Текст книги "Ренегат"

– Выпей, Эрин. Тебе будет лучше.

Она сделала глоток. Молоко было со странным привкусом. В голове у Эрин стоял вязкий, тягучий, тяжелый туман. Думать не хотелось. Девушка сделала еще глоток и неожиданно у нее случился сильный приступ рвоты. Противной белой струёй молоко брызнуло назад, запачкав рукав платья, белье, кровать. Эрин подумала, что Ловелл рассердится, но он только испуганно забеспокоился.

– Я принесу еще, – странно засуетился Мартин. Он вышел, и девушки снова попыталась сесть. Все тело ломило, но ей удалось приподнять голову. В глазах завертелись разноцветные круги, точки, неясные фигуры, и Эрин снова упала на подушки. В комнате становилось темно. Сколько времени она провела здесь? Вес, где ты? Ты нужен мне.

Эрин услышала крик. Потом еще один. Топот копыт. Приближалось много всадников. Попробуй встать. Еще раз. Эрин встала, держась за спинку кровати. Она боялась упасть. Нужно выбраться отсюда. Ловелл ведет себя странно. Память вернула ее назад. На дорогу. Она оглянулась. Ее настигал грузный, тяжелый, мясистый всадник. Харди! Это был Харди. Эрин рухнула на пол. Голова кружилась. Человек в черном. Погоня. Вес…

* * *

Получилось! Эта мысль первой пришла в голову Ловеллу, когда он услышал топот копыт и крики. Его люди поймали Ночного Ястреба.

Ловелл распахнул дверь настежь, совершенно не беспокоясь о том, что он не вооружен. Прежде чем войти к Эрин, он оставил винтовку у стойки. Он не хотел ее пугать. Он хотел, чтобы девушка ему доверяла и не боялась его, Мартин вышел на террасу, рассчитывая встретить своих молодцов, и когда увидел дюжину мужчин в черном, ноги едва не подкосились под ним. Харди и Кейт, как тюки с хлопком, были приторочены к седлам и болтались на спинах своих же коней.

Большинство работников он отправил в помощь Харди и Кейту. Пока в доме оставалась Эрин, Ловеллу не нужны были лишние люди на ранчо. И он остался в доме один. Еще трое караулили ранчо. Сейчас Ловелл заметил их посреди толпы разгневанных мужчин.

Мартин отступил на шаг к двери, надеясь вооружиться, однако один из арендаторов угрожающе предупредил:

– Ни шагу, Ловелл, иначе мы убьем и тебя, и твоих братьев.

Черные одежды, черные шляпы, черные кони, на бешеный перестук которых выскочил Ловелл, сначала привели его в смятение, все сливалось в одну темную, угрожающую массу, вселяющую тревогу и страх. Через несколько минут Ловелл различил голос Веса Карра и выхватил взглядом из толпы его высокую фигуру. Однако… Правая нога Карра… она была на месте…

Итак, Вес Карр и есть Ночной Ястреб. Из Ловелла посыпались угрозы:

– Вы нарушили границы моих земель!

– Я приехал за Эрин, – твердо проговорил Вес.

– Она слишком плохо себя чувствует, чтобы… ей нельзя… двигаться, – ответил Ловелл. – Мои люди спасли ее от… – он оглядел мужчин, одетых в черное, и вдруг понял, что произошло там, на холме. Он бросил взгляд на Веса Карра. Кроме Ловелла и его братьев, сообщество хозяев ранчо и плантаций отвергало и этого человека, а сейчас они сплотились вокруг недавнего парии, угодливо признав в нем вожака. Ловелл медленно обводил взглядом возмущенных мужчин, видя среди них людей, которых ему не удалось выжить из Техаса: братьев Эйблов, Сэма Хэрриса, Кэла Торнтона. Даже Оли Олсен – и тот приплелся. А вот и англичанин, высокий и высокомерный. Странно, что в седле он сидит как влитой, как будто к жизни на лошади он привык больше, чем уроженцы Техаса. Сердце Мартина екнуло подозрением, но он даже не стал додумывать до конца странную мысль – она ничего не меняла в его положении. Единственное, что могло воспрепятствовать его плану овладения всей территорией вдоль реки, свершилось: землевладельцы объединились. Предусмотрительные люди, однако. Он не думал, что мысль о совместном противостоянии империи Ловелла изначально жила в них. Нет, они объединились с появлением Ночного Ястреба.

Ловелл посмотрел на братьев. Болтаются, как мешки с хлопком. Харди, несомненно, получил пару-тройку ударов – лицо его светилось синяками. Толстый Харди отвратительно дрожал. Жирные складки мелко колыхались. Ловелл неопределенно хмыкнул. Что-что, а эту войну он проиграл. Надо быть реалистом. Войну-то он проиграл, но у него остались деньги, магазин, ранчо, которые он купил за бесценок. Если ему удастся продать имущество, он сможет неплохо устроиться где-нибудь в другом месте. Он снова хмыкнул.

– Она наверху в спальне, – он даже не собирался пускаться в объяснения. Объяснения понадобятся шерифу, капитану, но не этим холодным хищникам, готовым растерзать его.

Вес спешился и, превозмогая боль, зашагал на своем протезе к двери. Сэм Хэррис собрался было последовать за ним, однако Райс удержал его.

Вес поднялся по деревянной лестнице на второй этаж. Заглянул в первую комнату – пусто. Распахнув дверь следующей, он обнаружил Эрин. Сжавшись в комочек, она лежала на полу возле кровати.

Вес опустился возле нее на одно колено, отставив правую ногу в сторону, и сгреб ее в объятия.

– Эрин, – позвал он, – Эрин.

Девушка открыла ярко-голубые глаза, сравнения с которыми не выдержало бы даже весеннее техасское небо, и посмотрела на жениха. Губы ее дрожали.

– Я знала, что ты придешь, – прошептала Эрин. Глаза ее наполнились слезами. Вес наклонился еще ниже и поцеловал девушку. Он чувствовал влагу на ее щеках, но не мог определить, какая слезинка кому принадлежит. Он принялся поцелуями осушать ее слезы.

– Я люблю тебя, – шептал Вес.

Эрин, прикрыв глаза, наслаждалась звуками его голоса и тем, что он шептал ей. Она так долго ждала этих слов. И она не собиралась упускать случая, который неожиданно представился. Как она себя чувствует, не имело никакого значения.

– Ты женишься на мне? – строго спросила она Веса. На долю секунды он замешкался, потянулся ладонью к ее лицу, чтобы погладить.

– Кажется… я должен вызволить тебя из беды.

Это был не тот ответ, которого она ждала.

– И быстро, – добавил он. – Бог мой! Как я тебя хочу! – И его жадный рот дал девушке почувствовать хотя бы частично меру его желания.

* * *

Но что делать с Мартинами?

Вес и Сюзанна отправились с Эрин домой. Вес объявил, что вместо себя он оставляет Райса Реддинга. Техасцы отнеслись к Реддингу настороженно, но решили, что он имеет право остаться вместо Карра, так как был готов сражаться за настоящего Ночного Ястреба. Все молчаливо согласились с предположением, что Весли Карр это и есть Ночной Ястреб. Осталось лишь кое-что уточнить. Например, Вес находился вместе со всеми у Сэма Хэрриса, когда Ночной Ястреб предпринял одну из своих последних вылазок.

Некоторые предполагали, что в этом случае роль благородного разбойника могло исполнить стороннее лицо, даже Сюзанна. Или англичанин. Но, находясь у дома Мартинов никто не собирался разбирать происшедшее по косточкам и доискиваться до истины. Слишком велико было чувство вины перед Ночным Ястребом.

– Можно убить их, – предложил англичанин тоном, не предполагающим возражений. От его голоса и облика веяло смертью. Положение братьев Мартинов было незавидным.

– Хорошая мысль, – поддержал Энди Эйбл, переводя взгляд с одного смертельно бледного лица на другое.

– Или, – смилостивился Кэл Торнтон, – пусть убираются отсюда и пусть поклянутся никогда не возвращаться.

– После того как расплатятся со мной за вытоптанный урожай, – пригрозил Оли Олсен.

– И за наш скот, – прибавил Эйбл.

– За лошадей Макдугалов, – вставил кто-то из мужчин. Вальяжно, привалившись спиной к стене, Райс напомнил присутствующим:

– Шериф у них в кармане, и если мы позволим им уйти, плевать они на нас хотели.

– Пусть дадут клятву, – предложил Энди.

– Они отрекутся от нее, скажут, что их принудили силой, – вставил Оли.

Слово взял Сэм Хэррис.

– У меня есть копия договора купли-продажи, из которого следует, что они украли наш хлопок. Я не пускал документ в дело, потому что не хотел объяснять, как он попал к нам, но если…

– А я продолжаю настаивать на том, чтобы мы их вздернули, – холодно, без модуляции проговорил Райс. От сказанного им на трех братьев повеяло смертельным холодом. Мартины сидели, привязанные к стульям, в ожидании решения их судьбы.

– Это хорошее предложение, – подлил масла в огонь Кэл Торнтон, внимательно наблюдая за Мартинами.

Совершенно очевидно, они не считали англичанина непоследовательным человеком. Торнтон ухмыльнулся. Мартины согласятся на любые их условия после холодного равнодушного предложения Райса. Этот бы сделал все что угодно. Боже милостивый! Казалось, в жилах этого человека течет холодная голубая кровь. Ловелл, стараясь сдержать дрожь в голосе, закричал:

– Но вы не можете повесить нас!

Сэм Хэррис вопросительно взглянул на Реддинга.

– Вес сказал, что за него будете решать вы.

– Черт, – как бы пребывая в глубоком раздумье, произнес Райс. – Это очень осложняет дело. Между мной и мистером Карром существуют определенные философские противоречия во взглядах на жизнь. Я бы безусловно подал свой голос за повешение. А человек, давший мне приют, я имею в виду полковника Весли Карра, очевидно, не одобрил бы того, что мы берем на себя функцию вершителей правосудия. В таком случае, если этот подлец согласится заплатить то, что, по вашему мнению, он вам должен…

– Я подпишу все, что вы захотите, – глухо выдавил из себя Ловелл. Пот струился по его лицу и каплями падал на одежду. Он прекрасно понимал, к чему клонит проклятый англичанин. – И мы уедем из Техаса, – поспешно добавил он.

– И возьмете с собой только лошадей, которые налегке вас и потащат, – вставил Энди.

– Будь ты проклят, – пробормотал Ловелл, но вовремя остановился, заметив, как сузились глаза англичанина. Недобрый это был взгляд. Неожиданно Энди перехватил инициативу.

– Итак, у нас есть две возможности. Мы можем отдать братьев в руки мистера Реддинга, который, кажется, имеет небольшой зуб на них, и, кажется, совершенно справедливо. Или, на что согласился Ловелл: он расплачивается со своими долгами и проваливает отсюда, чтобы глаза наши его не видели. Будем ли мы голосовать, джентльмены?

Голосование происходило очень медленно. Каждый тянул время, наслаждаясь униженностью и зависимостью трех братьев, которые чуть было не пустили по миру столько добрых людей. Результаты голосования оказались не в пользу Реддинга.

– Пять к семи, – запомни это хорошенько, – наставлял Энди Мартина, – если вдруг решите вернуться в наши края. В следующий раз я проголосую по-другому. Ну, а теперь несите сюда бумагу и перо.

* * *

От Макдугалов Сюзанна отправилась на старое родительское ранчо. Стоял поздний вечер. Дело близилось к полночи. Но женщина больше не боялась передвигаться в одиночку. Оставив Веса и Эрин, Сюзанна направилась было к дому, но в последнюю минуту передумала. Ей захотелось рассказать отцу, что произошло. Ей захотелось навестить дерево, под которым она и Райс в первый раз любили друг друга. Ей было необходимо собраться с силами для последнего, решительного сражения с Райсом Реддингом.

Война с Мартинами завершилась. Энди Эйбл завернул на ранчо к Макдугалам, чтобы поведать о принятом решении. Ловелл Мартин подписал бумагу, в которой он признавался в содеянных преступлениях и обещал возместить нанесенный арендаторам ущерб.

Сразу же после этого он и его братья покинут Техас.

– Сознался ли он в убийстве Макдугала и гибели Стэна? – спросил Вес.

– Мы никогда не сможем доказать это, – резонно заметил Энди. – В их табуне нет лошади Сина. Свидетелей преступления нет. Кроме того… Кое у кого из нас могут тоже возникнуть проблемы.

Энди не стал объяснять, что личность Ночного Ястреба не установлена, а ему в вину можно вменить вскрытие сейфов.

Сюзанна понимала, что в этом Энди прав, но наказание не соответствовало тяжести совершенных братьями преступлений. Некоторое утешение доставляла мысль, что гнусная натура Харди вызовет справедливый гнев американцев, в каком бы штате ни поселились Мартины, и их убьют в другом месте.

В результате этой войны Сюзанна выиграла Веса, который стал прежним активным, деятельным человеком; получила дом, где можно безбедно и беспечно жить, вернула друзей. Женщина видела, с каким уважением бывшие недоброжелатели относятся к Весу. Причина заключалась главным образом в том, что техасцы молчаливо полагали, что он и есть Ночной Ястреб, и развеять их уверенность могло только раскрытие личности американского Робин Гуда. Сюзанна знала, что Вес не сделает этого по крайней мере до тех пор, пока не получит согласия Райса Реддинга.

Итак, Райс Реддинг завершил свои дела в Техасе. Он сделал значительно больше того, о чем просили его Вес и она. Сюзанна сбивалась и путалась, стараясь придумать доводы, которыми бы она могла удержать его на ранчо.

Молодая женщина подъехала к тому месту, где некогда возвышался ее родной дом.

Неожиданно невдалеке раздалось негромкое ржание. У Сюзанны перехватило дыхание. Добравшись до вершины холма, она разглядела гнедого жеребца, настороженно прядающего ушами.

А потом она увидела самого Реддинга. Он стоял под деревом. Его мощный силуэт четко прорисовывался в лунном сиянии. Райс до сих пор был в черном, хотя шляпы на голове уже не было. Легкий ветерок перебирал темные волосы.

Ее Ночной Ястреб.

Сюзанна перевела взгляд на жеребца. Седельные сумки были набиты: он был готов покинуть ее.

Сюзанна спрыгнула на землю. Кобылка тут же отправилась любезничать с жеребцом.

Райс настороженно наблюдал за женщиной.

– Вы собирались уехать, не попрощавшись?

– Так лучше, – ответил он.

– Для кого?

– Для вас.

– Опять вы за свое. Почему вы уверены в том, что знаете лучше меня, что для меня лучше. А как лучше вам?

Райс равнодушно повел плечами.

– Тогда объясните мне, почему для меня это лучше, – настаивала Сюзанна.

– Я уже говорил вам, я вор, игрок, ублюдок.

– Знаете ли вы, как вы изменились за последние несколько месяцев? – спросила Сюзанна. Райс пустился в путаные объяснения.

– Я знаю, – прервала его женщина. – У вас были свои причины для этого. Но они переплелись с желаниями и намерениями других людей. – На секунду она замолчала, потом выпалила:

– Вес хочет, чтобы вы остались.

Райс настороженно взглянул на женщину.

– Зачем?

– Похоже, вы ему понравились.

– Это невозможно.

– Кроме того, он знает, что я люблю вас.

Сквозь сжатые губы Райс цедил:

– Вы не можете…

– Я могу и люблю вас.

Она отвечала так уверенно и решительно, что Реддинг заколебался.

– Но… Вес не может… одобрить…

– Именно он заставил меня поторопиться, пока вы не уехали…

Сюзанна прибегла к небольшой лжи. Она была уверена, что брат поступил бы именно так, не будь он чрезмерно поглощен Эрин. Теперь они с Весом поднялись на новую, более высокую ступень взаимопонимания.

Райс неожиданно возразил:

– Но ведь он не знает…

– Я думаю, он знает все, – не давала ему договорить Сюзанна. Это было похоже на правду. В глазах Веса она уже давно не замечала осуждения.

– Сюзанна, помилосердствуйте, я не тот, кто вам нужен. Неужели вы этого не видите? Я никогда не задерживался на одном месте…

– Просто вам негде было… У вас не было даже настоящего дома.

Настоящий дом. Даже звучит странно. Непривычно. Но чертовски привлекательно. Как пение сирен. Но возможно ли это? Может быть. Прошедший день принес ему неизведанные ранее чувства. Сегодня Райс Реддинг впервые испытал чувство единения, своей причастности к общему, мужскому делу. К нему отнеслись с уважением, и все арендаторы, включая Веса, были готовы ради него расстаться с жизнью. Прежде ни один человек не выразил желания хоть на мизинец пожертвовать чем-нибудь ради него, и эта всеобщая готовность самопожертвования привела Райса в состояние высшего блаженства, которое он с трудом пытался скрыть. Но это прекрасное чувство не может длиться вечно. Очень скоро люди раскусят его. Боязнь оказаться голым королем и заставила его принять решения расстаться с Техасом.

Но сейчас он раздумывал. Сюзанна, например, знала о нем все, и это не мешало ей продолжать беспокоиться о нем, желать его. Вес тоже знал или по крайней мере подозревал многое и тем не менее не хотел, чтобы он уехал. А остальные? У них своих проблем выше головы. Каждому найдется, что изменить в самом себе. У Райса все горело внутри.

Раздумья его были прерваны Сюзанной.

– Я люблю вас и хочу только одного – знать, что вы меня любите тоже. Произнесите три слова – и вы свободны.

Любовь. Слово еще более пронзительное, чем дом. Внутри затеплился огонь страсти, всемогущей и всепожирающей. Он хотел ее. Всю ее сразу: ее взгляд, ее тело, крепко прижимающееся к нему, прикосновение ее руки, вызывающее в нем дрожь вожделения.

Он не раз сражался против Сюзанны и своей чувственности, слишком хорошо понимая, что это потерянное время и напрасно потраченные усилия.

– Я не смогу… Я ничего не знаю о любви…

Сюзанна недоверчиво покачала головой, но взгляд ее потеплел.

– Райс, за последние несколько недель вы подарили мне море любви, даже не зная об этом. Я купалась в ней. Теперь я хочу услышать об этом.

Слова застряли у него в глотке. Обязательства. Обещания. Он никогда никому ничего не обещал. По крайней мере до тех пор, пока не встретил Сюзанну Фэллон. Кажется, он дал ей уже несколько обещаний и все выполнил.

Сейчас, глядя в ее преданные глаза, излучающие любовь, он понял, что не имеет права упустить шанс, дарованный ему Богом и этой женщиной.

Райс подумал о том, что вынудило его приехать в это забытое Господом место. Толчком всему послужило единственное доброе дело, совершенное им бескорыстно ради Лорэн Брэдли и Адриана Кэбота. Он часто сожалел о содеянном, особенно в первые недели. Теперь он полагал, что добрые дела, творимые человеком, изначально содержат в себе зерно вознаграждения. Очевидно, есть своеобразная корысть в совершении добрых дел.

Райс нагнулся, потерся своей щетинистой щекой о ее бархатистую щеку и шепнул Сюзанне в самое ушко:

– Я тебя люблю.

– Я люблю тебя, – повторил он решительно и твердо, обхватил ее за талию и прижал к себе.

– Я люблю тебя, – кричал Райс как безумец, и ястреб, скрывавшийся в ветвях развесистого дуба, снялся и полетел, шелестя в темноте крыльями. Хищник остался недоволен тем, что его спугнули и согнали с насиженного места, и выражал свое недовольство сварливым, скрипучим криком. Ночной ястреб покидал старое ранчо.

Шепот под деревом стих, сменившись напряженным, наэлектризованным любовью молчанием.

ЭПИЛОГ

На землях вдоль реки Колорадо Черный Ястреб стал легендарным героем. Истории о нем передавались от отца к сыну, обрастая красочными подробностями, но никто никогда так и не установил личности героя. Однажды, уже после столкновения арендаторов с Мартинами, главный военный начальник из Остина прибыл на Перекресток Якоба. Он обвинил капитана Осборна во взяточничестве, сместил его и назначил на его место полковника Весли Карра, «раз уж у него сложились замечательные отношения с местными жителями».

Весли Карр способствовал максимально щадящему вхождению штата в Союз, строго следя за тем, чтобы закон был строг, но справедлив ко всем жителям в равной степени. Вес заново отстроил дом на земле, доставшейся ему по наследству от отца. Он и его жена Эрин вывели новую, замечательную породу коров и поставили на ноги четырех ребятишек.

Райс Реддинг стал душой мужского сообщества. Он сделал значительные пожертвования в фонд развития местной школы, а затем учредил стипендии для ее выпускников, отправлявшихся продолжать обучение в город. За щедрость ему прощали язвительность и воинственный пыл. Райс Реддинг прослыл за человека, которого нетрудно было уговорить принять участие в самом рискованном предприятии, но еще большую известность он приобрел как игрок. Правда, довольно скоро после начала своей игорной деятельности он столкнулся с непредвиденными сложностями: невозможно было найти человека, который добровольно согласился бы разделить с Райсом карточный стол; поэтому он вынужден был направить свою энергию в другое русло и занялся выведением быстроногих скакунов.

Первый из его четырех детей родился через одиннадцать месяцев после того, как Реддинг появился в Техасе и через девять месяцев после свадьбы родителей.

Это был темноволосый, темноглазый мальчик, который начал проявлять бойцовский характер и неукротимый пыл еще в утробе матери.

Едва взглянув на него, Сюзанна воскликнула: «Мой маленький Ястреб!», а Райс довольно ухмыльнулся. Он поставил точку в своих рискованных приключениях. Теперь он пытался воспрепятствовать широкому распространению легенды о Ночном Ястребе. На том же сосредоточил свои усилия и Вес, который в глазах жителей прибрежных земель оставался героем.

Итак, едва Райс наклонился, чтобы разглядеть малыша, как тот ухватил его за палец.

– Сильный, – довольно произнес Реддинг.

– Как его папа.

– Я теперь голубь, моя дорогая, – лениво протянул Райс.

Сюзанна улыбнулась.

– Ты никогда не будешь голубем. Ну, как мы его назовем?

Реддинг откинулся в кресле и задумался. Он думал о том, что привело его сюда, дало возможность познать наивысшее наслаждение, о существовании которого он раньше и не подозревал. Райс посмотрел на Сюзанну и подумал о той радости, которой одарила его эта женщина, радости, которая стала его повседневной жизнью.

– Рорк, – неожиданно предложил Райс.

– Рорк Реддинг? – Сюзанна попробовала слово на вкус и на слух. – Ну, ничего. Мне нравится.

– Это галльское имя, – пояснил Райс. – Имя для повелителя.

Сюзанна вопросительно выгнула бровь, пародируя мужа.

– Ты стала владычицей моего сердца, – пояснил он, – а теперь я опасаюсь, как бы малыш не покорил сердца обоих.

– Нет, Райс, над тобой никто не властвует, ты свободен.

– Хммм… – раздалось в ответ.

Райс не успел оформить свое несогласие словесно: Сюзанна приподнялась на постели и закрыла его рот трепетными любящими губами. И они взмыли вверх – ястреб и его вольная подруга.