Текст книги "Информационные войны от Трои до Бахмута. Как противостоять деструктивной пропаганде"

Чтобы понять содержание документа приведу два абзаца. В первом Октавиан рассказывает о гражданской войне: «Тех, кто убили моего отца, их я удалил в изгнание, в соответствии с законными приговорами суда совершив над ними месть, а после этого, когда они пошли войной на государство, дважды победил в сражении»[83]83
  Там же.


[Закрыть]. Краткость, как говорится, сестра таланта. Здесь уместились события 44–30 гг до н. э. И Марк Антоний, и Гней Помпей младший, и Лепид и остальные – все они здесь, в этих трех строках. Все они мазаны одним цветом. Зато втрое больший объем занимает описание данных им игр: «Трижды гладиаторские игры я дал от моего имени и пять раз от имени моих сыновей и внуков, в каковых играх сражались около десяти тысяч человек. Дважды зрелище атлетов, отовсюду приглашенных, народу я представил от своего имени и в третий раз от имени моего внука»[84]84
  Там же.


[Закрыть], – так начинается этот абзац, который затем переходит в следующий параграф, где описываются детали морских игр.

Октавиан Август в своих «Деяниях» продвигает концепцию мудрого, просвещенного, благородного и щедрого императора. Перечислены вклады в бюджет Рима, раздачи денег плебеям и пожертвования храмам. Есть место и указанию на успех проводимой Августом внешней политики: «Ко мне из Индии царей посольства часто присылаются, никогда до этого времени не виданные ни при каком римском вожде. Нашу дружбу просили через послов бастарны и скифы, и цари сарматов, которые по ту и по сю сторону реки Танаиса, и царь албанцев и иберов, и мидян. Ко мне с мольбами прибегали цари парфян Тиридат и потом Фраат, сын царя Фраата, мидян Артавазд, аднабенцев Артаксар, британцев Думнобеллавн и Тинкоммий, сугамбров Молон, маркоманнов, свевов… Ко мне царь парфян Фраат, сын Орода, своих сыновей и внуков всех послал в Италию, не будучи побежденным в войне, но нашей дружбы прося, отдавая в залог своих детей»[85]85
  Там же.


[Закрыть].

Интересно мнение Сергея Ахиева о том, как формировался стиль пропаганды Октавиана: «Открытый разрыв между Октавианом и Антонием знаменовался яростной идеологической борьбой, отголоски которой без труда прослеживаются во всех сообщениях источников. Методы, средства и даже многие лозунги пропаганды, использованные Антонием и Октавианом, мало отличались друг от друга. По-прежнему доминировала пропаганда, направленная на унижение соперника. Однако успехи Цезаря, уроки предыдущих лет борьбы не остались неучтенными: после многих лет вновь предпринимаются попытки повысить авторитет посредством «позитивной» пропаганды. Этой цели служили широко рекламируемые успехи (или псевдоуспехи) иллирийской кампании Октавиана или восточных походов Антония. Только перевод пропаганды в патриотическое русло склонил чашу весов в пользу Октавиана. Его политический талант и состоял в том, что в решающий момент он сумел уловить и использовать патриотические настроения римлян в своих интересах. Воспользовавшись двусмысленным положением Антония, Октавиан развернул целую пропагандистскую кампанию, благодаря которой он заручился поддержкой большинства населения Рима и Италии»[86]86
  Ахиев С. Политическая пропаганда времени Второй гражданской войны в Риме, 49–30 гг. до н. э. Диссертация на соискание степени кандидата исторических наук, 2001.


[Закрыть].

С историком следует согласиться. Действительно, в тех же «Деяниях» Октавиан практически ничего не говорит о врагах. Их почти и нет у Августа! Он их побивает в трех строчках в начале, потом еще в трех строчках в середине и еще где-то в глубине текста. Все эти враги анонимны и обезличены. Зато друзья, такие как Агриппа – названы поименно. Это реальность – использование негативной пропаганды уступает позитивной пропаганде. И Октавиан понимает, что только так он может дать образец тому, как правильно понимать его эпоху. Так Август перед смертью создал канон истории. Он мог проконтролировать через Мецената тех, кто писал при его жизни, но тем, кто будет писать после его смерти, Август очертил некие рамки. И надо сказать, что Август был успешен в достижении своей цели. Образ императора оставался в русле канона всю римскую историю.

Интересно, что становление римской историографии приходится как раз на императорский этап. Вплоть до III века до н. э. римляне использовали в качестве фиксации событий «Анналы Максима». А в описании истории полагались на греческих авторов. Уже ко временам войн с Карфагеном появились работы первых римских писателей таких как Квинт Фабий Пиктор. Работы они создавали на греческом, и греческие авторы тогда были куда шире распространены – тот же Полибий, описывавший подъем Рима во II веке до н. э. считался вполне достаточным для Римской Республики. Но на рубеже эпох при крахе старого режима и установке нового появляются другие римские авторы, такие как Юлий Цезарь, Гай Саллюстий Крисп и Тит Ливий.

Цезарь и Саллюстий – современники и единомышленники, описывали то, что видели сами, чему стали свидетелями. Создавший «Записки о галльской войне» и «Записки о гражданской войне» Цезарь во многом заложил основы представления о бурных событиях 50–40-х годов до н. э. Саллюстий создал целый ряд произведений: по событиям второй половины 60-х годов «О заговоре Катиллины», по событиям 70-х-начала 60-х «История». Все это происходило у него на глазах. И лишь «Югуртинская война» Саллюстия повествует о событиях недавнего для автора прошлого (111–105 гг до н. э.).

Тит Ливий – знакомый императора Октавиана и, возможно, наставник императора Клавдия, написал 142 книги истории по событиям от основания Рима до 9 г. до н. э. Энциклопедическая работа обладала целым рядом недостатков с точки зрения историков нашего времени, которые тогда, напротив, считались достоинствами. Ливий пишет книги о римлянах и для римлян. Это первая подобная работа, возвеличивающая Вечный город и его жителей. Патриотический пафос, свойственный римлянам всегда, в работах Тита Ливия становится Альфой и Омегой. Остальные народы, по мнению историка, лишены доблестей римлян, и изображаются предвзято. Тем не менее, литературный талант и безусловный патриотизм Ливия именно его вывели в «отца римской истории». Хотя в II–I веках до н. э. было множество попыток со стороны римлян написать «большую историю». Так, Гней Геллий писал историю от падения Трои до 146 года до н. э., а Публий Муций Сцевола написал труд по истории Рима в 80 книгах. Но только Ливию удалось задать канонические взгляды на события римской истории.

I–II вв н. э. – золотая эпоха не только в искусстве и архитектуре. В это же время творят историки Тацит и Светоний, Плутарх и Плиний Старший, Иосиф Флавий и Аппиан Александрийский. Светоний продолжает канон, заданный Октавианом Августом и дает понять, кто из императоров достоин поклонения, а кто наоборот, достоин порицания. Светоний также проводит связь между Юлиями и Флавиями, сообщает о добродетелях и недостатках императоров, старается сформировать «правильное» представление об их биографии. Тацит, в свою очередь, создает «Анналы», в которых подробно описывает правление императоров, пришедших на смену Августу. Часть из них подвергается критике, как, например, Домициан. Интересен историк Иосиф Флавий. Еврей, писавший на греческом, Флавий оставил для нас целый ряд произведений, посвященных войнам Рима с Иудеей. Работы эти, содержащие в себе огромный массив информации, были одобрены самим императором Титом. Евреи-современники считали Иосифа Флавия предателем, однако сейчас его рассматривают как человека, проложившего мостик между римлянами и евреями, да еще и сохранившего культурное наследие Иудеи.

В истории Рима сменилось на престоле множество династий. Однако в самом начале установления императорской власти было очень важно продемонстрировать преемственность. Династия Юлиев-Клавдиев (27 г. до н. э – 68 г. н. э.), завершилась на Нероне. После короткого периода междуцарствия к власти пришли Флавии (от Веспасиана до Домициана с 69 по 96 гг.). После убийства Домициана венок императора примерили Антонины, удерживавшие власть целый век (96–192 гг.). И Флавиям и Антонинам была нужна на определенном этапе дополнительная легитимация их права на власть. Не особо озаботившийся этим Домициан так и остался в истории чудовищем. А пришедший после короткого периода правления Нервы к власти Траян стал не только основателем династии, но и одним из самых блистательных императоров Рима в истории. Во многом это получилось благодаря пропаганде историков и писателей таких как Тацит и Плиний Младший.

Впервые истории на службу государству был поставлен новый инструмент пропаганды – СМИ. Именно в Риме родилась журналистика в современном смысле этого слова. Первый «подход к снаряду» сделал Юлий Цезарь в 59 г. до н. э., когда стал консулом. Как пишет Светоний, «по вступлении в должность он первый приказал составлять и обнародовать ежедневные отчеты о собраниях сената и народа»[87]87
  Гай Светоний Транквил. Жизнь двенадцати цезарей. Книга I. Божественный Юлий. 20 / Гай Светоний Транквил. Жизнь двенадцати цезарей. М.: Наука, 1993.


[Закрыть]. Именно этот формат официальных новостей, которые писали на пергаменте и вывешивали на Форуме, пришел на смену анналам, хранившимся жрецами в храмах. В этих ежедневных хрониках сообщалось о происходящих в сенате прениях, публиковал тексты декретов, донесения наместников, сведения о посольствах, сообщения о происшествиях и катастрофах.

Первоначально издание публиковалось под названием Acta diurna senatus ac populi, что в переводе означает «Повседневные (Ежедневные) дела сената и римского народа». Впоследствии произошло разделение на «Дела сената» (Acta senatus) и «Дела римского народа» (Acta diurna populi romani). «Дела сената» были запрещены для официального обнародования при Тиберии в 15 г н. э., поскольку в них содержалось много болезненной для императора информации. Тогда как «Дела римского народа» распространялись по всей Империи. Есть информация, что передавались эти первые газеты вплоть до 330 года, но исторические упоминания Acta diurna у нас есть только от времени императора Проба (умер в 282 г.).

О римской газете, ее значении и широте распространения мы можем прочитать у Тацита: «Ежедневные ведомости римского народа с особым вниманием читаются в провинциях и в войсках, потому что все хотят знать, что еще натворил Тразея»[88]88
  Корнелий Тацит. Анналы. Книга XVI [События конца 65 и 66 гг.н. э.] / Корнелий Тацит. Сочинения в 2 тт. Том 1. Анналы. Малые произведения. M.: Ладомир, 1993.


[Закрыть]. Из этих строк мы видим, что газета распространялась быстро, причем не только в Риме, но и в провинции и в войсках. Информация, содержащаяся в газетах была довольно подробной. Так, что тот же Тацит сетует на то, что не смог найти одну лишь деталь при описании похорон Германика: «Тиберий с Августою не показались в народе, то ли считая, что унизят свое величие, предаваясь горю у всех на виду, то ли боясь обнаружить свое лицемерие под столькими устремленными на их лица взглядами. Ни у историков, ни в «Ежедневных ведомостях» я не нашел никакого упоминания о том, чтобы мать Германика Антония принимала заметное участие в погребальном обряде, тогда как все прочие кровные родственники, не говоря уж об Агриппине, Друзе и Клавдии, упомянуты поименно»[89]89
  Корнелий Тацит. Анналы. Книга III [События 20–22 гг.н. э.] / Корнелий Тацит. Сочинения в 2 тт. Том I. Анналы. Малые произведения. M.: Ладомир, 1993.


[Закрыть]. То есть, перед нами, на самом деле полноценное СМИ, которое непосредственно выполняет свои функции – информирования и воздействия на массы.

Своеобразным форматом протожурналистики была частная переписка известных людей. Предполагая, что их эпистолярное наследие имеет ценность и будет опубликовано, такие люди как Цицерон, Плиний-младший и др. вели свою корреспонденцию столь тщательно, что она прошла через тысячелетия. И из этой переписки мы знаем, что и для Цицерона, и для Плиния-младшего (оба занимали государственные должности вдали от Рима) специально собирали информацию о происходящем в Вечном городе. У Цицерона это был друг Целий Руф. У Плиния-младшего тоже был адресатом Руф, но по имени Калиний. Однако главным его адресатом был император Траян. X глава писем Плиния содержит переписку автора с императором, и, в отличие от предыдущих глав, в которых автор приводит только лишь свои письма, здесь он публикует и письма самого императора. В контексте пропаганды публикация этих писем позволяла продемонстрировать не только и не столько литературные таланты Плиния, сколько успехи государственной машины Римской империи конца I – нач. II вв н. э.

И конечно, в Риме для пропаганды и информирования населения использовали афиши. Нарисованные надписи на стенах, высеченные на меди, на камне или на дереве объявления могли содержать информацию о мероприятиях, портреты людей, указания на то, какие товары и где можно приобрести. На афишах муниципалитет мог уведомлять граждан о своих указах, а граждане – передавать свое отношение к муниципалитету. Храмы – призывать граждан почитать богов, а граждане – выказывать свое отношение к богам. Также афиши использовались и для избирательных кампаний.

Гибель города Помпеи в 79-м году нашей эры в результате извержения Везувия – одна из наиболее известных трагедий античного мира, зато бесценный источник знаний о жизни римлян для нас. Древнеримский город был погребен под слоем вулканического пепла, а потому многое там сохранилось до наших дней практически в нетронутом виде. В том числе хорошо известные археологам граффити на стенах. Около 3 тысяч из 13 тысяч этих надписей – предвыборные лозунги с призывами голосовать за того или иного кандидата на местных выборах: в Помпеях проходили выборы ряда должностных лиц – магистратов – эдилов и дуумвиров. Перед выборами на форуме обычно размещали табличку с именами кандидатов и указанием должности, на которую они претендовали. Но по всему городу кандидаты и их «предвыборные штабы» вели наглядную агитацию, размещая надписи, так же как рекламодатели на современных билбордах.

Предвыборные слоганы, как правило, наносили на стены специалисты-граффитчики, причем работали они по двое или по трое, потому что предвыборные граффити наносились ночью, а, стало быть, писцу требовался, как минимум, человек с фонарем. Предвыборные надписи, кстати, выполнены гораздо качественнее бытовых граффити, в которых жители города осыпают друг друга ругательствами или рекламируют услуги (в том числе лупанариев-борделей) – видно, что выборы для жителей Помпей были делом принципиальным и на них кандидаты тратили значительные средства.

Обычно содержание агитации незатейливо: «Такие-то по роду занятий просят избрать такого-то дуумвиром/эдил ом». «Марка Казеллия Марцелла в эдилы предлагают земледельцы», «Гая Куспия Пансу в эдилы предлагают золотых дел мастера». Иногда к тезису добавляется похвала в адрес конкретного кандидата, например, «Я прошу избрать Гая Юлия Полибия эдилом. Он хорошо печет хлеб». «Гельвия Сабина – в эдилы, хорошего человека, достойного общественной деятельности, прошу вас, выберите». Реже слоганы были более изысканными. Примеры таких надписей: «Валент, ты спишь; ты спишь и видишь сны; очнись от своего сна и сделай Гельвия Сабина эдилом», «Если честь воздается человеку, который живет скромно, то достойная честь должна быть оказана этому молодому человеку, Куспию Пансе».

Не менее интересна античная контрагитация или, как сказали бы сегодня, черный пиар. Сделана она была по тому же шаблону, вот только голосовать за кандидата призывали люди не слишком достойные. Если по части профессиональных сообществ могут быть вопросы, и мы не знаем, насколько был действенен призыв «Марцелла повсюду просят в эдилы уставшие торговцы дровами (и) возницы телег с Фабием и Кримием и Гаем Нисием Инфантионом», то с иными «профессионалами» все несколько проще. «Все бездельники и Мацерий просят Ватию в качестве эдила», – даже не зная сегодня, кто такой Мацерий, а жители Помпей, видимо, неплохо знали, мы можем предположить, что вряд ли это хорошая рекомендация для кандидата. «Припозднившиеся пьяницы просят избрать Марка Церриния Ватию эдилом. Это написали Флор и Фрукт», «мелкие воришки просят избрать Ватию эдилом» – также примеры такого рода граффити.

Правда, шведский ученый Т. Клеберг, например, в 1963 году предположил, что seribibi (можно перевести как «позднопьющие») и funmculi (означает не только «воришки», но и «боковые побеги виноградной лозы») – совсем не контрагитация. По его версии, это названия объединений постоянных посетителей трактиров, что-то вроде клубов, которые не только занимались совместными возлияниями, но и, вероятно, принимали участие в общественной жизни. Даже если так, то вряд ли надпись «Все беглые рабы – за Марка Церриния Ватию» можно истолковать в таком духе. Это – с большой вероятностью – настоящий античный черный пиар. Как и «поддержка» одного из кандидатов некими, видимо, весьма раскрепощенными дамами – пылкой сириянкой Смирной и работницей из мастерской красильщика Верекунда, которую прозвали «кукушкой».

Некоторые исследователи особо отмечают, что несколько десятков предвыборных надписей были от имени женщин, полагая, что это свидетельствует о некоей значительной (или более значительной, чем представлялось ранее) роли женщин в помпеянском обществе. Иногда это объясняется тем, что агитация велась от имени кабатчиц, которые то ли имели вес среди клиентов, то ли так рекламировали свой бизнес. На деле, как представляется, это все та же контрагитация – мы мало что знаем про этих дам и их репутацию в обществе, но стереотип, что вольноотпущенница, заведующая кабаком, вполне может оказаться бывшей работницей борделя – представляется не менее вероятным, чем стыдливые интерпретации исследователей в духе победившего феминизма. И когда почтенная матрона агитирует за своего внука, то с равной долей уверенности мы можем говорить о ней и как об уважаемой в местном сообществе главе семьи, и как о «старой грымзе», чей мерзкий характер хорошо известен всему городу. Нам не известен контекст, но помпеянцам было точно все ясно и без дополнительных пояснений.

Надписи из Помпей уникальны – у предвыборной пропаганды Древнего Рима шансов дойти до нас практически не было, если бы не извержение вулкана. Но нет никаких сомнений, что такого рода агитация была для античного Рима нормой не только в Помпеях и не только в I в. н. э. но и ранее, и позднее.

Античные письменные источники рассказывают и о многочисленных практиках проведения избирательных кампаний. Скажем, прямой подкуп избирателей являлся, по сути, нормой. Светоний так описывает одну из политических кампаний Юлия Цезаря: «Оставив надежду получить провинцию, он стал домогаться сана великого понтифика с помощью самой расточительной щедрости». Это дало результат: «Он настолько пересилил обоих своих опаснейших соперников, намного превосходивших его и возрастом и положением, что даже в их собственных трибах он собрал больше голосов, чем оба они во всех вместе взятых»[90]90
  Гай Светоний Транквил. Жизнь двенадцати цезарей. Книга I. Божественный Юлий. 13 / Гай Светоний Транквил. Жизнь двенадцати цезарей. M.: Наука, 1993.


[Закрыть].

Пропаганда властителей поздней Римской республики исходила из того же принципа – «народу» надо дать «хлеба и зрелищ». Уже получивший власть в Риме Цезарь, согласно тому же Светонию, «зрелища он устраивал самые разнообразные: и битву гладиаторов, и театральные представления по всем кварталам города и на всех языках, и скачки в цирке, и состязания атлетов, и морской бой»[91]91
  Там же, 39.


[Закрыть].

Могила Гая Юлия Цезаря, Рим, Форум. Фото автора

Эта система ритуалов сохранилась вплоть до самого конца империи, а позже периодически проявлялась и позднее: пришедший к власти властитель в первую очередь должен утвердить свою власть посредством массовых развлечений и поддерживать народную любовь таким же образом. Гладиаторские бои в Риме непосредственно связаны с потребностью императоров утвердить свою власть. Описывая достоинства императора Августа, преемника Цезаря, Светоний пишет: «В отношении зрелищ он превзошел всех предшественников: его зрелища были более частые, более разнообразные, более блестящие. По его словам, он давал игры четыре раза от своего имени и двадцать три раза от имени других магистратов, когда они были в отлучке или не имели средств»[92]92
  Гай Светоний Транквил. Жизнь двенадцати цезарей. Книга II. Божественный Август. 43 / Гай Светоний Транквил. Жизнь двенадцати цезарей. М.: Наука, 1993.


[Закрыть].

Триумфы – одно из важнейших военно-пропагандистских мероприятий эпохи, как Рима периода республики, так и периода империи. Эти мероприятия устраивали в честь крупных побед Рима, в знак признания заслуг полководца. В это день двери всех храмов были распахнуты, гирлянды из цветов украшали статуи, на каждом алтаре курили фимиам.

Процессия вступала в город через Триумфальные ворота. Она состояла из знати, наиболее ценной добычи военного похода, пленников, включая захваченных в плен вождей, например, царя Нумидии Югурты, вождя кельтов Верцингеторига или царицы Пальмиры Зенобии. Клеопатру, которая покончила с собой до триумфа Августа, на процессии заменили ее изображением. Далее шли музыканты, славящие полководца и победу над врагом, обязательный жертвенный бык. Полководец прибывал к солдатам на Марсово поле и объявлял о наградах, которые полагались легионерам.

Процессия шествовала по всему Риму и имела важнейшее военно-политическое значение. Скажем, по мнению Джессики Кларк, триумфы стали одной из причин побед римлян в войнах над Карфагеном[93]93
  Clark J. Н. Triumph In Defeat: Military Loss In The Roman Republic. Oxford, Oxford University Press, 2014.


[Закрыть]. Впоследствии, в императорскую эпоху и в период упадка республики триумфы стали способом – в том числе – политической манипуляции, работы с сознанием свободных римлян.

Самое большое количество триумфов в истории получил Гай Юлий Цезарь (пять триумфов и одна овация). Трибун и диктатор IV века до нашей эры Марк Фурий Камилл, победивший галлов и консул Марк Валерий Корв, прославившийся в войнах с италиками, записали себе на счет по четыре триумфа. У императора Октавиана Августа было три триумфа и две овации. За время существования Рима триумфы праздновались около 350 раз[94]94
  Панасенко Д. А. Триумфы Римской Республики // Архонт, 2021. № 3. С. 80.


[Закрыть].

Чтобы заслужить триумф, было необходимо выполнить ряд условий. Во-первых, необходима была значимая победа. Причем победа неоспоримая. Так, после уничтожения армии Спартака Марк Красс не получил триумфа. Ему предложили овацию, но он от этого отказался. Во-вторых, войска должны были признать полководца императором – это не наследственная должность в империи, а титул успешного военачальника. В-третьих, полководец направлял в сенат сообщение о победе и просьбу о триумфе. Сенат принимал решение на Марсовом поле и выдвигался к границам города. Это было важно – ведь, вооруженные легионы могли пересечь границы Рима только в случае, если им разрешалось принять участие в триумфальном шествии.

Сенат решал – допустить ли триумф, учитывая целый ряд требований. Полководец должен был обладать высшей государственной должностью: консул, претор, диктатор, пропретор или проконсул. Победа должна была быть достигнута над внешним врагом, правда соблюдалось подобное только в Республике, но не в Империи. Лишь Цезарь отметил триумфом свою победу над Гнеем Помпеем Младшим в испанской провинции в битве при Мунде, но Республика тогда и без того находилась на последнем издыхании. Тем не менее, предоставление Цезарю триумфа за битву при Мунде возмутило римлян. Ведь, до этого Цезарь маскировал победы над римлянами под успешные военные кампании. Четыре триумфа Цезаря в 46 году до н. э. значились как победы над галлами, египтянами, Боспорским царем Фарнаком и царем Нумидии Юбой. Квалифицированное требование для триумфа – потери врага не менее 5 тыс. солдат. Наконец, победа должна быть полной – ведь, для триумфа войска должны были быть отозваны в Италию, а значит, врага необходимо было окончательно усмирить. Недостаточно было лишь разбить его войско, не достигнув окончательной победы.

Триумф был важнейшим мотивационным и мобилизационным событием для полководца. После триумфа его статус резко возрастал. Так, Гней Помпей Старший получил право на триумф будучи молодым человеком 24 лет от роду в 79 году до н. э. от диктатора Суллы, будучи всадником. Одержав блистательные победы в гражданской войне и в Африке, Помпей стал для Суллы одним из раздражающих факторов. Диктатор долго не хотел давать Помпею триумф, но все же уступил, предоставив, однако право триумфа еще и двум другим удачливым полководцам – Валерию Флакку и Луцию Мурене. После триумфа Помпея официально начали называть Великим, Magnus. Интересно, что второй триумф Помпей получил за то, что добил остатки армии рабов Спартака, хотя формально это почетное мероприятие было обозначено как победа над испанцами. Так, Помпей серьезно обошел Марка Красса, который одержал куда более значимую для Рима победу, но, будучи отодвинутым Помпеем, так и не получил в Вечном городе заслуженной славы и почета.

Считается, что последний триумф праздновал полководец византийского императора Юстиниана Велизарий аж в 534 году нашей эры после победы над вандалами. То есть, спустя полвека после падения Рима под натиском варваров и конца Западной Римской империи. Традиция триумфов и парадов победы будет сохраняться и далее – вплоть до наших дней.

Военная пропаганда в Риме вообще всегда была на высоком уровне. Моральный дух собственных воинов и моральный дух воинов противника перед сражением крайне важны. В качестве примера успешного пропагандистского мероприятия можно привести вылазку Гая Муция Сцеволы. Это легендарный римский герой, пытавшийся убить Ларса Порсену, этрусского царя, который осадил Рим в 509 до н. э. По преданию, Сцевола пробрался в шатер Порсены, но по ошибке убил царского писца, который был одет дороже и красивее царя. Когда Сцеволу схватили, он гордо сообщил, что является лишь первым из 300 римлян, поклявшихся убить царя. Когда же ему начали угрожать пыткой, Сцевола подошел к алтарю, где горел огонь и держал руку над огнем, пока она не обуглилась. Тем самым он продемонстрировал презрение к боли и готовность умереть за Рим. Царь был поражен стойкостью римлянина, отпустил его и тут же заключил мир с Римом.

Надо сказать, что в подобном мы видим два пропагандистских месседжа со стороны Сцеволы. Первый – это угроза. Римлянин угрожает царю смертью, подчеркнув, что ему придется иметь дело с 300 молодыми бойцами, каждый из которых достаточно серьезный противник – ведь сам Сцевола смог и проникнуть в шатер к царю и убить того, кого он посчитал царем. Второй месседж – это сила воли римлянина, доказанная им, когда он сжег свою руку на костре. Оба этих месседжа имеют адресантом лично царя Порсену. Устрашенный, царь не решился воевать с Римом.

От римских авторов нам досталась даже комплексная работа, в которой значительная часть уделена вопросам пропаганды в войсках. Это «Стратегемы» Секста Юлия Фронтина. На примере греческих и римских военачальников Фронтин сообщает нам о целом ряде приемов пропаганды, которыми в ту эпоху пользовались. Вот один из примеров: «Фабий прекрасно знал, что, с одной стороны, у римлян настолько развито чувство свободы, что от оскорбления оно еще обостряется, и, с другой стороны, от пунийцев нельзя ожидать справедливости и умеренности. И вот он послал к карфагенянам послов насчет условий мира; те прислали ответ, проникнутый несправедливостью и высокомерием, и римское войско воспылало жаждой сразиться»[95]95
  Фронтин Секст Юлий. Военные хитрости (Стратегемы) // Вестник древней истории. 1946. № 1.


[Закрыть]. То есть, ожидаемый ответ карфагенян был донесен до легионеров, вызвал у римлян возмущение и поднял тем самым моральный дух войска.

Как и в древней Греции, римские легионеры были суеверными людьми и это необходимо было учитывать полководцам, быть готовыми перевести в шутку незадачливое падение, или же обернуть плохое предзнаменование себе на пользу. Вот что об этом говорит Фронтин: «Сципион, переправив войско из Италии в Африку, поскользнулся, сходя с корабля; видя, что солдаты поражены этим, он своей твердостью и величием души обратил источник страха в источник бодрости, заявив: “Приветствуйте, воины, я придавил Африку”. Цезарь, поскользнувшись нечаянно при посадке на корабль, сказал: “Я держу тебя, мать земля”. Этим истолкованием происшествия он как бы заявил, что намерен вновь занять ту землю, с которой уезжал»[96]96
  Там же.


[Закрыть].

Сложнее с плохими знамениями. Здесь использовали как научные знания, так и логику и быстроту реакции. Например, Сульпиций Галл, «чтобы солдаты не восприняли предстоявшее лунное затмение как дурное предзнаменование, заранее о нем предупредил, объяснив основания и причины затмения»[97]97
  Там же.


[Закрыть]. Еще более интереса история консула Семпрония Гракха. Тот «выстроил войско против пиценов, как вдруг землетрясение навело страх на обе стороны. Сципион речью успокоил своих и склонил их напасть на потерявшего голову от суеверного страха неприятеля; атака увенчалась победой»[98]98
  Там же.


[Закрыть]. Действительно, землетрясение, произошедшее перед битвой, должно было напугать обе стороны. И тот выходил победителем, кто быстрее успокаивал свое войско и бросался на растерянного противника.

Монументальная пропаганда – важнейшая составляющая при информационном воздействии на жителей Вечного города. В царскую эпоху и в республиканское время монументальная пропаганда концентрировалась на создании храмов: Весты, Януса, Марса и других богов. Мы не имеем достаточной информации об этих сооружениях, как они использовались и как были устроены. До нас, впрочем, дошли здания общественного назначения. Это Большая Клоака, акведуки, Мамертинская тюрьма и Аппиева дорога. Глядя на руины и гробницы вдоль Аппиевой дороги становится ясным, насколько велико было влияние на общество подобных сооружений. Известно, что строительство дороги началось в 312 году до н. э. по указанию цензора Аппия Клавдия. Клавдий также построил первый акведук в городе. После этого Клавдия дважды выбирали консулом – в 307 и 296 годах до н. э. Таким образом, важные общественные постройки дали Аппию Клавдию возможность держать в руках всю верховную власть Рима.

Республиканский период дает нам целый ряд примеров того, как строительство сооружений влияло на популярность инициаторов и спонсоров строительства. Пример – театр Помпея – заложенный в 61 году до н. э. после очередного триумфа Гнея Помпея Великого, и введенный в эксплуатацию всего через шесть лет. Театр вмещал в себя 40 тысяч зрителей и являлся зримым свидетельством мощи и влияния заказчика. Не зря он сохранился вплоть до Средних веков, а использовался по назначению до самого падения Римской Империи. Театр Помпея был увенчан храмом Венеры Победительницы, что еще раз подчеркивало авторитет инициатора строительства.

В связи со строительством театра Помпея Великого следует рассказать и о его «конкуренте» и даже какое-то время бывшим его зятем – Марке Скавре, также построившего театр в Риме. И как раз в те же годы, что шло строительство театра Помпея. Театр Скавра вмещал в себя 80 тысяч зрителей – фактически каждый десятый житель Рима мог прийти и посмотреть представления там. Театр был построен менее чем за год в 58 году до н. э. так как был из дерева. За несколько лет до этого Сквар с войском был направлен в Иудею, где за огромную взятку в 400 талантов помог взобраться на царский трон Аристобулу. Также он получил взятку в 300 талантов у сирийского царя Арета. Вернувшись в Рим, Скавр решил употребить деньги для получения популярности у плебса и претендовать на высшие посты во власти. За взятки он получил пост члена жреческой коллегии понтификов, а затем – в 58 году до н. э. – курульного эдила. На этом посту он организовал грандиозные игры для народа. И как раз тогда был построен театр Скавра. Надо понимать, что это был плевок в лицо своему бывшему патрону Помпею, который строил капитальное сооружение. И тот не простил такого поведения бывшему зятю. Когда Марк Эмилий через несколько лет после этих событий добивался консульской должности и, как и три других конкурента раздавал деньги всем клиентам, наступила развязка. Всех четырех кандидатов привлекли к суду за скупку голосов. Защитником Скавра выступал Цицерон, который (вот незадача), в отличие от случая с Катилинной, не видел в Скавре человека, желавшего заполучить власть. Подкупленный плебс был на стороне Скавра, однако Гней Помпей привел своих солдат, которые утихомирили народ и «провели работу» с присяжными. Те вынесли в отношении Марка Эмилия обвинительный приговор, и очередной возможный будущий владыка Рима отправился в изгнание, освободив площадку для войны Помпея и Цезаря.