Текст книги "Затонувшие города"

Глава 9

Инфекция завладевала телом Тула, как нападающая армия – городом. От горячки мутилось в глазах. На болотах наступила темнота. В ночи щелкали сверчки и звенели москиты.

Тул разлепил здоровый глаз, приглядывая за рыжим мальчишкой. Лунного света хватило, чтобы различить худую тень, подбирающую острый камень размером с яйцо.

Тул почти улыбнулся. Человеческие дети всегда одинаковые: ребра, углы и немного плоти сверху. Пугала, которых так и хочется разорвать на части и пустить по ветру, как кукол из травы.

На каком бы континенте он ни сражался, они всегда были одни и те же. Этот прыгал, как бледный, веснушчатый кузнечик, проверяя каждый камень в округе, чтобы найти тот, которым можно было бы расколоть Тулу голову, но и он был такой же, как все.

– Я знаю, что ты задумал, парень.

Мальчик посмотрел на Тула зелеными глазами, похожими на осколки бутылочного стекла, и снова принялся проверять каждый камень на берегу – там, куда он мог дотянуться.

– И почему ты меня не остановишь? – спросил мальчик.

– Скоро остановлю.

– Скоро вернется Маля.

Тул фыркнул:

– Твоей сестры нет уже несколько часов. А ты ищешь оружие. Я думаю, мы уже перестали мечтать, что она вернется.

– Она мне не сестра.

– Вы оба люди. Она твоя сестра.

– А ты тогда собака?

Тул рыкнул и попытался сесть, но это оказалось слишком утомительно. Глина, которой монстр залепил раны, чтобы остановить кровь, треснула при движении. Странно, значит, она успела засохнуть. Время текло еще быстрее, чем он думал.

Тул лег обратно, тяжело дыша. Нужно беречь силы.

Глупо, конечно, думать, будто ему осталось, для чего беречь силы, но такова уж природа чудовища. Он был сделан слишком хорошо. Даже сейчас, измученный и израненный, окруженный врагами, Тул пытался выжить. Тело всегда продолжает бороться, даже когда надежда угасла.

Мальчик снова попытался вырваться из руки Тула.

– Не надо, парень.

– Отпусти меня. Я тоже могу принести тебе лекарство.

Тул чуть не засмеялся.

– Нет уж, одного обмана с меня хватит.

Мальчик ощетинился:

– Да что ты понимаешь, собакорылый?

– Я одновременно тигр, гиена и человек, – Тул посмотрел на мальчика, – как ты думаешь, парень, кто из них нарушает обещания?

– Меня зовут Мыш, я тебе уже говорил.

– Да какая мне разница, вы все одинаковые.

– Ты собираешься меня убить, да?

Тул скорчил гримасу. Человеческий ребенок утверждал, что Тул не прав, и это было мерзко.

– Не вини меня за предательство своей сестры.

– Это не она собирается меня убить.

Мальчик просто пытался его отвлечь. Он снова вытянул руку и зашарил в глине, ища оружие. Может, он хотел нащупать мачете? Тул уважал такое поведение. Мальчик тоже пытался выжить.

– Я убиваю, потому что такова моя природа, – объяснил Тул, – как и твоя.

– Я убиваю для еды.

– Так и я ем тех, кого убью, – Тул оскалился.

Глаза мальчика расширились от ужаса, и если бы Тул не устал так сильно и не страдал от боли, он бы рассмеялся.

Глава 10

Бабочки бились и тонули в липких лужах пролитой крови. Маля протирала пол грязной тряпкой, собирая кровь и выжимая в ржавое ведро. Наклонившись в очередной раз, она бросила взгляд на солдатиков, пытаясь приметить что-нибудь интересное, а потом снова принялась за работу.

На этот раз Соа. Смотрит на нее, сидя у огня, задумчивым взглядом хищника, как будто койволк.

Ей не нравилось, что он пялится, но если не смотрел он, то глядел кто-нибудь другой: Слим, или Пузан, или Ошо, или еще какой-нибудь парень с жестким лицом, как будто они молча объясняли друг другу, кто теперь должен смотреть на нее.

Мале не сбежать. Никак. Она вытерла еще лужу крови, пытаясь не кричать. Мыш там, на болотах, вместе с собакорылым, а она застряла здесь, как кролик в силках.

Что бы сделал Мыш в такой ситуации? Может, он бы рискнул просто сбежать? Но ведь девушке нужно сначала найти лекарства, и уйти надо чисто. Если она сбежит, что случится с доктором?

Нет, просто убежать она не сможет, даже если они перестанут смотреть на Малю. Выхода нет. Решения нет. Девочка принялась тереть пол, вкладывая все раздражение в работу.

Послышались шаги. Близко. У Мали мурашки побежали по коже, но она не подняла глаз, тут же увидела прямо перед собой ботинки в луже крови. Вся работа насмарку. Соа. Наверняка Соа.

Она собралась с духом и посмотрела наверх.

Он стоял, слегка улыбаясь:

– Что, не хочется подтирать нашу кровь? Считаешь, ты для этого слишком хороша?

Маля покачала головой.

– Правда? А что тогда рожи корчишь? – Соа опустился на колени, мазнул пальцы в крови и поднял руку. – Ты слишком хороша, чтобы убирать кровь патриотов?

Он медленно провел окровавленными пальцами по ее щеке.

– Думаешь, слишком хороша для нас? Мы звери? Ведь так говорили твои миротворцы, да? Звали нас зверями? Псами? – Он снова опустил пальцы в кровь и коснулся ее лба. Погладил Малю мокрой рукой.

Девочка старалась не вздрагивать от прикосновений солдатика, ведь именно этого Соа и ждал. Он хотел, чтобы ей стало противно. Чтобы Маля вела себя так, как будто она лучше. А если девушка это сделает, он ее просто убьет. Назло.

У Соа вообще нет души. Он как змея, которой нужен только повод укусить.

– Я не хочу драться, – сказала Маля, – хотите, чтобы я убрала, – уберу. Я не хочу драться.

– Не хочешь драться… – рассмеялся Соа. – Опять слова миротворцев. – Он снова опустил пальцы в кровь и измазал ей другую щеку. Резко шлепнул девушку – почти пощечина. – Будешь тут лозунги оккупантов пересказывать? Что там они еще говорили? Око за око и весь мир ослепнет? Или еще какая хрень?

У Мали за спиной кто-то хихикнул. Остальные молча смотрели и ждали, что же Соа сделает дальше.

– Ну? – спросил Соа, – как насчет лозунга? Я жду.

Маля откашлялась. Она знала, о чем он говорит. Когда она была маленькая, эти лозунги писали на всех стенах в городе. Миротворцы платили местным за это, пытаясь купить немного хорошего отношения и заодно заставить людей подумать, как они дошли до такой жизни. Но лозунги и картинки быстро замалевывали цветами разных вождей, и в конце концов миротворцы плюнули на это. Маля пыталась вспомнить какой-нибудь лозунг, который не взбесил бы Соа.

– За мир – разоружайтесь?

– Это вопрос?

Маля покачала головой.

– За мир – разоружайтесь, – повторила она. На этот раз утвердительно.

Соа оскалился, глядя на нее дикими глазами.

– Ага, помню этот. Этот ничего. Миротворцы давали всем рис, зерно и соевые бобы в обмен на сданное оружие. Я продал им старое ружье двадцать второго калибра за мешок риса, который должен был посадить. У него боек проржавел, но они все равно заплатили.

– А я продал ружье сорок пятого калибра, у которого даже патронов не было, – сказал кто-то.

– А какой у них был основной принцип? – спросил Соа у солдатиков. – У девочки провалы в памяти.

– Подставь другую щеку, – сказал какой-то солдатик.

– Перекуем мечи на орала!

– Только звери убивают друг друга!

Лозунги посыпались один за другим, превращая добрые намерения миротворцев в злую шутку. Вскоре солдатики ржали, согнувшись вдвое, и продолжали выкрикивать лозунги. В ход пошли любые высказывания миротворцев, пытавшихся принести мир в Затонувшие города.

Когда веселье прекратилось, Соа посмотрел Мале в глаза.

– Твои миротворцы считали нас тупыми? Думали, мы позволим чужим захватить нас? Сделать нас рабами? Но мы же знали, к чему вы стремились. Мы не склонились, а сражались за страну. – Соа зачерпнул горстью густеющую кровь и с размаху впечатал ладонь ей в лицо. – Когда мы истекаем кровью, ты должна благодарить нас.

Маля попыталась не дергаться, но это было невозможно. Соа не унимался. Он мазал и мазал ее кровью.

– Нравится, а? Нравится? Или ты слишком хороша для нашей крови? А, ошметок? Слишком хороша?

– Хватит, солдат.

К Малиному удивлению, Соа прекратил. Она попыталась проморгаться.

Сержант Ошо, лежа на койке, жестом приказал Соа отойти.

– Не позволяй отродью войны разозлить себя, солдат.

– Я не злюсь. Я просто хочу преподать ей урок.

Голос сержанта, сухой и надтреснутый, все равно звучал властно:

– Думаю, она все поняла.

Кажется, Соа хотел возразить, но потом он взглянул на Малю, и лицо его исказила гримаса отвращения:

– Ладно, поняла так поняла.

– Точно, рядовой. Она все поняла. – Сержант Ошо жестом велел ему отойти. – А теперь спроси у Пузана, когда эта хренова коза будет готова. Пахнет вкусно.

К удивлению Мали, Соа действительно ушел, вытер напоследок руку об ее волосы, отпустил девушку и отошел к огню. Ошо посмотрел ему вслед и кивнул Мале:

– Приведи себя в порядок, а потом займись мертвыми. Их нужно похоронить и всякое такое, – он серьезно смотрел на ее, – и постарайся скрыть свои мысли. Соа мечтает тебя прирезать, а я не собираюсь два раза спасать твою задницу.

Маля глядела на сержанта, пытаясь разгадать, кто он такой. Не человек, конечно, но ведь и не сумасшедший. Он не жаждет крови, он не похож на Соа или лейтенанта, но это не значит, что сержант хороший.

Девочка набрала еще ведро воды и вымылась, а потом принялась обмывать тела и делать их попригляднее. Поправила голову одному солдатику, чтобы сломанная шея выглядела не так ужасно. Ему было никак не больше десяти лет. Пушечное мясо. Таких загребают во время рекрутских наборов, а потом выпускают перед строем, чтобы принимали огонь на себя. Приманка. Даже еще не новобранец. На щеке у него были только три первых полосы от отметки Гленна Штерна.

– Половинка, – пояснил Ошо, – и ведь такие умирают быстрее всех.

Маля разогнулась и посмотрела на сержанта.

– Не то что ты.

Глаза с золотыми крапинками изучали ее, не мигая:

– Если хочешь выжить, приходится быстро учиться. Глупых Затонувшие города пожирают, – он попытался сесть и вздрогнул, – да ты, наверное, сама знаешь. Я не видел ни одного отшметка уже с год. Последней девке вроде тебя лейтенант отрезал голову.

– И это ты сделаешь со мной, когда я тебя вылечу? Отрежешь голову?

– Спроси у лейтенанта, – Ошо пожал плечами.

– Ты всегда делаешь только то, что он скажет.

– Так это работает. Я выполняю приказы лейтенанта. Парни выполняют мои приказы, – он кивком указал на мертвого мальчика, которого обмывала Маля, – и так велит устав.

– Да, сильно устав ему помог.

– Рано или поздно мы все попадаем под пули. Какая разница когда. Если доживаешь до шестнадцати, становишься легендой. – Ошо помолчал, а потом сказал: – Если лейтенант решит тебя убить, я прослежу, чтобы он сделал это быстро. – Потом он дернул головой в сторону костра, где Соа отрезал куски мяса от жарящейся козы. – Соа к тебе не подпущу.

– Ты так заводишь друзей? Обещаешь не пытать их перед смертью?

На покрытом шрамами лице Ошо вдруг мелькнула улыбка.

– Какая-то ты дерзкая для ошметка.

– А я не ошметок. Я из Затонувших городов.

– Все равно дерзкая, – Ошо засмеялся.

Он вел себя почти как человек, будто на его бицепсе не было доброй дюжины шрамов убийцы. Этот злодей мог оказаться кем угодно.

У очага раздался грохот, так что Маля даже подпрыгнула. Горшок лежал на полу, а рис рассыпался по бетону. Один из солдатиков, тощий паренек с отрезанными ушами, дул на руку. Соа орал на него:

– Мать твою, Ван! Не ясно, что горшок горячий? – Он ударил мальчика по голове.

Ван дернулся назад и схватился за нож.

– Еще раз тронешь – порежу.

– Да как же, отродье!

– Заткнитесь оба!

Это был Ошо, который сел куда прямее, чем мог по расчетам Мали, и говорил командным голосом.

– Ван! Собери рис! Подашь нам тот, что лежал сверху, а сам будешь есть тот, который коснулся пола. Соа, иди, принеси воды. И не смейте драться! Мы не Армия Бога, – он махнул рукой. – Выполнять!

– Какие-то проблемы, сержант?

Голос лейтенанта Сэйла донесся из хижины сверху, где он и устроился. В голосе была угроза. Все замерли на месте.

– Я должен о чем-то знать?

– Нет, сэр, – ответил Ошо, – просто маленькое происшествие на кухне.

– Так точно, сэр, – хором ответили солдатики, и Ван тут же начал собирать рис, раскладывать его по пальмовым листьям и раздавать остальным. Солдатики толкались, забирали свою порцию риса и козлятины, а потом расходились по постам. И только когда все поели, Ван присел и собрал остатки риса для себя.

Маля смотрела, как он подбирает последние рисинки, и пыталась понять, что здесь не так и неправильно. Она мучительно вспоминала, а потом вдруг поняла – все боялись.

Они тревожно смотрели в черные страшные джунгли и кидали нервные взгляды на мертвые тела. Все боялись. Четверых их товарищей разорвали на куски за считаные секунды. Несмотря на всю наглость и жестокость, солдатики были слабенькими щенками по сравнению с тем созданием, на которое они охотились в джунглях. И они это знали.

Вот бы был какой-то способ натравить на них получеловека. Маля вернулась к уборке, воображая, как собакорылый раскидывает тела, и мечтая, чтобы джунгли просто перемололи их и сожрали.

Зубы. Маля замерла и потом снова посмотрела на испуганных солдатиков. У джунглей есть зубы, поэтому их и боятся. Маля улыбнулась.

Я дам вам зубы.

Маля встала и отжала тряпку.

– Куда это ты собралась? – спросил Ошо. – Ты еще не закончила.

– Тебе нужны лекарства получше. Я принесу.

– Вы уже все отдали.

– Может, если бы вы вежливо вели себя со мной, а не угрожали, вас бы и лечили лучше.

– Так говорят миротворцы. – Но на лице Ошо мелькнуло что-то похожее на улыбку, и он отпустил ее.

В хижине наверху Маля увидела лейтенанта. Он сидел за грубо сколоченным столом доктора Мафуза, изучал какую-то старую книгу, а доктор, пристроившийся в углу, ровным голосом отвечал на его вопросы.

Лейтенант взглянул на нее, когда она вылезла из люка.

– Чего пришла?

– Мне нужно сменить повязки вашему сержанту. И у нас были какие-то еще лекарства.

– Еще лекарства? – спросил лейтенант. – Вы что-то от нас скрыли, доктор?

Доктор Мафуз удивился, но виду не подал.

– Маля занимается лекарствами, – он дотронулся до очков, – а я почти ничего не вижу, – и он кивнул Мале: – Давай.

Маля посмотрела на лейтенанта.

– Вы хотите, чтобы я достала лекарства?

Он махнул рукой:

– Не раздражай меня.

Маля прошла вперед, присела на корточки в темном углу, стала вытаскивать с нижней полки заплесневевшие книги. Девушке очень не хотелось выдавать тайник доктора, но она подозревала, что солдатики его либо и так найдут, либо выпытают у нее или доктора его местонахождение при помощи ножа.

За первым рядом книг стоял второй. Маля вытаскивала их одну за другой и открывала, демонстрируя запас лекарств. Она доставала из тайничков, вырезанных в страницах, блистеры таблеток, а лейтенант следил за девушкой.

– Вы сказали, у вас их совсем немного, – заметил лейтенант. Доктор тихо вздохнул:

– Больше мы никогда не получим. Их очень сложно достать, а на обмен у нас ничего нет. Те люди, которые торгуют лекарствами на черном рынке, не интересуются тем, что мы можем предложить.

Маля перебирала таблетки, не обращая внимания на жадный интерес лейтенанта. Текст на упаковках ей не давался. Он был куда сложнее тех китайских слов, которые она учила в детстве, но миротворцы нанесли на упаковки схемы для неграмотных из Затонувших городов. По ним было примерно понятно, от чего это лекарство и какая доза нужна.

Маля взяла бы все, но все она бы не смогла вынести. Она перебирала блистеры: лекарства с черного рынка, и старые лекарства, заботливо запасенные, и новые, которые доктор добыл с огромным риском и расходами у контрабандистов с Моховой земли.

Она сгребла полную горсть. Этого хватит. После этого она открыла еще одну книгу и нашла там нужную бутылочку с мутной жидкостью в маленькой стеклянной зеленой бутылке.

Это вытяжка из желез койволка.

Бутылочка лежала в руке, как граната. После неудачного эксперимента с вытяжкой и козами Алехандро доктор Мафуз строго-настрого велел ей спрашивать разрешения, прежде чем брать любые лекарства. Он никогда не обвинял ее напрямую, но вытяжку спрятал, так что сразу все стало ясно.

А теперь Маля подняла бутылочку и показала ее доктору.

– Мне же это нужно, правда?

«Вы понимаете? – вот что она имела в виду, – вы будете готовы?»

Доктор смотрел на нее в ужасе.

Целую секунду Маля боялась, что он ее остановит, но он зашел в тупик. Если он скажет лейтенанту, что в бутылочке, их ждет какое-нибудь невиданное наказание.

– Маля, ты уверена? Это довольно сильное средство.

– Лейтенант хочет, чтобы мы позаботились о его людях.

– Это не простое лекарство.

– Этого-то нам и надо.

Лейтенант Сэйл смотрел то на доктора, то на Малю, не понимая, что прямо у него на глазах ведется два разговора.

– Что это? – спросил он.

– Лекарство для вашего парня, – ответила Маля и посмотрела на доктора Мафуза, моля не выдавать ее.

– Дай посмотреть.

Маля подошла к лейтенанту. Сердце у нее колотилось. Она показала ему зеленую бутылочку, и он посмотрел ее на свет.

– Что там?

– Антибактериальное средство. Мы сами его сделали, потому что купить сложно.

Лейтенанта это волновало мало. Он посмотрел на таблетки у нее в руке.

– А это?

– Вы же хотели лучших лекарств? Это осталось от миротворцев. Отличная вещь. Срок годности всего год как вышел.

Лейтенант сгреб лекарства, повертел их в руках, изучая иностранные этикетки, а потом вернул ей с улыбкой.

– Отлично.

– Да, – согласилась Маля, – великолепные лекарства.

Глава 11

Сержант Ошо лежал, наблюдая за горящим огнем и пытаясь отвлечься от боли в ребрах. Девчонка доктора, спустившись, дала ему что-то, приглушившее боль и немного затуманившее разум. Не так хорошо, как опиаты, которые можно достать в Затонувших городах, но немного помогло.

Караул сменился, и его ребята ужинали. Сержант разглядывал их со своего места, прикидывая, готовы ли солдаты к бою.

Некоторые все еще нервничали и дергались после недавнего сражения с получеловеком, но большинство успокаивалось. Соа казался таким же сумасшедшим, как и всегда. Ван отпускал шуточки – значит, все еще боялся. Пузан спал, безмятежный, как младенец. Несколько человек передавали друг другу бутылку. Будь они ближе к линии фронта, Ошо велел бы им прекратить, но даже солдаты не могут постоянно оставаться начеку. Тем более, они отошли довольно далеко от центра Затонувших городов.

Ошо смотрел, как они пьют, и прислушивался к тихому мужскому разговору и взаимным оскорблениям. Конечно, получеловек ранил их, но Ошо полагал, этим он сделал их сильнее. Если придется снова драться, они будут готовы. Теперь они знают, чего ожидать.

Он лег, пытаясь устроиться поудобнее и зная, что боль в ребрах не даст ему заснуть. Хорошо бы получить еще парочку розовых пилюлек, которые дала ему девчонка доктора, но будь он проклят, если попросит избавить его от боли.

Огонь потихоньку гас, и бутылка с выпивкой пошла на второй круг. Или это была другая бутылка? Ван явно отнял у людей городка больше одной. Он хорошо умел находить всякие тайники. Соа снова жаловался:

– Чем так воняет? Слим набздел?

Ошо принюхался. Соа оказался прав. В воздухе стоял тошнотворный запах крови и мускуса. Ошо еще раз принюхался. Кажется, вонь исходила от тел, лежащих рядом. Это из-за получеловека так воняет? Ошо никогда не слышал, что они чем-то пахнут. Только что они сильные, быстрые и любят убивать. В любом случае запах был мерзкий.

Ошо отвел взгляд от мертвецов – при мысли о потерях его подташнивало: Джонс, Багболл, Альенде. Мертвые и воняют.

Среди всех способов смерти, о которых думал Ошо, когти собакорылого никогда не числились. Он ожидал пули в голову – безусловно. Допускал, что мужчине отрежут руки и бросят в канал истекать кровью. Всерьез рассматривал вероятность того, что взорвется в заброшенном руднике, который оккупировала Туланская кампания. Обо всем этом он успел подумать уже давно.

А вместо этого Ошо получил один быстрый смертоносный удар от получеловека и влетел в дерево. Неудивительно, что ублюдочные хозяева заброшенных кораблей заводят себе полулюдей. Это страшное оружие.

Ошо провел ослабевшей рукой по повязкам и швам. Хорошо, что они нашли доктора и ошметка. Они вдвоем работают лучше этих мясников из Затонувших городов. Их так называемые доктора даже жгут наложить не способны.

Ошо потрогал швы: чистые, идеально ровные стежки стягивали его порванную плоть. Он посмотрел на девчонку, которая старательно мыла горшки под присмотром Аиста. Она молодец. Если док знает, что делать, то она все это исполнила. Хорошо бы иметь такую умелицу во взводе. Ну и что, что она – ошметок.

Ошо следил, как она ходит вокруг, делая привычную работу. Несмотря на отсутствие руки, справлялась она неплохо. Да и смотреть на нее было не то чтобы неприятно. Высокие скулы, темно-коричневая кожа и узкие глаза миротворцев. Ошо подумал, что он бы заинтересовался этой девушкой, даже если бы у нее вместо лица был ожог. Немногие люди шьют кожу так же хорошо, как машина шьет ткань.

Ошо решил порекомендовать ее лейтенанту. Может, стоит взять ее с собой. Хотя придется держать ее подальше от Соа. Соа особенно ненавидит миротворцев, и не пускать его к девчонке будет постоянной головной болью.

Вот и сейчас Соа махал ей.

– Подь сюда, ошметок. Почисти мне сапоги, – Соа лыбился, держа сапоги в руках, – и плюнь, чтобы блестели. Давай-давай! Поцелуй мои сапоги.

Ошо смотрел, но не вмешивался – ему было интересно, до чего дойдет Соа. Он просто так не отстанет. В этом смысле он недисциплинирован.

Девчонка оторвалась от мытья посуды.

– Ты хочешь, чтобы я почистила тебе сапоги? – спросила она.

Ошо нахмурился, услышав ее голос, и попытался сфокусировать взгляд – обезболивающие мешали. Что-то с ней было не так, и от этого осознания у него мурашки по коже побежали. И мерзкий запах тоже становился сильнее. Теперь он был везде. Пахли не только мертвые тела.

Что за хрень?

Девчонка ринулась на Соа.

– Ты хочешь, чтобы я прямо сейчас почистила тебе сапоги? – спросила она. – Точно? Сейчас?

Ошо заставил себя сесть, несмотря на боль в ребрах. Она больше не боится. Раньше она боялась Соа, а теперь нет. Это мелкое отродье войны должно дрожать и умолять о пощаде. А она стоит прямо перед Соа и улыбается.

«Кровь и ржавь, – подумал Соа, – что ты задумала, девка?»

Ошо однажды видел шлюху, которая зарезала солдатика ножом, и она выглядела в точности как докторская девчонка, стоявшая рядом с Соа.

Но у нее в руках была только бутылочка антибиотика, которую девочка весь вечер таскала. Ножа не было. Ничего опасного. Однако она выглядела так, как будто собиралась расправиться с Соа.

Но тогда где ее оружие?

– Соа… – начал Ошо.

При этих словах девчонка оглянулась. Что-то промелькнуло у нее на лице, и Маля замедлила шаг. Смущение?

Вина? Страх?

Очень странно. Кажется, она чувствовала себя неуютно, словно бы хотела за что-то извиниться перед ним. Но потом ее лицо сделалось жестким, и Маля стремительно подошла к Соа.

Соа так ничего и не понял. Он видел только девчонку-ошметка без руки, так что он прямиком угодил в ее ловушку, хотя Ошо и закричал.

Девчонка размахнулась, и струя блестящей жидкости облила Соа с ног до головы. Соа отшатнулся.

– Что за хрень?

Целую секунду Ошо думал, что это кислота, что она где-то достала серной кислоты, хотела сжечь Соа лицо в отместку за его придирки. Но Соа не заорал и не принялся тереть глаза. Он просто стоял на месте с выражением крайнего омерзения на лице, и с солдата падали капли.

– Что это было?

Ошо окатила волна вони, исходящая от солдата. Значит, вот откуда шел этот запах. Соа недоверчиво посмотрел на девчонку.

– Оно воняет, – мужчина сделал шаг к ней, – немедленно почисти меня, отродье!

Но девчонка покачала головой и отошла назад. Соа сделал еще шаг вперед.

– Я сказал…

Ночь разорвал крик. Кажется, кричали в дальнем карауле. Загремели выстрелы, много выстрелов. Потом закричали снова, а еще послышался рык, от которого у Ошо кровь застыла в жилах.

Это получеловек, понял он. Он пришел за ними. Выстрелы и крики вдруг замолкли. Там стояли Кило и Риггс, а теперь там не было никого.

Ошо попытался встать, но рухнул обратно. Лекарства повлияли на него сильнее, чем он думал. Голова кружилась от обезболивающих. Ошо неуклюже замахал своим людям.

– Валите отсюда! Помогите им! Не бросайте своих братьев!

Опять послышались крики и выстрелы, но на этот раз с севера.

«Норны, – подумал Ошо, – он вернулся. Собакорылый нас прикончит».

Он потянулся за винтовкой, чувствуя себя очень уязвимым и одиноким. Что здесь происходит? Где его чертово оружие?

– Соа! – приказал Ошо, – выходи отсюда!

Но Соа не слушал. Или, может быть, Ошо сказал это слишком тихо. В любом случае начальника волновала только месть ошметку. Девочка отступала от него, но почему-то не паниковала. Вокруг ругались и расхватывали оружие, а со всех сторон доносились крики и выстрелы, но девчонка не казалась удивленной.

И она ни капельки не боялась.

Взвод Алиля бросился на звуки боя.

– Осветите их! – крикнул он. В ночи слышались выстрелы. Сверкало оружие.

Ошо пытался встать. Ребра горели огнем, дурнота одолевала. Где, черт возьми, винтовка? Краем глаза Ошо заметил движение. За периметром промелькнула тень – быстрее молнии.

– Тревога!

Из темноты выпрыгнул комок серого меха и клыков. Соа заорал и упал, когда зверь вскочил ему на спину. Еще одна тень промелькнула мимо, выскочила в центр здания.

Койволк?

Соа истекал кровью, а чудовища рвали его на куски. Он кричал и отбивался, пытаясь их отбросить.

Какого хрена койволки напали на целый отряд вооруженных солдат?

Девчонка доктора проскользнула мимо Соа и исчезла в темноте, а койволки все появлялись и появлялись, бросались на него.

Почему не на нее?

Она совсем маленькая. Койволк быстро бы с ней справился. Легкая добыча. Койволки никогда не упускают легкую добычу. Это все бессмысленно. Может, это ночной кошмар? Из-за лекарств?

– Отвалите! – кричал Соа, – отвалите!

Рейс вскинул дробовик, целясь в койволка, но они постоянно двигались. К тому же дробь зацепила бы и Соа.

– Стреляй! – орал Соа. – Стреляй!

Он уже сам походил на животное. Рейс снова прицелился, но тут появились еще койволки и бросились на самого Рейса. Он открыл огонь, и голова одного из зверей взорвалась, орошая все вокруг кровью. Койволки рычали и выли, бегали по всему лагерю, тащили мертвые тела в темноту и гонялись за живыми солдатиками.

Лейтенант спустился по лестнице, крича общий сбор, а доктор шел за ним. Джунгли за пределами круга слабого света кишели хищниками. Где-то послышался треск автомата.

– Берегите патроны, сволочи! – заорал лейтенант.

Ситуация вышла из-под контроля. Солдатики кричали, погребенные под телами койволков. Ошо заметил, что доктор исчезает в темноте за углом здания и в руках у него медицинская сумка.

– Мы потеряли доктора!

Но никто за ним не пошел. Ошо сам поковылял за доктором, хотя ребра разрывала боль. Он рухнул на колени. Пытаясь встать, он снова заметил девчонку. Она притаилась на краю темноты и смотрела на него.

Почему Маля здесь? Или у начальника галлюцинации?

Ошо снова поискал взглядом винтовку. Наконец, он ее увидел – прислоненную к стене, рядом с телом Джонса. Ошо пополз туда, но койволк рвал зубами тело солдатика, мешая тому пройти. Ошо замер на месте. Появился второй койволк. Оба они оскалились и зарычали на мужчину.

И что ему нужно сделать? Смотреть в глаза? Отвести взгляд? Повернуться спиной? Не поворачиваться? Он не помнил.

Вопросы исчезли, когда койволки впились зубами в ноги Джонсу и потащили тело куда-то в темноту.

«Почему они не тронули меня? Я же прямо здесь? – А потом пришел ответ, который сразу расставил все по своим местам: – Потому что она не облила меня этой вонючей хренью, как половину отряда. Это она во всем виновата».

Соа все еще кричал:

– Отстаньте! Уберите их! – но на нем повисли три койволка, а все остальные были заняты, так что Соа рухнул прямо в огонь и дальше кричал уже бессвязно. Койволк соскочил с его спины и покатился по земле – безумная горящая тварь. Соа встал – факел, а не человек.

– Сбей пламя! – закричал Ошо. – Падай!

Но Соа уже ничего не слышал. Он побрел вперед, наткнулся на лестницу, так что загорелась и она. Пламя поползло наверх, в хижину, пожирая пластик и бумагу, и вот уже вспыхнула половина здания.

Ошо бросил винтовку и попытался уползти от ревущего пламени. Ему казалось, в грудь воткнулся десяток ножей сразу. Каменно-тяжелые руки и ноги не слушались.

И вдруг девчонка-ошметок подбежала, схватила его, поставила на ноги. Ошо в ужасе посмотрел на нее:

– Что за…

Она перекинула его руку через свое плечо.

– Я не затем тебя зашивала, чтобы ты сдох. Можешь на меня опереться?

Маля оттащила его от огня, и Ошо показалось, что у него внутри что-то разорвалось.

– Ты нас подставила.

Она не отвечала, таща его прочь. Пламя у них за спиной взвилось выше. От него доносился жар. Если бы у Ошо была винтовка, или нож, чтобы ее ткнуть, или хоть что-нибудь… но боль была слишком сильной, а он слишком слабым. Девчонка не останавливалась, чтобы он перевел дыхание.

– Я тебя убью, – прохрипел он и попытался схватить ее за горло.

– Даже не думай. Я спасаю твою задницу. – Девочка ткнула его в свежий шов, и Ошо согнулся пополам от боли. Он был слаб, как ребенок.

– Зачем?

– Потому что я – дура. – Они дошли до дерева, и Маля подтолкнула его. – А теперь забирайся.

Ошо хотел вернуться, помочь своим мальчикам, но она легко преодолела его слабое сопротивление и снова подтолкнула его вверх.

– Ты им не поможешь, – фыркнула она, – просто ты повел себя почти как человек. Что посеешь, то и пожнешь, солдатик. А теперь лезь наверх!

– Я не могу!

– Либо залезешь, либо тебя съедят койволки. – Она толкала его вверх. – Лезь давай, отродье несчастное.

Огонь охватил остаток здания и стал еще ярче. Патроны взрывались. Та-та-та. Наверное, его винтовка там же. Кажется, швы рвались, пока девчонка помогала ему лезть наверх. Он чуть не ослеп от боли, но все-таки забрался.

Наконец Ошо устроился в развилке ветвей, задыхаясь и плача. Он умирал от боли, но сидел наверху. В безопасности. Живой.

Солдат посмотрел вниз, ожидая, что девчонка залезет сюда же. Может быть, он все-таки сможет ее прикончить за такое. Но Маля ушла. Ее поглотили джунгли. Призрак. Прямо как койволки, которых она призвала.

Ошо вздохнул и прислонился щекой к шершавой коре. Здание горело, швы жгло болью. Тело казалось очень тяжелым. Может быть, лекарства девчонки оказались лучше, чем он думал.

Снова послышались выстрелы. Солдатики сражались всерьез. Койволки выли, но отряд собрался вместе и стал сопротивляться. Патриотический фронт отомстит, как всегда. Убьет в десять раз больше врагов.

Ошо понял, что у него по боку течет кровь. Непослушными пальцами ощупал ребра. Все плохо. Должен был получиться опрятный шрам, но потом хорошенькие ровные стежки не выдержали. В реальной жизни они просто полопались один за другим.