Текст книги "Мелкие неприятности супружеской жизни (сборник)"

Если в «Физиологии брака» Бальзак настаивает на том, что образование должно развивать ум девушек и что им надо давать возможность достаточно близко познакомиться с будущим супругом, то и в дальнейшем быть счастливыми он позволяет только тем парам, где жены удовлетворяют этим условиям (например, заглавным героиням романов «Урсула Мируэ» и «Модеста Миньон»).

Если в «Физиологии брака» Бальзак утверждает, что девушек следовало бы выдавать замуж без приданого, поскольку в этом случае брак не был бы так сильно похож на продажу, то эту же мысль он повторяет и во многих других произведениях, например в уже упомянутом цикле «Тридцатилетняя женщина» или в повести «Онорина».

Если в «Физиологии брака» он пишет: «Поскольку удовольствие проистекает из согласия ощущений и чувства, дерзнем утверждать, что удовольствия суть своего рода материальные идеи», – и настаивает на необходимости исследовать способность души «перемещаться отдельно от тела, переноситься в любую точку земного шара и видеть без помощи органов зрения» (с. 134, 422), то это можно считать кратким изложением теории о материальности идей и «флюидов», которую он проповедовал всю жизнь и которая, в частности, обусловила присутствие в его романах и рассказах многочисленных ясновидцев и медиумов. Различаются только интонации и контексты, в которых описываются подобные явления: в «Физиологии брака» серьезные утверждения прячутся среди раблезианских и стернианских шуточек, а, например, в «Шагреневой коже», вышедшей двумя годами позже, материальность идеи становится основой трагического сюжета.

Если в «Физиологии брака» Бальзак замечает: «Наконец, дело совсем безнадежно, если ваша жена моложе семнадцати лет или если лицо у нее бледное, бескровное: такие женщины чаще всего хитры и коварны» (с. 156), – то это предвещает бесчисленные пассажи «Человеческой комедии», где автор, идя по стопам глубоко им почитаемого создателя физиогномики Лафатера, предсказывает характер персонажа по внешним приметам. Все это запрограммировано уже в размышлении «О таможенном досмотре», где Бальзак приводит многочисленные признаки, по которым проницательный муж может определить отношение холостого гостя к хозяйке дома:

Значения исполнено все: приглаживает он волосы или, запустив пальцы в шевелюру, взбивает модный кок ‹…› удостоверяется ли украдкой, хорошо ли сидит парик и каков этот самый парик – светлый или темный, завитой или гладкий; бросает ли он взгляд на свои ногти, дабы убедиться, что они чисты и аккуратно обстрижены ‹…› медлит ли он перед тем, как позвонить, или же дергает за шнурок сразу, быстро, небрежно, развязно, с бесконечной уверенностью в себе; звонит ли робко, так что звук колокольчика тотчас замирает, словно первый удар колокола, зимним утром сзывающего на молитву монахов-францисканцев, или резко, несколько раз подряд, гневаясь на нерасторопность лакея (с. 257–258).

Если в «Физиологии брака», в той же главе «О таможенном досмотре», описана богатая пожива, которую предоставляют для проницательных наблюдателей-фланеров парижские улицы, то сходные наблюдения можно найти едва ли не во всех «Сценах парижской жизни». Добавим, что и само определение фланирования – времяпрепровождения, которое Бальзак ценил чрезвычайно высоко, – дано уже в «Физиологии брака»:

О, эти блуждания по Парижу, сколько очарования и волшебства вносят они в жизнь! Фланировать – целая наука, фланирование услаждает взоры художника, как трапеза услаждает вкус чревоугодника. ‹…› Фланировать значит наслаждаться, запоминать острые слова, восхищаться величественными картинами несчастья, любви, радости, лестными или карикатурными портретами; это значит погружать взгляд в глубину тысячи сердец; для юноши фланировать значит всего желать и всем овладевать; для старца – жить жизнью юношей, проникаться их страстями (с. 92–93).

Наконец, в последующих произведениях находят продолжение и развитие не только общие принципы, но и отдельные мотивы. Например, использование в собственных интересах мигрени – недуга, который приносит женщине неисчислимые выгоды и который так легко симулировать, подробнейшим образом описано во второй главе романа «Герцогиня де Ланже» (1834). Сравнение плотской любви с голодом (с. 108–109) повторяется во многих романах и в особенно развернутой форме в «Кузине Бетте» (1846):

Женщину добродетельную и достойную можно сравнить с гомерической трапезой, приготовленной без затей на раскаленных угольях. Куртизанка, напротив, является как бы произведением Карема [знаменитого повара] со всякими пряностями и изысканными приправами[33]33
  Бальзак/15. Т. 10. С. 295; пер. Н. Яковлевой.


[Закрыть].

А вредоносное влияние на жизнь супругов такого персонажа семейной драмы, как теща, лежит в основе романа «Брачный контракт» (1835).

В «Мелких неприятностях супружеской жизни» Бальзак предложил выразительную формулу для описания литературного процесса: «Одни авторы окрашивают книги, а другие порой эту окраску заимствуют. Некоторые книги линяют на другие» (с. 576). Так вот, пользуясь этой формулой, можно сказать, что «Физиология брака» «полиняла» на очень многие дальнейшие сочинения Бальзака.

В прессе за «Физиологией брака» с легкой руки Жюля Жанена, автора рецензии в газете «Журналь де Деба» от 7 февраля 1830 года, закрепился эпитет «инфернальная»; впрочем, автор сам предположил во «Введении», что его заподозрят «в безнравственности и злонамеренности», и сам упомянул там Мефистофеля. О репутации бальзаковской книги дает представление и сцена в светской гостиной, запечатленная в неоконченном отрывке Пушкина «Мы проводили вечер на даче…»; здесь чопорная гостья-вдова просит не рассказывать неблагопристойную историю, а хозяйка дома отвечает с нетерпением:

Полноте. Qui est-ce donc que l’on trompe ici? [Кого здесь дурачат? – фр.] Вчера мы смотрели Antony [драма А. Дюма], а вон там у меня на камине валяется La Physiologie du mariage [Физиология брака. – фр.]. Неблагопристойно! Нашли чем нас пугать![34]34
  Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: В 16 т. Л., 1948. Т. 8, кн. 1. С. 421.


[Закрыть]

Эта репутация осталась у книги и в последующие годы. Католическая газета «Цензурный бюллетень», предлагавшая своим читателям (священникам, преподавателям, библиотекарям) рекомендации по отделению благонамеренной литературы от непристойной, летом 1843 года называла «Физиологию» «грязным памфлетом», чтение которого «должно быть строго запрещено всем сословиям, в первую же голову молодым людям и женщинам»[35]35
  Цит. по: Guize. P. 281.


[Закрыть].

Впрочем, издательской судьбе «Физиологии брака» во Франции эта «сомнительная» репутация нисколько не мешала. Книга, прославившая автора сразу после выхода первого издания, неоднократно переиздавалась и при жизни Бальзака, и после его смерти. В выпускаемом Фюрном, Дюбоше и Этцелем издании «Человеческой комедии» она, как уже говорилось, вошла в раздел «Аналитические этюды» (том 16, вышедший в августе 1846 года). В отличие от других своих произведений, «Физиологию» Бальзак при включении в «Человеческую комедию» почти не правил, поэтому между первым изданием и текстом, вошедшим в издание Фюрна, различий не очень много; совсем мало правки Бальзак внес также и в свой экземпляр этого издания (так называемый «исправленный Фюрн»).

* * *

Если история текста «Физиологии брака» довольно проста, то со вторым произведением, включенным в наш сборник, дело обстоит куда сложнее.

Впервые «Мелкие неприятности супружеской жизни» вышли отдельным изданием у Адама Хлендовского в 1846 году.

Однако этому событию предшествовала долгая и сложная история; из 38 глав книги лишь одна (первое предисловие) никогда не печаталась до выхода издания Хлендовского. Все остальные уже были опубликованы прежде в разных изданиях, хотя при включении в окончательный вариант Бальзак подверг их более или менее серьезной правке (самые значительные из этих изменений отмечены в наших примечаниях).

Первые наброски относятся еще к 1830 году: 4 ноября 1830 года в первом номере еженедельника «Карикатура» был опубликован очерк «Соседи» за подписью Анри Б… – история жены биржевого маклера, которая из-за тесноты парижского жилья стала свидетельницей супружеского, как ей казалось, счастья соседей напротив, а потом выяснилось, что белокурый юноша, с которым соседка так счастлива, ей вовсе не муж (эта история в слегка измененном виде превратилась впоследствии в главу «Французская кампания»). Через неделю, 11 ноября 1830 года Бальзак напечатал за подписью Альфред Кудрё (один из его тогдашних псевдонимов) в том же еженедельнике очерк «Визит врача», в котором намечены основные линии будущей главы «Соло для катафалка».

Следующим этапом на пути к отдельному изданию «Неприятностей» стал цикл из 11 очерков, печатавшийся в еженедельнике «Карикатура» с 29 сентября 1839-го по 28 июня 1840 года[36]36
  Первая «Карикатура», которую выпускали Обер и Филиппон, была запрещена в 1835 году, а издание, которое в 1839 году начал выпускать Арман Дютак, было просто «тезкой» предыдущего, причем гораздо менее политизированным.


[Закрыть]. Цикл озаглавлен «Мелкие неприятности супружеской жизни». Использованное в заглавии слово misères (неприятности, невзгоды) имеет давнюю историю. С начала XVIII века во Франции в популярной «голубой библиотеке» (называвшейся так по цвету обложек) печатались для простого народа рассказы в стихах и в прозе о misères разных ремесленников. Каждая книжка была посвящена misère какого-нибудь одного ремесла, но они осознавались как серия, а порой и объединялись под одной обложкой (например, в книге 1783 года «Невзгоды рода людского, или Забавные жалобы касательно обучения разным художествам и ремеслам в городе Париже и его окрестностях»[37]37
  Les Misères de ce monde ou Complaintes facétieuses sur les apprentissages des différents Arts et Métiers de la ville et faubourgs de Paris; см.: Delcourt T. La Bibliothèque bleue et les littératures de colportage. Paris, 2000. P. 104–106.


[Закрыть]). Названия со словом misères оставались в употреблении и в XIX веке: так, в 1821 год Скриб и Мельвиль сочинили комедию-водевиль «Мелкие неприятности человеческой жизни», а в 1828 году Анри Монье, которого Бальзак высоко ценил[38]38
  См. примеч. 477 к «Мелким неприятностям супружеской жизни».


[Закрыть], выпустил серию из пяти литографий под общим названием «Мелкие неприятности человеческие» («Petites misères humaines»). Между прочим, Бальзак и сам использовал слово misères не только в названии «Мелких неприятностей»: напомню, что тот роман, который известен русскому читателю как «Блеск и нищета куртизанок», по-французски называется «Splendeurs et misères des courtisanes»[39]39
  Бальзак печатал его частями начиная с 1838 года; привычное нам название впервые появилось в 1844 году.


[Закрыть].

Очерки, вошедшие в первые «Неприятности» 1839 года, заголовков не имели, но были пронумерованы. При включении в окончательный текст Бальзак изменил их порядок и дал каждому название; это главы «Придирки», «Открытия», «Постановление», «Женская логика», «Воспоминания и сожаления», «Неожиданный удар», «Страдания простой души», «Амадис-омнибус», «Заботливость молодой жены», «§ 2. Вариация на ту же тему» из главы «Обманутое честолюбие» и «Женское иезуитство». В этих очерках главные герои получают имена Адольф и Каролина. В апреле 1841 года Бальзак заключил договор с издателем Сувереном на выпуск очерков из второй «Карикатуры» отдельным изданием; к ним он собирался добавить новеллу, впервые опубликованную в августе 1840 года под названием «Фантазии Клодины»[40]40
  Впоследствии Бальзак дал ей иное заглавие – «Принц богемы» (под ним она и печатается с 1846 года в составе «Человеческой комедии»).


[Закрыть], однако в ноябре 1841 года договор был расторгнут.

В декабре 1843 года Бальзак, по обыкновению остро нуждавшийся в деньгах, заключил с другим издателем, Пьером-Жюлем Этцелем (с которым он активно сотрудничал в 1841–1842 годах, когда сочинял рассказы для сборника «Сцены частной и общественной жизни животных»), договор на текст под названием «Что нравится парижанкам», который Этцель собирался включить в состав подготавливаемого им в то время коллективного сборника «Бес в Париже». В письме к Эвелине Ганской от 11 декабря 1843 года Бальзак пояснял, что этот текст, состоящий из девяти «мелких неприятностей супружеской жизни», станет окончанием уже начатой книги, которую он намерен напечатать в новом издании «Физиологии брака». Договор с Этцелем позволял Бальзаку публиковать новые тексты вне его сборника, но под другим заглавием, и заглавием этим как раз и должны были стать «Мелкие неприятности супружеской жизни». Впрочем, заглавие «Что нравится парижанкам», обозначенное в договоре с Этцелем, впоследствии было изменено, и в шести выпусках «Беса в Париже», вышедших из печати в августе 1844 года, еще десять очерков будущих «Неприятностей» фигурировали под общим заглавием «Философия супружеской жизни в Париже». В окончательном издании эти очерки превратились в следующие главы: «Наблюдение», «Брачный слепень», «Каторжные работы», «Желтые улыбочки», «Нозография виллы», «Неприятность от неприятности», «Восемнадцатое брюмера супружеской жизни», «Искусство быть жертвой», «Французская кампания», «Соло для катафалка» (два очерка, которые, как уже говорилось, в первоначальном виде были напечатаны еще в 1830 году) и, наконец, последняя глава «Толкование, объясняющее, что означает felicità в оперных финалах». Хотя работал Бальзак над этими главами в очень сложных условиях, преодолевая сильные головные боли, текст вышел легкий и остроумный и, как констатировал сам автор в письме к Ганской от 30 августа 1844 года, имел большой успех. Поэтому Этцель решил издать его отдельно. Книга эта сначала, с июля по ноябрь 1845 года, публиковалась опять-таки в виде отдельных выпусков под тем же заглавием, которое было использовано внутри «Беса в Париже» («Философия супружеской жизни в Париже»), а затем вышла в виде книжечки с датой 1846 и под заглавием «Париж в браке. Философия супружеской жизни», данным по аналогии с выпущенными в той же серии книжечками Эжена Бриффо «Париж на воде» и «Париж за столом». Оригинальность этого издания составляет не текст (Бальзак его не правил), а иллюстрации Гаварни; на обложке как отдельных выпусков, так и всей книги эти иллюстрации были названы «комментариями»: «с комментариями Гаварни».

Между тем 25 февраля 1845 года Бальзак подписал договор с Адамом Хлендовским и предоставил ему право издать сначала отдельными выпусками, а затем в виде книги сочинение под заглавием «Мелкие неприятности супружеской жизни», куда войдут как уже напечатанные части, включая ту, что появилась в «Бесе в Париже», так и новые главы, которые Бальзак обязался представить через три месяца, но в реальности сделал это немного позже. Как видим, Бальзак вернулся к заглавию «Мелкие неприятности супружеской жизни», впервые использованному в 1839–1840 годах; его «коммерческую ценность» увеличил успех книги «Мелкие неприятности человеческой жизни», вышедшей в 1843 году с текстом Олд Ника (псевдоним Эмиля Форга) и иллюстрациями Гранвиля[41]41
  См.: Le Men S. Balzac, Gavarni, Bertall et les Petites Misères de la vie conjugale // Romantisme. 1984. № 43. P. 13.


[Закрыть]. Первый выпуск издания Хлендовского вышел в свет 26 июля 1845 года; Хлендовский начал печатание с уже готовых текстов, почерпнутых сначала из «Карикатуры» 1839–1840 годов, а затем из «Беса в Париже». Тем временем Бальзак вернулся в Париж из путешествия по Европе и в сентябре приступил к сочинению последней части. В окончательном издании эти очерки превратились в главы второй части: «Второе предисловие», «Мужья через два месяца», «Обманутое честолюбие», «Без дела», «Нескромности», «Грубые разоблачения», «Отсроченное блаженство», «Напрасные хлопоты», «Дым без огня», «Домашний тиран», «Признания», «Унижения», «Последняя ссора», «Провал», «Каштаны из огня», «Ultima ratio». Бальзак сначала опубликовал их под общим заглавием «Мелкие неприятности супружеской жизни» 2–7 декабря 1845 года в шести номерах газеты «Пресса», с тем чтобы потом предоставить Хлендовскому. Публикацию предваряет короткое предисловие Теофиля Готье, объясняющее, что публикуемые главы служат продолжением тех, которые уже выпустил Хлендовский, а также что в этой части роли поменялись и женщина из мучительницы превратилась в мученицу.

Бальзак читал верстку всех этих элементов отдельного издания и вносил туда правку до начала 1846 года. Выпуски Хлендовского выходили из печати до начала июля 1846 года, а вскоре (точная дата неизвестна, поскольку эта книга не была объявлена в еженедельнике «Bibliographie de la France») вышло и отдельное издание с 50 гравюрами и двумя с половиной сотнями рисунков в тексте, буквиц и т. д., выполненных Берталем. Бальзак внес в свой экземпляр некоторые исправления в расчете на переиздание, однако оно при его жизни в свет так и не вышло. В том же 1846 году, но чуть раньше (по-видимому, в мае-июне) увидело свет и другое, на сей раз неиллюстрированное отдельное издание «Неприятностей», также не объявленное в «Bibliographie de la France», но, в отличие от издания Хлендовского, выходившее не под контролем Бальзака. Дело в том, что еще в сентябре 1845 года финансовые затруднения заставили Хлендовского уступить часть прав на будущее издание «Неприятностей» издателям Ру и Кассане и их типографу Альфреду Муссену. Бальзаку эта сделка была не по душе, но противиться ей он не мог, однако и участия в подготовке этого издания не принимал, а потому, хотя оно и вышло из печати раньше издания Хлендовского, оригинальным изданием «Неприятностей» считается именно это последнее. На титульном листе издания Ру и Кассане было выставлено: «Физиология брака: Мелкие неприятности супружеской жизни», однако текст «Физиологии» в нем не напечатан и ее название использовано исключительно для привлечения читательского интереса, а также, возможно, чтобы намекнуть на связь новой книги с «физиологиями» начала 1840-х годов.

Судя по договору с Хлендовским, Бальзак предполагал напечатать «Неприятности» «в составе „Физиологии брака“». А из юридического документа, который Бальзак получил 22 ноября 1845 года от типографа Муссена (это было так называемое «предупреждение для должника» о необходимости выполнить долговые обязательства), известно, что Хлендовский получил от Бальзака разрешение издать «Неприятности» в качестве томов третьего и четвертого «Физиологии брака».

Тем не менее Хлендовский это намерение не осуществил; сходным образом и в выпущенный в августе 1846 года последний, 16-й том первого издания «Человеческой комедии» в раздел «Аналитические этюды» вошел всего один такой «этюд», а именно «Физиология брака». Возможно, причина в том, что это издание готовилось весной 1846 года, когда Бальзак путешествовал с Ганской по Италии и Швейцарии и не мог внести в текст коррективы, необходимые для объединения двух текстов в одном разделе «Человеческой комедии». Однако и письмо к Ганской, и договор с Хлендовским свидетельствуют о том, что объединение двух текстов входило в планы писателя. Правда, в каталоге, который он составил в 1845 году для второго издания «Человеческой комедии», «Неприятности» не упомянуты. Однако это может объясняться просто тем обстоятельством, что Бальзак планировал печатать их не отдельно, а в составе «Физиологии брака». А об их планируемом включении в состав «Человеческой комедии» можно судить, в частности, по самому тексту: сочиняя последнюю порцию очерков для «Прессы», Бальзак ввел в нее имена некоторых «повторяющихся персонажей», которые фигурируют во многих произведениях «Человеческой комедии»; ясно, что таким образом он хотел «привязать» «Неприятности» к основному ее корпусу[42]42
  См., например, примеч. 501, 656, 664 к тексту Бальзака.


[Закрыть]. Кроме того, в тексте «Неприятностей» есть прямые указания на родство двух текстов: в главе «Ultima ratio» Бальзак замечает, что данное сочинение «относится к „Физиологии брака“, как История к Философии, как Факт к Теории» (с. 677). Есть в тексте и несколько других отсылок к «гнусным принципам „Физиологии брака“» (они отмечены в наших примечаниях). Наконец, еще более убедительна ссылка на ту правку, которую Бальзак в 1846 году внес в «Физиологию брака»: в нескольких местах он ввел в текст имена Адольфа, Каролины и даже госпожи де Фиштаминель, которых не было в предыдущих изданиях. На связь с «Физиологией брака» указывал и выпущенный в 1846 году рекламный проспект к изданию Хлендовского, где две бальзаковские книги о браке названы «альфой и омегой супружества».

Поэтому вполне логичным было решение издателя Уссьё, который в своем издании «Человеческой комедии» (т. XVIII, 1855) первым включил «Неприятности» в раздел «Аналитические этюды», где они идут следом за «Физиологией брака».

Уссьё не имел доступа к авторскому экземпляру издания Хлендовского, куда Бальзак, как уже было сказано, внес некоторые исправления, и счел более верным вставить в свое издание некоторые пассажи из того варианта текста, который был напечатан в сборнике «Бес в Париже» (именно поэтому в издании Уссьё у «Неприятностей» иной финал). Однако поскольку изъявлением последней авторской воли следует считать исправленный экземпляр издания Хлендовского, публикатор этого текста в авторитетном издании «Библиотека Плеяды» Жан-Луи Триттер выбрал для воспроизведения именно его, и наш перевод выполнен по этому изданию.

* * *

Исследователи женской участи в «Человеческой комедии» и бальзаковского отношения к женщине приходят к выводу, что в его сознании существовала некая утопия – представление об идеальном браке: это установление он считал необходимым[43]43
  В «Предисловии к „Человеческой комедии“» (1842) это утверждение выражено очень четко: «Я рассматриваю как подлинную основу общества семью, а не индивида» (Бальзак/15. Т. 1. С. 9; пер. К. Локса).


[Закрыть], но желал, чтобы в его основе лежали и разум, и любовь. Утопичность подобного идеала Бальзак ясно сознавал, но не менее ясно он сознавал и другое: разум без страсти так же не может принести женщине абсолютного счастья в браке, как и страсть без разума. Доказательству этого тезиса посвящен роман «Воспоминания двух юных жен» (1842) – переписка двух подруг, одна из которых, Луиза, выходит замуж по страстной любви и оба раза терпит страшную неудачу (первого мужа замучила своей требовательностью, а второго ошибочно приревновала и с горя довела до смерти саму себя), а другая, Рене, выходит замуж по расчету и, не любя мужа, всю себя посвящает детям, пытаясь восполнить таким образом страсть, отсутствующую в ее браке. Обеим случается пережить моменты счастья, но участь ни той, ни другой счастливой не назовешь.

В этом и других романах, специально посвященных семейной жизни, Бальзак рассматривает предельные «романические» ситуации; здесь кипят роковые страсти, затеваются интриги, вынашиваются грандиозные замыслы. Здесь происходят великие трагедии супружеской жизни. Но великие трагедии случаются не со всяким и вообще происходят преимущественно в романах. А как протекает повседневная жизнь обыкновенных супругов, что мешает им быть счастливыми? Книга, которую Бальзак озаглавил «Мелкие неприятности супружеской жизни», – именно об этом, и потому читателю легче отождествить себя с ее героями. Легче даже сегодня, по прошествии двухсот лет. Конечно, все происходит в старинных декорациях и старинных костюмах, однако соотношение персонажей семейной драмы или комедии остается прежним.

Этой актуальности «Мелких неприятностей» весьма способствует их оригинальное устройство.

Выше уже было сказано, что у Бальзака почти все романы и новеллы в той или иной степени посвящены браку, но в романах речь идет об историях конкретных супружеских пар, и это дает читателю возможность думать, что судьба данной несчастливой пары – не правило, а исключение. Правда, уже «Физиология брака» оставляла в этом отношении мало иллюзий, поскольку, рассказывая о женах, наскучивших брачными узами, подспудно, а иногда и прямо объявляла каждому мужу: так будет и с тобой. Но в «Мелких неприятностях» Бальзак пошел еще дальше: в книге два главных героя, Адольф и Каролина, однако это вовсе не герои в классическом смысле слова, с определенной внешностью и определенным характером. В самом начале книги автор представляет своего персонажа следующим образом:

Может быть, это стряпчий при суде первой инстанции, может быть, капитан второго ранга, а может, инженер третьего класса или помощник судьи или, наконец, юный виконт. Но вероятнее всего, это жених, о котором мечтают все здравомыслящие родители, предел их мечтаний – единственный сын богатого отца!.. ‹…› Этого феникса мы будем звать Адольфом, каковы бы ни были его положение в свете, возраст и цвет волос.

А в газете «Пресса» 2 декабря 1845 года к публикации главы «Обманутое честолюбие» сделано примечание:

Каролина в этой книге воплощает типическую жену, а Адольф – типического мужа; автор поступил с мужьями и женами так, как журналы мод поступают с платьями; он создал манекены.

Во французском языке перед именами собственными артикль не употребляется, однако Бальзак порой прибавляет к именам главных героев «Мелких неприятностей» неопределенный артикль и называет их: un Adolphe, une Caroline, то есть один из Адольфов, одна из Каролин; в других местах к тем же именам прибавлены указательные местоимения: этот Адольф, эта Каролина. Любовник же всякой Каролины непременно именуется Фердинандом (меняются только их порядковые номера: за Фердинандом I следует Фердинанд II). Комментаторы отмечают в тексте хронологические или биографические неувязки: сначала Каролина единственная дочь, а на следующей странице у нее вдруг обнаруживается сестра, Каролина первой части родилась в Париже, а Каролина второй – провинциалка, Адольф первой части скорее всего рантье, а во второй части он второстепенный литератор, Каролина то кокетка и модница, то богомолка и ханжа. В главе «Обманутое честолюбие» фамилию Шодорей носит сам Адольф, и этот Адольф Шодорей издает газету; а чуть ниже, в главе «Грубые разоблачения», муж Адольф и газетчик Шодорей оказываются двумя разными лицами. Легко было бы списать эти неувязки на фрагментарность книги, создававшейся в спешке и по частям[44]44
  Как нередко и делают пишущие о «Мелких неприятностях». Характерна позиция Жана-Марка Шотто, сделавшего в 1999 году инсценировку этой книги Бальзака; в предисловии к изданию своей пьесы он похлопывает автора по плечу и указывает ему на все его недоработки, которые обещает исправить (тема избитая, персонажи не имеют характеров, стиль неотделанный).


[Закрыть], но дело, думается, вовсе не в том. Если «Физиология брака», при всей ее новизне, в жанровом отношении была многим обязана предшествующим «Кодексам» и вообще полна заимствований из литературы XVIII века и более ранних эпох, то «Мелкие неприятности» – книга экспериментальная; недаром современный исследователь упоминает в связи с ней пьесу Пиранделло «Шесть персонажей в поисках автора»[45]45
  Chollet. P. 152.


[Закрыть], а современная исследовательница вообще называет эту книгу предвестницей основанного в 1960 году французского «Цеха потенциальной литературы» (OULIPO)[46]46
  Déruelle A. Le narratif à l’essai de la Physiologie du mariage aux Petites misères de la vie conjugale // Balzac, l’aventure analytique / Sous la dir. de Claire Barel-Moisan et Christèle Couleau. Paris, 2009. P. 90.


[Закрыть].

В самом деле, один из самых видных членов этой группы, великий выдумщик Раймон Кено в 1967 году написал маленькое произведение под названием «Сказка на ваш вкус», где сначала читателю предоставляется выбирать, кого он хочет видеть ее героями: три маленькие горошины, три длинные жерди или три хилых кустика, а затем определять их дальнейшие действия. Так вот, Бальзак за сто двадцать лет до Кено предоставляет своему читателю сходную свободу.

Реплика мужа, оценивающего вид жены перед поездкой на бал, передана следующим образом:

«Я никогда не видел тебя так прекрасно одетой. – Голубой, розовый, желтый, пунцовый (выбирайте сами) тебе удивительно к лицу» (с. 500).

Реплика мужа, рассказывающего жене о якобы выгодном коммерческом предприятии, в которое он собирается вложить деньги, звучит так:

«Ты хотела того! Ты хотела этого! Ты мне сказала то! Ты мне сказала это!..» Одним словом, вы в мгновение ока перечисляете все фантазии, которыми она столько раз надрывала вам сердце (с. 514), –

но сами фантазии опять-таки оставлены на усмотрение читателя[47]47
  Эту свободу, предоставленную читателю, остроумно передал Берталь в одной из иллюстраций. К тому месту, где идет речь о юной деве, грезящейся Адольфу, приложена картинка, на которой изображены перьевая ручка, губка для чернил и чистый лист бумаги с подписью: «Та, о которой вы мечтаете». Не хватает только рекомендации: «Нарисуй сам».


[Закрыть]. А когда дело доходит до записки, найденной женой и позволяющей уличить мужа в измене, то Бальзак приводит сразу четыре варианта этого любовного послания:

Первая записка сочинена гризеткой, вторая – знатной дамой, третья – претенциозной мещанкой, четвертая – актрисой; из числа этих женщин Адольф выбирает своих красавиц (с. 659).

Эта «вариативность» «Мелких неприятностей» напоминает о том, что нередко забывают: при всей традиционности тех литературных жанров, в которых он работал (роман, рассказ), Бальзак был самым настоящим новатором; система повторяющихся персонажей, переходящих из одного произведения в другое, в той форме, какую придумал и развивал он, также опередила свое время и предсказала некоторые открытия модернизма: ведь биографию своих персонажей Бальзак выстраивает нелинейно, зачастую нарушая хронологию и предоставляя читателю самому восстанавливать недостающие звенья[48]48
  См.: Labouret M. À propos des personnages reparaissants. Constitution du personnage et «sens de la mémoire» // AB 2005. Paris, 2005. P. 125.


[Закрыть].

Впрочем, «предсказывает» Бальзак не только модернизм и постмодернизм ХХ века, но и словесность, более близкую к его эпохе. При чтении некоторых пассажей «Мелких неприятностей» трудно отделаться от ощущения, что здесь в свернутом виде заложена будущая «Анна Каренина»: «Все женщины, должно быть, помнят об этой прескверной мелкой неприятности – последней ссоре, которая зачастую вспыхивает из-за сущего пустяка, а еще чаще – из-за непреложного факта, из-за неопровержимого доказательства. Это жестокое прощание с верой, с ребячествами любви, с самой добродетелью, пожалуй, так же прихотливо, как сама жизнь. Как и сама жизнь, оно протекает в каждой семье на свой особенный лад» (с. 658; курсив мой. – В. М.) – и в другом месте: «Адольф, подобно всем мужчинам, находит утешение в жизни общественной: он выезжает, хлопочет, занимается делами. Но для Каролины все сводится к одному: любить или не любить, быть или не быть любимой» (с. 620). Не берусь утверждать, что Толстой помнил о «Мелких неприятностях», когда сочинял свой роман, но вообще с произведениями Бальзака он был знаком хорошо, хотя отзывался о нем, как и о многих других авторах, разноречиво, в диапазоне от «чушь» до «талант огромный»[49]49
  См.: Чистякова М. Лев Толстой и Франция // Литературное наследство. М., 1937. Т. 31/32. С. 989.


[Закрыть].

Разумеется, вариативность внутри одного и того же социального или профессионального типа разрабатывали также упомянутые выше юмористические «физиологии» начала 1840-х годов. Например, в коротких главках «Физиологии женатого мужчины» (1842), сочиненной знаменитым автором популярных романов Полем де Коком, описаны разновидности супругов: ревнивый, придирчивый, чересчур заботливый, ласковый на людях, но невыносимый за закрытыми дверями и проч. Однако все эти мужья преподносятся читателю как совершенно разные, бальзаковский же Адольф, хотя и вмещает в себя множество разных мужей, одновременно, как это ни парадоксально, остается одним и тем же персонажем.

Еще одна оригинальная особенность «Мелких неприятностей» заключается в том, что эта книга «обоеполая».

Хотя в «Физиологии брака», как уже говорилось, многие страницы проникнуты сочувствием к женщине, все-таки формально книга эта с начала до конца написана с точки зрения мужчины; это руководство для мужа – как не стать рогоносцем. «Мелкие неприятности», несмотря на многие совпадения отдельных сюжетов (таких, например, как взаимоотношения мнимо больной жены с врачом или рассказ о силе женской «трещотки»), построены иначе. В начале второй части Бальзак открыто объявляет о намерении соблюсти в своей книге интересы обоих полов и сделать ее «в большей или меньшей степени гермафродитом». На этом «гермафродитизме» «Мелких неприятностей» Бальзак настаивал начиная с конца 1830-х годов, однако формы его воплощения мыслил по-разному. 3 ноября 1839 года в газете «Карикатура» перед очередным фрагментом «Неприятностей» была напечатана следующая полушутливая, полусерьезная заметка, разъясняющая намерения автора (явно с его ведома):

Главный редактор этой газеты получил уже двадцать семь рекламаций (причем не оплаченных отправителями) касательно тенденции «Мелких неприятностей супружеской жизни», которые представляются нашим остроумным корреспонденткам направленными исключительно против женщин. Не для того, чтобы оправдать нашего сотрудника, но для того, чтобы избегнуть новых рекламаций, мы вынуждены открыть намерения автора, которому дамы должны были бы оказать куда больше доверия: «Мелкие неприятности супружеской жизни», подобно публичным баням, имеют два отделения: мужское и женское. Всякий разговор о браке сулит и дьяволу, и карикатуристу двойную поживу. Отныне, чтобы избежать монотонности, мы будем чередовать мелкую неприятность женского рода с мелкой неприятностью рода мужского.

Впрочем, в публикации «Карикатуры» этот принцип выдержан не вполне; из одиннадцати очерков только три представляют женскую точку зрения. В окончательном же варианте Бальзак избрал другой путь: не чередование женских и мужских глав, а разделение всей книги на две части, или, если подхватить «банную» метафору, на два отделения – мужское и женское. В середине текста, во «Втором предисловии» он признается, что у его книги есть две половины, мужская и женская: «ведь для того чтобы вполне уподобиться браку, книга эта обязана стать в большей или меньшей степени гермафродитом». Дидро в статье «О женщинах», которую Бальзак многократно цитирует в «Физиологии брака», упрекает автора книги «Опыт о характере, нравах и духе женщин в разные века» (1772) А. – Л. Тома в том, что книга его «не имеет пола: это гермафродит, у которого нет ни мужской силы, ни женской мягкости», то есть употребляет применительно к книге слово «гермафродит» с неодобрительной оценкой; Бальзак же, напротив, видит в «гермафродитизме» своей книги ее преимущество. Шутливый «гермафродит» вполне соответствует в этом смысле гермафродиту серьезному – Серафите, героине одноименного романа (1834), фантастическому существу, в котором смешаны не только свойства человеческие и ангельские, но также и начала мужское и женское. Серафита – воплощение единого человечества, очистившегося от скверны; впрочем, обычным людям она предстает в форме, доступной их чувствам: женщинам в виде мужчины Серафитуса, а мужчинам – в виде женщины Серафиты. Конечно, от этих мистических видений до иронических скетчей «Мелких неприятностей» – дистанция очень большая. И тем не менее «обоеполость» – структурообразующая и содержательная основа книги. В самом деле, если в первой части жена выступает преимущественно в роли глупой, сварливой и вздорной фурии, то вторая часть показывает, как отвратительно порой ведут себя мужья и сколько мелких, но в высшей степени чувствительных неприятностей они могут доставить своим несчастным женам грубостью и нечуткостью, бесталанностью и неверностью.