Текст книги "Информационные войны от Трои до Бахмута. Как противостоять деструктивной пропаганде"

Распространением подобных воззваний афиняне добивались сразу нескольких целей. Во-первых, если иметь в виду адресантом ионян, они получали существенное снижение мотивации участвовать в войне среди части персидского войска. Если же иметь в виду адресата в лице царя Ксеркса, то афиняне добивались этими посланиями того, что Ксеркс перестанет доверять части своего войска, а также был бы вынужден, с одной стороны, отряжать соглядатаев за ионийцами, а, с другой стороны, держать силы, пригодные для возможного подавления бунта ионийцев. Об этом прямо говорит и сам Геродот: «Фемистокл, как я думаю, написал это с двойным умыслом: либо ионяне изменят персам и перейдут к эллинам (если это воззвание Фемистокла останется неизвестным царю), либо Ксеркс, получив донесение об этом, возьмет ионян под подозрение и сам не позволит им участвовать в морских битвах»[51]51
  Там же.


[Закрыть]. Перед нами очевидный пример использования наглядной агитации в целях достижения комплексного результата.

Еще один факт применения психологического воздействия на противника со стороны Фемистокла можно найти в «Жизнеописаниях» Плутарха. Комплексное применение нескольких методов пропаганды в преддверии Саламинского сражения в исполнении Фемистокла интересно именно тем, что они являются частью большого замысла, реализуются в связке и приводят к желаемому результату.

По Плутарху, Фемистокл хотел дать сражение в Саламинском проливе, но спартанский командующий выступил против и решил отвести флот к Пелопоннесу. Для того, чтобы противодействовать плану спартанцев, Фемистокл предпринял ряд мер, чтобы добиться начала сражения на выбранной позиции, так как он был уверен в том, что корабли греков лучше, греки знают рельеф дна, да и выучка у экипажей несравнима.

Среди рабов Фесмистокла был преданный ему перс по имени Сикинн, воспитатель его детей. Фемистокл послал этого раба к персидскому царю и велел передать: «Афинский военачальник Фемистокл переходит на сторону царя, первый извещает его о том, что эллины хотят бежать, и советует ему не дать нм убежать, а напасть на них, пока они находятся в тревоге по случаю отсутствия сухопутного войска, и уничтожить их морские силы»[52]52
  Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Фемистокл.


[Закрыть]. Здесь перед нами как пример военной хитрости, так и одна из пропагандистских составляющих информационной войны. Но это не дезинформация, так как Фемистокл передал правду. С другой стороны, указав ложные цели командующего флотом, Фемистокл побудил Ксеркса к действиям, выгодным ему. Ксеркс закрыл выходы из пролива и заставил флот греков сразиться с персами. Одновременно с этими действиями персов, Фемистокл добился роста морального духа среди афинских моряков. Поскольку для афинян жизненно важно было победить именно здесь, а не пытаться бежать – ведь на соседнем острове Саламин остались их жены и дети. В случае поражения греческого флота они будут либо убиты, либо проданы в рабство.

Важной составляющей плана Фемистокла стало еще и то, что, увидев бедственное положение афинян, изгнанная из города оппозиция принимает решение оказать помощь своим соотечественникам. И перед боем во флот вливаются профессиональные и опытные военные – изгнанники. Среди изгнанников – противник Фемистокла аристократ Аристид. Фемистокл раскрывает своему противнику замысел боя и просит оказать ему поддержку: «Так как он пользуется большим доверием, помочь ему удержать эллинов и приложить со своей стороны все усилия к тому, чтобы они дали сражение в проливе. Аристид одобрил план Фемистокла, ходил к другим стратегам и триерархам и побуждал их к сражению. Они все-таки еще не верили его сообщению, как вдруг пришла теносская триера, и принесла известие об окружении. Вследствие этого, наряду с необходимостью, еще и злоба заставила эллинов решиться на сражение»[53]53
  Там же.


[Закрыть]. Таким образом, Аристид, имея значительное влияние на спартанцев и прочих союзников, провел агитационную работу среди командиров кораблей, внушая нм ту же уверенность в победе, что царила и среди афинян. То есть, Фемнстокл использовал прием агитации и пропаганды посредством вовлечения ЛОМов – лидеров общественного мнения.

Еще одно действие Фемистокла, вызывающее сегодня возмущение и непонимание у публики, да и самими афинянами впоследствии оценивавшееся неоднозначно – принесение человеческих жертв перед сражением. У Плутарха оно описано следующим образом. Когда перед началом битвы в лагере греков Фемистокл приносил жертвы богам, к алтарю подвели трех пленников – красивых и богато одетых юношей. Это были племянники Ксеркса, захваченные накануне. При приближении пленников огонь на жертвеннике вспыхнул особенно ярко, что считалось добрым предзнаменованием. Жрец подошел к Фемистоклу, вложил ему в руку жертвенный нож и повелел заколоть всех троих персов в честь бога Диониса-Сыроядца, которому в глубочайшей древности приносили в жертву не только животных, но и людей. Сообщается, что Фемистокл пришел в ужас, так как подобные жертвы не приносились давно, однако, учитывая, что необходимо было укрепить воинский дух перед битвой, исполнил требование жреца. Этот поступок был призван поднять моральный дух своих воинов, нервничавших перед битвой. Плутарх так описывает это: «толпа ожидает спасения больше от чего-то противоречащего рассудку, чем от согласного с ним: все в один голос стали взывать к богу и, подведя пленников к алтарю, заставили, как приказал прорицатель, совершить жертвоприношение»[54]54
  Там же.


[Закрыть]. Также греки рассчитывали, что убийство родственников персидского царя пошатнет моральный дух полководцев противника и повлияет на их здравомыслие. Обе цели были достигнуты, хотя после завершения войны Фемистокл стыдился своего поступка.

Вместе с тем, следует признать, что комплекс предпринятых мер привел к тому, что перед началом сражения с персидским флотом Фемистоклу удалось достичь всех поставленных перед собой целей. Таким образом, поражение персов в Саламинском сражении было достигнуто не в последнюю очередь благодаря пропагандистским усилиям греческого полководца.

Древним полководцам приходилось так или иначе, но постоянно учитывать религиозность и экзальтацию своих воинов. Если, как мы видели в истории с Троей, судьбой целой династии пелопидов управляли оракулы, странно было бы ожидать, что прорицатели и жрецы не будут вмешиваться в военные кампании. Пропагандистское воздействие посредством использования религиозных чувств – это то, что было доступно только для выдающихся и популярных полководцев. Обычные военачальники, конечно, не могли и мечтать управлять божественным началом. Но и некоторые из них также в свою очередь, для достижения победы могли противостоять и вере и суевериям.

Римлянин Секст Юлий Фронтин в «Стратегемах» посвятил целых два раздела разбору того, как посредством воздействия на религиозные чувства добиваться преимущества в сражениях. Названия этих разделов говорят сами за себя: «Как создать боевое настроение в войске» и «Как рассеять страх, внушенный солдатам неблагоприятными предзнаменованиями». Поднять боевой дух, по словам Фронтина, можно было, дав воинам понять, что боги на их стороне. Сделать это можно было разными способами, отнюдь не всегда честными. История про Перикла, лидера Афин показательна в этом смысле: «Перикл, вождь афинян, готовясь к бою, заметил рощу, откуда можно было видеть оба фронта. Роща была чрезвычайно густая и глухая; это было пустынное место, посвященное Плутону. Здесь он поставил во весь рост в колеснице, запряженной белоснежными конями, человека громадного роста на очень высоких котурнах, в пурпурном одеянии и с роскошной шевелюрой; он должен был при боевом сигнале выехать вперед, обратиться по имени к Периклу и ободрить его, заявляя, что боги явились на помощь афинянам; в результате чуть ли не до того, как было пущено первое копье, враги обратили тыл»[55]55
  Фронтин Секст Юлий. Стратегемы // Вестник древней истории. АН СССР, Ленинград, 1946. № 1. С. 237.


[Закрыть]. Воодушевление и запугивание в одном флаконе.

Не менее циничная история из практики Александра Македонского. Великий завоеватель «перед принесением жертвы исписал краской руку гаруспика, которую тот должен был приложить к внутренностям жертвы; письмена гласили, что Александру даруется победа. Когда эти письмена отпечатались на теплой печени и царь показал их воинам, он поднял их дух, поскольку бог якобы обещал победу»[56]56
  Там же.


[Закрыть].

Борьба с неблагоприятными знамениями куда сложнее. Она требует от полководца быстрой реакции, острого ума и крепкого слова. То, что действовать надо моментально – понимали все полководцы. Показательна история беотийского полководца Эпаминонда, неоднократно сталкивавшегося с плохими пророчествами и знамениями. «Солдаты фиванца Эпаминонда опечалились, так как ветер сорвал украшение в виде повязки, свисавшее с его копья, и отнес его на гробницу какого-то лакедемонянина. Эпаминонд сказал: “Не бойтесь, воины; это предвещает лакедемонянам гибель; уже гробницы украшаются для похорон”»[57]57
  Там же. С. 238.


[Закрыть]. Для Эпаминонда такая реакция была тем более важна, что Фивы вели войну с самым сильным и умелым врагом того времени – со Спартой. И любой знак верующие греки истолковывали так, что это толкование поднимало тревожность и роняло боевой дух. Фиванскому лидеру было необходимо постоянно принимать меры для поддержки высокого воинского духа.

Иногда работало и рациональное объяснение тех или иных негативных предсказаний. Тот же Перикл, который использовал «лже-Посейдона», как-то раз был вынужден прочитать своим воинам целую лекцию по физике: «Перикл, когда в его лагерь попала молния и напугала солдат, созвал сходку, в присутствии всех ударил камнем о камень и высек огонь; он успокоил волнение, разъяснив, что таким же образом от столкновения облаков рождается молния»[58]58
  Там же.


[Закрыть].

Негативные пророчества и приметы можно было и высмеивать. Остроумные и вовремя сказанные слова были способны пресечь слухи и панику, перебив негатив. «Когда афинянин Тимофей собирался дать морской бой керкирцам, его кормчий начал было давать отбой уже выступавшему флоту, так как кто-то из гребцов чихнул. Тимофей сказал ему: “Ты удивляешься, что из стольких тысяч людей один простудился”»[59]59
  Там же.


[Закрыть]. Аналогичная история есть и у уже упоминавшегося выше Эпаминонда: «Однажды, когда перед сражением против лакедемонян упал стул, на котором он сидел, и смущенные солдаты все истолковали это, как дурное предзнаменование, Эпаминонд сказал: “Воистину, нам запрещается сидеть”»[60]60
  Там же.


[Закрыть].

Использование суеверий и плохих знамений для поднятия воинского духа – это способность поистине великих полководцев. Тот же Эпаминонд «когда упавший ночью с неба метеор напугал тех, кто заметил его, сказал: “Боги явили нам этот свет”», – очевидно, смог пресечь панику в своих войсках. Примерно так же поступил и один из лучших афинских военачальников IV века до нашей эры Хабрий: «Когда афинянин Хабрий готовился к морскому бою, перед его кораблем упала молния, и солдаты испугались такого предзнаменования; Хабрий заявил: “Теперь особенно надо вступить в бой, так как величайший из богов – Юпитер – обнаружил, что он явился к нашему флоту”»[61]61
  Там же.


[Закрыть].

Военная пропаганда в Греции достигла больших высот. Но и гражданская пропаганда – информационное воздействие на нонкомбатантов – было развито также на высоком уровне. И здесь речь шла, в первую очередь, о риторике. Историк Фукидид, современник и очевидец, а также участник Пелопоннесской войны, написал «Историю», в которой подробно зафиксировал все перипетии войны Спарты и Афин. Эта война вспыхнула в 431 году до н. э. и велась почти 30 лет – до 404 года до н. э. «История» Фукидида – прекрасный образец использования риторики в пропагандистских целях.

Пожалуй, лучшим примером пропагандистского воздействия оратора на свое население является речь Перикла на похоронах афинских воинов: «В заботах о военном деле мы отличаемся от противников следующим: государство наше мы предоставляем для всех, не высылаем иноземцев, никому не препятствуем ни учиться у нас, ни осматривать наш город, так как нас нисколько не тревожит, что кто-либо из врагов, увидев что-нибудь не скрытое, воспользуется им для себя; мы полагаемся не столько на боевую подготовку и военные хитрости, сколько на присущую нам отвагу в открытых действиях. Что касается воспитания, то противники наши еще с детства закаляются в мужестве тяжелыми упражнениями, мы же ведем непринужденный образ жизни и тем не менее с неменьшей отвагой идем на борьбу с равносильным противником. Вот доказательство этому: лакедемоняне идут войною на нашу землю не одни, а со всеми своими союзниками, тогда как мы одни нападаем на чужие земли и там, на чужбине, без труда побеждаем большей частью тех, кто защищает свое достояние. Никто из врагов не встречался еще со всеми нашими силами во всей их совокупности, потому что в одно и то же время мы заботимся и о нашем флоте, и на суше высылаем наших граждан на многие предприятия»[62]62
  Фукидид. Из речи Перикла над могилами воинов / Хрестоматия по античной литературе. В 2 тт. Том 1. Греческая литература. M.: Просвещение, 1965.


[Закрыть].

Перикл произнес эту речь над могилами афинских воинов. Это были первые жертвы начавшейся Пелопоннесской войны. И для Перикла было крайне важно вдохнуть в население города отвагу и желание продолжать войну до победного конца. В этой речи ему необходимо поддержать моральный дух афинян и убедить их в том, что жертвы, которые понесли Афины, не будут ни напрасны, ни чрезмерными. В части своей речи, посвященной военному делу в Афинах, Перикл подчеркивал такие аспекты, как бесстрашность афинян, их многочисленность и высокий боевой дух, а также успешное ведение войн с иными племенами. Все это должно было поддержать боевой дух на должной высоте и снизить недовольство в связи с «экстерналиями» войны. Важной задачей было также дискредитировать Спарту, показать ее как полис, не такой сильный, как о нем принято говорить. Всех этих целей удалось добиться в ходе выступления Перикла.

В книге Фукидида приведено множество речей известных политиков. Большая часть из них – выдумана, но некоторые являются пересказом, действительно произнесенных перед афинским демосом речей послов других полисов и речей военных вождей перед битвами, свидетелем которым был сам Фукидид.

Типичным примером пропагандистской работы в античной Греции можно назвать деятельность известных ораторов. Александрийскими учёными Hill веков до н. э. Аристофаном Византийским и Аристархом Самофракийским были выделены десять лучших ораторов Древней Греции, составивших так называемый «канон ораторов». Среди них Антифонт, Андокид, Лисий, Исократ, Исей, Демосфен, Эсхин, Ликург, Гиперид, Динарх. От всех из них остались речи, которые они писали или произносили. Наибольшую популярность имеет среди них всех, конечно, Демосфен, который своим ораторским искусством попортил немало крови македонскому царю Филиппу, отцу Великого Александра. Известны выступления Демосфена против Филиппа под названием «филиппики». Это слово стало даже нарицательным.

Наибольшего успеха Демосфену удалось достичь, произнеся вторую филиппику, которая привела к тому, что царю Македонии Филиппу II не удалось договориться с аргивянами и мессенцами. Интересно, что в своей политической деятельности Демосфен столкнулся с еще одним оратором – Эсхином. Эсхин был участником первого посольства афинян к Филиппу, и именно он убедил греков впервые объединиться против македонцев. В ходе первого посольства Эсхин сумел убедить Филиппа принять условия послов, после чего понял, что противостояние с Македонией не несет ничего хорошего для греков. Поэтому в ходе второго посольства Эсхин делал все, чтобы затянуть время. Это вызвало негодование у Демосфена и стало поводом для обвинений в измене Эсхина со стороны последнего. Дважды Эсхин одерживал победы над Демосфеном, в пух и прах разбив его обвинения.

Тем не менее, именно Демосфену своими речами удалось сподвигнуть греков на образование широкого антимакедонского союза. Поначалу греческие войска имели некоторый успех, а Демосфену сограждане даже преподнесли золотой венок. Но Македония была объективно сильнее греческих полисов и нанесла военное поражение объединенным силам греков при Херонее (338 год до н. э.). Эсхин, ставший олицетворением промакедонской партии в Афинах, как раз и решил свести счеты с Демосфеном. Возжелав растоптать противника, он выдвинул серьезные обвинения в отношении Демосфена. Его третья речь, входящая в состав «трех граций», однако, не была столь убедительна. Демосфен победил, произнеся знаменитую речь «О венке», а Эсхин, получил штраф, был приговорен к процедуре «гражданского бесчестия», и отправился в изгнание. Споры Демосфена и Эсхина собирались слушать десятки тысяч греков, а тексты этих речей записаны и расходились по всем полисам.

Статуя Демосфена. Римская копия греческого оригинала Полиевкта 280 г. до н. э. Рим, Ватиканские музеи. Фото автора.

Речь Демосфена «О венке» интересна тем, что, хотя формально относится к судебным спорам (оратора обвинили в коррупции и ненадлежащем исполнении обязанностей), на самом деле (как и большинство речей Демосфена) является политическим памфлетом. Произнесенная в 330 году до н. э., она стала символом стремления Афин к свободе и обоснованием права Демосфена проводить антимакедонскую политику. В речи «О венке» задачей Демосфена было доказать, во-первых, что все, что он делал – было сделано во благо Афин. Во-вторых, что не менее важно, – то, что его действия не привели к ухудшению положения Афин, даже несмотря на победы Филиппа.

Демосфен подходит к этой аргументации с нескольких сторон. Вот он говорит о наличии агентов влияния македонцев: «У Филиппа было, граждане афинские, важное преимущество. Действительно, у греков – не у каких-нибудь одних, но у всех одинаково – оказался такой урожай предателей, взяточников и богопротивных людей, какого никогда еще не бывало прежде, насколько помнят люди. Их он и взял себе в соратники и сотрудники и с помощью их довел греков, у которых и прежде были плохие отношения и нелады друг с другом, до еще худшего состояния, одних обманывая, другим что-нибудь давая, третьих всеми способами обольщая, и таким образом разделил их на много партий, а между тем для всех польза была в одном – не допускать, чтобы он становился сильным»[63]63
  Демосфен. Речи. XVIII. За Ктесифона о венке. / Речи Демосфена. В 3 тт. M., Наука, 1994.


[Закрыть]. Этим Демосфен показывает, что македонцы стремились внести раздор как между полисами, так и внутри всякого полиса.

Демосфен заявляет, что выбор, который сделали афиняне, желая противопоставить Филиппу коалицию, был правильным: «Какой же образ поведения и какой образ действия нашему государству следовало предпочесть? Что же, по-твоему, Эсхин, наше государство должно было отказаться от своего самосознания и чувства собственного достоинства, и в одном ряду с фессалийцами и долопами помогать Филиппу в достижении власти над греками, попирая при этом славу и честь своих предков? Или, хотя и не делать этого (ведь это было бы поистине ужасно!), но все-таки, видя неизбежность такого оборота дел в том случае, если никто не остановит Филиппа, и, как естественно, уже задолго предугадывая это, спокойно допустить происходящее?»[64]64
  Там же.


[Закрыть] Здесь идет речь о моральных императивах и об идее свободы Афин.

Однако Афины проиграли. И Демосфену надо объяснить, почему же выбор сопротивления не был ошибочным: «Мне хотелось бы спросить того, кто особенно сильно порицает случившееся, – как он желал бы, на чью сторону, по его мнению, должно было стать наше государство, на ту ли, которая несет на себе также вину за постигшие греков несчастья и позор – к ней можно причислить фессалийцев и их сторонников, – или на ту, которая допустила такое положение в расчете на свои собственные выгоды – сюда мы можем отнести аркадян, мессенцев и аргосцев»[65]65
  Там же.


[Закрыть]. Оратор предлагает два варианта выбора, которые были, по его мнению, худшими, чем тот, что сделали афиняне – помогать Македонии или не вмешиваться.

Этого, впрочем, недостаточно для того, чтобы убедить демос. Ведь, одними нравственными императивами сыт не будешь. И Демосфен продолжает убеждение: «Однако и из этих народов многие, или лучше сказать все, нашли конец худший, чем мы. И в самом деле, если бы Филипп, одержав победу, сейчас же ушел и после этого стал держаться спокойно, не причиняя никакой обиды никому ни из своих союзников, ни из остальных греков, тогда было бы какое-нибудь основание, чтобы жаловаться и обвинять тех, кто оказал сопротивление его действиям; но раз он у всех одинаково отнял честь, гегемонию и свободу, – более того, даже политическую самостоятельность, у кого только мог, – тогда разве не было самым благородным то решение, которое вы приняли, послушавшись меня?»[66]66
  Там же.


[Закрыть] Риторический прием Демосфена позволяет афинянам согласиться с тем, что сопротивление Македонии было в данных обстоятельствах действительно, лучшим выбором, поскольку, в отличие от полисов-коллаборантов, Афины лишились свободы, лишь уступив военной силе. А потому – сохраняют среди греческих полисов, безусловный авторитет.

Опровергнув все обвинения и дав отпор Эсхину, Демосфен завершил свою речь блистательным заявлением о сути патриотизма: «Два качества, граждане афинские, необходимы для всякого порядочного по природе гражданина (так ведь всего безобиднее будет мне выразиться про самого себя): в пору могущества поддерживать у своего государства стремление к благородству и первенству, при всех же вообще условиях и при всяком положении сохранять к нему преданность – она зависит от природы, а власть и сила от других условий»[67]67
  Там же.


[Закрыть]. В тот день более 80 % голосов получил Демосфен, и менее 20 % досталось Эсхину. Триумф великого оратора. Триумф высокопрофессионального пропагандиста.

Но дальнейшая участь Демосфена была трагичной. Как ни странно, но его щадили македонские цари: и Филипп, и Александр Великий. Усмирив восстание Фив, поднятое против Александра при помощи Демосфена, великий завоеватель потребовал выдачи оратора. Но афинские послы упросили Александра не казнить Демосфена, и македонянин согласился. Правда, после этого звезда Демосфена начала катиться к закату. Против него были выдвинуты различные обвинения, его приговорили к уплате огромного штрафа, и оратор отправился в изгнание. Когда умер Александр Македонский, вернувшись на родину после нескольких лет изгнания, Демосфен снова начал сколачивать антимакедонскую коалицию. Но диадохи – полководцы Александра – совершенно не собирались терпеть то, что готовы были сносить цари. Один из диадохов – Антипатр повел войска на Афины. Демосфен бежал из города. И Антипатр потребовал, чтобы афиняне вынесли достойный приговор «мутящему воду» оратору. В 322 году до нашей эры народ Афин согласился с этим требованием и вынес смертный приговор как Демосфену, так и его сторонникам. За ними были отправлены охотники за головами. Окруженный врагами, Демосфен принял яд в храме Посейдона.

Пример Демосфена показывает, насколько важным искусством в Древней Греции было ораторство. Это была составная часть пропаганды и, пожалуй, главный инструмент воздействия на общество вплоть до изобретения средств массовой коммуникации.