Текст книги "Фауст. Сети сатаны"

«Вот он, вкус мести, – подумал Иоганн. – Совсем не сладкий, а горький, как желчь».

Юноша опустился на колени и сплюнул вязкую зеленоватую слизь. Завывания матери Людвига то затихали, то нарастали вновь, как бесконечный хорал. Исторгнув из себя все без остатка, Иоганн утер дрожащие губы и оглядел себя сверху донизу.

Пальцы, штаны и рубашка были красные от виноградного сока. Но это могла быть и кровь.

Кровь Людвига.

3

В последующие дни Иоганн почти не видел Маргариту. Семейство фогта готовилось к похоронам, отдавая этому все силы. Иоганну горестно было видеть, сколько усилий прилагалось ради того, чтобы проводить Людвига в последний путь. Усилий, которых заслуживала и его, Иоганна, мать.

Людвига обмыли и надели на него лучшую рубашку. Гроб его был сработан из тяжелых буковых досок, и поминальный обед проходил в доме фогта – с колбасами, салом и ароматным белым хлебом. Людвиг был единственным сыном в семье; остальные дети, кроме него и Маргариты, умерли еще во младенчестве. Он должен был продолжить род, а теперь осталась только Маргарита. Позднее отец рассказывал, сколько народу явилось на похороны, и причитал, каким все-таки славным малым был Людвиг, сильным как бык, усердным и преданным своему отцу – в точности как Лотар и Карл.

– Упаси нас, Господи, от новых бед! – молился Йорг Герлах и обнимал при этом старших сыновей. – Не представляю, как я проживу без вас двоих.

Иоганн не сомневался: умри он сейчас на глазах у отца, тот по нему ни слезинки не прольет.

Трактир «У льва» юноша обходил в эти дни стороной. Он до сих пор не мог забыть, как Тонио принудил его вслух пожелать Людвигу смерти. Ночами Иоганн подолгу лежал без сна и слушал шорох крыс под половицами. И припоминал, как они с Тонио пожали руки – так, словно заключили сделку. Иоганн жаждал смерти Людвига, и его желание сбылось. И если это была сделка, то что же ему придется отдать в уплату? Или он, сам того не ведая, уже как-то заплатил? К ножу Иоганн с того времени не прикасался, как будто на том лежало проклятие.

Но вскоре он упрекнул сам себя в глупости и суеверии. Этот Тонио, астролог и фокусник, хоть и представлялся жутким типом, но чтобы убить кого-то, одного пожелания было недостаточно. Все это – просто дурацкое совпадение. Да, жуткое совпадение, но не более того.

Работники на подворье говорили, что крепление, которое удерживало балку, действительно прогнило. И все-таки на душе у Иоганна было неспокойно, и смутный страх подтачивал ему нутро. Он и сам не мог объяснить, в чем тут дело. Мама когда-то показывала ему защитные знаки, и в одну из бессонных ночей Иоганн вдруг вспомнил про них. Он начертал их на клочке пергамента, сунул в кожаный мешочек и спрятал под дверью в их с Мартином комнату. Эти символы издавна оберегали людей от всякого рода скверны. И действительно, Иоганн почувствовал себя немного лучше. Хоть и понимал, что все это не более чем суеверия.

Сбор урожая подходил к концу. Чтобы как-то отвлечься от тревог и мрачных дум, Иоганн трудился с особым усердием. Он набирал полные корзины винограда и одну за другой таскал их на подворье. Но даже это не могло смягчить отца. Йорг Герлах стоял на своем: в гимназии Иоганну делать нечего.

Отец давно не навещал могилу жены, и поговаривали, что он уже присматривает себе невесту помоложе. И только Иоганн с Мартином каждый день приходили на кладбище и приносили матери свежих цветов. На смену летним цветкам постепенно пришли осенние, и теперь, с приближением ноября, попадались разве что фиолетовые соцветия прутняка в саду Маульбронна. Иоганн знал, что маме особенно нравились эти невзрачные побеги.

Книтлинген с нетерпением ждал очередного праздника Симона и Иуды. Когда же этот день наконец настал, Иоганн, по своему обыкновению, стоял у Верхних ворот и смотрел, как караван торговцев и артистов струится в город. Но прежней радости он не ощущал. Вместе с Мартином они бродили по рыночной площади, покупали время от времени лакомства или наблюдали за выступлениями жонглеров, но волшебство прежних лет пропало. А в окрестностях Книтлингена между тем снова стали пропадать дети. Иоганн слышал уже о семи случаях.

Но пропавшие дети были не единственной темой для разговоров. Летом прошлого года после долгих мучений из-за воспаленной ноги скончался умудренный годами кайзер Фридрих, который правил страной на протяжении полувека. Его сын Максимилиан, авантюрист и страстный любитель турниров, становился полновластным королем Германии. В далекой Гранаде испанцы окончательно изгнали богомерзких мавров. А некий генуэзец, по всей вероятности, открыл новый путь в Индию и Китай через Атлантику, в чем многие сомневались. Чтобы какому-то ветрогону удалось то, к чему португальцы стремились долгие годы… Правда, они избрали долгий и полный опасностей путь вдоль африканского побережья. Куда более достоверны были новости из Эльзаса, где произошло очередное восстание крестьян, хоть и быстро подавленное. Зачинщиков, как это часто бывало, четвертовали – в назидание остальным.

Благодаря торговым трактам подобные новости распространялись быстрее лесного пожара. Старики покачивали головами и за кружкой пряного вина вспоминали старые добрые времена, когда политика не заглядывала дальше соседнего холма и один лишь Господь вершил людские судьбы.

Иоганн то и дело оглядывался по сторонам. Он видел, как некоторые девушки украдкой посматривают на него и перешептываются. Скорее всего, они судачили о его связи с Маргаритой, хотя после того случая летом Иоганн виделся с ней лишь несколько раз. Когда он заговаривал о предстоящей свадьбе, девушка всякий раз меняла тему или отмалчивалась. Казалось, она не хотела думать о том, что ее ждет. Иоганн надеялся встретить ее здесь во время праздника. Может быть, им даже удастся какое-то время побыть наедине, как раньше…

Однако Иоганн высматривал не только Маргариту. На рыночной площади и в проулках вокруг церкви он искал и не находил Тонио дель Моравиа. Неужели астролог уже уехал? Ведь ярмарка сулила для него крупные барыши. Хотя, если б ему больше не довелось встретиться с этим жутким незнакомцем, Иоганн был бы только рад. Слишком свежо было воспоминание о кошмарной смерти Людвига и том странном разговоре с Тонио. И все-таки его не оставляли мысли об астрологе – так не выходит из головы навязчивая мелодия.

– А д-дь-дьявол и меня заб-б-ерет, если я буду п-п-лохо вести себя? – раздался рядом с ним знакомый детский голос.

Иоганн опустил взгляд и вздохнул. Младший брат, от которого Иоганну удалось ненадолго отделаться, снова разыскал его среди множества людей. Мартин крепко ухватился за рубашку Иоганна, словно боялся потеряться в толпе. Он зачарованно смотрел на фигурки кукольного театра, которые дергались в облезлом ящике с потрепанным занавесом и разукрашенными кулисами. Кукольный сатана как раз увлекал в преисподнюю фигурку монаха. Иоганн невольно улыбнулся.

– Нет, Мартин, – ответил он с усмешкой, – дьявол забирает только плохих детей.

– А тех семерых тоже он забрал?

– Что ты такое говоришь? У дьявола есть дела поважнее, чем таскать в ад всяких сорванцов. Но если ты и дальше будешь висеть на мне как репей, он, может, сделает для тебя исключение…

Иоганн пошел было прочь, но Мартин преследовал его как собачонка. Иоганн сердито развернулся.

– Послушай, я разыскиваю Маргариту, и тут ты мне не помощник.

– Я знаю, г-г-де она, – с ухмылкой объявил Мартин. – Видел ее т-т-олько что. И отведу т-т-ебя к ней, если возьмешь м-м-еня.

Иоганн закатил глаза и взял Мартина за руку.

– Ладно, ты победил. Давай, веди меня к ней.

Маргарита сидела у колодца, чуть в стороне от базарной площади, погруженная в собственные мысли. Смерть Людвига заметно подкосила ее, хоть она и не любила старшего брата, а скорее боялась его. По крайней мере, Маргарита уже не носила траура, как ее мать. То была страшная трагедия, но жизнь на этом не заканчивалась.

– Не против? – Иоганн присел рядом, и по лицу Маргариты скользнула улыбка.

– У меня уже живот болит от лакомств, – сказала она. – Хоть что-то в этом мире не меняется… Сколько я помню день Симона и Иуды, это повторяется из года в год.

Иоганн рассмеялся.

– Помнишь, как мы объелись сладостей и меня вырвало на твое белое платье? Твой отец тогда задал мне хорошую трепку. А Людвиг… – Юноша осекся. – Прости, – продолжил он через секунду, – не подумал.

Маргарита пожала плечами.

– Да ничего. Людвиг был извергом, хоть и приходился мне братом. И мы оба это знаем. Может, в нем и было что-то хорошее, но он не показывал этого ни тебе, ни мне. Для него я была скорее собственностью, чем сестрой.

Они помолчали. Мартин тем временем балансировал на краю колодца, подражая канатоходцам на площади. Миновал полдень, и пьяных людей попадалось все больше. Скоро за дело примутся музыканты, и народ пустится в пляс – к вящему недовольству церковников, которые видели в танцах лишь искушение дьявола. В воздухе стоял запах вина и перебродившей выжимки. Иоганн невольно подумал о Людвиге, как тот лежал, раздавленный прессом, будто виноградина.

– А может, пройдемся до Вайсаха? – внезапно предложила Маргарита. – А вернуться еще успеем.

Иоганн нахмурил лоб. Подобные идеи рождались у Маргариты совершенно спонтанно. Она, как лист на ветру, всегда подчинялась настроению. Хотя возможно, просто хотела убраться подальше от Книтлингена, потому что все здесь напоминало ей о Людвиге и его жуткой гибели…

– Отец, кажется, запретил тебе выходить за городские стены? – спросил неуверенно Иоганн.

– Ах, отец! – Маргарита отмахнулась. – С тех пор как Людвиг умер, я для него пустое место. Он только и таращится в потолок, прямо как мама. Людвиг был их гордостью, а я всего-навсего девушка, к тому же скоро выйду замуж и уйду от них.

– Но к-к-ак же п-п-ропавшие дети? – проговорил, заикаясь, Мартин и схватился ха руку Иоганна. – Н-н-аш отец т-т-оже говорит, чтобы мы не выходили из г-г-орода.

Действительно, незадолго до ярмарки Йорг Герлах строго-настрого запретил Иоганну и Мартину выходить в поля. Хоть это и выглядело так, словно в нем внезапно проснулась отеческая забота, он лишь хотел лишить Иоганна возможности видеться с Маргаритой.

– Знаете, что я думаю? – неожиданно заявила девушка. – Я думаю, эти дети просто заблудились. Шиллингов лес такой большой – может, они уже вышли к Пфорцхайму или еще куда-нибудь.

– А если их за-б-б-рал подземный к-к-арлик или леший? – боязливо спросил Мартин.

– Ах, Мартин, какой же ты трусишка! – Маргарита рассмеялась. – Они существуют только в страшных сказках! – Она поднялась. – Вот что я вам скажу. Мы сейчас сами пойдем в Шиллингов лес. Как знать, может, мы и детей отыщем… Вы только представьте, что тогда будет! Нас будут прославлять на весь Книтлинген!

– Ты ведь это не всерьез? – спросил Иоганн.

Однако Маргарита упрямо скрестила руки на груди.

– Да вы просто в штаны наложили, как все в городе! Если не хотите, я пойду одна.

Иоганн тихо вздохнул. Если Маргарита что-нибудь вбивала себе в голову, то переубедить ее не было никакой возможности. А одну он ее ни за что не отпустил бы. Тогда, по крайней мере, у них будет возможность побыть наедине.

– Ладно, – сказал Иоганн, пожав плечами. – Но только до сумерек. Надо успеть в город, прежде чем закроют ворота. – Он повернулся к брату. – А ты отправляйся-ка лучше домой, тебе не место в лесу.

– Но я х-х-очу с вами! – запротестовал Мартин. – Если не в-в-озьмешь меня, я рас-к-к-ажу отцу, куда ты ходил. И с к-к-ем, – добавил он грозно.

Иоганн собрался приструнить брата, но Маргарита его опередила.

– Пусть идет с нами. Так можно не бояться сплетен, если кто-нибудь нас увидит.

Иоганн неуверенно кивнул.

– Так и быть. – Он вновь повернулся к Мартину. – Только смотри не запачкай штаны, если нам повстречается леший.

Иоганн выругался про себя. Он так надеялся побыть наедине с Маргаритой, а теперь придется еще присматривать за Мартином! Неужели этому не будет конца?

Они отошли от рыночной площади и направились к Нижним воротам. Пьяные крики и шум понемногу стихали. Весь город собрался на праздник, и улицы по другую сторону церкви как будто вымерли. Наконец-то они добрались до ворот, в это время еще открытых. Единственный стражник дремал над кувшинчиком вина, вероятно, полученным от сердобольного напарника. Прошмыгнуть мимо него не составило труда.

Сразу за городским рвом начинались пашни, между которыми неспешно протекал узкий ручей. А дальше раскинулся лес.

Солнце стояло еще высоко, но деревья высились перед ними темной непроницаемой стеной. Иоганн ощутил скрытую в них угрозу. Он часто бывал здесь при свете дня, но сейчас кромка леса представлялась ему порталом в чужой, враждебный мир. Они пересекли поле и остановились перед зарослями ежевики и боярышника, за которыми начиналась чаща. Где-то прокричала сойка, и что-то крупное, косуля или олень, с шумом скрылось среди деревьев.

– Что теперь? – спросил Иоганн. Ему все меньше нравилась затея Маргариты. – Куда двинемся?

Девушка показала на ручей, который терялся в лесу.

– Вон там начинается тропа. Раньше отец часто брал меня с собой в лес. Если будем держаться ручья, то и не заблудимся. Тропа ведет к поляне, усеянной булыжниками. И там есть пещера – может, дети спрятались в ней…

– И ты думаешь, там их еще никто не искал? – спросил насмешливо Иоганн.

– Мне почем знать? – Маргарита двинулась вперед. – Одно я знаю: если так и будем стоять здесь, то проще вернуться домой, и пусть другие ищут.

Иоганн пожал плечами и последовал за ней. Среди деревьев царил сумрак, как в вечерние часы. Даже теперь, глубокой осенью, на буках и дубах еще держались остатки листвы. Понизу стелился густой подлесок, и за ним невозможно было ничего разглядеть. Среди деревьев мирно журчал ручей, и тишина мягким пологом окутывала все вокруг.

Они молча брели вдоль ручья, как будто боялись разговорами разбудить какое-нибудь чудище. Иоганн знал эти места. Раньше он часто гонял сюда свиней, чтобы они наелись желудей. Правда, никогда не заходил дальше, чем на сотню шагов. За этой незримой границей начиналась неизведанная и неприютная область, где вольготно чувствовали себя лишь охотники, лесорубы и законоотступники.

Чем дальше они забирались, тем плотнее окутывал их сумрак. Раскидистые дубы и буки остались позади; теперь ручей обступили косматые ели, и солнечный свет едва пробивался сквозь их густую хвою. Непролазные заросли терновника и поваленные деревья, поросшие мхом и грибами, порой создавали непреодолимые препятствия. То и дело им приходилось сворачивать в сторону, и потом они подолгу отыскивали ручей. Время от времени робко звали пропавших детей, но казалось, их голоса мгновенно растворялись среди деревьев.

– Я б-б-оюсь! – пожаловался Мартин. Его била мелкая дрожь, и бедняга заикался еще сильнее, как это случалось всякий раз, когда он был напуган. – Что, е-е-сли нас п-п-оймает леший и с-с-ожрет?

– Проклятье, я же говорил тебе, чтобы шел домой! – выругался Иоганн.

– Тебе нечего бояться, Мартин, – утешила его Маргарита. – Такого, как ты, леший мигом выплюнет.

По ее грязному лицу струился пот, и она сама была похожа на сердитого лесного духа.

Иоганн не раз слышал истории о леших и подземных карликах – о них ходило множество легенд. И если гномов он считал не более чем персонажами из сказок, то насчет лесных духов такой уверенности не было. Путники то и дело рассказывали о грязных, оборванных людях, что бродили по зарослям. Изгнанники, слабоумные, преступники… Лес был для них домом, а вот им троим не стоило сюда соваться.

– По-моему, нам лучше вернуться, уже поздно, – сказал Иоганн. – Завтра можно поискать еще.

– До поляны осталось совсем немного, – ответила Маргарита. – Она должна быть где-то рядом. Я уже бывала здесь с отцом.

И действительно, вскоре они вышли на заросшую просеку, освещенную вечерним солнцем. С заболоченного пруда, куда изливался ручей, с шумом взлетела стая диких уток. Посередине грудились несколько поросших мхом булыжников. Они располагались таким образом, что между ними образовалась небольшая пещера.

– Ха, я же говорила! – с торжеством воскликнула Маргарита.

Иоганн огляделся. В этих местах ему бывать еще не приходилось. Над поляной царили умиротворение и тишина, и здесь и вправду могли найти убежище заблудившиеся дети. Они разбрелись по поляне, осмотрели пещеру и щели между камнями, но не обнаружили ничего, что указало бы пропавших детей. Только старые кости и пересохшая кучка медвежьего навоза. У одного из камней Иоганн наткнулся на странный рисунок.

На камне была нацарапана голова с бородкой и рожками.

– Что это? – пробормотал юноша, проведя пальцем по замшелым линиям. – На вид довольно старое.

– Может, это лесной дух нацарапал, – предположила Маргарита и подмигнула. – Именно так он и выглядит. Да и ты станешь на него похож, если не утрешь грязь с лица.

Она рассмеялась и сбежала к пруду; присела у воды, чтобы отмыться, и подобрала платье, так что Иоганн увидел ее мраморно-белые бедра. Он присел рядом и тоже стал умываться, то и дело украдкой поглядывая на подругу. Хотя был уже конец октября, вода в пруду оставалась на удивление теплой. Водная гладь сверкала на солнце, и их лица отражались в зеркальной поверхности. Усыпанное веснушками лицо Маргариты, ее золотистые локоны – и резко очерченное, бледное и задумчивое лицо Иоганна в обрамлении черных шелковистых волос, которые так нравились его матери.

Мартин между тем взобрался на самый крупный булыжник и махал им сверху. Его страх улетучился без следа.

– Отсюда даже видно город! – Он смеялся и чувствовал себя заметно лучше; заикание его как будто и не беспокоило. – Останемся еще ненадолго? – попросил он. – Здесь так красиво!

Маргарита вопросительно взглянула на Иоганна, и тот кивнул. Ему тоже нравилось то умиротворение, которым дышало это место, древнее, как и сам лес.

– Ладно! – крикнул он Мартину. – Только никуда не уходи с поляны, понял?

Брат раскинул руки и издал ликующий вопль. Маленький горбатый человечек – самый его вид навевал мысли о сказочных гномах. В эту минуту Иоганн любил младшего брата всем сердцем. С тех пор как умерла мама, Мартин был единственным в семье, с кем он действительно ощущал родство. И как он мог только помыслить о том, чтобы покинуть Книтлинген? Он должен был остаться – хотя бы ради своего беспомощного брата. Мартин нуждался в нем, как и сам он нуждался в Мартине.

– Он смотрится таким счастливым, – произнесла Маргарита с улыбкой, глядя, как беснуется Мартин.

– Думаю, ему нравится с нами, – отозвался Иоганн. – Мы – его семья.

Маргарита рассмеялась.

– То есть мы как отец, мать и ребенок? – Внезапно она повлекла его к пещере. – Тогда пойдем поскорее в наш дом, стряпать суп из щавеля, мой ненаглядный супруг, как мы варили в детстве.

Голос ее звучал игриво и в то же время требовательно.

Иоганн и не думал противиться.

* * *

Мартин стоял на вершине скалы, как повелитель мира.

Никогда еще он не чувствовал себя таким счастливым! Другие презирали его и сторонились, называли карликом и шутом. Но ему не было до этого дела, поскольку единственным, кто имел для него значение, был его брат Иоганн. А теперь, когда не стало мамы, он и вовсе занимал главное место в жизни Мартина: защищал его, играл с ним и, что самое главное, объяснял устройство мира. У Мартина было столько вопросов… Почему солнце восходит и заходит? Откуда берутся гром и молнии? Как вырастают растения на лугах и как растут телята? Почему именно его, маленького Мартина, Господь наказал горбом и заиканием?

Не на все вопросы Иоганн знал ответы, но он постоянно искал объяснения. И теперь старший брат вместе с прекрасной Маргаритой взяли его с собой в лес. Его, презренного калеку. Иоганн, Маргарита и Мартин… Они всегда будут вместе, иначе и быть не может! Иоганн никогда не бросит его в беде.

Мартин слез с булыжника и приблизился к пруду. Он знал, что Иоганн и Маргарита занимаются в пещере запретными делами. А прежде он тайком пообещал брату, что не станет им докучать, хоть какое-то время. Поэтому Мартин резвился в тростнике, делал кораблики из коры и запускал их в пруд. Потом бросал в них камнями и смотрел, как они тонут. Вот один из корабликов стремительно затонул, и Мартин склонился над водной гладью. В этот миг он заметил в глубине черную тень, как от гигантской слизистой рыбы. Мартин подскочил и попятился.

Что-то булькнуло, и на темную поверхность пруда поднялся пузырь. В воздухе повис слабый запах серы.

Мартину вспомнились все истории, связанные с этим лесом. Вспомнились злобные карлики, подземные чудища и лесной дух, который забирал маленьких детей. Считалка, которую напевали ребята в игре, здесь, в лесной чаще, казалась не такой уж веселой.

Кто боится черного духа? Никто! А если он придет? А мы прочь сбежим!

Но потом из пещеры донесся смех Маргариты. Еще светило предзакатное солнце, и тень в пруду исчезла так же неожиданно, как и появилась. Запах серы вскоре улетучился, и Мартин вздохнул с облегчением.

И все-таки у пруда ему было немного не по себе. Мартин пошел по поляне в поисках подходящей деревяшки, чтобы можно было вырезать на ней узоры и человечков. Может, он подарит ее Иоганну и Маргарите, украсив сердцем…

Мартин знал, что посреди поляны хороших сучьев не найти. Они лежали по краю, там, где начинался лес. Он подошел к старому кряжистому дубу и вдруг услышал тихий шум. Мартин замер и прислушался.

Это были звуки свирели.

Мартин знал про свирели – как-то раз они с Иоганном даже вырезали одну такую. Но ему никогда не удавалось извлечь из нее столь сладостные звуки. Играла нежная мелодия, веселая и в то же время печальная.

Она звучала в лесу, где-то поблизости.

Мартин постоял в нерешительности, а потом шагнул в чащу. Вокруг сразу сгустился сумрак. Снова он услышал мелодию, но в этот раз она доносилась с другой стороны.

Мартин был напуган, но в то же время ему хотелось узнать, откуда доносится мелодия и кто играет ее. С мрачной решимостью мальчик стиснул рукоять маленького ножика и шагнул в глубь леса. Он не решался подать голос. Самый воздух, казалось, был пронизан чарами, и деревья клонились к нему, как добрые и любопытные великаны.

Мелодия зазвучала совсем рядом.

Мартин на миг закрыл глаза. Какая прекрасная музыка! Казалось, это мама поет колыбельную у его кровати. Хотелось, чтобы эта музыка играла вечно…

Сузи, милая Сузи, что шелестит там в тростнике? То прелестные гусята, у которых нет сапожек… Сузи, славная Сузи, что шелестит…

Что-то хрустнуло, мелодия оборвалась.

– Что… – только и успел вымолвить Мартин.

В следующий миг он понял, что черный дух действительно существовал.

И был он куда страшнее, чем в самых жутких снах.

* * *

Иоганн и Маргарита лежали в пещере, темной и уютной. Мох покрывал камни, образуя мягкое ложе. Их тела плотно соприкасались. Иоганн дрожал, хоть и надеялся, что Маргарита этого не заметит.

– Теперь уж я могу сказать тебе, – прошептала Маргарита и склонилась над ним; ее волосы щекотали ему лицо. В пещере было настолько тесно, что она прижалась к нему грудью. – Я пришла сюда не ради пропавших детей, а ради тебя.

– Ради… меня?

Маргарита хихикнула.

– Ты заикаешься, как твой братец… Не прикидывайся дурачком! Ты разве не видел, как смотрели на нас девушки на площади? Я решила, что пора уже дать им повод для сплетен. – Она наклонилась к его губам. – Ты уже дважды пытался поцеловать меня. Если не сделаешь этого сейчас, то не сделаешь уже никогда.

Иоганн покраснел от смущения и не сумел вымолвить ни слова. Но в этом и не было необходимости. Маргарита поцеловала его. У нее были сладкие губы, куда слаще, чем мед или яблоки. Они откинулись на мох, и Маргарита продолжала его целовать. Затем взяла его руку и подвела к своей груди, которая за последний год заметно округлилась.

– Погладь меня здесь, – прошептала Маргарита.

Иоганн охотно подчинился. Поначалу движения его были робки, но скоро рука сама собой скользнула под корсаж. Он погладил ее по отвердевшим соскам. По телу Маргариты пробежала дрожь.

– Вот так, – шептала она. – Ты первый, кому это позволено, знаешь? Я всегда тебя любила, Иоганн. С тех самых пор, как увидела впервые. Ты такой… особенный. В тебе кроется что-то великое, я это чувствую… – Она вдруг захихикала, и ее рука скользнула к его промежности. – О, я не это имела в виду.

Пристыженный, юноша хотел было отвернуться, но Маргарита удержала его.

– Все хорошо, Иоганн, все хорошо…

Они целовались и ласкали друг друга, при этом Маргарита показала себя более решительной и умелой.

– Раз уж меня выдадут замуж весной, я хочу, по крайней мере, знать, каково это, – промолвила она тихо. – Это мой подарок для тебя. Мне лишь нельзя терять невинность, нам следует быть аккуратнее.

Иоганн закрыл глаза, наслаждаясь моментом. Пальцы его, двигаясь словно по собственной воле, скользнули под ее платье и коснулись срама. Маргарита с тихим стоном раздвинула бедра.

– Мой Иоганн, – шептала она. – Мой Фауст…

Все его мечты, казалось, воплощались в жизнь. Он любил Маргариту, и она любила его! Неужели что-то могло их разлучить? Быть может, ей удастся переубедить отца и тот расторгнет эту дурацкую помолвку? А может, они с Маргаритой и Мартином просто сбегут? Теперь для него не было ничего невозможного!

Они целовались и ласкались, как маленькие котята, гладя друг друга по самым стыдливым и сокровенным местам. Маргарита дарила ему свои ласки. Потом Иоганн сам пустил в ход пальцы и действовал все более решительно и настойчиво, пока у девушки не вырвался едва сдерживаемый стон облегчения. Они так увлеклись ласками, что даже не заметили, как снаружи стали опускаться сумерки.

Когда же Иоганн, жмурясь от тусклого света, выбрался на поляну, Мартина там не оказалось.

* * *

– Мартин, где ты? Мартин! Мартин!

Иоганн стоял на самом высоком из булыжников, на котором совсем недавно резвился его брат. Он озирался по сторонам, и в душе его росло отчаяние. На поляну наползали длинные тени. Поначалу Иоганн подумал, что Мартин решил пошутить над ними. Они с Маргаритой обыскали щели между камнями, искренне надеясь, что мальчишка выскочит в следующую секунду. Но его не было ни среди камней, ни где-либо еще. Куда он мог подеваться? Зачем Мартин один ушел в лес? Или… Леденящий ужас пробрал Иоганна.

Пруд!

Он спрыгнул с булыжника и бросился к пруду.

– Постой! – окликнула его Маргарита. В волосах у нее застряли кусочки коры и зеленые ниточки мха; в глазах читался неприкрытый страх. От прежнего ощущения счастья и уюта не осталось и следа. – Ты куда? Не оставляй меня одну!

Однако Иоганн даже не слышал ее. Он подбежал к пруду и прыгнул в мутную воду, уже не такую теплую, как всего пару часов назад. Мартин не умел плавать. Вода едва доходила до пояса, но Иоганн знал, что и такой глубины было достаточно, чтобы захлебнуться. Так, еще в прошлом году трехлетний сын кузнеца умудрился утонуть в мелком городском рву; старшая сестра лишь на мгновение упустила его из виду…

– Мартин! Мартин!

Иоганн загребал воду, шарил руками по илистому дну, то и дело натыкаясь на гнилые сучья. Но сколько он ни искал, Мартина нигде не было. Тем временем, задыхаясь, подбежала Маргарита.

– Может, он просто ушел домой без нас? – предположила она неуверенно.

– На Мартина это непохоже. Он бы просто побоялся. Ты же сама слышала, что он болтал насчет лесных духов!

Иоганну вдруг вспомнился рисунок, нацарапанный на одном из камней. Лицо с козлиной бородкой и рогами.

Дьявольский лик…

У Иоганна в животе похолодело от страха.

– Надо разыскать его! – сказал он. – Он… он должен быть где-то в лесу!

Не дожидаясь Маргариту, юноша снова сорвался с места. Тени пролегали уже по всей поляне, и только по верхушке самого высокого камня еще играло пятно света. Место, которое прежде казалось Иоганну таким умиротворенным, внезапно обернулось мрачным и зловещим.

Только посреди лесной чащи он осознал, насколько сейчас поздно. Здесь, в окружении елей, казалось, уже давно наступила ночь. Деревья были очерчены темными контурами, и между ними клубился мглистый сумрак. Иоганн то и дело спотыкался о корни и кусты, но всякий раз поднимался и ломился дальше. Он обещал присмотреть за младшим братом, а теперь Мартин пропал! Проглочен этим лесом!

Или еще чем-то невыразимо жутким…

– Иоганн! Иоганн, подожди!

За спиной послышался голос Маргариты, испуганный и уже такой далекий. Юноша остановился, переводя дух. Эта беготня не имела смысла! Этот лес был огромен. Так Мартина ему никогда не найти.

– Мартин! – прокричал он в сумерки. – Мартин, ты слышишь меня? Где ты?

Но его оклики остались без ответа.

Зато он услышал нечто иное.

Это был тихий плач. Стенания, которые рождались словно в самих деревьях или в окутавшем их тумане. Иоганн оцепенел.

– Мартин? – просипел он, слова застревали у него в горле. – Мартин, это… это ты?

Невозможно было определить, в какой стороне раздавался плач. Казалось, он доносился отовсюду разом. Иоганн знал, что в лесу было непросто ориентироваться по звукам. Управляющий Книтлингена иногда устраивал в Шиллинговом лесу облавы; Иоганну тоже доводилось в них участвовать. Загонщики криками и громкими хлопками пугали мелкую дичь, но сами при этом не теряли друг друга из виду – потому что знали, до чего коварен бывает лес.

Иоганн затаил дыхание и прислушался. Теперь сомнений быть не могло. Он отчетливо слышал детский плач.

– Мартин! – вновь прокричал он во тьму. – Я тебя слышу! Где ты?

Внезапно позади него раздался высокий, пронзительный вопль. Иоганн уже решил, что это Мартин, но тут услышал исполненный ужаса голос Маргариты:

– Господи, нет! Прочь, уйди прочь!

Голос ее сорвался на визг. Казалось, страх овладел всем ее существом. Иоганн еще ни разу не слышал, чтобы Маргарита так кричала.

– Маргарита! – позвал он. – Кто там?

– ПРОЧЬ, ПРОЧЬ, ПРОЧЬ! – вновь последовали душераздирающие вопли.

Лес многократным эхом отзывался на крики Маргариты.

Прочь… прочь… прочь…

Иоганн лихорадочно вертелся на одном месте. Что здесь творилось? Кто или что таилось в этом лесу?

– Маргарита? – снова позвал Иоганн, и голос его потонул среди деревьев. – Маргарита! Где ты?

Крик доносился со стороны поляны. Иоганн решил для начала вернуться туда. Маргарита была в опасности, кто-то напал на нее. Иоганн подобрал толстую ветку и бросился назад. С каждой секундой становилось темнее, и деревья стояли сплошной черной стеной. Юноша не останавливался. Где же эта поляна, будь она проклята? Там! Он заметил впереди чуть более светлый клочок земли, перехватил дубинку и побежал быстрее. Еще несколько мгновений, и Иоганн выбежал на поляну.

Однако ни Маргариты, ни загадочного существа там не оказалось.