Текст книги "Шесть гениев команды. Как способности каждого усиливают общий результат"

Допрос с пристрастием

– А ну-ка объясни, – потребовала Линн.

На меня снизошло вдохновение.

– Никто другой не любит держать людей в тонусе, подгонять их, чтобы не сбавляли темп работы.

– По-моему, Крис этим занимается, – возразила Эми.

Я немножко подумал.

– Пожалуй, иногда. Но только в администрации с бухгалтерией. А я это делаю всегда и везде.

– Но у тебя хорошо получается! – сказала Линн. – Нам нравится, когда ты нас подгоняешь.

– А мне – нет! Меня это выматывает. С утра прихожу на работу и думаю про какой-нибудь новый проект или решение, которое надо найти. А потом…

– А потом я говорю, что у нас горят сроки по онлайн-контенту, – перебил Джаспер.

– Вот именно! – воскликнул я. – Мне приходится задавать вопросы, уговаривать, убеждать, мотивировать… Мне кажется, что я всех раздражаю. И уж точно раздражаюсь сам.

– Но благодаря тебе мы почти всегда справляемся лучше, чем могли бы, – возразил Джаспер. – И постоянно соблюдаем сроки.

– Но почему же ты никого не подгоняешь? – запальчиво спросил я.

– У тебя опять стало злое лицо, – сообщил Джаспер.

– Ну, прости. И спасибо, что сказал. – Я вдохнул поглубже и стал тщательнее выбирать слова. – Это был не упрек. Я правда хочу знать, почему так.

Джаспер озадаченно нахмурился.

– Наверное, потому что ты это умеешь лучше меня. И, честно говоря, я думал, тебе нравится. У тебя вроде бы так легко все получается.

Эми взглянула на меня и поморщилась.

– Я тоже так думала.

– Похоже, мы всегда считали тебя главным подгоняльщиком компании, – закончил Джаспер.

Все засмеялись.

– Ну, теперь я стал главным злыднем, так что пользы от меня немного.

– И что же нам делать? – спросил Джаспер.

Тогда, по свидетельству всех участников разговора, я встал и вышел к доске. И на ней появились кружочки.

Фрагментарно

Когда у меня в руке фломастер, время летит незаметно.

Судя по тому, что рассказывают очевидцы, разговор о моих «эмоциональных качелях» продлился не дольше пяти минут, а затем мы перешли к рабочему процессу. Обсудили разницу между тем, что происходит в начале, и тем – что в конце проекта. Поговорили о том, какие роли играем на каждом этапе. И пусть я до сих пор не могу припомнить детали той беседы, но точно знаю: было очень весело и интересно.

Через полтора часа вся доска в нашей переговорной покрылась словами, стрелками и геометрическими фигурами. В центре находилось три кружка в ряд.

Над первым кружком я написал: «Концептуализация», Над третьим – «Реализация». Средний кружок показался всем наиболее интересным или же самым малоизученным. Над ним мы вывели слово «Активация». Весь этот ряд мы озаглавили: «Три этапа работы».

В каждом кружке было по несколько слов, характеризующих определенную фазу работы. Мы то добавляли слова, то вычеркивали их, если в словаре синонимов находилось что-нибудь поточнее.

Поделили кружки пополам и растащили слова по половинкам. Получилась какая-то мешанина. Чтобы двигаться дальше, надо было вернуться на шаг. Похоже, мы зашли не туда.

И наконец поступили так, как обычно в подобных случаях: позвали на подмогу свежих людей. В этот раз «свежими» оказались финдиректор Крис и незаменимая и вездесущая Куинн.

Подобные совещания, когда надо сделать паузу и объяснить новую идею людям, пока ничего про нее не знающим, мы называем прогрессивными консультациями. У них есть два больших плюса.

Во-первых, необходимость повторно сформулировать мысль заставляет команду определиться со всеми решениями, а затем внятно проговорить их в присутствии новичков. Во-вторых, что намного очевиднее, новички непременно подбросят свежие идеи.

Как только Крис и Куинн вошли в переговорную, я тут же взял их в оборот. Эту часть помню вполне отчетливо.

– Значит, так. Я опять распустил нюни перед Эми: почему я устал, раздражаюсь и прочее.

Они покивали, зная мою привычку думать вслух при коллегах.

– Она спросила, какого черта мне надо, и…

– Я спросила гораздо вежливее, – перебила Эми.

– Ну да, – кивнул я. – И на том спасибо. Но в общем она хотела знать, что со мной творится. А я надеялся, что она сама мне объяснит.

Я пошел к доске и ткнул фломастером в нижнюю часть второго кружка, где было написано: «Гальванизация, стимулы, одобрение».

– У нее не было ответа, но в процессе разговора мы придумали вот это.

– Ты придумал, – мягко поправила Эми.

– Ну, мы оба участвовали.

Пока Эми не успела возразить, Куинн спросила:

– А при чем тут гальванизация?

– Отличный вопрос! – сказал я. – Мы имели в виду этот процесс… Ну, когда надо мотивировать людей и держать их в тонусе, чтобы не расслаблялись и не сбавляли оборотов, не теряли энтузиазма.

Тут вклинился Крис.

– Что-то я запутался. А что вообще значат эти кружки? Без контекста не поймешь.

Он был прав. Наверное, поэтому я и сказал:

– Ты абсолютно прав.

Я же умный.

Поэтому я схватил губку; но, прежде чем успел стереть надписи, Линн вытащила телефон и быстро сфотографировала доску, чтобы идеи не пропали.

Я решил вернуться к самому началу.

Весь ассортимент

Было уже глубоко за полдень, а мы еще не обедали. Мне хотелось, чтобы Крис и Куинн слушали внимательно; поэтому я предложил заказать еду прямо в переговорную и освободить от дел весь остаток дня. Когда коллеги сделали по несколько звонков и подтвердили, что доступны, – надо заметить, я небыстро их упросил, – мы приступили к дискуссии более основательно.

– Выходит, что я раздражаюсь не из-за компании, не из-за вас, ребята, и не из-за клиентов, – объяснил я. – Дело тут намного глубже.

Я помолчал: не для эффекта, а потому что подбирал подходящие слова.

– Причина в том, что приходится делать работу, которая меня выматывает и не оставляет времени на дела, придающие мне сил.

Куинн удивленно распахнула глаза. Я видел, что ей стало интереснее. Крис наморщил лоб, еще не до конца понимая, о чем речь.

Я стал излагать основную мысль:

– Работа обычно делится на три этапа.

– Постой, – перебил Крис. – О какой работе мы сейчас говорим?

Прежде чем я успел открыть рот, вступила Эми:

– О любой. Открытие компании, управление проектом, да хоть… – она немножко подумала, – хоть планирование отпуска с семьей.

Насчет отпуска мне не приходило в голову, но прозвучало вполне логично.

– Это про любую работу, которую надо выполнить, – пояснил я, – какую угодно.

Крис покивал: не то чтобы он понял, но разрешил нам продолжать.

– Первый этап мы назвали концептуализацией, – я нарисовал на доске кружок.

Теперь вмешалась Куинн:

– Это про инновацию?

– Пожалуй, – согласился я. – Просто мы выбрали этот термин, чтобы не путаться. Мне кажется, вся наша работа предполагает инновацию. Но надо же было с чего-то начать. – Я был полон решимости описать нашу схему. – Скоро мы до этого дойдем. Дай сначала объяснить про кружочки.

– Ой, извини, – покаянно отреагировала Куинн.

– Ничего, – кивнул я. – Мне импонирует твоя любознательность. Просто хочу рассказать все сразу, чтобы вы могли обдумать, а потом уже двигаться дальше.

Лицо у Куинн просветлело, и я продолжил:

– Третий кружок, – его я нарисовал правее, – это исполнение. Этап, на котором замысел превращается в реальность. Тут, наверное, все понятно?

Все закивали, включая тех, кто присутствовал с начала обсуждения. Похоже, со второго раза схема понравилась им ничуть не меньше.

– А где второй кружок? – спросил Крис.

– Придержи коней, Эррера, – ухмыльнулся Джаспер. – Сейчас и до него дело дойдет.

Почему-то у Джаспера любая фраза получается смешной, и мы невольно хмыкнули.

– Второй кружок – это этап, про который мы редко думаем. Поэтому в нем так много интересного. – Я нарисовал еще один круг между первыми двумя. – Мы назвали этот этап «активацией».

Куинн и Крис дружно подняли брови, но с выражением любопытства на лицах, а не скепсиса.

Наконец подала голос Линн:

– Нельзя просто придумать идею и тут же приступить к ее воплощению.

– Почему нет? – спросила Куинн.

– Вообще, наверное, можно, – поправилась Линн, – но получается плоховато. А вдруг идея неудачная или не додумана до конца?

– Разве не исполнители должны это исправить? – спросила Куинн.

Линн покачала головой.

– Нет. Исполнители – привереды. Им нужно знать, что план работ уже составлен и одобрен.

– Почему же тогда создатели концепции не могут сами довести ее до ума? – допытывалась Куинн.

Тут подключился я:

– У них это не всегда хорошо получается. Им важнее всего порождать новые идеи, а не оценивать, что и как сработает.

– И что, средний кружок про это? – спросил Крис. – Этап оценки идей?

Я чуть поколебался.

– Ну да… Но не только. Давайте я расскажу, что происходит на каждом из трех этапов.

Куинн состроила рожицу.

– Простите, ребята, я что-то не пойму. Как это поможет объяснить, отчего Булл всегда такой нервный?

Я обрадовался, что ответить вызвался Джаспер. Он был непривычно серьезен:

– Подожди немножко. Вот увидишь, это очень многое объяснит.

Куинн сразу же сменила тон:

– Ну ладно. Ты меня заинтриговал.

И тут Крис сказал такое, чего никто не ожидал:

– Прикольная фигня.

Все удивились. Я тоже.

– Про такую фигню я могу разговаривать хоть целый день, – пояснил Крис.

К моей великой радости, по комнате от этих слов пробежал ветерок вдохновения.

Джаспера внезапно озарило:

– Значит, мы все тут маемся фигней!

Если бы это сказал кто-то другой, мы бы дружно застонали. Но у Джаспера почему-то все получается смешно.

Я ужасно обрадовался, что людям интересно.

Уточнение

– Итак, – продолжил я, – у каждого дела три этапа: концептуализация, активация и реализация. Они одинаково важны, но концептуализация – это начало всего и моя любимая часть работы.

Эми вдруг озадаченно нахмурилась.

– Погоди-ка, Булл. У меня вроде бы все неплохо с концептуализацией, но фонтанировать новыми идеями так, как ты, я не умею.

Я долго разглядывал кружки на доске и соображал.

– Разве? По-моему, ты всегда подключаешься на стадии замысла. Мы же так часто устраиваем мозговые штурмы! Наверное, творческая жилка в тебе сильнее, чем ты считаешь.

Эми наморщила лоб.

– Нет. Я человек не творческий, это точно. И никогда не была. – Она еще немножко подумала. – Мне просто нравится витать в облаках вместе с тобой.

Я забеспокоился: новая модель, кажется, уже начала рассыпаться. Но тут подала голос Линн:

– Может быть, новая идея – не первый шаг на этапе концептуализации?

Это была интересная мысль. Линн не пришлось долго ждать наших вопросов.

– Прежде всего кто-то должен распознать проблему, – она чуть помедлила, – или возможность.

Наверное, если бы не сомнения Эми, я бы возразил. Но, подумав пару секунд, я понял, что Линн права.

– Первый этап концептуализации – это время обдумывать, прикидывать, наблюдать и задавать вопросы.

– Какие вопросы? – вступил Джаспер.

– Большие вопросы, вроде тех, что вечно задает Эми. Почему это так, существует ли способ сделать лучше, есть ли здесь какой-то потенциал? Без этих вопросов нельзя изобрести что-то новое.

К нашему общему удивлению, Крис вышел к доске, стер первый кружок и на его месте нарисовал два помельче.

– Наверное, так логичнее? Мы говорим про два разных вида дел и навыков.

– Да, но для концептуализации нужны оба, – возразила Линн.

– Я просто хочу сказать, – как всегда спокойно и рассудительно пояснил Крис, – что две части лучше бы разделить, потому что они разные. Чтобы не путаться.

Я перехватил губку у Криса, который озадаченно нахмурился, стер два оставшихся кружка и вместо них нарисовал четыре.

Теперь у нас было шесть кружков: по два на концептуализацию, активацию и реализацию.

– Ты считаешь, что в каждой категории их будет по два? – спросил Джаспер. – Может, не стоит забегать вперед?

Я улыбнулся.

– Если что, всегда можно стереть.

И тут дискуссия резко прервалась, потому что Белла, наша офисная фея, зашла принять у нас заказы на еду.

Прорыв

Хорошенько обсудив разницу между пиканьей и стриплойном, мы снова повернулись к доске. На нас молча таращились шесть кружков.

– До сих пор не пойму, почему их шесть, – признался Джаспер. – И надо ли нам столько? Давайте забудем про кружки и стрелки и просто подумаем, как происходит рабочий процесс.

Эта идея мне понравилась; остальным – тоже. Поэтому слово передали Джасперу.

– Давайте разберем какой-нибудь проект. К кому вы сегодня ездили с презентацией, ребята?

– В RenoCorp, – ответила Эми.

– Это та компания, у которой спортивные команды и большой стадион к западу от аэропорта? – решил уточнить Крис.

Джаспер кивнул и продолжил:

– С чего начался этот проект?

Я поглядел на Эми.

– По-моему, идея была твоя.

– Вроде да. Я подумала: почему у нас большинство клиентов где-то за горами или вообще на другом конце страны? А потом мы с Дэном смотрели хоккей, и на следующий день я спросила у Булла: почему бы нам не предложить услуги владельцам одной из команд?

Все слушали молча, и Эми продолжила:

– Не успела я и глазом моргнуть, как Булл придумал им постеры, которые можно развесить в Тахо и в аэропорту, и спонсорскую программу для школ. А потом начал говорить про партнерство с клиникой Сент-Люк, особенно с ортопедией, где занимаются травмами и восстановлением.

– Честно говоря, с постерами помогла Линн, – вмешался я.

– Ну да, – кивнула та. – Правда, когда я подключилась, у тебя уже имелись три рисунка и разные варианты слогана. Я просто предложила, что желательно оставить, что – выкинуть, а что – подправить. Не знаю, как это называется, но оно точно идет после концептуализации.

– Это называется «хороший вкус», – заявил Крис.

– Или интуиция, – добавил я, указывая на доску, – разборчивость, опыт, чутье. Благодаря им автор идеи получает обратную связь. Ты, как всегда, не дала мне зайти слишком далеко с неудачной или еще сырой задумкой.

Линн, кажется, польстил мой комплимент, хотя я всего-навсего озвучил правду.

Я снова подошел к доске, заполнил два первых кружка и написал несколько слов в третьем.

– Итак, – подытожила Линн, – первый шаг – задаться вопросом или задуматься о чем-то. Второй – придумать новое решение или породить новую идею. А третий, – она помедлила, пытаясь сформулировать вывод из недавней дискуссии, – оценить перспективность идеи.

– Мне нравится слово «чутье», – заметила Эми. – Сразу понятно, что натренированный глаз и инстинкт важнее ума.

– По-твоему, я не умная? – притворно обиделась Линн.

– Да-да, она так и сказала, – пошутил Джаспер с убийственно серьезным лицом.

Куинн пристально глядела на доску и, казалось, не услышала шутку.

– Знаете, что я скажу? – начала она, и смешки утихли. – Мне тут все понятно. И это действительно многое объясняет.

– Еще раз: как это объясняет, почему Булл всегда такой нервный?

– Эй, – запротестовал я, – все-таки не всегда.

– Я не это имела в виду. Надо было сказать…

– Знаю, – перебил я. – Это так, шутка.

– И что, в этот момент начинается гальванизация? – спросила Куинн.

– Думаю, да, – ответила Эми. – Когда мы чувствуем, что идея или план сложились хорошо, надо вдохновлять всех остальных.

И тут у меня в голове как будто вспыхнула лампочка.

Триггер

– Стойте, я кое-что понял! Если какое-то дело у вас хорошо получается, это еще не значит, что вам всегда приятно его делать. Я умею вдохновлять и мотивировать других людей, но не люблю это делать. Если приходится заниматься этим часто, я выматываюсь и теряю энтузиазм.

– Ну а если у нас это никто не делает лучше тебя? – спросил Джаспер. – Да и вообще кто из нас всегда занимается только приятными делами?

– Ну… – я призадумался. – Поймите правильно. В любой работе есть моменты, которые нам не нравятся. Да, иногда надо стиснуть зубы и потерпеть.

Поняв, что я не собираюсь впадать в наивный идеализм, коллеги, кажется, с облегчением вздохнули. А я продолжил:

– Но, судя по моему опыту, если таких моментов чересчур много, человек становится нервным, раздражительным или надутым как сыч.

– В общем, у нас все плохо, – резюмировал Джаспер.

– Ну, как-то так, – в тон ему произнес я.

Теперь нахмурилась Куинн.

– Может, нам и не нужен гальванизатор?

Эми наморщила лоб, что-то прикинула и покачала головой.

– Нужен. Если Булл перестанет нас подталкивать, мы и половины не сделаем. Надо, чтобы нас кто-то строил.

– Видите? Нам крышка, – повторил Джаспер.

– Может, мы просто должны привыкнуть к тому, что Булл постоянно ворчит? – без особого энтузиазма предложила Куинн.

Эми помотала головой.

– Нет, это не дело. И ему будет плохо, и нам неприятно. А главное – он перестанет делать то, что ему в радость, а нам – на пользу.

– Объясни-ка еще раз, что тебе нравится, – попросил Джаспер на редкость серьезным тоном.

Я подошел к доске.

– Мне нравится придумывать что-то новое и оценивать идеи, – я указал на второй и третий кружки.

Джаспер задумчиво поглядел на доску.

– Придумывать, значит… «Изобретение» – это хорошо, удачное слово. Но Эми, пожалуй, права. Во втором случае ключевое слово не «опыт», а именно «чутье». В этом как раз твоя главная сила.

– Сила? В каком смысле? – уточнила Линн.

– В прямом. – Джаспера, казалось, удивил ее вопрос. – Сила, дар, талант. То, что получается лучше, чем у других. Булл – великий изобретатель, и чутье у него отличное.

Крис и Куинн закивали.

– А вот в гальванизации он не так силен, – продолжил Джаспер. – Я же говорю: нам крышка.

– Подожди сдаваться, – шутливо упрекнула его Эми. – Мы еще что-нибудь придумаем.

Подгоняльщик

Мне хотелось представить ситуацию в несколько более оптимистичном свете.

– Ну, допустим, я начинаю злиться, когда вынужден все время подгонять других людей. Это не такая уж глобальная проблема.

– Но ведь тебе по должности положено это делать! – заметила Куинн.

– А я сразу так и сказал! – похвалился Джаспер.

– Задача Булла – ставить нам ясные цели и давать стимулы, – пояснила Линн. – Но, по правде говоря, никто из нас не любит стоять у другого над душой. Поэтому мы просто переваливаем контроль на его плечи.

Выражение лица у Криса вдруг стало удивленным. Он повернулся ко мне и спросил:

– А тебе правда неприятно это делать, Булл?

Я медленно и серьезно кивнул.

– Еще как. Меня это просто выматывает.

Коллеги пытались все это переварить, так что я продолжил:

– Эми уже знает. С утра я иду на работу в хорошем настроении, предвкушаю творческую часть. Хочу что-нибудь придумывать, оценивать чьи-то идеи. А потом захожу сюда и чувствую себя как Сизиф, которому надо катить камень в гору. Я сам только сейчас понял, что это убивает во мне желание работать. И не только в последнее время. Уже много лет. Теперь понятно, почему меня то и дело мучит воскресная тоска.

Теперь мне пришлось признаться Линн в «воскресной тоске».

И тут Крис вдруг расхохотался. Мы, удивившись, повернулись к нему.

– Так ведь я обожаю это делать! – сказал он с жаром и с легким недоумением. – Это моя любимая часть работы, и я жалею, что мне редко позволяют ее делать.

Все молчали в ожидании дальнейших признаний.

– А ну-ка поясни подробнее, – попросил я.

– Я считаю недопустимым лезть на чужую территорию и потому занимаюсь исключительно тем, что связано с управлением и финансами. Не хочу встревать там, где речь идет о заказах и графиках, поэтому держу язык за зубами.

– Правда? – удивилась Линн.

– Что правда? – решил уточнить Крис. – Что я люблю подгонять людей или что стараюсь не лезть в чужой огород?

Линн улыбнулась и помешкала, подбирая слова для ответа:

– Тебе кажется, мы не хотим, чтобы ты вмешивался в наши дела?

Крис немного поколебался и кивнул:

– Ну да.

– А хотел бы ты принимать более активное участие? – продолжила Линн.

Крис кивнул гораздо энергичнее:

– Да.

– Аллилуйя! – воскликнул я. – Теперь у меня в штате будет Главный Подгоняльщик!

Специфика

Крис расплылся в улыбке, но тут же вдруг засомневался.

– Стоп-стоп-стоп. Во что это я впутался?

– Во всё! – радостно объявил я.

Засмеялся даже Джаспер.

– Ты будешь участвовать практически во всем, что мы делаем, – продолжил я. – Но твоя задача будет поддерживать боевой дух и следить, чтобы мы не выбивались из графика.

– А сколько времени на это понадобится? – спросил он.

– Сколько тебе потребуется, столько и будет, – заверил я. – Но, скорее всего, меньше, чем ты предполагаешь. А главное, – я сделал драматическую паузу, – это будет так здорово, что тебе даже не придется напрягаться!

Эми озадаченно помотала головой.

– Вот сейчас я тебя не поняла.

– Я и сам не понял, – весело признался я. – Ничего страшного. Теперь Крис получает разрешение… Нет, отныне он просто обязан следить за нами и не позволять расслабляться.

Эми наморщила лоб и спросила:

– А ты вообще этим перестанешь заниматься?

– Иногда все же придется. Кто-то же должен следить и за самим Крисом. Также, в случае если ему не хватит сил или стимулов, я подключусь и помогу. Но не забывай: ему нравится подгонять, стимулировать, следить, чтобы все шло как надо. А теперь у него будет возможность делать это гораздо чаще.

Наконец все встало на свои места, и Крис широко улыбнулся.

– А когда мне можно будет приступить?

По комнате пронесся дружный облегченный выдох.

Джаспер встал и молитвенно воздел руки к небу:

– Ура! Мы спасены!

Все опять засмеялись.

– С этой самой минуты, – напутствовал я Криса, – ты официально вступаешь в должность главного подгоняльщика!

– Не нравится мне это название. Как будто я надсмотрщик. Лучше так: директор по гальванизации. Звучит, а?

– Да уж, так намного лучше, – кивнула Линн.

– Значит, будет гальванизация, – согласился я, и мы решили немножко отдохнуть.