Текст книги "Мелкие неприятности супружеской жизни (сборник)"

Прошло восемь лет, и вдруг эта сцена, дотоле нимало меня не трогавшая, всплыла в моей памяти; при свете свечей и сверкании драгоценных камней я ясно различил ее мораль. Женщина ненавидит увещевания; если ее начинают в чем-то убеждать, она не может противиться соблазну и исполняет роль, уготованную ей природой. Для нее уступить чужим доводам – значит оказать милость; логические рассуждения раздражают и убивают ее; воздействовать на нее можно лишь с помощью той силы, к какой так часто прибегает она сама, – я имею в виду чувствительность. Отсюда следует, что опору для своего безраздельного господства муж должен искать не в себе самом, а в своей жене; подобно тому как алмаз можно разрезать только другим алмазом, с женщиной можно справиться, лишь если этого захочет она сама. Подарить серьги так, чтобы тебе их вернули назад, – вот навык, полезный во всех без исключения случаях жизни.

Теперь перейдем ко второму из обещанных наблюдений.

«Кто сумеет распорядиться одним томаном[288]288
  Томан, или туман, – персидская золотая монета.


[Закрыть], сумеет распорядиться и сотней тысяч», – гласит индийская пословица; что до меня, то я толкую восточную мудрость расширительно и говорю: «Кто умеет управиться с женой, сумеет управлять и целой нацией». В самом деле, между этими двумя отраслями управления есть немало общего. Разве мужья не должны проводить примерно ту же политику, что и короли, которые на наших глазах забавляют народ, чтобы под шумок лишить его свободы; один раз в году швыряют ему подачки, чтобы остальные триста шестьдесят четыре дня держать на голодном пайке[289]289
  Имеется в виду обычай раздавать бесплатно еду и питье в дни королевских празднеств; его отменили в 1828 году, чтобы избежать пьяных ссор и потасовок.


[Закрыть]; запрещают ему воровать, а сами безжалостно его грабят и при этом говорят: «Лично я на месте народа вел бы себя безупречно»?

Прецедентом, который следовало бы учесть всем мужьям, является политика Англии. Имеющий глаза не может не видеть, что с того момента, как искусство управлябельности[290]290
  Управлябельность (gouvernementabilité) – неологизм Бальзака, изобретение которого он в повести «Загородный бал» (1830) приписывает Людовику XVIII. Перевод «правительствование», предложенный в русской версии «Загородного бала» (Бальзак/15. Т. 1. С. 96), представляется менее точным.


[Закрыть] в этой стране усовершенствовалось, вигам очень редко удавалось остаться у власти. На смену их недолговечному кабинету всегда очень скоро приходили тори и обосновывались в министерских креслах надолго[291]291
  Виги и тори – политические партии, сложившиеся в Англии в конце XVII веке, предшественницы соответственно Либеральной и Консервативной партий.


[Закрыть]. Ораторы вигов походят на крыс, которые упорно грызут острыми зубами подгнившую стенку буфета, но в тот самый миг, когда пьянящий запах королевских орехов и сала достигает их ноздрей, кто-то заделывает щель. По отношению к вашему правительству женщина и есть виг. В том положении, в каком мы ее оставили, она, естественно, принимается мечтать о все больших и больших свободах. Взгляните на ее происки сквозь пальцы, позвольте ей растратить силу на то, чтобы пройти половину лестницы, ведущей к вашему трону, а когда она протянет руку за скипетром, как можно более нежно и бережно сбросьте ее на землю, крича при этом: «Браво!» – дабы не отнимать у нее надежду на скорую победу. Эта хитроумная система должна подкреплять все прочие средства нашего арсенала, к которым вам будет угодно прибегнуть для укрощения вашей жены.

Таковы общие принципы, которые обязан чтить всякий муж, не желающий допускать ошибок в управлении своим маленьким королевством.

Теперь, пренебрегши мнением того епископа, который на Маконском соборе остался в меньшинстве[292]292
  На Маконском соборе в 585 году один из епископов якобы утверждал, что у женщины нет души; однако это всего лишь легенда, основанная на неточном толковании одного пассажа из «Истории франков» Григория Турского. Там сказано, что на соборе «поднялся кто-то из епископов и сказал, что нельзя называть женщину человеком. Однако после того, как он получил от епископов разъяснение, он успокоился. Ибо Священное Писание Ветхого Завета это поясняет; в начале, где речь шла о сотворении Богом человека, сказано: „…мужчину и женщину сотворил из земли и нарек им имя Адам, что значит: человек, сделанный из земли, называя так и женщину и мужчину; таким образом, он обоих назвал человеком“» (Григорий Турский. История франков. М., 1987. С. 230). О душе здесь речи не идет, однако постепенно безымянному епископу стали приписывать именно это утверждение (об историографии этой легенды см.: Gargam A., Lançon B. La querelle sur l’âme des femmes aux XVIe – XVIIIe siècles. Sources et retombées historiographiques d’une mystifcation (VIe – XXIe siècles) // Revue d’Histoire Ecclésiastique. 2013. Vol. 108, issue 3–4). Вопрос о том, есть ли у женщин душа, в сатирическом контексте ставится и в сочинении П. – Э. Лемонте «Наблюдатели за женщинами», которое Бальзак щедро использовал в «Физиологии брака». Лемонте пишет, что испанская инквизиция осудила книгу, в которой утверждалось, что у женщин нет души, однако большинство итальянок «согласились с утверждением, которое унижало их самолюбие, но позволяло грешить без тревог». Далее Лемонте приводит шутовскую статистику – процент женщин в каждой нации, которые захотели иметь душу (среди итальянок таковых нашлось из сотни 24, среди француженок 60, а среди русских – всего-навсего две). См.: Lemontey. P. 44–45.


[Закрыть] (и невзирая на Монтескье, который, разгадав, пожалуй, самую сущность конституционного строя, сказал где-то, что в больших собраниях здравые мысли всегда звучат из уст меньшинства[293]293
  Возможно, Бальзак имел в виду мысль, которую Монтескье неоднократно высказывает в своем труде «Дух законов» (1748): народ (большинство) способен избирать своих представителей, но управлять самостоятельно он неспособен. Более подробно Монтескье рассуждает об этом в книге XI «О законах, устанавливающих политическую свободу в ее связи с государственным устройством»: «Во всяком государстве всегда есть люди, отличающиеся преимуществами рождения, богатства или почестей; и если бы они были смешаны с народом, если бы они, как и все прочие, имели только по одному голосу, то общая свобода стала бы для них рабством» (XI, VI; пер. А. В. Матешук). В парижском издании «Духа законов» 1826 года к этой главе добавлено примечание позднейшего комментатора, ссылающегося на Аристотеля: невежды могут высказываться по разным научным или житейским вопросам, но будут ли они судить более здраво, чем люди, искушенные в художествах? Поэтому большинство не должно ни голосовать на выборах, ни судить об ответственности магистратов (Montesquieu Ch. – L. de. L’esprit des lois. Paris, 1826. T. 2. P. 12–13).


[Закрыть]), мы примем за данность, что у женщины есть и тело, и душа, и начнем с описания тех способов, какие помогут вам приобрести власть над ее душой. Что ни говори, мысль благороднее, чем плоть, и мы займемся наукой прежде, чем кухней, а образованием – прежде, чем гигиеной.

Давать женщинам образование или нет – вот в чем вопрос. Из всех тех вопросов, какие встали перед нами, этот – единственный, который требует ответа либо сугубо положительного, либо резко отрицательного; середины тут нет. Либо образованность, либо невежество – третьего не дано. Размышляя об этих двух безднах, мы воображаем себе Людовика XVIII, сопоставляющего радости XIII века с несчастьями века нынешнего. Восседая посередине доски, которую он так хорошо умел наклонять собственной тяжестью в нужную сторону, он видит на одном ее конце фанатическое невежество послушника, покорство крепостного крестьянина, сверкающие конские подковы и cеньора, ведущего в бой своих вассалов; кажется, он уже слышит клич: «Франция и Святой Дионисий!»[294]294
  Святой Дионисий (Дени) считался покровителем Франции; приведенные слова с XII века служили военным кличем французов.


[Закрыть], но тут, переведя взгляд, он с улыбкой замечает спесивого фабриканта, гордящегося званием капитана национальной гвардии, биржевого маклера – обладателя элегантной двухместной кареты, скромно одетого пэра Франции, сделавшегося журналистом и отдающего сына в Политехническую школу, видит роскошные ткани, газеты, паровые машины и в довершение всего пьет кофе из чашки севрского фарфора, на дне которой до сих пор красуется увенчанная короной буква «Н»[295]295
  Король Людовик XVIII, возвратившийся во Францию в 1814 году после двадцатилетней жизни в эмиграции, упомянут здесь потому, что перед ним, воссевшим на французский престол после Революции и правления Наполеона (от которого как раз и осталась чашка с буквой «Н» на дне), стоял выбор: править ли Францией по старинке – так, как правил его старший брат Людовик XVI, казненный во время Революции, – или же по-новому. Людовик XVIII выбрал второй вариант и сделал Францию конституционной монархией – со всеми вытекающими последствиями, характерными для нового, буржуазного времени.


[Закрыть].

«Долой цивилизацию! Долой мысль!..» – вот что должно сделаться вашим боевым кличем. Вы приходите к выводу, что, поскольку, как это хорошо поняли испанцы, нацией неучей управлять проще, чем нацией ученых, давать женщинам образование не следует ни под каким видом. Счастлив народ, состоящий из глупцов: он не помышляет о свободе, а потому не знает ни тревог, ни бурь; он живет, как колония полипов; подобно ей, он может поделиться на две или три части, и каждая останется цельной и жизнеспособной нацией, которую сможет повести за собою любой слепец, вооруженный пастырским посохом. В чем источник этого чуда? В невежестве; на нем одном держится деспотизм, расцветающий в потемках и безмолвии. Между тем не только в политике, но и в супружеской жизни счастье есть величина отрицательная. Быть может, привязанность народов к абсолютным монархам даже менее противоестественна, чем верность жены мужу, которого она больше не любит: ведь мы, напомню, исследуем ситуацию, когда любовь вашей жены к вам стоит уже одной ногой за порогом. Значит, вам пора прибегнуть к тем спасительным строгостям, на которых основывает г-н фон Меттерних свою излюбленную политику statu quo: впрочем, мы советуем вам применять эти средства с еще большей тонкостью и обходительностью, чем г-н фон Меттерних[296]296
  Австрийский канцлер Клеменс фон Меттерних (1773–1859) был сторонником политики «европейского равновесия», каким оно было до Великой французской революции, и противником национально-освободительных движений, в ходе которых некоторые европейские нации отстаивали право на независимость.


[Закрыть]; ведь ваша жена хитрее всех немцев вместе взятых и сладострастнее любого итальянца.

Итак, вам следует изо всех сил стараться отдалить тот роковой миг, когда жена попросит у вас книгу. Это нетрудно. Сначала вы будете с величайшим презрением отзываться о синих чулках, а в ответ на расспросы жены объясните, какие насмешки навлекают на себя у наших соседей женщины-педантки[297]297
  Выражение «синий чулок» (bas-bleu) появилось во Франции как точный перевод английского blue-stocking, которым в Англии (у «соседей») обозначали сначала членов литературного сообщества, собиравшегося в 1760–1770-е годы в салоне писательницы Элизабет Монтегю; один из завсегдатаев (впрочем, мужчина) носил в пику общепринятому «дресс-коду» синие шерстяные чулки, и потому женщин из этого круга, а затем любых женщин с литературными претензиями стали называть «синими чулками».


[Закрыть].

Затем вы приметесь твердить ей, что любезнейшие и остроумнейшие женщины мира живут в Париже, где слабый пол не берет книг в руки;

что женщины подобны тем знатным особам, которые, по словам Маскариля, знают все, сроду не учившись ничему[298]298
  Мольер. Смешные жеманницы (1659, явл. 12).


[Закрыть];

что женщина должна уметь, не подавая виду, запомнить во время танца или игры все изречения записных гениев – главный источник остроумия парижских глупцов;

что в нашей стране не подлежащие обжалованию приговоры о людях и вещах передаются из уст в уста, и резкое словцо, сказанное женщиной о литераторе или живописце, куда скорее способно уничтожить книгу или картину, нежели постановление королевского суда;

что женщины суть прекрасные зеркала, самой природой созданные для того, чтобы отражать блистательнейшие из идей;

что главное в человеке – врожденный ум и что знания, полученные в свете, куда надежнее тех, которые почерпнуты из книг;

и наконец, что чтение портит глаза и проч., и проч.

Позволить женщине выбирать книги для чтения по ее собственному выбору!.. Да ведь это все равно что бросить спичку в пороховой погреб; хуже того, это значит научить женщину обходиться без вас, жить в выдуманном мире, в раю. Ибо что читают женщины? Сочинения, исполненные страсти, «Исповедь» Руссо, романы и прочие книги, возбуждающие их чувства. Ни доводы разума, ни его зрелые плоды женщинам не милы. А задумывались ли вы о том влиянии, какое оказывает вся эта пиитическая продукция?

В романах, да и вообще в любых книгах чувства и вещи предстают куда более яркими, чем в природе! Дело здесь не столько в желании любого автора выказать тонкость и изысканность чувств и мыслей, сколько в неизъяснимой особенности нашего ума. Человеку природой суждено облагораживать все, что он вносит в сокровищницу своей мысли. Какие лица, какие памятники не приукрашены кистью художника? Душа читателя охотно принимает участие в этом заговоре против правды: она либо безмолвно и покорно впитывает все образы, сотворенные автором, либо сама загорается творческим огнем. Кому из читателей «Исповеди» госпожа де Варанс[299]299
  Франсуаза-Луиза де Варанс (урожд. де Латур) – наставница и возлюбленная Руссо, которую он звал «маменькой» и описал в своей «Исповеди» в самом восторженном тоне.


[Закрыть] не предстала куда большей красавицей, чем была на самом деле? Можно подумать, будто душа наша жаждет любоваться теми формами, какие она некогда созерцала под небесами куда более прекрасными; в созданиях чужой души она видит крылья, помогающие ей самой взмыть ввысь; усваивая себе тончайшие из черт, она сообщает им еще большую безупречность; наслаждаясь поэтичнейшими из образов, дарует им еще большее очарование. Быть может, чтение – не что иное, как творчество вдвоем. Быть может, это таинство пресуществления идей есть память о высшем предназначении человека, об утраченном блаженстве? Чем же была эта утраченная жизнь, если одна лишь тень ее столь усладительна?

Понятно, что, читая драмы и романы, женщина, существо куда более впечатлительное, чем мы, хмелеет от восторга. Она рисует себе жизнь идеальную, перед которой существенность бледнеет и отступает; очень скоро она задается целью перенести эту сказочную негу в жизнь, овладеть этими колдовскими чарами. Невольно она переходит от духа к букве, от духовного – к плотскому.

Неужели же у вас достанет наивности полагать, что повадки и чувства такого человека, как вы, человека, который одевается, раздевается и проч., и проч. на глазах у жены, способны успешно соперничать с чувствами, изображенными в книгах, с выведенными там идеальными любовниками, на чьих нарядах прекрасная читательница никогда не заметит ни дырки, ни пятна?.. Жалкий глупец! Конечно, в конце концов ваша жена догадается, что пиитические герои встречаются в жизни так же редко, как Аполлоны Бельведерские, но увы! на ваше и на ее несчастье, это случится слишком поздно!..

Многие мужчины с трудом решатся запретить женам читать; найдутся даже такие, которые станут утверждать, что чтение имеет несомненное преимущество: оставив жену дома с книгой, муж по крайней мере может не питать сомнений касательно ее времяпрепровождения. На это я, во-первых, отвечу, что в следующем Размышлении надеюсь показать, какого врага наживает себе муж в лице жены, сидящей в четырех стенах, а во-вторых, спрошу: разве не случалось вам видеть мужей, совершенно чуждых поэзии, которые умеют смирить своих бедных супруг, сведя их жизнь к существованию механическому? Исследуйте речи этих великих людей! Выучите наизусть великолепные доводы, с помощью которых они развенчивают красоты поэзии и прелести фантазии.

Если же, несмотря на все ваши старания, супруга ваша все-таки будет рваться к чтению, тогда… предоставьте в ее распоряжение все книги разом, от детской «Азбуки» до «Рене»[300]300
  «Рене» (1802) – повесть Ф. – Р. де Шатобриана, разочарованный и неприкаянный герой которой отразил в себе некоторые важные черты послереволюционного поколения и повлиял на поколение последующее, так что многие «сыны века» 1820–1830-х годов ощущали себя «наследниками Рене».


[Закрыть] – сочинения, сулящего вам в ее руках больше опасностей, чем «Тереза-философ»[301]301
  «Тереза-философ» (1748) – скабрезный роман, автором которой считается Жан-Батист Буайе, маркиз д’Аржан (1704–1771).


[Закрыть]. Вы можете внушить жене отвращение к книгам, снабдив ее скучнейшими из созданий человеческого ума, можете сделать из нее дурочку, не предоставив в ее распоряжение ничего, кроме жития Марии Алакок, «Скребницы для покаяния»[302]302
  Мария Алакок (1647–1690) – монахиня ордена визитации (посещения Святой Девы Марии); ее житие, написанное архиепископом Санским Ланге де Жержи (1-е изд. 1729), отличалось выспренностью тона и малым правдоподобием сообщаемых фактов. «Скребница для покаяния» – название вымышленное и пародийное.


[Закрыть] или песенок времен Людовика XV[303]303
  Сходный набор «источников» оглупляющего женского образования приводит в книге «О любви» Стендаль (гл. 54): «Если бы даже нам было позволено воспитывать молодых девушек идиотками при помощи Аve Маria и похотливых песенок, как в монастырях 1770 года, против этого нашлось бы несколько небольших возражений» (Стендаль. С. 176). Однако там, где Стендаль утверждает свое мнение прямо и всерьез, Бальзак играет с читателем и строит доказательство «от противного».


[Закрыть]; впрочем, в следующих Размышлениях мы укажем вам способы так занять досуг жены, чтобы она и думать забыла о книгах.

Для начала же имейте в виду, что женщины наши получают образование, способное очень скоро отвратить любую из них от увлечения наукой. Вспомните, с какой восхитительной тупостью усваивают французские девицы уроки бонн, гувернанток и компаньонок, у которых на одну благородную и правдивую мысль приходится двадцать лживых проповедей кокетства и ханжества. Девушек воспитывают как рабынь и приучают к мысли, что цель их существования – по примеру их собственных бабушек пестовать канареек, составлять гербарии, поливать бенгальские розы, вышивать по канве или шить себе пелеринки. Поэтому, хотя девочка в десять лет хитрее, чем юноша в двадцать, держится она робко и неловко. Став взрослой, она будет приходить в ужас при виде паука, болтать о пустяках, думать о тряпках, обсуждать моды и не станет ни хорошей матерью, ни верной женой[304]304
  Еще одна парафраза Стендаля (гл. 54): «Все согласны, что девочка десяти лет в двадцать раз сообразительнее мальчугана того же возраста. Почему же в двадцать лет она должна стать большой дурехой, неловкой, застенчивой, боящейся пауков, а мальчуган – умным человеком?» (Стендаль. С. 178).


[Закрыть].

Вот как разворачиваются события: сначала девочек обучают рисовать розы и вышивать косынки – за такую работу можно выручить восемь су в день. Затем их заставляют учить историю Франции по книге Ле Рагуа, хронологию по «Таблицам гражданина Шантро»[305]305
  Аббат Клод Ле Рагуа (ум. 1683?) – автор «Римской и французской истории в вопросах и ответах» (изд. 1687). Примерно тот же перечень девичьих занятий: заучивание наизусть книги Ле Рагуа, вышивание и раскрашивание нарисованных роз – приводит в главе 55 книги «О любви» Стендаль. Пьер-Никола Шантро (1741–1808) – автор «Краткой хронологической истории Франции» (1808) и переводчик «Хронологических таблиц» X. Блера (1797).


[Закрыть], а географию – по картам, единственной пище, какая предоставляется их юному воображению; матери и наставницы больше всего боятся заронить в сердца дочек опасные думы, но в то же самое время неустанно твердят юным особам, что вся наука, потребная женщине, сводится к искусству получше пристроить тот фиговый листок, которым некогда вооружилась наша праматерь Ева. До пятнадцати лет, пишет Дидро, девушки не слышат ничего, кроме: «Дочь моя, этот фиговый листок вам не к лицу!», или: «Дочь моя, этот фиговый листок вам к лицу!», или: «А может быть, дочь моя, лучше сдвинуть этот фиговый листок набок?»[306]306
  Неточная цитата из статьи Дидро «О женщинах» (см. примеч. 176). У Дидро девушки слышат разговоры о «фиговом листке» до восемнадцати или девятнадцати лет.


[Закрыть]

Итак, ваша задача – ограничить круг познаний жены сей прекрасной и благородной областью. Если же, паче чаяния, супруга ваша пожелает обзавестись библиотекой, приобретите ей Флориана, Мальте-Брена, «Кабинет фей», «Тысячу и одну ночь», «Розы» Редуте, «Китайские обычаи», «Голубей» госпожи Книп, прославленное сочинение о Египте и проч.[307]307
  Жан-Пьер Клари де Флориан (1755–1794) упомянут в данном случае скорее всего как автор пасторальных «Басен» (1792). Конрад Мальте-Брен (1775–1826) был автором «Математической, физической и политической географии всех частей света» (1803–1807). «Кабинет фей» – многотомный сборник волшебных сказок разных авторов XVII–XVIII веков, выпущенный во второй половине 1780-х годов в Амстердаме. Пьер-Жозеф Редуте (1759–1840) прославился своими акварельными изображениями цветов (на титульных листах к его имени прибавляли характеристику «живописец цветов»); его трехтомный альбом «Розы» (с сопроводительным текстом Кл. – А. Тори) вышел в 1817–1824 годах. Под «Китайскими обычаями» подразумевается, по-видимому, иллюстрированный двухтомник Базена де Мальпьера «Китай, нравы, обычаи, костюмы, искусства и художества», вышедший в 1825–1827 годах. Альбом художницы Полины Книп (урожд. де Курсель; 1781–1851) «Голуби» с сопроводительным текстом К. – Ф. Темминка вышел в 1811 году. Сочинение о Египте – по-видимому, многотомное (10 томов текста и 13 томов иллюстраций) «Описание Египта, или Сборник замечаний и разысканий, сделанных в Египте во время экспедиции французской армии», опубликованное в 1809–1829 годах.


[Закрыть] Одним словом, не забывайте остроумного изречения той принцессы, которая, узнав, что народ бунтует из-за дороговизны хлеба, воскликнула: «Отчего же они не едят бриошей?»[308]308
  Обычно эту фразу приписывают королеве Марии-Антуанетте, однако она приведена уже в «Исповеди» Руссо (кн. VI), оконченной около 1770 года – того самого года, когда австрийская принцесса Мария-Антуанетта стала женой дофина, будущего короля Людовика XVI, и ее изречения были во Франции еще неизвестны.


[Закрыть]

Быть может, однажды вечером супруга упрекнет вас в угрюмости и неразговорчивости; быть может, похвалит вас за каламбур – все это просто-напросто мелкие несовершенства нашей системы, да и вообще, если воспитание женщин во Франции – забавнейшая бессмыслица, а ваш супружеский обскурантизм поможет вам превратить жену в куклу, стоит ли огорчаться? Коль скоро у вас недостает храбрости в корне изменить заведенный порядок, не лучше ли устроить супружескую жизнь по старинке и не подвергать жену тем опасностям, какими чреваты страшные бездны любви? Когда она станет матерью, не вздумайте требовать от нее, чтобы она воспитала вам Гракхов[309]309
  О Корнелии, матери римских трибунов Тиберия (162–133 до н. э.) и Гая (154–121 до н. э.) Гракхов, см. примеч. 202.


[Закрыть]; сделайтесь настоящим pater quem nuptiae demonstrant[310]310
  Отцом согласно брачному договору (лат.). По римскому праву муж считался отцом всех детей, рожденных его женою в продолжение брака.


[Закрыть]; чтобы помочь вам в этом, мы и сочинили нашу книгу – арсенал, где каждый сможет, сообразно с особенностями характера супруги и своего собственного, выбрать оружие, способное побороть ужасного духа зла, вечно грозящего овладеть душой любой жены; а поскольку, рассуждая здраво, самые заклятые враги женского образования – невежды, наше Размышление подойдет большинству мужчин.

Разумеется, женщина, получившая образование наравне с мужчиной, обладает достоинствами блистательными и в высшей степени благоприятствующими ее собственному счастью и счастью ее супруга, но такие женщины столь же редки, сколь и само счастье, и если ваша жена не относится к числу этих немногочисленных исключений, вам следует, во имя вашего общего благополучия, ограничить ее мысли тем кругом, в каком они пребывали от рождения, ибо – учтите это! – искра гордости может воспламенить ее сердце и погубить вас: вы возведете рабыню на престол, а она не сумеет устоять перед соблазном и употребит свою власть во зло.

Говоря короче, если человек выдающегося ума, вместо того чтобы жениться на девушке, в чьем душевном благородстве он успел убедиться, имел глупость взять в жены дурочку, то, следуя системе, изложенной в этом Размышлении, он сможет без труда сообщать свои мысли жене, разменяв их предварительно на светские пустяки[311]311
  Ср. у Стендаля (гл. 55): «Какой мужчина в любви или браке имеет счастливую возможность сообщить свои мысли в том виде, как они ему приходят в голову, женщине, с которой он проводит свою жизнь? Он находит доброе сердце, разделяющее его печали, но всегда вынужден разменивать на мелкую монету свои мысли, если хочет быть понятым…» (Стендаль. С. 188–189).


[Закрыть].

В заключение скажем, что мы вовсе не предписываем всем выдающимся мужчинам вступать в брак исключительно с выдающимися женщинами и не разделяем взглядов госпожи де Сталь, весьма неуклюже попытавшейся навязать себя в подруги Наполеону[312]312
  Скорее всего, Бальзак подразумевал эпизод из книги Э. де Лас Каза «Дневник, веденный на Святой Елене» (Mémorial de Sainte-Hélène, 1823), где со слов Наполеона записано следующее: «С тех пор как победы Итальянской армии прославили юного генерала, г-жа де Сталь, не знакомая с ним лично, из одного лишь почтения к славе, воспылала к нему восторженными чувствами, достойными сочинительницы „Коринны“; она присылала ему, сказал Наполеон, многочисленные и пространные послания, полные ума, пыла и метафизики: лишь несовершенство человеческих установлений, сообщала она генералу, могло дать ему в жены особу столь кроткую и спокойную, какова г-жа Бонапарт; ему потребна женщина с пылкой душой, подобная ей, госпоже де Сталь; именно ее природа предназначила в подруги такому герою…» (запись от 18–20 января 1816 года).


[Закрыть]. Эти двое были бы несчастны в совместной жизни; Жозефина была женой куда более мудрой, чем сочинительница «Коринны» – бой-баба XIX столетия.

Восхваляя тех бесподобных юных дев, которых случай и природа наделили чуткой душой, способной вынести тягчайшее из испытаний – жизнь рядом с одухотворенным существом, именуемым мужчиной, мы имеем в виду те благородные и редкостные создания, образец которых вывел Гете в «Графе Эгмонте» в лице Клерхен[313]313
  «Эгмонт» (1788) – прозаическая трагедия Гете; Клерхен – преданная подруга заглавного героя.


[Закрыть]; мы говорим о тех женщинах, которые не ищут иной славы, кроме славы жен, достойно исполняющих отведенную им роль; которые с поразительной гибкостью покоряются воле и желаниям тех, кого природа назначила их повелителями; которые то воспаряют вслед за ними к вершинам мысли, то спускаются на грешную землю и забавляют супругов, точно малых детей; которые понимают все странности и терзания мужских душ и без труда постигают смысл невнятных мужских речей и туманных взоров; которые рады и молчанию, и разговору и которые, наконец, догадываются, что лорд Байрон мыслит, чувствует и наслаждается не так, как простой чулочник или колпачник. Однако довольно, иначе эти картины увлекут нас слишком далеко: наша тема – не любовь, а брак.

Цель этого Размышления – предложить вашему вниманию еще один способ незаметно для вашей жены подавить ее волю и тем предохранить себя от множества опасностей. Речь здесь пойдет о воздействии, какое производят на моральное состояние физические превратности и тщательно продуманная диета.

Сей великий философический раздел брачной медицины, без сомнения, пригодится всем, кто страдает подагрой, катаром и бессилием, всем старцам, которых мы пытались пробудить от спячки в Размышлении об обреченных, но прежде всего он адресован мужьям, у которых достанет мужества пойти макиавеллическим путем того великого французского короля, что попытался осчастливить всех своих подданных ценою жизни нескольких феодалов[314]314
  По-видимому, имеется в виду король Людовик XI (1423–1483), жестоко подавлявший феодальную оппозицию; Бальзак сделал Людовика XI одним из героев новеллы «Мэтр Корнелиус» (1831).


[Закрыть]. Наша задача совершенно та же самая. Следует отрезать или ослабить некоторые члены для блага всего организма.

Неужели вы всерьез полагаете, что холостяк, который, следуя рекомендациям Стерна, питается настоем из травы ганеа, огурцами и портулаком, а к ушам приставляет пиявок, смог бы восторжествовать над добродетелью вашей супруги? Представьте себе, что некоему гению дипломатии удалось бы навечно приложить к затылку Наполеона припарку из льняного семени или каждое утро ставить ему промывательное с медом[315]315
  Средства, обладающие мягчительным действием или считающиеся таковыми.


[Закрыть], – как вы думаете, смог бы в этом случае Наполеон, великий Наполеон, завоевать Италию? Мучили Наполеона во время русской кампании страшные трудности с мочеиспусканием или нет?.. Вот один из тех вопросов, от решения которого зависела судьба всего мира[316]316
  Об этом недуге Наполеона Бальзак мог прочесть в книге Ф. – П. де Сегюра «История Наполеона и Великой армии в 1812 году» (1824; кн. IV, гл. VI).


[Закрыть]. Разве не очевидно, что протирания холодной водой, обливания, ванны и проч. серьезно влияют на работу мозга? Разве в знойный и душный июльский день, когда кожа ваша дышит с трудом, а выпитый залпом стакан лимонада со льдом очень скоро выступает у вас на лбу в виде пота, вам когда-либо случалось ощущать те приливы отваги, прозорливости и мощи, какие так облегчали и услаждали вашу жизнь всего два-три месяца назад?

Нет, нет, железо, замурованное в самый твердый камень, рано или поздно всегда разрушит самую прочную стену с помощью тех невидимых глазу медленных перемен, какие производят наши мучители: зной и мороз. Итак, согласимся, что если климат влияет на человека, то человек, в свой черед, не может не влиять на воображение себе подобных, и зависит это влияние от того, как сильна и могуча его воля, которая поистине созидает окружающую его атмосферу[317]317
  Здесь Бальзак описывает понятие, которое затем легло в основу его представлений о мире; подобно заглавному герою романа «Луи Ламбер», сочинявшему «Трактат о воле», Бальзак был убежден, что все формы движения (чувства, жесты, идеи), иначе говоря, сама жизнь – не что иное, как продукты воли, которую человек концентрирует, а в решающие моменты выбрасывает в пространство. Бальзаковская «энергетика» нашла свое самое яркое выражение в образе «шагреневой кожи», исполняющей в одноименном романе желания (иначе говоря, волю) владельца, но при этом пожирающей его жизнь; так Бальзак доказывает материальность воли. Примеры «брачной гигиены», приводимые Бальзаком, иной раз звучат комично, но главная мысль этой главы совершенно серьезна.


[Закрыть].

Воля творит гениальных актеров, великих поэтов, религиозных фанатиков, ибо все они мастера красноречия – красноречия слов либо поступков; наконец, воля лежит в основе той науки, что нынче еще дремлет в колыбели.

Но эта воля, дарующая человеку такую огромную власть над другим человеком, эта текучая нервная сила, находящаяся в постоянном движении, сама покорна изменчивому состоянию нашего хрупкого организма, подверженного самым различным влияниям. Здесь мы прервем наши метафизические рассуждения и обратимся к исследованию тех обстоятельств, что созидают и безмерно усиливают либо ослабляют человеческую волю.

Не думайте, впрочем, что мы советуем вам пользовать честь вашей супруги припарками, запирать жену в сушильне или запечатывать, как письмо, – нет, это не входит в наши намерения. Мы даже не станем рассказывать вам о чудесах магнетизма, который позволил бы вам полностью подчинить душу жены вашей воле: ни один муж не согласится платить за вечное семейственное счастье этим постоянным напряжением всех животных сил своего организма; нет, мы попытаемся изложить вам великолепную гигиеническую систему, прибегнув к которой вы сможете потушить пожар, лишь только почувствуете запах дыма.

В самом деле, среди привычек парижских и провинциальных модниц (а модницы составляют весьма изысканный разряд порядочных женщин) есть немало таких, которые позволят вам добиться искомой цели, не прибегая к четырем холодным снадобьям[318]318
  В старинной фармацевтике четырьмя сильными «холодными снадобьями», оказывающими на организм успокоительное действие, считались сельдерей, дыня, тыква и кабачок, а четырьмя слабыми – латук, садовый цикорий, портулак и цикорий дикий.


[Закрыть], кувшинкам и прочим ведьмовским изобретениям. Больше того, мы оставим Элиану его траву ганеа, а Стерну его портулак и огурцы, слишком явно выдающие намерения противувоспалительные.

Вы поступите по-другому: ваша жена будет с утра до вечера покоиться в тех мягких креслах, что погружают тело в настоящую пуховую ванну.

Всеми средствами, к каким вам позволит прибегнуть ваша совесть, вы будете поощрять исконную женскую склонность не покидать пределов благоуханного будуара, куда почти нет доступа ни свежему воздуху, ни яркому свету, с трудом проникающему сквозь полупрозрачные кисейные занавески.

Описанные нами средства дадут великолепный результат – но не прежде, чем жена ваша выкажет вам живость своего нрава; наберитесь терпения, снесите этот быстролетный натиск – пройдет немного времени, и эта деланная живость исчезнет. Как правило, женщины торопятся жить, но бурю чувств очень скоро сменяет благодетельный для мужа покой.

Разве Жан-Жак чарующими устами Юлии не сумеет убедить вашу жену, что она выкажет бесконечное изящество, если не станет осквернять свой нежный желудок и свой божественный ротик такими подлыми яствами, как истекающая соком говядина или огромное баранье плечо?[319]319
  Излюбленные кушанья Юлии (овощи, яйца, фрукты, рыба) и ее неприязнь к мясу описаны в десятом письме четвертой части романа Руссо «Юлия, или Новая Элоиза».


[Закрыть] Что может быть невиннее и притягательнее, чем свежие, безуханные овощи и румяные фрукты, чем кофе, душистый шоколад, апельсины – эти золотые яблоки Аталанты[320]320
  Аталанта (греч. миф.) – знаменитая аркадская охотница, побеждавшая всех женихов в беге, но побежденная Меланиппом: во время бега он разбрасывал подаренные ему Афродитой золотые яблоки, и, поднимая их, Аталанта проиграла состязание.


[Закрыть], аравийские финики, брюссельские cухарики, – пища здоровая и изысканная, которая сообщает женщине некую загадочность и оригинальность, а вам позволяет добиться искомого результата? Предписанная вами диета прославит вашу супругу в светском кругу не хуже, чем новый наряд, милосердный поступок или острое словцо. Пусть любимцем ее сделается не пудель и не обезьянка, а Пифагор[321]321
  Легендарный древнегреческий философ Пифагор (ок. 570 – ок. 490 до н. э.) проповедовал среди прочих форм аскезы воздержание от животной пищи.


[Закрыть].

Не вздумайте подражать тем неосторожным людям, которые, желая прослыть вольнодумцами, оспаривают женскую убежденность в том, что лучший способ сохранить талию – мало есть. Женщина, соблюдающая диету, не толстеет – мысль ясная и положительная; ее и держитесь.

Расхваливайте на все лады тех женщин, которые сохранили свою красоту, потому что по нескольку раз на дню принимали молочные ванны или совершали омовения в любых других жидкостях, расслабляющих нервную систему и оттого сообщающих нежность коже.

Заботясь о драгоценном здоровье вашей благоверной, ни в коем случае не позволяйте ей умываться холодной водой; вода может быть либо теплой, либо горячей – третьего не дано.

Да сделается вашим кумиром Бруссе[322]322
  Французский врач Франсуа Бруссе (1772–1838) считал источником всех болезней чрезмерное возбуждение различных органов, а универсальным лекарством – расслабляющие средства, в том числе кровопускание. Шутовская рекомендация «Физиологии брака» обретает серьезный и драматический характер в рассказе «Мэтр Корнелиус» (1831), где уродливый, старый и ревнивый муж делает молодой жене кровопускания из обеих рук и доводит ее до истощения.


[Закрыть]. Стоит вашей жене почувствовать малейшее недомогание – не упускайте случая, немедленно посылайте за пиявками и ставьте их ей в любом количестве; не бойтесь время от времени поставить дюжину-другую и себе самому, дабы укрепить в глазах жены авторитет прославленного доктора. Супружеский долг предписывает вам неизменно находить жену недостаточно бледной; нелишне будет, если вы сами иной раз доведете ее до прилива крови к голове, – это даст вам законные основания призвать в дом целую армаду пиявок.

Пить ваша жена должна исключительно воду, легонько подкрашенную бургундским вином, – напиток, приятный на вкус, но совершенно не возбуждающий; все прочее исключается.

Но не вздумайте поить ее водой без примесей – этим вы все погубите!

«Бурная стихия! Стоит тебе подступить к шлюзам мозга – гляди, как они открываются перед тобой. Вот приплывает Любознательность, знаками приглашая подруг следовать за ней, – они ныряют в самую середину потока. Фантазия сидит в задумчивости на берегу и, следя за течением, превращает соломинки и тростинки в мачты и бушприты. А Похоть, придерживая одной рукой подобранное до колен платье, ловит их другой, когда они проплывают мимо. О люди, пьющие только воду! Неужели посредством этой обманчивой жидкости вы так часто управляли миром, измалывая физиономии слабых, попирая ногами бессильных и даже иногда меняя форму и лицо природы?»[323]323
  Цитата из «Жизни и мнений Тристрама Шенди» (т. VIII, гл. V; Стерн. С. 454, с незначительными изменениями; Sterne-2. P. 373–374).


[Закрыть]

Если, пребывая в бездеятельности и строго придерживаясь предписанной нами диеты, супруга ваша по-прежнему будет внушать вам подозрения, обратитесь не мешкая к другой системе, с которой мы вас сейчас познакомим.

Любой человек обладает определенным запасом энергии. Энергия одного мужчины или одной женщины относится к энергии другого мужчины или другой женщины как десять к тридцати или один к пяти, причем у каждого есть свой предел, выше которого ему не подняться. Энергия, или воля, которой наделен каждый из нас, подобна звуку: она то ослабевает, то усиливается в границах доступных нам октав. В чем бы эта энергия ни выражалась – в желаниях или в страстях, в потугах ума или в мускульных усилиях, – природа ее остается неизменной, меняются лишь точки ее приложения. Боксер вкладывает ее в удар кулака, булочник – в замешивание теста, поэт – в творчество, которое требует едва ли не больше энергии, чем любая другая деятельность, танцор – в движения ног; одним словом, каждый распоряжается своей энергией, как ему вздумается, и пусть нынче же вечером Минотавр преспокойно расположится в моей постели, если вы не знаете так же хорошо, как и я, где и когда мы тратим эту энергию особенно щедро. Мужчины, как правило, расходуют могучую энергию и волю, отпущенные им природой, занимаясь полезными трудами либо предаваясь гибельным страстям, но наши порядочные женщины решительно не знают, как распорядиться этим даром природы; отсюда – смятение и капризы. Если диетический режим не истребил в вашей жене излишки энергии, займите ее таким делом, которое позволило бы ей каждодневно растрачивать смущающий вас избыток сил. Вовсе не обязательно ставить жену к фабричному станку; существуют тысячи других способов раз и навсегда заполнить ее досуг.

Оставляя на ваше усмотрение выбор средств, меняющийся в зависимости от обстоятельств, рекомендую вам танцы как одну из притягательных бездн, погубивших немало любовных интриг. Наш современник посвятил этому предмету весьма выразительную страницу, которую мы здесь и приведем.

«Несчастная жертва, которою любуются зрители, дорого платит за свои победы. Какой плод могут принести усилия, так мало соответствующие возможностям слабого пола? Мускулы, пребывающие в постоянном напряжении, истощаются без меры. Животные духи, призванные питать пламя страстей и работу мозга, отвращаются от истинного своего предназначения. Отсутствие желаний, тяга к покою, пристрастие к обильной пище – все в танцовщице выдает существо обездоленное, мечтающее не столько о наслаждении, сколько об отдыхе. Недаром один завсегдатай кулис как-то сказал мне: „Кто живет с танцовщицами, тот живет на одной баранине: они тратят столько сил, что не могут обойтись без этой сытной пищи“. Итак, поверьте, очарование танцовщицы обманчиво: за знойной внешностью избранницы с досадой обнаруживаешь на почве скупой и холодной совершенную бесчувственность. Калабрийские врачи рекомендуют танцы в качестве лекарства против истерических припадков, которым подвержены местные уроженки, а арабы прибегают к сходным средствам для обуздания породистых кобылиц, бесплодных из-за чрезмерной похотливости. „Глуп, как танцор“ – под этим приговором подпишутся все знатоки театра. Наконец, лучшие умы Европы сходятся на том, что всякий танец производит действие отменно охлаждающее.

В доказательство прибавим еще несколько наблюдений. Жизнь пастушеская породила распутство. Нравы ткачих вызывали у греков громкое осуждение. Похотливость хромых женщин запечатлена в итальянской пословице[324]324
  Эту итальянскую пословицу приводит Монтень в главе «Опытов» (III, XI), названной «О хромых»: «Тот не познает Венеры во всей ее сладости, кто не переспал с хромоножкой» (пер. Н. Я. Рыковой). Сердечно благодарю М. С. Неклюдову за отсылку к Монтеню.


[Закрыть]. Испанцы, отличающиеся африканской невоздержанностью, увековечили свою мудрость в поговорке, гласящей: Mujer у gallina pierna quebrantada – сломай ногу женщине и курице. Восток, где наука сладострастия получила беспримерное развитие, породил калифа Хакима, основателя секты друзов, который под страхом смерти запретил своим подданным изготовлять какую бы то ни было женскую обувь[325]325
  В число экстравагантных приказов калифа Хакима из династии Фатимидов, правившего Египтом в 996–1021 годах, входил запрет на изготовление женской обуви – чтобы женщины не выходили за порог родного дома.


[Закрыть]. Итак, во всем мире сердечные бури разражаются лишь тогда, когда пребывают в покое ноги!»[326]326
  Весь фрагмент, взятый в кавычки, в самом деле почерпнут из сочинения современного Бальзаку автора – историка Пьера-Эдуарда Лемонте (ср. примеч. 163) – «Моральная и физиологическая параллель танца, песни и рисунка, где сравнивается влияние этих трех занятий на способность женщин противиться соблазнам любви» (Lemontey. P. 217–223). Бальзак цитирует его с некоторыми сокращениями.


[Закрыть]

Какая восхитительная метода: позволить женщине танцевать с утра до ночи, а кормить ее при этом исключительно белым мясом!..

Не подумайте, что эти умозаключения, столь же истинные, сколь и остроумные, противоречат системе, описанной выше; в обоих случаях вы достигаете одной цели: жена ваша приходит в состояние расслабленности, а это состояние – залог вашего спокойствия. Одна система отворяет врагу ворота и указывает ему путь к отступлению; другая его убивает.

Люди робкие и ограниченные, чего доброго, увидят в наших гигиенических мерах оскорбление нравственности и чувствительности.

– Разве у женщины нет души? – скажут они. – Разве она не одарена теми же чувствами, что и мы? По какому праву вы презираете ее страдания, мысли, нужды, по какому праву обращаетесь с ней как с подлым металлом, из которого рабочий может изготовить подсвечник, а может – гасильник для свечей? Неужели только потому, что эти бедные создания слабы и несчастны от природы, грубый деспот получает право приносить их в жертву своим более или менее разумным теориям? А если ваша расслабляющая или возбуждающая система, которая растягивает, треплет, истязает женские нервы, станет причиной страшных недугов, а если вы сведете возлюбленную супругу в могилу, а если… а если… и проч., и проч.?

Вот наш ответ.

Приходилось ли вам подсчитывать, сколько раз Пьеро и Арлекин меняют форму своего белого колпака? Они так ловко мнут его и выворачивают наизнанку, что он превращается в волчок, кораблик, стакан, полумесяц, берет, корзинку, рыбу, кнут, кинжал, ребенка, человеческую голову и проч.