Текст книги "Красное и белое. Неутолимая жажда вина"

Тем вином, которое я пробовал на дегустации во время моего первого визита в Орегон, он нарушал собственные правила. Но на улице стояло лето, которое даже по калифорнийским меркам было чересчур жарким, подали огромного запеченного лосося, а потом музыка, смех, танцы, флирт и… пожалуй, такой Орегон казался раем для сибарита.

Это по-настоящему уникальное, особенное место. Здесь особая атмосфера, которая, по понятным причинам, словно магнит, притягивает тех, кто желает более размеренного образа жизни. А если вы ищите «новую Бургундию» в Северной Америке, то с большой вероятностью это будет самое правильное место. В Орегоне не все крутится вокруг «пино нуар», хотя красный бургундец властвует над мыслями практически каждого винодела. Для многих производителей здесь «пино блан» и «пино гри» играют гораздо более важную роль, чем «шардоне». На юге штата в долинах Ампква и Рог даже производят Каберне Совиньон, а в ущелье реки Колумбия, на севере, можно вырастить зрелый «зинфандель». Именно долина Уилламетт, расположившаяся к югу и западу от города Портленд, определяет лицо Орегона, где выращивают «пино нуар» с 1960-х, когда Дэвид Летт и несколько столь же отважных его последователей решили создать антипод калифорнийскому вину под серым небом и моросящим дождем.

Решение стать «новой Бургундией» влечет за собой определенные обязательства перед винным сообществом, в особенности из-за того, что Калифорнии удалось создать такие винодельческие зоны, как долина Андерсон, Побережье Сономы, Рашен-Ривер и Санта-Рита-Хиллз, которые делают грандиозные Пино Нуар и Шардоне, хотя зачастую в более насыщенном, «щедром» стиле, чем типичные вина в Бургундии. А что такое типичная Бургундия? Если она была легкой и эфемерной в 1970–80-х, то сегодня она определенно такой бывает не часто. Орегон заслужил одобрительный кивок от самой Бургундии, когда в 1987 году крупный бургундский производитель Joseph Drouhin купил 40 га земли на Данди-Хиллз в долине Уилламетт. Тогда в Орегоне было всего 17 виноделен, сейчас же их более 700 с учетом недавнего наплыва очень влиятельных бургундцев: Dominic Lafon из Мерсо, Louis-Michel Liger-Belair и Jean-Nicolas Méo из Вон-Романе, торговцы вином Louis Jadot и Bouchard Père et Fils. И это лишь немногие из них. Они рассеялись по долине, и это вселяет надежду. Мне всегда казалось, что многие производители Данди-Хиллз стремились к некоему мифическому, элегантному бургундскому стилю, а в результате часто получали очень невесомое и пустотелое вино. Менее известные субрегионы зачастую определяют характер своих вин, не оглядываясь на Бургундию, и должен признаться, что в целом нахожу более индивидуальные ароматы вин из таких мест, как Шахейлам-Маунтинс, Риббон-Ридж и Эола-Амити-Хиллз на юге, завораживающими. Орегон ждет интересное будущее, если отдельные участки будут стремиться показать свой исключительный характер. Прямо как в Бургундии. Сегодня, к счастью, Орегон стал менее одержим Бургундией, но он может начать применять «бургундский подход», когда каждый виноградник имеет вино с собственным характером. У бургундцев это заняло 1000 лет. Орегон существует всего 50 лет. Может быть, поэтому современные бургундцы настолько заинтересованы стать участниками событий в Орегоне?

Вина пустыни из штата Вашингтон

Для такого человека, как я, одержимого возможностями Нового Света и выступающего против элитарности и привилегий Старого, штат Вашингтон стал абсолютно родным. Восточный Вашингтон – это пустыня с лунным ландшафтом. Вряд ли возможно вырастить здесь хоть что-нибудь. Здесь не должны были бы располагаться и города, ведь это царство бесконечных негостеприимных прерий с полынью и красным костром[40]40
  Костер – род многолетних травянистых растений семейства Злаки, встречается во многих местах в зоне умеренного климата, в том числе в Америке, Евразии, Австралии и Африке. Прим. перев.


[Закрыть], которые оживляют лишь редкие одинокие перекати-поле. А если бы я совсем решил предаться футуристическим фантазиям, то здесь, по моему мнению, должна была бы располагаться обширная запретная зона с радиоактивными объектами, чтобы отпугнуть любого человека, задумавшего здесь осесть и освоиться. Но здесь есть река. Великая река Колумбия, четвертая по величине в Америке, и когда вы смотрите с благоговейным ужасом на высокомерный размах ее вод, то думаете, какими же большими должны быть остальные три. Эта величественная сила уверенно несет свои воды с территории Канады, создавая бассейн в 420 000 кв. км. Внутри него находится территория, подходящая для виноградников, площадь которой, по оценке одного местного эксперта, в 5 раз больше, чем калифорнийские Напа и Сонома вместе взятые.

Но это все равно пустыня. Каскадные горы, которые тянутся вниз на запад штата, создают очень эффективную защиту от дождей. Сиэтл, расположенный на прибрежной части гор, является одним из городов с самой высокой влажностью в Америке. В XIX веке было предпринято несколько попыток обуздать эту пустыню, и виноградари небольшой долины Якима добились определенных успехов в выращивании винограда для желе, а также очень ароматного хмеля для пива и столь же ароматной марихуаны. И только в 1960-х здесь стали делать вино – пара приглашенных винных экспертов попробовала восхитительный розовый Гренаш, сделанный профессором психологии местного университета, и Гевюрцтраминер, изготовленный его другом-метеорологом. Они были превосходны. «Лучший Гевюрцтраминер в Америке», – сказали эксперты. Звезда загорелась. Одним из экспертов был самый знаменитый винодел Калифорнии Андрей (он же Андре) Челищев, и он был уверен, что сможет обучить вашингтонцев тому, как делать вино. Здесь же был и местный эксперт по виноградникам Вальтер Клор, который понимал опасный климат этой пустыни лучше, чем кто-либо другой: ее длинное продолжительное лето без дождей и постоянные сильные зимние морозы, которые погубили бы любую чувствительную к таким условиям виноградную лозу, которая не была бы достаточно хорошо защищена. Его мантрой были слова: «Что не убивает нас, то делает нас сильнее». Он сделал выбор и сконцентрировался на «рислинге», лучшем сорте винограда из прохладного климата, который он знал, с самыми морозоустойчивыми и жизнеспособными лозами. Он сделал его флагманом, который сможет претворить в жизнь амбиции Вашингтона стать регионом по производству качественного вина: «Если вы не можете вырастить „рислинг“, не дав ему погибнуть, то не следует вообще ничего высаживать».

И вот я оказался там. Я ожидал попробовать горячие гордые вина из пустыни, полные противоречий и вызовов, а вместо этого наслаждался чудесным, нежным, цитрусовым вином Рислинг с ароматом цветов, который с легкостью мог бы оказаться откуда-нибудь из немецкой долины Рейна. Рислинг рождается в прохладных условиях северной Европы, где виноград едва достигает хоть какой-нибудь спелости после того, как лето закончилось. А это очаровательное вино было рождено в пустыне. Вальтер Клор не ошибся, когда говорил: «используйте Рислинг в качестве следопыта».

Вашингтону повезло, что его основная винопроизводящая компания, которая была образована в 1970-х, прислушалась к совету Клора и была полна решимости следовать по пути качественного виноделия. Хозяйством Chateau Ste. Michelle владел табачный гигант, и у него не было проблем с ресурсами. Скорее всего, будущие владельцы посмотрели на это обширное пустое пространство дешевой, ничем не примечательной земли к востоку от Вашингтона, все подсчитали и поставили перед собой задачу бросить вызов исполинам калифорнийского виноделия. Они увидели пустующую нишу между массовым вином от Gallo и его коллег и появляющимися высококачественными винами из долин Напа и Сонома. Заполнение этой ниши было для них интересным и прибыльным занятием. Chateau Ste. Michelle заявили о себе на винном шоу в Лос-Анджелесе в 1974 году благодаря Рислингу, который одолел всех своих «собратьев» прибывших из Германии, Австралии и остальной Америки. Сегодня это крупнейший производитель Рислинга в мире, у которого тесные взаимоотношения с Эрни Лоозеном, одним из светил немецкого Рислинга. Сегодня каждые 3 года Вашингтон принимает у себя крупнейший в мире фестиваль Рислинга, где демонстрируются как сладкие, так и сухие Рислинги, произведенные на обоих берегах реки Колумбия.

Большая часть вин Вашингтона, которые я пью сегодня, красные. Причина заключается в следующем. Конечно, очень важно, что лидером является такой качественный производитель, как Chateau Ste. Michelle с большими объемами продаж, но все самое интересное происходит в небольших независимых хозяйствах, и как практически повсюду в мире, где светит солнце, они больше оценивают себя по красным винам, чем по белым. В Вашингтоне производят выдающееся Шардоне и очень хорошее Вионье, однако именно Каберне Совиньон, Мерло и Сира вызывают большой интерес. И складывается ощущение, что они больше подходят к ландшафту. Местные хвастаются тем, что находятся на 46-й параллели – там же расположена северная часть Бордо. Они хвастаются, что у них в июне солнце светит до семнадцати часов в сутки, что на два часа больше, чем в Калифорнии на протяжении большей части лета. Они говорят о теплых днях, но холодных ночах в пустыне, позволяющих даже таким медленно созревающим сортам, как «каберне», вызреть, сохранив при этом чудесный цвет и кислотность. Но во всех этих разговорах иногда проскальзывает нотка о пограничной зоне. Это не удивительно. В таких местах, как долины Якима и Валла-Валла выше на восток, еще существуют поселения на землях с определенными характеристиками, но зачастую вы смотрите с восхищением на большие квадратные зеленые участки, которые были буквально отвоеваны у пустыни (некоторые из них раскинулись на опасной высоте над рекой Колумбия, другие расположились на террасах и склонах), редко поблизости видны какие-либо другие признаки человеческой жизнедеятельности. Такие винодельческие регионы, как Хорз-Хевен-Хиллз и Ваалуке-Слоп, поразительны, но одиноки.

Северная часть долины Якима и южная окраина Валла-Валла приобрели самую большую известность, пожалуй, благодаря красным винам. К северу от долины Якима Рэттлснейк-Хиллз напоминают лежащих старых львов со скрученными худыми, но гибкими ногами. У подножия холмов процветают «каберне» и «мерло», а винодельни, подобные Andrew Will, производят здесь знаменитые красные. На востоке, в направлении устья реки Якима, где она впадает в реку Колумбия, расположился регион Ред-Маунтин, богатый виноградниками. Здесь работает, например, винодельня Col Solare, весьма успешная винная авантюра великого тосканца Пьеро Антинори, которую он некогда задумал в Вашингтоне. Ред-Маунтин – это по большей части «каберне совиньон» и «мерло» с небольшими вкраплениями сортов долины Роны, таких как «сира». Это самый засушливый участок виноградников Вашингтона: обычно здесь выпадает не более 130 мм осадков, поэтому вина получаются темными и плотными с чернильным, минеральным, горьким подтоном, который скрашивается скорее азартом, нежели вкусом, и оставляет фактически привкус умами на языке.

Первые звездные винодельни Вашингтона, с которыми я столкнулся, – Leonetti и Woodward Canyon — обе были из Валла-Валла. Если в винодельческом регионе Вашингтон и существует туристический центр, то это Валла-Валла, уютно расположенная на фоне Блу-Маунтинс – Голубых гор. Именно здесь, а не в регионе Якима, сосредоточены модные бары и рестораны. Якима сегодня имеет в распоряжении хорошо зарекомендовавшие себя виноградники, которые постепенно проявляют свои истинную ценность, а Валла-Валла, кажется, уже разобралась, насколько замечательной она может быть.

Множество самых лучших виноградников на самом деле расположены в Орегоне, по ту сторону границы между штатами, которая представляет собой сельскую дорогу едва ли шире колеи. На превосходных виноградниках Рок, расположенных здесь на равнине, выращивают не только фантастическую «сиру», но и некоторые теплолюбивые итальянские сорта. Результаты поражают, если заморозки сюда не доберутся, но здесь в долине они случаются довольно часто. Выше, на невысоких склонах и затем дальше на предгорьях Блу-Маунтинс, все стремительно меняется. Со стороны Вашингтона выглядывает из-за холмов городок Милл-Крик, окрестности которого могут похвастаться необходимым количеством осадков для выращивания винограда без ирригации – Leonetti уже доказывает, что их достаточно. Со стороны Орегона, Seven Hills производит целый ряд восхитительных красных, а виноградники SeVein площадью почти в 800 га возвышаются над Валла-Валла. И все они вместе обещают нам новый уровень вин Вашингтона.

Штат Нью-Йорк: от спокойствия до экстрима

Иногда мне кажется, что я обнаружил вина нью-йоркского Лонг-Айленда раньше, чем это сделал сам Нью-Йорк. Моя первая волнительная встреча была с Совиньон Блан от Hargrave в начале 1980-х. За ней были и другие: с Совиньон Блан из Бриджхэмптона и Шардоне от Lenz. Все они были невероятно хороши. Моя девушка жила в Нью-Йорке, и я был полон решимости произвести на нее неизгладимое впечатление, поэтому привозил эти вина с собой из Англии! Когда я пытался купить их в Нью-Йорке, то в ответ получал большой жирный ноль. Ни в одном магазине, где продавали алкоголь, ни в одном баре или ресторане, где я спрашивал, не было вин из Нью-Йорка, и было совершенно очевидно, что никто ими даже и не интересовался. Я расстался с той девушкой, и у меня появилась новая. Мы пошли на концерт Баффи Сент-Мари[41]41
  Канадская фолк-исполнительница индейского происхождения, лауреат премии Грэмми. Прим. перев.


[Закрыть], которая пела в клубе в Милбруке возле реки Гудзон, и она принесла с собой Шардоне винодельни Millbrook – в меню клуба его не было. Мы тайком потягивали его в темноте, пока Баффи своим уставшим, но красивым голосом рассказывала нам об американской мечте.

Город Нью-Йорк сегодня с большей теплотой относится к винам из штата Нью-Йорк, особенно с тех пор как в моду вошла концепция употребления в пищу преимущественно местных продуктов. Но, как и везде на восточном побережье, местные вина не всегда являются предпочтительным вариантом для людей, которые едят местные продукты. Мне кажется, что нам следует все же принять точку зрения города Нью-Йорка, потому что он представляет собой одно из наиболее космополитичных и требовательных в плане еды и напитков мест в мире. Сомелье Нью-Йорка известны тем, что их трудно чем-либо удивить.

Возможно, производители вин штата Нью-Йорк и не могут пока соревноваться с остальным винным миром, но все же они делают поразительные вина, зачастую в весьма непростых условиях. Думаю, что нам следует быть к ним более снисходительными. В долине реки Гудзон весьма проблематично выращивать виноград.

В Нью-Йорке у меня был издатель, который часто угощал меня дикими, но прекрасными красными винами, которые он изготовил из едва знакомых мне сортов винограда, в то время как я ждал, что он расскажет мне, как блистательно продаются мои книги. А затем он уволился. Он вернулся в Гудзон к своему винограду, и я по-настоящему горжусь им. Моя же ночь с Баффи Сент-Мари была почти такой же грандиозной, как и эти вина, и думаю, что Шардоне от Millbrook сыграло здесь не последнюю роль. Несмотря на мое личное отношение к местным винам, я все же понимаю, почему в некотором роде изысканное очарование Гудзона не может найти отклик в сердцах искушенных жителей Манхеттена.

В AVA Фингер Лейкс (Пальчиковые озера) могут делать столь же замечательные вина, как и во многих других местах в мире. Я говорю о Рислинге, и это несмотря на действительно трудные условия. Здесь никогда не бывает знойного лета. Фингер Лейкс расположена на севере штата, чуть южнее озера Онтарио, и летом здесь стоит теплая погода, с озер дует мягкий прохладный ветерок, порхающий между лозами, – идеальное лекарство от стресса для нуждающихся в нем жителей Манхеттена. Однако лето короткое, а зима длинная и суровая. В былые времена никто и не подумал бы, что солнце может обеспечить здесь достаточное количество тепла для созревания классических сортов винограда и что уязвимые классические сорта могли бы справиться с зимними температурами, которые обычно держатся уровне 0°С, но иногда достигают и –25°C. Очень редко виноград может выжить при столь низких температурах, поэтому столовые вина обычно делали из довольно примитивных гибридных сортов, способных противостоять холодному климату. Некогда я даже брал эти вина с собой в поход на север штата.

К счастью для Фингер Лейкс, здесь появился человек с Украины, где людям иногда приходилось противостоять и температурам до минус 30–40°C. Это был специалист с докторской степенью в области выращивания винограда в условиях гораздо худших, чем на севере штата Нью-Йорк. Доктор Константин Франк подумал, что сможет решить проблему и вырастить высококачественный виноград, если найти корневую систему, похожую на ту, что они использовали в России, на которую он сможет привить морозоустойчивые лозы, подобные «рислингу». В конце концов, он нашел то, что искал в саду женского монастыря в Квебеке, где зимы были еще более суровыми, чем на севере штата Нью-Йорк, и где монахини умудрялись собирать урожай «пино нуар» раз в три года. Доктор Франк привез домой целый ворох корней с привитыми лозами «рислинга» и высадил их. В 1957 году температура упала до –25°C. Большая часть выносливых гибридов погибла, но «рислинг» доктора Франка, привитый на корни канадских лоз от монахинь, не только выжил, но и принес огромный урожай в размере четырех тонн с акра. К 1961 году Франк делал сладкий Рислинг из этого винограда, который в итоге стали подавать в Белом доме.

Рислинг до сих пор остается лучшим вином Фингер Лейкс. Здесь делают приятные красные. Неплохо получается Каберне фран, я пробовал и Сиру, и Саперави, но Рислинг, сухой, полусухой или сладкий, безусловно, лучший в Северной Америке и может соперничать со своими «собратьями» из Европы и Австралии. Сухой Рислинг невероятно хорошо подходит к морепродуктам, и я очень часто видел его в Сан-Франциско! Парням с окраин Фингер Лейкс удалось изобрести «не совсем сухой» стиль. Немецкий винодел из Anthony Road говорил, что сначала он делал очень сухой Рислинг, но виноград настолько отличался от того, с которым он имел дело в Германии, что он почувствовал – нужно оставить немного сахара в вине, чтобы рецепторам было за что «зацепиться». С Рислингом часто попадаешь в затруднительное положение: нужно ли делать абсолютно сухое вино; будет ли оно в должной степени отражать сорт без небольшого остаточного сахара? Что же, в Фингер Лейкс в муках пытаются это понять. Наряду с сухим они время от времени производят и совершенно необыкновенный сладкий Рислинг, очень напоминающий немецкие аналоги, а в некоторые годы они производят потрясающий Айсвайн, что не удивительно. Если вы не уверены, является ли Рислинг из Нью-Йорка сладким или сухим, переверните бутылку – на контрэтикетке вы увидите шкалу с градацией от самого сухого до суперсладкого стиля, на которой будет четко отмечен характер вашего вина. Непонимание, каким является данный Рислинг – сладким или сухим, является основной проблемой в попытке убедить людей его попробовать. И шкала на контрэтикетке – это гениальное решение (Эльзас мог бы сделать то же самое).

Лонг-Айленд дал право штату Нью-Йорку называться винодельческим. Только здесь можно было надеяться на то, что «шардоне» достаточно созреет для того, чтобы из него можно было сделать вино, напоминающее французское белое бургундское, а «каберне совиньон» и «мерло» – французское красное бордо. А все дело в море. Лонг-Айленд растянулся на 160 км к востоку от Манхэттена. Западная часть в основном занята жильем, а на востоке, возле небольшого города Риверхеда, остров в виде трезубца и залив Грейт-Пеконик разделяют Норт-Форк и Саут-Форк, напоминающие две узкие клешни лобстера.

В Саут-Форке находится знаменитый Хэмптонс, на берегу которого стоят грандиозные, украшенные белыми решетками виллы, где не стихают вечеринки, а светские журналисты и папарацци прячутся здесь в надежде застать кого-нибудь врасплох. Норт-Форк представляет собой труднообрабатываемые сельскохозяйственные угодья, и все чаще на этих землях появляются виноградники. Почва здесь самоосушаемая, температура на 1–2°C теплее, чем в Саут-Форке, что имеет решающее значение, а сам он шириной всего в пару миль. Это крайне важно. Вода с юга и севера усмиряет резкий климат восточного побережья, уменьшая жару и влажность, способных свести с ума летом на Манхэттене, и сдерживая лютые зимние морозы, атакующие виноградники на континенте. Если вы скажете, что это очень напоминает Бордо, где Медок клином устремляется в Бискайский залив, то я соглашусь. И мы с вами будем не одиноки. Чета Харгрейвов думала точно также, решив в 1973 году разбить в Лонг-Айленде первый виноградник на старых картофельных полях. Их менеджер в банке, очевидно, не пил бордо и не одобрил им заем, но они все равно начали свое дело и сделали первый шаг в направлении французской классики. С тех пор все красные вина Нью-Йорка, хотя бы отдаленно напоминающие бордо, и самые элегантные и вкусные Шардоне появляются в Лонг-Айленде. И довольно часто, но не всегда, это означает Норт-Фолк.

На восточной окраине Саут-Фолка винодельне под названием Wölffer удалось произвести красные вина, наиболее близкие по стилю, да и по цене, к бордо. А винодельня Channing Daughters, честно говоря, производит нечто, не напоминающее ничего из известного нам, и это большой комплимент. Буквально в паре шагов от Хэмптонса, со всеми его развлечениями, Channing удается быть одной из самых оригинальных и вдохновляющих виноделен всей Америки. Я надеюсь, что отдыхающие здесь летом гости перестанут болтать и сплетничать, чтобы заметить это.

Вирджиния: четыреста лет попыток

Нельзя сказать, что жители Вирджинии не старались. Практически сразу же, как судно с переселенцами прибыло в Джеймстаун в 1607 году, они начали высаживать черенки винограда, которые привезли с собой. К сожалению, большая часть переселенцев погибла из-за голода, болезней, связанных с близостью болот, и недружелюбного характера местных жителей, поэтому первая попытка с виноградниками не особо удалась. Как, впрочем, и вторая в 1619 году. Но когда переселенцам удалось основать Законодательную ассамблею, первую выборную ассамблею в Новом Свете, она постановила, что глава каждого домохозяйства был обязан высадить 20 европейских сортов винограда на своей территории. Но домохозяйства быстро обнаружили, что табак был тем самым местным видом растения, от которого можно получать удовольствие и на котором гораздо проще заработать, чем на винограде, который продолжал постоянно погибать.

Здесь росло много местных американских виноградных лоз, которые не погибали, но из этого винограда получалось довольно мерзкое вино. В 1762 году человек по имени Чарльз Картер отправил в Лондон немного вина, сделанного из этого так называемого «американского зимнего винограда». Как говорилось в прилагаемом описании, «…винограда, настолько тошнотворного, что до наступления заморозков ни одна птица в небе не прикасалась к нему». Королевское общество искусств выслало ему 100 фунтов, наверное, из чувства сострадания.

Томас Джефферсон знал, что из местных сортов получается отвратительное вино. В 1771 году он начал импортировать лозы из Италии и Франции и высаживать их в Монтичелло, своем поместье. Он даже привез лозы и почву (!) из Château d’Yquem, самого известного хозяйства Бордо, где производят сладкие вина. Он старался на протяжении 36 лет. И не произвел ни бутылки. Джордж Вашингтон пытался сделать то же самое в своем имении Маунт-Вернон: он хотел получить урожай с европейских сортов винограда на протяжении 11 лет, но также не сделал ни одной бутылки. Однажды студентом я проводил рождество в гостинице Colonial Inn в Уильямсберге неподалеку от Джеймстауна и спросил, есть ли у них какое-нибудь местное вино, ответ официанта был прямолинеен: «Нет, сэр. Вина из Вирджинии не существует».

Да, его практически не существовало. В 1960 году в Вирджинии было всего 6 га возделываемых виноградников, которые поставляли, в основном, столовый виноград. Однако сегодня виноделы понимают, почему все те ранние попытки по высадке классических европейских сортов вида Vitis vinifera провалились. Дело в противной тле по имени Phylloxera vastatrix, родина которой – северо-восточная часть Америки. Она любит полакомиться корнями виноградных лоз. Все местные виды лоз развили способность противостоять ей и выживать, а у европейских сортов не было такого иммунитета, и как только их высаживали в Америке, они моментально погибали. В конце концов, когда вся европейская культура вина оказалась под угрозой из-за нашествия филлоксеры из Америки в 1860–70-х годах, эксперты выяснили, что если европейскую лозу вида vinifera привить на корень американской лозы, то европейская сможет пережить филлоксеру и продолжать производить виноград, вино из которого будет абсолютно европейским на вкус. И в 1976 году, спустя 369 лет после первой попытки в Джеймстауне, итальянец по имени Джанни Зонин решил попробовать еще разок – с европейскими лозами на американском корне. И на этот раз все получилось.

Сегодня на мировой сцене Вирджиния представляет собой один из самых красивых винодельческих регионов: атлантическое побережье на востоке и чарующий, окутанный невероятной дымкой Голубой хребет на западе. Вокруг царит атмосфера благосостояния в давно сложившемся фермерском обществе, и даже близость к столице Вашингтону не помешала владельцам отстроить величественные усадьбы и владеть огромными пастбищами, где пасутся породистые лошади. Благодаря этому благополучию леса и горы по большей части сохранились нетронутыми, за исключением тех мест, где до сих пор торжественно почитаются шрамы Гражданской войны в США. Здесь и крупные, и маленькие города остаются гостеприимными и необычайно «историческими». Но это не самое простое место для выращивания винограда. Вирджиния расположена на той же широте, что и южная Италия. Это означает, что летом здесь нещадно палит солнце, а зимой холодно. Весна начинается поздно, воздух становится теплым, но очень влажным. На западе над Аллеганскими горами рождаются ураганы. Дождь – постоянная угроза с запада, и если ягоды не созреют быстро, ураганы в октябре наполнят влагой те, что останутся на лозе. Вы можете спросить, стоит ли вообще выращивать здесь виноград? И я отвечу: не стоило бы, если бы Вирджиния не способна была производить нечто совершенно особенное. Но, к счастью, она способна.

Я узнал об этом на многолюдной London Wine Trade Fair в 2009 году. «Вы были у стенда Вирджинии?» Я и не знал, что там был такой стенд, но мы, винные фанаты, любим красоваться друг перед другом своими новыми открытиями на винных выставках. Хвастовство и все такое… «Вам нужно попробовать их Вионье». Этого было бы недостаточно, для того чтобы привлечь меня к их стенду, но там было не одно Вионье. Их было пять – от White Hall, Keswick, Barboursville, Veritas и Pearmund. «Вионье» – довольно непростой сорт. Виноград с нескольких небольших участков скалистых склонов во французской долине Роны дает нечто эфемерное и прекрасное, смесь абрикоса с весенними цветами, вино с гладкой текстурой, подобной crème fraîche[42]42
  С французского «свежие сливки». Прим. перев.


[Закрыть]. Практически во всем остальном мире вина из этого сорта получаются густыми и не освежающими: виноделы пытаются выманить его спелую, ароматную фруктовость, не сделав его при этом маслянистым. Эти же Вионье были свежими, ароматными, с чудесными, очаровательными запахами спелых, только что собранных абрикосов, семечек сладкой груши, они были густыми, превосходно сбалансированными, с мягкой вязкой сливочной текстурой, с акцентом на белые цветы, собранные теплой весной. Я никогда не пробовал настолько восхитительные Вионье за пределами региона Кондриё в долине Роны, да и там они были редкостью. А тут передо мной стояли пять красавиц. Было ли это доказательством, что Вирджиния могла бы покорить весь мир со своим Вионье? Да, так и есть, но главное, это указало Вирджинии на способ отличиться в мире вина: попробуйте выращивать и другие сорта, те, с которыми не могут совладать Австралия и Калифорния.

С таким теплым влажным климатом, совершенно противоположным типичным условиям Нового Света, не рассчитывайте получить типичное вино Нового Света. «Вионье» был для Вирджинии великолепным выбором – его толстая кожица и непредсказуемо разреженные гроздья противостояли жесткому солнцу и не гнили от влаги. Вы не сможете воспрепятствовать Вирджинии в производстве Шардоне – это же Америка, здесь делают особенное, яркое, свежее, медовое Шардоне из рано собранного винограда без использования дубовых бочек. «Пти мансан» – тоже весьма непростой сорт с юго-запада Франции со жгуче высокой кислотностью, который редко когда достигает достаточной зрелости, чтобы кислотность была сбалансированной. Да, но его гроздья тоже разреженные, а кожица толстая и он тоже идеален для Вирджинии. В Вирджинии он сможет полностью созреть, чтобы затем дать вино с 14 % алкоголя, но тонкое и нежное, раскрывающее интригующие ароматы нарезанного кусочками ананаса, цедры лимона и леденцов. И это могут быть вина как сладкие, так и сухие.

Вы не сможете остановить Вирджинию и от производства Каберне Совиньон (я повторюсь – это же Америка!). Здесь взяли «пти вердо», малозначительного запасного игрока из Бордо, которому на родине так трудно созреть, и выдвинули его на первый план. И снова это поздносозревающий сорт, ягоды которого мелкие и с толстой кожицей. Он не сгниет на лозе в Вирджинии и подарит плотные, темные, перечные, насыщенные спелыми фруктами вина. «Танна» – еще один монстр юго-запада Франции с толстой кожицей, который можно приручить в Вирджинии. «Неббиоло», один из сортов с самой толстой кожицей, иногда можно здесь встретить. Barboursville и Breaux создают вина с ароматами бальзама и ладана, черносмородинового уксуса, маринованного сельдерея и камней – камней из храма, брусчатки, графита – и с явным танином, который почти ощущается во рту. Вирджиния также извлекает глубокие ароматы малины и влажной гальки из «каберне фран», еще одного красного бордосского сорта, который добивается больших успехов во влажных условиях восточного побережья Америки.

Виноградники разбросаны по всему штату. Chatham Vineyards делают приятное легкое Шардоне и Пти Вердо на восточном берегу. Большая часть лучших виноградников разбита дальше от берега, прямо на склонах Голубого хребта. Многие из лучших сосредоточены вокруг студенческого городка Шарлотсвилл, что чуть южнее, но вы найдете и значительное их число и на севере штата, ближе к столице Вашингтону, в особенности в округе Фокир. Существует еще одна область, которая редко фигурирует в разговорах дегустаторов вина, но это пока. Скоро она о себе заявит. Долина Шенандоа лежит далеко на западе за Голубым хребтом, высокие Аллеганы грозно возвышаются вдалеке. Мы на несколько сотен метров выше, чем основные области с виноградниками Вирджинии. Дни здесь прохладнее, не говоря уж о ночах. Аллеганы создают барьер дождям с запада. Голубой хребет останавливает ураганы с востока. Большая часть почв Вирджинии представляет собой плодородную красную глину и суглинок, а в Шенандоа известняковые хребты выходят на поверхность по всей долине. Лозы любят известняк. Местные виноделы все еще переживают из-за заморозков, снега и короткого периода для созревания винограда. Я знаю. Что говорили в Центральном Отаго в Новой Зеландии, в долине Оканаган в Канаде, в Тупунгато в Аргентине? «Это можно сделать», – говорили они, и посмотрите, кем они стали сейчас.