Текст книги "Ренегат"

Вес молчал. Ему тоже почудилось, что они растревожили то, что лучше было не беспокоить. После непродолжительного молчания Вес произнес:

– Он прав, Сью. Давай устраиваться.

Чтобы подвигнуть ее на это, Вес лег, и вскоре по ровному дыханию Сюзанна определила, что брат уснул. Она не могла последовать его примеру. В ушах у нее звучала последняя реплика Райса: сын лорда… Это было самым загадочным из того, что он сказал за последнее время, особенно если учесть тон, каким были произнесены эти слова. По хорошему английскому произношению, строю речи и по манере держаться его можно было бы принять за лорда. Но все остальное явно не соответствовало представлению Сюзанны о высшей аристократии. С другой стороны, к Райсу Реддингу были неприменимы общепринятые нормы.

Сюзанна знала, где его найти. Какая-то мощная сила неумолимо влекла ее к Реддингу, хотя она прикладывала титанические усилия, чтобы не оставаться с ним наедине. Во время стычки с бандитами в нем проявились качества которые напугали женщину. Ее разгадывание Райса было похоже на рассматривание предмета сквозь призму, когда кажется, что вещь, которую ты разглядываешь, распадается на части, потом эти части собираются вновь, расцвеченные необыкновенным образом. Никогда нельзя знать заранее, что ждет тебя при каждом следующем повороте стеклышка. Это одновременно пугает и очаровывает. Очаровательный ужас. Ужасное очарование.

Сюзанна не загадывала на будущее, но она точно знала, что многое потеряла, когда пересела с лошади Райса на другую. Она перестала ощущать тепло его тела. Сколько бессонных ночей провела она, вспоминая его поцелуи, неистовую ярость, укрощенную любовью к ней. Ее била дрожь, когда она думала, как остро нуждается в буйных чувствах, в страсти, которую он сдерживает в себе. Сюзанна страстно желала, чтобы все повторилось вновь.

Последние несколько лет она не жила, а выживала. Она потеряла одного за другим почти всех близких. Все ее внимание было отдано ранчо и земле, но только сейчас женщина с определенностью поняла, что для нее этого было недостаточно.

Марк. Гнетущая тоска переполняла ее при воспоминании о супруге. Она хотела бы относиться к нему как к живому. Частично это объяснялось чувством вины, которое сейчас стало даже сильнее, потому что она только что осознала, чего был лишен Марк. Она ни разу не разделила с ним необузданного, распутного, фривольного, земного чувства, которое воспламеняло ее сейчас, придавая смысл жизни. То, что любовь имеет не только возвышенный, но и физический оттенок, она поняла несколько дней назад. До настоящего времени она только играла роль супруги, выполняя то, чего от нее ожидали; то, что, она думала, она должна делать.

За несколько мгновений ночи Райс узнал всю ее подноготную, вывернул наружу все скрытое и сокровенное. Так лущат горох, освобождая от оболочки целомудренное зернышко. Ему это удалось. Теперь ее очередь. Она хотела бы снять с него пласт за пластом, слой за слоем все наносное, чтобы узнать, что он есть на самом деле.

Сюзанна нашла Реддинга там, где и предполагала. Он стоял на берегу реки, прислонившись к дереву. Несмотря на вальяжность позы, тело его испускало неукротимую пульсирующую энергию. Напряжение выдавало внутреннюю сумятицу. Сюзанна точно уловила это, потому что сама была напряжена.

Райс повернулся, как будто почувствовав, что она его рассматривает.

– Вам нужно отдыхать, – сказал он.

– То же нужно и вам, – отпарировала Сюзанна.

– Мне много не нужно. Я не привык отдыху.

– В отличие от обычных людей, – мягко закончила Сюзанна.

– Идите обратно, миссис Фэллон. Ступайте.

– Я не могу уснуть…

– С этими трудностями вы сможете справиться сами.

Сюзанна проигнорировала его почти враждебный тон.

– Я не поблагодарила вас за… ночь.

Райс резко повернулся, шагнул к ней, пальцем приподнял ей подбородок, так что теперь женщина смотрела ему прямо в глаза.

– Вы меня чертовски испугались.

– Да, – ответила Сюзанна, пристально глядя на него. Она знала, что должна быть откровенной с ним. – Кажется, вы становитесь другим человеком.

– Не совсем другим, миссис Фэллон, – Райс не упустил возможности подчеркнуть голосом это «миссис». В нее впились глаза ястреба. Взгляд был дерзким. – Вы видите то, что хотите видеть, верите тому, чему хотите верить. А когда вы увидели реального человека без романтических прикрас, вы позорно отступили. Уносите ноги, миссис Фэллон пока не скушали больше, чем ваш желудок в состоянии переварить.

В его словах, интонации была намеренная грубость и пренебрежение. Сюзанна никогда не слышала таких непочтительных речей, но она уже не могла остановиться, отступить, несмотря на взбунтовавшееся чувство собственного достоинства.

– А что, есть еще что-нибудь, что можно попробовать на зубок? – Сюзанна вела себя как дитя, дразнящее тигра, дитя, которое не ведает сокрушительной силы зверя и, дурачась, продолжает захватывающую, рискованную игру со смертью, пока зверь позволяет себе не более, чем предупреждающее рычание.

Райс ехидно ухмыльнулся:

– Вы и ваш брат чрезмерно любопытны. А не хотелось бы вам узнать, каким образом я раздобыл форму, в которой меня привезли в тюрьму? – Это был вызов, брошенный таким дерзким тоном и в такой вызывающей манере, что Сюзанна была готова заткнуть уши и уйти. – Или как я оказался на судне-перебежчике? – продолжал злорадствовать Реддинг. – Я поведал вам о том, что было следствием неудачного стечения обстоятельств и скуки. Не хотите ли вы знать, как я подавляю приступы тоски? Вы знаете, они у меня случаются довольно часто. В том случае, о котором мы вспоминаем, это была игра в «кому повезет» с одной американкой. Ее целомудрие против того, что она страстно хотела получить для мужчины, которого она… думала, что любит. Итак, я привез ее в довольно известное место свиданий, и мы сделали нашу игру.

Реддинг на мгновение замолчал, как бы подчеркивая значительность слов, и продолжал:

– Я ставил против ее чести и репутации, миссис Фэллон. Это то, чем я занимаюсь в жизни. И я думаю, вы не захотите играть со мной.

Тигр оскалил клыки. Но ребенок уже не мог остановиться. Сюзанна была зачарована опасностью и красотой зверя.

– Почему же вы не бросили нас?

Он улыбнулся знакомой, кривой, дразнящей улыбкой.

– Было интересно.

– Другая игра?

– Вы мудрая женщина, – согласился Райс.

– Когда же вам наскучит игра?

– Мне уже скучно, миссис Фэллон.

Сюзанна понимала, что она должна уйти. Порядочная женщина не должна слушать двусмысленных речей. Реддинг был на грани срыва, а Сюзанна – во власти чувственных желаний. Ей хотелось прикоснуться к нему, ощутить бархат его кожи и в томлении ждать ответной нежности.

А в действительности Сюзанна уперлась пристальным взглядом в его холодное лицо хищника. В лице Реддинга не было ничего мягкого или нежного, только грубая реальность. Но женщина готова была принять и это. Почти не сознавая, что делает, Сюзанна поднялась на цыпочки, приблизила свое лицо к лицу Райса, разглаживая рукой глубокую морщину, прорезавшую посередине его открытый, мужественный лоб.

– Не делайте этого, – взмолился Райс, но это уже была капитуляция.

Его губы устремились на поиски ее губ. Он целовал ее именно так, как она мечтала.

Первый поцелуй Реддинга был напоен злобой; холодной, тяжелой злобой. Но в нем уже был мятущийся порыв, бунт страсти, которая, обрушившись на них как вихрь, сметала все на своем пути: все предосторожности, страхи, сдержанность. Райс и Сюзанна прильнули друг к другу с такой силой, что слились в одно. Их губы соединились в горячем, нерасторжимом поцелуе, который был свидетельством их предназначенности друг другу. Сюзанна ощущала это всем существом. Она была рождена, чтобы в назначенный час оказаться в назначенном месте со своим избранником.

Сюзанна языком проникла в глубь его рта, ласкала его язык, нежно всасывая и вновь отпуская его на свободу, нежно проводила языком по губам, захватывая их то вместе, то порознь. Райс томился и млел. Сюзанна и сама поражалась своему искусству. Она решила, что, когда наступает срок, каждая женщина превращается в весталку.

Сюзанна почувствовала, как его губы нежно прижимались к ее шее, опускались все ниже и ниже, заставляя трепетать все ее красивое здоровое тело. Он бережно обнял ее и одной рукой принялся ласкать ей грудь. Его длинные опытные пальцы то нежно гладили, то сдавливали сосок, и казалось, ее грудь была сотворена точно по форме его руки. Его рот приблизился к ее уху, губы мягко обкусывали и мяли мочку, пока ей не показалось, что она вот-вот сойдет с ума от вожделения, от горячего желания чего-то другого, большего, сакрального. Ее ладони поползли вверх и утонули в его густых темных волосах.

– Черт возьми, – стонал Райс, и она знала, что маска циника и скучающего бездельника медленно сползает с него. Разгоряченные друг другом, они воспламенялись еще больше.

Сюзанна очнулась, стоя на коленях; рядом с ней был Райс, его пальцы обжигали ей кожу. Единственным препятствием к ее целомудрию оставалась тонкая сорочка.

Ее пальцы исследовали его крупное, мускулистое тело под грубой рубашкой. Было так восхитительно соблазнять его, играть мужской страстью. Он дрожал от желания и игривых, капризных прикосновений, а она раззадоривала его, прикасалась к нему то нежно и мягко, то властно и сильно, требуя завершения. Райс крепко прижал ее к себе, и она почувствовала, что его твердая, пульсирующая мужская плоть оказалась в преддверии мягких складок ее податливого тела. Сюзанна расслабилась. Она почувствовала сильную, требовательную пульсацию, жар и отзвука своем чреве, вызывающий дрожь во всем теле. Райс жадно искал ее губы, он сыпал на нее голодные поцелуи, но что-то сдерживало его. Райс откинулся назад.

– Вы уверены, миссис Фэллон? – он вновь употребил слово, указывающее на ее статус, как будто желая напомнить ей о долге и предостеречь от легкомысленных поступков.

Вместо ответа Сюзанна пробежала губами по загорелому лицу. Это было невыразимо приятно.

– Миссис Фэллон? – требовательно спросил Райс.

– Мне казалось, вы любите развлечения и азартные игры, – кокетничала Сюзанна, удивляясь собственному бесстыдству.

Райс медленно провел рукой по ее лицу, слегка сжал пальцами ее губы.

– Я играю только с теми, кто знает правила и придерживается их.

– Та, другая женщина знала правила?

– Не хуже меня, – уверил ее Райс. Сюзанна усмехнулась.

– Соблазнительница?

– Может быть.

– Вы всегда говорите загадками, – мягко посетовала Сюзанна, все еще играя прядью его волос. – Если вообще говорите.

Вместо ответа он прильнул к ней губами, воспламеняя ее снова. Их тела соединились как бы во вспышке отчаяния. Сюзанна боялась потерять его. Для Райса это был способ положить конец вопросам, на которые у него не было ответов. Иногда он затруднялся ответить даже самому себе, кто же он есть на самом деле.

Страсть нарастала. Райс искал пуговицы на сорочке. Вдруг они услышали, как кто-то звал ее по имени. Громкие крики сопровождались треском веток. Вес шел напролом через кустарник.

И она вновь оказалась в одиночестве.

Глава 10

Райса Реддинга никогда не посещали высокие, благородные, возвышенные, альтруистические мысли.

Однажды судьба подарила ему уникальную возможность проявить человеколюбие, но результаты не соответствовали ожиданиям. Тогда он совершил якобы благородный поступок в большей степени, чтобы потешить себя, а не помочь ближнему. Убедившись в полном отсутствии навыка творить добрые дела, Райс утешил себя тем, что это был опыт изучения людских нравов. Игра, как впоследствии сообщил он Сюзанне. Он решил не проводить более подобных опытов и продолжал гордиться собственной неуязвимостью, независимостью и нечувствительностью к чужому горю.

Сейчас он был удручен собственным поведением. Должно быть, в потемках его души вес эти годы тлели угольки здоровых, человеческих чувств. Иначе почему он не воспользовался тем, что ему предлагали?

Райс знал, что Сюзанна могла принадлежать ему в любое время, когда он пожелает. Всякий мужчина чувствует готовность женщины отдаться. Реддинг знал это и в тот момент, когда Вес прервал то, что могло стать замечательной интерлюдией между двумя развлечениями.

Райс уговаривал себя, что ему просто не повезло. Но произойди такое год назад, он не упустил бы и менее удобного случая.

К сожалению, Сюзанна нравилась ему. Это было фактом. Райс никогда не был влюблен раньше и не знал, как следует себя вести. Как ни старался он уничтожить в себе любые проявления симпатии к женщине, нечто глубоко внутри противились тому, чтобы причинить ей малейшую боль.

Хотя Реддинг прикладывал серьезные усилия, чтобы искоренить это в себе, ему нравилось все, что имело отношение к Сюзанне.

Если необходимость вынуждала ее, Сюзанна не пренебрегала ложью. Ему и это нравилось. Ему правилась ее упрямая решительность. Ему правилось, что она никогда не жаловалась. Ему нравилось, что она начисто была лишена лицемерия: Райс ни разу не услышал от Сюзанны пустых морализаторских нравоучений, когда он не совсем благопристойным путем добывал то, в чем они нуждались.

Ее решимость добраться до дому, заботиться о брате была так же сильна, как в свое время его, когда Реддинг решил победить судьбу, добиться денег, места под солнцем, обеспеченной и беспечной жизни. Цели у них были разные, его, безусловно, менее возвышенная, однако стойкость и решительность обоих были соразмерны.

Райсу очень нравилось, как женщина краснеет, как ее лиловые глаза в восхищении задерживаются на его лице. Ему нравилось, как она выглядела в брюках, как грубая ткань обтягивала прелестные впадины и выпуклости. Особенно ему нравилось, что ее тело идеально соответствовало его фигуре, Сюзанна и он были как будто специально созданы друг для друга. Ему нравилось, как во время езды Сюзанна обхватывала его торс руками, а ее головка доверчиво и томно ложилась ему на плечо. Но он ее потерял.

Райс знал, что он часто оставляет за собой пепелище. Раньше его это совершенно не беспокоило. Чаще всего это было заслуженно. Люди становились его жертвами из-за собственной жадности или зависти. Но сейчас интуиция подсказывала ему, что, если Сюзанна Фэллон попадет о разряд жертв, то и он не избегнет кары и сам превратится в жертву. А Райс этого не желал.

Шли дни за днями. Райс по-прежнему сторонился Сюзанны. Ни словом, ни жестом он не дал попять, что той ночью произошло нечто значительное для него.

Сюзанне было неприятно, что Райс внезапно исчез из ее внутренней жизни, как бы испарился, но она чувствовала, что он сделал это для нее, чтобы Вес не узнал о том, что почти произошло. Иногда женщине приходило в голову, что ее партнер вел себя довольно необычно для человека, который заявил, что больше всего на свете любит играть в азартные игры.

Почему он сторонился ее? Она терялась в догадках до тех пор, пока случайно не подметила огонь желания в его глазах и не удостоверилась, что его отступление не было следствием потери интереса к ней.

* * *

Когда месяц спустя путешественники приближались к границе штата Техас. Сюзанна знала о Реддинге едва ли больше, чем во время их первой встречи. Самой яркой чертой его характера была удивительная жизнестойкость, умение выжить любой ценой.

Они до сих пор оставались чужими друг для друга, – она, Вес и ее ночной ястреб. Как странно, думала Сюзанна со щемящей тоской в сердце, которая с некоторых пор стала ее постоянной спутницей, что человек, являясь частью группы, одновременно может и не быть ею, оставаясь совершенно изолированным от других. Это было за рамками здравого смысла, как и все остальное, что имело отношение к Райсу Реддингу.

Той ночью Райс скрылся в темноте, прошептав:

– Проклятие! Ваш братец выбрал неудачное время… а может быть, наоборот, удачное…

Она едва успела застегнуть рубашку и пригладить волосы, как появился Вес с перекошенным страданием и тревогой лицом. Он оглянулся по сторонам. Никого. Сюзанна успокоила его, сказав, что отлучилась по нужде. Вес сделал вид, что удовлетворился ее объяснением.

Той ночью Сюзанна так и не увидела Райса. Должно быть, он вернулся, когда она уснула. Утром он, весело насвистывая, седлал лошадей, как будто ничего не случилось.

В течение следующих дней Райс был неуловим. С наступлением ночи он, как дикий зверь, исчезал, и Сюзанна беспокоилась, что однажды он не вернется. Но к утру он всегда был в лагере. Насмешливая улыбка не сходила с его лица, в то время как глаза оставались непроницаемыми. Иногда он ел с ними, иногда нет.

Райс и Вес сохраняли настороженные, сдержанно-учтивые отношения, которые не имели ничего общего с дружескими. После сакраментальной ночи Вес не оставлял сестру одну, ходил за ней по пятам. Сюзанна знала, что это означало.

Наверное, Райс Реддинг думает, что она забыла о нем, оставила его.

Это подозрение заставляло ее страдать. Неужели Райс не чувствует, что ее бросает в жар всякий раз, когда он помогает ей вскочить в седло? Неужели он сможет забыть поцелуи и страсть, которая едва не поглотила их обоих?

Но даже если гордость позволит ей задать Реддингу эти вопросы, – а она, наверное, не посмеет, – Сюзанна знала, что ответа не получит. В крайнем случае услышит ничего не значащую отговорку.

Каждый день сокращалось расстояние до дома. Каждый день они скакали до изнеможения, пока у лошадей не подкашивались ноги.

По вечерам Рейс и Вес осторожно мыли лошадей, поили, при малейшей возможности старались дать им хорошего корма. Мужчины согласились бы голодать сами, а лошадей накормить вволю. Это было единственным, что объединяло их.

По мере приближения к дому Сюзанна стала замечать в брате изменения. Он значительно лучше управлялся с костылями и держался в седле, но с каждым днем становился все мрачнее и мрачнее.

Однажды, когда они сделали остановку в маленьком городке на Миссисипи, чтобы пополнить запасы провизии, Вес ненадолго исчез, а когда появился, от него попахивало виски. На вопросительно-осуждающий взгляд Сюзанны он ответил, обороняясь:

– У меня болит нога.

Сюзанна знала, что его беспокоит не нога. Он мучился другой, нестерпимой болью. Ее настораживал потухший взгляд Веса. Его мучения не имели ничего общего с физическими страданиями.

– Виски тебе не поможет, – ответила Сюзанна, хорошо понимая, что слова здесь бессильны.

– Неужели нет? А что поможет, моя маленькая сестричка? – ерничал Вес.

Хотела бы она знать. Сюзанна догадывалась, что Веса страшит встреча с Эрин. Он все время сравнивал себя нынешнего с тем беззаботным и сильным мужчиной, каким он был до войны: прекрасным наездником и лучшим стрелком в штате. Появившаяся было у него уверенность в своих силах исчезла после нападения этих дезертиров.

– Ну, не виски же, – сказала женщина более резко, чем собиралась, и увидела удивление в глазах брата. Впервые она не отнеслась к Весу снисходительно. – Кроме того, у нас очень мало денег, – подлила она масла в огонь.

Сюзанна передала Весу на хранение остатки денег, полагая, что чувство ответственности поднимет его в собственных глазах. У Райса были деньги, отнятые у воров. Оба мужчины были очень осмотрительны в тратах, они покупали только необходимые продукты: небольшие порции муки, бекона, кофе. Едва ли не единственным, что купил Райс помимо еды, был маленький карманный дерринджер для Сюзанны, как крайняя мера предосторожности. Он показал женщине, как его удобнее носить и пользоваться им.

Лицо Веса пылало, он старался не встречаться глазами с Сюзанной, что было ему совершенно не свойственно. Ей хотелось плакать, но она знала, что это только осложнит ситуацию. Гнев мог бы помочь больше, чем жалость.

Время от времени они останавливались на фермах или плантациях, расположенных по пути к дому. Во время одного разговора с хозяйкой фермы Сюзанна открыла для себя нечто новое в Райсе Реддинге. Он был хамелеоном и лицедеем. Сюзанна была поражена, когда во время одной из коротких остановок на плантации он заговорил на диалекте штата Техас.

Стояла нестерпимая жара, и они решили напоить лошадей.

С поля их увидела женщина, которая копошилась там вместе с пятью детишками. Когда она разогнулась, на лице ее был написан ужас. Райс поспешил успокоить ее: говор его стал напевным, слова протяжными.

– Мадам, – мурлыкал он, – мы были бы вам крайне признательны, если вы разрешите нам взять у вас немного воды.

Под его взглядом, приправленным трогательно-просящей улыбкой, женщина мгновенно растаяла. Она даже предложила им дымящееся жаркое на ужин.

Когда они покинули гостеприимный дом, Райс выглядел чрезвычайно довольным собой. Сюзанна молча вопросительно смотрела на Реддинга, а Вес резко и прямо потребовал объяснений.

– Это мой маленький талант, – сообщил Райс с прежней вызывающей улыбкой, – у меня способность к языкам. Долгое время я слышал ваш говор, а сейчас решил попробовать.

– Какие еще маленькие таланты есть у вас? – холодно поинтересовался Вес.

– Я, черт возьми, неплохой игрок, – скромно ответил Райс.

– О Боже, – прошептал Вес, но больше вопросов не задавал.

Сюзанна тоже ни о чем не спрашивала. Каждый предыдущий вопрос тянул за собой последующий, а она знала, что Райс не был расположен к допросам. Чем дальше они общались с Реддингом, тем больше вопросов у них возникало и тем меньше ответов они получали.

Сюзанна заметила, что Райсу нравилось дразнить Веса, хотя не понимала, почему. Сначала она думала, что Реддинг руководствуется альтруистическими мотивами: заставить Веса превозмочь себя. Теперь она сомневалась в правильности своей догадки.

В репертуаре Райса было всего две песенки, которые могли бы стать символом его противоречивости. Одна, по его словам, уэльская колыбельная, вторая – английская морская песня под названием «Пьяный моряк», исполнение которой доводило Веса до бешенства. И Сюзанна подозревала, что именно поэтому Райс Реддинг насвистывал и напевал ее значительно чаще.

Вряд ли между двумя этими мужчинам когда-нибудь смогут возникнуть добрые отношения.

Все чаще Сюзанна стала задумываться над тем, что произойдет, когда они доберутся до дому. Душа ее разрывалась на части. Одна часть стремилась в родной дом, где Сюзанна родилась и выросла. Родное гнездо привлекало ее даже больше, чем обширный, роскошный особняк Фэллонов, где она жила после замужества. Другая часть приходила в отчаяние при мысли, что приезд домой означает потерю Райса Реддинга.

* * *

Откинувшись в седле, Райс Реддинг рассматривал реку Сабин. По другую сторону раскинулся штат Техас.

В Англии он читал о Техасе. Англичане восхищались американским западом: дикие, заброшенные земли, полные индейцев и приключений. Позже он услышал, с каким почтением и благоговением говорят об этом крае Сюзанна и Вес. Райс так до конца и не понял, о каких обязательствах перед этой землей они толковали.

После того как он выиграл поместье, Райс попытался заняться чем-то вроде усовершенствований в ведении сельского хозяйства, но очень скоро возненавидел это занятие. Он надеялся на то, что сельская природа и каждодневные хлопоты восстановят его душевное равновесие, но очень скоро совершенно потерял покой и обнаружил полное отсутствие интереса к возделыванию земли, посадке культур, сбору урожая и прочим сельским радостям. Реддинг нанял было управляющего, который на поверку оказался нечист на руку, и успокоение навсегда покинуло его душу. Райс почувствовал себя еще более одиноким, чем прежде, более того, он стал предметом для насмешек из-за того, что пытался стать тем, кем не был на самом деле. Это была ошибка, которую он никогда не повторит.

Техас! Он имел какую-то магическую власть над двумя его компаньонами-обвинителями. Для Реддинга это слово означало лишь окончание обязательства сопровождать в пути брата и сестру за то, что они помогли ему бежать из Либби. Он продолжал думать о Весе и Сюзанне именно так: судьи, хозяева. Он сделал все возможное, чтобы пресечь развитие отношений с ними.

Райс вздохнул. Он обогнал своих спутников мили на две. Он скакал впереди как обычно. Все что угодно, лишь бы держаться подальше от этих говорящих, завораживающих лиловых глаз, которые настигали его везде, преодолевая все защитные укрепления, возведенные им. Правда, Сюзанна, наконец, перестала смотреть на него, как на олицетворение героизма. Последнее время вид у нее был воинственный, и, несмотря на то, что это ранило Реддинга, так было лучше для них обоих.

Одна неделя! Еще неделя, и он доставит их к месту назначения. Райс уже строил личные планы. Земли Сюзанны и Веса располагались милях в сорока от Остина. Райс полагал, что, будучи столицей штата, город был достаточно крупным, чтобы иметь свой банк. Сначала Реддинг собирался получить через этот банк деньги, а затем найти способ перебраться в Лондон. Правда, шансов на реализацию плана было немного. Но и остаться в Техасе Райс не мог.

За последние недели оборонительные укрепления Райса были сметены полностью. После той ночи, когда он почти овладел Сюзанной, ему стоило громадных усилий держаться подальше от женщины. Если бы речь шла просто о том, чтобы уложить ее в постель, а потом забыть, ему бы потребовалось не более минуты. Но теперь это стало для него невозможным.

Сюзанна открыла в нем пласты нежности, о существовании которых он даже не подозревал, и ничего хорошего из этого выйти не могло. С детства Реддинг усвоил, что о слабых и беззащитных не заботятся. А вот если ты никому не доверяешь, обмануть тебя невозможно, если ты полагаешься только на самого себя, тебя невозможно разочаровать и обречь на страдания.

Итак, Реддинг, сохраняя дистанцию, задавал своим компаньонам такой темп передвижения, что к вечеру они валились с ног от усталости, себя он загонял еще немилосерднее, так что к ночи все тело немело, чему он был очень рад. Он всегда укладывался в стороне от брата и сестры, в лес уходил далеко, чтобы Сюзанна не могла его найти. Он часто скакал в авангарде, объясняя Сюзанне и Весу, что разведывает путь. Райс, как зверь, всегда чувствовал приближение беды, что не раз спасало их.

Путешественники преодолели огромное расстояние. Миля за милей Райс чувствовал, как растет его сила, крепчают мускулы, тело наливается несокрушимой мощью. В пути обострились его природные инстинкты.

За время жизни в Лондоне Райс забыл удовольствие от тренировки физических и умственных способностей. Сейчас он понял, что Лондон притупил в нем естественные порывы, изуродовал саму его сущность, когда он пытался быть тем, кем не был на самом деле. Тогда зачем ему помышлять о возвращении?

Затем, что он не может оставаться здесь. Он не может остаться с женщиной, которую он желает не так, как он желал других, а так, что в конце концов его чувство к ней может разрушить его самого, его жизнь.

Сюзанну привлекало то, что она видела на поверхности, она рисовала себе мужчину, который помог ей. В действительности же он преследовал корыстные цели. Сюзанна не видела реального Реддинга – ублюдка, вора, лицемера. И мошенника. С него и этого было достаточно. Но таким набором качеств, к сожалению, не сможет удовольствоваться Сюзанна Фэллон.

Реддинг не собирался дожидаться, пока она раскусит его.

* * *

Привал путешественники сделали на луизианском берегу реки Сабин. Утром следующего дня они переберутся на другой берег.

А сейчас им предстоял необычный ужин: дикий индюк, которого Райсу удалось подстрелить еще днем. Изысканной трапезой они отмечали свое появление на границе родного штата. Сюзанна даже растрогалась, когда увидела, каким радостным светом лучились глаза Райса, добывшего дичь к знаменательному для нее дню.

Реддинг разделил с братом и сестрой радость завершения длительного путешествия. Вызывающая улыбка, раздражающая Веса и Сюзанну, ушла с его лица.

Они остановились на привал значительно раньше обычного. День клонился к вечеру. Солнце стремительно исчезало за горизонтом. Всадники спустились вниз по течению реки, где русло сужалось, и отыскали спокойное, укромное место. Первоначальным намерением Райса было сразу перебраться на другой берег реки, но он заметил морщинки усталости на лице Сюзанны и крепко сжатые губы Веса. Полковник Карр чувствовал себя значительно бодрее, чем первоначально предполагал Райс, и если бы он не пил на протяжении последних десяти дней, было бы совсем хорошо. Реддинг невольно восхищался Весом. Райсу было неприятно в этом признаваться, но он сомневался, что смог бы вести себя достойнее, принимая во внимание незаживающую рану и сам факт возвращения в родные края, где тебя все ненавидят. Нужно обладать очень сильным духом, чтобы не сломаться в этих обстоятельствах и с достоинством войти в дом.

Но это были проблемы Карра. Не его. Пусть каждый решает свои проблемы. Он, Райс Реддинг, доведет свое дело до конца и будет свободен. Опять свободен.

Райс в замешательстве наблюдал, как Сюзанна готовит тушку индюка. Ошпарив птицу кипятком, женщина проворно ощипала ее. Сюзанна подняла голову и натолкнулась на оценивающий взгляд Райса.

Она вспыхнула, стыдливо пряча глаза. «Ну, и видок», – подумала Сюзанна: запылившаяся в дороге одежда, грязные, лохматые волосы, руки в крови. Она закусила губу.

– Я привыкла заниматься этим дома.

– Я думал, что у большинство южан есть рабы, – полувопросительно произнес Райс.

– Отец не верил в рабство, поэтому он и Вес поддерживали северян.

Сюзанна взглянула на брата. Он был занят разведением костра и выстругиванием вертела.

– Он сражался вместе с Сэмом Хьюстоном за свободу. Он не мог понять, почему одни люди должны обслуживать других.

– А что думаете вы?

– Я согласна с отцом.

– Но ваш муж был противоположного мнения, не так ли? – Райс не часто спрашивал о Марке.

– В отношении рабства он разделял мнение отца. Они расходились во взглядах на государственное устройство Америки.

– Столкновение идей, – подначил Райс. Сюзанна задумчиво покачала головой.

– Нам всем было непросто.

– Но убеждения превыше всего? – ехидство возвращалось к Реддингу.

– Я затрудняюсь ответить, – печально сказала Сюзанна. – я в том не разбираюсь.

– Зато вы прекрасно разбираетесь в индюках.

Они изменили тему, и Сюзанна с облегчением перевела дух.

– Подозреваю, что я умею делать массу дел. Наш отец разводил скот или, вернее, пытался этим заниматься. Ему хотелось улучшить местную породу коров, и он тратил все что имел, на породистых бычков. Юридическая практика не приносила ему дохода, и мы с Весом привыкли делать все по хозяйству.

– Так вы и научились стрелять?

Сюзанна утвердительно кивнула.

– Этому необходимо научиться, если живешь в Техасе. Вы сами скоро в этому убедитесь.

Наступило тяжелое молчание. Сюзанна поняла, что проговорилась, выразив вслух то, о чем мечтала. Райс резко выпрямился и без дальнейших расспросов бросил: