крепятся, вон тот листок картона – вместо задней стенки. Сейчас я ее мигом соберу! Как-никак я мужчина, десантник! – и он начал копаться в баночке в поисках нужных шурупов.

– Где моя отвертка? Она только что была здесь! Я же сам ее вынимал!

Бруно с отверткой в зубах во весь опор скакал на кухню. Его перехватили, отобрали инструмент и заперли в спальне. Последующие полчаса оттуда доносились душераздирающие собачьи вопли.

Сложный, но увлекательный процесс сборки продолжился.

– Дядя Гена! Что же ты не той стороной боковинки прикручиваешь?

– Погоди, сам знаю! Это я так, пока примериваюсь, – соврал интеллигент и перевернул детали, но шурупы, которые должны были их держать, оказались слишком толстыми.

– Да что ж такое то! – возмутился Кружкин, – вот оно государство российское – бракодельное! Даже дырки нормально просверлить не могут! Найди мне дрель, немедленно!

– Да ты не те шурупы взял, эти для колесиков, возьми которые надо, я их нашел, – подсказал ему мальчик, протягивая нужную фурнитуру.

Генрих, немного смутившись, взял шурупы и продолжил сборку.

Дальше все пошло немного лучше. Вскоре кривая, косая, шаткая конструкция была кое-как собрана, оставалось только приладить стеклянные дверцы.

– Вот Антон, смотри на меня и учись, пока я жив. Тумбочка почти готова! Надо только чуть-чуть молоточком подправить, чтобы меньше шаталась. Вуаля! Последний штрих! – торжественно сказал Генрих Валентинович и ударил молотком по уголку конструкции, от чего она рассыпалась на детали, словно никто никогда ее и не собирал.

Антоша захохотал так, что задрожали стены, на его голос прибежала с кухни бабушка.

Генрих, багровый от смущения и злости стоял посреди комнаты с молотком в руке.

– Ну, как дела? – поинтересовалась Матрена Ивановна, – я слышу, у вас тут такое веселье!

– М-дя! Веселимся, дальше некуда, – Кружкин осклабился, улыбка получилась жалкой натянутой, – где гарантийный талон? Там должен быть телефон магазина.

Вскоре приглашенный мастер аккуратно и прочно собрал новую тумбочку.

– Вот что значит профессиональный инструмент! Был бы у меня такой, я бы ого-го! – распинался Кружкин, закрывая за сборщиком дверь.

– Какая красота! – восхитилась бабушка, глядя на удачную покупку – а Машеньке мы скажем, что ее Геночка собрал, ведь он так старался, правда, Антоша?

– Конечно, бабуля, так и скажем, – согласился толстячок, насмешливо глядя на притихшего Генриха.

Вскоре Маша вернулась с работы. Она, как всегда несла тяжелые сумки с продуктами, купленными по дороге домой.

– Милая! – радостно кинулся к жене Генрих, перехватывая ее ношу, – ты только погляди, какую тумбочку мы купили!

– Да, действительно, очень красивая! Теперь к ней бы еще и новый телевизор! – размечталась мадам Кружкина.

– Будет и телевизор, не сомневайся, – сказал Генрих, – вот только устроюсь на работу, погоди немного!

– А ведь тумбочку Геночка сам собрал! – вставила бабушка.

– Правда? – удивилась Маша.

– М-дя! Не сомневайся, вот этими вот руками, – подтвердил интеллигентный мужчина, – демонстрируя супруге узкие, унизанные перстнями, ладошки.

– Какой же ты у меня молодец! – и она поцеловала Генриха во впалую, коричневую щечку.

Илья Бухалов – одноклассник Маши.

Сикерз не унимался с самого утра. Он носился, как угорелый по квартире, рассыпал собачий корм из пакета по всей кухне, опрокинул чашку с водой, погрыз ножку стола, а затем с грохотом гонял по всем комнатам пустую пластиковую бутылку.

Его взгляд остановился на бабушке, которая только вернулась из аптеки и, сидя в кресле, с увлечением изучала инструкцию к новому лекарству.

– Ага! Хорошая игрушка! Нужно украсть у нее эту бумажку!

И он ползком, по-пластунски, подобрался к креслу, улучив удобный момент резко вспрыгнул в воздух, схватил листок и быстро убежал с ним под диван, зная, что оттуда его не достать. Для начала малыш лизнул добычу, но она неприятно плаха лекарством, затем немного пожевал ее, но и это было противно:

– Какая гадость! Ненавижу ее! – и Сикерз стал разрывать листок на мелкие части, аккуратно придерживая передними лапами, злобно рыча и приговаривая: "Так тебе! Так тебе!".

Потом и это занятие наскучило, он решил пойти на кухню, чтобы чем-нибудь поживиться. Для начала Бруничек обследовал мусорное ведро, но к его разочарованию, оно оказалось пустым. Тогда щенок решил вылизать свою тарелку – там, на донышке оставалось еще немного каши. Малыш все доел, но захотелось еще. Он немного похныкал от разочарования: "Сиик! Сиик! Сиик!", причем строго по нотам, на понижение звука. Потом ему стало очень жалко себя, и он расплакался по-настоящему, во весь голос: "Сииууу! Сииууу! Сииууу!". На его крики прибежал Антоша:

– Чего тебе Бруничек? Кушать хочешь?

В ответ Сикерз задребезжал пустой миской.

– Ну, сейчас, маленький! – и Антон вывалил в миску мягкий корм из пакетика.

Сикерз с жадностью напал на угощение и мигом опустошил миску. Но вместо благодарности маленькая собачка вцепилась мальчишке в тапок, стараясь прокусить толстую ткань и достать до пальцев. И это ему удалось.

– Отстань, зараза! – взвизгнул маленький хозяин и поднял ногу, но щенок повис на нем и не ослабил хватку. Таксеныш угрожающе рычал:

– Я еще и не такое могу! Откушу тебе все пальчики! Вот будет весело!

Хромая, Антоша побежал в спальню, но Сикерз не отпускал его ногу и приговаривал:

– Эх, прокачусь! Какой же таксюль не любит быстрой езды! Он схватил свою большую плюшевую собаку, служившую ему и игрушкой и лежанкой, и принес на кухню. Малыш решил напоить ее водой и окунул плюшевую голову прямо в миску. Игрушка тут же намокла, и Маше пришлось ее отобрать, чтобы подсушить на батарее.

Бруничек заскучал, попробовал, было, покатать мячик, но и это занятие вскоре надоело, тогда он пошел в комнату бабушки. Матрена Ивановна увлеченно смотрела телевизор, а дверь была плотно закрыта.

– Бабушка! Пусти меня, я хочу к тебе! Сиик, сиик, сииуууу! – кричал Сикерз, но телевизор работал громко, и Матрена его не слышала.

– Что же делать? Мама занята – обед готовит. Антошка, как всегда, сидит за компьютером. Поиграть не с кем! – думал малыш и продолжал орать все громче – Сиииу, сиииииууууу!

Но все было безрезультатно. Тогда хитроумный таксюль решил попробовать открыть дверь сам. Если бы она открывалась внутрь, то он давно бы уже справился, но дверь открывалась наружу. Что же делать? Малыш попробовал просунуть лапку как можно глубже в щель и подцепить дверь когтями – получилось, но сил не хватало, и несколько попыток потянуть дверь на себя не удались. Тогда щенок собрал все свои силенки и с громким "Сиииуууу!" еще раз дернул дверь.

– Ураааа! Все получилось, бабушка, возьми меня на ручки, – радостно закричал таксеныш.

Вскоре малыш, собравшийся поиграть, так и заснул на коленях у Матрены Ивановны. Открытие упрямой двери отняло у него все силы.

Когда он проснулся, уже вечерело. Его разбудил звонок в дверь.

– Интересно, кого это принесло? Все свои открывают дверь ключом, значит это гости! – догадался Сикерз, – пойду их встречу! Малыш спрыгнул с дивана и побежал в прихожую.

Маша уже открыла дверь. В прихожей, широко улыбаясь, уже раздевался гость – высокий, розовощекий мужчина, внешне похожий на героя народной песни, у которого: "головушка кудрява, а бородушка кучерява". Это был Илья Бухалов – врач-психотерапевт, – бывший одноклассник Маши, друг семьи. Он с детства был влюблен в Машу, но так и не решился ей признаться в своих чувствах. Вот так и получилось, что она вышла замуж за другого.