Текст книги "Головоломка для дураков. Алый круг. Семеро с Голгофы (сборник)"

V

Пламя свечи в фонаре в последний раз дрогнуло и погасло. Мы остались в кромешной тьме и ждали, как показалось, еще битый час, хотя на самом деле прошло минут десять, когда сквозь завесу тумана послышались шаги, а потом появились смутные поначалу огоньки фонариков.

Инспектор Суини свалился на нас с целой свитой помощников. Его энергичное присутствие в темноте стало ощущаться сразу, по отрывистому командирскому голосу. Он выяснил у Барнса основные факты, а потом вместе с судебным медицинским экспертом засыпал вопросами Гилкрайста, с которым явно был на короткой ноге.

Он осветил собственным фонариком труп, наклонился, чтобы вглядеться поближе, и только усмехнулся.

– Похоже, ты прав, Гилкрайст. Смахивает на полнейшее безумие.

Луч его фонаря бесцеремонно уперся мне в лицо.

– Кто этот человек?

Гилкрайст представил нас друг другу и объяснил причины, побудившие его вызвать меня на место преступления.

– Уэстлейк, – повторил инспектор, внезапно заинтересованный. – Уэстлейк… Вы, случайно, не тот самый доктор Уэстлейк, который помог раскрыть убийства на Гроувстаун-уэй? Работали вместе с инспектором Коббом?

А я и не подозревал, что моя скромная репутация детектива-медика распространилась настолько далеко.

– Уж не знаю, насколько реально помог раскрыть то дело, – ответил я, – но я тот, кого вы имеете в виду.

– Большая удача для нас. У меня маловато людей, а Барнс совсем не имеет опыта подобной работы, верно, Барнс?

– Боюсь, вы правы, сэр, – отозвался сержант.

– Что ж, мы прибегнем к вашим услугам, Уэстлейк. Могу даже привести вас к присяге и назначить заместителем местного шерифа, если пожелаете. Впрочем, кому это надо? Чистейшая бюрократическая формальность. А вот вы мне понадобитесь. На том и порешим. Уверен, что вы…

С некоторым сомнением я сказал:

– Должен предупредить, что нахожусь здесь в отпуске. И со мной моя малолетняя дочка. А потому…

– Чепуха! Знаю я вашего брата, дилетанта. Все вы одинаковы. У вас руки чешутся взяться за это дело. Меня на мякине не проведешь. Ну, так как? Мы договорились?

И ведь он был прав. Убийства всегда оказывали странное воздействие на мои нервы. Должно быть, то же самое чувствует гончая, услышав хозяйское «Ату!» при виде лисицы.

– Хорошо, – сказал я. – Готов приложить все необходимые усилия.

Инспектор с довольным видом усмехнулся и на несколько секунд исчез в темноте, решительным тоном раздавая указания своим подчиненным. Мгновением позже он вернулся, рявкнув:

– Кто первым обнаружил тело?

Я рассказал ему о Мэгги Хиллман и, соблюдая свое обещание, предложил, чтобы в перевозбужденном состоянии ее пока оставили в покое, отложив допрос до утра. Предложение было принято.

Гилкрайст закончил совещаться с судебным медиком и тоже присоединился к нам. А потом Суини слегка ошарашил меня:

– Вы, Уэстлейк, остановились в местной гостинице, насколько я понял. Стало быть, были знакомы с Нелли Вуд. Там есть кто-то, кто мог желать ее смерти?

Инспектор оказался человеком редкостной прямоты, чтобы не сказать жестче. Я поведал ему все, что мне было известно.

Он в ответ лишь коротко присвистнул.

– Вот оно что! То-то я смотрю, у нее на пальце весьма дорогое колечко с сапфиром. Уж не подарок ли это Фэншоу? Что-нибудь еще?

Я рассказал ему о своем приключении ранее вечером с китайским фонарем на старом кладбище. Мое повествование произвело эффект небольшой сенсации.

– Еще один китайский фонарь, и притом на погосте! – воскликнул Гилкрайст.

– Не уверен даже, что это другой фонарь, – заметил я. – Быть может, как раз тот же самый. Хотя трудно сейчас сказать, имеет ли случай на кладбище какое-то отношение к убийству.

– Два китайских фонаря за один вечер не могут быть обычным совпадением, – категорично заявил Суини. – И вы говорите, что гроб почти вынули из могилы. Какой в этом смысл?

– Сначала я подумал, что кто-то решил перезахоронить гроб, пока море не подмыло дальний край погоста.

– Чертовски таинственный способ был избран для этого. Любой, кто захочет, имеет возможность перенести прах покойных родственников на новое кладбище. Это известно каждому в городке. Нужно только подать официальную заявку Гилкрайсту и в местное управление здравоохранения, чтобы получить письменное разрешение. Здешние власти приняли такое постановление примерно год назад, когда ураган заставил покинуть старую церковь. Я верно все излагаю, Гилкрайст?

– Верно, – подтвердил доктор.

К нам как раз вернулся Барнс, выполнивший одно из поручений Суини. Он слушал наш разговор и до поры молчал. А потом вмешался:

– Видать, это происшествие с доктором Уэстлейком на кладбище стало уже не первым, инспектор.

– Вы хотите сказать, что вам известно о чем-то еще? – по своему обыкновению резко обратился к нему Суини.

– Этим утром на улице меня остановила одна женщина. Вся в растрепанных чувствах и испуганная. Говорит, ей пришлось пройти через погост прошлым вечером, и клянется, что видела странное: вроде как серую фигуру, слонявшуюся среди могил. Она приняла ее за призрак и натерпелась страху. Я не очень-то обеспокоился, скажу честно. Вы же знаете наших дамочек. Могут увидеть привидение где угодно, особенно, если бродят одни по таким местам в сумерках. Но вот теперь…

Он оборвал свой рассказ. Мы немного помолчали. Что тут добавишь?

Затем Суини снова неожиданно задал вопрос:

– Кто-нибудь успел сообщить новости семейству Фэншоу?

– Никак нет, сэр.

– Вам придется взять это на себя, Барнс. Нам с Гилкрайстом необходимо доставить труп в морг для официального вскрытия. Отправляйтесь в гостиницу с Уэстлейком. Он знает обитателей отеля. Пусть поработает с ними.

Суини повернулся ко мне:

– Попробуйте вытащить из них хоть какую-то информацию, Уэстлейк. Особенно важно получить подтверждение сплетни о том, что у Фэншоу и Нелли Вуд возникли романтические отношения. Прощупайте жену. Нас крайне интересует, как она относилась к интрижке мужа. А главное – установите, где каждый из постояльцев находился и чем занимался в примерно известное нам время совершения преступления. Только ни в коем случае не давайте им повода считать, что мы кого-то из них подозреваем. Обратите особое внимание и на этого молодца Валентайна. Проверьте его. Я приеду с утра пораньше, и мы продолжим следствие.

– Сделаю. – Я уже напрочь забыл, что меня заспанного не так давно подняли с постели. Сонливость как рукой сняло. – А разве не надо послать кого-то на погост, чтобы взглянуть, нет ли там второго фонаря?

– Разумеется, такая необходимость существует, – с усмешкой ответил Суини. – Это будет еще одним заданием для вас с Барнсом. Прогуляетесь по кладбищу после беседы с постояльцами гостиницы. Никакой необходимости в спешке уже нет. Если происшествие имеет отношение к преступлению, то, несомненно, убийца уже забрал фонарь, а могилу засыпал. А может быть, это всего лишь привидения, тогда вы их застанете там в любое удобное для вас время.

Он отвернулся и мгновенно забыл о нашем существовании. Мы с Барнсом взяли под руки Мэгги Хиллман, которая перепуганной тенью стояла рядом, стараясь держаться ближе к свету наших фонариков, и побрели по темному пляжу в сторону гостиницы.

На террасе «Талисман-инн» все еще горел свет. Мы вместе с Барнсом провели туда потрясенную Мэгги, захлопнули затем за собой боковую дверь, выбравшись наконец из холодного тумана.

Я уже привык почти не различать в темноте своих спутников, так что при ярком свете их вид стал для меня шоком. На Мэгги был синий плащ-дождевик, а под ним достаточно элегантное синее платье – явно лучшее из всего ее гардероба. И мне не могло не показаться странным, что она так нарядилась для одинокой прогулки по пустынному пляжу.

Бросились в глаза и разводы от густо нанесенной на лицо прежде косметики, которую привели в полнейший хаос слезы и брызги соленой воды. Здесь тоже заключалось для меня явное несоответствие. Мистер Митчелл придерживался доходивших до фанатизма пуританских взглядов в том, что касалось частной жизни своей прислуги. Он тщательно следил, чтобы девушки не вздумали заводить себе амуры с молодыми людьми, а потому косметика, духи, как и все остальное, возбуждавшее плотские желания, находились в отеле под строгим запретом.

Сержант Барнс был мужчиной крупным, но худощавым. На его голове была надета клеенчатая зюйдвестка, которая прикрывала смуглое и довольно грустное лицо. На поверку он оказался даже выше ростом, чем запомнился во время случайных встреч на улицах городка. Мне пришлась по душе его внешность человека бывалого, но доброго. Доброту излучали и его глаза.

Он погладил девушку по плечу.

– Тебе, Мэгги, лучше сразу улечься в постель и хорошенько выспаться. Только сначала обсушись как следует, чтобы, не дай бог, не простудиться.

Мэгги растерянно посмотрела на меня, затем на Барнса.

– Со мной все в порядке. Правда, все хорошо.

В этот момент на террасу ворвался мистер Митчелл. Его придирчивый взгляд впился в Барнса, в меня, но затем, когда остановился на Мэгги, в глазах сверкнуло гневное осуждение. Он сделал свой вывод из-за беспорядочной косметики на ее лице, придя к совершенно неверному объяснению, почему его официантку доставили домой в таком виде врач и местный полицейский.

– Стало быть, все из-за тебя, Мэгги? – грозно произнес хозяин. – Ты создала нам столько проблем, что пришлось будить доктора Уэстлейка, а я сам до сих пор не спал ни минуты. Что она натворила, Барнс? Отправилась на гулянку с каким-то пьяницей? Угадал? Не зря никогда не доверяю им – этим маленьким тихоням.

Рука Мэгги жалким жестом потянулась к лицу, словно она только сейчас вспомнила про уличающие ее губную помаду и тушь для ресниц.

– Отправляйся в свою комнату и смой с себя всю эту гадость.

Мне никогда не нравились мелкие мужчины, которые пыжились казаться большими и важными, издеваясь над беззащитными девушками.

– Вы все превратно истолковали, Митчелл. Мы привели Мэгги домой, потому что именно она первой обнаружила труп. – Я намеренно делал каждое свое слово подобным удару в челюсть. – Нелли Вуд, гувернантка Фэншоу, была убита. Мэгги нашла ее у подножия «Головы монаха». Задушенной.

– Задушенной! – казалось, глаза Митчелла готовы вскочить из орбит. – Мисс Вуд убита? Постоялица моего отеля убита?

– Да, – кивнул я. – Повезло, что сезон уже закончился, не правда ли?

Но мистер Митчелл не понял иронии, восприняв мою фразу на полном серьезе.

– Да, да, воистину это подлинное везение! Но все равно ужасно. Наверное, теперь Фэншоу уедут немедленно, как и мисс Хейвуд. И мистер Ашер тоже. Какой позор…

Я оборвал его:

– Вероятно, супруги Фэншоу сейчас в своих комнатах? Нам нужно немедленно поставить их в известность о случившемся.

– Ах да, разумеется. Миссис Фэншоу ушла к себе очень рано, а вот мистер Фэншоу, как я заметил, вернулся в отель всего несколько минут назад.

– Вернулся? Откуда же?

Но мистер Митчелл уже обрел прежнее самообладание и чувство собственного достоинства.

– Не в моих привычках спрашивать своих постояльцев, где они были. По всей вероятности, он работал над своим полотном допоздна, и ему захотелось подышать свежим воздухом.

Еще один человек, которому пришло сегодня редкостное желание «подышать свежим воздухом».

Мы с Барнсом оставили Митчелла и направились к лестнице. Мэгги Хиллман, окончательно притихшая, последовала за нами. Я повернулся:

– Между прочим, Митчелл, где расположена комната Бака Валентайна?

Мэгги внезапно остановилась.

– Комната Бака? – эхом повторил Митчелл. – У него первый номер у лестничной площадки на четвертом этаже. Но зачем вам это? Для чего вы хотите знать, где он живет?

– С ним нам тоже необходимо побеседовать.

По одному ему известной причине вся спесь сразу слетела с мистера Митчелла. Он остался стоять на месте в полнейшем недоумении.

Когда мы поднимались по ступеням, я вскользь через плечо снова посмотрел на него. Он так и стоял внизу, пристально глядя нам вслед, кусая ногти.

Вот это уже действительно было нечто новенькое. Безупречный во всем владелец и менеджер «Талисман-инн» позволил застать себя за столь неэлегантным занятием – он яростно грыз свои всегда ухоженные ногти.

VI

На первой же лестничной площадке Мэгги Хиллман поспешила опередить нас и бросилась вверх вдоль следующего пролета одна. Я успел мельком увидеть ее маленькое личико, перепачканное косметикой, и вздернутый лоснящийся кончик носа. Она так побледнела и напряглась, словно все несчастья в мире внезапно свалились на ее плечи.

Наверное, так ей это и представлялось, подумал я.

Мы добрались до этажа, на котором располагались апартаменты Фэншоу. Барнс уже собирался постучать в дверь своим массивным кулаком, но я остановил его.

– Вслушайтесь, – сказал я.

Внутри просторных семейных комнат, занятых Фэншоу, кто-то так плакал навзрыд, что вызывало тоску и разрывало сердце. Сначала я решил, что это Бобби. Дети часто плачут от страха по ночам. Но этот плач был явно не детским.

– Женщина, – пробормотал Барнс.

Да, женщина. Мэрион Фэншоу. Она рыдала в своей комнате еще до того, как новость об убийстве мы успели сообщить ей самой или ее мужу.

Барнс постучал в дверь. Ее открыл Вирджил Фэншоу в старой белой рубашке и перепачканных красками джинсах.

Вирджилу Фэншоу было чуть больше тридцати лет. Рослый и крепкий, сохранивший во внешности что-то мальчишеское, с умными глазами и ироничной складкой у рта – он мне больше напоминал, к примеру, инженера, чем художника.

Темные глаза выглядели усталыми, и в их глубине притаилось что-то похожее на печаль. Нас он, однако, встретил вполне приветливо, невзирая на столь поздний час.

– Привет, Джо! Привет, Уэстлейк! Входите. Я как раз собрался выпить чего-нибудь на сон грядущий.

– Здорово, Вирджил! – Барнс потрепал его по плечу.

Они явно поддерживали приятельские отношения. Меня же удивил сам факт их знакомства. Фэншоу провел нас в самую большую из комнат, которую он превратил в свою мастерскую.

Мэрион Фэншоу не попадалась нам на глаза, а благодаря странному фокусу акустики, рыдания, столь отчетливо слышные из коридора, сюда практически не доносились. Я бы и вовсе не услышал их, если бы не напрягал слух. Звуки раздавались из-за двери спальни.

Фэншоу напевал себе под нос, занимаясь напитками у стоявшего в стороне отдельного столика. Ни я сам, ни Барнс пока не находили нужных слов, чтобы начать разговор.

Несмотря на полотна, прислоненные к стенам, палитру и тюбики с красками, разбросанные по столу, и большой мольберт, установленный у окна, мастерская сохранила атмосферу устаревшей респектабельности, которая давно стала фирменным символом «Талисман-инн».

Я знал, что Вирджил Фэншоу преуспевал не только в рекламе, но и как книжный и журнальный иллюстратор в Нью-Йорке, хотя мне прежде никогда не попадались на глаза его работы. И потому я подошел к мольберту, на котором был натянут холст.

Увиденное оказалось поразительным. Картина изображала души умерших людей, претерпевавших самые разнообразные наказания в мрачной и исполненной безумия преисподней. Обнаженные, но как бы бесплотные фигуры мужчин и женщин извивались и изламывались в совершенно невообразимых позах. Но сами по себе персонажи были показаны с необычайной художественной силой, а техника живописи казалась сопоставимой с искусством самых знаменитых мастеров прошлого.

Полотно оставалось незаконченным, и, судя по еще свежим мазкам, я понял, что Фэншоу совсем недавно работал над одним из женских образов – молодой белокурой красавицы, лежавшей в оковах под нацеленным в нее трезубцем дьявола. Я вгляделся пристальнее. Лицо девушки было ужасающе знакомо, учитывая то, что произошло этой ночью.

Мне, разумеется, было известно, что Нелли Вуд позировала Фэншоу. И все равно я испытал нечто вроде шока, когда увидел, для какой наводившей страх картины использовал художник ее образ.

Вирджил Фэншоу присоединился ко мне с двумя бокалами. Он усмехнулся.

– Довольно-таки жесткая вещица, не правда ли? Только не надо сразу делать никаких далеко идущих выводов. Я не тайный садист. Это всего лишь заказ для подарочного издания Данте. Таким я увидел его ад. Вам нравится?

Он подал мне напиток. Я несколько неуклюже принял бокал из его руки. К нам подошел Барнс.

– Очень впечатляет, – пробормотал я.

Фэншоу снова потрепал Барнса по руке.

– А что скажет старый обитатель Мыса Талисман? Как на твой взгляд? – Он снова повернулся ко мне: – Мы с Джо – старинные друзья. Я ведь родом из этих мест, если вы не знали. И до того, как уехать покорять большой город, мы с Джо часто рыбачили вместе.

– Что тут скажешь, Вирджил? – отозвался Барнс. – Я, конечно, не дока по части художеств и всего такого, но на мой вкус это у тебя получилось прямо на загляденье.

Фэншоу рассмеялся:

– Мне удивительно повезло, Уэстлейк. В здешних краях практически невозможно найти хорошую модель. Именно по этой причине я даже хотел отменить поездку сюда в нынешнем году, хотя понимал, насколько полезен для Мэрион и Бобби отдых в тихом месте и морской воздух. Но все сложилось самым удачным образом. Я использовал молодого спасателя для работы над мужскими фигурами, а для женских – Нелли Вуд. Гувернантка Бобби – просто идеальна. – Он запустил пальцы в свою растрепанную темно-русую шевелюру. – У этой девушки красивое тело, и она терпеливо позирует мне.

Барнс прочистил горло. Фэншоу поднес ко рту бокал, и я заметил, что его рука с довольно короткими пальцами чуть подрагивает.

– Выпьем за Данте и его ад. Скоро работа будет завершена. Нелли понадобится мне для доработки еще двух фигур, и все.

Момент показался мне подходящим, чтобы сказать:

– Боюсь, вам не удастся закончить картину. Если только вы не найдете себе другую модель.

– Другую модель?

– Вы не стали тревожиться за Нелли Вуд, когда она не вернулась с прогулки?

– Как? А разве девушка не вернулась? Она спит в комнате Бобби дальше по коридору. Я и понятия не имел… – Зрачки темных глаз Вирджила вдруг сузились. – Что случилось, Джо? Нелли попала в беду?

– Боюсь, у меня очень скверные новости, Вирджил. – Барнс уставился на свой бокал. – Она мертва. Ее нашли на пляже задушенной. Рядом стоял пестрый китайский фонарь, а какой-то безумец обвел красным кружком родинку на ее щеке. Похоже на дело рук сумасшедшего. По крайней мере так считает инспектор из Халинга.

Фэншоу стоял не шелохнувшись. Воротник рубашки был открыт, и я увидел пульсирующие на шее вены.

– Это не может быть правдой. Вы все выдумали.

– Но это чистейшая правда.

– Нелли убита! – Он сделал рукой растерянный жест. – И еще какой-то фонарь! Что означают фонарь и алый круг?

Я подробно описал ему, в каком виде было обнаружено тело. И не мог избавиться от мысли, что эта жуткая картина на пляже словно сошла с полотна, автором которого был Фэншоу. Я поделился с ним своим наблюдением. Художник слушал молча. Мне пришлось объяснить ему свою неофициальную связь с полицией. Когда я закончил, он пробормотал:

– Бедная Нелли. Какая страшная смерть! – Он провел ладонью вдоль лба. – Все это звучит как совершеннейшее безумие. Ничего более бессмысленного и придумать невозможно. Конечно же, преступление совершил душевнобольной человек. Окончательно свихнувшийся. Именно так считает полицейский инспектор, если я правильно вас понял?

– Да, таково его предварительное заключение, – осторожно ответил я. – Хотя мы не можем исключать ни одной из возможных версий. И вы способны оказать нам помощь, поскольку являлись работодателем девушки. Что вам о ней известно? Существовала ли причина, которая могла заставить кого-то пойти на ее убийство?

Его щеки чуть заметно покраснели.

– Боже милостивый, нет, конечно! Я не думаю, что она вообще общалась с кем-то из городка и даже в этой гостинице. Мы слишком загружали ее работой, как мне теперь представляется. Когда она не занималась Бобби, значительную часть своего времени уделяла позированию.

– Вы знаете что-нибудь о прошлом Нелли?

– Ничего вообще. Нам понадобился кто-то для присмотра за Бобби здесь. И мы подыскали девушку, вот и все.

– Наняли в Нью-Йорке?

– Да. Нашли через вполне респектабельное агентство, а она предоставила более чем впечатляющие рекомендации. Возможно, в агентстве могли бы вам сообщить о ней больше. Мы же никогда не интересовались ее частной жизнью. Я нанял Нелли, поскольку кандидатура соответствовала нашим запросам. Но должен признать, что и ее фигура сыграла здесь определенную роль. У меня с самого начала зародилась идея использовать гувернантку в качестве модели.

– Стало быть, девушку наняли вы сами, а не ваша жена? – спросил я.

– Да, выходит, что так. Мэрион уже некоторое время испытывает проблемы со здоровьем. И я стараюсь по возможности снимать излишние обязанности с ее плеч.

Не было никакого смысла задавать ему прямой вопрос о том, какие еще отношения связывали его с убитой.

И потому я лишь вскользь бросил:

– Инспектор просил меня поинтересоваться относительно кольца с сапфиром, которое она носила.

– Вы хотите сказать, что его похитили?

– Нет. Но инспектор хочет выяснить его происхождение. Вы случайно не знаете, откуда оно у нее?

Ресницы Фэншоу дернулись.

– Вероятно, семейная реликвия. Или даже кольцо, которое дарят при помолвке. Если не ошибаюсь, у нее все же был где-то жених.

Он замолчал. Мы с Барнсом смотрели на него в ожидании продолжения. Но воцарилась странно гнетущая тишина.

– В таком случае… – начал я.

Но закончить фразу мне не удалось. Потому что совершенно внезапно тишину расколол смех, донесшийся сзади. Это был странный смех – сухой и короткий, абсолютно лишенный какой-либо выразительности.

Я повернулся. Барнс сделал то же самое.

На пороге открытой двери спальни стояла Мэрион Фэншоу. Она пристально смотрела на нас, и хотя смех уже оборвался, губы застыли в улыбке, в которой проглядывало что-то пугающее, неестественное – как будто ее нацепили на лицо, подобно сережкам в уши.

Ее изящная маленькая фигура была запахнута в белый домашний халат. Лицо же выглядело как обычно – нежным и тонким, похожим на цветок. Все следы пролитых слез исчезли из ее серых глаз.

И она продолжала стоять неподвижно с руками, опущенными вдоль тела, улыбаясь этой жутковатой, чуждой для нее улыбкой.

Но и лицо Вирджила Фэншоу претерпело поразительную метаморфозу при виде жены. Оно заметно помрачнело, утратило краски. Художник выглядел сейчас подобно одной из терзаемых адской мукой фигур со своего полотна.

– Мэрион, дорогая… – Он двинулся к ней. – Ты устала. Тебе будет лучше снова лечь в постель.

Его рука потянулась к ней с неуклюжей нежностью. Но Мэрион Фэншоу посмотрела на эту руку так, словно увидела ядовитую змею, и он не успел прикоснуться к ней, как она резко отшатнулась.

– Я слышала все, что они сказали, – негромко вымолвила она. – Я подслушивала под дверью спальни. Нелли Вуд убили.

– Мэрион, милая, пожалуйста…

Мне пришлось произнести нечто сугубо формальное:

– Сожалею, что ворвался к вам со столь дурным известием, миссис Фэншоу.

Она окинула меня одним из своих добрых, немного застенчивых взглядов из-под полуопущенных ресниц.

– Нам было важно узнать правду, и чем раньше, тем лучше.

Она поправила ниспадавшую на плечо прядь своих пепельного оттенка светлых волос.

– Мэрион, дорогая, сделай милость, возвращайся в постель. Ты же знаешь, как вредно для тебя расстраиваться.

Теперь нежность в голосе Фэншоу звучала до боли искренней.

Мэрион же по-прежнему не сказала мужу ни слова в ответ на его настойчивые просьбы. Она отодвинула от стены кресло и села в него, скрестив руки на бедрах.

– Пожалуйста, продолжайте задавать моему мужу любые вопросы, какие вам положено ему задать, доктор Уэстлейк.

– Да, Уэстлейк, – поспешно сказал сам Фэншоу. – Есть еще что-либо, вас интересующее?

Я посмотрел на Барнса. Но он лишь мялся в нерешительности.

– Обычной проформы ради, – сказал я, – мне нужно выяснить, где каждый находился, куда и зачем ходил. Мистер Митчелл сообщил мне, что вы вернулись в отель всего за несколько минут до нашего появления. Это так?

– Да, – Фэншоу небрежно пожал плечами.

– И где же, позвольте узнать, вы были?

Ответ прозвучал ожидаемый.

– О, я просто вышел прогуляться. Сегодня у меня было очень много работы, и я почувствовал, что задыхаюсь без глотка свежего воздуха.

– Как долго вы отсутствовали?

– Даже не могу точно сказать. Я потерял счет времени, знаете ли.

– Куда именно вы ходили?

– Вдоль пляжа. Мимо старой церкви. В том направлении.

Нелли Вуд, видимо, убили около одиннадцати часов вечера. А потому время, когда мистер Фэншоу покинул отель, представлялось важным обстоятельством.

– Не припомните, в котором часу вышли из гостиницы?

Фэншоу снова пожал плечами.

– Простите, но не могу вам этого сказать.

– Зато я могу, – вмешалась Мэрион Фэншоу. – Я точно запомнила этот момент, потому что находилась тогда на террасе. Сначала спустилась вниз и вышла Нелли Вуд. Я успела спросить, закончил ли ты работать, а она ответила, что тебе еще многое предстоит доделать. Но ты тем не менее очень скоро спустился и немедленно отправился наружу. Примерно через десять минут после ухода Нелли. Было без двадцати одиннадцать. И еще, Вирджил, ты направился вовсе не к старой церкви, не так ли? Я видела, как ты свернул в другую сторону. Куда пошла Нелли.

Все это было произнесено мягким, почти по-детски наивным тоном. Завершив свою тираду, она так и осталась сидеть в кресле со сложенными на бедрах руками, красивая и неподвижная, с лицом, похожим на подснежник.

Она посмотрела на Фэншоу. Потом перевела взгляд на нас с Барнсом. Я заметил, как ее губы начали расплываться в улыбке. И вот она уже действительно широко улыбалась нам.

А затем внезапно снова рассмеялась – тем же коротким, лишенным смысла, сухим и почти лающим смехом.