Текст книги "Тотти. Император Рима"

Прошли еще две недели, и в драматичном матче, проигрывая 1:3 и имея на одного игрока меньше, мы начали улучшать нашу статистику в матчах с «Лацио». Закончилось все моим голом, который принес нам ничью 3:3. Этот гол стал моим первым в дерби; забил я и в следующем, которое мы наконец выиграли. Таким образом, всего за несколько дней развеялись колдовские чары двух противостояний – с «Юве» и «Лацио». Что же нас потом остановило? Отчасти старая песня на «Сан-Сиро» – поражение 1:4 и невеселое возвращение домой. Отчасти то, что мы много пропускали, бродя вокруг да около. В Кальяри, например, проиграли, забив целых три мяча на выезде, но пропустив при этом четыре. После того как мы были всего в одном очке от первого места, разрыв увеличился до восьми и – поверите ли? – по забитым мячам мы были лучшими, а по пропущенным – десятыми. Второй круг начался с двух поражений на выезде, в Салерно и Венеции, и ничьей дома с «Эмполи». В начале февраля «Рома» была уже седьмой и в четырнадцати очках от лидера, практически играя в другом чемпионате. К тому времени мы уже вылетели из Кубка Италии, впереди был еще мартовский четвертьфинал Кубка УЕФА против мадридского «Атлетико», но в итоге мы проиграли и его.

Президент Сенси никогда мне этого не говорил, но полагаю, что первые контакты с Фабио Капелло начались где-то в это время. Фабио был без работы: после чемпионата Испании, который он выиграл с «Реалом», и неудачного возвращения в «Милан» он взял годичную паузу, понимая, что предложения рано или поздно придут. Причины, по которым он начал переговоры с «Ромой», безусловно, крылись в его любви к городу. Капелло – это человек, который ценит красоту, и он нередко вспоминал в интервью о трех сезонах, проведенных им в столице в качестве игрока, – перед тем как завоевать популярность в «Ювентусе», Капелло в конце 60-х годов был важной частью «Ромы». Спустя некоторое время Земан немного пришел в себя, на «Олимпико» мы обыграли как «Милан», так и «Лацио», претендентов на чемпионство после сползания «Фиорентины» вниз (а «Ювентус» без Але вообще исчез из вида), но каждый раз, когда наша галера, казалось, ловила попутный ветер, она налетала на подводные камни. «Интер» был уже в крутом пике, но, приехав на «Олимпико», в рамках фестиваля «Дырявая защита» выиграл 5:4. Мы были в отчаянии. Чемпионат «Рома» закончила пятой, заработав на пять очков меньше, чем в прошлом сезоне, и все это замечательно отражалось в статистике мячей: забили больше всех, а по пропущенным остались на десятом месте.

НАС ВСТРЕТИЛА ОФИЦИАНТКА, КОТОРАЯ ПО ПРОШЕСТВИИ НЕКОТОРОГО ВРЕМЕНИ ПОСТЕПЕННО НАЧАЛА РАЗДЕВАТЬСЯ, ДВИГАЯСЬ БОЛЕЕ ЧЕМ НЕДВУСМЫСЛЕННО.

Я был расстроен тем, что Земан уходит, потому что с симпатией ко мне относились многие тренеры, но по-настоящему был в меня влюблен только он, и это, конечно, было очень лестно. Я размышлял о том, что стало со мной за эти два года, и понимал, что сделал качественный скачок. Чех, появившись в «Роме», прозвал меня Звездой, но я этого в то время не заслуживал. После его ухода я стал просто Капитаном, и это прозвище будет сопровождать меня до конца карьеры, да и после него тоже.

Я никогда не понимал толком, где проходит граница между грустью по тому, кто уходит, и энтузиазмом, по отношению к тому, кто приходит, но, хотя и могу показаться лицемерным, уверяю вас, что это два похожих чувства. Ушел Земан – и признательность за его отношение соседствует во мне с горечью. Но когда появилась новость, что тренером станет Капелло – я узнал это, как и все, из новостей по телевизору, в то время Сенси моим мнением не интересовался, – я был в отпуске в Троваянике, и мне очень хотелось выйти на улицу и танцевать, как и всему Риму. Капелло был символом победы, он олицетворял ее. Клуб, который подписывал Фабио, открыто заявлял этим о своих целях, и, если Капелло соглашался, можно было говорить, что он считает миссию выполнимой, в противном случае он пошел бы куда-нибудь еще. Несмотря на то что Рим любил Земана, город теперь буквально купался в радости. Всем, кто спрашивал мое мнение, я отвечал очень простой фразой:

– Капелло приглашают не для того, чтобы занимать второе место.

Это решение Сенси было объявлением войны всем соперникам.

Собрание было назначено на пятое июля в Тригории, после ужина. В десять вечера площадка перед комплексом была полностью запружена людьми, полиция насчитала около пяти тысяч человек – настоящее массовое возбуждение, потому что в каком-то смысле чувствовалось, что этот миг может стать историческим. Капелло назначил собрание в баре. Мне подумалось, что он был доволен теми ожиданиями, которые он вызвал, но ничем этого не показывал. Я тогда полагал, что он будет оказывать на меня давление одним лишь своим взглядом: его решительный вид заставлял меня робеть. В этот вечер мы только познакомились, но он успел сказать, что завтра утром я буду первым из тех, с кем он поговорит индивидуально. Я капитан, и поэтому Капелло так ко мне отнесся. В ту ночь спал я мало и плохо, ожидая многого от этого разговора тет-а-тет.

– Франческо, ты самый важный человек в составе, – начал Капелло. – Я не говорю сейчас о твоих футбольных качествах, которые я, конечно, отлично знаю, я говорю о капитанской повязке. Ты должен носить ее ответственно, подавая пример партнерам. Я буду вовлекать тебя во все дела, потому что для меня капитан представляет команду не только девяносто минут на поле, а постоянно. Если будут возникать какие-либо трудности в команде, мы будем их обговаривать с тобой, и ты потом будешь доводить это до ребят.

Тон Капелло был воинственным. И, по сути, жесткая организация работы, которую он хотел установить, мне показалась первым признаком перемен: отныне с тем, как (спустя рукава) руководили «Ромой» до него, было покончено. На это указывали и меры, которые он предпринял. Например, он распорядился установить сетки за воротами, чтобы не терять время на возврат далеко улетевших мячей, озаботился тем, чтобы сделать забор более глухим, создав тем самым помехи для наблюдающих за нашей работой. Простые действия, но до него о них никто не задумывался.

Первые действия Капелло на трансферном рынке привели в команду будущих чемпионов Италии, от Антоньоли до Лупателли, от Кристиано Дзанетти до Монтеллы, но этого было недостаточно для того, чтобы побеждать, потому что мы лишились таких качественных игроков, как Ди Бьяджо, который ушел в «Интер», и Пауло Сержио, уехавшего в «Баварию». В принципе сезон начался как и предыдущий: стартовали мы бодро, на определенном отрезке лидировали в таблице, в целом держались наверху до конца первого круга (третье место, в четырех очках от «Юве», по-прежнему забивая больше всех и занимая пятую строчку по пропущенным мячам). Затем мы забуксовали, и наконец началось падение. Закончили сезон шестыми, хуже, чем при Земане. И, как будто этого было мало, скудетто достался «Лацио». Идеальный шторм, как говорится.

Я провел плохой сезон. Мало забил, всего семь мячей, из которых четыре – с пенальти, а первый, вообразите себе, лишь в двенадцатом туре. Поскольку удары у меня не шли, я сосредоточился на помощи Монтелле, который отличился восемнадцать раз, и до какой-то степени убедил Капелло. Тренер был разочарован командой в целом, утверждал, что «Роме» для побед нужны дорогие вливания, и, несмотря на итоги чемпионата, народ его поддерживал, усиливая давление на президента. В первом сезоне, который я «должен» был выиграть, мне не нравилась моя дисциплина. За несколько минут до конца матча во Флоренции, легко выигранного, я сцепился с Хайнрихом, мы оба получили по красной карточке, и из-за этого я пропустил матч следующего тура с «Ювентусом». В Перудже, забыв о том, что арбитр Боррьелло очень мнительный, в ходе обсуждения игрового момента я дотронулся рукой до его груди – еще одна красная, и команде пришлось пролить семь потов, чтобы увезти домой одно очко. Реакция, недостойная капитана, – я должен был держать себя в руках.

Среди множества легенд, которые за двадцать пять лет ходили обо мне, самая смешная – что я якобы был против прихода в «Рому» сильных игроков, что я боялся посягательств на мой статус «номера один» «Ромы». Чепуха это. На самом деле все обстояло совсем наоборот, я всегда давил на президентов, чтобы они приобретали топ-игроков, которые были нужны для побед. И не только: в отличие от того, что происходит сегодня, когда все держат ушки на макушке, пытаясь узнать, кто сколько потратил, я никогда не интересовался заработками моих одноклубников, и если вдруг Батистута получал в «Роме» больше меня, я был только рад за него. Я привел в пример Габриэля не случайно. В списке покупок Капелло он был под первым номером, и когда Сенси объявил, что мы его купили, Фабио радовался как ребенок. Бати был одной из частей мозаики, другие – Вальтер Самуэль, Зебина и Эмерсон – стержень команды. И если кто-то продолжает сомневаться в моих заботах об усилении, призываю в свидетели Буффона и Каннаваро: между «Ромой» и «Пармой», соседями по таблице, переговоры шли очень непросто, и я так замучил Джиджи и Фабио, что забыть об этом они не могут до сих пор.

5
Долгий путь

Сезон, в котором мы завоевали Скудетто, начался довольно тухло. В буквальном смысле. Тифози, которые были в бешенстве от того, что «Аталанта» выбила нас из Кубка, жарким сентябрьским вечером забросали нас несвежей рыбой.

Ожидание возвращения сборников, которые отправились на Олимпиаду в Сидней, задержало начало чемпионата. Он стартовал только первого октября, и долгое лето создало воздушную яму. После того как «Аталанта» устояла на «Олимпико», сыграв вничью 1:1, в Бергамо она разбила нас 4:2, и одна из наших задач на сезон была провалена. Народ, будучи вне себя от прошлогоднего шестого места и прежде всего от того, что это совпало с завоеванием скудетто «Лацио», воспринял новое поражение очень болезненно. На следующий день три-четыре тысячи тифози окружили Тригорию и, когда услышали, что мы, игроки, вышли на парковку, отделенные от них только оградой, стали забрасывать нас градом рыбы (думаю, не самой свежей) и яйцами. Пришлось быстро скрыться в здании и ждать, пока они израсходуют все боеприпасы. Кафу, который уже выехал за ворота, был вынужден тут же вернуться, и на его машине виднелись вмятины от пинков. Полиция, привлеченная шумом, уже начала применять слезоточивый газ. Ситуация была крайне некомфортная, требовалось успокоить людей, пока кто-нибудь не пострадал.

Мы вышли – игроки и Капелло. И на первую волну обвинений отвечали уверенно. Вокруг был полный хаос, все орали, но после нескольких напряженных минут лидеры тифози взяли ситуацию под контроль, и разговор с ними прошел уже более спокойно. Не случайно, едва диалог наладился, все свелось к вопросам о том, почему мы проиграли в Бергамо и чего нам не хватает, чтобы побеждать.

– Все у нас есть, – честно сказал я. – Есть хорошие приобретения, есть отличная атмосфера в раздевалке. Мы ее не разрушим пререканиями при первых же трудностях. Играем для вас и в конце сезона будем вместе праздновать.

Это была убедительная речь, и через несколько минут гнев людей сошел на нет. Все закончилось почти сердечными пожеланиями и обещаниями, что следующая рыба будет свежайшей, и не брошенной, а врученной в корзинах. При условии, конечно, что мы этого заслужим. У большинства тифози уровень футбольной культуры довольно высок – в том смысле, что они хорошо понимают футбол с точки зрения как техники, так и психологии. Но большинство судят о команде, основываясь на результатах. Или, лучше сказать, теряют связь с реальностью, ведь на победу играют все, но несчастные случаи происходят даже тогда, когда команда выглядит хорошо, как «Рома» в том сезоне. У некоторых тифози складывается такая точка зрения: если ты проигрываешь, то это потому, что поздно вернулся с дискотеки и до команды тебе дела нет. И никаких разговоров. Это накладывает определенные ограничения на жизнь игрока, и, когда я наблюдал за игроками-иностранцами, мне приходила в голову мысль, что это чисто итальянский феномен. Исторически сложилось так, что мне, капитану, всегда было сложно доводить до новых одноклубников, приехавших из-за границы, то, что появляться в городе после поражения – нежелательно.

– Это еще почему? – изумлялись они. – Если я выложился на поле на всю катушку ради победы, в чем меня можно упрекнуть?! Поражение – это часть игры.

– Слушай, сделай, как я говорю, – сворачивал я обсуждение, поскольку возразить на это мне было нечего. – Мой тебе дружеский совет.

В такой, уже накаленной, атмосфере первая часть чемпионата стала экзаменом, который требовал большой осторожности. Мы играли с «Болоньей» на «Олимпико», и поначалу было непросто скрыть наше психологическое состояние: «Рома» играла плохо, и, не твори Антоньоли в воротах чудеса всех мастей, нас искромсали бы уже к перерыву. Однако мы даже повели в конце первого тайма: мне удалось отклеиться от опеки Оливе и в противоход вратарю замкнуть навес Асунсана со штрафного. Это был важнейший гол, он нас раскрепостил. После перерыва Батистута, который не должен был играть, но не мог и упустить возможность дебютировать, так запугал Кастеллини, что тот забил в свои ворота. Отличная игра против соперника, находящегося в прекрасной форме, – «Болонья» после этого одержала три победы подряд. Сюрпризом этого тура стало поражение «Интера» от «Реджины», вызвавшее отставку Липпи.

Чемпионат прервался, после паузы на игры сборных мы вернулись на поле лишь 15 октября. Учитывайте, что к середине октября в современных чемпионатах проходит уже восемь туров, в тот год же мы к этому времени играли только второй. К счастью, календарь начала турнира был не особенно трудным, что позволило Капелло экспериментировать, не теряя при этом очков. В Лечче мы легко выиграли, разгромив хозяев 4:0. Два мяча были дебютными для Батистуты в «Роме». Сначала он забил перед перерывом удивительным ударом головой с одиннадцати метров, вкрутив мяч в угол после навеса Кафу так сильно, как будто бил ногой. Томмази удвоил счет в начале второго тайма, забив с правой в угол из-за пределов штрафной. Бати вколотил третий, с левой ноги под перекладину с нескольких метров, а мне достался пенальти на 91-й минуте, назначенный за снос Дельвеккио. Было очень важно то, что Габриэль начал забивать, пресекая в зародыше пораженческие дискуссии, которые всегда начинаются, если купленный за большие деньги игрок не добивается быстрого успеха. После двух матчей без потери очков шли только мы и «Юве».

Третий тур, «Рома» – «Виченца». Очень сложный для прогноза матч, поскольку у гостей не было еще ни одного очка. Но защищались они хорошо, и для того, чтобы выйти вперед, нам снова потребовался почти тайм: навес Дельвеккио слева – и я, ворвавшись в штрафную справа, забиваю с полулета. По эстетике гол был очень красивым, но пришлось дожидаться последней десятиминутки матча, чтобы увеличить счет до уверенных 2:0. И это был знаковый гол: его автором стал Монтелла, которого Капелло выпустил на замену после часа игры, чтобы усилить атаку. Винченцо забил головой, опередив Батистуту, который тоже шел на мяч, и динамичность этого эпизода начала «Сагу о «девятке», то есть о номере, который Габриэль очень хотел получить в «Роме» и в который Монтелла, не желая его отдавать, вцепился зубами.

Начнем с факта: Монтелла – величайший форвард. В предыдущем сезоне, первом в «Роме», он забил 18 мячей, и поэтому с удивлением и недовольством воспринял запросы тренера, который хотел видеть в команде Батистуту (философия футбола Капелло подразумевала наличие физически мощного нападающего). Однако Габриэль считал, что имел все основания для претензий на футболку бомбардира. После многих лет в «Фиорентине», где он даже побил рекорд Курта Хамрина, он принял предложение «Ромы», потому что чувствовал, что времени у него остается все меньше. И что настала пора побеждать. Его слова в первые дни его пребывания в «Роме» были абсолютно логичны:

– Франческо, никто меня не поймет лучше, чем ты. Я сделал все, чтобы стать чемпионом с «Фиорентиной», как и ты делаешь все, чтобы чемпионом стала «Рома», но этого не хватило. Нам надо объединить усилия.

Вот причина того, почему он пришел к нам. Его иссушала жажда титула.

Капелло – человек прямой, откровенность у него всегда была на грани жестокости. Считая, что рядом с Бати есть я, у которого отличные отношения с голами, третьим атакующим игроком он видел не чистого снайпера, а рабочую лошадь вроде Марко Дельвеккио, который иногда забивает, но главное – помогает в центре поля при оборонительных действиях. Так что Монтелла стал заместителем Батистуты с самого начала сезона. Эта формула оказалась победной в том числе и потому, что Габриэль, который физически чувствовал себя намного хуже, чем ожидалось, не мог выходить на поле постоянно и часто играл через боль, на морально-волевых. Его можно было заменять на форварда с другими характеристиками, но такого же опасного, и это – показатель серьезной команды. Сейчас нет ничего странного в том, что большой клуб имеет в составе два десятка топ-игроков, которые могут заменить друг друга, но в футболе тех времен чемпионы играли всегда, и те, кто оставался вне состава, как это иронично говорится, «полировали скамейку». Словом, постоянно были в запасе. И игроку вроде Винченцо терпеть такое положение дел было за пределами возможного. Когда во время предсезонки стало ясно, что Габриэль претендует именно на его номер, Монтелла ничего ему не сказал, но руководству отчеканил, что в этом вопросе уступать не будет.

– Если заберете у меня «девятку», то ищите мне новую команду, потому что я не останусь.

Я чувствовал себя в очень щекотливой ситуации, потому что с Винченцо мы были друзьями, наши невесты общались между собой, но как капитан я должен был сложить этот пазл. Я поговорил и с ним, и с Бати, и в итоге аргентинец уступил, приняв аргументы Монтеллы. Мудрый выбор того, кто не хотел унижать коллегу-конкурента, понимая, что выиграл борьбу за место в составе. Габриэль взял восемнадцатый номер, который во времена Роналдо в «Интере» Саморано остроумно придумал писать как «1+8», но был и вариант «9+9», действительно компромиссный для обоих. Я понимаю, что со стороны это может казаться ерундой, не стоящей внимания, но на соотношение сил в раздевалке влияет все, и никто без боя ничего не отдает. Монтелла и Батистута к тому же по характеру – порядочные завистники, что неизбежно вызывало шутки и остроты, а с их стороны ответы, и часто обиженные. Когда они наконец определились с номерами, вопрос был закрыт. Бати показал уважение, не настаивая, Монтелла уступил очевидности феномена, который хоть и тренировался мало по причине травм, но в одном только чемпионате забил двадцать мячей.

В четвертом туре мы проиграли в гостях «Интеру», который пытался воспрять после отставки Липпи и приходом на тренерский пост Марко Тарделли. Это было достаточно безболезненное поражение (насколько таковым вообще может быть поражение), потому что команда играла хорошо и потому что «Юве», который, по общему мнению, был нашим главным конкурентом в борьбе за скудетто, проиграл дома «Удинезе». Таблицу возглавляла как раз фриульская команда вместе с «Аталантой», в то время как мы гнались за «Болоньей», отставая от нее на одно очко и опережая на два «Юве» и «Лацио». Первое поражение могло бы стоить нам очень дорого. Но настоящим сюрпризом стало его психологическое влияние. Проигрывать в Риме – это немного другое, нежели проигрывать где-то еще, потому что давление ожидания (мы находились в восемнадцати годах от последнего скудетто) превращало поражения в драму, особенно когда предпосылки были хорошие, и, таким образом, каждый неудачный шаг воспринимался как начало конца или крушение надежд. Это очень наивно, знаю, но в Риме все происходит именно так. Несмотря на обстановку всеобщего поднимающегося недовольства, команда сосредоточилась на своей хорошей игре. Капелло был первым звонком, Батистута – вторым. Президент Сенси, казалось, сделал все, что было в его силах (и даже больше), чтобы наконец выиграть скудетто. Как следствие, команда осознавала свою задачу, мы верили в свои силы, понимая, что действительно можем положить три мяча кому угодно. Этот позитив рос и на еженедельных ужинах, которые мы теперь организовывали дома то у одного, то у другого. В компании со мной к кому-либо всегда приезжали Ди Франческо, Кандела, Кафу, Зебина, Кристиано Дзанетти… Мы были сплочены, нам было хорошо вместе даже вне раздевалки, а главное – на горизонте маячила общая цель. Это может показаться банальностью, но все было именно так.

После поражения на «Сан-Сиро» выезд в Брешию требовал осторожности. Все шло хорошо, но еще один проигрыш мог произвести неприятный эффект, который было бы трудно переварить. Я остался дома, так как в концовке матча с «Интером» получил травму, и болел за ребят с дивана, отмечая детали, которые лучше видны со стороны, нежели когда ты находишься на поле. Очень выросла персональная ответственность. Я увидел, что, когда мы начинали атаку, у голкипера было как минимум три адресата, но три таких, которые кричали: «Дай мне!», и если пас шел не им, злились. Мяч больше не «обжигал» – напротив, получить его хотел каждый. После того как Кандела открыл счет хитрым ударом в угол из пределов штрафной, «Брешия» перевернула все с ног на голову – 2:1. Это был кризисный отрезок матча, но Батистута после перерыва сделал феноменальный хет-трик – по мячу в каждой из пятнадцатиминуток. Что я отметил, смотря эту игру по телевизору: два из трех мячей он забил после отскока от штанги. Ненасытность, с которой Габриэль рвался на эти подборы и оказывался на мяче первым, стала символом этого зарождающегося сезона. Выше нас к тому времени был только «Удинезе».

КАФУ, КОТОРЫЙ УЖЕ ВЫЕХАЛ ЗА ВОРОТА, БЫЛ ВЫНУЖДЕН ТУТ ЖЕ ВЕРНУТЬСЯ, И НА ЕГО МАШИНЕ ВИДНЕЛИСЬ ВМЯТИНЫ ОТ ПИНКОВ. ПОЛИЦИЯ, ПРИВЛЕЧЕННАЯ ШУМОМ, УЖЕ НАЧАЛА ПРИМЕНЯТЬ СЛЕЗОТОЧИВЫЙ ГАЗ.

Шестой тур. На «Олимпико» приехала «Реджина», но в субботу Бати впервые выбросил белый флаг, но не по своей воле – его мучили голеностопы. Он несколько лет играл через боль, его суставы и сухожилия были постоянно воспалены. Периодически ему требовался отдых. Монтелла вышел на поле вместо него и решил исход матча. При моем активном содействии, потому что я заработал пенальти и превратил его в гол – 1:0. Богдани сравнял счет, но затем я снова вступил в дело, скинув мяч головой после сильного навеса Дзанетти и выдавая его на блюдечке Монтелле – 2:1 (если бы моя голова не была так хорошо привинчена к плечам, как я в этом уверяю маму, я бы мог ее лишиться). В то воскресенье мы не могли этого знать, но победа над «Реджиной» стала вехой на пути к скудетто и в целом в нашей истории, потому что «Удинезе» проиграл в Парме, и «Рома» единолично возглавила таблицу. До самого дня завоевания скудетто мы больше не проигрывали.

Если вновь взглянуть на состав «Вероны» в матче седьмого тура, можно обнаружить нечто замечательное: в списке – три будущих чемпиона мира. Джилардино, заработавший пенальти спустя четыре минуты после начала матча, Оддо, забивший этот пенальти, и аргентинский итальянец Каморанези, который только-только приехал в Италию и которого здесь никто не знал. Хозяева удерживали результат еще полчаса, мы в течение этого времени обстреливали ворота Феррона. Затем один из наших троих действующих чемпионов мира, Венсан Кандела (двое других – Кафу и, конечно, Алдаир; никто в Европе не мог похвастаться такими защитниками, как у нас), решил, что этого достаточно. После его удара из-за пределов штрафной голкипер достал мяч, но остановить его не смог, и тот, потеряв скорость, плавно опустился в ворота. Спустя несколько минут наступила моя очередь. Мяч после прострела Дельвеккио был несложным для перехвата, но Батистута увел за собой двоих защитников, я оказался в центре штрафной в одиночестве, и у меня была масса времени, чтобы обработать мяч и послать его в ворота ударом с левой. Эта игра на «Бентегоди», которую мы выиграли 4:1 (Габриэль сделал дубль), запомнилась третьим мячом: штрафной, как выстрел, – прямой и точно под дальнюю крестовину. Я всегда был голоден до штрафных и исполнял их хорошо. Однако в тот год рядом со мной были два удивительно эффективных партнера: Бати и Маркос Асунсан, бразилец, который бил внутренней стороной стопы, как спустя много лет это стал делать более известный Давид Луиз. И в матчах, и в тех упражнениях, что мы проделывали на тренировках, победить его было невозможно – он был лучше, чем я, когда играл в «утят». Или ты берешь у него фору, или гарантированно проигрываешь, потому что точность у него была впечатляющая. Он забивал самые разные штрафные в Серии А, и, если бы за три года он получал больше игрового времени, сегодня его помнили бы как главного специалиста в этом деле.

Следующий матч был самым трудным для Батистуты, потому что на «Олимпико» приехала «Фиорентина» и он должен был выйти на поле против команды, в которой провел девять лет. По правде говоря, я совершенно не представляю себе, какими словами можно было бы убедить меня играть против «Ромы». Я бы, конечно, очень страдал, мне было бы тяжело. Поэтому я испытывал большое сочувствие к его чувствам и уважение к нему: всю неделю он не только не заботился о том, чтобы скрыть хандру, но и выказывал ее, чтобы все понимали, чего ему стоит этот матч. «Фиорентина» тех лет была интересной командой, которой руководил странный тренер, турок Фатих Терим – его помпезно называли Императором. Колоритный человек. «Фиорентина» дрейфовала в середине таблицы, но играла хорошо, и в глазах бывших одноклубников Габриэль в этот вечер читал дружеское отношение, но еще и желание показать ему, на что они способны. Каждый раз, когда из клуба средней руки уходит топ-игрок, его партнеры подспудно осуждают это, видя в этом уходе что-то типа «пока я с вами, я ничего не выиграю». И выдержать такое осуждение не всегда легко.

Матч проходил непросто, тягуче, бессвязно, потому что мы уже привыкли строить нашу игру на действиях Батистуты, но его в этот вечер опекал Ржепка, добротный футболист, и в тех редких случаях, когда Габриэль освобождался, его сразу брали в клещи двое других игроков. Так мы пыхтели до 83-й минуты. И, когда нависла угроза нулевой ничьей, блеснул луч света: Гигу, вышедший незадолго до этого на замену, скинул мяч головой в центральную зону, метрах в двадцати от ворот. Удобный отскок и убийственный, очень плотный удар Габриэля с правой – парабола траектории была достаточно крутой, чтобы обогнуть моего друга Каланчу (да, мы так окрестили Франческо Тольдо во время чемпионата Европы). Вратарская наука гласит, что в такой ситуации нужно находиться метрах в двух от линии ворот, он же это расстояние, видимо, превысил, вышел метра на три. Как бы то ни было, мяч после этого удара перелетел его и заставил «Олимпико» взреветь. Итог – 1:0. Мы все побежали к Габриэлю, а он, как и обещал, из уважения к своим бывшим поклонникам гол не праздновал. Такие ситуации – немного странные: все радуются, ведь в жизни футболиста не бывает более эмоционального эпизода, чем эти секунд десять после гола, а сам герой не празднует. Бати крепко нас обнимал, но не произнес ни слова. Это был важнейший мяч, в таблице мы оторвались от «Аталанты», идущей на втором месте, на три очка. Мы праздновали его долго, но когда вернулись в центр поля, потому что «Фиорентина» уже готова была возобновить игру, я увидел, что Бати вытирает слезы рукавом футболки. Это был не пот, это были слезы. И в раздевалке он тоже не радовался.

Я упомянул Джанни Гигу, игрока «группы поддержки». На поле он выходил нечасто, но был очень ценен, потому что выполнял все, что от него требовалось, когда это было нужно, замечательно влился в коллектив, не хныкал из-за того, что играет мало, и всегда обеспечивал хорошую атмосферу. Джанни – симпатичный уругвайский защитник, который чувствовал себя комфортно и на месте атакующего полузащитника в центре, как в случае с голевой передачей Батистуте в матче с «Фиорентиной». А еще он был человеком, способным улыбаться в ответ на дружескую, но немного странную песню тифози:

 
Он продавал каштаны
Под окнами Кафу!
Джанни Гигу!
Джанни Гигу!
 

Мы тоже пели ее в раздевалке, на мотив из «Семейки Аддамс», а Джанни улыбался. Отличный парень!

В Перудже были мучения, уже ставшие привычными. Два года назад мы проиграли здесь 2:3, в прошлом году было мое бредовое удаление арбитром Боррьелло. Когда в середине недели я узнал, что матч снова будет судить он, я подумал, что это знак судьбы: осторожнее, Франческо, чтобы выиграть скудетто, ты должен улучшить не только свою игру, но и поведение. Мне об этом напомнил и Капелло, и на самом деле в игре все прошло гладко, за исключением счета – он так и не был открыт, скажем так, по вине Мадзантини, голкипера хозяев. Он как минимум трижды невероятным образом спасал свои ворота, и мы впервые в сезоне сыграли вничью. Таблица не изменилась, у нас было одно очко преимущества над «Аталантой», которая шла второй. «Ювентус» поделил очки с «Интером» на «Сан-Сиро» и остался в шести баллах позади нас. В общем, все шло как надо.

В народе это не осталось незамеченным. Тригория стала центром паломничества, с каждым днем все более питательного: свежайшая рыба стала приятной репарацией, которой мы удостоились после сентябрьской войнушки. А прошли всего лишь два месяца, так что не говорите мне, что не результаты влияют на настроения людей. Случались дни, когда за воротами нас ждали две-три тысячи человек, иногда, чтобы уехать домой, приходилось выбираться с базы тайно, в складских фургончиках, оставляя машину на стоянке. Из-за этого римского энтузиазма мы стали объектом насмешек в остальной Италии, прежде всего на севере страны, но я считаю его безобидным. Напротив, очень ободряет понимание того, что твои тифози любят тебя, даже если ты не выигрывал в предыдущие годы, как другие команды.

Что нас ждало за новым поворотом? Десятый тур, и на «Олимпико» приехал грозный «Удинезе». Фриульцы начали отлично; в последних турах немного сдали, но оставались намного выше, чем ожидали от них перед сезоном. Трудный клиент, однако Батистута раскачал игру на 20-й минуте, переправив мяч в ворота после кросса Томмази. Через четверть часа настал мой черед, и этот гол считают одним из самых красивых в моей карьере. И я с этим согласен. «Рома» пошла в быструю атаку. Это был классический прорыв, Томмази перехватил мяч в центре и быстро перевел его в нападение, чтобы игроки «Удинезе» не смогли выстроиться в обороне. Дамиано отдал мяч направо, где Кафу – успевающий везде – сопровождал этот забег. Батистута завис на линии штрафной, опасаясь попадания в офсайд, Наката находился рядом, оттягивая на себя другого защитника, я же рванул с другой стороны, с незащищенной, слева, ускоряясь, потому что все еще был за линией мяча. Кафу получил передачу в двадцати пяти метрах от ворот, и его владение позволяло выиграть время, поскольку точная передача в такой ситуации – это практически штрафной удар: изогнутая траектория завершилась на моей левой ноге, и это было как клад из сказки. Идеальный плотный удар, мяч влетел прямо в верхний дальний угол, Турчи ничего сделать не смог. Супергол. Он был нужен, чтобы победить, потому что спустя некоторое время Роберто Муцци – мой старый друг, который в день моего дебюта помог мне «очнуться», – один мяч отквитал, и до конца матча они не давали нам вздохнуть. Красивая игра, красивая победа!